Соня не любила общественных бань, с детства привыкнув к уютной домашней ванной с душем. К тому же повышенная природная стеснительность мешала ей раздеваться перед постороними женщинами, даже визиты к врачихам приносили массу дискомфорта. Поэтому она так боялась летних плановых отключений горячей воды на целых две недели, которые к тому же иногда затягивались на более длительный срок в родном провинциальном городе.

В эти роковые периоды она предпочитала ходить в баню поздно, примерно за час до закрытия, зная по предыдущему опыту, что народу будет меньше всего. Придя сегодня, она с радостью обнаружила, что не ошиблась в расчётах. Успевшие вымыться ранее женщины занимались домашними делами, встретив мужей с работы. Раздевшись в полупустом предбаннике, Соня быстро пересекла малолюдные залы, направляясь в самый дальний, и с радостью обнаружила, что он вовсе пуст.

Расположившись вблизи кранов, чтобы далеко не таскать наполненный водой тазик, Соня приступила к процедуре. Увлечённая мытьём роскошных тёмных волос, она не заметила, как в зал вошла относительно молодая женщина довольно полной комплекции и, окинув Соню изучающим взглядом, уселась на лавке возле неё, поставив рядом свою шайку.

Намылившись, Соня не глядя нащупала ручку стоящего позади тазика и уже собралась придвинуть его ближе, как неожиданно почувствовала довольно сильный удар по ладони. Обернувшись, она увидела свою единственную соседку, тоже намыленную, держащую ту же шайку за вторую ручку.

— Это моя! — сказала толстуха достаточно властным тоном. — Вон твоя, лень лишний шаг сделать?

— Простите, — вежливо ответила Соня. — Я не знала, что это ваша шайка. Я думала, это так... просто лежит...

— Просто лежит! — передразнила толстуха. — Во-первых, стоит, как у нормального мужика, а во-вторых, если ты сама будешь просто лежать, это чего — подходи любой и трахай?

Соня опешила от непристойной грубости, однако решила снова ответить подчёркнуто вежливо, но с лёгкой поддёвкой:

— Ну, если вы будете лежать с вашей фигурой, вряд ли кто-то вообще подойдёт.

— Такая пигалица, а уже нахалка! — с возмущением сказала незнакомка. — Хотя, чего ожидать от современных малолеток?

В её фразе Соню покоробили не столько обвинения в нахальстве, сколько намёки на возраст. В свои двадцать два она действительно выглядела школьницей из-за невысокого роста и худенькой фигуры и очень не любила, когда кто-то по незнанию или по другим соображениям называл её девочкой. Поэтому она решилась на продолжение конфликта, не подозревая о его возможных последствиях.

— К вашему сведению, я учусь на последнем курсе института, иду на красный диплом по специальности, о которой вы, возможно, даже не слышали! — внезапно для самой себя выпалила она. — И не важно, что моё умственное развитие пока превосходит физическое. Боюсь, у вас всё в точности наоборот.

«Какую чушь я несу!», — мелькнуло в её голове, уже неважно соображавшей из-за непривычной жары.

Женщина немного опешила от этих слов, но быстро пришла в себя и неожиданно улыбнулась, холодно и с враждебностью во взгляде.

«Если попытается ударить, запущу в неё шайкой, — подумала Соня. Вся обстановка вдруг пробудила в ней воинственный азарт, хотя со стороны выглядела довольно забавно: две голые намыленные женщины стояли друг напротив друга, глядя глаза в глаза, словно боксёры перед боем. Но тут же Соня начала жалеть, что ввязалась в этот конфликт, она никогда в жизни ни с кем не дралась. Ничего не сказав, толстуха повернулась и двинулась к своей шайке. Полагая, что конфликт исчерпан, Соня вздохнула с облегчением и тоже пошла смывать мыльную пену, однако вскоре поняла, что ошиблась. Окатившись, толстуха опять подошла к ней с тем же враждебным видом. Её глаза хитро сощурились, словно ей в голову пришла новая интересная мысль.

— Так говоришь, никто не подойдёт, голубушка? — проворковала она. — А ты бы, к примеру, подошла?

На мгновение Соня растерялась, стараясь вникнуть в смысл этих слов совсем уже плохо соображающей головой, чем и воспользовалась её противница. Неожиданно она наклонилась с несвойственной её комплекции стремительностью, нырнула под Соню и столь же быстро выпрямилась с перекинутым через правое плечо хрупким нагим тельцем. Казалось, будто лёгкая как пушинка девушка ничуть не тяготит её. Соня задрыгала ногами, извиваясь на довольно вместительном плече толстухи в тщетной попытке выскользнуть, но женщина правой рукой крепко прижала к себе её голени, а левой не сильно, но звонко шлёпнула Соню по выставленной попке. От этого шлепка возмущённая Соня заелозила ещё шустрее, тогда незнакомка ударила ещё раз. После третьего шлепка и грозного предупреждения толстухи, что сейчас она её скинет, Соня притихла: не хотелось рухнуть с высоты на жёсткий плиточный пол. Женщина довольно хмыкнула и торжествующе влепила ещё один сочный шлепок, отчего живописно раскраснелись и без того слегка зарумяненные жарой ягодицы.

Никогда в жизни Соня не испытывала большего унижения. Она покорно лежала на толстом широком плече, а чужая ладонь тщательно исследовала её самое сокровенное место, хозяйничая, как у себя дома. Ощупав всю промежность и слегка задержавшись на дырочке ануса, женщина победоносно запустила указательный и средний пальцы в Сонину вульву и ритмично задвигала ими. Соня молчала, ошарашенная тем, что какая-то незнакомка так нагло и бесцеремонно фактически трахает её, опрокинутое вниз лицо раскраснелось от прилива крови, а из вульвы начала сочится смазка. При явных признаках возбуждения пленённой таким вероломным способом девушки толстуха перестала шуровать пальцами и, не вынимая их, подушечкой большого пальца снизу без труда нащупала уже изрядно набухшую головку клитора и начала нежно теребить его, вначале медленно, затем с возрастающей энергией. Затем её пальцы снова ритмично задвигались, теперь она то чередовала движения двух пальцев в вульве с большим на клиторе, то орудовала всеми тремя одновременно. Не в силах более сдерживать свои эмоции, Соня жалостно всхлипнула и вскоре начала тихонько постанывать.

— Ну что, профессорша, удобно? — спросила толстуха язвительным тоном. — Потекла, как из крана! Здесь и так мокро...

«Только не кончить!» — сверкнула ужасная мысль в Сониной голове. Оргазм в такой ситуации казался ей унизительной последней точкой в конфликте и признаком полной капитуляции. Однако её молодое, жадное до ощущений тело, уже знавшее парней, но не имевшее постоянного секса, с радостью откликнулось на чужие, пусть и злонамеренные ласки, предав свою хозяйку...

Когда Соня перестала содрогаться от приступов оргазма, безвольно и обессиленно повиснув на плече, она почувствовала, как незнакомка извлекла из неё свои мокрые от соков пальцы, но не видела за спиной, как она обнюхала их, а затем медленно и со смаком облизала. После толстуха спустила её на пол и усадила отшлёпанной попкой на мокрый полок.

— Ну вот, деточка, — убийственно-насмешливым тоном сказала она, — а тебе скажи доброй тёте спасибо за доставленное удовольствие.

Соня молчала, с трудом отходя не столько от недавнего мощного оргазма, сколько от пережитого унижения.

— Слаба ты на передок, — с насмешкой в голосе констатировала толстуха. — С мужиками будь поосторожней, от меня-то не залетишь.

Забрав мыло и мочалку, она вразвалочку вышла из зала, словно триумфатор, покидающий поле брани.

Соня продолжала неподвижно сидеть на лавке, силясь осознать произошедшее. Стоило ли считать случившееся изнасилованием и следовало ли заявить об этом в полицию? Она представила лица мужчин-полицейских, с интересом слушающих, как одна голая женщина довела до оргазма другую, и отмела эту мысль. «От меня не залетишь!» — всплыла в памяти последняя фраза толстухи.

Решив наконец никому ничего не рассказывать, Соня подождала немного, чтобы не столкнуться со своей насильницей в предбаннике, затем, налив в тазик воды, подмыла вымазанную любовными соками промежность и пошла вытираться.