Осенние каникулы. Родители на работе, я дома один, видео крутил 18+ без помех.

Вспомнил, что мать просила мусор вынести. Взял пакет с мусором, пошел к мусоропроводу. А там соседка наша новая (недавно квартиру снимает) в длинном белом атласном халате без пуговиц, с поясом. Я поздоровался, она тоже. Я, пока жду, когда она свой пакет в мусоропровод спустит, замечаю, что она вроде как не в себе, вялая какая-то, вот-вот в обморок грохнется. Спрашиваю:

– Приболели, Кира Сергеевна?

По отчеству потому, что ей лет 25-27 и на учительницу нашу, химичку похожа.

– А что, очень заметно?

– Нет, – беззастенчиво вру я, чтобы ее не огорчать, что она плохо выглядит, – Просто сегодня будний день, а вы не на работе.

– Ты добрый мальчик, Коля.

Догадалась, значит, что вру. А она продолжает:

– Ты мне не поможешь?

– Помогу, конечно. Сейчас только квартиру запру, а то у меня дома нет никого, и зайду к вам.

– Заходи, у меня открыто будет.

Я зашел к ней, стараясь не топать, и дверь постарался запирать потише, больной человек в доме все-таки. Я нашел ее в зале. Она лежала на диване в халате, накрытая по грудь тонким одеялом. У головы, рядом с подушкой, полотенце. Рядом с диваном на тумбочке пузыречки какие-то, по виду ­– лекарства.

Я предложил в аптеку сходить, в магазин или врача вызвать. Она сказала, что не надо ничего, только попросила посидеть с ней немного, а мне неудобно было как-то отказывать. Я хотел взять стул, но она попросила сесть рядом с ней на диван. Я сел. А у нее лицо красное такое, пятнами. Некоторые люди так краснеют – пятнами.

– Ох, Коля, – говорит, – Как же мне нехорошо. Болит.

– Что болит-то? – спрашиваю.

– Низ живота, – отвечает, а потом говорит: Дай руку.

Я дал. Она мою руку потащила под одеяло и там положила мою ладонь себе на голый низ живота. Странно мне показалось, я – не доктор, и мы с ней – не родственники, не близкие знакомые даже. Значит, думаю, совсем ей плохо.

– Вот здесь подержи, – говорит.

Держу, хоть рука у меня и не очень удобно вывернута. Вскоре вроде полегчало ей, лицо побледнее стало, и дышит она ровнее.

– Легче? – спрашиваю.

– Да, – говорит, – Спасибо, боль меньше стала и ниже опустилась.

Я ладонь пониже опустил. – Здесь? – спрашиваю.

– Нет, – говорит, – Ниже.

Еще опустил.

– Здесь, – говорит.

Через минуту еще ниже попросила, потом еще. Я когда на резинку трусов рукой наткнулся, чуть руку от неожиданности из-под одеяла не выдернул, а она все свое гнет – «ниже».

Была-не-была, кладу ей руку на лобок, она: «Здесь», – говорит. Какой же, думаю, это «живот»? А самому уже интересно стало, и писюн у меня вскочил. И стал я на лобок ладонью надавливать слегка, чуть-чуть кругами водить. А она опять пятнами зарделась и задышала глубоко.

– Что, хуже стало? – спрашиваю, а сам думаю – все, доигрался. А в ответ услышал неожиданно:

– Нет, лучше.

И голос у нее такой, как у выздоровевшей. А потом говорит:

– Коля, там, в холодильнике сок апельсиновый, принеси попить.

Эх, думаю, жалко. Так здорово было, до лобка добрался, а теперь заново все начинать. Но пока за соком ходил, придумал хитрость, как поскорей до лобка добраться: я руку сразу вниз опущу до резинки трусов, а когда скажет «ниже», сразу – на лобок.

Напоил ее соком, сел рядом. Она край одеяла чуть приподняла, руку, мол, давай. Я руку просунул в районе пупка и ладонью пошел по телу вниз, резинку жду нащупать, а ее все нет и нет. И вдруг... меня как кипятком ошпарило, вместо резинки я на курчавые волосы наткнулся. Она – ни гу-гу. Ладно, думаю, может, резинка сползла ниже. Какое там, ладонь моя уже заехала на волосатый лобок, а трусов нет. И тут только до меня доходит, что пока я за соком ходил, она трусы сняла! Что-то я растерялся, замер, а она вдруг говорит так, умоляюще: «Ниже» и сама выше поддернулась, И еще я ниже руку двинул, вот ладонь моя и провалилась совсем низко, туда, где горячо и влажно.

Стал я ее гладить там. У меня стоит, как Останкинская башня. Она дышит, как насос. Спрашиваю: «Плохо?». – Нет, хорошо, – отвечает. Я и перестал спрашивать.

Сначала просто гладил, а потом решил ее раздрочить. Раз трусы сама сняла, раздрочу – вдруг даст? Стал не ладонью, а пальцами шуровать. Она – как-будто так и надо. Нашел дырочку внизу, там мокрей всего, начал пальцем ее дрочить на глубину полпальца всего. И тут она в первый раз проявила несогласие – взяла меня за руку, я уже подумал – выгоняет, но нет, она только из дырки руку вынула и к верху расщелины прижала. Ладно, тереблю пальцами там. Она вся затряслась даже, стонет. Что ей там, вверху, так нравиться может, не пойму. Только залез опять в дырочку, а она меня, нетерпеливо так, даже раздраженно, к верху вернула, где уплотнение какое-то. Я подумал, может, она и вправду больная, если ей в дырочку не нравится. Откуда мне тогда было знать, что это уплотнение вверху – клитор, и что его-то и надо было дрочить?

Хоть я и не знал нечего такого, но решил: буду теребить верх, пока ей не надоест, и, может быть, тогда она не будет возражать, если я потом с дырочкой поиграю. Так и сделал.

Стал теребить верх расщелины беспрерывно, но способы меняю. То вверх-вниз потру, то кругами, то пошлепаю легонько – пытаюсь понять, как ей больше нравится. Нашел-таки. И давай ее охаживать. Ну, дамочка и пошла в разнос: стонет в голос, ноги дергаются, в одеяло вцепилась так, что костяшки пальцев побелели. Потом как завоет, руку мою выдернула из-под одеяла, резко повернулась ко мне спиной, свернулась клубочком и затихла, только спина дрожит.

Я сижу, как дурак, думаю, может, я повредил ей что-нибудь. Жду, когда она хоть скажет, что делать, за врачом бежать или в аптеку.

Она полежала минуты две-три, потом повернулась на спину. Лицо румяное, без пятен, но влажное – плакала или вспотела так, не поймешь.

– Спасибо, – говорит, – Коля, ты мне очень помог. Мне больше некого было попросить. Ты прости, что так получилось.

– Да, ладно, чего там, – отвечаю, – Всегда готов.

Пионер, блин. А у самого ладонь, которой гладил ее, вся мокрая от ее влаги, даже подушечки пальцев сморщились, и запах стоит густой такой, дразнящий.

Она говорит:

– Я не хочу быть неблагодарной. Тебе это нелегко далось. Теперь я тебе хочу помочь.

Я не понял, о чем она говорит, и решил посмотреть, что будет. А она села рядом со мной, накрыла краем одеяла меня от пояса и ниже. Рукой под одеялом нащупала через штаны мой стоячий писюн.

– Вот видишь, какой ты напряженный, – говорит, – Расстегнись, теперь я тебе помогу.

Мне интересно стало, как она будет мне «помогать». И, в конце концов, я ее трогал между ног, значит, тоже должен ей разрешить. Под одеялом я расстегнул ремень и все пуговицы на брюках и приспустил брюки вместе с трусами пониже, чтобы ей ничего не мешало, а, значит, и мне было бы приятней.

Теперь уже я взял ее ладонь и потянул под одеяло. Я подоткнул ее руку так, что член вложился ей в ладонь. Другой рукой она обняла меня за плечо и стала мне дрочить.

Конечно, мне понравилось. Мой писюн чужая рука дрочила в первый раз, тем более – женская. Приятно, но головку саднит. Ладонь-то сухая. Морщусь. Она заметила и спрашивает: «Не так?». Я отвечаю: «Сухо». Тогда она, молодец, сообразила послюнить ладошку.

Легче пошло. Кайфую. Кончить хочется, а никак не могу. Ладонь быстро высыхала, она ее то и дело из-под одеяла вытаскивала, чтобы облизать, да еще перед тем, как облизать, нюхала зачем-то.

Она заметила, что мне все-таки что-то мешает, спросила: «Коля, что не так?» Я отвечаю: «Сохнет быстро». Она вроде как задумалась, потом говорит:

– А у меня там, наоборот, мокро, не сохнет. Может быть, попробуем тебя там увлажнять?

Я согласился, кончено. Подумал, писюну, наверное, приятно будет женскую влагу на себе почувствовать. Я думал, она просто будет ладошку в промежности смачивать, а она меня встать попросила у себя между колен, а писюн не отпускает. На кромке дивана выдвинулась, даже зад маленько свисает, притянула меня к себе, одеяло в сторону убрала, и халат распахнула внизу.

Ух, ты! Хоть стоя мне за ее сиськами, закутанными в халат, не видно, что там, внизу, но исхитрюсь как-нибудь, подсмотрю. Она вниз не смотрит, в лицо мне глядит. Подвела меня за писюн себе к местечку, где мокро и горячо, и опять стала надрачивать. И сама, гляжу, тоже возбуждается.

Я, вообще, поплыл. А кончить все равно не могу, наоборот, возбуждаюсь только все больше, потому что в мокроте только самый кончик, вот если б вся головка... Терпеть сил нет, и начал я напирать на нее, чтобы побольше писюн намочить, но в ладонь ее утыкаюсь. Она поняла, чего я хочу, и осторожно так, помаленьку (боялась, наверное, что ей больно будет) ладонь свою к себе все ближе поджимает. И писюн мой с каждым разом, хоть на чуть-чуть, а глубже окунается. А ей – ничего, не больно, лицо счастливое, улыбается даже.

Когда у меня головка вся во влагу погрузилась, я кончать стал. Она испугалась сначала, отстранила меня, но не совсем, кончик еще там оставался, и, молодец, дрочить не прекратила, пока я весь не вылился.

Полотенцем, что у подушки лежало, она меня и себя вытерла, вниз не глядя (стесняется, и я стесняюсь). Халат запахнула и одеялом мне низ закрыла, чтобы я не смущался, пока штаны надеваю. У меня пальцы дрожат, но кое-как застегнулся.

– Что, Коля, помогло? – она спрашивает, а сама полотенце нюхает (странная какая, все нюхать любит).

– Еще как помогло, – отвечаю, – Спасибо.

– Не за что, Коля, ты же мне тоже помог.

Я вижу, что мне больше ничего интересного не светит, говорю:

– Я смотрю, вы в порядке. Может, я пойду?

– Да, иди. До свиданья, Коля. Дверь захлопни там.

И я ушел. Еще подумал: а пизду я так и не увидел, и поебать она мне не дала. Откуда мне было знать, что, на самом деле, хоть на полшишки, но считается, что я ее ебал, у меня это в первый раз был.

Два раза еще я к ней заходил «помогать». С перерывами в неделю-полторы. Встретит меня у подъезда, «Коля, ты мне не поможешь?». Я минут через пять уже ей в дверь звоню.

Те разы уже по сокращенной программе шли. Трусы она с самого начала не надевала, и руку я сразу на лобок ей клал, без «ниже-ниже», и дрочил я только клитор – в дырочке только влаги набирал, чтобы ей не саднило. А когда она мне «помогала», то без сухой ладошки, сразу в мокренькое впускала, и не кончик, а на полшишки сразу. Я на второй раз очень быстро кончил, поэтому перед третьим схитрил: забежал домой в туалет и быстренько сдрочил. Помогло, я на третьем разе минут семь-восемь продержался. А как раз в третий раз она мне дала уже по-взрослому: на всю шишку, и лежа, а не сидя. Еще – во время «этого-самого» мы целовались (она меня перед этим научила), и она не вытолкнула меня, когда я кончал, а наоборот – прижала к себе крепче, так, что я кончил ей внутрь. Сладко было – я себе все губы искусал, только бы не закричать, чтобы соседи не услышали. Правда, пизду у нее я так и не увидел. Случай не представился – то мы с ней лицом к лицу, то одеялом или халатом закрыта – и во второй, и в третий раз.

А после третьего раза она неожиданно сменила квартиру. Говорят, стала снимать где-то в другом районе, но, где точно, никто не знает. Меня она тоже не предупредила, не успела, наверное. Найти ее новое местожительство у меня не получилось (ни фамилии не знаю, ни где работает). Я все надеюсь, что мне повезет, и я встречу ее где-нибудь в городе случайно. А то уже полгода прошло, как мне никто не «помогает», и мне некому «помочь».

Пацаны, никто не встречал брюнетку лет 25-27, зовут Кира Сергеевна?