Здесь раньше вставала земля на дыбы,

А нынче - гранитные плиты.

Здесь нет ни одной персональной судьбы,

Все судьбы в единную слиты (Высоцкий)

Майор явно психовал и боялся этого непонятного леса, да и от самой войны. Он недавно прилетел из Берлина, а там война не так явственно ощущается.

– Проклятый мотор, второй раз за день! Неужели нельзя было заранее решить эту проблему?! Сначала мы задержались на час в той русской дыре, названия которой нормальный человек даже выговорить не в состоянии, и безнадежно отстали от колонны, а теперь и вовсе заглохли посреди этого дикого леса! В котором, ручаюсь, полным-полно озверевших от голода и идиотизма комиссаров большевицких недобитков с оружием в руках. А если они меня убьют? Вот прямо сейчас возьмут и убьют? Что тогда? - майор точно трусил.

Жёлтый портфель точно хранил много важных секретов. И это решило судьбу всех на дороге – упускать шанс захватить в плен высокопоставленного немецкого офицера, зачем-то торопящегося в штаб некой дивизии, я просто не имел права. Конечно, соотношение не самое оптимистичное – один к шести, но я, в конце концов, советский разведчик-диверсант. Справлюсь, куда деваться! В Испании и покруче было!

После первого выстрела ослепляющая ярость наконец ударила в голову. Жар во всем теле скакнул к уровню ядра Солнца. Весь в огне, я медленно двинулся сквозь плотный, как вода, воздух вперед, стреляя, стреляя и стреляя, но со стороны это было так, словно промчался спринтер. Катя так и сказала, что я пролетел очень быстро, немцы сделали пару выстрелов, но в те места, где меня уже не было.

Красиво расцветший на конце ствола венчик дульного пламени на миг ослепил, но я совсем не напортачил. Первые пули раскидали в стороны стоящих немцев, последние легли чуть пониже среза каски пулеметчика, тут же ткнувшегося в приклад, – аж ствол в сторону повело. Подкорректировав прицел, ушёл в сторону и снова плавно потянул спуск, перечеркивая спину вскинувшегося при звуке выстрелов шофера. Двое сдернули карабины, даже выстрелить успели, но тут же отправились за остальными на Вальгаллу. Дернувшись несколько раз, шофёр сполз по капоту и грузно осел на землю. Мгновением спустя к нему присоединился и перепуганный адъютант, ничком рухнувший в пыль у переднего колеса. Слетевшая с головы приплюснутая фуражка шлепнулась рядом, превратившись в картуз нищего, просящего милостыню. Ну вот тебе и милостыня - сдох быстро! А майор видимо от страха потеряв ориентацию и рассудок, рванул в кабину.

Сильным рывком вышвырнув из машины майора, который тщетно пытался удержаться, в движении наподдав сапогом под зад. Придавив коленом спину, выдрал из его кобуры пистолет, запихнув за пояс. Рявкнув в ухо мгновенно растерявшего всякую спесь немца: "Liegen noch, schießen!"

Вначале я хотел рвануть в лес, а потом сообразил - машина! Приглушенно позвав моих девушек, я вручил им майора и приказал сидеть в обнимку на заднем сидении. А я майору сразу выдал, блефуя:

— Господин майор, это русские врачихи-садистки, не злите их. Иначе - иголки в ногти, уши отрежут, да и яйца могут отрезать... Звери! Я и сам и боюсь! - майор впал в ступор! Ну и прекрасно, пусть будет точно в анабиозе. Главное, чтобы не дёргался...

Я быстро, на адреналине, оттащил убитых и мотоцикл в кусты, снял китель с одного, что мне был по размеру и сел за руль. Отличная машина! "Хорьх!" Немецкие инженеры создали отличные машины, сочетающие полный привод с независимой подвеской на винтовых мощных пружинах. Оснащенные блокирующимися межосевыми и, конечно, межколесными дифференциалами, а также специальными "зубастыми" шинами, эти внедорожники были способны преодолевать очень серьезное бездорожье, были невероятно выносливы и довольно-таки надежны. Правда, их было очень мало, так что немцы с удовольствием использовали и наши трофейные машины, простые, мощные и весьма неприхотливые.

Главное, что дорогу я помнил, так что летел вовсю, боясь только пропустить поворот на просёлочную, идущую сквозь весь лес в нужное мне место. пока тут "слоённый пирог". И вот типа поста - трое солдат. Я им, мол тут майор из самого Берлина, вы осторожнее, он пьян и с ним две русские Madchen. И спел куплет из фривольной солдатской песенки:

Wenn die Soldaten

durch die Stadt marschieren,

Öffnen die Mädchen

die Fenster und die Türen.

Один заглянул в окошко, а рыженькая, как я и просил, таким полупьяным звонким голоском: "Шарман, зольдатен..."

Старший махнул рукой - "Сразу видно, что из Берлина, мол выговор у меня точно берлинский, с раскатистым "р". И позавидовал - пьяные оба, да две девицы тоже пьяные, вот так "воюют" берлинские начальники. А девиц потом и шоферу отдаст! Остальные двое аж облизнулись - мои военфельдшера довольно симпатичные!

Но поскольку зависть плохое чувство и эти солдаты пока настороже, я вручил старшему пачку сигарет "Житан" из сумки майора, мол прямо из Парижа. Те сразу взвыли:

— Danke, kamrad! - и на всех пачку зверских сигарет "Голуаз". Ох и горлодёры! Вот теперь лица этих насупленных гренадёров посветлели и они пожелали нам доброго пути.

Через два часа мы остановились, я загнал машину под деревья. Позволив обалделому майору и, конечно, также и немного перепуганным девушкам, справить нужду, я всех покормил - еды в багажнике машины майора было полно. Когда девушки расстёгивали по моей просьбо ширинку майору (руки у него связаны), его аж затрусило! Боится, что ему яйца отрежут? Даже и немного вина этим медичкам - они были всё ещё в лёгком шоке от увиденного - впервые так близко увидели оккупантов. Налил и майору полный бокал, а затем аккуратно связал немцу и ноги. Проехали ещё час, осмотрелся. Вроде наша территория - я снял немецкий мундир и швырнул под разлапистую ель. Мы вновь отлично перекусили - в багажнике машины было полно еды. Девушкам я налил по колпачку коньяка, а майору аж три - для такой туши это капля в море. Зато все точно успокоились. Через три часа остановка, мы переночевали в лесу, Обе девушки по очереди приласкали меня прямо в машине, стараясь, чтобы я был в настроении. Рыженькая меня и ротиком ласкала и ножки ловко раздвигала. Всё же они боятся, чтобы я их не бросил. Страшно им, я их понимаю... А как мне чудесно! Это такое большое удовольствие, когда девушка и сама хочет...

Жуткое на удивление зарево на Западе было таким, будто солнце, уйдя за линию горизонта, зацепилось, там, на небе, за невидимый огромный гвоздь, и от этого казалось, что сегодняшний закат не закончится никогда. Война! Даже закаты другими стали... Но вот совсем потемнело...

Утром девушки разбудили меня чудесными ласками - ротики у них точно были умелыми. Всю ночь они по очереди присматривали за майором, давая отдохнуть мне. Ну и решили снять свой стресс вот таким образом. Проснувшийся майор только охал и завистливо кряхтел, когда рыженькая встала рачком, задрав подол форменной юбки. Вытаращив свои арийские глаза, майор явно балдел от такого чудесного вида - фигура у девушки классная! Кончил я просто чудесно, мы совсем не сдерживались от возгласов удовольствия - наша территория! Ну что, перекусить и вперёд! Девушки сразу уснули, крепко обняв обалдевшего майора. Чтобы он не убежал! Смотрю, а майор аккуратно гладит по ножкам девушек и точно балдеет. Ну и пусть, девушки спят...

Но вот и немного рассвело. Небосвод на востоке уже окрасился в первые робкие рассветные тона, но вокруг еще царила густая, сине-фиолетовая, будто разлитые школьные чернила, ночная темнота, Я включил фары и мы рванули в столицу.

Въехали мы в столицу через хитрый такой въезд возле речного вокзала. А где все патрули - всех забрали на фронт! Подъехал я к крыльцу разведуправления и позвонил генералу Ильичёву. Вскоре и он выскочил, и двое охранников и, конечно, оба особиста. Девушек я попросил отправить в нашу поликлинику, вручив им "сидор" с продуктами майора - пока ещё их поставят на довольствие, а так не будут голодными. Они меня расцеловали, бурно, перебивая друг друга, рассказали о наших приключениях. Ну а я сам, взяв в руки оба портфеля майора, направился в управление. Особисты попытались меня остановить, да Ильичёв рявкнул:

— Ты немецкий знаешь? Майора поможешь допросить? Нет? Так какого хе... А Алексеев вернулся и не с пустыми руками. Теперь ему орден и опять премия. Вернулся он, я что вам говорил! Или хотите с ним в тыл полететь, - особистов как ветром сдуло!

Майор попросился в туалет и выпил рюмку коньяку, а потом пел, как курский соловей. Двое тут же записывали мой перевод. А потом мы открыли портфель, все ахнули, когда я прочёл надписи на конвертах: "Совершенно секретно". А вот и карта. Ильичёв присмотрелся, ахнул, схватил протоколы, карту и рванул к начальнику Генштаба.

Так что через неделю меня вновь наградили двумя орденами. Плюс премия за трофейный автомобиль и второй портфель, он с с золотом. Где-то по дороге, как майор выдал, его шофёр ограбил ювелирный магазин. Ага, шофёр виноват!

А мне три дня отпуска, которые я провёл в бессоных ночах с Ириной! Ну и награду нужно обмыть - на груди у меня засиял отблескивавший вишневой эмалью новехонький орден Красной Звезды! И второй - "Знак почёта".