Валентин был художником – фотографом. Достаточно известным, или точнее сказать, талантливым, чтобы привлечь внимание богатого заказчика. Заказчик к тому же оказался эстетом. Чудаковатым эстетом, готовым заплатить за исполнение своих прихотей. Конкретно, ему потребовался цикл работ на тему «Магия юности».

Валентин получил по почте письмо с примерным описанием того, чего от него ждут. На первый взгляд, работа была простой, но в данном случае была проблема. Ему была нужна юная натурщица.

— Юная натурщица?! – воскликнула его жена в холодной ярости – А больше ничего тебе не нужно?

Валентин с улыбкой посмотрел на свою жену Светлану. В гневе она была прекрасна. Миниатюрная блондинка с зелёными глазами, с золотистой копной рассыпчатых волос, взлетающих в воздух пенистой волной, когда она рассерженно встряхивала головой. Он невольно опустил глаза на её высокую грудь, выгодно выделяющуюся на стройной фигурке.

— Милая, это очень, очень выгодный заказ. Клиент платит не скупясь. Я чувствую, что смогу неплохо заработать. Правда. Я уже вижу прекрасные сюжеты. Ты ведь знаешь, это моя стихия. Тебе нравятся твои портреты, которые я сотворил для тебя? Если хочешь, сама найди мне модель. Может, среди своих подружек или их родственниц.

Светлана глядела на него исподлобья.

— «Подружек»! А для тебя я что, недостаточно юна?

Валентин взял её в объятия и поцеловал в лоб. Она с притворной, а может быть, и с непритворной обидой, упёрлась ладонями в его грудь, отстраняясь.

— Милая, ты прекрасна. Именно поэтому я не хочу, чтобы твои фото рассматривал какой-то старый извращенец. И потом...

— Ты будешь снимать порно?! – ужаснулась жена.

— Дорогая, ну нет, конечно. Просто элементы эротики, они неизбежны, ты же понимаешь.

— Тем более, я не позволю тебе снимать эротические фотографии с какими-то левыми девахами. Снимай меня!

Она хихикнула.

— Ты ни разу не устраивал мне эротической фотосессии. Уверена, что я не ударю лицом в грязь.

Валентин промычал в явном затруднении.

— Понимаешь, ты будешь сниматься не одна, а как бы это сказать... На фоне пожилого мужчины. Ну, или в его компании.

— Какого мужчины? – спросила Светлана в замешательстве.

— Пока не знаю, какого. Я на эту роль не подхожу, да и я буду занят съёмками. Другими словами, будет ещё один пожилой натурщик. Если ты не возражаешь против такой компании, то...

— А это что, будет бомж?

— Если хочешь.

Видя, как изменяется её лицо, он поспешно сказал:

— Ты сама можешь выбрать, если на то пошло.

Он примирительно развёл руками.

— Не будет ничего плохого, если ты будешь сниматься с твоим папой, к примеру. Как насчёт твоего папы?

— Нууу, - протянула она – Ты же знаешь моего папу. Я представляю, во что превратится эта фотосессия! Нет, Валя, это утопия.

— Свет, ты понимаешь, очень выгодный заказ уплывёт. Ты знаешь, сколько он заплатит за первую серию? И он уже готов заплатить аванс.

Он вздохнул и наклонив голову, посмотрел на неё.

— Как насчёт моего папы? Он интеллигентный и фактурный, живёт поблизости. И на сторону платить не придётся.

Светлана помялась, и как заметил Валентин, даже слегка порозовела.

— Павел Иванович – очень хороший человек, - согласилась она – А сколько твой заказчик платит?.. Ого! Я согласна! – воскликнула она и даже запрыгала как маленькая девочка – Когда начинаем?

— Дня через четыре, когда у папы отрастёт щетина.

— А?..

***

— Папа, начнём с тебя.

Павел Иванович сидел в кресле в тёмном костюме поверх чёрной водолазки, на которой выделялась висящая на шее массивная серебряная цепочка.

— Папа, представь, что ты глава мафиозного клана. Крестный отец. У тебя жёсткий стальной взгляд, решительно сжатые скулы, твои глаза смотрят чуть исподлобья. Твоё лицо носит следы многочисленных пороков...

— Сын, если твоя мама увидит моё лицо со следами многочисленных пороков, то нам всем придётся очень плохо.

В глубине комнаты фыркнула Светка, еле сдерживая смех.

— Именно поэтому я попросил вас обоих хранить тайну... И попрошу не ржать! Вы должны вжиться в роль. Папа, сиди и входи в роль. Светка, ты – провинившаяся жена сына. Свёкор поймал тебя на измене и вызвал к себе. Ты трепещешь от страха. Всё ясно?..

Валентин тщательно отрегулировал свет. Он сел на корточках перед отцом, подняв камеру и впившись взглядом в видоискатель. Он давно представлял себе этот кадр, и сейчас собирал его буквально по деталям. Перед ним воочию сидел глава мафии, с тяжёлым беспощадным взглядом.

— Смотри вниз, пожалуйста. Прямо на меня.

Сзади притихла Светка. В тишине прозвучал щелчок затвора. Ещё один. Валентин ползал у ног отца, лишь изредка отрываясь от камеры, и снимал.

— Света, подойди. Ты стоишь перед ним, трепещущая от страха. Руки внизу в замок, так. Ножку отставь назад немножко. Смотри на свёкра со страхом, губки полуоткрыты, вуалька... Хорошо... Папа, смотри ей в глаза исподлобья!

Картина, изображенная Валентином, воплощалась буквально на глазах. Все трое чувствовали какой-то подъём, сопровождающий творческий процесс.

— Папа, поднимись. Подойди ближе. Хорошо. Теперь вот так.

Валентин снял побледневшее лицо Светки с подведёнными ярким алым цветом губами, фигуру нависшего над ней лица и его отражение в зеркале напротив. Кадр получился филигранный.

— Папа, наклоняйся ближе к ней. Да ближе, как будто ты говоришь что-то ей на ушко.

Павел Иванович, преодолев внутренне сопротивление, исполнил то, чего требовал от него сын. Лицо Светланы впервые в жизни было к нему так близко. Он ощутил мягкий и в то же время возбуждающий запах её духов. Его взгляд упал на золотистый локон, прижавшийся к гладкой коже её шеи, под которой торопливо билась жилка. Ему стоило слегка повернуть голову, и губы ощутят биение этой жилки... Он непроизвольно сглотнул. Светлана дышала совсем рядом, неглубоко и часто, и он ощущал это дыхание. Впервые и неожиданно для себя, он ощутил эту, на грани приличия, близость с красивой девушкой, не ментальную, а вполне физическую.

Светлана была так же ошеломлена. Она подчинялась своему мужу, но у неё было ощущение, что она подчиняется свёкру, властному, жёсткому матёрому человеку с тяжёлым взглядом. Её ноздри ощутили необычный, какой-то винтажный запах одеколона, исходящий от его покрытого грубой кожей и щетиной лица свёкра. Она невольно закрыла глаза, чтобы ощутить этот запах в его полноте, и покачнулась, едва сохранив равновесие. Её колени начали ощутимо дрожать. Она мысленно успокаивала себя тем, что это из-за неудобной напряжённой позы. Она снова покачнулась, и в тот же момент руки свёкра надёжно поддержали её за плечи.

— Осторожно, дочка! – услышала она его шёпот – Будь осторожна.

Сильные руки свёкра держали её, и ей вдруг захотелось, чтобы они сжали её сильнее, жёстче, до боли. Его взгляд на мгновение перестал быть жестоким, но напротив, показался заботливым и тревожным. По крайней мере, ей так виделось. Валентин, увлечённый съёмкой, как непостоянный порыв ветра, скользил вокруг них.

— Так, Света. Придвигайся ближе к папе. Сложи ладони на его груди, как бы прося прощения, и со страхом смотри снизу вверх.

Павел Иванович почувствовал прикосновение рук Светланы к своей груди, прикрытой только тонкой материей под расстёгнутым пиджаком.

— Ближе! – приказал Валентин.

Павел Иванович и Светлана смотрели в глаза друг другу. Затем Светлана качнулась к нему, и Павел Иванович, окаменев, почувствовал, как пышные грудки снохи прижимаются к его груди, нежно и податливо сминаясь от взаимного соприкосновения их тел. У него перехватило дыхание, морозно похолодел живот ниже пояса, а затем он почувствовал, как его начало распирать снизу. Неудержимое, по-юношески непреодолимое чувство. Он побледнел, затем начал багроветь.

Светлана прильнула грудью к свёкру, и у неё мелькнула мысль, что она, возможно, сделала это слишком порывисто. «В этом нет ничего дурного» - подумала она – «это похоже на танец». Она подняла глаза на свёкра и увидела его взгляд, в котором она увидела запрограммированное сценарием презрение. И это выражение его глаз невольно подхлестнуло её. В этот момент ей захотелось, чтобы он ударил её по лицу, швырнул к своим ногам, а она потянется к нему на коленях и обнимет его ногу...

Она с грацией змеи прильнула к нему всем телом так, что их бёдра соприкоснулись.

— Класс! – услышала она шёпот мужа.

Павел Иванович так же его услышал, и всё происходящее показалось ему не совсем реальным. Его сын видел, что происходило, и был восхищён этим. Когда гибкое, податливое, горячее тело снохи прижалось к нему, он ощутил неприятное и в то же время возбуждающее давление на свой напряжённый пенис. Ему захотелось вонзить пальцы в это юное, дразнящее тело и отшвырнуть его прочь от себя. Но мгновения шли, а их глаза не отрываясь, смотрели друг на друга, и дыхание Светланы касалось его огрубевшего лица. Он посмотрел на её покрытые красным глянцем губы и увидел, как она, перехватив его взгляд, аккуратно облизнула кончики губ. Павел Иванович агонировал. У него возникло давно забытое мальчишеское чувство бессилия, когда не можешь сдержать себя и глупо, бездарно, спускаешь прямо в штаны.

— Хорошо! На сегодня всё. Мне ещё нужно снимки разобрать. Всем спасибо, все свободны!

Внезапно почувствовав взаимную неловкость, Павел Иванович и Светлана отстранились друг от друга, опустив глаза. Светлана весь вечер была задумчива, и даже Валентин обратил на это внимание.

— Что с тобой, дорогая?

— Просто устала. У твоего отца оказывается, такой тяжёлый взгляд...

— Да, есть такое. У него и рука тяжёлая, - ухмыльнулся Валентин – Ну ничего, потерпи немного. Снимки получились отпад. Продолжим завтра, хорошо?

***

Павлу Ивановичу не спалось. То, что произошло прошлым вечером, будоражило его, заставляло звенеть чувства. Согласившись играть роль «крестного отца», он и не предполагал, каким неожиданным будет финал. Хотя, разве это финал? Его пробирала нервная дрожь, когда он вспоминал близость с женой своего сына. Ну, разумеется, это не было близостью в общепринятом смысле этого слова, но тем не менее, они несколько долгих минут были физически близки, и Павел Иванович имел право считать эту близость интимной. Как-то так произошло, что они неожиданно раскрылись навстречу друг другу. Его потрясло, что Светлана, всегда державшаяся на почтительной дистанции, была вынуждена сблизиться с ним ради снимков фотосессии, и самое главное, что она, несомненно, испытывала тягу к своему свёкру. Павлу Ивановичу это было неожиданно и приятно. А кроме того, он вдруг ощутил, что реально имеет влияние на свою сноху, и не обычное влияние авторитета, а влияние доминирующего самца. Как ни странно, но этот образ также активно поддерживался его сыном. Собственно, ведь это он всё так задумал. Неожиданным было то, что этот образ доминирующего самца и трепещущей перед ним, зависимой юной девушки, воплотился в реальность. Павел Иванович невольно предвкушал продолжение этих съёмок. Что готовит ему новый день? Он нетерпеливо ожидал его и вместе с тем, боялся его наступления. Ему не спалось.

***

Светлана была не в своей тарелке. Эта фотосессия для мужа произвела в ней метаморфозу образа своего свёкра и метаморфозу её самой. Они просто вошли в роль, и это всё? Сыграл режиссёрский талант её мужа? Она вспоминала ту какофонию чувств, которая возникла в ней в процессе съёмок. Жёсткий волевой взгляд свёкра действительно заставил её дрожать всем существом. Казалось, она забыла обо всём, о своём муже, о съёмках, а её чувства оказались вдруг обнажёнными под властным взглядом мужчины, сидящего напротив. И она ловила себя на том, что ей хотелось вновь ощутить эту власть над собой.

Пожалуй, подобное чувство в своей жизни она испытывала впервые. Её муж был к ней мягок и внимателен, ловил каждое её желание. Конечно, она любила его. Но... Почему её так влечёт к этому мужчине, отцу её мужа? В нём чувствовалась властность, право обладать тем, чем он захочет. В том числе, и обладать ею... Эту мысль она решительно отвергала, но волнующим сладостным туманом, она накатывала вновь. Светлана не знала, как поступить, и решила просто плыть по течению. Следовать указаниям её мужа и судьбы.

***

По просьбе Валентина, отец привёл с собой старого добермана. Пёс с удовольствием растянулся на коврике рядом с креслом хозяина, положил голову на вытянутые лапы и задремал.

Светлана в белом праздничном платье с оголёнными плечами стояла напротив кресла и словно впала в ступор. Пока Валентин настраивал освещение, она смотрела, как Павел Иванович неспешно снимает пиджак, поправляет бабочку на шее, садится в кресло, высоко, по-хозяйски закинув ногу на ногу, раскуривает тонкую сигару. С пристальным прищуром смотрит в глаза Светлане сквозь клубы душистого дымка. Вздрогнув, та опускает взгляд.

— Отлично, папа, так и сиди! – обрадовался Валентин.

Он ползает перед отцом на коленях, делая снимки. Поднимается, довольный.

— Светка, подойди поближе. Так. Нет, с другой стороны, здесь собака... Встань на колени. Сейчас узнаешь, зачем. Папа, дай ей руку. Светка, возьми у папы руку и целуй её... Хорошо. Теперь подними взгляд. Смотри ему в глаза... Хорошо.

Торопливые щелчки затвора. Павел Иванович со смятением смотрит на покорные губы снохи, прижимающиеся к тыльной стороне его ладони. Она смотрит на его, её глаза наполнены слезами. Какой кадр! Слеза, стекающая по щеке девушки из испуганных глаз...

— Молодцы. Стоп! Не вытирай слёзы. Встань перед креслом, вот здесь. Батя, ты хорошо развалился, сиди так.

Валентин направил освещение на Светлану, и она оказалась в центре светового потока. Он встал за креслом, подкручивая длиннофокусный объектив.

— Папа, сигару направь в сторону, держи её указательным и большим пальцами... Светка, возьми в руки подол платья и поднимай его. Медленно, я буду снимать.

На побелевших руках Светланы проступили голубые ниточки вен. Валентин оторвался от камеры.

— Свееета! – протянул он – Здесь же нет ничего такого. Мы все что, никогда не видели женского белья?

«Я ещё никогда не видел твоего белья, Света» - подумал Павел Иванович.

«Почему же мне так стыдно?» - подумала Светлана – «В этом слишком много эротического. Хотя это просто фотосессия. Ведь рекламируют же модели дамское бельё?.. Нет, я не могу!».

— Свееет, ну ты что?.. Давай – давай! – поторопил её муж – Ну вооот, хорошо! Не спеши. Смотри на него так, как будто бы ты унижена происходящим.

Её было нетрудно выразить этот взгляд. Руки её побелели, уши покраснели. Она стояла с задранной юбкой перед своим свёкром. Его взгляд стал колючим, пронизывающим. Она физически чувствовала его прикосновение, когда он поднимался по её ногам с надетыми тёмными полупрозрачными чулками на подвязках. На ней были такие же тонкие чёрные трусики с небольшим тёмным треугольным мыском внизу. Она видела, как вспыхнула оранжевым сигара во рту свёкра, когда его взгляд остановился здесь. И неожиданно почувствовала, как ей внезапно стало горячо внизу живота, там, где её буравил взгляд мужчины. Стиснув зубы, она закрыла глаза.

Небрежная поза не спасала. Он невольно ощутил дрожь, когда Светлане пришлось исполнять свою роль, почти насильно. Да, в этом было что-то от изнасилования. Как это приятно: ощущать зависимость снохи от тебя, когда она вынуждена совершать эротичные, возбуждающие действия, причём именно для него. Где-то там есть фотоаппарат, но это сейчас не играет значения. В наступившей реальности, жена его сына задирает перед ним свою юбку, и что усиливало возбуждение, так это то, что ей было стыдно делать это. Она бы никогда такого себе не позволила, но вот сейчас она была вынуждена это делать, и Павел Иванович наслаждался моментом. Ещё одним возбуждающим фактором было то, что это происходит на глазах и при участии её мужа, что придавало всему действу дополнительную пикантность.

— Хорошо, - наконец объявил Валентин – Следующая сцена. Встаньте здесь, лицом друг к другу. Ближе. Отец, у тебя жёсткий взгляд, на лице презрительная усмешка, смотришь сверху вниз. Супер! Погоди, я сниму... Теперь возьми двумя пальцами её за подбородок, подними вверх. Приблизь к ней своё лицо, как будто для поцелуя...

Он смотрел в её прекрасные, повлажневшие от слёз глаза. Её лицо было совсем рядом, и так же, как вчера, он вновь ощутил возбуждение от близости к ней. Он провёл взглядом по её плечам, глубокому декольте платья, одновременно вдыхая запах её кожи. Глаза её были скромно опущены, несмотря на насильно задранное вверх лицо. От слёз её взгляд стал глубоким, губы дрожали, дыхание было неровным и частым. Павел Иванович наклонился совсем близко, преодолевая невидимую границу между людьми, когда всё обычное внезапно переходит в фазу интимного, недопустимого в обычной повседневной жизни. Светлана в последний момент приоткрыла губы, чтобы что-то сказать или даже воскликнуть, но не успела. Воспользовавшись этим, её свёкор без колебания жадно охватил ртом её нежную верхнюю губку, и лишь невнятный сдавленный стон вырвался у неё через нос. Торопливо защёлкала камера, а Светлана была готова разрыдаться от унижения, когда язык свёкра уверенно и бесцеремонно проник в её рот. Это был очевидный и наглый факт сексуальной агрессии, но признать его перед лицом своего мужа она не смогла. А что ей было делать? Оттолкнуть зарвавшегося свёкра и пожаловаться мужу? А Валентин, он что, не видит, что это не постановочный поцелуй, когда его отец довольно сопит, обхватив своими губами её губы, мнёт их, и его язык уже отыскивает кончик её языка? Она резко отстранилась от своего свёкра и сжалась, затравленно глядя на него.

— Отлично, отлично, молодцы! – подбадривал их Валентин, крутясь рядом с ними со своей камерой – Светик, ты отлично изображаешь растерянность и негодование. Приоткрой губки, вот так! Слеза на щёчке – отлично!

Светлана смотрела на него в панике. «Боже, какой идиот!» - пронеслось у неё в голове – «Меня здесь насилуют, а он...». Она посмотрела на свёкра и столкнулась с его агрессивным и безжалостным взглядом. Он как-то по хозяйски оглядывал её всю, стоящую перед ним, затравленно сжавшуюся. Она физически чувствовала его тяжёлый животный взгляд.

— Света, ударь его по щеке! – режиссировал Валентин - Да не так, сильнее! Хорошо! Папа, ты...

Павел Иванович чувствовал нарастающее возбуждение. Когда Светлана попыталась ударить его, он лишь усмехнулся, но к подступившему плотскому желанию сразу примешалась ярость. Ему хотелось прямо здесь, прямо сейчас, ударить сноху по лицу так сильно, чтобы она заплакала и рухнула к его ногам. Затем схватить её, бросить в кресло, не торопясь подойти к ней, забившейся в уголок, не спеша расстёгивая брюки... «Видишь, как он хочет тебя, милая. Ну давай, давай, возьми его, детка!». Он хватает её за волосы...

— Возьми её за волосы! – наставлял Валентин, словно прочитав мысли отца.

Светлана вскрикнула, но была вынуждена подчиниться грубой силе, причиняющей боль. Свёкор подтащил её к столику и нагнул над ним. Валентин, увлёкшись собственным сценарием, который он строил на ходу, тоже почувствовал возбуждение, и уже не только творческое. Встав перед супругой, он снимал её зарёванное лицо, открытый в плаче стонущий и кашляющий рот. Ему вдруг захотелось, чтобы отец и дальше продолжал мучить её и унижать. Во рту у него внезапно стало сухо, он сделал ещё несколько кадров и подошёл к Светлане.

— Ещё несколько кадров дорогая, - всего несколько кадров. Потерпи, малыш. Сейчас всё закончится.

Светлана плакала, вынужденно склонившись над столом и упираясь руками в край столешницы. Она не могла двинуться: свёкор держал её за волосы и одновременно прижимал её к столу своими бёдрами. Мало того, он ведь не просто прижимал её, она чувствовала, что он попеременно то прижимается телом к её ягодицам, то отстраняется немного. Это было просто невыносимо. Да что он делает?!

— Отец, - проговорил Валентин хрипло.

Он впервые назвал его отцом. Отец, крестный отец, это больше подходило нынешнему образу отца, чем «папа». Жестокий, властный отец, привыкший брать то, что ему должно принадлежать, вот что было важно сейчас.

— Отец, подними ей платье сзади – услышала Светлана.

— Нееет!! – закричала она, вся в слезах.

— Ещё пара снимков, милая, это всё! – уговаривал Валентин.

Он отрешённо смотрел, как рука отца неспешно поднимает пышный подол платья его жены. Взгляд его остановился под влиянием тёмного иррационального возбуждения. Конечно, он видел, как лапа отца поглаживает всё более обнажающиеся ноги поскуливающей Светланы, и он смотрел на это остановившимся взглядом. Камера стояла на штативе и мерно пощёлкивая, делала снимки. Уже совершенно не скрываясь, рука свёкра нагло поглаживала ягодицы снохи, обтянутые беленькими, шёлковыми на ощупь трусиками.

— Спусти ей трусики, - глухо произнёс Валентин пересохшим ртом.

Светлана вскрикнула и глухо зарыдала. Она уже не понимала, что происходит. Ей казалось, что все здесь сошли с ума, и она тоже. У неё задрожали колени, заходили ходуном, ноги подгибались, но она была вынуждена опираться на них, поскольку жёсткая рука, причиняя ей боль, тянула её вверх за волосы.

— Валя, подойди-ка, - приказал отец – Помоги расстегнуть ремень.

Валентин машинально подчинился. Расстёгивая ремень, он ощутил, как тяжело дышит горячий выпирающий живот отца. Павел Иванович засопел ещё чаще, а затем брюки упали к его ногам.

Мозг Светланы застыл, отказываясь верить в происходящее. Она слышала, как Валентин сделал ещё несколько снимков.

— Всем спасибо, - услышала она сдавленный голос мужа – Все свободны.

Почувствовав, что свободна, она, запоздало защищаясь, повернулась, оправляя платье. Первое, что ей бросилось в глаза – это массивный живот свёкра, с которого сползали трусы под напором эрекции массивного возбуждённого члена. Было совершенно невозможно подтянуть трусики под насмешливым взглядом свёкра. Обливаясь слезами и путаясь в своём нижнем белье, она вышла из студии, переставляя ноги маленькими японскими шажками.

***

Она не разговаривала с мужем целую неделю. Ей даже казалось, что она готова развестись с ним. Но они быстро помирились, когда Валентин принёс гонорар от неизвестного чудаковатого заказчика.

— Он в восторге от снимков, - сообщил он – Прости, но иначе нельзя было.

Он виновато и несколько подавленно улыбнулся.

— Я понимаю, - согласилась наконец Светлана и обняла мужа.

***

Войдя в студию мужа, Светлана была неприятно поражена, не обнаружив его, зато в знакомом кресле в элегантном костюме сидел её свёкор с сигарой в зубах. У ног его растянулся старый доберман.

— А... Где Валентин? – спросила она, чувствуя, как дрожит её голос.

Павел Иванович невозмутимо затянулся сигарой. Потянулся к ящику письменного стола, вытащил пачку фотографий и бросил её к ногам Светланы.

— Откуда это?! – воскликнула она растерянно – Валентин ведь сделал только одну копию, для заказчика!..

Отец её мужа пожал плечами.

— Естественно. Я и нынешнюю фотосессию оплатил. Уже, - добавил он с нажимом.

— Какую фотосессию? Что вы имеете в виду?! – пролепетала Светлана.

Павел Иванович задумчиво выпустил в потолок клуб дыма. Протянул Светлане свою ладонь для поцелуя. Глаза его смотрели властно и безжалостно.

— На колени, - произнёс он негромко.

***

Валентин сглотнул тяжёлый комок в горле, вытер вспотевшие ладони и уставился на экран монитора. Пакостно и сладко ныло в груди, колотящееся сердце было не унять. За стеной в студии сузились диафрагмами стеклянные глаза скрытых камер, неслышно работали электронные затворы. Эта фотосессия обещала стать непревзойдённой.

Кейт Миранда.

mir-and-a@yandex.r