Губы Лекси приоткрываются, и после секундного замешательства я позволяю своим губам следовать за ней. Она медленно исследует и дразнит меня своим языком, становясь все более настойчивой, и я чувствую, как колотится мое сердце. Я стону, потом мне приходится сделать паузу, чтобы глотнуть воздуха и выдохнуть "вау". Я наклоняю голову и кладу ее ей под подбородок, и она снова крепко прижимает меня к себе.

— Ты в порядке? - шепчет она.

— Я потрясена. Никогда раньше не испытывала ничего подобного.

— Тогда позволь мне подержать тебя, пока ты не поймешь, что чувствуешь.

Она прижимает меня к себе, затем перекатывается на спину и просунув правую руку мне под голову, притягивает меня к себе и кладет мою голову себе на плечо. Я не могу придумать, что сказать; я поглощен своей близостью к ней, ощущением мягкой выпуклости ее груди, соприкасающейся с моей, темным подводным потоком ноющей потребности в помощи, которую я чувствую.

— Я могла бы к этому привыкнуть, - глупо говорю я.

Она не отвечает, но тянется ко мне, чтобы провести моей рукой по своему телу и прижать ее к животу.

— И что теперь? - тихо спрашиваю я.

— А теперь поболтаем.

— После этого? Мне кажется, я больше не могу составлять правильные предложения.

Она поворачивает голову и весело смотрит на меня.

— Сможешь.

— У меня нет опыта, не забывай.

— Несмотря на это, дела у тебя идут неплохо, - говорит она.

— Действительно? – спрашивая я, заинтригованная.

— Давай просто скажем, что мое тело впечатлено, и оставим это.

Я издаю стон и крепко сжимаю ноги.

— И мое тело тоже, - хочу сказать я, но не могу собраться с духом.

Но я подозреваю, что она все равно знает.

— Так почему же я здесь и сейчас?

— Потому что, - отвечает она. - Мне нужно было внимание, и, думаю, тебе тоже.

— Даже несмотря на то, что я твоя сестра?

— Особенно с тех пор. Я знаю тебя, я люблю тебя, и в твоем нынешнем состоянии ты не можешь убежать.

— Нечестно охотиться на раненых.

— Я не слышала, чтобы ты жаловалась, - парирует она.

Я тихо лежу, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается, когда она дышит. Мои мысли бешено вертятся. Никто из нас не пьян, и Лекси явно полностью контролирует себя. И все же..... вся эта ситуация кажется сном. Я легко признаю, что часто фантазирую о ней, но реальная физическая реальность этого перегружает мою способность функционировать. Все, что я чувствую, - это ее запах, все, что я чувствую - это она. Она вдруг высвобождает руку из-под меня, и я невольно издаю жалобный звук. Она улыбается.

— Извини, Робс, рука затекла. Я сейчас вернусь.

— --

Лекси подсовывает мне под голову подушку и на некоторое время исчезает, оставляя меня наедине с моими мыслями. Я не могу сопротивляться, как только она уходит, я опускаю руку, чтобы коснуться себя, и мои ноги судорожно сжимаются, когда кончик пальца касается моего клитора. Я насквозь промокла, даже штаны от спортивного костюма намокли. Я вздрагиваю, затем убираю руку. Лекси может вернуться в любой момент, и мне не нужна дополнительная странность, чтобы она застала меня играющим с самим собой в довершение всего, что произошло сегодня. Поэтому я сажусь, подхожу к камину и сгребаю угли.

Я снова разжигаю огонь, подкладывая побольше дров, чтобы он согрел и осветил комнату. Потом смотрю на окна. За окном сгустились сумерки. Я потираю руки, чувствуя холод, и печально смотрю на себя. Я немного огорчен, увидев, что Лекси отвезла меня в медпункт в выцветшем фиолетовом школьном спортивном костюме, но затем я мысленно пожимаю плечами. Ловлю себя на том, что думаю о том, что мы только что сделали. Мое сердце снова колотится, и я чувствую, что краснею. Целовать сестру было невероятно, умопомрачительно приятно... но я понимаю, что это открыло ящик Пандоры.

Я фыркаю, понимая каламбур. Потом я ловлю себя на том, что снова думаю о сегодняшнем шоу Лекси. Мои соски твердеют, а желание между ног возвращается и усиливается. Я с сожалением смотрю на теперь уже видимое влажное пятно у себя в промежности.

— Что ты делаешь? - спрашивает Лекси сзади.

Я подпрыгиваю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Она идет, как кошка, и снова подкрадывается ко мне. Я делаю вдох, чтобы ответить, но затем теряю контроль над собой. Лекси в очень тонкой прозрачной ночной рубашке. Она смеется.

— Удивлена? Я так далеко забралась, что уже не вижу берега.

Лекси присаживается на корточки, показывая мне бедро, и наливает вино из бутылки, которую она несет, в наши бокалы. Потом она отставляет бутылку и садится, скрестив ноги. Я успеваю мельком увидеть ее белое нижнее белье, прежде чем складки ночной рубашки падают ей между ног.

— Иди сюда, Робс, - говорит она, похлопывая по полу рядом с собой.

— Это плохая идея, Лекс, - говорю я. - Я могу сделать какую-нибудь глупость.

— Например? - спрашивает она, выгибая бровь.

— Придержи эту мысль, - говорю я.

Я направляюсь к лестнице и, крепко ухватившись за перила, поднимаюсь по ним и направляюсь в свою комнату. Снимаю с себя грязную одежду и достаю из шкафа длинную футболку и трусы. Повинуясь прихоти, хватаюсь за дезодорант. Натягиваю трусы, а затем натягиваю футболку. Затем я осторожно трогаю свои бинты на голове, чтобы убедиться, что они все еще на месте. Я делаю глубокий вдох и возвращаюсь.

— --

Лекси ждет меня внизу. Она сложила подушки в большую кучу и прислонилась к ним, глядя на огонь. Я стою в дверях и некоторое время просто смотрю на нее, восхищаясь. Потом подхожу к одеялам и сажусь рядом с ней.

— Ты хорошо пахнешь, - говорит она, протягивая мне вновь наполненный бокал. - А твой наряд - это уже прогресс.

– Это ты одевала меня, так что вина лежит на тебе.

— Виновна по всем пунктам обвинения, - говорит она. - Ты хорошо выглядишь в трусиках. Они прекрасно сидят на тебе.

Я слегка краснею и, заикаясь, бормочу "Спасибо", садясь рядом с ней. Она слегка поворачивается, чтобы посмотреть на меня, но я не отрываю глаз от огня. Я слышу, как колотится мое сердце, и мне нужна пауза, чтобы прийти в себя.

— О чем ты думаешь, Робин?

— Что у меня из-за тебя сердце колотится, а в животе порхают бабочки.

— Ха, - отвечает она. - Ну, если это тебе поможет, то и я тоже.

— Почему ты мне это говоришь? - спрашиваю я.

— Потому что я должна быть старшей, серьезной и ответственной. А потом это я поднялась наверх, чтобы переодеться во что-то, что должно было обострить пикантность ситуации.

— Так и есть. Я тебя хвалю.

Она смеется.

— Тебе нравится?

Она кладет руку на подол и скользит им дальше по бедрам. Я стараюсь не пялиться, потом качаю головой и грустно смеюсь.

— Ты убьешь меня по-настоящему, Лекси.

— Ты умрешь счастливой.

— Это верно, - чокаюсь я своим бокалом о ее.

— Так зачем же ты придираешься ко мне, бедняжке?

— Потому что я могу тебе доверять.

— А ты доверяешь мне?

— Конечно. Ты же никому не расскажешь моих секретов. Надеюсь, ты догадываешься, что это работает в обоих направлениях.

— Я знаю.

Лекси приближается ко мне, прижимаясь бедром к моему бедру, и вытягивает ноги перед собой. Подол ее ночной рубашки теперь уже не делает ничего для соблюдения скромности. Она бросает на меня понимающий взгляд и улыбается.

— Смотри сколько хочешь.

— Жаль, что прикасаться к дисплею нельзя.

— Это кто сказал?

— Политика галереи. Покровители не должны прикасаться к произведениям искусства.

Лекси запрокидывает голову и смеется, затем тянется, чтобы схватить меня за левую руку. Она кладет его на правую верхнюю часть бедра, а затем отпускает. Она откидывается назад и смотрит на меня.

— Лекси, - говорю я тихо и серьезно.

— Да?- отвечает она.

— Мое самообладание почти исчезло. Если я сделаю этот шаг... он сразу будет большим. Я не смогу потом отыграть назад. Ты это понимаешь? Это твой последний шанс поставить ситуацию на стоп.

Она серьезно смотрит на меня и делает глубокий вдох.

— Мне одиноко. Мне нужно, чтобы меня любили и ценили. Ты даешь мне дом, в который я могу вернуться. Ты даешь мне безусловную любовь. Ты самый близкий мне человек на свете и всегда им будешь. Зачем мне искусственные границы этой близости?

Она вздыхает.

— Ты хочешь сказать, что не хочешь этого?

Она слегка покачивает ногами перед моими глазами.

— Я хочу этого больше, чем могу выразить словами. Но... Мне страшно. Я боюсь, что когда-нибудь ты захочешь нормальной жизни. Я не смогу бросить тебя, если не остановлюсь сейчас.

— Робин Эмили Блейк, ты - моя нормальная жизнь.

Я чувствую боль в груди и не успеваю опомниться, как снова начинаю плакать. Глупая, глупая Робин. Да что с тобой такое, чик?

— О, Робс, - говорит Лекси.

Она крепко прижимает меня к себе и обнимает, пока я плачу.

— Тише, Робс, тише.

— Господи, Лекси, прости. Я не знаю, что со мной сегодня. У меня икота.

— Слишком много совсем не нужного драматизма, - шепчет она и целует мои слезы.

Затем она берет меня за подбородок и приподнимает его, начиная целовать. Я чувствую, как мое тело откликается, и медленно откидываюсь на подушки. Я снова обнимаю ее, чувствуя, как она прижимается ко мне. Я чувствую, как ее грудь прижимается ко мне, а бедро мягко скользит по моему. Я хватаю ртом воздух, мой пульс бешено колотится. Лекси сильнее прижимается ко мне, и я выдыхаю из себя громкий стон. Она обхватывает левой ногой мое правое бедро и сильно прижимает мое бедро к своей нижней части живота.

Я провожу рукой вниз по ее спине и бедру, потом лезу снова вверх и под ночную рубашку. Мурашки по коже. Я чувствую мурашки, когда проскальзываю рукой дальше, мимо пояса ее милых белых трусиков и вверх, ощущая напряженные мышцы ее спины. Она всхлипывает и скользит рукой от моего подбородка вниз по шее, мимо ключицы. Я чувствую, как под моей кожей вспыхивают электрические искры, следуя по пути ее пальцев вниз, когда она дразнит мою грудь к эрегированному бугорку моего правого соска, который болезненно тверд и явно виден сквозь тонкую ткань моей футболки. Дыхание шипит между моими зубами, когда ее пальцы смыкаются на нем и начинают дразнить. Не раздумывая, я провожу рукой по ее коже, и не успеваю опомниться, как мягкая выпуклость ее правой груди оказывается в моей ладони. Какая-то часть меня удивляется, что на ней почему-то нет лифчика.

Лекси тихонько всхлипывает: "О боже", когда я прикасаюсь к ней и дразню ее сосок в знак сочувствия к ее дразнящему моему, и мое желание к ней - жгучая боль. Она просовывает руку мне под рубашку, но потом вдруг останавливается и вырывается. Она просовывает руки под подол моей футболки и одним плавным движением поднимает ее и снимает с меня, заставляя меня слегка вздрогнуть, когда она цепляется за мои волосы и бинты. Затем из меня снова вырывается дыхание, когда Лекси ныряет вперед, чтобы обхватить мой правый сосок губами, а левый - ловкими пальцами.

Это восхитительно. Она играет со мной пальцем и языком, и я вижу звезды. Должно быть, я громко стонаю, потому что она прерывается, чтобы поцеловать меня. Потом она тоже топлес. Ее ночная рубашка смята рядом с нами, и ее голая кожа прижата к моей; ее соски твердеют на моей груди, когда она сжимает меня в объятиях, целуя.

Я чувствую себя сумасшедшей и сгораю от силы своего желания. Мне удается оттолкнуть ей, и когда она начинает протестовать, мои губы оказываются на ее груди - я смутно удивляюсь, что жалобы превращаются в невнятные всхлипы, когда я нежно провожу языком по ее ареолам. Теперь она покрыта очень легким блеском пота, и естественный запах ее тела опьяняет.

Она перекидывает левую ногу через меня и перекатывается сверху, оседлав меня, когда она сцепляет руки за моей спиной и притягивает мою голову к себе. Но мне нужен воздух, и я вырываюсь, и она тоже падает вперед. Мы лежим, она на мне, положив голову мне на плечо, а я смотрю на мерцающее пламя на потолке.