Шахиня наша, свет Светлана Анатольевна, вызвала на ковёр и выдала распоряжение

— Николаич, берёшь Валентину Романовну, усаживаешь в машину и везёшь в область. А потом, как она со всеми делами управится, привезёшь назад. Деньги на заправку у неё. И вам на покушать тоже. Вроде командировочных. Что ещё? Да, заскочи вот по этому адресу, - она протянула листок с записью, - бланки заберёшь. Вроде бы всё.

Всё так всё. Дело мадам начальницы командовать, наше дело брать под козырёк. Только вот взять Романовну я е смогу чисто физически. Нет, поднять-то я её смогу, а вот переть со второго этажа до машины, извини-подвинься, дураков нет. Это же сразу грыжа до колен, жопа треснет на британский флаг, Руки отвалятся, а ноги согнутся. В ней же весу больше сотни. Центнер, бля!

Всё оказалось на таким страшным. Романовна сама спустилась вниз, сама в машину села и мы поехали. До областного центра всего ничего по нашим меркам - две с половиной сотни кэмэ. Домчали с песней.Пока Романовна бегала по управлению с отчётами, успел забрать заказанные бланки, заправиться сам и заправить машину, вздремнуть, загнав машину в тенёк.

Вот и вечер. Слегка задержавшись, по женским меркам самую малость, на крыльцо управления вышла Романовна с тремя тётками примерно её комплекции. Уселись в машину и Романовна то ли попросила, то ли поставила перед фактом

— Николаич, мы с девчонками за встречу немного выпили, ты не ругайся. Давай их развезём.

И куда мне деваться от такой просьбы? Четыре стокилограммовых тушки замерли в ожидании ответа

— Город знаю плохо, будете показывать пальцем.

Девки облегчённо выдохнули

— Покажем, покажем. Да мы все на этом берегу живём. И почти что рядом. И от дома Любовь Алексеевны как раз дорога на выезд из города идёт. Да вы мимо проезжали.

Высадив по очереди весёленьких тёток, выехали на трассу и поехали домой. Дело к вечеру, скоро стемнеет. Когда проехали свёрток на Барановку, Романовна не то, чтобы заголосила, но настойчиво попросила свернуть куда-нибудь с дороги. Видимо тот напиток, который они с девчатами употребляли попросился наружу.

Романовна никуда от машины не побежала и даже не стала отворачиваться, присела рядом. Вот же припёрло, едва успела трусы стянуть. Смачно поссав, подтянула трусы и уселась в машину.

— Уф, можно ехать. Николаич, не до стыда стало, ты уж прости.

— Да ладно, не дети же, чтобы краснеть от всякой малости. Подумаешь, пизду засветила. Она у тебя, кстати, красивая.

— Всё-то ты заметишь. - Романовна хохотнула, шутливо толкнула меня в плечо. - Что, правда понравилась?

— А то. Видно, что ухоженная. Ты её холишь и лелеешь?

— Так своя. Вдруг кто попросит, а у меня там срам голимый.

— Так ты что, не для мужа стараешься?

— А ему что она есть, что нет. Ему на нос навешай, он только чихнёт. Не стоит у него. Видать пора пришла.

— Ясен пень. А не боишься со мной так разговаривать? Вдруг взбрыкну как жеребец да изобижу тебя самым нахальным образом?

— Да я тебе ещё и спасибо скажу, насильник. А у тебя есть чем напугать голодную женщину? Ты сначала покажи.

Пришлось выходить из машины, обойти её вокруг и предъявить требуемое, расстегнув и приспустив штаны.

Вроде как ГАИшнику права предъявить для проверки. Романовну увиденное удовлетворило. Выпростав титьки и оставив их свободно висеть чтобы мне, коли такая блажь в голову придёт, было удобно их дюрмыгать, рот раззявила пошире и член в рот хвать. Ну что за бабы! Ровно дети малые. Что не увидят, то скорее в рот тянуть. А если кака какая-нибудь невкусная? Зараза какая. Помню мама говорила, что если сосать грязные пальцы, то в животике глисты заведутся. А потом как-то сказала, что у нашей тёти скоро будет ребёночек. Пока он у неё в животике, но скоро будет. И меня долго мучил вопрос: Что же такое сосала тётя, что у неё в животике завёлся ребёнок? Романовну, судя по всему, такие вопросы не волновали, она знала что сосать и для чего.

И вываленные наружу титьки в самую пору пришлись. Пока Романовна член сосала, подёргал её малость за дойки. Крупные, мясистые, молочные. А она старается, причмокивает. Оторвётся на минутку, кислорода перехватит и снова сосать. И видно же, что это ей до ужаса приятно. Просто наслаждение какое-то. Я с таким удовольствием мороженое не облизываю, с каким она облизывала-обсасывала головку. Только что не мурчала, как мой кошак.

Посчитав прелюдию исполненной, подняла лицо, на меня смотрит

— Николаич, мне, может лучше, на коленки встать? Лечь-то тут негде.

Я бы ей рассказал, сколько разнообразных поз можно женщине принять на машине, в машине и просто рядом с ней. Только зачем? Есть пассажирская сидушка, есть женщина, готовая встать на неё коленками, больше и не надо ничего.

Быстренько объяснил что и как делать голодной женщине, коли желает утолить чувство голода. Она вздохнула

— Зря трусы надевала.

И тут же приняла нужную позу или позицию "баба раком".А дальше дело техники.

Просто кайф шлёпать животом по шикарной заднице женщины, вгонять член во влажную вагину, прикрытую до поры, до времени восхитительными полушариями ягодиц, ощущать, как она отвечает своими движениями на твои толчки, слышать её ахи и охи и считать её оргазмы: раз, два, три... Самому в это время вспоминать учебник военного водителя второго класса.

Не знаю какой светлой голове втемяшилось, что военный водитель должен кроме тактико-технических характеристик автомобиля помнить наизусть из какого материала изготовлена каждая деталь машины. Видимо в их представлении дело будет происходить так: В случае поломки солдатик быстро-быстро произведёт поиск и организует добычу необходимой руды, а так же присадок, нужных для производства той или иной детали. Затем опять же быстро-быстро, потому что в армии все команды выполняются бегом, организует сталеплавильное и литейное производство. А пока плавится и отливается металл, организует производственный цех. И - вуаля! - деталь готова. Ставь на место и выполняй боевую задачу.

Для чего вспоминал этот учебник? Здорово отвлекает. Нагружая верхнюю голову воспоминаниями, отвлекал нижнюю от приятных ощущений. Та, желая помочь старшей товарке, забывала на кой хер её загнали в это сырое и горячее место, в чём заключается её роль. И это позволяло драть Романовну, и не только её, а и других баб, не просто долго, а очень долго. Можно так же вспомнить учебник по расчёту строительных конструкций, который изучал, будучи студентом строительного техникума. Тоже ничего. Рассчитать несущую балку в уме не мог себе позволить наш препод. Куда уж нам.

Как бы не отвлекался, самого подпёрло.

— Романовна, в тебя спускать можно?

— Ты что? Кончено! Не можно, а нужно! Мне не так часто перепадает такое лакомство, чтобы я от него отказалась. Спускай, даже не раздумывай. Не бойся, не забеременею. Рожалка уже не работает. Интересно: ебалка работает во всю, а рожалка поизносилась. Спускай, Николаич.

Получив, по её словам, порцию лакомства, Романовна переползла по пассажирскому сиденью, улеглась.

— Николич, ничего, если я здесь полежу. Ноги затекли столько времени раком стоять.Ты меня столько шмурыгал, думала никогда не кончишь. Здоровый ты мужик.

Пожал плечами.

— Лежи. Гайцы тормознут, скажу, что женщина с переёба сидеть не может.

Заржали.

— Во, во. Если штраф потребуют, скажу, что готова расплатиться натурой. Всё равно пока не подмывалась.

— Романовна, так вода же у нас есть.

— На фиг. Хочу, чтобы всё высохло. Дома буду отмывать свою пиздятину.

Романовна лежит на заднем сиденье, я за рулём. Едем, переговариваемся. На улице уже стемнело, фары освещают дорогу. Изредка проскакивают встречные, сверкнув на мгновение фарами. Вот и город родной.

Подвёз Романовну к подъезду. Она вышла, потянулась.

— Николаич, не проводишь даму до квартиры. Мало ли что, хулиганы какие, маньяки.

Не завидую я тем хулиганам и маньякам, если у кого-то из них хватит дури напасть на Валентину Романовну. Ой не завидую! Ни скорую, ни милицию можно не беспокоить. Но раз просит, почему бы не оказать любезность. Всё же стали не совсем чужими. У меня к этому отношение особое: выебал женщину - стал родственником. А это означает принял на себя негласную обязанность при нужде оказывать ей всяческую помощь. И пусть она не считает тебя своим, это не имеет значения. Я-то так считаю и этого достаточно.

В подъезде, пустом по ночному времени, и от этого гулком, Романовна начала хихикать

— Николаич, хочешь похулиганить? А я хочу. Чпокни меня прямо здесь.

— А если кто выйдет?

— Услышим. На взрослых не подумают ничего такого. Не малолетки. Ой, я как раз трусы у тебя в машине забыла, раздеваться не надо.

Не дожидаясь согласия и не подразумевая возможности отказа, наклонилась, задрав подол, развела рукой губы вагины.

— Выеби меня, Николаич. Молодость вспомню, как меня малолетку на подоконнике драли. Ох, да у тебя будто больше стал, чем был.

— Это тебе кажется. Просто не подмылась, от всё и слиплось.

Романовна вздохнула

— Если бы так просто было вернуть утраченное. Слиплось - целка. Николаич, давай, не спи. Нет никого. - Снова засмеялась. - Если не подмываясь потребую от своего Васи пизду вылизать, почует или нет, что я после чужого хуя? Наверное почует. Лучше подмоюсь.

Трусы Романовны лежали в бардачке. Случайно туда попасть они просто не могли. Тонкий намёк?