A COMFORTABLE PAIR OF SHOES

qhml1

Я сидел и ждал.

Я хорошо ее знал. После четырнадцати лет супружеской жизни - да. Ее потребность контролировать каждую ситуацию заставила бы ее поспешить домой, сделать контроль ущерба, пересилила бы все остальное. Я лениво размышлял о том, какой поворот она придумает.

Он должен был бросить ее за петлю, попасться. Она всегда была умной, интригующей, планирующей, прорабатывающей каждый угол. Я был самым прямолинейным.

Если у меня что-то было на уме, то обычно это вылетало у меня изо рта. Хорошо это или плохо, но я склонялся к немедленному решению.

Она ненавидела это. Ее бесконечно раздражало, когда вся ее работа и все тщательно продуманные планы пропадали даром.

Не поймите меня неправильно, обычно я даю ей то, что она хочет. Почему? Потому что я парень, а парни, как правило, не сильно потеют. Если она хотела этого, и, если это не сломало нас финансово или не повредило нашим отношениям, она получала это. Это сделало ее счастливой, а потом она сделала счастливой меня, а потом мы оба были счастливы. Счастливы, счастливы, счастливы.

Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что в моей голове была линия, которая говорила, что, когда ты ее пересекаешь, все может стать очень плохо. Я слышал, как она однажды описала это своей подруге, когда не знала, что я рядом.

— Я называю это "Волшебным моментом", моментом, когда он начинает злиться настолько, что уже ничего не имеет значения. Ни его друзья, ни работа, ни я - ничего. Когда он достигнет этой точки, он сможет меньше заботиться о том, что думают люди или чьи чувства задеты.

— Я приведу пример. Он проработал в своей старой компании десять лет. Получил повышение, хорошие отзывы, они его любили. Затем руководство сменилось. Они пригласили эксперта. Через две недели эксперт высказал предложение, которое они приняли. Работа у всех перестроилась. Бобу действительно было все равно, он был там так долго, что знал почти все. Затем наступил удар. Эксперт отметил, что сотрудникам платят примерно на двадцать пять процентов больше, чем компаниям с соответствующими должностями в этой области, поэтому их сокращают для достижения "паритета". Ему сказали, что его доля составляет чуть меньше пяти тысяч в год.

— Он смеялся над ними.

— Позвольте мне прояснить, - сказал он, - вы хотите урезать всю нашу зарплату, потому что это приведет нас к местному среднему уровню, верно? Каких усилий вы ожидаете от нас впоследствии? Столько же или на двадцать пять процентов меньше? Одна из причин, по которой эта компания так успешна, заключается в том, что она платит лучшие доллары за лучшее. Вы не можете просто прийти сюда, заполнить заявление и начать работать. Мне пришлось пройти четыре собеседования, физическое и психологическое тестирование, прежде чем меня приняли на работу. У вас очень строгая политика посещаемости и жесткие правила безопасности. Так вот, зачем кому-то проходить через это, чтобы получить работу, если вы платите не больше, чем место вниз по улице, где вам не нужно работать почти так же усердно и получать ту же зарплату. Со временем у вас не будет паритета, у вас будет посредственность. Ваши старые работники уйдут, чтобы получить лучшую работу или более легкие условия труда. Пострадает производство, произойдут несчастные случаи, упадет боевой дух.

Он сделал паузу, чтобы перевести дух. На встрече присутствовали четыре человека из корпорации и эксперт по эффективности. Все они были ярко-красными.

— Решение остается в силе, - сказал один из корпоративных головорезов. - Он вступит в силу через три месяца.

— Он улыбнулся. - Все в порядке. Этого времени более чем достаточно, чтобы найти другую работу. Считайте это моим уведомлением. День, когда сокращения вступят в силу, будет моим последним днем.

— Поднялся всеобщий шум. Директор завода заверил корпорацию, что он не уйдет, он просто выпускает воздух. Представьте себе их удивление, когда три месяца спустя он вышел за дверь. Они пытались заставить его вернуться, крича, что сообщат всем потенциальным работодателям, что он ушел и бросил работу.

— Уже нашел работу, - ответил он. Девять месяцев спустя большинство старых сотрудников ушли, многие пришли работать в его новую фирму. Они пригласили двух офицеров корпорации, чтобы попытаться убедить его вернуться, предложив ему хорошую прибавку. Он рассмеялся, пожелал им удачи и вышел из ресторана.

— Как только он примет решение, никто в мире не сможет изменить его. И хотя в то время это могло показаться поспешным решением, он обычно думал об этом долго и упорно. И это не имеет никакого значения о финансовых затратах вообще. Не для него.

— Я могу жить без денег, но не без самоуважения. Я слышал это раз десять.

Я мысленно вернулся в прошлое, пытаясь точно определить, когда она стала считать приемлемым заниматься сексом с другим мужчиной. Она пыталась заставить меня принять многое за эти годы. Сейчас она собиралась на две недели в Канкун с подругами, парочкой, которая была на грани развода, и одной, которая была замужем.

Она подготовила довольно хорошую презентацию. Хорошо бы отдохнуть друг от друга. Это сделало бы нас сильнее, бла-бла-бла.

Я сказал ей, что идея отстойная, мысль о ней в чужой стране, на пляже с большим количеством алкоголя в компании группы женщин, каждую из которых я рассматривал как пизду, ищущую ракеты, была на самом деле не очень хорошей идеей.

— Но это твоя жизнь, так что делай, что хочешь. Просто имей в виду цену.

За эти годы она усвоила, что это была одна из моих ключевых фраз. Это означало, что я знал, что она ошибается, или это была действительно плохая идея, но я устал обсуждать это, и, если она пойдет дальше, ей придется иметь дело с последствиями.

— Только еще одно. Мне нужны мои кольца. Если ты собираешься распространяться на незнакомцев, ты будешь делать это без них.

Она взорвалась и начала спорить. Я просто сидел, пока она не выдохлась.

— Пока ты говорила, я еще кое о чем подумал. У тебя не будет времени снять квартиру во время отпуска, так что ты хочешь, чтобы я положил твои вещи на хранение или отвез их в дом твоих родителей?

Она дулась, кричала, отказывалась отменять планы.

За три дня до того, как она должна была сесть в самолет, она вернулась домой в пустой дом и получила записку.

— Я все обдумал и решил, что не хочу здесь жить. Теперь можешь ехать с чистой совестью, не боясь никого предать. Счастливого пути. Да, и кольца оставь себе. Они больше не имеют для меня никакой ценности.

Ее подружки-шлюхи уговаривали ее забыть меня и уехать, но она два дня пыталась меня найти. Я взял немного своего отпуска и отправился на рыбалку.

Я лениво задавался вопросом, села ли она в самолет, когда я сделал еще один бросок, решив получить ту большую рыбину, которую я пропустил прошлым летом, когда я услышал звук.

— Я так и думала, что ты будешь здесь. Спасибо, что испортил мне действительно хороший отпуск. Как видишь, я не поехала. Теперь доволен?

Я почувствовал, как дрогнул стержень. Может быть, мистер Биг решил поиграть.

— Черт возьми, нет, я не счастлив. Трудно понять, что, если бы я был немного слабее, ты бы уехала, раздвинула ноги и провела чертовски много времени, зная, что я у тебя под каблуком. Почему ты здесь? Пытаешься испортить мне выходные? Не получится. Знаешь почему? Потому что тебя здесь не будет. Иди домой, иди куда-нибудь еще, просто убирайся от меня к чертовой матери. Раз ты не поехала, я уволю частного детектива и пойду на непримиримые разногласия вместо прелюбодеяния. Черт, это так просто в наши дни, мы можем сделать это за четыре месяца.

Мистер Биг появился, он вырвался из воды, танцуя на хвосте. Он весил фунтов восемь, может, десять. Черт.

Именно в этот момент она набросилась на меня, ругаясь, как матрос. Меня сбросило в воду, и мистер Биг немного расслабился, выплюнул крючок и, шлепнув хвостом, ушел обратно в глубину.

Она кричала и смеялась одновременно. Вода была чуть ниже пояса, но чертовски холодная в начале апреля. Я медленно вышел.

— А теперь, может быть, ты поговоришь со мной? Я не хочу развода, черт возьми. Ты лучше.. .

Это было все, что она успела сказать, прежде чем я столкнул ее в озеро. Она немного поскользила на грязи, размахивая руками в попытке удержать равновесие, прежде чем потерять его и упасть назад.

Я заметил, что она очень хорошо одета и что под этой короткой юбкой, когда она спускалась в воду, ничего не было.

Теперь она не выглядела по-настоящему сексуальной, вся в грязи и траве. Я увидел, что она была совершенно без нижнего белья, и ее соски торчали прямо, свидетельствуя о холоде.

Она начала вылезать, набирая в грудь воздуха, чтобы начать кричать, когда я толкнул ее обратно.

Когда она снова поднялась на ноги, я поднял руку.

— Слушай. Не говори. Если ты откроешь рот до того, как я закончу, клянусь, я прыгну и буду держать тебя под водой, пока ты не перестанешь пузыриться. Кивни головой, если поняла.

Она, должно быть, поверила мне, потому что медленно кивнула.

— Итак, о чем мы должны поговорить? Мы оба знаем, что, если бы я сдался, ты бы сейчас трахалась с кем-то другим. Отрицай все, что хочешь, мы оба знаем, что это правда. Я надеюсь, что твои подруги-шлюхи поддержат тебя, тебе понадобятся друзья. Может быть, вы потратите свое время, пытаясь украсть мужчин друг у друга. Видит Бог, они все бегали за мной, даже зная, что мы с тобой женаты. А теперь я ухожу. Не ходи за мной, не зови меня, не сопротивляйся, когда подадут бумаги.

Уходя, я слышал, как она плачет и зовет меня по имени.

Неудивительно, что она боролась с разводом, но мне было интересно, почему.

Она наняла действительно хорошего адвоката, который добрался до дела некой Эдит Вайн, подражательницы судьи Джуди, которая была печально известна тем, что пыталась держать людей вместе, и нам пришлось обратиться к психологу. Я чуть не получил приказ о презрении за то, что болтал без умолку.

— Это просто чушь...глупость, ваша честь. Я не хочу ничего выяснять. Я не хочу спасать брак. Я просто хочу уйти.

Она была очень холодна со мной.

— Мистер Джеймс, вам это не обязательно должно нравиться, но вы должны идти, и мне лучше услышать, что вы участвуете. Вы понимаете?

Я был в бешенстве, так что я действительно сказал это. Эта сука была так полна дерьма, что ее глаза стали коричневыми.

— Я понимаю, ваша честь. Но скажите, разве вы не ходили на консультацию к своему недавно ушедшему мужу? Помогло ли это? Кажется, я все равно помню, как проходил развод.

— Позвольте задать вам гипотетический вопрос, мэм. Если бы я сказал, что вы ужасный судья, не имеющий ни малейшего понятия о человеческом состоянии, и если бы вы проиграли, выставив свою кандидатуру на переизбрание, это бы разозлило вас больше, потому что я осмелился это сказать, или потому что я был прав?

Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро переходил от бледного к красному и обратно. Она сердито стукнула молотком.

— Возьмите этого человека и предъявите ему обвинение в неуважении к суду.

Мой адвокат и близкий друг вскочил в мгновение ока.

— Подождите секунду, ваша честь. Вы собираетесь посадить человека за то, что он задал гипотетический вопрос? Ваш соперник в гонке съест это. Пожалуйста, он ничего такого не имел в виду.

Он прав, ваша честь. Это был всего лишь вопрос. Беру свои слова обратно.

Я просто не мог устоять.

— Тем не менее, когда вы проиграете в ноябре и станете простым гражданином на улице, как и все мы, я обязательно найду вас и подробно расскажу о ваших способностях.

Ладно, я увернулся от пули презрения, но она отомстила мне, повысив обязательные сеансы с шести до двенадцати.

Первые три сеанса были очень неприятными и для нее, и для терапевта. Я любил читать и вместо того, чтобы отвечать настоящими словами, использовал цитаты из книг и стихов. Шекспир был золотой жилой, в его творчестве было много изменяющих шлюх.

Они прорвали мою защиту на четвертом сеансе. Может быть, я устал, может быть, я не был так сосредоточен, как должен был. Когда она заплакала на этот раз, я понял, что она действительно так думает. В другие разы она делала это слишком легко, на этот раз она не могла остановиться.

Психотерапевт спросил, почему я на ней женился.

— Потому что я любил ее. Я знал, какая она. Я наблюдал за ней всю старшую школу и большую часть колледжа. Она манипулировала всеми вокруг нее, чтобы получить то, что она хотела. Вот почему я никогда не пытался встречаться с ней. В конце концов ей пришлось пригласить меня на свидание.

— Я пошел, потому что мне было любопытно. Что ей от меня нужно? Я не был богат, не думаю, что я настолько хорош собой, и я не увлекался играми.

— Мы были на вечеринке, которую устроила одна из ее подруг. Ее парень, с которым она рассталась, был там. Она пыталась использовать меня, чтобы доказать, что может заполучить любого, кого захочет, так что ему лучше подчиниться. Мне потребовалось около трех минут, чтобы понять это. После этого я решил немного развлечься.

— Я почти не обращал на нее внимания весь остаток вечера, танцевал с ее подругами, флиртовал, немного щупал, все там, где она могла меня видеть. Она была в ярости.

— В конце концов она вытащила меня наружу и спросила:

— Какого черта ты делаешь? Ты должна быть со мной. Той, с которой ты пришёл, понимаешь? Веди себя прилично!

Ее потряс мой смех.

— Какого черта, по-твоему, я делаю? Очевидно, я здесь козел отпущения для твоего парня, с которым ты забыла сказать, что все еще встречаешься. Я решил, что раз уж ты проиграла дело, то я тебя немного потроллю. Тебе нужно найти новых друзей. Верность, должно быть, отсутствует в их словаре. У меня уже есть три номера, и Сью почти сказала мне, что после того, как я отвезу тебя домой сегодня вечером, я должен вернуться на небольшую частную вечеринку после вечеринки.

— По-видимому, раньше никто с ней так не разговаривал. Она начала плакать. До недавнего времени (я многозначительно посмотрел на нее) я никогда не мог устоять перед плачущей женщиной.

Я сказал ей, что заключу сделку. Она ведёт себя так, будто сегодня вечером была моей парой, а я-ее.

— Мы вернулись в дом, и она всю ночь цеплялась за мою руку. Мы игнорировали всех остальных, танцевали только друг с другом. Через некоторое время мы действительно расслабились и хорошо провели время.

— Думаю, она была очень удивлена, когда я оставил ее у двери, лишь слегка поцеловав. Я не собирался встречаться с ней снова, но она воспринимала меня как вызов. Она медленно проникла в мое сердце. Я сразу сказал ей, что не увлекаюсь ее играми. Мы расстались пару раз, прежде чем она получила сообщение.

— Короче говоря, мы поженились. В детстве у меня была свинка. Возможно, я мог бы стать отцом ребенка, но маловероятно. Когда мы узнали об этом, я предложил ей выйти замуж. Она меня выгрызла. Я хотел усыновления, но она находила одно оправдание за другим, пока я не понял, что уже слишком поздно. Теперь, оглядываясь назад, это хорошо.

— Но, советник, она медленно вернулась к своим старым привычкам. Самодовольство, я подозреваю. Это были мелочи, но со временем они становились все больше. Чего она не понимала, так это того, что мне было наплевать, какую машину она хочет или какой стиль мебели в доме. Такие вещи для меня не имеют ни малейшего значения. Если это сделает ее счастливой, хорошо.

— Но потом она сменила работу, завела новых друзей. Она начала хотеть девичников по ночам. И снова я доверял ей, так что это не имело значения. Она стала приходить домой все позже и позже, а однажды вечером пришла в два часа, с растрепанными волосами, в мятой одежде, с размазанной помадой. Это было начало конца.

— Она знала, что сильно облажалась. Она извинилась, сказав, что была пьяна и дальше поцелуев дело не пошло.

Я оставил ее на две недели. Она умоляла, плакала, клялась, что пойдет к психологу. Я ослабел, я все еще любил эту глупую суку, до сих пор не могу сказать почему.

— Дела пошли лучше. Она поняла, что у нее есть проблемы с контролем, и действительно работала над ними. Она снова сменила работу, чтобы "убраться подальше от шлюх". Прыгнула со сковородки в огонь, по-моему. Если последняя группа была шлюхами, то эта-кричащими шлюхами.

— Медленно, очень медленно она с ними сошлась. Снова начались девичники.

— Потом всплыла история с Канкуном. Я посмотрел курорт, он обслуживал одиночек и людей с "альтернативным образом жизни". Я не сомневался, что если бы она была такой, то вернулась бы шлюхой, нарушившей свои клятвы. И это сожгло все ее каникулы, разрушив планы, которые мы уже строили. Я пытался поговорить с ней, но она использовала банальности и чушь, которые пришли прямо из Руководства мошенников.

Я достиг своего предела, поставил ей ультиматум. Останься со мной и постарайся поработать над нашим браком, иди и возвращайся на бракоразводный бал. Она отказалась отменить встречу, поэтому я собрал вещи и уехал раньше нее.

— Должно быть, у нее случился приступ ума, потому что она так и не села в самолет. К тому времени было уже слишком поздно. Я начал процедуру. И вот мы здесь. Да, она сожалеет. Да, она пойдет на консультацию. Но хватит ли этого, научилась ли она чему-нибудь, может ли она измениться? Мой вопрос в том, хочу ли я быть здесь достаточно долго, чтобы увидеть?

.................................................

В конце концов я забрал ее обратно, надеясь на лучшее. Почему? Потому что в глубине души я действительно любил ее. Но я заставил ее заплатить. Я держал ее в жестких рукавицах и заставил подписать послесвадебный договор. Непримиримые разногласия и это было пятьдесят на пятьдесят. Прелюбодеяние, и провинившаяся сторона ушла с одеждой на спине.

Это убивало ее, она любила дом и все свои игрушки, но она знала, что это был ее единственный шанс.

Мы были хороши еще пару лет. Потом она начала переодеваться. Это было так постепенно, что я сначала не заметил, это были мелочи, но, когда она ускорилась, я понял это. Я обратил внимание на ее самодовольную ухмылку, особенно если она думала, что я не вижу ее.

Я позвонил детективам. Через две недели они дали мне свои результаты. К сожалению, я не был удивлен.

Питер Каммингс, маленький проныра, с которым она работала. Согласно отчету, он был не более чем жиголо, ищущим богатых пожилых женщин, чтобы субсидировать свой образ жизни. Красивый, наверное. Мне не нравились его глаза. Он взглянул на ее "Мерседес" с откидным верхом, кольца на пальцах, идеальные волосы и почувствовал запах денег. Он льстил ей, она делала ему маленькие подарки. Он, должно быть, хорош в постели столько раз, сколько они встречались.

Я никогда не видел их вместе и не просил передать отчет адвокату, которого я выбрал. она сломала соломиной спину верблюда.

Я подождала, пока не узнал, что они сейчас вместе, и отправил ей сообщение. - Чрезвычайная ситуация. Вернись домой. Звони, никаких сообщений.

Она перезвонила мне через три минуты, тяжело дыша.

— Что случилось?

— На самом деле это не чрезвычайная ситуация, скорее визит вежливости. Я с тобой развожусь. Пусть Питер последует за тобой, ты можешь оставить свою машину, и он поможет тебе упаковать одежду. Оставь свои драгоценности на туалетном столике. вместе с ключами от дома и машины.

Несколько секунд стояла мертвая тишина, пока она не пришла в себя.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я говорю о послесвадебном договоре, который ты подписала. Помнишь? Документ, который ты подписала, чтобы доказать, насколько беспочвенным было мое неверие в тебя? Я говорю о том, что ты трахаешься с этим слизняком по меньшей мере три месяца. Я говорю о том, что ты находишься в номере 334 "Сезонов", голая, если не считать пояса с подвязками. Какой это цвет, лавандовый или фиолетовый? Разрешение в прямом эфире иногда бывает довольно мутным. Здесь я должен был бы назвать тебя шлюхой, но не могу, потому что ты платишь за это своими маленькими подарками и ссудами.

Я видел, как она дико озирается, пытаясь разглядеть камеры.

— Перестань искать, ты никогда их не найдешь. И скажи Питеру, что кожаный ремешок, который он надел, выглядит совершенно нелепо на мужчине его возраста и телосложения. В Интернете есть сайт под названием "Веселая ферма", где есть дурацкие картинки, скажи ему, что я выложил его минут двадцать назад. Я только что прославился. Ему не нужно меня благодарить. Мне пора идти, слесарь должен быть здесь с минуты на минуту.

— Подожди! Я сейчас приду. Пожалуйста, я могу все объяснить."

Любопытство взяло верх, поэтому я схватил бокал своего любимого вина и стала ждать.

.................................................

Я услышал, как она подъехала, как быстро застучали ее каблуки по дорожке, когда она вбежала. Она дико озиралась по сторонам, пока не увидела меня в кабинете. Я разжёг камин и нашёл огонь успокаивающим.

Она медленно подошла ко мне, я встал.

— Садись! - скомандовал я, указывая на спинку кресла, которое поставила напротив дивана.

Она вздохнула, чтобы пожаловаться на мой тон, но передумала и села.

— Вина? - сказал я, наливая себе еще.

Она кивнула, благоразумно промолчав.

Я налил стакан, протянул ей и снова сел.

— Дай мне секунду поудобнее устроиться, я люблю сказки. Но они, как правило, усыпляют меня, так что, если я задремлю, прости меня.

Она задрожала, резкий ответ был на ее губах, прежде чем разум вмешался.

— Милый, ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?

Она помолчала, ожидая моего ответа, и, когда я промолчал, продолжила:

— Мне очень жаль. Питер был... ошибкой. Но мы закончили, я сказала ему об этом, когда уходила.

— Мне очень жаль. Может быть, со следующим у тебя получится лучше.

Ее гнев вырвался наружу.

— Правда, Шейн! Здесь ты ничем не поможешь.

Я рассмеялся.

— Мне очень жаль. Я не знал, что должен помогать. Чем помочь? Найти другого любовника? Есть несколько парней в офисе, которые могут быть заинтересованы, но большинство из них имеют довольно высокие стандарты. Может быть, мы могли бы получить твои обнаженные фотографии обратно от Питера, и я мог бы показать им товар. Я мог бы сделать отзыв, ты довольно хороша, когда хочешь. Думаешь, это может сработать?

Она побледнела, удивляясь, как много я на самом деле знаю. Она была довольно глупой, на мой взгляд, позволяя любовнику делать ее обнаженные гламурные снимки.

— Пожалуйста, перестань быть злым со мной.

— Вот что я тебе скажу. Я сделаю это, если ты просто скажешь мне почему. Почему, зная, что ты можешь всё потерять, ты так глупишь?

— Я точно не знаю, почему. Позволь мне привести тебе пример. Ты помнишь пару кроссовок Найк, которые я ношу уже много лет? Они уже вышли из своего расцвета, изрядно изношены. Но они так хорошо держатся на моих ногах, что я не могу смириться с мыслью о том, чтобы отказаться от них. Вот на что похожа моя любовь к тебе. Крепкая, удобная, и я никогда тебя не брошу.

— Когда ты видишь пару красных четырехдюймовых каблуков в витрине магазина, ты знаешь, что они не практичны, они, вероятно, повредят твои ноги, если ты будешь носить их слишком долго, но, ты знаешь, что будешь выглядеть и чувствовать себя сексуально в них некоторое время. Эти туфли были Питером, забавными какое-то время, но я не могла носить их каждый день. Ты понимаешь, милый? Это была просто интрижка, немного пошатываясь на каблуках, зная, что ты можешь пойти домой и надеть что-то, что заставит тебя чувствовать себя хорошо. Ты понимаешь?

Я встал.

— Думаю, что понимаю. Спасибо, что объяснила мне. Я подошел к шкафу в прихожей и взял куртку.

Она последовала за мной.

— Что ты понимаешь? Ты же не вышвырнешь меня сегодня?

— Нет. Мой адвокат говорит, что я не могу заставить тебя уйти, пока не будут вручены бумаги, и даже тогда я должен дать тебе разумное время, чтобы забрать твои вещи. Он предложил две недели. Так что ты, вероятно, будешь в порядке в течение двух с половиной, может быть, трех недель. Но спать со мной ты не сможешь. Я буду джентльменом и перееду в свободную спальню, я знаю, как тебе нравится этот индивидуальный душ, который ты велела мне установить.

У нее отвисла челюсть.

Я продолжил:

— Вот что я тебе скажу: если ты не будешь суетиться, я помогу тебе найти хорошую квартиру, внести деньги, все включить и оплатить счета за три месяца. Ты зарабатываешь приличные деньги, но тебе никогда не приходилось платить по счетам, так что я помогу тебе составить бюджет. У тебя, вероятно, не останется ничего для посещения спа-салона, дорогих обедов или походов по магазинам. Но если ты будешь экономить, то сможешь позволить себе вечернюю прогулку каждые две недели или около того. Я даже найду тебе приличную подержанную машину, но ты будешь отвечать за страховку. Брать или нет, решать тебе, но в любом случае ты уйдёшь.

Я потянулся к шкафу в прихожей и вытащил свою любимую черную фетровую шляпу. Это был винтаж, прямо из шестидесятых. У меня был двоюродный дедушка, который никогда не выходил из дома без шляпы, и когда он умер, то оставил мне все свои шляпы, тридцать одну, все в отличном состоянии и хранившиеся в оригинальных коробках. Они идеально мне подошли. Я получил их в то время, когда они только-только входили в моду. Мне показалось, что я хорошо в них выгляжу. Как и многим дамам в моем офисе. Моя дорогая жена сказала, что я выгляжу в них глупо. Я установил нужный угол и открыл дверь.

Она все еще пыталась осмыслить мои слова.

— Нам нужно продолжать разговор, попытаться разобраться. Уже десять, куда ты собрался?

Я убрал ее руку со своей.

— Покупать обувь. Я думаю, что посмотрю что-нибудь молодое и спортивное, или, может быть, я найду что-нибудь из классной итальянской кожи. Если я смогу себе это позволить, то, возможно, получу и то, и другое. Не жди меня.

Я засмеялся, отъезжая, зная, что она нажмет кнопку быстрого набора моего телефона. Он зазвонит, она должна услышать его отчетливо на кухонном столе.

................................................

В конце концов я получил и то и другое в одном пакете.

Она оставляла меня в пыли на своих шестидюймовых каблуках. На десять лет моложе, она была умна, сексуальна, прямолинейна, не играла в игры. Богиня. Я боготворил землю, по которой она ходила.

Она покупала мне шляпы на день рождения и годовщины. Сейчас у меня больше пятидесяти.

Гвен пыталась сопротивляться, но, когда ее адвокат посмотрел на брачный контракт, он настоятельно призвал ее принять мое предложение. Мне не нужен был ее Мерседес, поэтому я продал его, взял половину денег и купил ей четырехлетний маленький Шевроле. Она даже поблагодарила меня.

Она вышла замуж через пару лет, и, насколько я знаю, мы больше не вращаемся в одних и тех же кругах, они кажутся счастливыми. Я знаю, что она довольно долго лечилась.

...............................................

Забавная история. Я действительно пошёл в суд, когда мой развод был завершен, хотя мой адвокат сказал, что в этом нет необходимости. Наткнулся на судью, которая занималась моей первой попыткой, и приказала нам проконсультироваться. Теперь она была просто обычной горожанкой. Она была там во время своего второго развода. Меня чуть не обвинили в презрении, потому что я не мог перестать смеяться.