Комментарии ЧАТ ТОП рейтинга ТОП 300

стрелкаНовые рассказы 79806

стрелкаА в попку лучше 11746 +5

стрелкаВ первый раз 5191 +1

стрелкаВаши рассказы 4696 +1

стрелкаВосемнадцать лет 3501 +3

стрелкаГетеросексуалы 9373 +4

стрелкаГруппа 13526 +6

стрелкаДрама 2953 +4

стрелкаЖена-шлюшка 2648 +2

стрелкаЖеномужчины 2088

стрелкаЗрелый возраст 1776 +1

стрелкаИзмена 12361 +10

стрелкаИнцест 12023 +6

стрелкаКлассика 367

стрелкаКуннилингус 3293 +2

стрелкаМастурбация 2269

стрелкаМинет 13378 +5

стрелкаНаблюдатели 8088 +4

стрелкаНе порно 3086 +3

стрелкаОстальное 1079

стрелкаПеревод 8126 +11

стрелкаПикап истории 734 +2

стрелкаПо принуждению 10818 +3

стрелкаПодчинение 7295 +4

стрелкаПоэзия 1483

стрелкаРассказы с фото 2557 +2

стрелкаРомантика 5619 +2

стрелкаСвингеры 2333

стрелкаСекс туризм 523

стрелкаСексwife & Cuckold 2511

стрелкаСлужебный роман 2449 +1

стрелкаСлучай 10222

стрелкаСтранности 2746 +2

стрелкаСтуденты 3636 +2

стрелкаФантазии 3314 +1

стрелкаФантастика 2876 +4

стрелкаФемдом 1489 +1

стрелкаФетиш 3270 +2

стрелкаФотопост 788

стрелкаЭкзекуция 3245

стрелкаЭксклюзив 351

стрелкаЭротика 1935 +2

стрелкаЭротическая сказка 2524 +1

стрелкаЮмористические 1534

Барин. При пикантных обстоятельствах

Автор: Makedonsky

Дата: 27 апреля 2021

Восемнадцать лет, В первый раз, Зрелый возраст

  • Шрифт:

Картинка к рассказу

Барин Василий Львович Дементьев был доволен. Во-первых, озимые зеленя удались, во-вторых, по яровым отсеялись удачно, без заморозков, в-третьих, он познакомился с графиней Стоцкой и ее юной воспитанницей институткой Сонечкой Курбатовой при весьма пикантных обстоятельствах. К тому же он был приглашен на торжество по поводу совершеннолетия этой самой Сонечки. А еще утром казалось, что день не задался...

И дернул же черт попробовать с утра новое зелье доктора Шульце! С утра и башка хуже варит, и глаза не так хорошо видят. Ошибся барин с дозировкой, накапал в стакан с бургундским не четыре капли, а сорок. Хорошо еще, что разделил порцию с Трифоном напополам. И образовался у них нескончаемый стояк, эдакий искусственный приапизм. Даже дебелая Анна не помогла, которую барин сладострастно раздел, сладострастно бросив на пол ее сарафан и рубаху, поставил раком и не менее сладострастно отодрал на пару с Трифоном. Но коляска с откидным верхом была заложена, и два конюха верхом беспокойно гарцевали во дворе. Барин со вздохом забрался в коляску, Трифон взлетел на козлы, и они тронулись в поля. И все бы ничего, погода радовала, но пару раз пришлось останавливаться, чтобы вздрочнуть и спустить. Русский человек не может спускать на дороге, ему обязательно нужно уединиться, но кустиков становилось все меньше, потому что к угодьям барина Василия Львовича добавились поля графини Стоцкой, и только узкой межой дорога посередине.

Наконец зелье отпустило, и барин ринулся отлить в хиленькие кустики. И только он спустил панталоны, как раздался конский топот, женские возгласы, и повеяло нежным ароматом дорогих духов. В кустики вошла женщина в черном траурном платье с белыми оборками и черной же изящной шляпке с вуалью и девушка в форме выпускницы Института благородных девиц, то есть, вся в белом и соломенной шляпке на прелестной головке с косой. А барин уже не мог остановиться, хотя женщина и барышня присели в опасной близости, задрав подолы, и принялись мочиться. Они отмахали верст двадцать в своем дормезе и тоже не могли остановиться, хотя молодая женщина в трауре давно заметила барина. Кустики-то малы для четверых!

Горничная подала им салфетки, они подтерли волоски, опустили подолы и лишь после этого старшая из них сказала:

— Ах, сударь, Вы нас обескуражили!

Барин запихнул неподатливый член в панталоны, снял мягкую шляпу и представился:

— Василий Львович Дементьев, помещик!

Женщины присели в реверансе, и та, что была в трауре, сказала:

— Графиня Стоцкая Анастасия Александровна, а это – моя племянница Соня Курбатова, институтка, увы, бывшая.

Сонечка еще раз очаровательно присела в реверансе.

Барин сделал шаг вперед, и женщины протянули ему руки в перчатках для поцелуя. Но Василий Львович приник к левым ручкам, сказав: «Левые – к сердцу ближе!». Не целовать же описанные перчатки, в самом деле!

— Ах, почему же бывшая? – удивился барин. – Вас, сударыня, выгнали?

— Нет, – ответила девушка, мило улыбаясь из-под соломенной шляпки. – Закончила полный курс, теперь пепиньерка, а буду классной дамой.

Барин помог им выбраться из кустов, усадил в дормез, они, вздымая пыль, укатили, а Василий Львович вернулся к своему экипажу. Трифон не преминул спросить:

— Ваша милость, это наши соседки?

— Да, мой верный Санта Панса, это они. Правда, они прелестны?

— Особенно горничная! – ответил Трифон, старательно утюжа усы. – Я бы ее...

— Я сегодня приглашен, – сказал барин. – Поедешь со мной за кучера. Семен все равно в запое. Вот там ее и...

Они еще немного покатались по окрестностям, вернулись в имение, и Василий Львович принялся осматривать свой небогатый гардероб. Фраков у него было три, два еще отца, совсем немодных, и пошитый совсем недавно из дивного сукнеца, темно-синего с искрой. К голубому жилету он добавил ослепительно белую рубашку с кружевным жабо и манжетами и крупную черненую серебряную брошь с фальшивым бриллиантом.

Трифона он тоже обрядил во фрак. Тот, было, застеснялся такого наряда, но барин убедил его, сказав:

— Мой камердинер должен выглядеть достойно!

И Трифон согласился, хотя во фраке с манишкой стриженый в кружок мужик с бородой выглядел довольно комично.

К вечеру часов в шесть они подъезжали к богатому имению графини Стоцкой. В воздух то и дело взлетали разноцветные ракеты, а на площадке возле пруда сверкал огнями и дымился герб с переплетенными С и К – Софья Курбатова.

Торжество было в самом разгаре. Гости сидели на летней веранде и, то и дело, поднимали тосты в честь Сонечки Курбатовой и ее тетушки, которая хотя и была в черном платье, но не в таком строгом и архаичном, как днем. Какой-то ливрейный хотел взять барских коней под узцы, но страховидные конюхи, одетые казаками, то есть, в высоких шапках, черкесках и шароварах с сапогами, оттерли его лошадьми, а Трифон замахнулся плетью. Ливрейный уронил факел и убежал в дом.

Барин легко вышел из ландо и начал подниматься на веранду по белым мраморным ступеням. Навстречу ему спускалась хозяйка имения Анастасия Александровна Стоцкая с высоким бокалом в руке.

— Что это Ваши гайдуки моего Никиту обижают? И зачем Вам охрана?

Василий Львович припал к ручкам, надеясь, что они должным образом отмыты, и только после этого сказал:

— Так шалят! У помещика Валуева имение сожгли, у старого Шломы – шинок, а жену и дочку, извините, на кукан надели!

— Вот как? Я не знала! И в чем же причина?

— В случае с Валуевым не знаю, а Шлома водку водой разбавлял.

— Но это не повод, чтобы, как это, на кукан!

— Не повод, согласен. Но причина! Потому и охрана...

Они прошли на веранду, а Трифон спрятался за колонну и оттуда принялся зыркать глазами по сторонам. Из-за широкого кушака его грозно торчал пистолет Лепажа.

Пока искали стул для Василия Львовича, он вынул из кармана бархатный футляр.

— Скажите, Анастасия Александровна, как Сонечка сдала выпускные экзамены?

— Весьма прилично, но для шифра недостаточно.

— Тогда позвольте вручить!

Он открыл футляр, и графиня Стоцкая ахнула! На черном бархате лежал фрейлинский шифр – вензель императрицы, усыпанный бриллиантами.

— Это награда моей бабушки, – пояснил барин. – Получить-то она ее получила, но до фрейлинства не доехала.

— Разбойники?

— Чума-с. Дороги были перекрыты, а потом она замуж вышла за гусарского полковника. Так что позвольте вручить?

— Соня, Соня! – мелодично позвала графиня. – Подойди к нам!

Пока племянница Стоцкой выбиралась из-за стола, Василий Львович спросил:

— По какому поводу Ваш траур?

— Скоро год, как почил в бозе мой последний супруг.

— Последний? А сколько же их было?

— Пять или шесть. Все какие-то хилые попадались, поживут немного и отходят в мир иной. То хвороба приключится, то дуэль, то с лошади упадет. Последний, Александр Фомич держался дольше всех. Так и он в купальне утоп. Просто беда! Соня, ну иди же скорее!

Подбежала возбужденная покрасневшая Соня и, увидев шифр, тоже ахнула!

— Поскольку Ваши успехи были оценены институтским начальством явно недостаточно, я взял на себя смелость исправить это недоразумение. Это шифр времен императрицы Елизаветы.

— Исправляйте! – вскрикнула Соня.

— Вручайте! – громко сказала графиня.

Соня спрятала руки за спину и выпятила вперед маленькие грудки, едва прикрытые светлым шифоном. Барин сунул два пальца за корсаж и приподнял платье над левой грудью, ощутив свежесть и гладкость кожи. И как только он приколол вензель императрицы, оркестр на хорах грянул гимн Российской империи «Боже, царя храни». Все встали, а когда гимн закончился, оркестр заиграл вальс. Барин еще не ужинал, но танцевал старательно. После вальса он станцевал польку, затем кадриль и мазурку. Когда в конце бала наступила очередь котильона, и Василий Львович прошептал графине в розовое ушко:

— Я специально не ужинал, чтобы вкусить Ваших яств, и теперь близок к голодному обмороку!

— Ах, мой милый помещик! – отвечала раскрасневшаяся графиня. – Скоро гости разъедутся, я сниму этот надоевший траур, и мы, как следует, поужинаем! А потом пойдем купаться на озеро втроем – я, Вы и Соня. Как только часы пробьют полночь! И там у нас будет пикник при луне. И... если хотите, позовите своего свирепого преторианца.

Действительно, танцы скоро кончились, Соня и Анастасия Александровна стали провожать гостей и мило им улыбаться на прощание, а барин поманил пальцем Трифона.

— Пойдем-ка поищем кухню. У меня кишка кишке кукиш кажет!

Они шли по мягким коврам, скрадывающим шаги, разглядывали темные картины, освещенные бесчисленными подсвечниками-бра, дивились многочисленной прислуге, сновавшей по коридору, а Трифон удивлялся и говорил:

— Это какие богатющие люди здесь живут!

И удивленно качал головой.

Толстая кухарка встретила их неласково.

— Ходют, ходют, а чего ходют? В залу идите, здесь готовят, а не едят!

— Ты, бабка, не шуми! – сказал Трифон. – Лучше садись с нами. У тебя вино и хлеб есть?

— Ну, есть.

— Вот и хорошо. От тебя хлеб, от нас – компания!

— Значит, вы, господа, хотите выпить со мной, простой крестьянкой?

— Хотим. А что? Все мы люди-человеки.

— Ладно уж...

Она, согнувшись в три погибели и кряхтя, открыла в полу кухни люк и забралась туда наполовину. Барин подмигнул Трифону, Трифон подмигнул барину и на цыпочках подкрался к старухе, находившейся в весьма пикантном положении. Она и выбраться из люка не успела, как камердинер барина закинул ей на спину подолы и мощно вошел в кухарку. Она охнула и замерла, а Трифон бешено забил тазом, словно забивал сваю.

Трифон долбил старуху, а барин онанировал вприглядку, как в юности, когда отец Лев Кириллович взял его на прогулку летним вечерком. Васеньке запомнилась ночь накануне Ивана Купалы, когда парни и девки жгли костры, искали цветы папоротника и купались нагишом. Баре, конечно, в этих обрядах не участвовали, но наблюдали с удовольствием. Именно тогда Васенькин петушок впервые встал, и он дрочил его как большой, в кулаке, и даже обмочил ладонь. Зрелище было впечатляющим. Толпа молодых крестьян прыгала голыми через костер, их члены и яйца прыгали, а тяжелые налитые груди тряслись и прыгали тоже, а потом парни и девки яростно совокуплялись на примятой траве и шли купаться. Луна светила вовсю, и Васенька ясно видел этот разгул плоти. Особенно запомнился молодой паренек, который опрокинул девушку на спину, задрал ее ноги повыше и пронзал ее членом сверху вниз, приседая. «Стоит? – тогда спросил отец, - Тогда делай как я». Тятенька приспустил панталоны и обнажил могучий член.

— Надо забрать его в кулак и обнажить головку, потом закрыть головку и тогда – хлоп-хлоп!

И, яростно ощеряясь, старый барин задвигал кулаком. Но это продолжалось недолго, так как одна из девиц прибежала в кусты, где скрывались наблюдатели, и присела помочиться. Радостно зажурчала струйка, она привстала, и тут тятенька напал на нее, обхватив сзади. Девушка не сопротивлялась, наоборот, она приподняла пышный зад, чтобы Льву Кирилловичу было удобней войти в нее. Барин с хлюпаньем воткнул член и задвигался, похрюкивая и повизгивая, как кабан при случке. Тут-то Васенька и кончил первый раз в жизни, испытав все прелести оргазма.

Барин подошел совсем близко, он смотрел на дряблый белый старушечий зад, и на то, как Трифон обливается потом и закатывает глаза от близкого оргазма. Член барина был готов лопнуть, он покраснел, и вены на нем вздулись. И когда Трифон изогнулся и захрипел, Василий Львович похлопал его по плечу.

— Кончил?

— Да, Ваша милость, кончил! Ох, какая сладость!

— Теперь я!

Трифон встал, выдавил из обмякшего члена последние капли, а барин пристроился к широкому старушечьему заду. Ну, бабка, держись крепче, подумал Василий Львович, входя в раздолбанное Трифоном кухаркино влагалище. Там было тепло и влажно, как в остывающей бане.

Увлеченно тараня кухаркино нутро, он и думать забыл о Соне, ее тетке в черном, и о том, что они искали кухню, чтобы поужинать, И только смешав свое семя с молофьей Трифона, он повел вокруг мутным взглядом и увидел совсем рядом что-то розовое и белое. Это были графиня и ее племянница!

— Ах, вот Вы где? Я думала, они чревоугодничают, а они кухарок портят? Негодники!

Она уже была не в черном траурном платье, а в розовом пеньюаре и спальном чепце с лентами. Также, изготовилась ко сну и Соня, но она была во всем белом. Племянница стыдливо прятала личико на теткиной груди, но пристально наблюдала одним глазом, как барин торопливо прячет большой и уже мягкий член в черные фрачные брюки.

— Ну, если Вы всё, то пойдемте в малую столовую, – невозмутимо сказала графиня. – Там накрыто на четверых.

Обильно увлажненная кухарка сочла за благо сползти в подвал вниз головой, а гости и хозяйки торжества отправились в другую, малую столовую. Барин посмотрел на маленький столик и скривился. На столе на серебряном блюде лежал французский пирог, маленькие булочки и графинчик с вином. И все! Теперь понятно, отчего ее мужья загибались, подумал барин.

Трифону (невиданный либерализм!) накрыли в этой же столовой, в тени, но горничная подала ему еду попроще: поросенка с хреном и запотевший графинчик. Горничная, молодая, румяная, в теле, ставила еду на столик, а Трифон, словно между делом, гладил ее под подолом полосатого платья по гладкой, словно полированной ляжке.

Графиня услала млевшую горничную и сама нарезала французский пирог на три части, положила барину, потом Соне, а потом уже себе.

— От обильной еды на ночь я полнею, – пояснила графиня, наливая всем настойки. – И плохо сплю.

— У меня есть замечательное средство от бессонницы! – воскликнул Василий Львович, выхватывая из кармашка белоснежного жилета заветный пузырек синего стекла. – Потом спишь как убитый!

— Потом? После чего? – подняла брови графиня Стоцкая.

— После того, как примешь. Надо принимать с вином.

— А что там?

Графиня вытянула нежный пальчик по направлению к пузырьку.

— Не знаю, – честно признался барин. – Но мой доктор Шульце – большой дока по части химии, и я ему верю.

— А я верю Вам! – тонко улыбнулась графиня. – Вы умеете к себе расположить, не говоря изысканных комплементов. И еще я люблю смотреть, как едят сильные мужчины.

Она подняла свою рюмку, и Соня подняла свою, и барин – тоже.

Настойка немного горчила, и Василий Львович быстро расправился со своей порцией пирога.

— Я сама ее делаю! – пояснила графиня, кивая на полупустой графинчик. – На скорлупе грецких орехов. Сейчас мы покушаем, и я покажу Вашу спальню. Вы ведь не оставите двух бедных женщин без защиты?

— Никогда! – пылко заверил барин. – Готов прикрыть своим телом!

И добавил:

— А снотворное? Вы забыли про снотворное!

Он сноровисто капнул несколько капель Соне и Стоцкой и покосился на Трифона. Тот криво ухмыльнулся, доедая поросенка.

— А себе? – спросила Анастасия Александровна, пробуя капли на вкус.

— В последнее время я сплю очень хорошо! – сказал Василий Львович, разбавляя зелье настойкой на скорлупе грецких орехов. – Чего и Вам желаю.

А Трифон все ухмылялся...

— Быстро действует Ваше снадобье? – осведомилась графиня, бесшумно ступая по толстым коврам коридора.

Впереди шел ливрейный со свечей, и та бросала на ковры неверный трепещущий круг света.

— Стремительно, – сказал барин, решительно беря ее под руку. – Женщины так и падают!

— Тогда надо скорее лечь! Вот Ваша спальня. Ваша и Вашего человека. Вы с ним очень близки?

— Он служил еще моему отцу. Он мой камердинер, очень преданный камердинер, и ничего более. А где спальня Вашей сиятельства?

— Напротив Вашей. Сейчас горничные нас освежат, и мы с Соней отойдем ко сну.

Если зелье сработает правильно, вам с Соней будет не до сна, подумал Василий Львович, но спокойной ночи все же пожелал.

Трифон лежал на железной кровати и после поросенка с хреном дремал. Барин, напротив, был немного возбужден. Он лежал под балдахином на широкой кровати, откинув в сторону пуховое одеяло. Он теребил свой член, не допуская извержения, и ему было жарко.

— Я вот думаю, слышь, Трифон, почему это женщины любят так мыться?

— Это потому, Ваша милость, – отвечал Трифон, зевая и мелко крестя рот. – Это все потому, что из них все время текёт. Вот из людей мужского сословия текёт в особых случаях, а у них все время. Я как-то сошелся с одной бабой, из нее совсем не текло, так за один раз на нее полфунта деревянного масла уходило. Я ей туды прям из сулеи заливал. Сплошной убыток!

Он еще раз зевнул и засопел. В этот момент дверь отворилась, и из темного коридора повеяло лавандой.

— Вы тоже не спите, Василий Львович? – раздался нежный голос графини Стоцкой. – Что-то Ваше зелье не действует. Мы с Соней и на звезды смотрели и барашков считали.

Графиня уже стояла со свечой в руке, а рядом с ней, прильнув к большой мягкой груди, стояла Соня и, исподлобья, наблюдала за подрагивающим членом барина.

— Она хочет посмотреть, как у вас, мужчин это происходит! – с придыханием сказала графиня.

— Так пусть сделает это сама, – ответил барин, резко открывая головку. – И посмотрит, и потрогает.

Барин сел, а графиня подтолкнула Соню поближе.

— Ты же сама хотела посмотреть. Так иди же!

Та покраснела, но подошла. Барин дернул членом.

— Барышня, Вы прелестны! Вам кто-нибудь говорил, что Вы прелестны?

— Никто, – пискнула Соня. – Вы первый.

— И никогда не видели голого мужчину? Ни разу?

— Ни разу. Когда мне было шесть лет, меня отдали в Институт благородных девиц, потом мои родители умерли, и тетя Настя взяла надо мной покровительство...

Она торопливо говорила, краснея и смущаясь, рассказывала про свою жизнь в Институте, а сама неотрывно глядела на баринов стоячий член. Потом замолкла и, протянув руку, дотронулась до головки.

— Упругая! – удивилась Соня. – И на сливу похожа!

— А ниже? – сказал барин. – Ты потрогай ниже.

Она нерешительно потрогала и удивилась еще больше.

— А ниже как камень!

Она погладила пальцем вздувшиеся вены.

— Как веревки!

— А еще ниже? Видишь там кожаный мешочек?

— Да, вижу.

— Потрогай его. Пожми, – предложил Соне Василий Львович. – Только осторожней. У мужчин это самое больное место.

— Ой, в нем что-то лежит внутри! Похоже на куриные яйца!

— Это так и называется – мужские яйца. А вокруг волосы, волосы! Как у тебя.

— У меня – мягкие, а у Вас – жесткие, как проволока!

— Покажи мне свои волосы, – попросил барин. – Я днем толком не разглядел.

Соня охотно распахнула белый пеньюарчик.

— О, какие дивные волосики! – закричал барин. – Они такие нежные, Ваша правда!

Трифон в сердцах плюнул и отвернулся к стенке, а графиня, ласково улыбаясь, вспоминала свой ранний опыт...

В то утро ее брат вскочил с постели первым. «Смотри, Настя, каков кол!». – прошептал Саша, приподнимая подол ночной рубашки. – «Хочешь потрогать?». Настя испуганно огляделась. Было еще рано, и их большой дом еще спал. Спала и старая нянька Егоровна. Настя опасливо протянула руку и потрогала его членик.

— Действительно, твердый! – прошептала Настя. – Как палец!

— Таким пальцем взрослые рожают детишек, – поделился сокровенным знанием брат. – Его надо воткнуть и родить. Мне Колька, кухаркин сын рассказывал.

— И куда же воткнуть?

— Тебе воткнуть, к примеру.

— Мне? Куда же?

— В твою «раковинку». И через девять месяцев у тебя будет живая кукла.

— Я бы хотела новую куклу, – вздохнула Настя. – У Мими голова отвалилась. А maman ругается, говорит, играй так, без головы! А разве бывают детишки без головы?

Нянька Егоровна проснулась и сказала:

— Тише вы, неугомонные! Рано еще, спите!

— И что же, зачем эта штука мужчинам? – нерешительно спросила Соня. – Писать?

— С помощью этой штуки его милость полдеревни детишков сделал! –сказал Трифон в стену.

— В этом случае мой камердинер прав, – вздохнул барин. – Сидишь зимой целыми днями в усадьбе, кругом снег, метель, ну и...

— Ох, полдеревни! И как же?

— Да очень просто! Ее, штуку эту, надо вставить туда, где волосики, немного поерзать, и при удачном стечении обстоятельств через девять месяцев у вас в Ревизской сказке появляется живая душа. И совершенно бесплатно! А как подрастет – в поля, пахать, сеять, боронить!

— Я хочу попробовать! – выдохнула Соня. – Я так хочу туда...!

Наконец зелье подействовало, обрадовался барин, надо в другой раз увеличить порцию.

А Соня вошла в раж. Она металась по спальне, тянула себя за соски, терла щель и пыталась засунуть пальцы в глубину. Графиня Стоцкая пыталась ее урезонить, но вскоре присоединилась к ее метаниям...

...Ах, как славно было лежать и дремать между двух женщин, совсем юной и зрелой, опытной! Барин смотрел на них, разметавшихся на широкой постели, бесшумно одеваясь с помощью Трифона, и уезжать домой ему совсем не хотелось...


117154   4 20329  134  Рейтинг +10 [40]

В избранное
  • Пожаловаться на рассказ

    * Поле обязательное к заполнению
  • вопрос-каптча

Оцените этот рассказ: 400

Серебро
400
Последние оценки: ifvfy 10 kondrat71kz@gmail.com 10 Fast131 10 ViktorRu 10 Lelik166 10 StevenLy 10 фаг 10 АКМ 10 bozz11 10 scorpio 10 15793helm 10 Ильич 10 vova1976 10 espinosic 10 Angelok 10 gen56 10 Fiza 10
Комментарии 8
  • Turin
    Turin 144
    27.04.2021 21:38

    Хорошая серия:) Вот только начало (Барин) прочитать не решился — боюсь пушистиков😩

    Ответить 3

  • Makedonsky
    27.04.2021 21:46
    Пушистиками там князь Гога из Тифлиса занимался, да и то недолго и нестрашно...

    Ответить 13

  • Turin
    Turin 144
    27.04.2021 21:52
    Тогда рискну😆

    Ответить 1

  • %C2%EE%E2%E0%ED+%D1%E8%E4%EE%F0%EE%E2%E8%F7
    28.04.2021 07:18
    Ох и охальник! Тока в толк не возьму: то ли барин, то ли тот, кто про похождения барина нам рассказывает.

    Ответить 3

  • Makedonsky
    28.04.2021 08:53
    Химик он и естествоиспытатель!

    Ответить 13

  • %E2%EE%F1%F2%EE%F7%ED%FB%E9
    28.04.2021 10:34
  • NIKOLAXA
    16.05.2021 23:37
    Опытный барин.Пол деревни осеменил...Молодца.Телека небыло,кина небыло,а тут такие соседки.10 баллов.

    Ответить 2

  • Makedonsky
    17.05.2021 08:52
    Спасибо на добром слове!

    Ответить 13

Зарегистрируйтесь и оставьте комментарий

Последние рассказы автора Makedonsky