Проснулся я то ли от того, что солнечный луч, пробившийся через покосившиеся жалюзи, добрался-таки до моего правого глаза, то ли от пыхтенья, раздававшегося из-за противоположного края кровати. События вчерашнего вечера промелькнули в башке каким-то сюрреалистическим безумием. Жопа чувствовала намертво приклеенные густой коляновой спермой трусы. Из-под кровати выскочила всклокоченная, с каплями пота на лбу, голова моего нескучного соседа. Кажется, он отжимался. Ага, не ходим, значит, в тренажерку, порода такая у нас, ну-ну.

— Гля, их сиятельство соизволили пробудиться! — весело сказал Кучер, тут же нырнув обратно к полу. — Давай, братишка, отлепляйся от простыни и в темпе вальса завтракать! Размунеживайся, как моя бабушка, царствие ей небесное, говорила. Жратва на столике, дядя Коля побеспокоился.

— У нас же в ресторане завтрак, фигли тут-то, — зевнул я, усилием воли стряхивая свое еще спящее тельце с кровати.

— На часы глянь, умник! — Кучер наконец-таки выпрыгнул из-под кровати и стал приседать, вытянув вперед себя волосатые ручищи. На нем были веселенькой расцветки не то семейные труселя, не то шорты в ромашку.

Айфон показывал половину одиннадцатого. Я резко проснулся.

— Кучер, фигли ты меня не растараканил? Нам же с тобой к одиннадцати на фирму!

— Максик, а с хуя ты фамильничаешь-то? — неожиданно обиделся Колян. Это детское слово никак не вязалось с его обликом взмокшего от тренировки гладиатора. — У Коли всё под контролем. Они машину за нами выслали, сказали, будет подъезжать — ещё разок позвонят. Давай, умывайся и лопай то, что твой старший товарищ, рискуя, можно сказать, репутацией честного мужика, вынес для тебя, дружок, из вражеской столовки!

На столике и правда находился заботливо уложенный на тарелку, слипшийся в комок, продуктовый набор из сыра, ветчины, яичницы и каких-то затейливых роллов. Я охотно подсел к столику и, наплевав на этикет (видимо, распиздяйство Кучера было заразительно) прямо руками стал запихивать всё это себе в рот.

— Оголодал за ночь малой-то! — расхохотался Колян. — Вроде никуда не бегал, рядышком сопел, а вот поди ж ты!

— Прям вынес, да, для друга, да? — мурчал я, с кайфом уминая завтрак. — В чем выносил-то, разведчик?

— Ну раз я так завтракать ходил, — Колян развел руки, показывая, что вот он, такой как есть, ни добавить, ни отнять, — то догадайся с тех раз, соня.

— В труселях что ли? — чуть не подавился яичницей я.

— Не труселя, допустим, а шорты, — ухмыльнулся Колян, — а ты хотел голодным остаться? Ну увеличил себе зрительно хозяйство после завтрака, официанткам даже понравилось, долгими взглядами, бляха, провожали! — Кучер заржал, засунув для наглядности свой немаленький кулак под шорты в район гульфика.

— Коль, а че не разбудил-то? — спросил я, облизывая выпачканные желтком губы.

— Спал уж больно сладко, — улыбнулся Кучер.

Как только я собрался под душ, раздался телефонный звонок. Колян взял трубку и что-то важно пробулькал на своем чудовищном английском. Какое-то время он молча вслушивался в телефон, после чего от души харкнул в счастливо подвернувшуюся пепельницу и сказал:

— Не понял ни хуя я, что ты там натрендел, ну да ладно, натягиваем трусы и выходим!

Мы торопливо оделись и выскочили на улицу, где нас уже ждала пожилая волга с жаждущим доставить нас на место улыбчивым водителем. Шофер, что-то болтая на английском, по его мнению, языке, ловко залавировал между увешанными корзинами велосипедистами.

На фирме встретили нас хорошо, я пожаловался на наши обстоятельства, принимающая сторона пожала плечами и перевела стрелы на нашу девочку, отвечавшую за организацию, — а телефон девочки уже сутки не отвечал. Я махнул рукой и пошел разбирать бумажки и знакомиться с остальными работниками. Кучера уволокли подключать прибывшее от нас оборудование.

Когда я освободился и пошел искать Коляна, выяснилось, что он уже пару часов как всё ушкварил и тихо слинял. Мне показали, как добраться до отеля, я вскочил в дребезжащий автобус, плюхнулся чешущейся от коляновой оздоровительной мази жопой на нагретое солнцем сиденье и уставился в окошко.

На дороге с остановки до отеля стояли торговцы фруктами. Весело крича, они пытались всучить прохожим свой нехитрый товар. Я заметил, что один из них, молодой парень с дредами, на облупленном носу которого сидели зеркальные очки, завидя потенциального покупателя, сперва громко зазывал его, рекламируя свое манго, а потом непременно что-то заговорщицки шептал ему на ухо. Те, кто постарше, тут же отходили от него, молодые же заинтересованно о чем-то расспрашивали. «Ага, ты-то мне и нужен» — смекнул я. Пришла пора сделать Кучеру ответочку за вчерашний ром.

Колян, забравшись всё в тех же труселях на кровать, перещелкивал каналы.

— Максик, прикинь, хотел порнуху найти — в Турции у меня в номере была, а тут только ихние и наш первачок, — разочарованно сказал он, потягиваясь на подложенных под спину обеих наших с ним подушках. — Скушно, может, за ромом слетать?

— Я кое-что поинтересней приволок, — ответил я, раздеваясь (хоть кондёр и тарахтел, жара в номере была изрядная). — И кстати, сваливать вот так втихую — не по-товарищески, — подъебнул я его.

— Да тут такое дело... — замялся Кучер, остановив наконец свой выбор на каком-то музыкальном канале, — Я утром в столовке девку одну приглядел, ноги, бля, от ушей — глаз не отвести... Дай, думаю, зазнакомлюсь. Приехал пораньше, в бассейнчике с ней покупались, на коктейли потом потратился... ну, думаю, на мази дело! Она грит — Николай, типа, через пять минут жду вас в своем номере! Ну у меня в трусах аж всё затрепыхалось... Сбегал за гандонами, заваливаю к ней... а она уже при полном параде — помогите, мне говорит, чемодан до автобуса донести, вы ведь такой сильный мужчина! — Колян от души заржал. — А у меня, веришь-нет, стоял уже, вон, до сих пор толком не успокоился...

В «шортах», действительно, обозначивался приличных размеров хуй. Впрочем, он, кажется, и в спокойном состоянии был заметен. Я подумал, что оптимизм Коляна держится на том, что, хоть девка и бортанула его, зато у него осталась прикольная история, которую можно будет не раз рассказывать любящим поржать друганам.

Я сполоснулся, особо тщательно вымыв свои драгоценные половины, кожа на которых, кажется, и впрямь стала еще нежней, надел разноцветные трусы с героями комиксов «Марвелла», и, прихватив с собой недавнюю покупочку, прошествовал в комнату.

Колян, подпевая Бритни Спирс, стриг ногти на ногах. Ноготь с мизинца отскочил и застрял в блядской дорожке, уходившей в мои тугие разноцветные труселя.

— Не, ну ты ваще как дома! — возмутился я, щелчком сбивая ноготь.

— Прости, если сможешь, — с нескрываемым цинизмом ухмыльнулся Кучер. — И ни хуя не как дома, кстати — это я тебя еще берегу. Дома я вот так хожу.

Кучер стянул с себя трусы и, по-моряцки покачивая бедрами, так, чтобы его нехилый болт раскачивался туда-сюда, прошествовал мимо меня в ванну — выкинуть настриженное.

— Да уж всё лучше, чем травмировать мой вкус своими убогими ромашками! — нашелся я, несколько обескураженным таким вольным поведением соседа.

— Максик, не обертка важна ж, а содержание! — Колян появился из ванной, походя слегка задев меня сзади своим дрыном, — Как там поэт сказал про красоту? Сосуд она, едри её, в котором пустота, или огонь, мигающий в сосуде?

При слове «огонь» Кучер сжал кулачищи и мотнул бедрами так, что хуй его подпрыгнул — дескать, горяч, даже не сомневайтесь.

Я аккуратно скрутил первую цигарку.

— Ты чем там занимаешься, хипстота? — с недоверчивым любопытством подошел Кучер.

— Зажигалку дай, я ж некурящий, — попросил я. — А то ты не пробовал!

— Веришь-нет — ни разу! — Колян по-мальчишески покрутил головой. — Я как-то больше по водочке...

— Всё когда-то бывает впервые, — улыбнулся я.

— Ну, раз у нас с тобой время экспериментов... — многозначительно улыбнулся в ответ Кучер, щелкнул зажигалкой, затянулся и закашлялся. — Ядреная! И что от нее бывает? В смысле — как организм реагировать должен?

— У всех по-разному... Ты сильно-то сразу не глотай! — принял я косячок из ухватистых кучеровых пальцев. — Кого-то в думки кидает, кого-то на смех пробивает... У кого-то... — я опустил глаза пониже... Ого! Кажется, колянов дрын стал еще увесистей... или показалось?

— У кого-то — хуи подрастают, — заметив на собой метаморфозу, хрипло расхохотался Колян. — Ну-ка, дай еще!

Я пыхнул и, почувствовав, как меня уносит от всех мирских забот, протянул ему косячок. Колян деловито затянулся, не отводя глаз от своего хозяйства. И точно, после затяжки хуй еще сильней набух и слегка подоттопырился.

— Веселая травка! — сказал Колян, выгнув бровь дугой. — А на тебя, Максик, я вижу, не действует? Да давай, раздевайся уже, а то мне неловко тут одному-то босым хуем светить. Тем более что жарища!

Я пустил по легким еще одну хорошую затяжку и, в игривой манере стриптизера, снял труселя. Член спокойненько висел, доказывая, что мы с Коляном слишком разные.

— Не возбуждаешь ты меня, Коля, увы, — прикололся я.

— Это я еще не начинал! — весело подхватил Кучер, снова затягиваясь. Дым, словно бы достигнув изнутри мощного кучерова хозяйства, опять оттопырил его здоровый болт.

— Думаешь, у тебя не встанет, да? — азартно спросил Колян.

— А с хуя ли? — я чувствовал, как комната начинает приятно поигрывать стенами, а в привычных вещах, окружающих меня, появляются новые, неожиданные смыслы. — Не, ну ты парень канешн видный, но я ж не по пацанам, увы тебе, — уже откровенно подъебывал Кучера я. — А ты-то вон как... раздухарился...

Колянов дрын и вправду после шестой затяжки встал в состояние полуэрекции. Владелец его, впрочем, смущен этим не был.

— Тойсть думаешь, братишка, не смогу сделать так, что и у тебя встал, да? — хитро посмотрел на меня он.

— Не, ну канешн, если возьмешь его и станешь дрочить — встанет через какое-то время...

— К хую не прикоснусь — это против правил! Но если смогу — выполнишь одно мое желание, усек? Так, какие у тя еще эрогенные зоны?

— Хуй у меня — эрогенная зона. Так что, трогай — не трогай, раз сисек у тебя нету, ничего ты, Колька, не добьешься!

Кучер сам скрутил второй косяк, сунул мне его в зубы, положил руки мне на соски и слегка потеребил их, глядя пониже моего стильного кустика. Реакции не было.

— Щекочешь только, дурила, — вальяжно затягиваясь, произнес я.

Колян зашел сзади, помассировал шею, провел языком по задней стороне мочки уха. Я был спокоен.

— Не действует, отлезь! — оттолкнул его задницей я.

Колян взял меня за булки и стал их нежно месить. Член немного напрягся.

— Ага, ну-ка, давай-ка! — Кучер подтолкнул меня в сторону кровати, я залез на нее, он руками подтолкнул меня так, что я принял положение, опираясь на коленки и локти.

— Дай еще разок затянуться и, бля, следи за своими ощущениями!

Я, выпятив жопец, протянул ему косячок.

Колян от души затянулся, а потом... нырнул лицом мне между половин. Охбля, вот это поворот... Держа руками меня за бедра и слегка коля щетиной внутренние стороны полужопий и промежность, Колян смачно стал целовать дырку. Он то лобзал ее взасос, то опускал язык пониже, на яйца и резко забирался по ним к дыре, начиная скользить вокруг, то сильно тыкал языком прямо в дырочку, от чего возбуждение охватило уже не только и не столько член — а он тут же бойко вскочил, — но и всю область между булками и само очко. Одна его рука пошлепывала меня по булкам, а вторая проскользнула под яйцами и проверила состояние члена. Удовлетворенный его вздыбленностью, Колян захехекал мне прямо в анус, от чего кровь еще сильней прилила к нему и разошелся еще пуще — запустил пальцы в атласный жирок полужопий, а языком всё сильней долбил дырку, с каждым разом погружая его всё глубже.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Может быть, пять минут, может — полчаса, я погрузился в сладкое полузабытье, лег лицом на кровать, а задом подыгрывал Кучеру, насаживаясь на его сильный, неутомимый язык. Я даже не помню, как стал дрочить. Помню лишь, что чувствовал там, в самом заповедном своем месте, кроме кучерова языка и его горячо дышащий нос, и щекочущие брови, и колющий нежную кожу подбородок... Колян внедрился в зад всем лицом, ворочал там им, дразнил дырку кончиком языка, выныривал для того, чтобы покусать мои булки, а я ахал, охал, едва теребил свой член и вдруг — именно сзади, откуда никогда не бывало, накатила такая всё сметающая на пути волна, что я замычал, сильно толкнул Кучера в лицо мокрой, разгоряченной жопой и обспускался под себя так, что бедра, повинуясь волнам оргазма, дрыгались в воздухе, а мычание мое заглушило довольный колянов хохот.

Я шлепнулся на бок. Белые полупрозрачные пятна на глазах впитывались в покрывало. За окном было темно. Я был дотла удовлетворен и обессилен.

Кучер, улыбаясь, пристроился рядышком.

— Ну, вроде зона нащупана, Максик? — лукаво заглянул он в глаза.

— Ты... где такому обучился? — не придумав ничего лучше, спросил я. — И... типа что у меня за должок теперь?

Колян еще разок затянулся. Кожа вокруг губ у него заметно порозовела от недавних стараний.

— Не первый день живу на свете, Максик. А должок... — он задумался. — Да ладно, забей, нет никакого должка, это дядя Коля так шутит, — так же лукаво произнес он, вытягиваясь на кровати и кладя руку мне на плечо.

Его хуище, здоровенный, напрягшийся, лежал на его плоском животе, касаясь налившейся лиловой головкой выпяченного наружу пупа. Когда Колян пошевелил мне волосы, хуй вздрогнул. Кучер закрыл глаза и, приоткрыв рот, провел языком по зубам — туда-сюда, а потом и по губам. Ах, вот оно что...

Я нагнулся к низу его живота, быстро поцеловал головку, выключил свет, уткнулся носом в кучерову волосатую подмышку, вдохнул ее луковый запах и через минуту вырубился.