Полотняные тюремные рубахи были новые. Пять бесцветных женщин стояли перед офицером НКВД в его кабинете и ждали, когда он поднимет глаза от бумаг. Майор старательно дописал документ, потом посмотрел на посвежевшие, хоть и лишенные красок лица арестанток и по-доброму улыбнулся, кивком отправив надзирательницу восвояси. Он разрешил им присесть и женщины опустились на холодный пол возле стены.

— А давайте знакомиться? – с напускным покровительственным дружелюбием предложил мужчина. – Как тебя зовут?

Женщина, сидящая крайней у двери, в силу привычки начала называть номер и статью, но осеклась под тяжелым взглядом офицера и назвала одно только имя: Наташа. Это была та самая высокая, белокожая, дородная женщина, что в прошлый раз в угоду сотруднику НКВД без удовольствия сминала свои объемистые груди. Ее светлые длинные волосы, поблекшие от заключения, были собраны в неуклюжий хвост. Майор заглянул в ее дело и с мнимым сочувствием покачал головой, преступление женщины состояло в краже остатков зерна. Из милосердия офицер задал несколько вопросов о детях и семье заключенной и когда окончательно расположил ее к себе, внезапно смени курс и велел снять рубаху.

— Ну, такие сиськи прятать нельзя, - с подкупающей улыбкой проговорил мужчина, - давай, давай, снимай…

Наталья обреченно вздохнула и принялась через голову стаскивать просторную рубаху, поражаясь лицемерию офицера. Остальные женщины опустили глаза в пол – притворное сочувствие майора, которое поначалу подарило хрупкую надежду, рассыпалось в прах. Пышногрудая женщина сидела на полу и от стыда прятала глаза, пока тюремщик взглядом пожирал ее белоснежное тело.

— Ты, - внезапно он указал пальцем на вторую.

— Милена, - почти шепотом произнесла испуганная женщина.

Это была смуглая, рыжеволосая девушка среднего роста. Она не выделялась пышностью форм и в коллекцию попала, вероятно, благодаря своеобразной южной красоте. Майор не попросил ее снять одежду, он пристально вглядывался в ее голубые глаза и молчал.

— Спекулянтка?

— Спекулянтка, - вынужденно подтвердила девушка, не желая вдаваться в бессмысленные объяснения.

— Дети есть?

Девушка помотала головой.

— Замужем?

Она по инерции мотала головой, не поднимая глаз.

— С мужчиной была?

Офицер принялся терзать девушку гнусными распросами и стало понятно, что Наташа отделалась слишком легко. Милена отвечала односложно, слез уже не осталось, чтобы дать волю чувствам перед лицом бесчувственного тюремщика.

— Дальше, - голос мужчины выдал раздражение.

— Вера, - робко произнесла третья.

Невысокая, пухленькая брюнетка с волосами до плеч, она в первую встречу была вынуждена показывать офицеру свой широкий зад и выполнять его омерзительные требования. Она сейчас дрожала, ожидая самой худшей участи. В ее деле офицер не нашел ничего примечательно и отпустил уголок картонной папки.

- Ну, так что, в жопу ебешься? – офицер снова задал интересующий вопрос.

С этой неказистой женщиной он почему-то говорил издевательски-вежливым тоном, когда она отчаянно замотала головой, он продолжил:

— Встань к стене…да, развернись же ты! И робу подними. Выше…

Вера сгорала от унижения, она вынужденно захватила пальцами края рубахи и обнажила широкий зад с рыхлыми бедрами. Сидящая последней Лена –в кабинет входила она первой - с застывшей восковой улыбкой на лице подавляла желание полоснуть негодяя по лицу ногтями.

— Вот, так и стой! – майор откровенно наслаждался видом, - не могу поверить, что эту жопу еще никто не трахал. Стой, пока не сознаешься!

— Так, следующая, - тщеславие офицера было уязвлено непокорностью Веры, но следующая заключенная смягчила его негодование.

— Оксана!

Женщина сама стянула через голову полотняную рубаху и взглянула на офицера, делая свою улыбку чувственной, призывной, обольстительной. Высокая, стройная женщина с русой косой и горизонтальным шрамом внизу живота, она единственная получала от своего положения какое-то подобие наслаждения. Она не стеснялась своей наготы и нарочно прогибала позвоночник, чтобы небольшие, но еще упругие груди преподнести в наивыгоднейшем свете.

- Да, замужем, да, есть дети, - опередила она допрос офицера, - да, люблю красивых мужчин и позволяю им все, что только вздумается, хозяин.

Лена дрожала от неприязни – Оксана первая добровольно именовала тюремщика хозяином.

— Прям-таки все? - офицер удивленно сдвинул брови.

— Могу в задницу, могу сиськами как валютные, - начала перечислять свои сомнительные достоинства арестантка.

— А с несколькими мужиками справишься?

— Одновременно?

Майор кивнул, лукаво прищурившись, Оксана ответила ему обольстительной улыбкой и кивнула в ответ, подразумевая, что достанется в конечном счете только ему. В этом приподнятом настроении он перешел к Елене. Майор одарил строптивую наложницу улыбкой, которая казалась дьявольской усмешкой искусителя. Лена упорно молчала. Майор открыл дело, наслюнявил палец и пролистал страницы, не обнаружив особенных порочных примечаний; хоть внешность Лены с самого начала показалась ему заурядной, он почему-то находил ее соблазнительной.

— Лена, почему ты так на меня смотришь? Я разве сделал тебе что-то плохое? – с искренним непониманием майор вытянул шею и для благородства добавил, - Верочка, присядь, хватит тебе стоять у стены с голой жопой.

Лена ответила ему злым взглядом и продолжала молчать, его притворное сочувствие не сумело подкупить ее.

— Вот, смотрю я на тебя… вроде не страшная баба… - офицер подбирал подходящие слова и сам себе казался искусным дипломатом, - а ведь замужем не была, детей нет…

Для Елены лучшим выходом было укрыться под окаменевшей коркой бесчувственности, она готова была исполнить любое его унизительное требование, лишь бы не потерять твердость, не поддаться на его мнимую доброту. Жизнь в лагере представлялась ей в виде тускло освещенного, длинного и пыльного коридора, где в глубине сгущаются потемки, но благосклонность этого омерзительного человека не могла придать сроку красочности.

— Ну и ладно, - чересчур мягко произнес мужчина, - ну и молчи. А сейчас мы будем кушать!

Полагаясь на неизменную слабость арестантов – чувство голода – майор выдвинул ящик стола и выставил на видное место большую тарелку с бутербродами. Несколько кусков свежего белого хлеба с ветчиной и сливочным маслом заранее были подготовлены в офицерской столовой и теперь манили взгляды голодных арестанток. Он поднес бутерброд к носу, аппетитно вдохнул запах свежего хлеба и отложил его на тарелку.

— Кто мне хорошенько отсосет, тому и достанется, - мужчина голосом покорил себя за возникшее было желание съесть чужую награду.

Внезапно две женщины рванули с места: смуглянка Милена и раздетая уже сластолюбивая Оксана. Они кинулись к столу, но Милена, по воле случая сидевшая ближе, оказалась первой. Она бесстыдно забралась под стол, оттопырив задницу и торопилась расстегнуть ремень офицера, пока конкурентка не отняла у нее такой возможности. Обладательница скромного интеллекта, она спешно стащила с мужчины галифе и без всякого видимого отвращения всосала полутвердый член губами. Лена печально качала головой, было очевидно, что количество бутербродов было больше, чем майор был способен выдержать оргазмов.

Под столом смуглянка старательно чавкала, пребывая во власти красноречия, пока майор гладил ее по затылку и приговаривал приятности. Для него, имеющего возможность насильно овладевать любой из арестанток, важно было заполучить их добрую волю, хитростью и уговорами растлить и заставить повиноваться.

— Хорошие губки, Милена, умеешь заработать на хлеб с маслом!

Не совсем уяснив сомнительную сущность этого комплимента, Милена что-то промычала и подняла на тюремщика благодарный взгляд. В действительности она не имела особенного таланта, просто заглотила толстую головку и водила ее за щекой, а когда мужчина подавался тазом навстречу, начинала давиться. И все же эта кандидатура казалась офицеру куда предпочтительнее, чем умелая Оксана, совратить которую не считалось особенным трудом.

— Все, все! – мужчина засмеялся, - выпускай, вошла во вкус!

Оксана задорно рассмеялась остротам хозяина, а Милена вылезла из-под стола и грустно посмотрела. Однако, когда майор протянул ей заслуженный бутерброд с ветчиной, она жадно схватила его, подобрала обеими ладонями и принялась поедать, не поднимаясь с колен.

— А ты и проглотить бы смогла?

Милена всунула за щеку хлеб и крошки с ладоней и кивнула, снова не поняв суть вопроса. Оксана вульгарно рассмеялась, но сразу замолкла под взглядом офицера. В кабинете повисла тревожная атмосфера.

— Подходите, угощайтесь, - мягко произнес офицер и обвел взглядом заключенных.

Женщины робко и недоверчиво смотрели то на тарелку, то на лицо майора.

— Ну, правда, берите, я же для вас принес!

Женщины начали вставать, они сначала робко подходили, но через несколько секунд уже толкались у стола, обесценивая ненужную жертву Милены. Офицер остановил взгляд на лице Елены, она так и сидела у стены, равнодушно глядя в пустоту. Он подошел, застегивая на ходу ремень, и опустился на корточки перед горделивой арестанткой. Майор понимал, что в любой момент может овладеть ей, но изо всех сил стремился заслужить доверие женщины своей поддельной и неискренней человечностью. За все время Лена не подарила ему ни одного дружелюбного взгляда, сидя у стены одна, она казалась воплощением беспомощного страха.

Привыкшие к тюремной баланде, женщины мгновенно опустошили тарелку и с довольными лицами вернулись к стене, но уже через минуту они избегали обмениваться взглядами, стыдясь мысли, что все кроме Елены и Оксаны продались за кусок белого хлеба. Оксана оценивала свои таланты дороже, чем бутерброд, но пока не спешила делиться своими планами, как и одеваться в тюремную робу.

— Хозяин, - с томным придыханием произнесла Оксана, жеманно сдавливая предплечьями небольшие груди, - кажется, Милена, не закончила свою работу.

Не дожидаясь ответа, кроме сластолюбивой улыбки майора, она поднялась и зашагала к столу, призывно вращая бедрами перед конкурентками. С шаловливой грацией она опустилась на колени и влезла под стол, чтобы добраться до своего лакомства.

— Тебе сладенько сделать или подольше потомить? – томно спросила женщина из-под стола.

Вместо ответа она услышала вздох мужчины и принялась манипулировать им, выборочно воздействуя на чувствительные зоны пениса. Склонная к чувственным удовольствиям фаворитка, бесстыдно двигала задом перед арестантками и снизу бросала сладостные взгляды на лицо майора.

— Тебе хорошо, мой сладенький? – спросила она, с чмоканьем выпустив вздрагивающий пенис.

Остатки тепла шли за бесценок. Лена с отвращением уперла взгляд в пол и погрузилась в безрадостные мысли. Скоро майор издал нечленораздельные вопли и заключенных развели по баракам.