Хирург входил в свой кабинет, надевая перчатки. Его рабочий день начинался в семь, а сейчас уже было 9.20, но на сегодня не было назначено никаких операций и он позволил себе опоздать.

В кабинете было пусто, больница была почти пуста - до праздников еще далеко, интерны еще проходят свои лекции в аудитории, да и плановые операции только-только на подходе. Все же, не часто встречаешь людей с проблемами позвоночника, которые требуют срочного оперативного вмешательства. Однако спокойствие было недолгим - врач вздрогнул от резкого и громкого звонка старого телефона, стоящего на столе - зеленый, массивный и очень старый, на нем до сих пор сохранился круглый диск набора номера, телефон дребезжал с хрипотцой и надрывом - такой звук мог разбудить любого.

— Добрый день, Вадим Михайлов! Здравствуйте! На вас сегодня назначен пациент, искривление поясничного отдела, переводом из 36-ой. Плановая операция.

— Но у нас же не проводят такие...

— Вам все объяснят, это особый пациент от Д.М. Вы... помните его, он у нас лежал зимой в VIP-палате

— А, как же, как же. Помню Д.М. Принесите анамнез и подготовьте вторую операционную, мне надо будет осмотреть пациента.

— Ой, я не сказала... пациентку. Это его приемная дочь...

— Подготовьте третью. И пусть мне ассистирует Разумовская. До связи.

Хирург помолчал некоторое время, вспоминая тот долгий и сложный разговор зимним вечером. Как его просили сделать нечто не совсем законное, чтобы спасти их брак, как он скрепя сердце согласился и уговаривал подождать и решить дело иначе, рискуя должностью оттягивая и оттягивая момент...

В конце-концов, ему нужны были деньги. И настало время их отрабатывать.

— --

В операционной тихо жужжали галогеновые лампы. Это была не первая операция, назначенная на вечер, но первая в третьей операционной в противоположном от оживленного крыла больницы. В нарушение всех норм ее использовали как склад, и хотя медсестры постарались убрать все что можно, здесь до сих пор лежали несколько свинцовых кожухов от рентгеновского аппарата, приблуды узистов, стоматологическое кресло с инструментами и еще не открытые, но тяжелые ящики с запасом новых инструментов и дезинфицирующей жидкости для них.

Хирург тихо осматривал спящую девочку, которая лежала на операционном столе перед ним. На вид ей было 15 с небольшим, юное и не до конца сформировавшееся тело, две небольшие косички, пара веснушек на левой щеке, пухлые губы... длинные ресницы... на лицо девушка была настоящей красавицей.

Ниже дело совсем не портила небольшая но упругая грудь с розовыми сосками и большими ареолами, которые так и манили взгляд. А пухленький животик, такие же полные бедра и немного лишнего по бокам только придавали низкорослой девчушке женственность ее фигуры.

Вадим и его помощница, уже немолодая (30-32 года) женщина с усталым лицом смотрели на спящую под анестезией девушку, освещаемую яркими лампами. Хирургу так и не довелось провести анамнез и опрос - оказалось что в нарушение всех норм пациент был доставлен в отделение уже в бессознательном состоянии.

— Что у нее?

— Так, анамнез поступления: слабые судороги, начались вчера вечером, перекрытие дыхания, опасн...

Вадим отрешился от речи своей помощницы Вики и в который раз вызвал перед глазами текст той записки:

« Я понимаю, что вам как врачу сложно на это решиться, но это необходимо. О причинах я вам уже говорил и вы сочли их существенными. Помните - она не должна покинуть операционную! Я полагаюсь на вас. Вы уже сработались как команда, и я знаю что все пройдет под вашим контролем.

Д. »

— --

— Анестезия скоро кончится. Кажется, она приходит в себя, у нее начинают дрожать веки

— Вколи ей два кубика, быстро!

— Я не могу! - чуть не плача, с надрывом выпалила Разумовская. - Эти чертовы стервы унесли отсюда мои препараты когда готовили операционную!!

—...

Хирург нахмурил брови. Если он ошибется - его посадят. Если не сделает... Выбора нет.

— Продолжаем операцию, смотри и запоминай, - быстрым движением он затянул ремни около рук и ног девочки, - я показываю это в единственный раз и не буду повторять никогда. Но ты никому не скажешь, хорошо?

— Х-хорошо... а что вы собираетесь...

— Подержи ее секунду. Я же все-таки хирург по позвоночному отделу... таак... спица в левый край седьмого позвонка... дай вторую! Сейчас готовься держать ее... спица в правый нижний между шестым и пятым...

— Она дернулась!

— Отлично, удерживай... секунду... сейчас она будет временно парализована... где же эта точка...

И хирург отточенным движением воткнул последнюю третью спицу в позвоночник вверху, около шеи. Недавно напряженное, тело девочки внезапно обмякло, и ассистентка смогла отпустить свои руки, оставив на запястьях девочки внушительные синяки. Ее глаза с удивлением смотрели на успокоившуюся девочку, в глазах которой были слезы - несомненно, та уже была в сознании и чувствовала сильную боль, но была парализована и ничего не могла сделать.

— Я не понимаю, доктор, зачем вы?

— Обещаешь никому не рассказывать, и тем более ее отцу?

— Да, но сделайте же что-нибудь, мы не можем оперировать ее так!

— И не придется, заявил В, беря первые две спицы и легонько сводя их вместе, так чтобы металл воткнутых спиц коснулся друг друга.

Ассистентка раскрытыми от изумления глазами смотрела на то, как выражение лица пациентки из болезненного превратилось в умиротворенное, затем - в возбужденное и сразу же в похотливое. Не успела она задаться вопросом, что происходит, как врач чуть пошевелил соединенные спицы и на глазах изумленной ассистентки рот девочки приоткрылся, а лицо покраснело словно от натуги.

— Что вы с ней сделали, Вадим?!

— То же что делает электро-эпидуральная анестезия, только... более грубыми методами. Этот отдел позвоночника, куда воткнуты хирургические спицы, отвечает за прохождение сигналов в центр удовольствия в коре головного мозга, и я просто перегрузил этот центр ощущений напрямую, затронув нервные пучки выше чем расположен ее спинной мозг. А так как нервные пучки являются легковозбудимыми от внешних сигналов, то металлические спицы являются наиболее простым проводником сигналов, раздражая эти области. Практически, сигналы идут напрямую, иногда смешиваясь и перетекая через спицы друг в друга, тем самым усиливаясь. Теперь через ее ощущения не пробьется никакая боль... только посмотри на это... - дыхание доктора участилось, когда он приподнял синюю клеенку и показал ассистентке промежность девочки, аккуратно придерживая спицы на ее спине.

А там было что посмотреть - ее вульва ходила ходуном, непрерывно сжимаясь и разжимаясь, так же нескончаемо подергивался ее раздутый от прилива крови, багровый клитор. Когда влагалище открывалось, чтобы тотчас схлопнуться вновь и снова начать бесконечный цикл спазмов, можно было увидеть какое дикое количество смазки вырабатывалось внутри подростка в этот момент.

— Боже..., - ассистентка непроизвольно отступила на пол-шага назад, не сумев отвести взгляд от вульвы непрерывно кончающего подростка. Ее щеки заалели, а бедра непроизвольно сжались, когда она наконец смогла отвести взгляд. Всю эту минуту хирург держал приподнятой клеенку, закрывающую самые интимные места девочки, а под конец совсем отбросил ее и вернулся к инструментам.

— Успокойся, дети уже мастурбируют в ее возрасте. Помоги мне зашить, Вика. Руки дрожат... впервые... и побыстрее пожалуйста. Чем быстрее закончим - тем меньше ей придется это испытывать.

Ассистентка сначала хотела задать вопрос, который возник в ее мозгу, но быстро бросив взгляд на раскрасневшееся лицо юной школьницы, ее раскрытый в немом крике рот, закатившиеся глаза и медленно стекающую по щеке слезу от невыносимого наслаждения, просто кивнула и приступила к завершающей стадии - наложению швов. Когда она стягивала кожу, то неизбежно приходили в движение торчащие из спины спицы, которые терлись и двигались относительно друг друга, надежно скрепленные вместе хирургической резинкой. В этот момент влагалище девочки сжималось особенно сильно, ее клитор набухал еще больше, из возбужденной пещерки лились соки обильнейшего сквирта, а по лицу девочки текли слезы непереносимых ощущений. Заметив это, и бросив быстрый взгляд на Вадима, ассистентка с частым дыханием начала делать шов еще медленнее, аккуратно поддевая иглой хирургическую нить и меее-е-едленно стягивая узлы, почему-то ловя кайф от адреналина ситуации и явно наслаждаясь подергиваниями своей юной пациентки. Наблюдавший за этим хирург только покосился на свою помощницу.... но промолчал.

— Вадим... скажи... - на удивление, ее голос был абсолютно спокоен, хотя на лице было написано крайнее возбуждение, - ведь мы шьем ее уже пять минут, как она еще в сознании от такого способа анестезии?

— Просто, - хирург тихо ответил, - пока я не вытащу ту спицу, - хирург показал рукой на отдельно воткнутую у шеи толстую иглу, - мы можем быть уверены что пациентка не сможет потерять сознание или случайно пошевелить рукой или ногой - она обездвижена полностью. Ну а когда таким вот образом соединяешь спицы - тут он руками чуть тронул свое творение, вырывая у пациентки короткий стон (даже при учете почти полной парализации!), то сигналы от нервов двух участков проходят друг в друга, хотя обычно для создания пути их соединения нужен серотонин в большом количестве, который вырабатывается при возбуждении и оргазме. И так как сейчас это соединение постоянно, то независимо от того насколько сильно мы раздражаем нервы пациентки (пошевелив спицами друг о друга, потерев металл о металл, и немного покрутив их вокруг своей оси, доктор добился удивительно обильного сквирта, который перешел в серию сильнейших конвульсий влагалища, пока смазка девочки тонкой струйкой стекала по клитору и капала на покрывающую ткань стол), - и неважно насколько долго, - сказал он, не прекращая свои манипуляции и не делая замечаний ассистентке, которая замерла с незаконченным стежком, наблюдая за его движениями завороженным взглядом, - пациентка не сумеет потерять сознание от ощущений, поскольку ее мозг сейчас не контролирует ее тело, - сказал он, не отпуская спицы и перемещаясь вдоль стола от начинающей мелко дрожать девочки, которая во время его неторопливых объяснений находилась в агонии острейшего пика оргазма, все ближе и ближе к ассистентке. — Вам достаточно моего объяснения, Виктория, или желаете провести практические исследования на этой.. .школьнице? - спросил он, медленно вращая спицами в разных направлениях, постепенно замедляясь.

— Достаточно, доктор... - сказала Вика чуть хриплым голосом, наблюдая за тем как усиленный оргазм девочки постепенно сходит на нет, - я думаю, демонстрации не нужно, по крайней мере не в этот момент, - и, ловко затянув очередной шов, она перешла к самому длинному вдоль бедра, по незнанию - или по умыслу? - не обратив внимания что при переносе нити та непостижимой ловкостью рук обернулась вокруг спиц, заставляя их тереться друг о друга при каждом малейшем движении пальцев державшей иглу тоненькой женской руки. Лицо пациентки в этот момент выражало такую яркую сексуальную агонию, такую муку возобновившегося оргазма, усиленного неаккуратной помощницей, что доктору пришлось отвернуться и перевести взгляд на то, как ассистентка неловкими, дергаными движениями делает очень медленные стежки... сдвигая ноги, облизывая губы и явно наслаждаясь конвульсиями несчастной.. .

15 минут спустя

— Я... почти все... - хрипло прошептала ассистентка, делая последний стежок шва и затягивая узел, для надежности дернув за нить пять или семь раз (просто чтобы убедиться что все в порядке), не обращая внимания что от очередного затяжного сквирта девочки на ее халате чуть ниже кармана расплывается мокрое пятно. — А... а о какой демонстрации вы говорили, доктор? - она обратила свои блестящие от похоти глаза на усталого хирурга, облизывая красные полные губы.

— О демонстрации того, что сила ощущений при стимуляции не влияет на нахождение в сознании, дорогая... - хирург медленно приблизился сзади, приобняв своего ассистента за талию, и начал двигать свободной рукой спицы, потирая их друг о друга, заставляя девочку биться в еле заметных судорогах и слушая ее еле-слышное мычание, - и о том, что сила оргазма пропорциональна воздействию, а длительность эффекта может быть не ограничена конкретным временем, - переводя взгляд на тяжело вздымающуюся грудь своей помощницы. он стал перемещать спицы еще быстрее, наблюдая как мышцы влагалища девочки сходят с ума, схлопываясь и судорожно расширяясь, а та издает слабый, но протяжный горловой стон. — Желаете, чтобы я провел демонстрацию на вас, и избавил бедную малышку от мучений? - хрипло спросил он на ушку женщину, которая совсем поплыла, видя как от движений хирурга судороги беспомощной девочки только усиливаются, и ощущая как его пальцы сползают с ее собственной талии вниз, забираясь под полы короткого халата и добираясь до клитора через влажные трусики. Но даже приближаясь к такой необходимой ей сейчас ласке, она смогла удержать себя в руках и тихо прошептать: — Нет, не хо...то есть, не сейчас, - добавила она, похотливо взглянув в глаза врачу. Внезапно в ее мозгу родилась идея.

— Говорите, любая стимуляция? - спросила она, кивая на лежащее рядом стоматологическое кресло.

— Любая...— медленно сказал хирург, от неожиданности выпуская спицы из руки.

— Я никому не скажу, Вадим... обещаю...она все равно не должна отсюда выйти... я же прочла твою записку— с хитринкой сказала ассистент, начиная медленно проворачивать спицы вокруг своей оси дрожащей рукой, заставляя бедную девочку снова биться в агонии на столе. — И если ты не хочешь носить клеймо убийцы...

— То нужно запереть ее в больнице навечно, как сумасшедшую... - медленно проговорил хирург.

— Да! А это значит, - на этом месте ассистентка начала тяжело дышать, с удвоенной скоростью потирая металлические спицы друг о друга, наблюдая за сильнейшими спазмами молодого влагалища и яростно дергающимся клитором - Что мы просто обязаны воспользоваться ситуацией и дать этой школьнице такую стимуляцию, которую она не сможет вытерпеть! Я права? Вадим, не молчи, сделай что-нибудь, если согласен со мной!

После этих слов хирургу ничего не оставалось, как только подойти к двери операционной, и закрыть дверь на ключ.

Повернувшись, он увидел, как по красному как помидор лицу девочки текут слезы, глаза почти закатились, но еще видно расширенный зрачок, а язык вывалился из раскрытого рта, обрамленного красными, пухлыми губами и мелко подрагивает в такт пухлым ягодицам, пока его ассистентка вызывает у беспомощной пленницы двух взрослых очередной судорожный разряд экстаза, проходящий через ее центр удовольствия в мозгу, искусно манипулируя двумя спицами, вставленными в нервный центр спинного мозга в определенные точки.

Подойдя к своей помощнице, он несколько раз ударил ногтем по одной из спиц, вызывая у девочки сильнейшие спазмы, заставившие ее обрызгать халат хирурга выплеснувшейся смазкой. Задумчиво перевел взгляд на увлеченную своим делом ассистентку, щелкая ногтем уже на автомате, и наблюдая как Разумовская с лицом маньяка крутит и потирает друг о друга злосчастные спицы, без малейшей тени сомнения пытая невинную девочку непереносимым, затяжным оргазмом....

— Хорошо. - его голос словно разорвал пелену похоти в мозгу ассистентки, заставив ее прекратить истязать пациентку и бросить спицы. Но пелена в глазах тут же вернулась, когда ассистентка взяла бор-машину, подключила аппарат к питанию, еще двумя резинками закрепила наконечник бура на шланге между двух стянутых спиц, еще туже затянула вроде бы ненужные манжеты на руках и ногах.... и... и замерла в нерешительности.

Его рука взяла ее слабую руку в свою, он обнял ее за талию... она ощутила своей попкой его вздыбившийся член, который так и хотел прорвать ткань халата... и тут он положил ее руку на рычаг скорости буровой части, который включал этот чудовищный механизм.

— Я боюсь... — она подняла глаза на Вадима, и ее губы прыгали от волнения, а сердце почти выскакивало из груди. – Что если она все же не выдержит и сразу умрет от шока? Я боюсь даже представить что она чувствует сейчас, а если включить... я... я никогда...

— Успокойся, - Вадим говорил спокойным и твердым голосом, глядя прямо в бегающие глаза ассистентки, хотя он и сам не до конца был уверен. — Мощность мотора на минимуме начинается от 48 тысяч, и доходит до 300 тысяч оборотов в минуту. В секунду это примерно 600 оборотов на минимуме, и в пять раз выше на максимуме. Спицы просто начнут вибрировать, раздражая нервный узел девочки непрерывно на бешеной скорости, ну а эффект... Скажем, когда ты просто вращала их, то усиливала ее оргазм раза в два, а продлевала - в четыре, если не больше, ну а тут... - хирург ощутил, как при этих словах по его ассистентке прошла волна, начиная от ног и заканчивая головой. На удивление, та стойко перенесла оргазм на ногах, закусив до крови губу и чуть было не сдвинув рычаг скорости дрожащей рукой, но хирург сумел удержать его и продолжил: - Впрочем, у нервов есть свой предел силы вырабатываемых сигналов, так что на максимуме ты не сможешь ее убить, как не старайся. Да и чтобы просто свести ее с ума, придется мучать ее несколько часов, если не больше... кстати, посмотри сюда!

Ассистентка повернула голову в сторону девочки, и увидела как та, сквозь сладкие спазмы, как-то превозмогает себя и испуганно смотрит в их сторону, скосив глаза. Она резко отвернулась от ее искаженного похотью детского личика и с немым вопросом в глазах обернулась к хирургу, но тот, сжимая ее попку и наклонившись почти к ее уху, прошептал:

— Она парализована, но не ослепла и не оглохла. Она слышала тебя и знает что ты хочешь сделать. Сможешь ли ты обречь ее на это, зная что она до последнего будет понимать, что ты мучаешь ее ради удовлетворения своей похоти? - но сказав это, и увидев масляный блеск в глазах ассистентки, врач понял что совершил ошибку.

— Сколько времениу нас есть? - невинным голосом спросила она. - Пока она точно будет в рассудке, все чувствовать и понимать? По твоим прикидкам?

— Часов пять на минимуме, часа два на максимуме. Но надо чтобы процесс был непрерывен, иначе...

— Нам хватит! - сказала та, с наслаждением медленно сдвигая ползунок на максимум, и наблюдая как вагина девочки бешено сокращается, так же бешено срывая с себя халат: — А теперь - возьми меня!

— --

Почти час, как тишину операционной сотрясали стоны, вскрики и звуки шлепков одного тела о другое, и приглушенный, еле слышный крик девочки. Ее сотрясающееся в конвульсиях тело словно не замечало частичную парализацию, и натягивало руками и ногами стягивающие манжеты. Ее глаза закатились, анус непрерывно сокращался, а вместе с ним резкими, непрерывными рывками сокращалось влагалище. Ее секрет давно уже лил струйкой, и непонятно - был ли это затяжной сквирт, или смазка, или что-то между ними, так как от силы спазмов стол был обрызган всем этим, как и пол на пол-метра вокруг ее ног. Ее ягодицы подергивались, а сама она непрерывно кричала от невыносимого, затяжного и сверх-усиленного оргазма, пока на расстоянии ладони от ее лица возбужденная женщина стонала, насаженная на член хирурга, наслаждаясь муками и затяжной агонией пытаемого ребенка, переодически прерываясь чтобы закрыть вялый рот девочки поцелуем во время своего оргазма.

Когда на подходе был особенно сильная разрядка, та бралась за рычаг, сдвигала его почти до нуля, заставляя девочку ненадолго вернуться в подобие сознания, и шептала ей в ухо нечто, после чего дико кончала, сдвигая скорость обратно на максимум и слыша невыносимый крик у своего уха.

Хирург тоже не отставал от нее, усиливая натиск в тот момент, когда видел как пленница их забав ненадолго приходила в себя и снова отправлялась в мир непрерывных мук, начиная с удвоенной силой биться на операционном столе. Он знал, что эти паузы только продлевают мучения девочки, и ему это нравилось.

— --

Неожиданно для него, ассистентка, только что пережившая еще один бурный оргазм, отстранилась от него и, дотянувшись до рычага пыточной машины, убавила мощность наполовину.

— Что такое? - спросил он.

— Ты же не хочешь растерять все удовольствие от этого зрелища? - спросила она, кивая на девочку, что билась хотя и в более слабых, но все равно судорогах, неистово кончая и брызгая, но уже значительно более слабыми каплями - видимо, сказывалось неизбежное обезвоживание.

— И что ты предлагаешь? - отозвался хирург

— Поставим ей капельницу - чтобы ее пульсирующая дырочка.. .ммм... оставалась влажной, а девочка подольше погружалась в эти восхитительные ощущения... - на этих словах ассистентка погладила по спине пытаемую старшеклассницу, прошлась ноготками по подрагивающим ягодицам, и легонько погладила клитор, одним пальцем войдя внутрь влажной пещерки и слегка надавив на твердую как камень точку G. От этого девочку словно подбросило вверх, ее мычание стало почти слышимым, и она испустила еще одну слабую струю сквирта.

— Ого??! - только и смогла выговорить ассистентка, ставшая невольной причиной такого явления.

— Спинной мозг - сложная штука...ммм... такая стимуляция не только доводит ее до невменяемых ощущений, но и кратно усиливает те сигналы что проходят от клитора и вульвы, и при этом... - хирург прервался, когда увидел что женщина его не слушает.

Ассистентка медленно вернула рычаг обратно на максимум, отметив на наручных часах время, и задумчивым взглядом уставилась на подрагивающий клитор спазмирующей девочки, которая снова начала непрерывно биться на столе от этой пытки оргазмом.

— Знаешь, - она хитро взглянула на врача, - похоже что я тоже очень хочу пить. Просто умираю от жажды, как думаешь? - и не дожидаясь ответа, засунула два пальца в непрерывно кончающее влагалище, потирая и с силой перекатывая между ними точку G, при этом взяв в рот и начав обсасывать чудовищно чувствительный, багровый от прилива крови, подергивающийся клитор девочки. Та незамедлительно ответила дикими воплями, которые непременно сорвали бы ей горло если бы не парализующая игла (а так эти вопли здорово смахивали на шепот), и судорогами вместе с несильной струей сквирта, ударившей в лицо женщине. Та только облизнулась и, слизав оставшиеся капли, продолжила свой вклад в доведении оргазмирующего ребенка до точки срыва, непрерывно стимулируя ее клитор и точку G, пытаясь по каплям выпить ее выделения, которые шли непрерывным потоком пока измученная девочка испытывала еще более сильную стимуляцию, чем раньше. После чего, не удовлетворившись эффектом, она взяла трубку отсоса слюны от стоматологического кресла, которая все это время всасывала воздух с мощью промышленного пылесоса и туго надела ее на подрагивающий, багровый клитор, с удивлением вглянув на хирурга, на лице которого впервые прорезалось тревожное выражение. Впрочем, уже через секунду она ничего не смогла видеть, ибо ее глаза залила струя сквирта, пока кончающая девочка не начала биться ягодицами об перекладину на операционном столе, непрерывно воя от сильнейшей стимуляции. На секунду ассистентке показалось, что та уже сошла с ума, но она тут же отбросила эту идею, и продолжила с силой ласкать ее точку G...

Тем временем хирург уже подтащил капельницу и потратил некоторое количество времени, чтобы попасть в вену на нежной девичьей руке. Не очень много, ибо вены были вздутыми, а сама рука - влажной и липкой от пота, но достаточно чтобы сделать это аккуратно несмотря на судороги кончающей девушки. Уже через минуту они поняли, что живительная влага попала куда надо, так как очередной обильный сквирт вылился прямо на лицо ассистентки, которая в этот момент устала мять чувствительную точку просто так и решила пройтись по ней ноготками. От зрелища покрытого влажными каплями лица женщины хирург усмехнулся и, легонько подняв головку ребенка, начал продавливать своим членом в ее ротик, не обращая внимания на закатившиеся глаза и вопли агонизирующей девочки.

Разумовская же быстро вошла во вкус, стимулируя точку G не только пальцами, но и ноготками. Помимо этого, ее глаза все бегали по операционной, ставшей на время пыточной комнатой, и она нашла что искала.

— Смотри, там! - она указала свободной рукой, пока вторая была похоронена внутри бьющейся и дергающейся девочки, которая щедро орошала стол смазкой и сквиртом, на дальний прибор в углу операционной.

— Электростимулятор для анестезии? - с удивлением спросил он, не переставая двигать членом во рту пациентки. - Зачем он тебе?

— Я... я подумала... - совершенно сумасшедшим взглядом глянула на него бывшая ассистентка, а теперь, похоже, главный палач, - что это несправедливо - заставлять девочку мучиться от оргазмов целых два часа, пока она сойдет с ума от ощущений и ее можно будет отпустить. Почему бы не ускорить процесс? - спросила она, не переставая царапать точку G кончающего ребенка, явно наслаждаясь спазмами ее влагалища вокруг своей руки, и не собираясь останавливать бормашину на ее спицах.

— И ты хочешь? - спросил он.

— Я хочу взять два электрода от прибора, обернуть ими спицы, предварительно разъединив, и подать на них небольшое напряжение, - ответила она, в очередной раз взбалтывая внутренности девочки, вонзая свои коготки глубоко в ее чувствительную точку, наслаждаясь очередным затяжным сквиртом маленькой пленницы. - Это ведь сработает?

Хирург молча кивнул, наблюдая как голая женщина подорвалась за новой игрушкой, желающая свести с ума эту девочку, перегрузив ее центр удовольствия сигналами извне.

— Итак... проводок туда, этот сюда... - про себя, словно в лихорадочном бреду бормотала ассистентка, не заботясь что ее манипуляции заставляют девочку еще сильнее дрожать от непереносимого наслаждения. - Так, я все сделала. Теперь твоя очередь - выстави такую программу, чтобы сигналы ее оргазма были сильнее раз в.. . ну скажем, - тут она выключила и убрала бормашину от спиц, позволяя девочке передохнуть в относительно спокойном состоянии сладкого наслаждения, не усиленного и не обостренного ничем кроме ее собственных движений, которые снова стали почти не видны и больше напоминали дрожь, - скажем... десять или пятнадцать... думаю, в таком случае это продлится чуть меньше часа.. . с перерывами..., - с придыханием добавила она, глядя на девочку.

Хирург подошел к ней сзади и привычным движением запустив руку между ног женщины, спросил:

— А ты не хочешь продержать ее до утра, коллега?

— Да! О да! В этом крыле все равно никого не будет до конца выходных, Вадим... а ей мы уже не поможем.

— А ей и не надо было помогать, Викуля.

— В смысле «не надо»? - она удивленно обернулась, чтобы тут же почувствовать что ее руки и ноги слабеют, а она сама быстро теряет способность двигаться и говорить.

Расширенными от ужаса глазами, видя в отражении металлической ножки стола спицу у себя около шеи, она словно издалека слышала голос хирурга, который шептал кому-то: - Котенок, потерпи секунду и постарайся не дергаться, ты же у меня умница!

И слышала ответ, произнесенный слабым голосом:

— Да-а-аааах, папа...

Даже голос около ее уха, знакомый голос, который прошептал ей « — А ты знаешь, что заказали на самом деле тебя, Вика? И никакая это не приемная дочь Д? Твоя прошлая кража морфина чуть не убила их отца на операционном столе, поэтому заказ был не от него - а от его жены» почти не заставил ее вздрогнуть. Почти.

Только когда она ощутила, как спицы с намотанными на них электродами входят в ее кожу в районе поясницы, она испытала краткий всплеск ужаса. Который затем сменился чувством острейшего наслаждения - такого сильного, что она ощутила как плавится ее мозг, а спазмы расходятся по всему ее телу, не имея возможности выйти наружу и усиливая это адское удовольствие, которое копилось в ее теле с каждой секундой. Она не выдержала и закричала, вернее попыталась это сделать, и на последнем яростном рывке ее сознания увидела, как рука хирурга тянется к прибору анестезии и... нажимает на «вкл». 

Часы в операционной показывали 22:30

— --

На часах 23:12

— А что она тебе постоянно шептала? - спросил хирург у дочери, отрываясь от ее жадного рта.

— Она шептала мне, что она свидетель, и ее надо убрать, поэтому она однажды окажется на моем месте и ее станут пытать так же, как она меня... а после она снова включала эту штуку и я уже ничего не слышала — ответила девочка, прижимаясь к нему. — А почему ты не дал ей прицепить электроды ко мне, папочка? Я бы... наверное.... хотела... попробовать. — хитро прищурившись, спросила она своим тонким голоском.

— Потому что хотя ты и выглядишь гораздо старше, ты моя дочь, тебе всего.. ., я не могу подвергать твой мозг такому испытанию.

— А когда ты дал этой женщине мучить меня невыносимыми оргазмами, на протяжении десятков минут, от которых я сходила с ума, мой мозг был достаточно взрослый? - с хитринкой спросила она, прижимаясь к нему еще теснее. — Тебе это нравилось...хотя ты обещал что дальше простых спиц дело не зайдет! Я до сих пор не могу унять дрожь между ножек!

— Это другое, моя маленькая чертовка - усмехнулся отец. - Там ты не выходила за пределы возможностей своего тела, да и я немного преуменьшил время которое способен был выдержать твой организм. Но тут... умножь свои последние ощущения в пять раз, и ты поймешь что испытывает сейчас Вика.

— Ууууу... Папочка... я боюсь... но я очень хочу! Сделай это? На минуточку? Пожалуйста....— сказала она, облизывая пухлые губки и начиная теребить свой набухший, усталый клитор свободной рукой, наблюдая за судорогами и дикими спазмами влагалища женщины перед ними, не обращая внимания на попадающие на живот и руки капли смазки.

— Заказчица попросила подержать ее подольше, а даже при этом нам необходимо удерживать ее в таком состоянии до утра, так как прибор у нас один. - хирург кивнул на связанную ассистентку, что в агонии билась около них на столе. - И если я подключу тебя к нему, то ты будешь кончать так же как она, на протяжении всей ночи - нельзя будет прерывать процесс пока не истечет требуемое время для распространения шока. И если ты вдруг почувствуешь, что вот-вот сойдешь с ума от наслаждения, что не выдержишь, я уже тебя не смогу отключить... до самого утра. - солгал он ей злым голосом, надеясь что она испугается и откажется от этой идеи. - Будешь медленно сходить с ума, так же как Вика!

— Так же как она! - прошептала сквозь слезы наслаждения девочка, бешено дроча свой багровый клитор и кончая при виде невыносимых муки женщины около них. Неожиданно даже для своего отца рука его дочки дотянулась до пульта и повернула колесико силы сигналов с начальной отметки прямо на красный сектор, тут же вздрогнув и отдернув руку от прибора, который запищал и загорелся красными светодиодами. Отплевываясь и вытирая неожиданно забрызганное чужим сквиртом лицо, девочка хитро взглянула прямо в глаза отцу и прошептала: — Она надо мной издевалась, давай подержим ее для надежности на пару часиков дольше? А я... поддержу ее морально, так сказать, своим примером. Хи-хи! - засмеялась подросток, не прекращая мастурбировать и тереться об ногу отца.

Хирург взглянул в ее темные, глубокие глаза настоящей молодой мазохистки, перевел взгляд на непрерывно кончающую женщину, что должна была уже сойти с ума от запредельных ощущений (но проверить это никак было нельзя, не отключать же ее!), и - решившись - привычным движением воткнул спицу в шею девочки, подхватывая на руки моментально ослабевшее тело и перекладывая ее на соседнюю кушетку.

Туго затягивая ремни на руках и ногах, затягивая широким ремнем нежные и мягкие как желе полупопия девочки, на которых еще оставался след от прошлого ремня, и - на сей раз это была необходимость - засовывая в рот слабо сопротивляющейся дочери кожаный мягкий кляп-грушу, хирург тихо шептал себе под нос. И только острый слух девочки смог расслышать, что он произнес:

— Хорошо, котенок. Как ты захочешь. На пару часиков... дольше. Как и тебя. И ты обязательно поддержишь ее своим примером... - говорил Вадим, отходя от капельницы и подсоединяя провода от паникующей, слишком хорошо блефовавшей перед своим отцом девочки к второму выходу прибора, что неустанно выдавал максимальные по силе импульсы, работая на пределе красного сектора.

— --

Заче-е-ее-е-кх-х-х… - чудовищно сиплый, задушенный голос женщины перешел в сухой кашель, раздирающий и без того измученное горло. Вадим немного подождал, пока кашель и сопутствующие спазмы легких утихнут, и слегка приподнял голову женщины за подбородок. Вливать воду таким способом было дико неудобно, большая часть пролилась на пол, но часть все же попала в горло Вики, которая снова закашлялась, на этот раз более звонко и мягко. Он мягко придержал ее голову, чтобы у нее не стукнули зубы от падения головы на холодный металл стола, и так же мягко опустил ее обратно. Глаза женщины метнулись на девочку, которая все еще агонизировала под током, чуть задержались и вернулись к его лицу, но повторения вопроса не последовало - ассистентка восстанавливала дыхание. Дождавшись, когда посвежевшая от живительной влаги Вика придет в себя, Вадим уверенно и мягко вернул кляп в ротик абсолютно не сопротивляющейся женщине, которая, на удивление, даже не высказала никакого протеста, и помогла ему по мере возможности, широко раскрыв свой ротик.

Но это ожидание не оправдалось. Внезапно стол задвигался, снятые со стопора колеса двигались с еле уловимыми толчками, и операционная вокруг Вики задвигалась, а сама женщина словила нарастающее головокружение и чуть прикрыла глаза, поплыв и желая поскорее прийти в себя.

На часах было 00:25.

Под воздействием тока спицы в ее хрупком теле начинают окисляться, - он говорил, вонзаясь в нее равномерными толчками, и размазывая соки по упругой попе начавшей двигаться ему в унисон женщины. - И поэтому я остановил твою ебанутую фантазию, которая чуть не стоила моей девочке инвалидности. Ты знаешь, Вика, какая ты тварь? Каждая, - Вадим начал трахать ее интенсивнее, чувствуя, как стенки сильнее сжимаются вокруг члена с каждым его толчком, - буквально каждая секунда прохождения тока по спицам что торчат из ее тоненького позвоночника добавляет окислов, которые не рассасываются и никогда не покинут ее организм. Буквально каждый импульс тока заставляет ионы окислов выстраиваться по пути от одного электрода до другого, образуя тонкие связи что останутся с ней до конца ее жизни. Даже если какое-то чудо спасет ее прямо сейчас, она навсегда останется если и не кончающей нонстоп малолеткой, то стонущим, дико текущим ребенком с вечно воспаленным клитором, Вик. Навсегда, ты поняла меня?! - воскликнул он, не меняя темпа, и дернул женщину за волосы, заставляя ее запрокинуть голову. Даже в такой неудобнейшей позе Вика старалась всеми силами не отрывать взгляд от агонизирующей пизды девочки, ловя соленые брызги от ее схлопываний, чудом долетавшие до ее языка.

Вадим замедлил, а после и вовсе остановил свои сладкие толчки, оставив лежащую на боку со свисающими руками и головой Вику на краю разрядки. Он выдержал легкую драматическую паузу, которая могла бы быть еще более драматической, вот только еле слышное гудение стимулятора, писк кардиомонитора и хлюпание влажной дырочки его дочки, что с оттяжкой закрывалась и открывалась, нарушала атмосферу пафоса и трагедии в его глазах.

Вариант второй: я буду всеми возможными извращенными способами усиливать ее стимуляцию, воплощая самые дикие и жестокие фантазии, причиняя ей невыносимые муки, а ты, - прошептал он в ухо женщины, что не отрывала взгляд от пизды миниатюрной девочки, сладостно кончающей перед ее лицом и без сомнения слышащей отца, - а ты будешь на все это смотреть. Я буду протыкать ее клитор, мучать ее уретру, вводить солевой раствор в ее нервы, доводить ее до отказа от безумного оргазма, ни на секунду ни останавливая ток, - тут Вадим прервался, изумленно ощутив ритмичные сокращения влагалища, сжимавшие его член тисками, когда безмолвная кукла в виде его ассистентки вдруг начала кончать, все так же лежа неподвижным куском мяса. Приободрившись, мужчина продолжил - и я буду мучать ее медленно, прямо перед твоим лицом, Вик, чтобы ты запомнила все ее муки и способы пыток, я буду обьяснять тебе каждое свое действие, чтобы ты с ужасом ожидала, когда ее детский мозг не выдержит страданий и… - Вадим опять прервался, ощутив как женщина под ним кончает снова, хотя он даже не двигался, и с покрасневшим лицом доит его член своим влагалищем. Ему даже пришлось чуть напрячься, чтобы не кончить одновременно с ней раньше времени, - После я повторю все это с тобой, только медленней и в разы более жестче, в разы мучительней…Ааах! Черт….ах, черт! Хааа! - с этими словами Вадим наконец кончил, не выдержав третьей серии спазмов внутри ассистентки, что буквально начала выдаивать его член ритмичными судорогами, а клитор дергаться как безумный. Ее глаза закатились, и контраст белых глаз и румянца на ее все еще красивом лице был слишком эротичным зрелищем, продвигая Вадима за край и заставляя его бешено излится внутрь, на секунду сбив себе дыхание от собственного оргазма.

Закончив с последним уколом, он повернулся к яростно кончающей на муки ребенка женщине и снова приподнял ее голову за волосы, вынуждая посмотреть ему в глаза прямо посередине ее оргазма.

— Посмотрим, как тебе понравится все то, что сейчас испытывает она…

На часах было 02:15. 

— Наблюдай. - сказал Вадим,

С этими словами хирург протянул руку и, медленно поворачивая тумблеры на приборе, аккуратно снизил напряжение до нуля, чтобы измученный пыткой организм ребенка не испытал шока при резком отключении стимуляции. Вика видела, как конвульсии девочки постепенно стихают, становясь сначала более медленными, а затем и более редкими. Смотревший на это Вадим дождался известного одному ему момента и, так же нежно и аккуратно, разомкнул спицы, попросту засунув между ними снятую резиновую перчатку. Ассистентка видела, как при легком касании спиц по телу девочки опять прошла серия быстрых подергиваний, а нежная щелочка начала неистово пульсировать, готовясь к сладкому взрыву. Но, стоило лишь перчатке занять свое место между металлом, как все прекратилось. Вадим для убедительности даже постучал ногтем по спице, не добившись абсолютно никакой реакции. В измученном и уставшем организме девочки оставалась только игла, ответственная за парализацию, и ребенок спокойно дышал - впервые за последний час не будучи под стимуляцией, призванной поджарить ее слабый и крошечный мозг.

Вика молча и сосредоточенно смотрела на малышку, ожидая от Вадима какой-нибудь подставы. И она была права - ее глаза расширились, когда он повернулся к ней, держа в одной руке тончайшую иглу для нейрохирургических работ, раз в 10 тоньше чем игла шприца.

Значит, думаешь, моя дочь чиста и абсолютно невинна, так? Давай заключим пари. Сейчас я аккуратно введу эту иголочку ей в клитор, - Вадим намеренно говорил громко, чтобы вынырнувшая из пучины нестерпимых мук девочка слышала его, - и, если она жертва, всего лишь жертва, которая ни в коем случае не возбуждается от этих издевательств, не получает удовольствия от запредельной стимуляции и даже не наслаждалась ни единым мгновением той пытки что ты для нее устроила, ничего не произойдет, - с усмешкой посмотрел он на женщину. - и я раскаюсь и отпущу ее невредимой, а тебя убью быстро. Если же нет - ты будешь умной девочкой и скажешь как получить доступ к шкафчику нарколога... договорились?

Вика нахмурила лоб, переводя взгляд то с мужчины, в руке которого слабо поблескивала игла толщиной с волосок, то на девочку, чье расслабившееся тело было таким трепетным и нежным, что на ее белой коже нельзя было найти ни единого изьяна, кроме свежего шрама, сделанного самой Викой. Она молча кивнула, принимая пари. Если бы девочка была мазохисткой, или как-то иначе получала удовольствие от боли, она бы увидела синяки и отметины, да хотя бы даже от ремня - достаточно было отметить, что путы на руках и ногах оставили заметные следы на коже малышки, хотя они даже не были туго затянуты.

Ее глаза смотрели за тем, как к клитору приближается тончайшая игла. Вадим даже намеренно встал сбоку, чтобы его бывшей помощнице открывался самый замечательный вид на щелку ребенка. Он не стал никоим образом трогать ни девочку, растягивая ей губки, чтобы получить более легкий доступ к набухшему клитору, ни даже убирать натекшую жидкость, от которой клитор блестел как бусинка в свете операционных ламп, чтобы избежать обвинений в непреднамеренной стимуляции и нарушении правил спора. Он просто выбрал точку чуть ниже схождения малых половых губ, на 1 мм ниже области которая активно выпирала после воздействия Вики на крошечный клиторок девочки трубкой-отсосом, и медленно ввел туда иглу, направляя ее вперед и вверх, через один из чувствительных нервных узлов детского клитора.

Вика, что напряженно следила за ним, невольно сжалась, представив что это в ее клитор сейчас входит такая игла без всякого обезболивания и подготовки. Но, сморщившись от фантомных ощущений, она вдруг увидела как внезапно напряглись ягодички малышки, кожа на которых покрылась гусиной кожей, и как запульсировал истязаемый клиторок. Пульсация была болезенно-рваной, словно девочка пыталась вытерпеть и взять под контроль свои ощущения. Вадим следил за реакцией с не меньшим напряжением, поглядывая на часы, и когда спустя пятнадцать секунд клитор все еще рвано пульсировал, даже нахмурился, пытаясь понять что пошло не так. Правда, его тревога была напрасной - еще спустя несколько секунд клитор будто расслабился, чуть разбух и начал пульсировать в гораздо более частом темпе, вызвав шок в глазах Вики, которая непрерывно наблюдала за ним. Невольно распознав признаки, которые она видела сегодня не раз, женщина успела отвернуть голову, и массивный сквирт кончающей худышки забрызгал ей щеку, а не все лицо, пока нутро девочки сокращалось в сладкой симфонии множественного оргазма. Вадим скосил глаза на лицо малышки, которое не могла сейчас видеть Вика, и увидел в детских глазах смесь обиды и разочарования, а так же скатывающиеся по пухлым щечкам слезы от нестерпимого удовольствия - его девочка действительно пыталась сдержаться, слыша их спор, но не смогла перебороть реакцию организма и пыталась разрыдаться от отчаяния, продолжая неистово кончать перед лицом ассистентки.

Больше не обращая внимания на эмоции девочки, которая даже кончая пыталась поймать мутными глазами взгляд отца и хоть как-то обратить на себя внимание, Вадим обошел оба стола и пристроился у сочащейся пизды ассистентки. Посчитав неправильным то, что всего одна женщина в этом помещении была в этот момент удовлетворена, он как истинный джентельмен решил исправить свою ошибку губами и языком. Вика, перед глазами которой продолжала неистовствовать детская щелка, оценила его заботу благодарственным стоном, продолжая пожирать взглядом каждый момент сладких спазмов девочки перед ней.

На часах было 02:15. 

Ты и правда убьешь свою дочку, запытав ее до смерти перед моим лицом, только чтобы я была еще более возбуждена от ее страданий, ожидая своей пытки и добавляя мне капельку больше мучений? Это того стоит? - с улыбкой и легким придыханием спросила Вика, стараясь проникновенно смотреть в глаза хирургу, до конца в своей голове не отпуская надежду как-то выбраться из этой ситуации.

В ответ Вадим, что тепло и приветливо смотрел на голую, распластанную как лягушка женщину перед ним, которая пыталась добиться его сочувствия, мягко и по-доброму улыбнулся. Подмигнув Вике, он подошел к личику своей дочки, и стараясь чтобы в стоящем зеркале отображался весь процесс, нежно поцеловал ее как любовницу, обкусывая опухшие губы девочки, собирая ртом текущие слезы из ее закатившихся глаз, и своим языком дразня ее неподвижный язычок. Его рука пропутешествовала по напряженной спинке ребенка, мягко обогнула воткнутые спицы, совсем не по-отечески сжала ягодицы девочки, чуть раздвинув пухлую детскую попку. Насладившись податливостью юного тела и закончив поцелуй, мужчина смочил указательный и средний пальцы в выделениях девочки, тут же войдя ими в ее дико спазмирующую вагину, что тут же начала доить его руку как тиски. Согнув пальцы и безошибочно нащупав набухшее уплотнение на передней стенке, Вадим начал настойчиво месить эту область, не двигая пальцами вглубь, пока влажные стенки любовного тоннеля не сжались вокруг них в долгом спазме, пытаясь вытолкнуть из себя. Вытащив влажные пальцы, Вадим сначала облизал один из них, порадовавшись солоновато-сладкому вкусу, а второй без колебаний засунул в ротик кончающей малышки, дав той попробовать на вкус свои выделения. Оторвавшись от опухших губ, и любовно щелкнув малышку по носу, он присел около лица Вики, чтобы их глаза оказались на одном уровне, пару секунд смотрел в них, словно собираясь с духом, и вдруг обломил торчащую часть тоненькой иглы в клиторе страдающей девочки, вынуждая клитор похоронить внутри воткнутую часть без возможности вытянуть ее назад.

Эффект получился что надо! Вадим усмехнулся, пальцем дополнительно надавливая на клитор дочки и загоняя иглу еще больше внутрь, слегка размазывая обратным движением выступившую капельку крови, наслаждаясь шоком и удивлением на мокром лице Вики.

Ну, может и не убью, запытав до смерти. Моей фантазии может и не хватить, - наконец ответил женщине Вадим, не меняя выражения лица и теплоты своей улыбки. Вика вдруг отвела взгляд, словно не в силах больше смотреть ему в глаза, с каким-то сложным выражением лица, которое мужчина был не в состоянии прочесть.

На часах было 03:40. 

Пиип-пип. Кап. Пиип-пип. Кап-кап.

Писки кардиомониторов, говорящие о том, что наблюдаемые в полном и абсолютном порядке, удивительно гармонировали с звуком медленно падающих капель, что образовывали лужицы под двумя стальными столами, к которым были привязаны эти самые пациентки. Вика, что своими действиями вызвала месть жены высопоставленного мафиози, и юная даже на вид школьница рядом, и два безумных ритма схлопывающихся щелок - одна взрослая, с короткой “прической” на лобке, и одна абсолютно лысая и маленькая. Только вот обе были багровыми и содрогающимися в бешеном неправильном ритме - и та что поменьше, и та что побольше. Этот прекрасный вид настолько нравился Вадиму, что он даже записал пару кадров на свой смартфон, чтобы сохранить их в памяти. На удивление, под девочкой натекшая лужа была немного больше, да и судороги ее пизденки были почти в два раза чаще.

Вадим посмотрел на часы. Было почти пять, и за окнами уже пробуждалось ранее утро, легким засветом на горизонте обозначая свое присутствие. Несмотря на то, что оба тела находились в агонии уже почти полтора часа, Вадим не проверял их состояние. В его планах было подождать еще пару часов и только затем дать сходящим с ума от безумной пытки девочкам долгожданный отдых, последней чертой вызвав кардиоперегрузку у Вики. Если к этому моменту хрупкая малышка будет продолжать биться в неистовых муках - хотя напряжение подавалось одинаковое, центр удовольствия в мозгу ребенка был чисто физически меньше, из-за размера черепа хуже справляясь с рассеиванием импульсов - он придумает, что делать. Вадим был готов к любому исходу.

Обнажить детский клитор было несложной задачей, учитывая что после перенесенных издевательств от ассистентки он был набухшим и увеличенным. На короткий период Вадим подумал о том чтобы изменить своим привычкам заметать следы, но тут же вернул на лицо прежнее выражение. На столе перед ним лежал набор инструментов и шприцов, с мутными и не очень жидкостями, несколько тончайших иголок и набор веществ - метамфетамин, гилауроновая кислота, пчелиный яд и еще парочка, которые можно было описать только формулами.

На часах было 06:03. 

Несмотря на то что Вадим старался, кажется, он немного напутал с дозировкой и наркотика в смеси было чуть больше, чем надо. Смешивая аналептик из числа тех что применяются при мозговых операциях, удерживая пациента в сознании но не мешая другим компонентам купировать болевой синдром, Вадим добавил туда немного псилоцибина - Вика испытала на себе всю прелесть измененного сознания, когда упавшая спичка летит до пола не секунды, а несколько минут. Более легкую версию этой смеси на себе ранее уже испытала девочка, у которой после введения препарата начали “слипаться” стенки влагалища при сокращениях, буквально схлопываясь на минуты и не разлепляясь обратно, какое бы напряжение не подавалось на контакты. Вадим не был уверен, но кажется смешение препаратов усилило эффект замедления, потому что глаза девочки в этот момент закатились до белков, и лишь край зрачка бешено дрожал, дергаясь с сверхзвуковой скоростью во время такого спазма. Это был единственный случай, когда наблюдающая за его приготовлениями и знающая наизусть состав препаратов Вика была в паническом ужасе, пробивавшемуся через оргазм выражению страха на ее лице не мешал даже волнообразный сквирт, который становился тем чаще чем ближе подходил Вадим с иглой в руке. Ее выражение отчаяния и принятия своей беспомощности, когда он запрокинул ей голову и вводил препарат в вену на шее, было таким возбуждающим, что Вадим еле удержался от того чтобы прямо тут же ее не трахнуть в открытый ротик. Момент, когда смирившаяся с участью быть казненной через нечеловеческие оргазмы и пытку удовольствием женщина обнаруживает, что ее страдания в последние часы жизни будут усилены настолько, и продлены настолько, это момент который хочется запечатлеть в своей памяти как можно дольше. Вадим явно наслаждался ситуацией, когда воткнул иглу в Вику, и наблюдал как волшебным образом скакнули вверх все показатели ее мозговой активности, а она сама, окончательно обезумев от паники, выдала серию диких по интенсивности брызг, закатив слезящиеся глаза - а он даже не успел нажать на поршень!

В момент, когда препарат начал действовать, Вика испытывала наихудшие мучения за всю свою жизнь. Ее влагалище схлопнулось последний раз, загнав торчащие иглы глубоко в плоть, а бешеный сквирт буквально залил весь стол. Еще хуже было то, что после сквирта ее уретра не закрывалась, так и оставшись широко открытой дырочкой. Сравнение с влагалищем, слипшимся настолько что в него нельзя было просунуть даже палец, было невероятным! Ну а капли секрета, медленно катящиеся по максимально раскрытой, дрожащей уретре от желез Скина, и так же медленно скапливающиеся на краю чтобы после упасть соленой каплей, вызывали такую волну мучительно-сладких ощущений у женщины, что Вика желала сойти с ума прямо там. Вадим ей “помог” - взглянув в лицо женщины и убедившись что она уже окончательно погрузилась в переживание своей агонии, он прямо через уретру нашпиговал точку G бедной ассистентки гилауроновой кислотой настолько, что если бы не анестизирующая игла, Вика не пережила бы этой серии каскадных ощущений. А так, с разрываемой на части изнутри точкой G, и с парой воткнутых игл прямо в железы, вырабатывающие секрет для сквирта, и открывающиеся прямо в утретру, женщина просто замерла от страдания, когда ее мозг бомбардировался нечеловеческими сигналами наслаждения от каждого нерва. Воспаленное влагалище, решившее расплющить само себя, не отставало в ощущениях из-за прошлых мучительных процедур от Вадима, и глаза женщины, у которой каждый пик оргазма растягивался на долгие минуты, двигались едва ли не быстрее чем у девочки, пока она кричала у себя в голове, страстно желая прекратить эти сладкие муки. Или хотя бы не ощущать их так остро.

Не подозревающий об этом Вадим делал то же, что и планировал - одну длинную иглу-электрод он вонзил прямо в центр клитора Вики, постаравшись загнать ее настолько глубоко чтобы острие задело половой нерв, а вторую иглу не особо раздумывая воткнул в точку G, благо после иньекций по ней нереально было промахнуться, а открытая уретра облегчала прицеливание. Побежавший затем между иглами ток окончательно поставил точку в вопросе вменяемости женщины, поскольку подача напряжения на точку G кроме адской, безумной стимуляции этого комочка нервов вызвало спазм мышц тазового дна вокруг нее, что привело к ее дополнительному сдавливанию. А уж игла, которая наэлектризовала клитор по свей длине от головки до корня, зацепив по пути половой нерв…

Тело превысившей пределы нечеловеческой агонии женщины окончательно сдалось еще через пять часов этой пытки и трех добавочных иньекций, которая из которых дополнительно повышала уровень галлюциногена в крови и его эффект. Вика паниковала не зря - к моменту отказа всех ее систем количество страданий, выпавших на ее долю, превысило количество оргазмических мук агонизирующей девочки по соседству, если говорить о субьективном времени. Конечно, качество было под вопросом - все же, насильственный непрерывный оргазм ребенка был едва ли не самым жестоким явлением в природе, примененный к невинной девочке до того как у той физически появилась способность справляться с таким уровнем возбуждения и удовольствия.

Пора было приступать к уборке. 

На часах было 11:29. 

Спустя пару часов уборка была закончена. Вадим аккуратно вытащил из видеокамер, которые были предварительно размещены в операционной в самых незаметных местах, карты памяти, в простонародье - флешки. Технику было жалко, но не тащить же их мимо охраны? Записи были важнее, а на видео уже был заснят весь хронометраж, от погружения девочки в первичную анестезию и фиктивной операции, до его усталого лица, пока он тянулся своими руками к кнопке выключения записи. Бросив последний взгляд в сторону девочки, в глазах которой уже не было ни следа разума, но была лишь мука медленно сгорающего заживо от оргазма ребенка, попавшего в ад и страдающего там теперь навечно, Вадим чуть задержал свое внимание и затормозил. Безуспешно поискав какие-то еще эмоции кроме нечеловеческой агонии экстаза на личике девочки, мужчина взял кусок ткани и с помощью него до конца повернул оставшиеся тумблеры в красный сектор. Девочка даже не вздрогнула, когда последний из стимуляторов вышел на свой максимум, заставив ее юную попку еще более мелко и часто дрожать от хаотичных сокращений мышц узкой дырочки, которая продолжала корчиться в судорогах под током, что подавался на юный клитор через две тонкие длинные иглы. Опухший клиторок этой двенадцатилетней принцессы был уже с большой палец, багровый и явно представлял из себя целую фабрику ощущений для бесчеловечно пытаемой девочки, а влага вырабатывалась как в первый раз, из-за подключенной серии медленных капельниц. Дверь открылась, когда Вадим покинул место преступления, и неохотно вернулась на свое место. Конвульсии юной девочки, лежащей лицом к двери, дополнились очередными брызгами именно в этот момент. Когда прошла еще минута, а в операционной так никто и не появился, брызги стали происходить чаще. Искаженное в запредельных мучениях, лицо малышки через лавину эмоций начало отображать нарастающую панику, а кардиомонитор показал учащение пульса и давления. Паникующая девочка окончательно осознала что ее никто не спасет, и от выброса адреналина ее чувствительность обострилась, а нашпигованный клитор стал пульсировать даже для невооруженного взгляда.

Через пятнадцать минут дверь снова открылась, и Вадим вернулся в операционную, идя чуть более быстрым шагом. Пройдя мимо агонизирующей дочки, что при его виде заново выдала серию мучительнейших брызг на пределе возможностей своего детского тела, он прошел до стены и взял две намеренно оставленные камеры. Удовлетворенно улыбнувшись, он увидел, что они достойно запечатлели так называемый “открытый” финал истории, когда он выходит, оставляя девочку конвульсировать в одиночестве в пустой операционной на максимально возможной стимуляции, больше напоминающей электрический стул, ведь ее тело дрожало даже с парализующими иглами. И все еще дрожит - он оглянулся на дочку, которая за сутки до операции заботливо сделала все уроки, приготовила макароны на ужин и ночью, после неуклюжих любовных игр в его постели, призналась, что любит его. Сейчас все три стимулятора с подключенными гнездами работали на максимуме, но его малышка была в сознании и все еще жива - состав, подсказанный Викой, был невероятно эффективен при использовании на детях. Что бы Вадим не делал и как бы не издевался над маленьким тельцем, ему так и не удалось увести пульс и другие показания кардиомонитора в опасную зону. Его ассистентка была весьма талантливой, жаль, правда, что ее талант так и не пригодился. Взяв шприц с остатками этой смеси, так же через ткань, он воткнул его в венку на тонкой шее ребенка и выдавил все содержимое. Если это возможно - то пусть у нее будет шанс…

…Но, шанс все же не должен доставаться легко, добавил про себя Вадим, оттягивая пальцем опухшую нижнюю губу малышки, что вся была искусана поцелуями за последние сутки. Это казалось невозможным, но за те минуты что он отсутствовал, казалось, усилившаяся электростимуляция сделала страдания девочки еще более острыми, поскольку на опухшем личике ребенка были видны новые дорожки солоновато-сладких слез, прокатившиеся по нежным багровым щечкам. Поэтому, чтобы уравнять подаренный им шанс, он ввел в нее еще оставшуюся от Вики смесь аналептика и псилоцибина, безжалостно вводя кончающую девочку в состояние измененного сознания, когда минуты воспринимаются часами, а непрерывные мучения воспринимаются невероятно остро и могут вызывать галлюцинации, еще больше насилуя ее неокрепший детский мозг. Введенная в плечо, смесь будет рассасываться постепенно, продлевая ощущения дочки и ее бесчеловечную агонию, но не приводя к передозировке. В сочетании с током и гилауронкой - идеально. Глаза бесцельно пытаемой девочки, смотрящие прямо на отца и выражавшие невыносимые страдания, расфокусировались, а муки удовольствия на ее лице стало еще более выражены, хотя, казалось, она уже достигла своего предела.

Взвесив все за и против, он все же оставил одну камеру в режиме трансляции. Несколько серверов на разных концах мира дробили трафик, прогоняя его через разные методы шифрования и сохраняя на еще один сервер, к которому у него и был защищенный канал. Конечно, это давало задержку в несколько минут, но зато запись велась непрерывно, а копии делались скрытно, под видом битых архивов и баз данных. Удобно. Вадим достал телефон, и набрал номер, которого не было в списке контактов. Ждать пришлось недолго.

Да, это я. И тебе привет. Все готово. Да, все как и планировалось. Передам, как вернусь, не торопи меня. Уже пришли? Номер счета знаешь, жду. И да, аннулируй те доки на удочерение, и записи про лицензию. Да, меняю. Нет, в другую сферу. Про имя потом решим. Квартира уже пуста. До связи.

Закрыв за собой операционную на ключ, Вадим выкинул его вместе с куском ткани в ближайшей урне на посту, прикрыв служебным мусором. Часы, почему-то остановившиеся вместе с сердцем Вики, показывали половину второго дня.