Что-то грустно. Взять гитару да спеть песню про любовь.

Иль поехать лучше в табор...

И сразу возникает вопрос: А на кой хер мне куда-то ехать, если у меня есть официальное приглашение в гости к Абрашкиным. И ехать не надо, достаточно выйти из своего подъезда и зайти в соседний. Решено, иду в гости. А то такая грусть-тоска заела. Как говорил один мой знакомый: Груст мине ест. Не тот груст, которий в лесу растот, а тот, которий тоска зелёний.

Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Не мудрец я. Сам с утра на работе, соседки на работе. Хорошо этому медведю с поросёнком быть мудрыми. Им на работу не надо, вот и шастают по гостям с утра, объедают интеллигентных кроликов.

Собираясь в гости, нужно не забывать купить бабам цветы, а детям мороженое. Цветы нафиг. Их вполне заменит бутылочка вина и тортик. А вместо мороженого ребёнку лучше шоколадку купить и игрушку какую-нибудь. А от мороженого простынет ещё оголец. Решено, бегу в магазин и в гости.

Сказать, что меня сильно ждали, значит погрешить против истины. Никто мня не ждал, хозяева встретили в повседневной, вовсе не парадной одежде. Так даже лучше. Сам не при полном параде. Нарядись и пройди мимо бабушек-старушек, которые с утра до ночи сидят на лавочке и словно рентгеном просвечивают всякого проходящего мимо. Иной раз возникает мысль купить им путёвки и отправить в Нидерланды, чтобы увидели своими глазами наркоманов и проституток. Говорят, что там это цветёт таким буйным цветом, что садовников не хватает обрабатывать эти клумбы.

Хозяева, точнее сказать хозяйки, засуетились. На стол накрывать кинулись. А чего так парадно-то? На кухне посидим просто по-соседски. И чайник тут рядом, и посуда. И вообще на кухне посиделки более интимные, что ли.

Василёк с перемазанной шоколадом мордашкой занялся машинкой. Всё же пацан - пацан и есть. Вот купил бы я ему куколку. И что? Да разве для мальчишки это игрушка. А машинка - это вещь. Вон как катает её по полу, завывая на все голоса. Это он изображает рёв мотора. Судя по выхлопу, у него стоит прямоток.

Сидели за столом, пили вино, ели торт, запивая чаем. Татьяна как-то слишком быстро захмелела, даже подозрительно. Не может женщина с нескольких бокалов вина так окосеть. А вот она смогла. Смеётся, чушь всякую несёт. Несколько раз едва не упала, благо за меня успевала ухватиться. Да странно как-то хватается. А если бы у меня там ничего не было? Точно бы ушиблась. А так схватится, будто за поручень в трамвае и не падает. Я, честно говоря, тоже помогал ей удержаться на ногах. У неё, оказывается, за пазухой две ручки спрятаны, да крупненькие, потрогать приятно, не то, что подержаться. Тут ещё Василёк закапризничал. Спать парнишке пора. Татьяна взялась его уложить.

— Вы тут посидите, я Васеньку уложу.

— Мам, сама не заснёшь?

Это Юлька побеспокоилась о состоянии матери. Уснёт ещё раньше малого.

— Не засну. А вы посидите, поговорите.

Ага, нам больше делать нечего, как разговоры светские вести: Прекрасная погода, не правда ли? Танька, прежде чем уйти, предложила нам перебраться в комнату. Юлька впереди, я следом, как баржа за буксиром, в комнату пошли. Посидели, потрещали на отвлечённые темы. Но я же не за этим сюда шёл и Юля прекрасно это понимает, и потому сидели на диване, сосались, тискались, проверяя друг друга на наличие интересующих нас мест. Юлька оторвалась от меня, легонько оттолкнув.

— Погоди. Пойду посмотрю маму с Васенькой.

Что-то долго ходит зазноба. Слышу, что в спальню ходила, потом в ванну, лишь потом пришла.

— Ты меня в тот раз хорошо рассмотрел?

— Очень хорошо. И даже сейчас помню все твои изгибы и выпуклости. А так же впадинки и равнины.

— А ещё посмотреть хочешь?

— И посмотреть, и поцеловать. К тому же я Фома неверующий, своим глазам не верю. Мне пощупать надо, потрогать.

— Трогай.

Юлька рядом села.

— Я тоже Фома. Мне тоже потрогать надо.

— Трогай.

Вот и трогали один другого. А поскольку одежда мешала трогать, вскоре оказались голенькими. Я слегка заволновался

— А мать?

— Спит. Теперь из пушки не разбудишь.

Успокоила. Можно расслабиться, раз такое дело.

Юлю очень заинтересовал один предмет, который Татьяна использовала в качестве трамвайного поручня. Она его и тормошила, и гладила, и целовала. То натянет плоть на головку, то оголит её. То лизнёт, то соснёт и при этом активно ручкой двигает, надрачивая эту штуку. Засмеялась.

— Смотри, капелька выступила.

— И что?

— Теперь я знаю, как твой конец плачет.

— А зачем ему плакать.

— А затем, что он вот сюда хочет.

И показала рукой, куда, якобы, хочет мой конец. Да он и без якобы туда хоть сейчас. Юлька приняла единственно правильное решение. Повернулась ко мне спиной, уселась на колени.

— Подержи, чтоб хорошо попал.

Попал не просто хорошо, а очень хорошо. И Юля, подвигав туда-сюда попой, стала медленно приподниматься и садиться назад. Сядет, замрёт, задом покрутит и снова приподнимается. А я в это время титечки тискаю, сосочки целую. Идиллия.

— Говорят, что раньше казнили, сажая на кол.

— Читал.

— Я бы вот на этом колу, на котором сейчас сижу, принимала казнь по несколько раз на дню.

Тут пришёл поручик Ржевский и всё испортил От двери раздался голос Татьяны

— Дочь, что ты говоришь? Какая казнь?

Вот же сучка, весь кайф сломала. У меня враз опало всё достоинство и мигом стало недостатком. И Юлька с колен моих соскочила, отодвинулась. Суетиться в этой ситуации в поисках одежды было бы верхом идиотизма. Так, рукой прикрыл и всё. А Танька в комнату зашла, двери прикрыла.

— Василёк спит, а мне стало скучно. А что это вы тут делаете?

Ну просто кадр из фильма про пионерский лагерь. "Добро пожаловать" вроде бы назывался.

— Я вам помешала?

Да ещё как помешала. Чую, что мои эротические планы накрылись медным тазом. Лучше бы Юлькиной пиздой накрылись, было бы приятнее. А Танька села между нами будто её пригласили. Юльку потискала

— Дочь, что ты там прячешь такого, чего я не видела? - Повернулась ко мне и просто убрала мою руку с того места, которое я прикрывал.- Оооо! А вот это я точно не видела. Девочки, мальчики, вы как хотите, но я побуду блядью. Третьей возьмёте?

Могла бы не спрашивать. Да она и не ждала особого разрешения.

Наклонилась, открыла рот и -Ам! - заглотила до самых гланд. Вот что значит старшее более опытное поколение. Это ж сколько надо тренироваться, чтобы делать орловой минет! Юльке осталось лишь сделать хорошую мину. Танька уже во всю сосёт, а Юлька только сейчас выдала разрешение. На меня посмотрела, будто спрашивая что-то. А что смотреть? Какое ещё надо позволение, когда мой конец у Тани во рту.

— Мам, конечно. Дай я тебе помогу халат снять.

Перефразируя старую песню, про Танину одежду можно было сказать так:

Один халатик был на ней,

А под халатиком у ней

Всё голо, бля, всё голо, бля, всё голо.

Куда родители глядят?

Куда же смотрит комсомол?

И школа, бля, и школа, бля, и школа?

Предположим, что школу Танька закончила давным давно. Комсомол, как организация, тоже давно распался. А родители у Таньки старенькие, живут далеко, в Коржавино. И как им дочку блюсти?

А Танюха старалась во всю, то ли дочери мастер-класс показывала, то ли убеждала меня в своих способностях умениях, толи сама наслаждалась этим делом. Была у меня знакомая, которая просто тащилась от минета, при этом могла несколько раз кончить, пока сосала. Может Танька из таких? Да не знаю я. Сосёт да и ладно.

Минет - дело, без сомнения, хорошее. Только я минет не считаю за полноценный секс. Даже где-то в подсознании не считаю его за измену, например, жены. Чтобы считать женщину своей, нужно отодрать её во все дыры. В том числе и в ту, в которую они дают редко и неохотно. А уж в детородный орган под названием влагалище засунуть конец, так это святое.

Танька встала коленями на диван, руки на спинку дивана и жопку выставила. Не сказать, что её задница далеко ушла от Юлькиной. Разве что несколько рыхлее, но это не существенно. Встала потому, что Юлька, когда я сказал, что хочу вставить не в рот, а в пизду, сказала

— Маме вставь.

Вот и вставил. Прочищаю мамин водопровод, она охает и ахает, а Юлька сидит рядом и советы подаёт. Да с ехидцей.

— Мам, ты жопой двигай сильнее. Вове нравится, когда активно подмахивают. И крути, крути. Вот так. Ма, клитор поласкать?

И не спрашивая разрешения подлезла рукой под материн живот. Её пальчики встретились с членом, на миг сжались на нём, не пуская внутрь маминой пизды, потом разжались и начали нашаривать клитор. Нашли. Танька выгнулась, застонала и так заработала задом, будто это не я её трахаю, а она меня. Замерла, скукожившись. Через мгновение расслабилась, но позы не изменила. Я головку к её анусу приставил. Сжалась, попыталась зад убрать. Юлька спросила

— Мам, ты чего?

— Ничего. Вов, не надо туда.

— Почему?

— Больно.

Юлька вступилась за меня

— Мам, ты что? Какое больно? Ты расслабься и всё будет нормально. Ты что, ни разу туда не пробовала?

— Пробовала. Юль, крем принеси.

Юлька жестом фокусника откуда-то извлекла тюбик крема

— Как знала. Вот приготовила.

Знала она. Когда у меня ночевала, испробовали всё и во все дыры. И да, мне нравится драть женские попки. Они такие узенькие, тесные. А как забавно и напевно при этом верещат женщины - заслушаешься, как курских соловьёв. И пока Танька соображала что да как, Юлька умастила её задницу большим количеством крема.

— Детский, Васюткин. Мам, расслабься, внутрь надо попасть. Вот так. Вов, головку дай смажу. Мам, расслабься. Я у Вовы подержу, а ты сама насаживайся. Вот так, тихонечко. Ну всё, весь вошёл. Вов, потихонечку, у мамы попка узкая.

Танька лежала, задрав и широко разведя ноги, подвывала. Юлька теребила материны титьки, уговаривала

— Тише, тише. Не кричи так, Васю разбудишь.

Да где там "не кричи".

— Ой! Ой! Мамочки! Ой, больно! Ой! Ой! Ещё! Ещё!

И как тут понять: то ли больно, то ли хорошо и требуется ещё. Да плевать.

А чуть позже мы с Юлькой смотрели, как на глазах уменьшающийся член выползает из Танькиного зада и вслед ему вытекает сперма.

— Ни фига себе! - Юлька удивилась. - У меня так же было?

— Не знаю. Ты же тогда на животе лежала, а я сверху. Вот и не видел.

— Мам, ты как?

— Каком кверху.- Танька села. - Теперь ходить не смогу. Жопу больно.

— Сможешь. Я же хожу.

Помывшись, сидели на кухне и пили водку. Вспоминали недавно произошедшее. Смеялись. Я посадил Юльку на колени и она тёрлась задом, егоза, дразня меня и стараясь пробудить к жизни член. И у неё начало что-то получаться.

— Мам, ты как?

— Что как?

— Ты с нами или спать пойдёшь?

— Вот ещё. - Танька фыркнула. - Выспаться всегда успею, а мужики к нам не каждый день заглядывают. С вами, конечно.Только в жопу больше не дам.