Не смотря на то, что поверх специально-дырявых трусишек на Стасике были, разумеется, одеты джинсы (вместо ремня их держали подтяжки - еще одна идея Розенбома), а зад прикрывала куртка, Стасик не мог избавиться от ощущения, что самая стыдная часть его попы обнажена и видно это абсолютно всем.

К месту встречи шел он не напрямик, а закоулками. Почему - он не спрашивал себя, просто делал так, как велела колотящаяся под сиреневой футболочкой, сжавшаяся в комочек душа. Проходя мимо излюбленного местными колдырями подвальчика, посещать который он обычно брезговал, Стасик не удержался, спустился по заплеванным ступенькам, растолкав обдавших его многодневным перегаром завсегдатаев, стремительно купил себе банку девятки и залпом выглушил ее в ближайшей подворотне. Ему-таки полегчало.

Стасик поставил пустую банку на попа и на удивление ловко схлопнул её, резко раздавив каблуком тщательно вымытого перед встречей серебристого кроссовка. Этот жест отчего-то придал ему уверенности - Стасик сунул руки в карманы, дал простора груди, поиграл булками и сказал себе, что его выбрали из многих потому что он - секси гай, и спорить с этим глупо.

Сентябрьский вечер был нежен. Застенчивое солнце пряталось за домами, вытягивая тени так, что и конца не сыщешь и лето, казалось, перед тем, как свалить решило побаловать-потетёшкать город в золотистых своих объятьях.

Ветерок с набережной еще не сулил осенней простуды, он был тепл, и Стасик, чья скованность вдруг превратилась в немного наигранную развязность, чувствовал это перемещение воздуха - оно забиралось под куртку сзади, проникало сквозь тонкую ткань дизайнерски порванных на коленках джинсиков и стасикова дырка охотно принимала эти неназойливые заигрывания. Стасик почувствовал себя вдруг очень сексуально. Но это была не та сексуальность, которой искрится самец, вылезающий вон из кожи, дабы затащить в постель качественную девицу, это была сексуальность-сама-по-себе - ни к чему не стремящееся осознание собственной клёвости. Стасик остановился, прикрыл глаза, чтобы позволить солнцу проникать сквозь веки, зажигая под ними мандариновые звезды, и поиграл очком, чувствуя, как эти сокращения подымают и опускают тщательно выбритые фирменным лезвием яички.

— Стасюлевич, нихао! Как сам, как твоя дырка?..

Хорошо, что девятка была уже выпита, а жестяной блинчик, оставшийся от банки, был дофутболен до ближайшей урны - в противном случае Стасик мог бы опасно поперхнуться. Он вздрогнул, распахнул глаза и на автомате сделал шаг назад.

Матвей, с которым они не виделись с тех пор, как тот взял академку, не сумев расправиться с сессией - то есть уже, пожалуй, с год, возвышался над ним весёлым двухметровым силуэтом.

— Как что?.. - только и смог пролепетать Стасик, пятясь к стене.

— Как твоя Ирка, говорю? Ну и как вообще житуха, браза? Я главно иду, а он стоит такой задумчивый...

Стасик шумно выдохнул и потряс головой, будто пытаясь вытряхнуть из нее свою фрейдистскую ослышку.

— Я всё ок, - быстро заговорил, не слишком согласовывая от волнения слова, Стасик, - только с Иркой всё давно уже не ок, ну в смысле у меня всё ок и у неё всё ок, только ок уже по-отдельности.

— Расстались типа? - Матвей попытался неумело изобразить сочувствие, но, поняв, что Стасик, если и переживал эту утрату, то давным-давно от неё оправился, добавил: - Ничего, красивые мужики вроде нас всегда себе найдут! - он подмигнул и доверительно хлопнул Стасика по плечу, - Прикольный такой куртец, на свиданку что ли надел?..

Тут со Стасиком произошло нечто удивительное - они побледнел и покраснел одновременно, то есть щеки его заалели, а руки, которыми он пытался ответно похлопывать приятеля, поскольку, в стасиковом понимании, этого требовало их мужское братство, сделались белыми, будто их окунули в мел.

— Ну как бы... - заспотыкался Стасик, - как бы с чего ты взял-то? Просто гуляю иду. Погода вон...

— Не хочешь говорить, боишься, что отобью, да? - набирал обороты Матвей. - По ходу девка-то красивая! А я вот нарочно пойду с тобой, погляжу, кого ты там себе надыбал, раз Ирку ради такой супердетки бросил... - он приобнял Стасика и втянул ноздрями воздух, - Не, точно на свиданку - во как надушился! Ну давай, веди к своей тяночке, дядя Матвей поставит ей оценку по своей десятибалльной системе...

Рука Матвея прошлась по спине сверху вниз и остановилась на пояснице, прихватив Стасика за талию - слишком близко к Тому Самому Месту, отчего у Стасика замерло дыхание.

— Мэт, ты это... как бы да, но как бы нет - вообще ни угадал ни разу, - не готовый к такому повороту Стасик перебирал возможные отмазы, бешено крутившиеся в голове картинками на барабане джекпота и наконец выдал едва ли не самый глупый:

— Приболел я. На колёсах вторую неделю... В больничку топаю. Так что ты меня того - не трогай лучше, а то как бы чего не того...

Матвей снял руку со стасиковой талии, отошел на пару шагов, прислонился костлявым задом к нагретому солнцем парапету, скрестил руки на груди и удостоил приятеля презрительно-недоверчивым взглядом. На несколько секунд воцарилось нехорошее молчание.

— Трогать тебя теперь нельзя, да? А колёса, значит, коньячищем нынче модно запивать - так, Стасюш? Я-то думал - братишка ты мне, а выходит, что ни хера - ну максимум на троюродного тянешь...

Физиономия Стасика стала выглядеть так, будто Мичурин спьяну скрестил её со свёклой. Наконец Стасик очухался.

— Ну соврал, прости... она и правда супер. Сиськи, жопа от ушей... ну в смысле ноги. Для меня эта встреча может быть вообще судьбоносной! А ты же знаешь - к тебе бабы всегда липнут, ты ведь у нас красавчик, я на твоём фоне боюсь потеряться... - Стасик пятился задом и заискивающе улыбался, - но я тебе потом обязательно всё расскажу и даже познакомлю, если у нас всё... всё склеится! - Стасик помахал повлажневшей ладошкой и трусцой припустил вдоль набережной.

— Если склеится - лучше не знакомь! - весело крикнул вдогонку Матвей, покачал вихрастой головой, засмеялся в стремительно темнеющее небо и одними губами добавил: - Ну ты даёшь, братэлло, ну ты даё-ё-ёшь...

* * *

Забежав за угол, Стасик отдышался и перешел на шаг. Матвея он недолюбливал именно по озвученной минуту назад причине - хоть писаным красавцем тот, конечно, не был, но в его жизнелюбивом простодушии была своя манкость и девки часто были не прочь замутить с ним, пусть и не слишком всерьез. Тусил же с ним Стасик в надежде выведать секрет притягательности, ну и перехватить по-возможности тех девочек, которые по каким-то причинам не запрыгнули на постоянно обновляющийся матвеев конвейер.

Вот ведь угораздило его встретить, - думал Стасик, постепенно приходя в себя после пережитого министресса и добавляя в свою походку так понравившуюся ему в себе вальяжность, - ну надеюсь, лимит на старых знакомых на сегодня исчерпан...

Стасик чувствовал, как футболка липнет к повлажневшей от холодного пота пояснице. В животе предательски заурчало - так часто случалось, когда он был на нервяках. Эта его особенность, так же как и способность пламенеть щеками при малейшем психологическом дискомфорте, не раз подводили его - пара первых свиданий провалились оттого, что рулады, доносящиеся из стасикова чрева не смогла заглушить даже живая музыка, игравшая в кафешке. Булькотня стала спускаться всё ниже, загуляла по тщательно прочищенным трубам, Стасик оглянулся, удостоверился, что поблизости никого нет, остановился, напружинил дырочку и протяжно выпустил тугую, дребезжащую струю воздуха. Почему-то ему очень понравилось это делать и дело, кажется, было не только в облегчении. Ему показалось, что вместе с воздухом вылетела капелька закачанной в нутро водопроводной воды. Стасик еще раз обернулся, после чего засунул левую руку в карман куртки, аккуратно проник в прореху, подполз ладонью под ослабленные отсутствием ремня джинсики и прошелся подушечками пальцев по нежным тканям, окружавшим его потайное отверстие. Да нет, всё сухо...

Руку отчего-то убирать не хотелось. Стасик еще слегка потеребил дырку - теперь уже просто так - поначалу он хотел убедить себя, что лишь проверяет ее готовность, однако пальцы сами заскользили по отзывчивой плоти, средний чуть приоткрыл щёль и Стасик ощутил, как из его тайного грота заструилось тепло. Он в блаженстве смежил длинные, девичьи ресницы, и, пальпируя, как флейтист, источавшее тепло отверстие, с удивлением почувствовал, как оживает, наливаясь кровью, зажатый в тесных спереди трусишках писюн.

— Кочетков, ты будешь вместо Машки!

Рука Стасика выскочила из джинсов и так резко подпрыгнула вверх, будто он внезапно решил зигануть.

Макаронина - тощая, с всклокоченными волосами цвета насыщенного раствора марганцовки, с совершенно обычным для неё, но безумным для любой другой девушки макияжем, зигзагами расползавшимся от век по всему ее довольно симпатичному, если б не всё вот это, лицу, стояла перед ним и размахивала выхваченными из сумочки бумажками. Один чулок её был чёрен, другой - рыж, на кеды были наверчены какие-то блестючие шипы, ридикюль же был исполнен из плюшевого медвежонка, которому, если нужно было что-то достать, приходилось кровожадно отстёгивать голову. Когда они познакомились на первом курсе, Стасик сразу смекнул, что Настя Макарова - шибанутая, и с тех пор её образ лишь радикализировался.

— Вместо кого?.. Вы сегодня все как с цепи посрывались, - выдохнул Стасик.

— Вместо Машки! Нам с ней дали два пригласительных на сегодня - крутейший показ, а у неё кот чебупелями отравился. Я ей причём сколько раз говорила - не давай ему жрать всё, что сама ешь - а он, знаешь, научился прямо со сковородки тягать - уж такой ловкенький, уж такой умненький, вот прямо не скотинка, а Член Семьи! Вот и допрыгались до реанимации. Ну дура же, скажи? - и, не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, добавила с плаксивой интонацией: - Пойдем со мной, Стасюнь... Хоть приставать никто не будет.

Макаронина отчего-то благоволила Стасику, хотя более разных людей еще надо было поискать, и при желании он вполне мог бы заполучить её презирающее выпуклости тело, однако для Стасика переспать с ней было всё равно что согрешить с кем-то из персонажей мультфильмов Тима Бёртона. Так что связывало их ни к чему не обязывающая дружба, дружба-лайт - они менялись конспектами и дарили друг другу на ДР дурацкие подарки.

— Макарош, анриал, спешу, вон Матвеича лучше возьми, я его тут по дороге встретил, - затараторил Стасик, однако Настя подошла к нему вплотную и обвила своими длинными, тонкими, увитыми какими-то безумными феньками руками.

— Он мужлан, а ты котик, сравнил тоже!.. Кто у нас котик? Стасик у нас котик! - заворковала Макаронина, - Куртка у тебя классная, прям дизайн! А потом, так и быть, я дам себя поцеловать... - она развратно облизнула свою фиолетовую помаду, забралась под стасикову куртку сзади и обеими руками прихватила его за попу, медленно проскользив по булкам сверху вниз. Стасик почувствовал, как она щупает рельеф бесстыжих трусцов и коленки его подогнулись.

— Мака, всё, цейтнот у меня, - дрожащим голосом произнес Стасик и вытек из объятий так, будто его сверхспособностью была флюидность, - без обид, старушка, нацелуемся еще, побёг я, пора... - и он действительно потрусил по набережной дальше, ощущая, как отдается в висках стук всполошившегося сердечка.

— Пожалеешь, изменщик, я, может, только возбудилась!.. - беззлобно крикнула ему вслед Макаронина.

* * *

Стасик боялся, что опоздает, однако вынутый из кармана мобильник дал понять, к условленному месту прибыл он аж на полчаса раньше срока. Видимо, встречи по дороге вызвали у него столько эмоций, что время, потраченное на них, несоразмерно растянулось в сознании. Он и обрадовался - опаздывать он не любил, и расстроился - это означало, что придется еще полчаса пронервничать тут, в этой малолюдной части набережной - среди старых тополей, уходящих кронами в ежесекундно темнеющую бездну.

Он попытался вызвать то классное ощущение, но оно не откликалось. Стасик оперся на парапет, слегка выпятив попку и уставился на противоположную набережную, где изредка проезжали уже включающие ближний свет машины.

— Тоже пораньше? - услышал он вдруг за спиной хрипловатый голос, - Не парья, я доплачу...

И тяжелая рука легла на его заднюю мякоть.