Моя мама была шлюхой. Но я всегда боготворила ее. Вы представили себе сейчас расфуфыренную надушенную мадам в мини-юбке и декольте, но это вовсе не тот образ. Она была неземной шлюхой. Таких вы еще не встречали.

Она умела управлять мужчинами, подчинять их себе. От нее всегда веяло каким-то жаром, страстью, энергией. Она излучала уверенность в себе, жизнь и похоть. Стоило ей просто взглянуть, одарить лучезарной улыбкой, пройдя мимо, как мужчины уже готовы были ползать у ее ног. Такой она была манящей, желанной. Никто не оставался равнодушным.

На нее оборачивались, когда мы шли по улице, держась за руки. К ней подходили познакомиться в кафе или торговом центре. Никого не смущало даже присутствие ребенка. У нее просили номерок, предлагали оплатить покупки в магазине, а самые смелые звали на свидание, едва узнав ее. По всему дому у нас стояли подаренные букеты цветов в вазах. Увядшие ромашки заменялись свежими розами, а склонившие головы тюльпаны уступали место на подоконнике благоухающим цветущим лилиям.

Мама всегда была для меня эталоном красоты. Легкая, свободная, она будто светилась изнутри. Светлые локоны развевались при ходьбе, пухлые губы были всегда слегка приоткрыты, а в ярко-зеленых глазах можно было прочитать желание. Она практически не пользовалась косметикой. И одевалась она просто, но со вкусом. Шелковые блузки или хлопчатобумажные рубашки, воздушные юбки или цветные сарафаны до бедра, сандалии с тонкими ремешками или туфли с открытыми носами на невысоком каблуке. В холщовых сумках с ненавязчивым цветочным принтом всегда лежит пару-тройка томиков, упаковка салфеток и кошелек.

Она никогда не носила бюстгальтеров. Крупные соски на ее грудях всегда выпирали из-под блузок. Дома она ходила в обтягивающей майке и классических бежевых трусиках. А в самую жару могла щеголять по квартире на первом этаже и вовсе обнаженной, совершенно не стесняясь и широко раздвигая шторы. Помню, я всегда отводила глаза в сторону, когда она расхаживала нагишом, обдуваясь газетой. Но мой взгляд не упускал тонкую аккуратно выбритую полоску лобковых волос и упругих грудей, колыхающихся при ходьбе. Она была прекрасна в любом виде.

Мама никогда не была в длительных отношениях. Ей это попросту было ненужно. Она меняла мужчин, как перчатки. И всегда относилась к ним, как к недалеким друзьям. В ее окружении были одни мужчины. С женщинами дружбу она не водила. Вчера она каталась по городу на дорогущей машине одно известного банкира, сегодня шла выпить по бокалу вина с соседом этажом выше, завтра обедала с почтальоном, а на выходных проводила вечер в компании престарелых рокеров, дающих концерты в дешевой забегаловке.

Всех мужчин она одаряла своим вниманием, относилась к ним снисходительно, смеялась над любыми шутками, непринужденно прикасалась к ним. Она знала, какое влияние оказывает на них.

Но спала мама далеко не со всеми. Даже спустя много лет я не смогла разгадать ее схему по выбору сексуальных партнеров. Лишь одно я знала наверняка, мама любила ухоженных мужчин. На возраст, внешность, статус, толщину кошелька ей было наплевать. Она могла позвать на ночь молодого продавца из книжного магазина, у которого закупалась книгами и альбомами по искусству, и трахаться с ним до утра, а могла остаться на пару часов в отеле и кувыркаться с седоватым вдовцом-военным на пенсии, который перед сексом был вынужден принять парочку таблеток виагры.

Обычно она была разборчива, но иногда ее заносило. И она отдавалась прямо на барной стойке вонючему бармену. Потом она могла часами не вылезать из ванной, смывая с себя его запах, его зловонную сперму, его липкие объятия, свою блевотину. В такие моменты я ей искренне сочувствовала.

Откуда я знала про все ее похождения? Я регулярно заглядывала в ее личный интимный дневник, который она даже не прятала, оставляя на тумбочке возле кровати. Она ярко описывала все сексуальные опыты, которые были в ее жизни. В красках рассказывала про мужчин, с которыми спала. В подробностях расписывала их тела, их лица, их члены. Казалось, она изучает их, фиксирует детали, подмечает разные мелочи. Она была настоящим писателем.

Вот что она написала в своем дневнике про секс с барменом:

«Это произошло после закрытия бара, когда зал опустел и за последними посетителями захлопнулась дверь. Весь вечер я флиртовала с барменом. Хотя, если честно, мне даже не пришлось особо флиртовать, чтобы он понял моего намека. Хватило томных взглядов, как бы случайных прикосновений к его руке, когда он ставил передо мной бокал с маргаритой.

Я скучала за этой стойкой, попивая свой коктейль и почитывая Агату Кристи. Вокруг лениво сновали люди. Кто-то во всю веселился, кто-то пил в одиночестве за своим столиком. Но в целом посетителей было немного. Сегодня среда, а не какая-нибудь пятница или выходной день. В будни не так уж и много желающих посетить перед сном захудалый бар на районе. Именно поэтому я здесь частый гость по средам.

Да и Саша – бармен всегда работает по средам. На вид лет тридцать с небольшим. От него несет дешевым парфюмом и потом, руки у него грубые с нестриженными ногтями, фартук всегда грязный, на лице трехдневная щетина и отсутствующее выражение. Он – явно не мой типаж. Он не аккуратный, особо не следит за собой и ему плевать, какой день он носит эту футболку. Молоденькие девицы в баре даже не обращают на него внимание. Им больше по душе его отвязный напарник Денис – сексуальный юноша двадцати пяти лет. Вот от него девки не отлипают.

Не знаю, что зацепило меня в Саше. Возможно, какая-то естественность и животность. Мне хочется, чтобы он завладел мною. Мне хочется подчиниться ему. Обычно я всегда руковожу процессом в сексе. Мне нравится быть главной, нравится управлять мужчинами. Но с Сашей я хочу почувствовать себя беспомощной, хрупкой, беззащитной.

Он принимает мои знаки внимания. Еще бы. Нечасто на него клюют симпатичные дамочки в этой дыре. По окончанию смены он позволяет увезти Дениса шайке развратных девиц, обещая самому прибраться и закрыть бар. Они с хохотом вываливаются на улице. Протяжно звякает колокольчик. Саша идет следом закрыть дверь на замок.

Я допиваю третий бокал марагариты, закрываю детектив и бережно убираю его в сумку. Саша подходит ко мне, снимает грязный фартук и бросает его на барную стойку.

— Я давно за тобой наблюдаю, - говорит он, засовывая руки в карманы потертых джинсов.

— Аналогично, - отвечаю я, смакуя остатки маргариты на языке и поворачиваясь на стуле в его сторону. Затем я облизываю губы и вдыхаю мерзких запах Саши.

— К тебе постоянно кто-то подходит познакомиться, но ты всех отшиваешь, почему? – спрашивает он, сощурив глаза. Ох, если бы ты был наблюдателем получше, Саша, то заметил бы, как я вкладываю в руки всем этим мужчинам свой номер телефона на клочках бумаги. У меня есть целый отсек в кошельке с этими бумажками. Звонят далеко не все, но это даже к лучшему. Зачем мне встречаться с оболтусами, которые теряют мой телефон?

— Я умею фильтровать свое окружение, - лишь говорю я, сама не понимая до конца, как это такой тип, как ты, оказался в моем окружении, да еще и с потенциальным сексом. Как я могла так низко пасть?

Он ждет от меня каких-то действий, но я считаю, что моих слов одобрения должно хватит. Сегодня я не хочу никем управлять. Саша, ты сам должен все понять и приступить к действиям. Покажи мне настоящего мужика, покажи мне животное внутри тебя.

Мантра в моей голове каким-то образом срабатывает, и Саша набрасывается на меня. Он подхватывает меня на руки, и сумка, лежащая на моих коленях, падает на пол. Запах Саши наполняет мои ноздри. Он с жадностью всасывается в мою шею, ключицы и плечи. Затем накрывает ртом мои губы. Я небрежно, без особого энтузиазма, отвечаю на его поцелуй. Он глубоко засовывает язык ко мне в рот и шерудит им внутри. Я позволяю ему.

Делай, что хочешь. Я за этим сюда и пришла. Я поэтому и осталась с тобой сегодня. Делай со мной все, что хочешь. Я – твоя кукла.

Саша кладет меня на барную стойку и лапает мое тело. Я лежу, совершенно не двигаясь. Он мнет мои сиськи через блузку, чувствует твердость сосков и еще сильнее возбуждается, обнаружив, что я без лифчика. Затем он рвет пуговицы, оголяет мою грудь и впивается в нее ртом. Мне больно и приятно одновременно, когда он кусает мои соски. Я знаю, что завтра моя грудь покроется синяками. Она очень чувствительна. Но мне плевать на это. Я хочу, чтобы он продолжал.

Он целует и кусает мой живот, языком пронимает в пупок и лапает мои бедра. Затем задирает наверх юбку и любуется трусиками. Его руки грубые и шершавые, будто он не бармен, а какой-нибудь шахтер. И я внезапно думаю о том, что готова дать даже шахтеру. От этих мыслей я сильно возбуждаюсь.

Саша стягивает с меня трусики, раздвигает мне ноги в грубо впихивает в меня два пальца. Я вскрикиваю, нестриженные ногти царапают меня изнутри, и смотрю ему в лицо. Оно искажено в гримасе. Вот он – истинный зверь. У него даже слюни скопились в уголках рта, так он жаждет меня. Поелозив внутри меня пальцами, он вытаскивает их и слизывает мои выделения. Он делает это с такой страстью, что я пугаюсь. Затем он впивается губами в мою киску и начинаешь жадно высасывает из меня сок.

Мне уже много раз делали куни, но этот ни с чем не сравнится. Обычно все партнеры аккуратны и нежны, но Саша будто действительно утоляет свою жажду, яростно и грубо вылизывая меня. Не отпуская мою киску из своих губ, он резко вводит в мою попку палец, а я думаю о том, как хочу почувствовать его грязный член внутри себя. В киске или в попке – неважно.

Надрочив мою попку, он грубо стаскивает меня с барной стойки и ставит на колени перед собой. Расстегивает ремень, стягивает к коленям джинсы и клетчатые трусы. Моя голова оказывается на уровне его здоровенного члена с розовой головкой и волосатого лобка. В нос ударяет запах немытой плоти. Первое, что приходит в голову: «Я не хочу тебе сосать. Ты воняешь». Но потом я вспоминаю о том, что сама согласилась на это, сама его выбрала, сама знала о том, что он грязный и вонючий. Это мое решение. Я решила подчиниться.

Саша не стал ждать, пока я решусь и с силой вогнал в мое горло свой член. А потом сам же и трахал меня в рот, управляя моей головой, держа меня за волосы. Я довилась соплями и слезами, а он все глубже входил. И, наконец, из меня вырвалась блевотина. Я вовремя вытащила изо рта член и блеванула в сторону на пол. Немного попало и на юбку. Наружу вышла вся выпитая маргарита.

Саша не стал долго ждать, пока я оклемаюсь. Он резко поднял меня на ноги и нагнул на один из столиков. Я сбила своим телом пустые бокалы, и они вдребезги разбились на полу. Саша вошел в мою киску и стал со всей силы долбить меня. А когда ему надоела моя киска, он вошел в попку. Резко, отчаянно, на всю длину. Я кричала от боли, унижения и, странно, удовольствия.

Во рту все еще стоял привкус маргаритной блевотины и грязного члена. Рука Саши прижимал со всей силы мою голову к столу. Второй рукой он до боли сжимал правую ягодицу. Его волосатые яйца ударялись о мою промежность. Я хотела, чтобы это закончилось, но в тоже время хотела, чтобы это никогда не заканчивалось. Из меня сочился сок и тек по моим ногам. Попка с членом внутри горела огнем.

Лобком я упиралась прямо в закругленный угол стола. Он очень удобно давил мне спереди на клитор, и я начала тереться о стол в такт с Сашиными движениями. Он рычал надо мной. Его пот капал за шиворот моей блузки. Стол скрипел, а я стонала от удовольствия.

Я почувствовала приближение оргазма и сильно сжала бедра. И вот я кончаю. От моих сжатий бедер и попки, и сладких стонов, Саша тоже кончает. Его сперма ударяет внутрь меня горячей струей. Он вытаскивает член и стряхивает остатки спермы мне на поясницу. Густой поток зловонной спермы вытекает из моего затраханного ануса и крупными каплями падает на пол.

Тепло от оргазма все еще растекается по моему телу. Ноги подкашиваются и едва держат меня. Саша вытирает конец своего члена о мою юбку и прячем его в штаны. Я не двигаюсь и тяжело дышу. Моя щека будто приклеилась к столу.

Саша молча уходит за барную стойку, а затем возвращается с совком и метелкой и начинает подметать осколки бокалов, которые мы разбили. Я наблюдаю за ним все в той же позе – полулежа на столе с задранной юбкой и обконченной задницей. Чувствую ли я удовлетворение от всего, что было? Спорно. Чувствую ли я себя грязной, смердящей и гадкой? Безусловно.

— За маргариту можешь не платить, - говорит мне Саша, стряхивая в мусорный бак осколки. Он впервые заговорил. Весь процесс он не выдавил и слова. Какое благородие, позволить мне не платить за выпивку.

— Хоть изредка ходи в душ, - говорю ему я, наконец отлипнув от стола. Я нахожу свою трусики на полу, обтираюсь ими и выбрасываю в тот же мусорный бак. Застегиваю блузку на несколько оставшихся целыми пуговицы.

— А зачем, если мне и так дают? – спрашивает Саша, ухмыляясь.

— Действительно, - соглашаюсь я, беру свою сумку и ухожу. Я иду по улице без трусов. Ветер щекочет мои бедра и ягодицы, пробиваясь под юбку.

Когда я возвращаюсь домой, Леся уже спит. Успеваю почувствовать себя дрянной матерью. Бреду в ванную комнату, и пока ванная набирается, чищу зубы два раза. Я хочу избавиться от этого мерзкого вкуса. Медленно раздеваюсь и ложусь, ощущая боль во всем теле, в анусе, в вагине, на груди и ягодицах. Горячая вода обжигает меня. Я со всей силой тру свое тело самой жесткой мочалкой, после которой остаются красные следы на коже.

Слезы сами вырываются из глаз. Я вовсе не собиралась плакать. Я сильная женщина. У меня чудесная дочь. У меня прекрасная квартира. Я обожаю свою работу. Все, чем я занимаюсь – это мой личный выбор. Никто никогда не решит ничего за меня. Я захотела секса с грязным барменом, я его получила. Мне хотелось, чтобы меня вытрахали в задницу, так нечего ныть теперь от этой боли.

Я всегда получаю то, что хочу, мужчин, которых хочу, секса, которого хочу. Я никогда не ошибаюсь. Я умею угадывать, какой человек в постели, лишь взглянув на него. Мне не нужно тратить время на бесполезные отношения, на их развитие. Не нужно строить из себя монашку, чтобы затащить мужика под венец.

Я сильная и независимая женщина. И всем им очень везет, что такая женщина, как я, уделяет им свое время, дает им то внимание, которое они не получат от типичных бабенок. Все женщины – хищницы, готовые наброситься на свободного мужика. Я не из таких. Я даю то, что хочу и беру то, что хочу. Мне не нужна твоя задрыпанная комната в коммуналке, не нужен совместный дом в ипатеку, не нужна твоя машина, не нужны дети от тебя и совместные семейные торжества с твоей родней.

Мне нужен лишь секс. Такой секс, который я сама выберу».