— Мне нужно чтобы ты искренне раскаялся в содеянном. Чтобы ты сам понял, насколько ты был неправ увлекшись этими вредными идеями о равноправии полов. Ну, ты подумай сам, ну как как мы можем быть равны. Я красивая, изящная, умная. Я совершенство от природы. А ты грубый, нескладный и, как выясняется, не умный человек.

Моя обязанность руководить тобой, а твоя - быть покорным и во всем мне подчиняться. Так наш мир устроен, и зачем что-то менять?

К тому же эти изменения только во вред и прежде всего вам мужчинам.

Если дать вам волю, то наступит хаос. Вы не способны к самоорганизации и самоуправлению. Вами постоянно нужно руководить. Вы просто все испортите. Только под властью женщин вы можете нормально жить.

Да и разве плохо вам живется? Вы сыты в тепле и достатке.

И трудитесь в меру своих сил и возможностей. На работе и дома. Ни одна женщина не эксплуатирует своего мужчину на износ. Ведь это её собственность, и никто не станет свою собственность портить. А вот вы без нашего руководства способны нанести вред себе и окружающим. Поэтому задача нас, ваших Хозяек, вас учить и наказаниями уберечь от ошибок и проступков, добиваясь от вас полного послушания, - Эльвира ходила с длинной розгой в руке над своим мужем, пристегнутым к станку для экзекуций, и читала ему эту нотацию.

Гарик и сам не понимал, как он мог так сильно увлечься этой бредовой идеей о том, что мужчина должен иметь равные с женщиной права.

Началось с того, что к нему на почтовый ящик стали приходить странные рассылки. В них говорилось, что мужчина — это личность. Что он достоин лучшего к себе отношения. Что у него тоже могут быть интересы, кроме интересов начальницы, жены или матери. Сначала Гарик относился к этому как к спаму, информационному мусору. Но зацепил его текст о том, что мужчин нельзя пороть.

Гарик поначалу опешил. То есть как это нельзя пороть?! А как же нас тогда наказывать? – удивился он.

Стал читать дальше и удивился ещё больше. Оказывается женщины вообще должны отказаться от физического наказания мужчин. Можно порицать, словом, но не сечь розгой или плетью. Неужели это возможно? Гарик был в недоумении.

Он стал скачивать эти файлы и хранить в общей папочке под названием «Домоводство», там он собирал полезные советы и кулинарные рецепты.

Файлы о борьбе мужчин за свои права он сложил в папку «Острые блюда». Очень точное определение!

Гарик был уверен, что жена никогда не заглянет в этот раздел. Эльвира совершенно не интересовалась кухней. Ей достаточно было просто приказать и указать пальчиком на то, что ему приготовить на ужин или к праздничному столу. А Гарик готовить любил...

Вскоре в папочке «Острые блюда» появились тексты о том, что мужчинам надо бороться за своё освобождения от тирании женщин.

— Встань с колен и скажи: Я отказываюсь быть рабом!

— Не проси, а требуй от Хозяйки отказаться от наказаний!

— Саботируй работу по дому если Хозяйка не принимает всерьёз твоих требований. Не ты, а она зависит от тебя. Ты делаешь всю домашнюю работу, готовишь, убираешься, стираешь, обслуживаешь её. Без тебя она не проживет. Без тебя она лишится комфорта. Она должна уступить.

Предписывалось так же совершать мелкие диверсии, например плюнуть в тарелку прежде, чем подать её Госпоже или незаметно порвать её колготки перед тем, как она выйдет в них из дома. И другие подобные мелкие пакости.

С чего предполагалось мужчине начать борьбу за свои права так это отказ от раболепия. А это значит, если приходится целовать ноги Женщине, то только по её приказу и без подобострастия.

— Никакой покорности! Никакого самоуничижения!

— Выйди из повиновения и ступай на свободу!

Такими лозунгами были наполнены эти послания.

Главное, к чему призывали эти тексты так это к тому, чтобы мужчины их распространяли, делились с другими угнетенными подкаблучниками.

А это уже подпадало под статью об экстремизме, антигосударственной деятельности и призывам к свержению существующего строя.

Гарик со многим соглашался в этих воззваниях. Например, ему очень не нравилось, когда его секут. Да кому такое понравиться?

Правда Эльвира наказывала его крайне редко и то в тех случаях, когда он действительно этого заслуживал. Например, увлекся работой в саду, забыл выключить духовку и мясо сгорело.

Но всё же Гарик мечтал, чтобы его не пороли вовсе. Ну, ведь можно же просто постоять на коленях в углу. Подумать о своём поведении. Этого будет достаточно. Зачем розга!?

Смущал Гарика только отказ от раболепия. Он очень любил свою жену. Поцеловать её ноги было для Гарика чем-то вроде награды. Он совершенно искренне преклонялся перед Эльвирой. И отказ от этого не был для Гарика желанным. Скорее наоборот. Если бы Эльвира запретила ему целовать ей ноги, Гарик был бы несчастлив.

Гарик много думал о прочитанном. Размышлял, о том, как был бы устроен мир если бы женщины и мужчины имели равные права. Был ли бы этот мир более справедливым, гармоничным и удобным для жизни?

Точного ответа «да» Гарик дать не мог. Что-то ему нравилось в этом «новом мире», что-то его устраивало в старом. Многое можно было бы изменить, но отчего то Гарик не хотел бы отказываться насовсем.

Мужчина стал задумчивым и рассеянным и это не могло быть не замеченным его чуткой Женщиной.

Эльвира залезла в компьютер своего мужа-раба. Долго копалась в нем и не находила ничего предосудительного. Разве что папку с фотографиями, где мужчины преклоняются перед своими Госпожами. Ничего такого если не считать того, что это ДРУГИЕ ЖЕНЩИНЫ. И Гарик посмел на них смотреть. Эльвира решила, что за это достаточно будет единичной легкой порки. Но то, что она обнаружила в папке под названием «Острые блюда» повергло её в шок. Оказывается её муж, её верный Гарик – государственный преступник. Как минимум его следовало бы осудить за хранение экстремистской литературы.

Некоторые моменты Эльвиру просто взбесили.

«Плюнь ей в суп. Подпили каблук туфельки».

— Да как он мог такое читать!? – негодовала Эльвира.

Она, конечно, не могла представить себе, что её верный, искренне любящий её Гарик плевал ей в суп, но то, что он читал и представлял себе такое уже преступление.

— А если он это кому-то рассылал? Это же выступление против режима! Его, конечно же, кастрируют и отправят на каторгу, а ей как не уследившей за своим мужем Хозяйке назначат крупный, может быть даже неподъемный денежный штраф, - так с ужасом думала Эльвира.

С этим надо было что-то желать. Надо было спасать свою честь и жизнь этого безрассудного, глупого Гарика. Эльвира позвонила в колокольчик, так она всегда призывала к себе раба.

Гарик вошел, увидел, что Хозяйка сидит за его компьютером и похолодел.

— На колени! – грозно произнесла Эльвира.

Гарик рухнул на колени, как подкошенный.

— Ты это кому ни будь посылал?

— Нет, моя Госпожа! – Гарик сразу понял, о чем речь.

— Ну, и хорошо..., - выдохнула Эльвира с облегчением.

— Но как ты мог? Как ты мог такое читать? Да ещё и собирать в отдельную папочку? Ты что не понимаешь, что только за хранение такого тебя отправят на принудительные работы.

— Я не знал. Я не думал...

— Вот именно. Безмозглый дурак! – распалялась Эльвира.

— И ты что же согласен со всем, что тут написано?

— Нет, не со всем. Со многим не согласен. Госпожа, простите меня...

— Простить? Нет, мой верный, мой послушный, мой покорный раб. Простить такое нельзя. За такое ты должен понести самое суровое наказание. Так меня подвести, так меня обидеть...

Стоящий на коленях Гарик готов был провалиться сквозь землю от стыда.

Он вдруг понял, что вот такое его тайное чтение запрещенных текстов было, по сути, предательством его дорогой хозяйки Эльвиры. Теперь ему нужно будет искупить свою вину во что бы то ни стало. И, конечно, же принять от жены любое наказание.

В итоге женщина решила не предавать этот случай огласке. Фактически пожалела Гарика. Пусть полиция нравов сама выходит на авторов антигосударственных текстов. Гарик просто поддался их внушению.

Но за это он, конечно же, должен быть наказан, но по-свойски, в домашней обстановке. Эльвира решила в полной мере взять на себя этот нелегкий труд.

— Раз уж я недосмотрела, мне и отвечать...- резюмировала она.

Эльвира не пожалела денег, (в том числе заработанных Гариком) чтобы приобрести настоящий, построенный из крепкого дуба и обтянутый в определенных местах кожей станок для наказаний.

Провинившийся ложится на нечто напоминающее козлы. Его руки, ноги и шея фиксируются ремнями, зад приподнят и готов к воспитательной работе розгами или другим строгим девайсом. Штука очень удобная для всех: и для того, кто порет и для того, кого секут. Модель, которую приобрели для Гарика пользовалась большой популярностью и у любительниц и профессионалок порки.

И вот теперь каждую субботу Гарик ложится на козлы, а Эльвира, зачитав ему очередную выдержку из крамольных текстов, начинает постулат за постулатом объяснять в чем заключается их несостоятельность.

У Эльвиры два высших образования, она закончила два университета, и разбить доводы апологетов гендерного равноправия ей не составляет труда. А чтобы Гарик лучше усвоил пояснения Эльвиры, до, вовремя и после лекции использует розгу.

Пока Эльвира сечет его, Гарик должен сформулировать свой ответ, как он понял разъяснения Эльвиры и почему теперь он раскаивается в том, что увлекся этими подрывными, а самое главное ложными теориями.

Гарик должен убедить жену в том, что он понял в чем заблуждения авторов посланий и привести конкретные примеры из своей жизни в пользу верховенства женщин над мужчинами.

Задача сложная, но розга хорошо действует на способность быстрее соображать. Страдая от боли, Гарик говорит то, что хочет услышать его Госпожа. Например, то, что без неё его жизнь была бы пресной, пошлой и безрадостной. Какое счастье быть у неё под каблучком!

Порка продолжится если аргументы, приведенные Гариком, не будут признаны достаточными, а его раскаяние Эльвира сочтет неискренним.

Поэтому Гарик старается говорить как можно более убедительно.

После наказания Госпожа позволяет Гарику поцеловать ей руку, которой она его секла и ноги.

После нескольких суббот Гарик, под воздействием розги, окончательно убедился в бредовости идей гендерного равенства.

Он искренне раскаялся в своем преступлении. И от всей души хотел бы предостеречь от подобных заблуждений всех знакомых мужей подруг Эльвиры. Но жена строго настрого запретила ему что-либо рассказывать.

Если бы Гарика спросили: чего заслуживают авторы прокламаций, за чтение которых его теперь так регулярно и так строго секут, то он бы приговорил их к исключительной мере наказания.