Чтобы легче войти в галерею персонажей, упоминаемых в этом рассказе, прошу моих читателей обратиться к недавно завершенному рассказу «Приключения прошлого лета».

Теплая осень надолго задержалась в Москве. Даже в октябре выдавались такие деньки, что и в футболке бывало жарко. Я продолжал утренние пробежки в Коломенском.

С Леной мы встречались все реже и уже к ноябрю она перестала приходить утром в парк. Я предположил, что ее отношения с мужем наладились и был искренне рад за нее.

Наши отношения с Олей и Галей к тому времени, когда произошло описываемое событие, находились «на пике», как принято говорить. Наш интимный график соблюдался и пока никто не изъявлял желания вносить в него изменения.

Галя раскрылась с неожиданной стороны. Она с жадностью впитывала все «премудрости» сексуальных отношений. Что-то перенимала от более опытной Оли, а над чем-то работала сама и творчески воплощала все в жизнь. Она стала более раскованной не только в сексе – исчезла ее закрепощенность в обычном общении с людьми. Оковы родительского воспитания «отличницы» пали. Видимо, это заметили и сами родители. Иначе я не могу объяснить неожиданный звонок ее матери – Галиматьи, как я окрестил эту женщину при знакомстве. Звали ее Тамара.

Звонок раздался в понедельник и пришелся на мои учебные часы, когда телефон был в режиме «без звука». При знакомстве я не внес ее телефон в контакты и удивился неизвестному номеру. На перемене перезвонил.

— Здравствуйте. Вы мне звонили?

— Здравствуйте, Александр Николаевич. Это Тамара Степановна. Мама Гали.

— Ах, да! Здравствуйте, Тамара Степановна. Простите, не мог сразу ответить.

— Ничего. Я бы не хотела вас отрывать, но надо поговорить, - начала она загадочным тоном, - Поговорить... о Гале. Вы могли бы уделить мне время?

— Да, пожалуйста. В субботу или воскресенье? Когда вам удобно?

— Нет, знаете, я бы хотела, чтобы Виктор Васильевич ничего не знал о нашей встре... нашем разговоре, - остановила себя на полуслове Тамара.

— Да, конечно. Можем встретиться в кафе где-нибудь...

— Нет, Александр Николаевич. Я могу только в будни в дневное время и, как бы вам сказать, не в публичном месте.

— Нууу...тогда только в среду утром и... у меня дома.

— Хорошо. Я приду. В какое время удобнее?

— С пробежки обычно к восьми возвращаюсь.

— Договорились, я буду к половине девятого.

Разговор с этой чопорной особой по тону напоминал мне беседу на каком-нибудь официальном рауте. Но сам факт ее звонка настораживал. Что такого она хотела обсудить со мной о ее дочери? Беременной Галя быть не могла. В нее я не кончал. Может Галя что-то ей случайно сболтнула? Я терялся в догадках. Но ждать оставалось недолго.

В среду после пробежки успел принять душ и позавтракать, когда раздался звонок в дверь.

— Здравствуйте, Тамара... - я запнулся, вспоминая отчество.

— Степановна, но можно и просто по имени. Здравствуйте, Александр Никола... Александр!

Для меня это стало неожиданностью – такое нарушение протокола! Сразу по имени! Может и на «ты» сразу перейдем?

— Проходите. На этот раз посмотрите мое скромное жилище. А то при первом знакомстве ваш муж скромно отказался.

— Мой муж... - она сделала паузу, - мой муж, да, скромный человек.

Скромным бы его не назвал – лезет в чужую жизнь как танк со своими нормами коммунистической морали и нравственности. Но на реплику Тамары отвечать не стал. Отметил, что мадам сегодня была изыскано одета, как, впрочем, и в первый раз. Двойка из тонкой шерсти и блузка с воланами подчеркивали стройность фигуры и достаточно пышную грудь, мелькавшую округлостями в V-образном разрезе. Надо сказать, что во вкусе и стиле ей было не отказать. Юбка до колена открывала изящно скроенные икры и тонкие лодыжки, чудесным образом обрисовывала округлости умеренно широких бедер. Тонкий черный капрон обтягивал ноги. Вся она являла собой образ дамы из высшего общества. Легкий макияж на красивом, еще не тронутом увяданием лице и уложенные волосы свидетельствовали о значительном времени, проведенном у зеркала. Это позволило мне сделать вывод, что дама тщательно готовилась к визиту.

— Проходите, Тамара. Предлагаю кофе или чай... есть еще сок из пакета.

— А вы кофе растворимый пьете или варите?

— Только в джезве!

— Тогда кофе без сахара, пожалуйста.

— Если желаете посмотреть, как я варю кофе, то проходите на кухню. Или посмотрите комнаты.

Тамара расположилась на стуле, наблюдая за моими манипуляциями с кофе. Она закинула ногу на ногу, от чего край юбки натянулся и открыл красивые округлые колени и часть бедра. Женщина была привлекательна, знала это и пользовалась. Контраст яркого внешнего облика и сдержанной манеры поведения играл в ее пользу, производя впечатление на мужчин.

— Скажите, Александр, а девочки к вам часто заходят?

— Простите, Тамара, какие девочки? Я живу один и...

— Нет, что вы подумали, - Тамара улыбнулась, хотя фразу она построила с явным подтекстом, - Я имела в виду вашу соседку и мою Галю.

— Ну, как вам сказать, иногда, если им что-то нужно или помощь моя. Но не часто. А почему вдруг у вас такой вопрос возник?

— Видите ли, Александр, Галя в последнее время, вот с того самого момента, как началась ее учеба, стала, как бы точнее выразиться, стала чрезмерно, на мой взгляд, раскованной. Даже распущенной, что ли.

— На ваш взгляд, или взгляд вашего мужа?

— На наш взгляд – сказала она с особым ударением на «наш».

— Хорошо. И что это значит? При чем тут – заходят они ко мне или нет?

— Ну, например, достаточно часто Галя стала упоминать ваше имя.

— Неужели? Я польщен. И по какому же поводу?

— Оба раза она говорила, что вы хороший педагог в отличие... ну, скажем, от нас – родителей.

— Так это всего было два раза?

— Да, но этого достаточно, чтобы сделать вывод, что вы общаетесь не только по... бытовым делам.

Вспомнил, что однажды после секса рассказывал Гале, как воспитывал своих солдатиков. Рассказал, что в «горячей точке» было очень важно научить пацанов выжить. Говорил ей, что в той обстановке офицер обязан быть настоящим отцом, который научит, предупредит и сам защитит, если так будет надо. Тогда у нее и возникла обратная аналогия с ее отцом, который только указывал и приказывал, не проявляя истинно отеческого, не говоря уже о любви.

— Знаете, и забивая гвозди, можно говорить о высоком.

— Да, конечно, но то, как Галя говорит и как произносит ваше имя, меня, как женщину некоторым образом беспокоит.

Я поставил перед ней чашку кофе и разговор на время прервался.

— О, чудесно сварено! А какой это сорт?

— Арабика и робуста два к одному.

— Так вы сами готовите смесь?

— Да, зерна покупаю на Чистых Прудах в фирменном магазине. Знаете? «Кофе Чай»? Здание в стиле пАгоды.

— Да, конечно знаю.

Тамара изящно двумя пальчиками держала чашку и губами едва касалась ее края. Своей манерностью и томным взглядом она давала мне понять, что не за этим разговором она пришла сегодня. Глаза женщины всячески избегали прямого взгляда на меня и останавливались только на чашке, своей руке или коленях, красиво выглядывавших из-под края юбки. Сидела как девственница на смотринах. Вот уж, действительно, Томная Тома.

— Тамара, я прервал вас, кажется. Так что вас так беспокоит как женщину в поведении дочери?

— Наверно мне показалось... мне показалось, что вы как-то особенно влияете на Галю. Не знаю, это под вашим влиянием или чьим-то еще она стала непослушной и даже дерзит иногда.

— Тамара, вам как матери... нет, как женщине, не противно ли постоянно жить под давлением вашего мужа? – прямо спросил, чтобы прекратить тот бред про ее беспокойство.

— Как вы смеете! Это не ваше дело!

— Хорошо, хорошо... не горячитесь так. Я понимаю, что этим нарушил какие-то правила хорошего тона. Но, будьте реалистичны. Дети всегда стремятся выйти из-под диктата родителей. Дайте Гале жить своей жизнью, а не в тисках устаревших норм и правил.

Лицо Тамары вспыхнуло то ли румянцем гнева, то ли стыда от того, что ее раскусили. Она ничего не отвечала и только глубоко дышала. В этот момент она стала особо привлекательной. Люблю женщин во гневе.

— Если вы считаете, что мы тираны с мужем, то я напрасно завела этот разговор, – с наигранной злостью выпалила Тамара, - Мы предпримем меры и изолируем Галю от вашего влияния. Спасибо за кофе и прощайте!

Дамочка резко, но с наигранной решительностью поднялась и шагнула в сторону коридора.

— Тамара, ты не за этим пришла. Ты пришла ко мне. Да?

Я остановил женщину просто встав на ее пути. Она сначала недоуменно взглянула на меня, затем закрутила головой, пряча лицо, потом бросила сумку на стул и, всхлипывая и бормоча что-то неразборчивое, кинулась мне в объятия.

— Саша, вы правы... я... я не за тем пришла... я не знала сама, как это получилось, но мне после того... ну когда я ваш телефон просила, постоянно хотела вам позвонить... я хотела вас видеть.

По мере того, как женщина изливалась в признаниях, я маленькими шагами подвигал ее к кровати. Она остановилась, поняв, что мы уже в спальне. Дать ей одуматься было нельзя и поцелуй сделал свое дело, сломив последнее сопротивление. Я уже снял с нее блейзер, расстегнул пуговицы блузки, молнию на юбке. Тамара не сопротивлялась и только неумело, но хищно впивалась губами в мой рот. Каково было мое удивление, когда я увидел то, что было под одеждой! Такое я видел только в порнофильмах или рекламе магазинов для взрослых. Местами прозрачный в мелкую сеточку бюстгальтер поддерживал внушительные, но не опавшие груди, выделяя вышивкой места, где располагались соски. Трусики из того же комплекта практически не скрывали от глаз выбритый лобок. На ножках красовались черные чулки с высокой ажурной резинкой, украшенные сбоку легкомысленными красными бантиками. Когда моя ладонь тронула лобок и скользнула в промежность я был поражен еще одним девайсом современной эротической моды – трусики в промежности состояли из двух раздельных полосок, позволявших свободно проникнуть в сокровенное. Все стало на свои места – Тамара пришла с вполне определенной целью и этой целью был я.

Тамара с нетерпением дергала за края моей футболки и неловко трогала за пояс брюк. Она вела себя как школьница на первом свидании. Это было трогательно, но немного смешило меня.

Трудная задача одним движением расстегнуть крючки бюстгальтера! Это, я вам скажу – наука! Но опыт прошлых лет пригодился и я получил возможность увидеть эту прелесть – твердые не по годам, налитые соками жизни груди солидного размера с яркими крупными сосцами.

Если еще в период раздевания Тома оставалась отстраненно томной, то перестала быть такой, когда я впился ртом в ее сосок. Она вздрогнула и издала глубокий протяжный стон. А когда мои пальцы раздвинули полоски ткани трусиков в промежности и коснулись губ и клитора, ее аж подбросило на кровати. По всему было видно, что подо мной истосковавшаяся по крепкому члену женщина. Муж Витюша заебывал ее мозг, а вот тело ебать забывал.

Чтобы раздеться я поднялся на колени, стянул через голову футболку и в два движения снял брюки. Все это время Тамара не отрываясь смотрела на меня, буквально пожирала глазами. А когда увидела вздыбленный член, охнула и закрыла глаза, наверно представив, как он пронзит ее.

— Саша, только аккуратнее, пожалуйста... он у вас... огромный.

Я ничего не сказал, только кивнул согласно. Она призывно протянула ко мне руки, обняла и с силой прижала к себе. Так обнимают дети, когда хотят выразить свою сильную любовь. Судя по выражению ее лица и зажатости, она страстно желала, но боялась того момента, когда член проникнет в ее изголодавшееся лоно.

Пальцами раздвинул полоски ткани и прижал головку к губкам. Тома почувствовала этот нажим и прогнулась в спине, отступая.

— Не бойся, Томочка, я буду нежно...

Еще один нажим и головка ощутила горячее прикосновение вульвы. Тома отползала, хватая ртом воздух и шепча что-то неслышное, как будто просила пощады. По тому, какое сопротивление оказывала ее дырочка, у женщины давно не было секса или у мужа член был не толще карандаша. Как позже выяснилось, именно так все и было. К тому же трусики скрывали характерный продольный шов от кесарева сечения, через которое она и родила Галю. Все эти факторы сошлись и сделали взрослую женщину снова почти девственницей. Такого я не ожидал. Вот подбросила мне судьба дочку девственницу и мать целку!

— Саша, пожалуйста... мне больно...немного. У меня давно не было мужчины...

— Расслабься.

— Не могу. Пожалуйста...

Я отступил. Снова поцелуи. Лаская грудь, пальцами проник в дырочку. Получилось без слез и сопротивления. Тома начала тихо стонать. Два пальца. Затем три и вот я снова между ее ног. Плавно нажал и головка вошла, вызвав только короткий вздох. Тома замерла в ожидании. Плавно, буквально по миллиметру с остановками и небольшим ходом назад погружаю член. Такая «игра» немало возбудила Томочку. Она даже начала шевелить бедрами и уже через минуту сама насаживалась на член.

Все же есть большая разница между сексом с молодыми и сексом со зрелыми женщинами. Если в поведении молодых много картинного, насмотренного в порнофильмах, то зрелые более натуральны, что ли. Вот и в поведении Тамары ощущалась какая-то наивность. Ведь «в СССР секса не было». В ее и моей юности нормы морали, провозглашенные партийной властью, держали молодежь в нравственной строгости. Все тонкости сексуальной жизни мы постигали на собственном опыте, доходили по наитию или узнавали от более опытных товарищей. Если в Америке в те годы девочкам рвали целки на заднем сидении автомобиля, то у нас в кустах парка или на сеновале.

Сейчас с Тамарой вспомнил вдруг мой первый опыт с девочкой.

_______________________________________________________________

Мы учились в десятом классе, но в разных школах. Познакомились на танцевальном вечере для старшеклассников в городском доме культуры. Тогда в некоторых школах ввели уроки ритмики и наиболее «талантливых» в танцевальном жанре приглашали в клуб. Вот там мы познакомились и, как говорят, стали в пару.

Ее звали Таня. Это была хрупкая, очень подвижная девочка с огромными зелеными глазами и длинными прямыми волосами. У нее были красивые спортивные ножки...ну, знаете, такие с ярко выраженными мышцами, из-за чего ножки как будто слегка кривят. Это очень сексуально! Тогда я этого не понимал, но это действовало возбуждающе. Особенно, когда во время танца приходилось просовывать свою ногу между ее ножками. Такие движения в основном в классическом репертуаре – вальсы, фокстрот, танго. Получается, что партнерша садится промежностью на твое бедро, и вы вместе совершаете повороты.

Вот однажды, после долгой тренировки по классике Таня как-то странно стала на меня смотреть. В юности мы еще не умеем сдерживать эмоции, а тем более играть мимикой. По ее лицу было видно, что что-то с ней происходит. Перед дверью в раздевалку она взяла меня за руку и странным с неожиданной хрипотцой голосом предложила еще остаться в клубе и посмотреть, как другие пары занимаются. Была суббота и домашки на завтра не было. А мы как раз готовились к соревнованиям. Ну, посмотрим, что там конкуренты творят.

Из раздевалки Таня вышла еще более странной. Щеки разрумянились, ладошки просто горели, когда она взяла меня за руку.

— Пойдем в зал.

— А что там делать? Ты же хотела на другие пары посмотреть.

— В зале спектакль репетируют. Пошли.

Я послушно последовал за ней. Но мы почему-то прошли мимо входа в зал. На мое протестующее мычание Таня только резче потянула меня дальше к выходу за кулисы. Протиснулись между декорациями и оказались за киноэкраном среди стульев и другого реквизита типа трибуны и бюста Ленина. На сцене шла репетиция, но мы ничего не видели. Я было начал протестовать, дескать зачем ты меня сюда затащила, когда Таня набросилась на меня с поцелуями. Целовались мы с ней и раньше, но как-то по-другому. Я не был против, совсем даже не против был. Да и местечко располагало.

Руки сами залезли ей под кофточку и гладили маленькие полушария, не больше половинки яблока, но с крепкими, как орешки, торчащими сосками. Таня перебирала ножками, как будто продолжала танцевать. Когда моя рука опустилась на ее бедро и подняла край юбочки, ножки прекратили свой танец, как бы ожидая продолжения моих действий.

Трусики на лобке были такие мокрые, что я подумал, не описалась ли она. Я даже отдернул руку. Но Таня впервые просветила меня, сказав:

— Это так бывает, когда девушка хочет мальчика, - тогда даже слово «секс» не употреблялось, - Поделай там пальчиками, пожалуйста.

Такое откровение меня, признаться, шокировало, но и вдохновило одновременно. Пальцы сдвинули в сторону мокрую ткань и принялись гулять по влажным губам и исследовать девственную писечку. О сексе тогда и думать не могли. Только петтинг (и это слово мы узнали гораздо позже, а тогда даже не знали, чем занимаемся). Когда я попытался просунуть палец в самую горячую точку между половинками писечки, Таня дернулась и сказала: «Не надо там». Тогда я понял, что именно «там» располагается то сокровенное, что девочки берегут. В общем, там за кулисами все закончилось быстро: Таня как-то дернулась всем телом и схватилась за меня вздрагивая. Я не понял, что с ней произошло. Она как-то сразу успокоилась и сказала, что пора нам идти домой. От такой «игры» мои яички болели до самого утра. Но тогда я так и не понял почему.

Главное произошло, когда мы поехали на соревнования в соседнюю область. Соревнования проходили в актовом зале местного университета, а всех танцоров разместили в новом еще не заселенном студенческом общежитии. Короче, общий коридор с холлом посредине. Справа и слева в торцах коридора душ и туалеты. Типичное общежитие. Комната на четверых.

Маленький холл первого этажа, где нас всех разместили, был постоянно занят парами, которые отрабатывали движения. Поэтому мы выпросили разрешение открыть двери на другие этажи и репетировать в их холлах. Ключи от комнат нам, естественно, не дали. Но юность не знает преград! С ключами от выделенных нам комнат и от домашних дверей мы быстро пробежали по этажам и, о чудо (!), открыли еще три двери. Так что место для уединения было найдено.

Собственно соревнования длились два дня, но заехали мы накануне, а уезжали только на четвертый день. Отборочные мы прошли легко, а вот на полуфинал осталось из нашей группы всего три пары, в том числе и наша. О том, чтобы выйти в тройку даже никто и не думал. Я тоже не особо парился по этому поводу, а вот Таня вдруг заявила:

— Смотри, Сашка, если войдем в десятку... ты знаешь что будет...

— Что? – ничего не понимая из ее слов, выпалил я.

— Ну, я тебе разрешу то, что еще не разрешала.

Я понял, о чем идет речь, но неуверенно пожал плечами. Подумаешь, не сегодня, так завтра все равно позволишь. Но желание постараться она в меня заронила, да еще и собственные амбиции подогревали этот азарт. Короче, заняли мы почетное седьмое место и были лучшими в нашей группе. При объявлении результатов Таня прыгнула на меня, обняв руками и ногами, и с визгом стала целовать. Собственно, такое выражение радости было нередким даже тогда. Но все же...

Вечером дня финалов были общие танцы, или, по-современному, дискотека. Играл настоящий эстрадный оркестр, который сопровождал все соревнования. Мы с пацанами запасли еще днем кое-что выпить и перед весельем «накатили» у себя в комнате. Настроение было на высоте, тем более, что до завтра три пустые комнаты были в нашем распоряжении. Здесь мы уже не крутили классику или латину, а просто топтались в общем кругу. Таня была в ударе. Как же (!) - она победила в группе, да и в полуфинале мы сумели зажечь. Она замком сомкнула пальцы на моей шее и просто влипла в меня всем своим хрупким, но уже оформившемся телом.

Я чувствовал ее грудь, даже не столько саму грудь, как соски. Такие твердые, они упирались мне в живот. Танцуя медляк, я по привычке ставил правую ногу между ее ног и заметил, что в этот момент она как бы наседает на мое бедро и плотно нажимает промежностью. Поняв, что она делает это намеренно, я стал дальше продвигать ногу, чтобы Тане не приходилось совершать неестественные движения. Она восприняла это с благодарностью. Танец еще не закончился, а Таня уже «плыла». Такие же, как в прошлый раз, румяные щеки и взгляд с поволокой.

— Саш, пошли в общагу.

— Пошли. У меня ключик есть.

— Какой ключик?

— Золотой. Увидишь.

Комната располагалась на третьем этаже. На кроватях, свернутые в рулон, лежали новенькие матрацы с подушкой внутри. Мы зашли и, не включая свет, чтобы не запалиться, сдвинули две кровати вместе и раскатали матрацы поперек. Это было нашим первым ложем любви.

Внутри у нас все трепетало, как будто мы готовились к преступлению. На самом деле, по нормам морали того времени, мы именно совершали преступление, вступая в половой контакт, не достигнув совершеннолетия. Да, и тогда некоторые девчонки беременели в пятнадцать-шестнадцать лет, но это были такие редкие случаи, о которых знали только родители и в детских комнатах милиции. Мы сознательно шли на это.

Таня плюхнулась на кровать, которая тут же лязгнула своей панцирной сеткой.

— Иди ко мне. Давай уже целоваться. А то ты мне там так натер, что уже не могу терпеть.

Да, Таня была такой, необычной, прямолинейной чуть-чуть.

— Чего я там тебе натер?

— Ты что, не понял?

— Не-а...

— Ты мне писю натер.

— А. И что? – Я притворялся, что не понимаю –настолько приятно было слушать ее слова про Это.

— Все, ничего иди скорей ко мне.

Целовались мы на этот раз недолго. Сразу стали раздеваться. Я опять ощутил, что трусики Тани мокрые в самом низу. Когда я лег на девочку и почувствовал как мой член уперся в горячее влажное место у нее между ножек, голова закружилась. Настолько ответственным показался мне этот момент. Одно движение отделало меня от «преступления». Я так думал. Но организм думал по-своему.

— Саш, поласкай там пальчиком сначала. Сразу не надо давить. Ладно.

— Ага...- я выдохнул это «ага», а самого дрожь била.

Палец сразу нашел заветную точку в складочках таниной писечки. Она впилась губами в мой рот и кажется так пыталась подавить свой стон или крик. Все-таки там была дырочка, которую я быстро нащупал. Для пальца там было узковато, но он входил туда и даже свободно мог шевелиться, чем заставлял Таню охать и отрываться от моих губ. Я догадывался, что именно там, в глубине этого тайного хода, находятся главные чувствительные точки, из-за которых все так хотят заниматься Этим.

— Попробуй туда два пальчика. Не бойся, я так делала. Там пошире будет и тогда ты своей писькой попробуешь.

— Ага... - опять прохрипел я.

Двум пальцам уже было тесно. Таня как-то покривилась от боли, но промолчала. Через минуту я уже шевелил ими, а Таня при этом заглатывала воздух широко раскрытым ртом.

Наступил тот самый момент. Надо сказать, что все это время я даже не замечал, что член мой просто дымит от напряжения. Он был твердым как камень. Особенностью его была большая головка. Член мой напоминает гриб подосиновик с нераскрывшейся, но круглой шляпкой. Поршень, одним словом. Эта особенность и была главной преградой на пути быстрой дефлорации Тани. Резко нажимать я не хотел, чтобы не сделать ей больно, а плавно не получалось сломить это сопротивление.

Провозился я так долго, так что член просто обмяк от усталости. И вот тогда случилось чудо. Размякшая «мышца» с помощью пальцев пролезла в дырочку и уже там, от осознания проникновения в святая святых, начала наливаться соками. Это получилось так классно, что не доставило боли разрыва, сделав все мягко. Кровь была, но совсем немного. Главное, что в тот момент Таня только вздрогнула и немного напряглась, когда он стал раздуваться. Зато потом произошло главное - мы стали взрослыми!

Как же божественно красива была Танечка! До сих пор перед глазами ее обнаженное хрупкое тело, эти яблочные половинки с вишенками наверху, эти ножки, раскинутые в стороны подо мной и эти вздохи и стоны!

Ничего практически мы не знали о контрацепции, да и «Изделие №2» (так тогда назывался презерватив) было стыдно покупать. Короче кончил я внутрь. Не потому, что не знал, просто не успел вовремя вытащить. Так там было ему хорошо. Таня тоже не протестовала. Ей тоже было хорошо. Все обошлось. Потом мы часто занимались Этим с презервативом и без. Даже не пойму, как она не залетела.

В группе у нас была еще одна пара Томка и Лёвка. Тоже «дружили». Как-то раз подходит ко мне Томка и таким заговорщическим тоном говорит:

— Саш, помог бы ты Лёвке.

— А что ему надо?

— Надо мне... а он не может... ты понял?

— Чего надо то?

— Чего, чего! Танька сказала, что вы уже давно ну это...

— И что?

— Ты дурак, что ли? Не может он меня продырявить.

— Ты хочешь, чтобы я тебя? Что ли?

— Вот, догадался, наконец!

— Нет, Томка. Сами старайтесь.

Томка обиделась на меня, конечно. А я до сих пор жалею, что не распечатал тогда и эту девственницу. Классная такая деваха была эта Тома.

________________________________________________________________

И вот теперь тоже Тома. Она была прекрасна в своей телесной откровенности. С растрепанными волосами, распластанная, раскрасневшаяся от страсти, она отдавалась искренне, расточая невостребованный любовный пыл. Это было прекрасно, но дурацкие трусики натирали член.

Честно, мужики, такие девайсы красиво и заманчиво смотрятся на подружках, но ебаться в них не советую. Эти полоски на третьем задвиге скручиваются в тугой шнурок и натирают член до крови (если вовремя не остановиться).

Чтобы не заниматься членовредительством снял с нее это произведение порномодельеров и еще раз удивился тому, как сохранилась молодость в этой женщине, дарившей мне себя. Ее лобок был едва покрыт пухом светлых волос, а персиковые половинки наружных губ практически полностью скрывали лепестки губ, обрамлявших дырочку. Она была «девочкой» и в этом месте. Тома нравилась мне все больше и больше.

Я невольно потянулся губами к этому шедевру природы. Неожиданно для меня Тамара стала руками отталкивать мою голову от промежности, ничего при этом не говоря. Не понимая, нежелание ли это или кокетство, впился губами в щель и сразу несколько раз лизнул языком клитор. Что это было! Она дернулась всем телом, громко охнула и перестала подавать признаки жизни. Сначала я воспринял это как яркий оргазм и продолжил ласки. Но через минуту понял, что ее неподвижность совсем не то, что я думал. Так и есть – она потеряла сознание. Это был сладкий обморок, который прошел, как только я несколько раз легко ударил ее по щекам.

— Что ты со мной сделал, Саша?

— Все хорошо. Все хорошо... уже все хорошо. Ты просто кончила.

— Что я кончила?

О, небо! Она даже не поняла, о чем я говорю!

— У тебя был яркий оргазм.

— Ах, да... наверно. Я что? Потеряла сознание?

— Да, на минуту...

— Боже, как мне хорошо. Я вспомнила что так бывает.

Тамара вдруг засмеялась и выдала:

— Вспомнила бабка, как девкой была!

Мы оба засмеялись. Я обнял женщину.

— Тома, ты прекрасна! Ты чудо какое-то. Я рад, что ты не такая, какой мне показалась вначале.

— Ну, да... это все Витя с его воспитанием, - она погрустнела, но продолжила, - Он был моим первым и... до тебя, единственным мужчиной в плане принятых интимных отношений.

— Что значит «принятых»? А какие еще бывают?

— Ладно, расскажу. Я вообще собиралась тебя об этом попросить и даже подготовилась. Ну, в общем, в моей семье тоже все жили по строгим правилам. Папа занимал высокий пост в министерстве. Короче все было строго. Но юность бурлила и заставляла кое-что нарушать, соблюдая осторожность, конечно. Так вот, до Вити у меня у университете был друг армянин Гагик. И вот с ним у нас, как бы, была интимная жизнь, но я сохранила девственность. Ты понял, как это было?

— Вы делали это в попку.

— Да. И это мне очень понравилось. А потом с Витей мы даже не допускали мысли о таком. То есть, я допускала, конечно, но даже боялась ему об этом сказать. А вот тебе говорю. Я хочу в попу! Ты можешь? Я там... чистая.

— Милая ты моя, - я, ничего больше не говоря, подошел к прикроватной тумбочке и достал интимный гель.

— Это поможет.

— Саша, я признаюсь тебе, что там у меня все широко. У меня есть такая штучка и я ею пользуюсь периодически, когда совсем все достает.

Чего-чего, но такого поворота я даже предположить не мог. Эта чопорная леди (!) и такие страсти!

Тома встала на колени, изящно прогнувшись в спине оперлась на руки. Вздохи и тихие стоны от предвкушения наслаждения раздались еще когда я пальцем намазал колечко ануса и чуть-чуть поработал им в попке. Там и впрямь было горячо и достаточно просторно. Сфинктер легко, не так как вход во влагалище, пропустил член. В кишке было горячо и тесно. С первых же движений Тома начала лихо подмахивать и делала это очень ритмично с соблюдением амплитуды, чтобы не выпускать из себя член. Видимо, прошлый опыт сказался.

Правду сказать, я не большой любитель анального секса, но на этот раз я испытывал истинное наслаждение, пронзая кишку этой красивой женщины. Рельефно очерченные ягодицы напоминали изображение сердечка, в углубление которого методично с хлюпающим звуком погружался мой член. Тома стонала громче и с бОльшим наслаждением, чем это было тогда, когда я пользовал ее пизду. Все-таки первый опыт на всю жизнь определяет предпочтение и создает свое особое восприятие акта.

Пригнувшись, дотянулся до раскачивающейся груди и достаточно сильно сжал эту не по возрасту крепкую плоть. Пальцами стал играть с соском. Стоны, прерываемые толчками моих бедер, неожиданно застряли в горле женщины и через секунду вырвались протяжным воем. Тома рухнула на кровать и задрожала всем телом. К этом моменту и я уже был на подходе, поэтому срочно вернул выпавший член в алеющую размятую пещерку и, не обращая внимания на вялые протестующие движения рук женщины, с еще большим энтузиазмом возобновил фрикции. Ее руки безвольно опустились, а стон стал нарастать с новой силой. В какой-то момент она снова поднялась на вытянутые руки и плавно, чтобы дать мне возможность не выходя продолжить движения, подняла попу.

— Ой, как хорошо! Еще, еще... так, да, да... - срывалось с ее губ.

Второй анальный оргазм Тамары случился одновременно с моим извержением. Вздрагивания ее тела отзывались в сокращении колец прямой кишки и доставляли мне дополнительное удовольствие. Признаться, я впервые в жизни видел, как кончают от анала. Просто я сам редко практикую такой способ. Спасибо Тамаре, она открыла для меня и эту страницу.

Я опять опаздывал на работу. Но причина того стоила. Ни на минуту не пожалел, что «завис» с Тамарой. После секса мы еще некоторое время нежились в постели, лаская и целуя друг друга. Тамара была восхитительна. Ее лицо, тело и, главное, ее открытость и непосредственность подкупали. Я даже грешным делом подумал, что был бы не против, чтобы бы она стала моей женой. Но отогнал эту мысль... хотя и с трудом. Да и она не напрашивалась. Тома в самых ярких эпитетах говорила о полученном удовольствии, о котором так долго и мучительно мечтала многие годы.

Мы еще поговорили о разном, ни разу не вспомнив Галю, ставшую формальной причиной прихода Тамары ко мне в этот день. Перед тем, как отправиться в душ, Тамара вдруг взволновано сказала:

— Саша, я не хочу навязываться, но очень тебя прошу и даже умоляю... - она сделала паузу, сглатывая подступившие рыдания, - Прошу тебя... разреши хоть иногда приходить к тебе... после того, что было сегодня, я больше не смогу без тебя, без этого... ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю. Мне тоже хорошо с тобой и я буду рад еще и еще доставлять тебе радость... но у нас только это время пока есть... и то я уже опаздываю на работу, - улыбкой попытался предать фразе про работу оттенок незначительности.

— Ой, да! Что же вы не сказали? – неожиданно всполошившись и опять на «вы» выпалила Тамара.

Я от всей души рассмеялся.

— Тома, после всего мы опять на «вы»? В тебе проснулась воспитанная леди, которая утром впервые переступила мой порог.

Как приятно было слышать ее смех. Она смеялась над своей реакцией и была чертовски мила и желанна. Невольно обнял ее и стал целовать, заметив, что возбуждаюсь. Она отвечала на поцелуи и трепетно реагировала на ласки. Я не утерпел и снова повалил ее на спину, подцепил под коленями стройные ножки и вошел во влагалище. Там по-прежнему было очень тесно, но Тамара даже не пискнула, приняв внутрь еще не остывший от предыдущего акта член. Я уже не мог быть нежным и осторожным. Почувствовав это, Тамара между стонами смогла произнести:

— Только не в меня, пожалуйста...

Похоже, мой напор и жесткость возымели успех. Тамара «заиграла» телом, «запела» стонами не меньше, чем несколько минут назад, когда член буравил ее попочку.

— Ой, еще... так, еще... что ты со мной делаешь... Саша... Айййй...

Я понял, что она кончила, но не остановился, и еще пару минут в быстром темпе сношал это прекрасное тело, выплеснув семя на живот.

— Я с ума сойду с тобой, - томным тихим голосом произнесла Тамара.

Удивляюсь я умению женщин так быстро привести себя в порядок. Буквально через десять минут после того, как Тамара зашла в душ, она предстала передо мной абсолютно в том же виде, в каком вошла в эту дверь тремя часами ранее. Прическа, макияж, одежда – все было идеально. О том, что все-таки что-то произошло, напоминал только легкий румянец на щеках и светлая улыбка, которой не было в начале.

Наши встречи с Тамарой продолжаются до сих пор. Они не стали чаще, хотя мы уже обдумываем варианты.

В начале декабря у Гали появился парень. Наша прощальная ночь была восхитительна. Не знаю, должно быть у дочери сработали гены матери, но в ту нашу последнюю ночь Галя неожиданно попросила меня трахнуть ее анально. Услышав это, я невзначай спросил, не армянин ли ее парень. Блин, оказался курд, но из Армении! Как после этого не поверить в судьбу?! Надо сказать, что анал Гале не понравился, но дырочка была распечатана.

Да, вернусь к тому первому дню с Тамарой. Опоздал я опять почти на час и уже не знал, что придумать в свое оправдание. Просто молча стоял перед Натальей и слушал ее картинно официальную проповедь о дисциплине. В итоге договорились пойти «в кино» в ближайшую субботу. Но это сюжет для нового рассказа.

____________