Всем снова здравствуйте! Меня зовут Валентина Павловна, мне 54 года. Живу с сыном одна, Саше 23. Недавно я начала писать цикл рассказов про свои запутанные отношения с ним. И с того момента, как я стала практиковать «домашнюю эротику», мы медленно начали переходить границу дозволенного и поняли, что мать может нести в себе образ сексуальной женщины, которую можно желать.

Образ, конечно, неоднозначный, но даже приличные с виду женщины порой хотят грязного траха!

Итак, я задумала увезти сына в свой отпуск, в Геленджик, и поселиться с ним в одном номере. До этого момента я всячески старалась быть на пике сексуальности, чтобы член моего Сашки давал страшного стояка, и он безумно хотел свою бесстыдную мамку. Мне это удалось. И вот теперь шёл первый день нашего отдыха, где я, лёжа на шезлонге, всячески демонстрировала ему своё полуобнажённое тело. Я чувствовала себя львицей, которая играла со своим львёнком.

Аккуратно наблюдая за ним, я видела, как Саша рассматривал меня с ног до головы, вновь надумывая себе всякую похабщину. Чёрт! Признаюсь вам честно, очень приятно осознавать, что в чьём-то воображении вас безбожно дрючат и проделывают «ужасные», пошлые вещи. Я была в солнечных очках, а потому могла косить на него глаза не заметно для него самого. Член у моего сына был уже ого-го! И если теоретически подставить под него пизду, то это обещало просто шикарный кайф, когда он сунет его целиком и будет быстро долбить, шлёпая вспотевшими яйцами по промежности. Бля, как же я его захотела тогда!

Я лежала рядом и облизывалась на сильно оттопыренные плавки. Мне вдруг очень захотелось, чтобы он меня потрогал! Я села.

— Эй! Харе пялиться на меня! — сделала я ему замечание, опять вызывая это великое чувство стыда. Ведь, именно стыд двигает развратом. Это я понимала. — Я тебе, что — девка что ли?! Иди лучше, делом займись. На вот, намажь-ка меня кремом, а то обгорю нахер, и завтра буду в номере торчать.

Он резко вскочил, давая понять, что он в полном моём распоряжении. Эх, как же хорошо всё-таки владеть своим сыном! Я протянула ему тюбик.

— Так: спину и плечи, — дала я команду. — Руки я сама намажу.

Он выплеснул немного жижи на дрожащую от волнения ладонь. И я повернулась к нему в полуоборот, подставляя бархатную, уже покрасневшую на солнце спину... Ебать меня люди! Его пальцы коснулись спины, и дрожь от них начала передаваться мне. Внизу живота дико защекотало, и я поняла, что пиздёнка моя дала течь! Если бы он в этот момент схватил меня за бёдра... я бы покорно подалась вперёд, и выгнулась, как кошка в спине, выставляя ему своё бесстыдство в ожидании... чтобы меня отодрали прямо на этом шезлонге! Я замерла. Я хотела, чтобы его рука грубо скользнула сверху вниз, к талии, уверенно задевая лямку лифчика. Тогда я бы её расстегнула! Но... он очканул, как сука очкуют в тёмном переулке перед кучкой сомнительных людей... Его ладонь несколько секунд неуверенно подержалась на моей спине, а затем и вовсе куда-то делась. Я осталась крайне недовольна! Нет, я всё понимаю, но это уже было полное невежество к женщине! Я, можно сказать, прилипла мокрой пиздой к шезлонгу, а он даже кремом не может бабу намазать!

— Эй! — грубо крикнула я, заглядывая за своё плечо, и пытаясь понять в чём там дело. — Ты так целочек своих будешь трогать!

— Как?! — раздался жалкий, испуганный голос.

— Вот так — никак! Быстро намазал мать кремом! Пока меня солнце здесь не изжарило! — гаркнула я, и выхватила у него тюбик. Плюхнула в ладонь шлепок белого сгустка и быстро начала втирать его сама, от шеи к рукам и в бока. — Держи. Теперь спину! — Вновь подставила я её ему.

Ощущение тревожного возбуждения, конечно, уже пропало, так и не успев раздразнить меня до эротических шалостей.

Его рука вновь коснулась меня, и вяло начала пальцами размазывать прохладный крем. Я поняла, что «молодёжная дискотека» закончилась и можно на сегодня оставить смелые, яркие идеи до следующего удобного случая.

Я немного пожарила задницу на солнцепёке, видя, как Сашкин интерес ко мне всё-таки не пропал. Он внимательно рассматривал мою покрасневшую попку, хотя и пытался это скрыть. В какой-то момент я решила прервать молчание.

— Нравится? — непринуждённо спросила я.

— А? Да. Море красивое, — сказал он, быстро переводя взгляд с меня в даль.

— Я не про море, — томно ответила я и перевернулась на спину.

Саша вновь посмотрел на меня. Я немного поправила лифчик, чуть подогнув краешки, чтобы оголить сиськи ещё больше. Он с аппетитом за мной следил. Я перестала на него злиться. И чтобы вновь его настроить в нужное русло слегка выгнулась, потягиваясь на солнце, и втягивая живот. Выпячивая грудь вверх, я выглядела крайне по-блядски и это меня снова начало заводить. Прежде чем заговорить с ним, я дала сыну вволю на себя насмотреться.

— Слушай, — начала я. — А давай поиграем?

— А как поиграем? — заёрзал он на лежаке, чуть привстав.

— Ну... знаешь... мне не хочется, чтобы на нас люди косо смотрели. В общем, не называй меня «мамой». 3ови просто «Валентина Павловна», ладно? — Хитро посмотрела я на него. — Ну... хорошо, — согласился он, вроде смекая, что полуголая «мама» в публичном месте звучит значительно хуже, чем полуголая «Валентина Павловна».

Я хотела получить результат, а не привлечь к себе половину пляжа посторонних людей, где мать развращает сына. Да и к тому же у «Валентины Павловны» теперь больше развязаны руки для дерзкого поведения, чем у «мамы». Эта психологическая отстройка необходима; нужно дать мозгу небольшую обманку. Я видела, как Сашка напрягается в общении со мной. И одно дело возбуждённо смотреть на «маму», и совсем другое на «Валентину Павловну».

— Ну, юноша? — обратилась я к нему. — Какие сегодня вечером планы?

— Ну... я... не знаю... ма, ой, Валентина Павловна, — замялся он.

— Ну вот... — недовольно и нарочно вульгарно вытянула я губы в трубочку. — Привёз «тётеньку» на море и не знаешь, что с ней делать?

Сашке страшно понравилась такая формулировка! Его хуй вновь напористо оттопырил плавки! Конечно же, он догадывался, что делают с «тётеньками» на море. Моя стратегия отстройки была выбрана правильна. Чтобы не выпасть из нужного русла я продолжила:

— Ну-с, молодой человек, тогда Валентина Павловна желает отужинать в каком-нибудь шикарном ресторане с видом на закат! — и добавила: — Я девочка капризная, хочу чтобы за мной поухаживали!

Саша утвердительно закивал, так и не прикрыв торчащий член.

• • •

На ресторан, конечно же, у нас денег не хватило, но уютное кафе с желаемым видом на море нам пришлось куда кстати. 3адача стояла простая — нажраться... ну и немного подпоить для смелости сына. Играла шикарная музыка, и я лакала белое вино с красным, малость подмахивая бокальчик другой Сашке. А чтобы ему было всё это интересно я надела на голое тело тонкое, короткое бежевое платье. Помимо огромного выреза, который нескромно открывал грудь, у меня вдобавок ко всему совсем нескромно просвечивались коричневые сосочки. Трюк очень древний, но, мать его, это работает, как старая лесопилка! С каждым новым глотком Сашка всё смелее и смелее пялился на меня, позволяя по долгу задерживать взгляд на моих сиськах. Я этому не противилась, я понимала, что мальчишкам нравятся такие шалости мамы.

3аметив, что Саша полностью мной увлёкся, я слегка откинулась на спинку диванчика, и моя грудь сексуально вздыбилась кверху, показывая ему возбуждённые соски. Я оценила его взгляд на себе, и для эффекта сбросила туфли, поставив одну ногу на диван. Саша посмотрел на моё голое колено, и я поняла, что пора действовать.

— Ну-с — протянула я, беря бокал с вином, и чуть запрокидывая голову назад. — Какие у нас планы?

Саша замялся и невнятно пробормотал:

— Ну... не знаю... сейчас посидим, а потом... а потом пойдём...

Я отсосала немного вина, именно отсосала, а не отпила, и, пристально смотря на него, спросила:

— Куда пойдём?

Саша снова неуверенно замялся.

— Ну... пойдём по пляжу погуляем... наверное...

— Так, хорошо, — ласково добавила я, — а потом?

— Потом?... Ну... потом... А у тебя какие планы? — вдруг спросил он, явно запутавшись и растерявшись.

Хотя, сука, по глазам же видно было, что хотел мне присунуть, но... он снова очканул.

— Ну, а у Валентины Павловны большие планы! — уверенно сказала я, поправляя набухшую от дикого желания поебаться грудь. Соски, мать его, трещали уже от боли и страшно лезли наружу. И, честно говоря, я была на тот момент готова залезть на любой член. Я посмотрела по сторонам, но ничего подходящего не нашла. Играла приятная музыка. — Пойдём, потанцуем? — вежливо спросила я.

— А? Что? — опасливо переспросил сын.

— Да пошли уже! — повысив голос сказала я, насильно вытаскивая его из-за стола. — Валентина Павловна хочет попрыгать!

Я дотащила Сашу за руку до небольшой импровизированной сцены, где под плавную музыку южные мужчины крепко прижимали к себе лобком наших «курочек», готовя их к скорому соитию. Ах, как же хотелось трахаться!

— Давай, не стесняйся! — крикнула я в ухо сыну. — Возьми меня за талию!

Он взял.

— Да! Так! Можешь даже пониже, чтобы я двигаться могла!

Сашины пальцы перебрались ниже, на бёдра, и легли на резинку трусиков. О, Боже! Я хотела запрыгнуть на него, обхватив ногами! Я сделала из стороны в сторону несколько пошлых движений задницей, и мы закружились. Я немного прижалась к нему. Было очень душно. Я громко дышала, томно выдыхая ему в лицо жарким перегаром. Мой рот был слегка приоткрыт, а голова сладко кружилась. Он смотрел на меня! Я увидела, что он хотел меня! Его упругий член периодически упирался мне в ногу, и я всячески старалась поймать его низом живота, но не получалось. Моё дыхание участилось и в голове застрекотал пульс. Наступили очень развратные минуты. В один миг я всё-таки поймала его хуй в промежность и он палкой упёрся мне в лобок! Пизда горела! Если бы не трусы и платье — я так и села бы ему на палку. От страсти его зрачки закрыли радужку, и глаза казались полностью чёрными. Я уже не понимала: это я так громко дышу или уже просто стону в голос?! Вспотевшей шлюхой я вилась вокруг сына, всячески касаясь его животом и грудью. С дрожащих губ чуть не слетело: «Еби! Еби уже!» Но вместо этого я выкрикнула:

— Как тебе Валентина Павловна, а?!

— А ты ничего! — наконец-то произнёс он долгожданные слова.

От услышанного в меня словно воткнули вибратор. Музыка сменилась на быструю, я подняла руки вверх и, подпрыгнув, совсем уж не по-матерински, тряхнула грудью прямо в лицо сыну!

— Ого! — вскрикнул он от неожиданности.

— Хочешь, пойдём в гостиницу! — крикнула я в надежде, что он поведёт меня в номер. Я была готова раскорячиваться перед ним в постели в самых, что ни на есть похабных позах, только бы ему было всласть драть меня в пиздень. Я была готова на всё!

— Зачем?! И здесь классно — гаркнул он, весело отпрыгнул от меня, и заплясал, словно бешеный бабуин.

Ёбаный ты хуй! Я тут перед ним вся, так сказать, в желании трахаться кручусь. А он скачет вокруг меня, как придурок и в ус не дует, что мамка сношаться хоть в три члена готова!

Вообщем, я поняла, что ебать меня сегодня не будут...

И я оказалась права. Как только мы вошли в номер, подвыпивший, разморённый жарой и танцами, сын упал на кровать. А мне лишь выпала участь: потеребить в душе воспалённый, сильно вылезший и пульсирующий от перевозбуждения клитор пальцами. Громко выкрикнув несколько раз от зудящего кайфа, я малость сняла стресс. Помяла ладонью липкий, разогретый передок и пошла спать. Я осталась крайне недовольна! Ох, если бы он только знал, что прошлёпал! Я сегодня была в ударе — и ебла бы его до утра! Но... дурень всё профукал. Просрал!

Я легла.

Утро было скверным. Желание секса не прошло. Наоборот, только стало сильнее! Здесь, вдалеке от дома, чувство безнаказанности и дозволенности беспощадно побеждало все остальные мыслимые нормы! Будучи здесь, в номере отеля у моря, казалось абсолютно не зазорным вступить в половые отношения с сыном. Мне представлялось нормальным, наслаждаться молодым, крепким телом, и дарить Саше радость соития с матерью... творить тайну запретной любви. На юге все эти границы стираются: матери облачаются в нескромные купальники, сыновья одевают тугие плавки, и все смотрят друг на друга, как на объекты сексуальности. И когда мать лежит на шезлонге, возбуждающе выставив к солнцу оголённые, упругие ягодицы, то слово «мама» как-то уже становится лишним... неуместным! Достаточно присмотреться и можно понять, что на шезлонге лежит пусть и зрелая, но аппетитная женщина, которую вполне можно разговорить, подпоить и, наконец, выебать, стыдливо «забыв» потом о содеянном. А по возвращению домой можно сидеть в самолёте, отвернувшись в разные стороны и лишь догадываться о том, что эта тихая женщина, мирно готовящая дома еду, в следующий раз будет вновь готова покорно раздвинуть ноги, и громко кричать от удовольствия. Многие этого не понимают, так как совершенно не обращают внимание на своих матерей. А зря! Ведь у каждой из них между ног есть то, что страшно требует разврата и ебли! И не важно тридцать восемь маме или пятьдесят пять — на юге, это просто женщина, которая хочет секса! Да, порой мы стесняемся и боимся, но поверьте мне — нет такой матери, у которой бы в голове не зарождались страшно пошлые мысли! И когда мать загорает на лежаке, выставив задницу под палящее солнце, уверяю вас, что она в курсе того, что сын смотрит на неё, и также заверяю, что ей это нравится! И есть минуты, когда голова настолько кружится от подобных фантазий, что небольшой толчок может стать причиной бурного секса между матерью и сыном.

Реальность такова, что не только я мечтаю о запретной любви. Многие, даже приличные матери помышляют о разврате. И я уверена, что есть и те, которые намеренно везут сюда своих сыновей, чтобы удачно подлечь под родной член!

Ведь только полная дура может не понимать, что одевая узкие трусики с лифчиком, избежит внимания от бурлящего спермой молоденького сына, наивно полагая, что это у него хуй рвёт плавки на девку, сидящую на другом конце пляжа! Даже смешно! Проведите эксперимент и вы будете приятно удивлены, увидев, как безжалостно поднимется его орудие, угрожая вам быть оттраханной. Главное, потом не остановиться на полпути.

Я лежала и думала обо всём этом. Думала о том, как расшатать Сашку на секс. Я понимаю — это ему страшно, да и мне тоже. Но ведь член-то его на меня стоит! Я решила действовать.

— Эй! Чего развалился? — громко произнесла я. — Ты ничего не хочешь сегодня сделать? — задала я провокационный вопрос.

— О-о-х, — ничтожно проскрипел сын. — О-о-о-х, сушняк... воды!

— Чё-ё?! Я думала меня привезли сюда, чтобы ухаживать за мной! — возмутилась я. — Это я тут вся влажная от жары лежу! Это мне воды нужно! — И для пущей убедительности я откинула простыню, которой накрывалась, чтобы предстать перед ним в короткой ночнушке.

Он глянул на меня бестолковым взглядом.

— О-о-х, мам, чё-то мне плохо...

— Хули ты лакал так?! — спросила я, а сама вспомнила, что это я ему наливала под шумок, что было на столе в надежде усыпить его бдительность.

— О-о-х...

В этот момент я очень пожалела, что у меня нет племянника! Эти-то более посмелее будут; во он уж точно выдрал бы меня уже во все дырки, окажись со мной здесь. Племянник и тётя — это очень развратная смесь! Там нет никаких обязательств — там есть просто грязная, жёсткая ебля. Да и я бы, если честно, не церемонилась бы, а просто разделась и залезла к нему в постель. Но... я была с сыном, и поэтому приходилось соблюдать некоторую деликатность и осторожность.

— Ладно, сейчас, — сказала я и встала. — Только... пописаю.

Я прошла в душевую. Дверь до конца прикрывать не стала, присела на унитаз, и уверенной, крепкой струёй громко пожурчала. Я посчитала, что нужно отбросить излишнюю стеснительность коль мы живём в номере вместе, дав Саше эротический образ писающей матери. Потом я достала из маленького холодильника бутылочку воды и подала ему.

Я заметила, что Саша рассмотрел меня полностью, особенно задержавшись взглядом на моих буферах. Это давало надежду. Я не торопилась отходить, давая ему возможность насладиться видом приподнятой груди под лёгкой ночнушкой, которую я специально для таких случаев купила ещё в Питере.

Он взял бутылку, и комнату наполнили чавкающие и глотающие звуки.

— Ну-с... какие у нас сегодня планы? — подбоченясь и всё ещё не отходя от его кровати, спросила я.

— Ой... мам... я не знаю... я...

— Эй! — рявкнула я, отбирая у него бутылку, и наклонившись к нему так, что сиськи похабно повисли прямо над ним и закачались. — Что это ты тут опять «размамкался»! Мы же договорились — я просто Валентина Павловна! Здесь нет никаких МАМ! — Уже, как могла я старалась уйти от этого нравственного формата «мама и сын». Я поняла, что пока он держит это в голове — точно ничего не получится. Нужно было, чтобы он хоть немного расслабился и посмотрел на меня, как на Валентину Павловну; посмотрел, как на простую женщину. Да, конечно, я всегда и в любом случае буду ему матерью, но он должен видеть, что я себя таковой для него не считаю, и смотрю на некоторые вещи более демократично, не зацикливаясь на формальностях. По моим расчётам, это должно было обмануть его мозг, отключить, дав тем самым волю влечению.

— Блин, да зачем тебе это? — спросил он.

Дурачок не понимал, что я уже чуть ли не полностью нависла над ним, и осталось лишь закинуть ногу, чтобы оказаться верхом. Ах, какой был соблазн! Вот он — подо мной, такой молоденький и глупенький, не понимающий, что мамка жарко хочет ебаться и готова уже на всё.

— Дай сюда! — вырвала я бутылку, продолжая нависать над ним. Сиськи покачивались над его лицом, и я почувствовала, как у меня мокреют трусики. В горле пересохло. Стало душно. По-прежнему находясь над ним и удерживая себя рукой за спинку кровати, я жадно отпила воды. Прохладная струйка потекла по шее, устремляясь в декольте и далее, по груди — к соскам. Прохладная влага начала пропитывать ночнушку, и я поняла, что Саша увидел моё бесстыдство. Мокрая ткань обесцветилась, показывая ему коричневые ореолы. Я сделала ещё один большой глоток, специально пуская воду мимо рта. И вот уже вся грудь сильно намокла. Ткань прилипла, и сын теперь мог полностью рассмотреть все детали. Первые капли с сосков упали ему на лицо! «Боже! Да не смотри! Еби уже!» — прострелило мне мозг. Саша заморгал и заёрзал.

— Ай, мам! Ты проливаешь на меня! — Поспешил он отползти из под меня чуть в сторону.

— Вот болван! — гаркнула я и выпрямилась. — Не видишь... жарко мне!

А он и правда оказался полным болваном! Нет, чтобы подыграть матери и поймать пару капель ртом... так он в сторонку отполз!

— Так почему Валентина Павловна? — спросил он, вытирая лицо.

— Да не почему! — гавкнула я. — Ты, видимо, не поймёшь взрослые женские шалости!

— Ну почему не пойму, — обиделся сын.

— Иначе не спрашивал бы, — ответила я, всё ещё сверкая мокрыми сосками.

— Ну скажи, — стал просить он.

— Иногда любой матери нужно просто побыть женщиной! — решительно ответила я. — Что тут не ясного?! Обычной, мать его, женщиной! А не «мам, пойдём на пляж», «мам, пошли обедать», «мам, мам, мам, мам»! Ты знаешь — это надоедает, если честно! Хочется чего-то возвышенного, экстравагантного, к примеру: «Валентина Павловна, Вам так идёт этот купальник!» Или: «Валентина Павловна, у Вас такие сескуальные туфли!»

— «Сексуальные туфли?!» — вылупил он глаза. — Чтобы я тебе такое сказал?!

— Ну, не такое! — разозлилась я. — Хотя иногда и сыну можно матери сказать что-то... чуточку выходящее за рамки... Уж не боись, по попке не надаю. На юге многое можно! — договорила я и добавила: — Смотри, дома такие фамильярности я уже не допущу... это я здесь добрая, так что — не щёлкай!

Сашу это развеселило.

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Валентина Павловна, у Вас такие сексуальные туфли... Аха-ха-ха! — сказал он идиотским голосом и захихикал.

— Я сейчас босиком, придурок! — всё-таки вывел он, сука, меня из себя.

В знак новых, установившихся свободных отношений, Саша тоже не стал закрывать дверь в уборную и звонко позвенел струёй в унитаз.

Он вышел с ехидной рожей.

— Ага, много ума не надо, чтобы над мамкой издеваться! — укорила я его.

Он снова прыснул.

— Вот дурачок. Отвернись! Мне надо переодеться, — сказала я.

Саша отвернулся.

Я сняла уже почти высохшую ночнушку и взяла купальник.

— Кстати, — продолжила я, — будь добр сегодня не спеши особо сюда... у меня кое-что намечается.

— И что же такое намечается? — поинтересовался он.

— Секс! — прямо ответила я.

— О! Это интересно! А с кем? — проявил он изрядное любопытство.

— С мужчиной!

— Хи-хи! Это понятно, а кто он?

— Саш, какая разница? Мне надо!

— А где ты его нашла-то? Мы же всё время вместе.

— Ну нашла, и не всё время вместе.

— Ясно. Когда у вас это... самое?

— После пляжа, в обед... но вечером я абсолютно свободна, можешь меня куда-нибудь пригласить! — добавила я.

Саша снова захихикал.

После того, как я вышла за дверь, Саша тоже одел плавки и догнал меня. Мы пошли на пляж.

Конечно, никакого секса у меня запланировано не было. Согласно моего плана, сына нужно было ввести в мамины интимные секреты. Это им безумно нравится. Да и к тому же, как я уже говорила — женщина, которую ебут гораздо интереснее, и привлекает мужчин больше, запуская древние механизмы соперничества.

Немного повалявшись на солнце и подразнив Сашку полуголой попкой, я собралась и загадочно исчезла. Надо отдать ему должное, что он честно выдержал деликатную паузу и постучал в дверь лишь через три часа после моего ухода. За это время я приняла душ, позанималась мастурбацией, громко при этом постонав; соединила Сашину кровать со своей, и навела на обоих кроватях беспорядок, создав атмосферу неистовой «ебли» на большой постели. Слегка взбрызнула скомканные простыни и одеяло водой, чтобы сымитировать вспотевшие тела, а чтобы не спалиться на отсутвующем характерном запахе — открыла балкон и забрызгала всё духами, особенно на его подушку.

Пришёл сын. Я была в коротком платье, с умопомрачительным макияжем, вновь сделав помадой «сосательные» губы, и лежала на своей половине кровати.

— Бля-я-я, мам — неподдельно удивился он. — Я извиняюсь, но у тебя тут что — целая оргия была что ли?!

— Отстань! — блаженно ответила я, растягиваясь на постели.

Он подошёл к кровати и сел.

— Ёб... нах! Мам, тут всё мокро! Бля, что это?! Фу! Да ну нах! — атерясь, вскочил он и побежал в душ мыть руки.

— Ну извини, касатик, я уже сто лет... не тра-а-халась! — зевая, объявила я.

— Мать, ну ты даёшь! — зауважал меня сын, выйдя из уборной.

— Эх! Классно-то как! — сказала я, снова потягиваясь. — А пошли нажрёмся сегодня?! А? Валентина Павловна хочет бузить!

— Да мне вчерашнего как-то хватило...

— Да ладно тебе ныть! Пошли! Не пожалеешь! — перебила я его. Это был самый — самый, мать его, переломный и важный момент за всё это время. Мне просто жизненно было необходимо сделать что-нибудь такое, что срубило бы его напрочь. Нужно было действовать. — А пошли-ка на брудершафт выпьем! — заявила я и сама охуела, от этой дико возбуждающей и трогающей пизду идеи.

Саша охуел не меньше.

— Шучу, конечно, — добавила я, чтобы не спугнуть его окончательно, и вновь тут же подлила жару: — Но... кто знает! Я сегодня такая игривая! — Я открыла бар и достала пиво. — Открой! — скомандовала я.

Саша быстро исполнил приказ.

Я отпила прямо из горла.

— Во! Теперь пошли, — сказала я.

Он положительно закивал. Я решила так и идти, в чём была. Но, когда он уже вышел в коридор, я остановилась у двери и сказала:

— Стой! Извини за подробности... но я всё-таки сброшу эти неудобные трусы... А то сам понимаешь, после такого, что было здесь как-то немного натирают...

Я прикрыла дверь, быстро сняла трусики, швырнула их в дальний угол, и вышла к сыну.

Эти огромные, полные любви, счастья, удивления, благодарности, преданности, абсолютного понимания, восхищения, ужаса и страха глаза — я не забуду никогда! В это мгновение я стала лучшей матерью во всей вселенной!

Он гордо шёл, взяв крепко меня под руку, совершенно точно осознавая, что ведёт на ужин родную мать без трусов!

Мы сели за столик. Я была крайне воинственно настроена пошлить, соблазнять и развращать.

— Ну-с, перед тем, как начать давай разберёмся, — строго начала я, открывая меню. — Сегодня очень важный день! — добавила я и сделала МХАТовскую паузу.

— А почему важный? — вкрадчиво спросил сын.

Я подняла указательный палец вверх, давая понять, что моя пауза ещё не закончилась. Официант воспринял это, как что-то очень важное и тут же подскочил к нам.

— Да-да, что желаете? — поспешил он услужить.

— Мы желаем русской водки! — чётко произнесла губами я. — А ему две. — Повернула я палец на сына.

Три рюмки упали нам на стол.

Свою я ёбнула сразу и даже сделала резкий выдох, как закадычная алкашка. Саша немного помялся, но тоже жахнул и поморщился.

— Бля-я, жесть! — прошептал он горлом. — Так сегодня чего...

Я молча перебила его жестом, указывая на вторую рюмку.

Саша покорно опустошил и её.

Я махнула официанту.

— Нам, пожалуйста, два раза салатик и ещё пару мартини, — заказала я.

Официант удалился.

Русская водочка — чудесный напиток! У меня значительно улучшилось настроение, и появился лёгкий звон в голове, а у Саши покраснели глаза, и взгляд стал томным и липким.

— Итак, сегодня важный день, — начала я. — Во-первых, потому что я без... хи-хи-хи трусиков, и ты это знаешь! А во-вторых, с сегодняшнего дня и до конца отпуска я для тебя кто?

— Валентина Павловна, — ответил Саша.

— Точно! — радостно подтвердила я.

Водочка делала своё дело, и Саша начал раскрепощаться.

— А можно я и после отпуска, дома, тебя буду Валентиной Павловной называть? — вдруг спросил он.

Нам принесли салаты и мартини.

— А зачем? — решила уточнить я, сжимая губы с сексапильную трубочку.

Саша посмотрел на них.

— Ну... чтобы ты чувствовала себя женщиной, — ответил он, всё ещё смотря на мои развратные губы.

— А тебе нужна дома женщина? — решила я пощекотать себе пиздёнку провокационными вопросиками.

— Нужна, — тихо прошептал он.

Я придвинула к нему стул и наклонилась.

— А ВОТ ТАКОГО СЫНА Я КУ-КА-РЕ-КУ! — словно шлюха жарко произнесла я похабными губами так, что у Саши в этот момент наверняка залупа трещала по швам. — Давай на брудершафт?

И мы взяли бокалы мартини и сплели руки...

Голова просто отключилась, и я лишь помню как лежала на постели наших совмещённых кроватей в номере, и сосала его рот, запихивая в него язык, а его ладонь сильно мяла меня между ног... прямо за голую пизду! Это было страшно развратно и страшно хорошо! Помню, как я закричала от первой волны кайфа, и схватила его за хуй, сунув руку в штаны. О, боги! Этим хуем можно было выдрать кучу раком стоящих баб.

— Хочешь меня?! — прощебетала я, как ненормальная. — Сейчас! Давай! Иди сюда! Сюда! Давай! Ну же! — Судорожно стянула я с него брюки и удобно подлегла под хуй, широко раздвигая ноги, пытаясь направить его себе. — Ну чего ты?! Дурачок! Ну давай Трахай! Давай! Трахай её! Она очень хочет! — Всё пыталась я вставить хуй в пизду, то и дело резко передёргивая для крепости стояка крайнюю плоть и немного выгибаясь навстречу. — Ложись на меня! Не бойся! Давай, потрахай! Потрахай свою Валентинку! Разрешаю! Ну же! Давай разок!... Чёрт! Я сейчас с ума сойду! Боже! Как же хочу ебаться! Саша, прошу! ДА ЕБИ УЖЕ! А, сейчас... — Я быстро подхватила грудь и вытащила её из декольте, схватила его руку и положила на безумно торчащий сосок ладонь, продолжая неистово дрочить ему член второй рукой. — Вот, помни меня! Давай, сделай это: поеби! — Уже просто не зная, какие ещё средства пускать в ход, и, чувствуя, как его член то обмякает, то снова становится упругой палкой, я бормотала всё подряд в надежде добиться его. — Ты же для этого сюда ехал?! Ну, вот я! Трахай! Смотри, какая большая пизда у мамы! Тебе понравится! — Я снова потянула его на себя за член, приподнимаясь ему навстречу, и еле касаясь горячей залупой липкими половыми губами. — Да что же ты?! Поверь... мамку можно иногда!... Я не целочка, не бойся! Смотри, как она раскрылась! Давай, она хочет! Да! Да! Можешь закрыть глаза! Подолби её! Да не трусь ты!... Да... вот, мой хороший! — Я обхватила его ногами и ещё секунду, и он был бы во мне... но Сашин хуй безнадёжно повис. Сын, вырываясь, задёргался и с криком:

— Мам, я не могу! Не могу! — Шарахнулся от меня в другой конец комнаты и забился в угол, оставив меня враскорячку лежать на постели.

Думаете я его пожалела? Конечно, нет!

— Знаешь, что, Саша? — разъярённо сказала я. — Ты откровенный ДОЛ-БА-ЁБ! Бесстыжая скотина — вот ты кто! Сука, бессовестно лапал мать между ног, а потом обоссался от страха! Думал играться с ним тут будут! Да я поебаться с тобой сюда приехала, огрызок ты грёбанный! Пошёл нахуй отсюда, идиот конченный! — орала я, будучи не в себе.

Саша встал и вышел из номера. Мне было на него насрать!

Я поплакала, умылась и легла спать.

Он припёрся только к обеду следующего дня. Я лежала и не собиралась вставать. Я думала это конец. Конец всему! Конец отношениям во всех смыслах: любовницей я ему не стала, а матерью как-то быть или называться теперь уже даже смешно. Если бы он оттрахал меня, то чувство вины легло бы и на него! Когда оба виноваты, то это оба. Тут и спрашивать тогда не с кого. А теперь виновата только я одна. Что-либо сказать или предьявить ему нечего. Я — грязная шлюха, а он — правильный сын с правильными моральными побуждениями... Да уж... натворила. Теперь и смотреть-то в его глаза боязно. Как теперь быть?

— Ты как? — вдруг спросил он, мявшись у двери.

Я посмотрела на него. Было видно, что он очень переживал.

— Плохо... Но ты здесь ни при чём, — решил честно признаться я. — Где был?

— Да так... шатался...

— Слушай... вчера... не знаю как, но давай считать, что...

— Да ладно, мам... я понимаю... я знаю, что иногда бывает такое, когда мама и с... в общем, признаюсь у меня тоже возникали подобного рода мысли, но... — Он замялся от неуверенности.

— И что было в твоих мыслях? — не удержалась я от вопроса.

Он подошёл ближе и сел на край кровати.

— Ну... то самое... — ответил он и отвернулся.

Я очень боялась, что сейчас может произойти большой разрыв, который в будущем станет лишь пропастью между им и мной.

— Я тебе скажу одну вещь, — медленно начала я. — Вот скажи мне честно. Ты бы смог ублажить в постели, ну скажем, смазливую троюродную сестру?

Саша не торопился отвечать.

— Ну... — наконец начал он, — наверное да.

— Так. А хорошенькую аппетитную двоюродную?

Пауза была ещё больше.

— Ну... тут всё зависит от обстоятельств... — начал юлить он.

— Саша, обстоятельства самые что ни на есть трахательные!

— Ну, кажется, смог бы.

— А родную сестру смог бы?!

Саша долго не отвечал. Я его не торопила.

— Нет. Сестру как-то... нет, — ответил он.

— Нет младшенькую или нет старшенькую? — решила узнать я поподробнее. — Представь, старшенькая такая вся из себя, в капроновых чулочках, перед тобой вьётся, губки накрасила, сисечки подтянуты, стоят дыньками! Попка — яблочком! Дома никого больше нет — только ты и она. А девка хочет! Что отказался бы?! Да никогда не поверю в это!

— Ну... наверное не отказался бы, — почти шёпотом сказал он.

— Так вот с мамами дело обстоит также. Абсолютно! Никакой разницы! Все мы бабы и все хотим секса!

— Но у тебя же был секс? — резонно спросил сын.

Я привстала.

— Да... был... но иногда хочется ещё. Понимаешь?... Вижу, что не понимаешь... Сейчас попробую объяснить... Давай начистоту. Вот, допустим, есть две фотографии: голая мама и голая... ну не знаю, пусть будет Анжелина Джоли. Ты какую бы взял, так сказать, для того чтобы, когда особо делать нечего, ночью скоротать... ну ты понял?

Саша слегка улыбнулся.

— Первую.

— А почему?!

— Ну... «мама» же по-интереснее будет.

— Вот именно! — восторжествовала я. — Так вот мамкам тоже — так интереснее! Теперь понимаешь?

Он кивнул.

— Ну, а то, что произошло этой ночью, — продолжила я. — Давай считать просто пьяным, нелепым недоразумением. Аха-ха-ха! — стараясь выглядеть, как можно непринуждённее хохотнула я. — Ой, и что это на меня нашло?! Этот противный, дешёвый алкоголь такое вытворяет, ужас! У-у! Уф!... Ну, что — мир? — погладила я его по спине.

— Мир, — негромко ответил он.

Дни полетели, но осадочек всё-таки остался. До окончания отпуска я старалась вести себя не вызывающе. Саша замкнулся, хоть иногда и позволял себе подолгу рассматривать меня на пляже, цепляясь взглядом, как крючками за мой лифчик и трусики. Но этим всё и ограничивалось. Кровати я раздвинула, и на тему нестандартных половых отношений мы больше не разговаривали. Чего я боялась, всё-таки произошло: между нами росла безмолвная трещина страха, вины и стыда. Не того стыда, что возбуждает, а стыда угнетающего, пожирающего. Его мучал стыд за свою мать, которая так низко пала в его глазах; а меня — за него, который обманул и обманулся сам в своих самых смелых ожиданиях, и так и не смог в итоге преодолеть границу вседозволенности. В общем, весь мой суперплан полетел в задницу! Очень жаль...

• • •

Наступил последний день, и мы начали паковать чемоданы. За всё это время мы даже толком так и не поговорили. Вечером молча заходили в кафе, по-быстрому съедали, что было и шли в номер, где я читала журнал, а он рылся в своём телефоне пока не засыпал. Последний день. Я понимала, что дома будет ещё хуже. Если здесь, в далеке от родных стен, на нас ещё действовала эйфория приключений, то там будет давящий, суровый быт. Я решила немного пошатать тему, хватаясь за последнюю ниточку, пока мы ещё не уехали.

— Ну чего молчишь-то? — спросила я. — Отпуск-то всё-таки был классный?

— Классный, — сухо ответил он.

— Ты хочешь домой? — задала я вопрос.

Саша немного помолчал и ответил:

— Даже не знаю...

— А я вот нет. Не хочу! Как теперь я буду без всего этого?! — Я взяла трусики от купальника и вульгарно растянула их пальцами. — Смотри. Ну, где я буду там в них ходить такой красоткой... Э-эх!

Саша посмотрел на прозрачные, развратно вывернутые перед ним трусики.

— Ну... ты можешь ходить в них дома, — сказал он, вновь наполняя меня элексиром жизни.

— Да уж... — задумалась я. — Дома? В купальнике?

Саша опять бросил взгляд на трусы.

— Ну у тебя же есть и не от купальника. Почти такие же...

— И ты разрешаешь? — теперь уже не могла угомониться я.

— Разрешаю, — как-то угрюмо ответил сын, снова посмотрев на тряпицу, а потом на мои ноги.

— Что это я слышу?! Ты по-моему не доволен, что у тебя такая сексапильная мама, а? Что за сырость в голосе?! Эй, молодой человек! Ну-ка, по-бодрее! А то Валентина Павловна накажет этого мерзкого мальчишку! — ляпнула я в надежде подбодрить его.

Саша улыбнулся.

— А с «Валентиной Павловной», это ты неплохо придумала, — в целом положительно оценил он мой приём.

Я решила всё-таки больше не качать тему, и просто женственно улыбнулась ему.

В самолёте и в такси я ещё немного побаловала Сашку открытыми, голыми ногами, на которые он бросал косые взгляды, прежде чем мы оказались дома.

Дом — мать его, родные стены! Я была крайне недовольна! Маленькая, затхлая квартирка — ничего хорошего не сулила. Грёбаный быт и работа вновь ожидали меня.

— М-да, Саша... вот и пиздец празднику... — грустно сказала я. — А как всё-таки было хорошо.

— Ну, ладно, мам, я пошёл погуляю, — бросил Саша, словно не слыша меня, и захлопнул дверь.

Я осталась одна.

Наступили будни. Дни летели один за другим, но что-то у нас с Сашей не клеилось. Первое время я ещё иногда пыталась играть роль «Валентины Павловны», смеялась, шутила, но всё это не вызывало настоящего интереса ко мне. Да, он, конечно, смотрел на меня; да, я замечала, как у него стоит член на меня, но всё это заканчивалось в лучшем случае его ночной дрочкой — не более. Видимо, я всё-таки переборщила на юге, и откровенно напугала сына реалиями инцеста, с которыми бы ему пришлось жить. И я уже и сама не понимала, нужно ли мне это или нет. В конечном итоге, всё стало возвращаться на свои места. Я стала медленно терять вкус к жизни, работа и заботы по дому постепенно превращали меня в «старушенцию», которая начала мечтать о душевном покое и долгом сне по утрам.

За всё это время мою пизду отодрали несколько раз: владелец рынка, да один женатик, которого я лихо подцепила вульгарными ногами, когда отвешивала ему кило пупырчатых огурцов. Его впечатлили мои фигуристые икры, и упруго подпрыгивающие сиськи, после чего я стала с ним тайно встречаться и вскоре немного покричала у него в постели на даче, пока его жена культурно отдыхала в пансионате Кисловодска. И пока его Анюта аккуратно и красиво принимала там лечебные грязи, он грязно дрючил меня в их общей постели, некрасиво ставя меня раком. Вот это и были все мои приключения за прошедший год после возвращения из отпуска.

И год этот пролетел мигом.

Близился Сашин День Рождения.

— А, мам, у меня же завтра День Рождения! Я хочу его прадновать дома, — сказал сын мне за завтраком.

— Ну, хорошо празднуй. Я могу поехать к Верке, — спокойно ответила я.

— Так я же буду не один! Придёт Виталик, Игорь, Сеня и Юрчик!

— Я вам всё приготовлю и уеду, а вы тут веселитесь... девочек пригласите...

— Не, мам, девочек не будет... Только мы. Надо, чтобы и ты тоже была! Отпразднуем вместе, — настойчиво заявил сын.

— Ну, хорошо я тоже буду, — ответила я.

Вечером я начала готовить основу для салатов, чтобы с утра заправить их маслом и майонезом. Также замесила тесто для пирога и раскатала несколько коржей для импровизированного домашнего торта.

Я для закуски тёрла сыр, когда на кухню зашёл Саша.

— Мам, а ты в чём будешь? — спросил он, критично рассматривая меня.

— Ну как? В платье... А что у вас вечер в смокингах?! — засмеялась я.

— Да нет. А ты можешь одеться... — Саша замялся, —.. . ну как «Валентина Павловна»?

Он меня просто ошарашил этим.

— Зачем?! — реально удивилась я. — Да и что значит, как «Валентина Павловна»?!

Саша сел на стул.

— Да, понимаешь, мам. Все мои друзья крутые!... У Виталика отец бизнесмен, у Игоря — адвокат, у Сени — пожарник! А у Юрчика папа моряк...

— Моряк?! Аха-ха-ха! — захохотала я на всю кухню.

— Мам, они богатые! — перебил меня сын. — Посмотри! Они каждый год на Мальдивы ездят! А мы? Папы нету Живём бедно... Да и Сеня меня иногда задирает своими насмешками... — сын полностью поник.

— Да уж... а я работаю на рынке... овощи продаю... — тихо добавила я и тоже присела на стул.

— А я им зато сказал, что меня маман просто «Ух! Огонь!» — сообщил сын.

— «Ух?» «Огонь?» — вылупив глаза, переспросила я.

— Да. Ух! Понимаешь? — ответил Саша.

— А что значит «ух»? — спросила я.

— Ну... это... как «Валентина Павловна»... понимаешь?

А это уже был огромный шанс вновь наладить крепкие отношения с сыном. Это был шанс снова стать для него примером красоты и сексуальности. Это было очень важным!

— Ну ладно, извращенец, будет тебе «ух»! — подбодрила я сына.

Саша просиял.

С утра я помылась, побрила между ног. Накрасила самый, что ни на есть изысканный алый педикюр, сделала такой же маникюр, одела сногсшибательные капроновые, почти бесцветные чулки, трусики и лифчик одевать не стала. Втиснулась в лёгкое, тонюсенькое платье с короткой обтягивающей юбочкой и... ву-а-ля: Валентина Павловна готова!

Сашка, как увидел, так обомлел. Конечно, давно он мамку такой не наблюдал.

— Ну-с, Валентина Павловна готова встретить твоих друзей! — сказала я, игриво подбоченясь и отставляя в сторону ножку.

— Мама! — вскричал возбуждённый сын. — Спасибо!

Я немного посуетилась вокруг стола, чтобы всё было и выглядело на отлично. И когда я, стоя у зеркала, для большего эффекта немного приподнимала грудь в декольте, к нам позвонили в дверь. Сын открыл, и я услышала из коридора крепкие басы молодых людей. Я ещё раз глянула на отражение, убеждаясь в своей сексуальности, резким движением руки сорвала резинку с волос, и покрутила головой. Волосы небрежно упали прядями на лоб и плечи, мгновенно делая меня «шлюхой».

В комнату вошли молодые крепышы. Я быстро окинула их «голодными» глазами. «Блядь! Была б моя воля — и задницу свою отдала бы им на растерзание!» — пронзила голову мысль. А парни были и вправду хороши! Среднему кабану, что выше всех, точно попку бы отдала... без остатка. Пусть бы потыкал в неё толстым хуем. А первому, который по-меньше всех — пососала бы. Уж очень он на вид застенчивый. Третий был явно извращенец! Не успел зайти, а уже по моим ногам маленькими глазками похотливо забегал. Ему бы «мамой» назвалась. Уверена, уж он-то точно знает, что делать с «маминой» пиздой! Четвёртому разрешила бы себя потрогать, такие, видно — любят с сиськами играть. Ну, а сыну на этот раз лишь позволила бы смотреть! Пусть учится, как надо тётечку сношать!

— Это моя мама! — громко сообщил сын, с удовольствием представляя меня друзьям. — Познакомьтесь! Мам, это Веталь! — Ткнул он в кабана. — Это Игорь. — Указал он на четвёртого. — Это вот наш Сеня. Сеня у нас самый стеснительный. — Показал он пальцем на первого. — Ну, а это Юрчик! Юрчик у нас самый ушлый! — Саша радостно потрепал за плечо «извращенца».

Тот уже во всю с аппетитом рассматривал мою грудь, которая просвечивалась сквозь лёгкое платье.

«Вот я идиотка! Надо было рожать больше! — вдруг посетила меня гениальная мысль. — Сейчас бы было несколько сыновей! И все ютились бы вокруг меня... уже бы точно давно оттрахали!»

Парни добродушно закивали.

— Да, к сожалению, я мать этому эгоисту! — с некой претензией объявила я. — Кстати, Валентиной Павловной зовут.

Все в недоумении переглянулись.

— А почему эгоисту? — вдруг спросил кабан.

— Да вот, — опять, как умела, скрутила я губы в сексапильную трубочку. — Держит меня здесь... нет чтобы тётечку такую в театр сводить. Мороженным угостить... эх! Совсем понятия никакого нету...

— Друган, ты неправ! — в один голос гневно посмотрели на Сашу друзья. — Мы полностью согласны с твоей мамой!

— Так это легко исправить! — заговорил ушлый-Юрчик-извращенец. — Валентина Пал-ловна, я могу вас в театре... э-э в театр пригласить, и с мороженым тоже...

— Вот видишь, Саша! Каким надо джентельменом быть! — с нарочитым укором высказала я сыну. — Какие у тебя внимательные друзья!

И в благодарность им я деловито скинула розовые тапочки, обнажая под возбуждающим капроном страстный, алый педикюр.

Извращенец был готов меня уже ебать при всех!

— Ну-с, прошу к столу! — объявила я, гостепреимно раскидывая руки в стороны, от чего сиськи вульгарно подпрыгнули.

Все громко взглотнули, а у извращенца заметно оттопырились штаны.

Стол был здесь же, в зале. Тут находился и диван. Я заранее решила немного подразнить парней, периодически присаживаясь на него, и засвечивая отсутсвие трусиков.

Мы сели, и я стала Царицей нашего маленького бала.

— А куда бы Вы хотели ещё сходить, кроме театра? — спросил, жуя кабан, явно увлёкшись моей персоной.

— Ну... — Я похлопала длинными ресницами, и чуть откинулась назад, выставляя всем напоказ просвечивающиеся соски. У всех аж письки зашевелились в штанах. — Я бы в аквапарк сходила. Э-э-эх, летела бы вся мокрая с водной горки и орала бы на всю округу! Ох, мальчишки, я так высоты боюсь — ужас!

Все напряжённо молчали, вылупив на меня глаза, и только какой-то шорох раздавался из под стола. Нет, они не дрочили. Это они рефлекторно заёрзали, зажимая ногами встающие члены.

— Вы потрясающая мама! — не выдержал извращенец, нарушая безмолвие.

— Друган, ты полный дурачок! — смело басом добавил кабан, ковыряя вилкой курицу, и обращаясь к Саше. — Вот я бы с такой мамой... Я бы точно придумал куда сходить.

— Да, Санёк, ты профан! — включился извращенец. — Такой маме цены нет!

— Ой, мальчики, спасибо! — расплылась я в улыбке. — Нас, женщин, мало кто понимает! Спасибо! Может вы хоть надоумите этого костлявого сводить мамку в какой-нибудь музэй. А то я только дом да работа, дом да работа... уморилась уже вся. — И я зевнула, потягивая руки кверху, ещё больше тараща на них, похабно вылезшими сосцами.

Мальчишки обизнулись.

— Вот, Игорёк, скажи мне... — обратилась я к «фетишисту», — наше поколение мам ещё может войти в общий круг тусовки своих сыновей или уже всё: пиши пропало? Ой, подожди не отвечай, я сейчас чайник принесу...

И я встала во весь рост. Как модель обошла вокруг стола, взяла пустую тарелку и, сексуально ставя ноги, облачённые в тонкий капрон, пошла на кухню, утаскивая их взгляды за собой. Я сделала это нарочно: это было важно для ответа.

Вернулась я с чайником и эффектно наклоняясь над столом, что аж грудь упруго провисла, натягивая декольте, налила кипятку. Все, открыв рот, смотрели на мои сиськи!

— Итак, я слушаю... или «пиши пропало»? — снова переспросила я.

— Э-э-э... — Всё не мог собраться фетишист. — Я считаю это полной чушью! — твёрдо ответил он, продолжая жадно смотреть, как покачивается моя грудь, пока я раскладывала блюдца на столе. — Э-э-э... Мамкам, э-э пардон, конечно же, мамам — просто необходимо тусоваться с сыновьями! А сыновьям необходимо больше времени уделять своим... э-э мамам.

— Потрясающая логика! — вскрикнула я и добавила: — Вот я тоже так считаю! — Я резко выпрямилась, чтобы все могли хорошо меня видеть. — Мамкам... ой, пардоньте меня... хи-хи, матерям нужна молодая тусовка! Ведь так хочется весело проводить время, придумывать что-то новенькое, весёленькое!

— «Пардоньте», какое забавненькое слово, — влез извращенец. — Никогда не слышал.

— Ой, хи-хи да я много всякого такого говорю, — игриво захихикала я, присаживаясь на диван, и не особо стараясь свести колени.

Наступило молчание, и только глубокие взглатывания рвали эту густую тишину. Я поняла: мальчики увидели... меня между ног. Извращенец бурил под юбку колким взглядом. Кабан аж привстал. Фетишист онемел. А Сенечка (порядочный мальчик, воспитанный по здоровому образу жизни), посерев, как старец на больничной койке, готов был в обмороке ёбнуться под стол. Саша тоже, конечно, всё заметил и лишь сильно сжался на стуле, чтобы скрыть своё возбуждение.

— Да, «пардоньте меня» — это просто такое выражение! — начала я, продолжая сверкать перед парнями бритым передком.

— Санёк... у тебя... потрясающая мама! — писклявым голосом выдавил кабан, задыхаясь, как новобранец на плацу.

— Точняк базаришь! — напряжённо громыхнул басом извращенец. Втыкая глазами под мой подол, словно двумя длинными самотыками. — У вас отличное чувство юмора! — сказал он уже мне.

— А ещё я могу ляпануть что-то типа «ой, согните меня пополам» или вот «хватит рыться в моих трусах!» Аха-ха-ха! Образно, конечно же, — подлила я в топку масла, окончательно распаляя юнцов.

Было видно издалека, что мальчики страшно хотели меня!

Я ещё немного подразнила их, уже слегка увлажнившейся от сильного возбуждения пиздёнкой, и закинула ногу на ногу. Надо сказать, что от этого я не стала менее сескуальнее, наоборот, завидев мой развратный капрон на пальчиках ног, заёрзал фетишист.

— Вал... лентина... Пал... лвна, — заикающимся голосом, начал Игорь. — А-а кем Вы р-работаете?!

Я посмотрела на Сашу, и тот понял, что лучше не встревать.

— Я — бизнесвумен! — гордо заявила я, вульгарно перебирая пальцами закинутой ноги и, заманивая тем самым Игорёшу в омут развратных грёз. — Владею точкой по продаже овощей... а раньше... раньше я была секретаршей! — хвастанула я, явно попадая всем по яйцам. — Знаете, эдакой куколкой в офисе... Хм, такая работа сами понимаете, требовала не только умственного напряжения...

— А чего ещё требовала... такая работа? — чуть ли не проглатывая свой крупный язык, не выдержал извращенец.

— Ну, пардоньте меня... Аха-ха-ха-ха! — И я громко засмеялась, эротично запрокидывая голову, и прикрывая ладонью широко открытый рот. Вновь поставив ногу на пол, и эротично изогнув ступни, я снова для услады приоткрыла свою промежность. — Аха-ха! А вы шалунишки! — Указала я пальцем на каждого из них. И больше ничего не сказала, предоставляя огромную возможность сыну в дальнейшем пофантазировать на эту тему, когда ребетня позже облепит его и будет атаковать расспросами о прошлой жизни мамы. Это возвысит Сашу в их глазах, и уже ни у кого не повернётся язык, что-либо плохое говорить в его адрес.

Саша смотрел на меня благодарными глазами верного пса, абсолютно понимая, какую жирную, сахарно-эротическую «кость» я только что швырнула ему на обгладывание и облизывание! Теперь они будут грызть эту кость не одну неделю, мусоля разные истории о том: что такого интересного могли делать богатые мужики с такой эффектной мамой-секретаршей, как я.

Я была крайне довольна!

— Ну-с... — уже по обыкновению свернула я губы в трубку. — А кем у тебя работает мама, Сеня? — спросила я, обращаясь к самому стеснительному из всех.

Сеня посмотрел на меня. У него было красное лицо, и он постоянно ёрзал.

— Моя мама? Ну... мама — она учительница, а вот зато папа пож...

— Да-да, пожарник я знаю, — перебила я Сеню, так как не хотела менять тему. — А мама учительница чего?

— Истории, — шмыгнул носом Сеня, озираясь на своих друзей, так как разговор о маме явно не приносил ему плюсов, чем если бы мы говорили о его отце.

— Никогда не любила историю, — заявила я. — Да и вообще, какая разница, где там Македонский брал Иерусалим, аха-ха-ха!

— За Иерусалим воевали же римляне! — возмущённо поправил меня Сеня. — Это была грандиозная битва в первой Иудейской войне! А называлась она...

— Сенечка! — перебила я выскочку. — Ты такой умный! Вот был бы ты моим сыном, взяла бы тебя, как Сашку с собой на море. И пока я загорала на лежаке, вот рассказывал бы мне про Сулейманов и их гаремы! А то из Сашки слово-то не вытянешь.

— Вы вместе ездили на море?! — Аж привстал Юрчик-извращенец на стуле. — Санёк, а по-подробнее! — Словно филин повернул он голову к Саше.

— Ай, да ерунда. — Махнула я рукой. — Так... взяла с собой, чтобы кремом меня мазал.

Все взлотнули слюни, а Юрчик присвистнул.

В этот момент я решила не на долго оставить гопоту, чтобы они немного посверлили друг друга, выпытывая у Сашки подробности.

— Ну, ладно, — сказала я. — Мне нужно на чуток отлучится.

Я встала и пошла в коридор.

Все обратили внимание, что я так и не одела нижнее бельё.

— А ты куда? — спросил ошарашенный Саша.

— Не задавай глупых вопросов! — ответила я, напяливя босоножки на высоком каблуке. И каждый подумал про меня в силу своей испорченности. Кто-то, что я пошла к соседу, где сейчас отдамся на кухонном столе; а кто-то, что-то другое. Но главное было то, что я показала им иную мать. Ту, которой у них не было. И хоть меня можно осудить за лёгкий разврат, но он того стоил. Больше у этих эмбицилов и духу не хватит обижать моего сына, отпуская обидчивые насмешки.

Вернулась я уже вечером.

Когда все ушли, Саша пришёл в зал, где я уже начала со стола собирать посуду.

— ЭТО БЫЛО СУПЕР! — поделился он впечатлением. — Просто охренительно как! Спасибо!

— Я рада, что ты рад, — ответила я.

Он быстро подскочил и помог навести порядок.

Поздний вечер грозился перейти в ночь, и я поспешила в ванную. За день я сильно возбудилась, а потому несколько громких выкриков при мастурбации завершили это удивительное приключение с друзьями моего Сашки. И, если честно, то я бы была не прочь покувыркаться с ними в постели.

Я вышла, поцеловала Сашу в щёку и ушла в свою комнату.

Я уже начала проваливаться в сон, как вошёл сын. комнате было темно и я только услышала его голос, когда он спросил:

— Ты спишь?

— Нет, — также тихо ответила я.

— Можно я побуду здесь? — почти шёпотом спросил он.

— Можно, — тоже шёпотом ответила я.

Он бесшумно подошёл к кровати и лёг с краю. Наступила тишина, и лишь за окном еле слышно ветер шелестел листьями. Я прикрыла глаза и не обратила внимание на неуклюжее копошение Саши, после чего он затих.

Я стала засыпать.

Вдруг что-то поползло у меня по ноге! Я в ужасе открыла глаза, но в этот момент это «что-то» скользнуло мне между ног и жарко начало мять меня внизу! У меня перехватило дыхание! Поначалу я хотела закричать, но воздуха кричать не было!

Я была в трусиках, но пальцы грубо сминали половые губы вперемешку с тканью, и трусики в мгновение превратились в мокрую мочалку... в месиво ткани и слизи.

— Т... ты что?! — сильно испугавшись, обратилась я в пустоту, ощущая, как меня безбожно мацают за передок. — Нельзя! Ты что?! — слетело с губ, хотя я уже сама слегка расслабила ляжки, позволяя ему трогать себя. — Нельзя! — опять произнесли сжимающиеся губы, которые я уже начала рефлекторно покусывать, ощущая, как его пальцы пробрались в трусики и во всю елозят по скользкой пизде, задевая возбуждающийся клитор. Туда-сюда... туда-сюда... туда-сюда. — Не надо! Прошу! — томно заговорила я, немного разводя колени в стороны и уже балдея от того, что он со мной проделывал. — Про-ш-ш-ш-у-у... не... на-до... — почти простонала я, когда его палец нечаянно сильно надавил на воспалённый клитор. Кайф быстро подкрался и начал овладевать мной. Голова страшно закружилась, а ноги широко раздвинулись и сами согнулись в коленях. И я приняла крайне похабную позу. Саша этого не видел, но хорошо ощущал, лапая меня за промежность. Теперь она полностью ложилась в его ладонь.

Он сильно мял меня. Так мать не трогают, я вам скажу! Из под одеяла начали доноситься чавкающие звуки, а у меня затряслись ноги! Было дико стыдно, но дрожь перешла вниз живота, и я перестала что-либо соображать. Кайф стучал в голову, отдавая громкими ударами пульса. Тело начало извиваться. Я думала, что он сейчас испугается, вскочит и убежит, но...

Что-то тяжёлое, обладающее весом легло на меня! Раздвинутые колени сильно прижало к постели и обездвижило их. Меня сильно сдавило! Я стала задыхаться и захотела выкрикнуть, но от такой массы я лишь запищала. Кто-то потянул трусики вбок так, что резинка до боли впилась в бедро. Я вдруг с ужасом поняла, что меня сейчас будут...

— М-м! М-м! М-м! — раздались короткие, резкие мычания одновременно с сильными толчками. Всё моё тело пришло в движение быстрых рывков, а голова затылком стала подбивать подушку, собирая её в комок у изголовья кровати.

И я вдруг начала потеть! Да-да, как потеют шлюхи в жарких саунах. Вначале капли быстро выступили на лбу и по лицу потекли вниз, моча волосы. Потом я почувствовала, как у меня взмокла ночнушка на животе и прилипла, а затем стала потеть грудь. Пот стекал по бокам, забавно щекоча меня.

Да, мать его, он начал ебать меня! Саша начал долбить родную мамку! Я не поняла, когда он вставил хуй, да это было и не важно. Яйца ритмично и тяжело шлёпали по скользкой промежности, разрывая мою изношенную дырку. Боже, сколько же в нём энергии! Он драл меня, как настоящую блядь! Он ничего не говорил при этом — ни словечка, нет-нет — всё было тихо... Лишь твёрдый хуй отбойным молотком штрабил вагину! Резкие, глубокие толчки и только короткие звуки:

— М-м! М-м! М-м! М-м! М-м!

И стук кровати, которая уже вовсю пошла ходуном! Я дёргалась под ним в такт, сильно прикусив губу и шумно сопя. Теперь я знала, как сношают мать родные сыновья. Я также узнала, что это не настолько страшно, как себе представляла раньше. Главное молчать! Не выдавать себя! Пусть ебёт...

Саша очень старался. Его горячий корпус с каждым толчком вдавливал меня в кровать всё глубже и глубже. Я беспомощно лежала, позволяя ему насиловать пизду. Простынь уже насквозь была мокрой. Вдруг на меня посыпались крупные капли. Саша тоже начал потеть, стараясь изо всех сил по-глубже засадить. Взрослая женщина тем и хороша, что её можно затрахать! Опытная, повидавшая виды, прыгающая за свою жизнь на многих членах, траханная на множестве квартирах и дачах женщина — легко стерпит такое истязание. Взрослую женщину можно драть долго, как сучку — она от этого станет только лучше.

Признаюсь, мне очень нравилось, что он со мной делал. Глупые те матери, которые боясь за свою непорочность, хоть разок да не ублажились бы с сыном в постели! Мокрая пиздень уже была похожа на ватрушку, как вдруг...

Мощный кайф ударил между ног. Боже! Ноги начало сводить, лицо перекарёжила гримаса страшного наслаждения, а тело упруго выгнулось дугой. Да, мать его, я стала кончать! Вначале, чтобы не смущать Сашу, я решила просто часто дышать, но не смогла. После первых же вдохов я громко застонала и, от стыда проваливаясь ниже плинтуса, более не имея возможности ни секунды терпеть, взревела:

— О-О-О-О-О-О-О-Х!

В этот момент где-то из глубины влагалища безумно приятно потянуло... хуй резко выдернулся, раздалось звонкое: «Ммммммм!», и горячие струи сиганули мне на живот и ноги. Затем молодой любовник привстал, тяжело выполз из под одеяла и, сильно запыхаясь, покинул спальню...

Блядь! Меня наконец-то выебали! Я была самой счастливой женщиной на свете! Многим этого не понять, но можно лишь приблизиться к моей эйфории... как если представить, например, что зрелый отец, неожиданно проснувшись от чувства блаженства, обнаружил нежно сосущую его член молодую дочь. Ту самую, за которой он украдкой вчера наблюдал, как она одевала на свои худенькие ножки капроновые колготки, совершенно не подозревая, что за ней подглядывают... Или, как молодой, симпатичный племянник, приехав на дачу к своей тётушке, чтобы помочь по хозяйству. Увидев в ней замученную бытом, разведённую, но ещё вполне себе красивую женщину, и урвав момент уединения, смело запускает руку ей в трусики, намекая тем самым на бурный секс. Той самой тётушке, которая так часто приезжала к ним раньше, и которая так соблазнительно ходила по квартире в полуобнажённом мамином халатике, пользуясь моментом отсутствия обоих родителей... Мало кто не согласится! Да давайте уже начистоту. Какой же сын откажется пойти с мамой в баню, чтобы по её просьбе намылить ей спину и потом, опускаясь ниже, к попке, удержится от возможности не задеть «случайно» мыльной мочалкой маму там, где женщины обычно слабы? Да не намылит-таки мать между ног, пока она бесстыже стоит, облакотившись на полог? А потом, пользуясь завесой густого пара, не присунет жаждущей женщине, пока она не вскричит от наслаждения; чтобы позже сидеть за общим столом на кухне и переглядываться стыдливыми взглядами, да с красными лицами поглядывать на отца семейства, который, ничего не замечая, продолжает пялиться в телевизор. Ах, домашний секс — это волшебно!

Я обездвижено лежала с вмятыми в постель ногами и ощущала, как приятно пульсирует отмученный передок. «Боже! Вот бы повторить!» — невольно подумала я. Спать не хотелось вообще.

Лишь только к утру я провалилась в полудрём и пару часов всё-таки поспала.

Я открыла глаза. Собственно, в той же позе, как я отрубилась, я и проснулась. Несмотря на ночную трёпку, настроение было прекрасное. Чувство вины если и было, то лишь совсем чуть-чуть. В целом меня устраивало то, что произошло и оставалось только и дальше разыграть эту козырную карту. И, как говорится, сыграть в очко и остаться в дамках. А вот очко дать было бы совсем недурно! Полагаю, Саша смог бы и в задницу меня выдрать до страшного удовольствия.

Солнце уже вовсю щупало спальню и надо было вставать. Я посмотрелась в зеркало. Немного подшаманила причёску, подкрасила ресницы и губы, накинула халат и вышла из комнаты. Я направилась в душ. Он находился в проходе на кухню, апотому я увидела Сашу. Сын уже сидел в трусах за столом и попивал кофе, аромат которого я почувствовала ещё когда только вышла из спальни.

Я остановилась. Саша внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я тоже не нашла, что сказать и прошла в душевую.

После я присоединилась к завтраку. Он молча положил мне жареные яйца и тост, и сел напротив. Мы долго молчали и только лишь исподлобья бросали друг на друга короткие взгляды.

Наконец он спросил:

— Валентина Павловна... а мы скоро ещё поедем на юг?

Я улыбнулась ему шикарной улыбкой. Немного поправила растёгнутый халат, акцентируя его внимание на то, что сижу без лифчика. Потом встала. Вольяжной походкой обошла вокруг стола, засветив в разрезе растёгнутого халатика голые ноги, и сказала:

— Скоро... — Направившись к себе в комнату, и вульгарно виляя бёдрами, я обернулась через плечо. Саша с аппетитом смотрел мне в след, а точнее в зад. Я лукаво подмигнула и добавила: — Скоро, мой юный друг...

Автор: Валентина Павловна