Теперь, когда мои сакральные обязательства оказались под угрозой по странной прихоти земной женщины, мое существование не будет таким беспечным, как раньше. Придется приложить массу усилий, чтобы вернуть события в правильное русло. Как я – невинный и непорочный обитатель голубого неба - мог ожидать такого богопротивного курьеза, чтобы мать прельстилась на плод собственного чрева?

Приветливое июньское утро возвестило сельчан пением ранних птиц, поредели последние утренние звезды и молочно-белый рассвет просочился в комнату. Обширное помещение на втором этаже служило Полине одновременно и спальней, и столовой, и будуаром – в этом пространстве помещались и громоздкие платяные шкафы с овальными зеркалами от прежних владельцев, и прадедовский обеденный стол, пыльный диван, и две шаткие металлические кровати, отделенные друг от друга неплотной занавесью на протянутой бельевой веревке.

Полина проснулась от игривого лучика на лице, улыбнулась и сладко потянулась в своей новой постели. С началом летних каникул они с сыном перебрались в магазин окончательно, оставив свой дом пустовать до возвращения отца. Полина посмотрела в потолок, белый с желтыми разводами от дождевых протеков, сон окончательно прошел и назойливые непристойные мысли с новой силой стали осаждать ее. Уступив озорному любопытству, она сдвинула край шторки – Юрка крепко спал, запрокинув голову и широко раскрыв рот. Он почти не двигался во сне и даже не было заметно его дыхания, единственное, что выдавало в нем жизнь – мелко дергающиеся под сомкнутыми веками глаза. Но не это привлекло внимание женщины, плед почти не закрывал его худощавого, загорелого тела и причина мальчишеского беспокойного сна подтверждалась весьма твердым и убедительным образом. Со своей кровати, стоило только придержать разделяющую занавесь, Поля могла отчетливо видеть крепкий юношеский стояк, что сопутствует бесстыдно сладким предутренним снам.

Вероятнее всего, причиной такого явления стали вчерашние яркие впечатления на берегу озера и сама эта догадка польстила Полине. Она с живейшим интересом рассматривала оттянувший трусы орган, хоть свет не падал в эту часть комнаты, можно было различить внушительные вздувшиеся венки на затвердевшем стволе, жиденькие выбивающиеся волоски и очертания крупной головки под тканью трусов. Это был экземпляр! Женщина закусила губу и едва сдержала грудной восторженный стон – находиться в одной спальне с соблазнительным донжуаном было не просто, особенно если таких ночей предстоит пережить еще не одну. Полина затаилась, а потом снова отдернула занавеску и любовно рассмотрела сыновье достоинство. Влажная капелька на кончике закругления просочилась сквозь ткань и распространялась вокруг, то же самое ощущение было и в промежности женщины – она чувствовала горячую сырость между ног, но ее трусики пропитались влагой намного обильнее.

Поля сжала губы и немного уступила искушению, она задрала длинную футболку - та служила ей ночнушкой – выше груди и руками сжала чувствительные выпуклости, пропустив возбужденные соски между пальцев. Дыхание женщины ускорилось, она пыталась сжимать губы и противиться желанию запустить руку в промокшие трусики. Несколько минут лежала Полина с закрытыми глазами, пока сердцебиение не улеглось. Она посмотрела в потолок, не убирая рук с грудей и улыбнулась сама себе – невыносимое желание облегчить возбуждение постепенно отступило. Тогда слабая женщина еще раз взглянула на великолепный пенис, печально вздохнула и с усилием поднялась с кровати, чтобы не стать свидетелем сыновьего утреннего конфуза. Открытие поразило Полину: оказывается, она могла хоть каждое утро доставлять себе удовольствие, принимая в невольные помощники своего подрастающего сына и тот никогда бы не узнал о собственном участии, а окружающие не угадывали бы в ее взгляде невыносимое страдание от продолжительной разлуки с мужем. До переезда в этот дом она даже не подозревала о такой возможности, а теперь при желании могла даже приблизиться к нему, вдохнуть аромат юношеских выделений, прикоснуться к члену пальцами или даже губами. Но самоуверенная мамочка все же гнала эти грязные мысли и тешила себя надеждой, что осилит свою участь до счастливого дня возвращения возлюбленного супруга.

Стоя посреди комнаты, Поля всмотрелась в лицо сына – после скрипа стальных пружин он дернулся, но не открыл глаз и не изменил идиотской улыбки. Тогда она прошла по скрипучему деревянному полу к шкафу, настороженно обернулась – казалось, он все видит и потому улыбается – и рывком сдернула через голову свою длинную ночную футболку. Промокшие трусы пришлось поменять, Полина протерла ими неимоверно зудящую вульву, скомкала и бросила под ноги, а потом приняла свой обычный вид – джинсовые шортики и черная маечка. Если бы Юрка умел во сне следить за своей мамой, от одного только извивания ее сочных бедер, пока джинсовый пояс не займет свое положение на талии, можно было испустить целый фонтан накопленного в тестикулах клестера.

Полина ступила на скрипучую лестницу, в последний раз взглянула на сына и предоставила ему возможность самому досмотреть восхитительный сон и перепачкать постельное белье. День пошел своим чередом и только сохнущие на веревке за домом Полины трусики скрывали тайну прошедшего утра. Юрка проснулся в положенное время и долго не спускался из спальни, Полина с лукавой улыбкой из-за прилавка прислушивалась к его возне и терпеливо выжидала появления. Сначала мальчишка действительно выглядел сконфуженно, но после завтрака работа окончательно отвлекла его от напрасной стыдливости. Солнце поднималось все выше и припекало сегодня гораздо сильнее, чем в прошедшие дни, Юрка недолго посидел с матерью в лавке и принялся за свои нехитрые заботы, вооружившись молотком и гвоздями.

Первый посетитель появился раньше обычного, к радости Полины грузовик со скрипом и лязгом притормозил и накатом свернул перед ее магазином. Водитель бодро выпрыгнул из кабины и с широкой улыбкой ворвался в прохладное помещение.

— Привет, красотуля! – мужчина нарочито выправил осанку и не ослаблял подкупающей улыбки, - жарко сегодня пиздец. Приготовь мне что-нибудь на завтрак и расскажи, как вы тут поживаете?

Полина не устояла перед улыбкой дальнобойщика, она принялась выгружать из холодильника лотки - так богато нагрузила тарелки, будто за взглядом и улыбкой шофера могли стоять реальные для нее выгоды – и отправила блюдо в микроволновку.

— Ой, ну что у нас тут может произойти, - вздохнула хозяйка, - корабль уверенно идет ко дну…

Изголодавшийся по живому общению, мужчина с упоением продолжал незатейливый диалог, а Полина с радостью отвечала на его сомнительные намеки. Когда она вынесла за столик его дымящую тарелку, посетитель улучшил момент и ненавязчиво сопроводил красавицу рукой по талии. Кровь прилила к лицу Полины, стало трудно дышать, утреннее неосуществленное желание снова дало о себе знать и этот пропахший бензином увалень имел все возможности сломить ее сопротивление. Как бы она в последствии жалела, если бы позволила очередному заезжему посетителю овладеть собой, даже если бы это происходило не на скрипучем прилавке, а в роскошных шелковых простынях.

Пока мужчина с аппетитом поглощал разогретое содержимое тарелки и поглядывал на свою благодетельницу, та с трудом сдерживала симптомы длительного воздержания. Неожиданно щекотливый разговор прервало варварское вторжение – разъяренный сельчанин ворвался в лавку и без особых объяснений принялся заглядывать за прилавок и в подсобку. Водитель безучастно уткнулся в тарелку и больше не издал ни звука, пока не прикончил котлету, незваный гость мигом поднялся в спальню и все, что хозяйка поняла из его сбивчивой речи, что он ищет свою Галину. Ревнивый муж в положенное время не обнаружил ее дома и подстрекаемый дурным советчиком – ревностью – первым делом направился искать ее у сестры.

— Где эта потаскуха? – мужчина постарался придать голосу холодное равнодушие после того, как спустился в лавку.

— Ты про кого? – скучающим голосом парировала Поля.

Ее глаза на мгновение широко раскрылись, но лицо не выдавало тревоги. Полина вынула из пачки сигарету, закурила и выпустила клуб дыма с сторону ревнивца.

— Галина не появлялась у тебя? – уже спокойно спросил мужик.

Поля хорошо знала нрав сестры и если сейчас ее нет ни дома, ни на работе, ни в этом самом месте, то дело действительно принимало вполне однозначный оборот. Для пущей внушительности Полина глубоко затянулась, выпустила дым, спокойно глядя в лицо разъяренного мужчины, и ответила:

— Вчера днем была в гостях, с тех пор я ее не видела.

— А сегодня? Сегодня была? Говори, ты должна знать!

В лавке создалась гнетущая атмосфера, дальнобойщик прикончил завтрак, но не желал вмешиваться в разборки и выжидал подходящего момента с пустой тарелкой, а беспокойный супруг не знал, как половчее выудить из Полины нужную информацию. Внезапно дверь отворилась и на пороге возникла сама виновница, Галя как ни в чем не бывало прислонила велосипед и прошла к супругу, обыденно чмокнула его в небритую щеку и уперлась в прилавок.

— Полька, привет, - начала она жизнерадостным голосом, - мне сыру взвесь грамм двести… российского и масло, во-о-н то, подешевле.

Только для ослепленного ревностью глупца осталось незамеченным преображение розовощекой сельчанки – Галина буквально порхала от воодушевления, блеск ее глаз выдавал глубокое удовлетворенное спокойствие, а слова звучали мягче и доброжелательнее обычного. Женщина, не обращая внимания на супруга, собрала покупки в пакет, с умиротворяющим давлением подхватила его под руку и вывела из лавки.

Дело разрешилось само собой и к радости Полины не закончилось погромом. Когда супруги ушли – мужик по дороге вел велосипед своей любимой Галины - дальнобойщик потерял всякое желание продолжать начатую осаду, хотя уже казалось, что твердыня пошатнулась и само лицо хозяйки до прихода семейного урагана умоляло проявить хоть каплю милосердия. Не ускользнула от его внимания и вздымающаяся грудь с выделяющимися затвердевшими сосками, но и это притягательное зрелище не прельстило благоразумного дальнобойщика. Следом за четой укатил и грузовик.

В лавке снова воцарилась тишина. Полина не находила в себе силы продолжить традиционное полуденное купанье, она направила на себя вентилятор и размякла на стуле. Шаги Юрки были слышны еще задолго до того, как он вошел. Привычно, с молотком в руке, он проверял каждую шляпку, чтобы пристукнуть недобитые гвозди в стене. На глазах матери он то приседал, внимательно всматриваясь в крашенные доски, то вытягивался в струну, чтобы достать верхний ряд. Он молчал – так увлечен был своим полезным делом, что не замечал даже пронзительного взгляда матери.

— Юр, ты не устал колотить? – сочувственно спросила Полина.

— Нет, сейчас добью кривые шляпки и розетку починю, - ответил мальчишка, выбрав последний зажатый зубами гвоздь, - а потом можно и пообедать. Ты купаться сегодня не пойдешь?

Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба – мальчишка в пылу работы выдал то, что следовало скрывать в самых глубоких тайниках души, когда имеешь обыкновение подсматривать за кем-либо. Выходило нечаянное признание со стороны Юрки. Снова в лавке воцарилась неловкая тишина. Изможденная страстным желанием, Полина сидела на шатком стуле и неотрывно смотрела на сына, ее глаза расширялись на секунду, но не упустили того, как в его шортах начал увеличиваться бугор. Юра смолк, он уже не знал, как выйти из лавки и просто стоял с молотком у стены, бессмысленно постукивая по забитым шляпкам.

— Юр, иди сюда…

Полина не узнала собственный голос, ее челюсть мелко дрожала, она даже сомневалась, ей ли принадлежат эти слова. Мальчишка стоял как вкопанный, не решаясь даже обернуться, пока предательская эрекция все усиливалась и усиливалась. Это было испытание для обоих, но, если сын уже с утра опорожнил свои запасы, в крови матери бурлил и клокотал настоящий водоворот. Подчиняясь неодолимому порыву, скрытая прилавком, она плотно сжала ладонь между бедер и изо всех сил надавила пальцами на джинсовый шовчик, мгновенно лицо ее преобразилось и губы исказились в улыбке облегчения. В присутствии сына Полина энергично натирала свою изголодавшуюся, бедную девочку и получала долгожданное наслаждение. Случилось так, что ее истощенное терпение исчерпалось именно в эту роковую минуту и счастливчиком стал отнюдь не мимолетный дальнобойщик, чьих имен она даже не запоминала.

Полина даже пыталась говорить с сыном, прячась за прилавком, но ее тембр и бессвязные окончания слов сводили на нет попытки казаться обыкновенной. Она приятно зажимала бедрами руку, шевелила пальцами в плотной близости от разгоряченной вульвы и приоткрытым ртом ловила душный воздух, ей хотелось вовлечь в эту почти безобидную игру единственного возможного партнера, но остатки здравого смысла останавливали ее от безумства.

Юрка тем временем стоял у стены и боялся шевелиться, от чувства вины в его глазах темнело, а пульсация отдавалась в висках. Достигнув необдуманными словами неожиданного эффекта, он теперь терзался и отчаянно искал выхода из ситуации. Даже частое мамино дыхание и редкие скрипучие стоны не наводили его на мысль, чего на самом деле хочет мать.

— Юр, а ты давно подглядываешь за мной? – с томной поволокой спросила Поля и ужаснулась собственной смелости.

Она быстро двигала пальцами, пытаясь сквозь плотную материю передать наслаждение в зудящую промежность, хотелось разорвать на себе одежду и прямо здесь довести себя до близкого финала, но он все не наступал и требовал все большей откровенности.

— Юр, ну что ты молчишь? Признавайся, подглядывал за мной? – женщина облизнула сухие губы, - я не буду ругаться, правда-правда!

— Нет… - сдавленно вымолвил подросток.

Загадочным для него образом, допрос, да и само его незавидное положение помимо страха внушали мощнейшее возбуждение, шорты с трудом сдерживали напор затвердевшего орудия. Если бы застигнутый врасплох, он способен был трезво оценивать ситуацию – беззлобную мамину интонацию и ту благожелательную интонацию, которой не сопровождают выволочку – мальчишка непременно нашел бы для себя наслаждение в признании своего греха. Скорее это было невинное чудачество в понимании Полины, и сейчас, в состоянии крайнего возбуждения, она не видела причин скрывать этого.

— Жаль… я бы совсем не была… - женщина тщательно подбирала слова, чтобы не скатиться в банальную пошлость, - если бы кто-нибудь…

Как же ей хотелось услышать это ненужное признание. Услышать один единственный раз, чтобы услужить своевольному и капризному оргазму, а потом продолжить свои купания под наблюдением с чердака. Вдруг Юрка бросил инструменты и выбежал из дома. Громкий, протяжный женский стон раздался из лавки, когда слова возбужденной женщины достигли цели, хоть и не самым подходящим образом – побег мальчишки свидетельствовал о его полнейшем участии в ее оргазме. А потом снова наступила тишина.

Остаток дня Полина с сыном провели, почти не обмениваясь словами. Здесь не было обиды – и мать это прекрасно понимала – мальчишка был слишком впечатлительным, чтобы после случившегося запросто вернуться в привычное русло располагающего общения. Да и письмо Полины мужу, впервые за несколько недель не изобиловало примитивными пошлостями.