Выкладываю по просьбам (скорее, пожеланиям) некоторых моих. .. виртуальных друзей-собеседников. Ранее он публиковался, но не до конца, здесь под заголовком "В гостях у Галины", потом был убран, потом закончен, получил новое название. Короче, читайте - "Демидовы. История одной семьи."

Глава 1

С Галькой, высокой худощавой блондинкой я познакомился при весьма смешных обстоятельствах. Я ехал на машине по дороге из Промзоны. По обочине шла какая-то замарашка в старых изгвазданных масляными пятнами джинсах. Почему-то я тормознулся и предложил подвезти хотя бы до остановки общественного транспорта. А, приглядевшись, подбросил до самого дома. Чумазая девушка оказалась весьма симпатичной, а свой внешний вид объяснила активным личным участием в ремонте своего автомобиля «Москвича-2141» (на территории Промзоны было несколько гаражных кооперативов).

Кроме всего прочего, вопреки общепринятому мнению натуральная блондинка оказалась продвинутым программистом, предприимчивым коммерсантом (у нее имелся свой магазинчик, торгующий дамскими нарядами) и автолюбителем, фанатеющей от «Москвичей-2141», которых у нее стояли в гараже аж три штуки! Причем один из них был с пятиступенчатой автоматической коробкой передач и двухлитровым «реношным» инжекторным движком.

Галька оказалась независимой женщиной, вела активный образ жизни, увлекалась туризмом, не пропускала ни одного рок-концерта, включая фестиваль «Нашествие». В семейной жизни она была также независима: на момент нашего знакомства у нее развивалась стадия третьего развода.

— А что? – как-то она поделилась со мной своей философией. – Не понравился мужик – пошел вон!

Наши интимные взаимоотношения с ней на протяжении почти десяти лет носили эпизодический характер: от двух-трех раз в неделю до одного раза за полгода (бывало и такое!), сохраняя при этом добрые дружеские взаимоотношения.

На этот раз наша встреча была совершенно случайной. Я возвращался домой с работы, она закрывала свой «лабаз».

— Привет, Антоха! – она меня увидела первой.

— Галчонок, здорово! – так называть себя она позволяла только мне.

Мы по-дружески чмокнулись в щечки. Я слегка потискал ее в объятиях, шутливо ухватив за небольшую, но круглую попку (кроме всего прочего у Гальки хватало времени и на спортзал). Галька не возражала.

— Домой?

— Ага. А ты?

— Тоже.

Я заметил, что она была без машины.

— Может, по пивку?

— А давай! – согласилась Галька. – Всё равно без машины.

Ближайший кабак был далековато, поэтому, не долго думая, я взял в ларьке две бутылки светлого «Афанасия». Мы присели на скамейку в скверике. Я по очереди открыл бутылки, протянул одну Галине. День выдался суматошным, поэтому возникла потребность посидеть в тишине, расслабиться немного. Наверное, аналогичное состояние было и у моей знакомой.

— Давно мы с тобой «не отдыхали»? – заметил я и пошутил. – Так и отвыкнуть недолго.

— Давно, - согласилась Галька. – Давай как-нибудь соберемся, в баню сходим. Я найду продавца на подмену...

— Славика с подружкой позовем?

Славик был моим приятелем. Он работал адвокатом, был младше меня на пять лет. Мы с ним иногда ходили в баню вчетвером, без всяких там «обменов» и «групповух». Просто веселей было пиво пить да и подешевле такой отдых обходился. А при необходимости и я со своей, или Славик со своей уединялись в комнате отдыха. Пикантность этих встреч была, так сказать, в рамках дозволенного. Мальчики-девочки в простынях даже в сауне. Купание в бассейне если голышом, без плавок-купальников, то по очереди.

Пару раз мы сходили в баню, даже захватив жен. Разумеется, и в этом случае все было также в пределах приличия.

Впрочем, один раз (в самый первый раз!) мы пошли в муниципальную сауну. Славик взял свою подружку, я – свою. Опыта париться у нас не было, и мы взяли не пиво, а водку. Сразу же после первой рюмки и последующего захода в парилку нас «повело». Приятельница Славика Валентина, пухлая белотелая блондиночка лет 25-и, сразу же за столом полезла к нему под простыню.

Я немного растерялся. Моя подружка, симпатичная, тоже пухленькая, но брюнеточка Нинка, замужняя дама под 30, тоже замерла, наблюдая за событиями за столом напротив.

Подружки у нас были даже немного похожи. Обе полненькие, невысокие. Только если моя Нинка больше относилась к категории «пухленьких», то славикова Валька из этой категории уже вышла, подвигаясь в категорию «жирненьких», но еще пока не «жирных».

Тем временем Валентина откинула со Славика простынь, нагнулась к его промежности и заглотила член аж до самого корня, ухватив рукой за яички. Славик выгнулся и застонал. Столешница была стеклянной, поэтому весь аттракцион мы наблюдали до мельчайших деталей. Валька насаживалась ртом все энергичней и энергичней. Простыня с нее слетела на пол, обнажив немаленькую растекающуюся грудь, живот, даже скорее не живот – пузо, со всеми его складками. Я даже разглядел ее голый лобок с выпирающим из щели, словно маленький флажок, клитором. Клитор набух и потемнел, свидетельствуя о нешуточном возбуждении женщины.

Нинка, наблюдая за ними, замерла, по-моему даже перестала дышать, сжав мое бедро. Простыня с нее сползла на бедра, обнажая грудь. Сиськи у Нинки были небольшие, но упругие, даже жесткие. А вот промежность она, в отличие от Вальки, не брила совсем. Впрочем, мне это даже нравилось.

Зрелище напротив меня возбудило не на шутку. Я даже захотел встать и по примеру товарища заправить член в рот своей подружке.

Славка не выдержал, вскочил, развернул Вальку спиной к себе и нагнул. Потом рывком вставил ей член сзади и стал энергично качать. Валька неожиданно громко вскрикнула, заохала, буквально заревела, потом смолкла, закусив губу. Через минуту она охнула и стала оседать на пол.

— Кончила, - прошептала Нинка. Тут я обнаружил, что она одной рукой крепко уцепилась за мой член, а другой натирает себе промежность. Она рывком повернулась ко мне и заявила:

— Я тоже хочу!

Она встала, развернулась ко мне спиной, нагнулась, нетерпеливо буркнула:

— Ну, давай же!

Я быстро встал, пристроился сзади и воткнул ей, сделал несколько быстрых фрикций, любуясь округлой крепкой загорелой задницей, коричневой дырочкой ануса, поросшей редкими черными волосиками. Нинка прогнулась, довольно замурчала:

— Мммм.... Кайф!

После зрелища напротив меня хватило ненадолго. Хотя, Нинка кончила раньше. Она прижалась ко мне, замерла. Влагалище сузилось, стискивая мой член. Я качнул еще несколько раз, ощущая подкатывающую сладкую слабость, и прижался к ней вплотную, изливаясь в нее. Нинка томно вздохнула, выгибаясь словно кошка. Мы аккуратно разъединились. Я поднял простыню, вытерся, потом прижал ее к промежности подружки, затыкая сочащееся спермой отверстие влагалища.

Напротив, сидя на скамейке, за нами хмуро наблюдал Славик. Он так и не кончил. На полу у его ног сидела с глупой довольной улыбкой Валька, которая еще не отошла от оргазма, и даже не нашла в себе силы подняться и сесть за стол. Славка налил себе и мне граммов по пятьдесят водки, одним махом, без всякого тоста, даже не чокаясь, опрокинул рюмку в рот и, закусив ломтиком сыра, сообщил:

— У нее всегда так. Чуть ей присунешь, и песец, кончила. И потом минут двадцать отходняк.

Валька в ответ только еще раз растянула губы в бессильной сладкой улыбке.

Мы с Нинкой обнялись. Она тоже быстро кончала. Хотя, как-то по секрету в порыве экстаза сообщила, что с мужем у нее оргазм бывает крайне редко. Впрочем, неудивительно. С ее слов, муж - бывший сотрудник ФСИН вышел на пенсию по выслуге лет совсем недавно и основательно подсел на стакан.

Я мял ей сиськи, покручивая соски. Нинка в ответ поглаживала мне яички, теребила опавший член, который упорно не подавал признаков жизни. Славка встал:

— Пойдем погреемся?

Я поднялся, обратился к подружке:

— Ты с нами?

Нинка капризно поморщилась:

— Нет! Я не люблю жару!

— Ну, как хочешь!

Славка угрюмо залез на верхнюю полку. Я плеснул на камни. Парная наполнилась жарким паром.

— Хреново, что комнаты отдыха у них нет! – буркнул Славка.

— Муниципальная баня, - пожал плечами я. – Здесь всё еще с советских времен! Зато недорого!

Действительно, расценки за сауну здесь были всего 250 рублей за час, в то время, как частники брали от 600 рублей.

— Ничего, - буркнул мой приятель. – Сейчас я ей за щеку заправлю.

Он помолчал, потом сказал:

— Или твоей. Будешь ревновать?

Я пожал плечами:

— Не буду. Только Нинка тебе не даст!

Мы погрелись еще с минуту, потом выскочили и плюхнулись друг за другом в бассейн. Славка вылез, прошел в комнату. Девчонки уже сидели за столом, потягивая сок. Обе по самые шеи закутались в простыни, словно ничего не было пятнадцать минут назад. Обе молчали. Валька вся красная, как вареный рак, уткнулась в стакан с соком. Нинка вообще закрыла лицо руками, пряча смущение.

— Ну, вот и песец! – в сердцах выругался Славка. – Вот и поеблись!

Валька повернулась к нему, виновато улыбнулась и предложила:

— Пойдем туда, а? – она показала в сторону комнаты с бассейном. Ей было стыдно. Хотя дверей в номере не было. Но, видимо, заниматься сексом на глазах у нас, как раньше, ей было неудобно.

— Пошли! – Славик ухватил ее за руку, повел за собой. И он, и я были голыми, без простыней. Валька попыталась удержать сползающую простынь, ей это не удалось. Сверкнув крупной белой задницей без малейших следов загара она скрылась в соседней комнате. Вскоре оттуда донеслись характерные звуки: хлюпанье, шлепки, Славкино пыхтенье и, конечно же, Валькино оханье. Я отчетливо расслышал, как Славик вполголоса говорил:

— Что, сучка, нравится, когда на тебя смотрят, как тебя ебут? Нравится?

— Да! Очень нравится! –тяжело дыша, отвечала Валька. – Ох..... Да!.....

Мой член снова поднялся. Нинка горящими глазами посмотрела в дверной проем, потом на меня.

— Пойдем, посмотрим, Антон! – прошептала она, ухватив меня за член. – Хочу их видеть, когда...

Она запнулась...

— Когда ты мне вставишь!

Она потянула меня за собой. Мы остановились в проеме, на входе. Дальше идти я не рискнул. Вдруг Славику или Вальке не понравится? Собьем им настрой, неудобно получится.

Получилось удобно. Валька стояла раком, опираясь в угол бассейна, располагаясь к нам боком. Сзади ее размашисто, вцепившись в ей поясницу, таранил Славик. Её неслабые по размеру молочного цвета сиськи болтались, сталкивались друг с другом. Она повернулась к нам. Я увидел, как она прикусила до крови нижнюю губу. Глядя на нас, она что-то блаженно промычала.

— Я тоже хочу! – прорычала Нинка, поворачиваясь ко мне задницей. Она нагнулась, выпятила свою аппетитную задницу, упираясь в косяк проема. – Ну, давай же!

Медлить в данном случае было грешно, и я пристроился к нинкиной заднице. Ни к анусу, увы, туда она меня не пускала. Нинка смотрела во все глаза на наших друзей. Я тоже, качая ее, наблюдал, как таранит Славка Вальку. Славка повернулся к нам, улыбнулся. Видимо, ему тоже понравилось – трахаться и смотреть. Внезапно он ускорился, застонал, сделал несколько резких рывков и замер, прижавшись к обширной Валькиной жопе. Валька обмякла, чуть не повалилась, но устояла.

А мы продолжали. Я входил в Нинку сзади резкими толчками, чувствуя, как сокращается ее влагалище, как член упирается аж в самую матку. Нинка тяжело дышала. Одной рукой она упиралась в угол проема, второй терзала грудь.

Славка отклеился от Вальки, шатаясь, подошел к нам и ухватил Нинку за грудь. Тут Нинку накрыло. Она тихонько завыла, задрожала и осела, соскочив с моего члена и упираясь лицом в Славкин пах. Славка встретился со мной взглядом, я ему подмигнул. Он попытался засунуть свой вялый член Нинке в рот. Она отмахнулась, оттолкнула его. Славка пожал плечами и отошел. Тут стала подниматься Валька. Голенькая, с наголо бритым лобком и торчащим клитором. На меня опять нахлынуло возбуждение. Я приподнял Нинку, вставил ей сзади и стал трахать, глядя на голую Вальку. Чувствуя мой настрой, Валька не спешила. Она встала, немного постояла, расставив ноги и дав мне возможность полюбоваться ее писькой, потом повернулась задом, чуть нагнулась и раздвинула свои ягодицы. Я тут же кончил – стремительно и неожиданно для самого себя.

Валька выпрямилась, усмехнулась, глядя на нас, и продефилировала в душ, крутя задницей. На ягодицах царил целлюлит, но это ее не беспокоило. Нинка потянулась в душевую за ней.

Я сел за стол. Славка набулькал водки.

— Ну, за встречу!

Мы выпили и замерли, выжидающе посмотрев друг на друга.

— Нормально отдохнули, - наконец сказал я. Славка вздохнул и кивнул в ответ. По-моему я своей фразой его немного разочаровал. Я догадывался, что он ожидал от меня другого. Скорее всего, предложения «поменяться». Но – во-первых, наше время подходило к концу, оставалось буквально двадцать минут, а надо было успеть еще себя в порядок привести. Во-вторых, увы, но «пыл угас»... Да и неизвестно как отреагировали бы на эту инициативу наши девчонки.

— Надо в следующий раз к частникам идти, - заключил Славка. – Там комнаты отдыха есть, прилечь-то всяко-разно удобнее.

Сейчас, сидя с Галькой на скамейке в парке и попивая «Афанасия», я вдруг вспомнил эту историю, усмехнулся и рассказал ее своей подружке. Захмелевшая Галька в ответ только ехидно хихикнула.

— Хотелось бы попробовать... - мечтательно вдруг опять сказал я. Виной всему был легкий хмель. Трезвый бы я никогда бы не решился это озвучить. Галька пожала плечами:

— А что тут такого?

Я мысленно подскочил:

— А ты что, пробовала?

Она снова пожала плечами:

— Втроем – нет. А по очереди – было дело!

— Расскажи, Галчонок!

— Да мы как-то с моим вторым бывшим в сауну пошли, - начала Галька. – А с ним увязались два его друга с работы. Причем один из них был мой любовник.

Она хихикнула.

— Ну, у меня с ним все было кончено. По крайней мере, после того, как я за Влада замуж вышла. Ведь я, - она снова захихикала, - своим мужьям изменяю только с тобой! В сауне сначала всё было нормально, прилично: ребята в плавках, я в купальнике. Греемся, плаваем, пиво пьем. Смотрю – мой Влад косеет! Это мне потом Колька, любовник мой, сказал, что Владу в пиво водки подлили. А я с ним из-за этого и развелась!

Галька щелкнула себя по горлу.

— Влад бухать начал по черному. Не просыхал. Ну, я его и послала. А тогда, в сауне, они его специально подпоили. Влад отключился. У меня настроение упало. Пошла сначала в сауну, Колька за мной. Я в бассейн, он рядом. Вылезли, он меня за руку и в комнату отдыха. А я злая, думаю, да пошло оно всё! Ну, и трахнулась с ним. Он меня крутил и так, и сяк. И раком, и сверху. Потом я на него села...

Галька мечтательно вздохнула и замолчала. Я помнил – поза «наездницы» была у нее самой любимой. Верхом она кончала так, что потом отключалась. Особенно, если ей при этом покручивали сосочки.

— В общем, я отключилась, повалилась. А когда очнулась, лежа на боку, в меня его друг сзади свой член присунул. А у меня и сил возражать не было. А потом опять раздухарилась по полной. Сначала на боку, он сзади. Потом он на меня залез сверху. Потом поставил меня раком, стал долбить сзади. А тут подходит Николай. Он до этого в дверях стоял, смотрел, как мы сексом занимаемся. Подходит и сует мне свой член в рот. Значит, меня сзади его друг имеет, а я должна у него хрен отсасывать?

Галька завелась, тяжело вздохнула.

— Ну, я и психанула! Послала их обоих. Встала, помылась. Они Влада одели, довезли нас до дома, дотащили его до квартиры. Он же, как труп, был. И все. Николай потом несколько раз пытался подкатить, я его отшила. Даже разок по морде приложила.

Галька еще раз вздохнула, сделала глоток, внимательно посмотрела на меня. Вообще было трудно представить, чтобы эта красивая длинноногая блондинка и два мужика, один спереди, другой сзади. А зная, ее независимый характер... Да, это было что-то невообразимое, нереальное.

— Хотя... - Галька задумчиво пожала плечами. – Если бы они не споили Влада, я бы точно с ними бы вдвоем потрахалась.

Она еще раз задумалась и выдала мне:

— Мне они оба реально понравились.

Тут задумался я. Ситуация складывалась интереснейшая и заманчивая.

— А если...

— С тобой? – перебила меня Галька. – С удовольствием!

Она отставила бутылку, обняла меня и прижалась ко мне, жадно целуя меня взасос. Я сомлел.

— Антоха, ты – мой лучший мужчина... - почему-то с грустью сообщила она, отрываясь от меня. – И трахаешься супер, и тараканов нет...

Разумеется, в этот вечер мы так и расстались – «на сухую». Но домой я вернулся окрыленный и возбужденный. Галька четко дала понять, что она «не против», а очень даже «за».

Жена подозрительно отреагировала на мои притязания по «исполнению супружеского долга». Даже возразить не посмела, когда я начал к ней «приставать». Только потом, лежа в постели, когда уже «всё» закончилось, поинтересовалась:

— И что это на тебя нашло?

С поиском возможного партнера возникла проблема. Славку Галька не хотела. Это она высказала весьма категорично.

— Я ему не дам!

Славку она видела – пару-тройку раз ходили вместе в баню. Да и не хотелось мне Гальку ему «отдавать». Почему-то вдруг непонятный мужской эгоизм заиграл всеми красками. Нет, то, что мы ходили вместе вчетвером в баню, где моя Галька и его Валька, потом еще кто-то сверкали перед нашими жадными мужскими взорами своими прелестями, меня не волновало. Даже наоборот, когда Славик во все глаза таращился на выглянувшую из-под простыни Галькину сиську или неприкрытую простыней место, где природа соизволила соединить ее длиннющие ноги, меня это заводило. Да так, что я почти сразу тащил Гальку в комнату отдыха и безо всяких там прелюдий втыкал в нее по самый, что называется, корень, аж она охала. И уж особенно возбуждало, когда у очередной славкиной пассии распахивалось полотенце...

Но вот делиться именно этой подружкой со Славиком совершенно было не комильфотно. А других приятелей рядом не оказалось.

После этого памятного разговора я как-то закрутился, завертелся в своих делах-проблемах. С учетом того, что партнера для МЖМ я так и не подобрал, вроде бы даже и махнул на эту тему рукой и стал вообще подзабывать. Поэтому звонок Гальки где-то через пару месяцев после этого был для меня полной неожиданностью.

— Надо увидеться! – сообщила она. – Это не телефонный разговор!

Я сразу бросил все дела. Встретились мы через час в кафе. Я заказал пару капучино. В ожидании заказа мы закурили. Она молчала, не зная, как начать разговор.

— У меня ухажер появился, - наконец заявила Галька. – Разведенный. Военный пенсионер 46 лет.

Я пожал плечами. Я ее не ревновал. Появился и появился. И хорошо, что ей хорошо. Галька «сняла» мою реакцию, сделала затяжку (она, блин, даже затягивалась сексуально-легантно!) и продолжила:

— Мы с ним пару раз трахнулись. Ну и он. ... В общем, он групповушку предложил. Сам.

— Блин! – с чувством сказал я. – Я согласен!

Галька отмахнулась:

— Да я знаю, что ты согласен! У него свои кандидатуры есть.

Она помолчала, потом вдруг выпалила:

— Короче, я согласилась, но обозначила тебя. Мне как-то без поддержки стрёмно, Антоха.

Галька молчала, но было видно, что ее обуревало желание высказаться.

— Он, это... Замуж меня зовет... Но...

— Галь, ты что? – удивился я. –Он извращенец что ли? Или компромат на тебя собрал какой? В чем дело? Говори, как есть!

Галька мялась, хмурилась, потом медленно, словно взвешивая каждое слово, сказала:

— Антоха, ты парень без всяких там закидонов. Просто приходи завтра ко мне домой в четыре часа. Ладно?

Я пожал плечами:

— Ладно! Что с собой взять?

Я имел ввиду пиво, вино, закуску. Галька меня поняла правильно, мотнула головой:

— Ничего не бери. Всё есть. Он поляну сам накрывает.

Мы допили кофе. Еще раз закурили. Галька помолчала, потом повторила:

— Мне от тебя моральная поддержка нужна. Как-то я не готова с ним вот так сразу.

— А с кем он еще хочет? –поинтересовался я. Галька нахмурилась и выдала:

— Сын с дочерью, - и предвосхищая мою реакцию добавила. – Не кипишись, они уже достаточно взрослые.

Я вздохнул.

— Давай! Буду ровно в четыре!

Галька жила за городом. После очередного своего развода она продала квартиру и отстроила дом в коттеджном поселке. Добраться до ее дома можно было только на машине. Либо на электричке, протопав до станции порядка трех километров. Я поймал такси. Поговорив с водителем, взял у него номер его сотового – на всякий случай. Вдруг обратно придется добираться самому.

Ровно в четыре я нажал кнопку звонка на воротах. За двухметровым глухим забором из крашеного профлиста почти тут же раздались быстрые шаги. Тихонько лязгнул внутренний засов.

— Заходи! – сказала Галька, запахивая ворот халата. – Быстрей, не май месяц!

Она выскочила в одном халате, а на дворе был ноябрь, однако. Я быстро зашел вслед за ней в дом, разулся. Галька скинула короткие сапожки, обула тапки. Ногой подвинула мне безразмерные китайские резиновые тапки-сланцы. Я послушно переобулся.

— Пошли!

Из прихожей мы прошли в зал. В мою сторону изучающе уставились сразу три пары глаз. На широком диване сидели коренастый начинающий полнеть мужик около 45-и лет, молодая фигуристая брюнетка и отроческого возраста худощавый парнишка.

— Это Антон! – представила меня сзади Галька и исчезла. Мужик поднялся, протянул руку, представился:

— Викентий, можно просто - Вик!

Следом поднялся парнишка, протянул длинную тощую руку и сообщил:

— Дмитрий.

Потом посмотрел на меня и сказал:

— Дима.

Следом за ними с дивана поднялась молодая (фигура – ну чисто гитара!) брюнетка, изящно протянула руку:

— Марина.

Ее жест был изящным, но руку она протянула для рукопожатия, а не для поцелуя. Не избалованная девочка, совсем не избалованная. Руку я, разумеется, поцеловал. Как же иначе? Девушка очаровательно покраснела, одернула подол недлинного – до колен – платья и села обратно. Сзади меня в спину снова слегка подтолкнула вперед Галька:

— Ну что встал, как не родной? Проходи, присаживайся!

Я поспешно опустился в ближайшее кресло. Галька следом вкатила сервировочный столик с бутербродиками на тарелочках и двумя бутылками красного вина. Галька плюхнулась в соседнее кресло, скомандовав:

— Ну, что, мужики тут есть? Наливайте дамам!

Викентий, он же Вик поднялся, обозначив начинающее расти брюшко, подхватил уже открытую бутылку (наверное, Галька на кухне постаралась!), налил в широкие фужеры. Парнишке плеснули сок. Он не возражал. Вик (хотя какой Вик, скорее Кеша – полноватый и какой-то неуверенный в себе. Кеша – одним словом!) поднял бокал и провозгласил:

— Давайте за знакомство! – потом посмотрел на меня и добавил. – И за взаимопонимание. И сразу обозначимся...

Он выразительно посмотрел на меня:

— Давайте сразу будем на «ты»... Без всяких там экивоков.

Мы выпили. Я – до дна, дамы сделали по паре глотков, оставляя рубиновый напиток недопитым. Кеша выцедил вино по моему примеру тоже до дна. Потом все не спеша взяли с тарелки по маленькому бутербродику, съели.

— Галь! – поинтересовался я. – А у тебя баня-то есть?

Галька покачала головой и сообщила:

— Не достроена. Сруб поставили, печь внутрь затащили. Теперь до следующего года. А что?

— Да попарились бы...

— Замерз что ли? – поинтересовался Кеша. Я в ответ пожал плечами. В комнате повисла какая-то недосказанность, напряженность. Я почувствовал, что необходимо сделать как бы «первый шаг». Все собрались с одной, вроде, целью. Но сделать этот первый, может быть, самый решительный шаг, никто не решался. Нужно было что-то придумать. Но что?

— Галь! – поинтересовался я. В конце концов, почему бы и нет? – Поставь музыку какую-нибудь. Потанцуем?

Галька улыбнулась, щелкнула пультом телевизора, выбрала Муз-ТВ. На наше счастье играла какая-то медленная мелодия. Она выключила верхний яркий свет и включила настенный светильник возле дивана.

— Пошли? –я поднялся, скинул тапки-сланцы (ну неудобные они!) и ухватил за руку Марину, поднимая ее с дивана. Она как-то робко нерешительно поднялась, оглянулась на Викентия. Он ободряюще кивнул. Она положила мне руки на плечи. Я обнял ее за талию. Наклонился, поцеловал в шею, вдохнув восхитительно свежий запах волос. Потом слегка укусил за мочку уха. Она не возражала и даже вроде бы даже прижалась ко мне теснее. Я спустил руки ниже – положил ладони на самые пухлые ягодички и чуточку сжал. Марина опять не возразила. Фигура у нее была что надо! Если сказать в двух словах – приятная полнота. Всё на месте: пышная упругая девичья грудь, узкая талия, широкие бедра, круглые ягодицы. Конечно, лет через пять, максимум семь, если девушка не займется собой, эта приятная полнота, увы, превратится в излишний вес. Впрочем, на любителя. Некоторым нравится, когда женщины МНОГО.

Одна мелодия сменилась другой. Чуточку потоптавшись, я сжал попку и не ощутил ткань трусиков под платьем. Едва касаясь подбородком кожи ее нежной шейки, шепотом поинтересовался:

— Ты что, в стрингах?

Марина по-детски прыснула и так же тихо ответила:

— Нет! Не угадал!

— В смысле!

Она еще раз хохотнула и шепнула:

— Смотри!

Я глянул в сторону и удивленно замер. Рядом справа танцевали парнишка-переросток Дмитрий с Галькой. Все бы ничего, но пацанчик уже расстегнул снизу на ней халат и вовсю хозяйничал руками между ног и спереди, и сзади. А Галька тихонько млела, разминая внушительный бугор на штанах паренька. Я бросил взгляд в другую сторону и обомлел. Кеша сидел на диване и, спустив штаны до самых колен, обнажив свои волосатые бедра, мял свой член, жадно наблюдая за «танцем» сына с Галькой. Марина «сняла» с меня реакцию и, увидев, что я отнюдь не возражаю против данного развития событий, ловко расстегнула мне брюки, чуть приспустила их, одной рукой ухватила член, а второй снизу подхватила яички. Тут настала очередь млеть мне. Я замер. Дальше танцевать было неудобно. Брюки упали ниже колен, любое движение и я бы растянулся на полу. Марина угадала мои проблемы, быстро опустилась на колени передо мной и заглотила член почти до самого корня. Потом выпустила, засосала вновь, выпустила... Я ухватил ее обоими руками за затылок, стал нажимать, помогая тем самым насаживаться ртом на член. Она не возражала. Неожиданно рядом возник Кеша. Он уже успел совсем раздеться. Потянул Марину к себе. Она выпустила мой член, развернулась к нему и вобрала ртом его «игрушку». Кеша издал то ли рык, то ли стон, полный сладострастия и стал ее энергично трахать в рот. Кстати, член у него был... так себе... среднестатистический... не больше моего, толстый у основания и с острой сужающейся к концу головкой. Женщинам такие «писюны» не особо нравятся.

Я обернулся. В стороне от меня в классической миссионерской позе, спустив штаны, Димка трахал голую Галину. Голая тощая задница с частотой швейной машинки подпрыгивала, казалось, на полметра, не меньше. Пол был покрыт толстым пушистым ковром, поэтому ни он, ни она неудобств не испытывали. Галька высоко задрала ноги, скрестив их у парнишки за спиной. Димка что-то мычал, как-то даже яростно и остервенело тараня ее. Потом они вдруг одновременно замерли. Парнишка судорожно дернулся еще несколько раз и рухнул на нее. Галька задержала дыхание и разразилась громким протяжным стоном.

— А-а-а-а-а! Ой, мамочка!!!!

Мда, знакомо... Так же она кончала и подо мной. Теперь Галька минут пять будет в отключке.

А Вик продолжал трахать свою дочку в рот. Маринка так и не разделась. Кстати говоря, по-моему эта «процедура» ей доставляла удовольствие. А я вот, похоже, оказался в гордом одиночестве. Викентий драл в рот дочь, закатив глаза от удовольствия. Его сын отвалился от Гальки, словно клещ, насосавшийся крови и лежал на спине, раскинув ноги в стороны, насколько ему это позволяли приспущенные штаны. Галька тоже рядом лежала в той же позе, широко раскинув ноги, выставив на всеобщее обозрение свою «розочку», из которой белой струйкой сочилась юношеская сперма, и тяжело дышала. И тут же стоял я – в водолазке со спущенными штанами и торчащим членом. Я вышагнул из штанов, поднял их, аккуратно сложил на спинку кресла, снял водолазку, футболку. Подумал немного, снял носки. Трахаться в носках – фи, вульгарщина какая!

Тем временем Кеша, несколько раз дернувшись, разрядился в рот Маринке. Видимо, спермы было очень много, девушка не смогла все проглотить. Белая тягучая жидкость потекла из уголка рта по подбородку. Кеша нагнулся и, не брезгуя, поцеловал дочь прямо в губы. Потом, шатаясь, подошел к дивану и буквально рухнул на него. Маринка легко поднялась с колен, посмотрела сначала на брата с Галькой, потом на меня. Хотела подойти ко мне, но потом виновато сообщила:

— Сейчас, отдохну немного...

Она стащила через голову платье, под которым не оказалось ни лифчика, ни трусиков (вот почему я не нащупал их во время танца-то!), села на диван рядом с отцом, откинувшись на мягкие подушки спиной.

Я подошел к столу. Стало как-то скучновато. Налил себе в фужер вина, сел в кресло. Член почти «дымился». Поднялась Галька. Устало бросив на меня взгляд, виновато поинтересовалась:

— Ты как?

Я в ответ хмыкнул. Мой вздыбленный орган сам за себя говорил лучше всяких слов.

— Сейчас, Антон... - она вздохнула, поманила за собой Маринку. Девчонки вышли на кухню. С ковра поднялся Дима. Он плюхнулся на место сестры, прихватив бокал с соком. Сделал глоток:

— Кайф!

— Ага, кайф... - согласился Викентий. Тут в дверь выглянула Галька, махнула рукой Димке:

— Иди, поможешь!

Димка скрылся на кухне.

— Старый я стал! – вдруг сообщил мне Викентий. – Один раз кончаю и всё. Больше сил нет. А тут, если со всеми вместе, знаешь, раза три могу... В моем возрасте это...

Он не договорил. Я кивнул ему, вроде бы соглашаясь, но сам мысленно усмехнулся. Мне пока его проблемы не грозили. Кеша полулежал на диване, чуть ли не демонстративно почесывая заросшие яйца. Поникший член был почти не виден в волосах. Я плеснул себе еще вина, глотнул.

В двери показалась закутанная с ног до головы в халат Галька. За ней встала Маринка в таком же наряде.

— Сюрприз! – громко сообщила Галька. Она вошла в зал, скинула халат, оказавшись в черных узких стрингах и таких же черных чулках. За ней шагнула Маринка. Скинула халат, продемонстрировав ослепительно белое белье. Дима встал сзади девушек. Голышом.

Перед нами встали, создавая приятный глазу контраст, узкобедрая блондинка Галька с небольшой грудью, но торчащими острыми сосками в черном, и пухленькая широкобедрая брюнетка с третьим размером груди в белом наряде – Маринка. Сзади переминался Димка, поглаживая по заднице то одну, то другую. Я зачарованно засмотрелся. Картина была такой возбуждающей, что даже Кеша задышал как паровоз.

— Ну? – хрипло поинтересовался он. – Ты какую хочешь?

— Обоих! – возбужденно ответил я. – Обоих буду!

Кеша хмыкнул, ухватил за руку Гальку, потянул на себя. Она упала ему на колени. Он присосался к ней затяжным французским поцелуем, лапая одной рукой ее небольшую грудь.

Я последовал его примеру, но не так агрессивно. Потянул на себя Маринку, усадил к себе верхом на колени. Член уперся в полоску стрингов. Блин! Я не выдержал, сдвинул эту полоску, загнал член в ее узкую норку, как оказалось, совсем сухую. Она вскрикнула, но насадилась аж до самых яиц. Мы замерли.

Я впился в ее губы, просунул в рот язык. Краем глаза отметил, что Димка стоит рядом, глядит на нас (не на отца с Галькой, а именно на нас!) и ожесточенно надрачивает свой член. Член у него был достаточно длинный, хоть и тонкий и совершенно безволос. Маринка заерзала у меня на коленях, постепенно увеличивая амплитуду движений. Я сильно, но осторожно терзал ее большую грудь, осторожно покручивая темные соски. Периодически смачивал пальцы слюной. Маринка откинулась назад и тихо всхлипывала с каждый движением.

Рядом также на коленях Викентия прыгала Галька. Его член, блестящий от выделений, ходил в ее влагалище как поршень. Он ухватил ее за упругие ягодицы (худенькая Галька в прошлом занималась гимнастикой, от которой у нее осталась круглая упругая попка) и похоже даже присунул пальчик в другую дырочку. К моему сожалению, Галька к анальному сексу относилась отрицательно и на мои предложения всегда отвечала отказом. А тут... Я мог поклясться, что Кеша вовсю шурудил у нее пальцем в заднице и, кажется, воткнул туда и второй палец. Так он ей и в «шоколадный глаз» трахнет... А, может, уже и трахает. Молодец!

Димка сначала подошел к нам, ухватил левой рукой сестренку за грудь, потеснив мою руку, не забывая надрачивать член. Маринка сладко застонала, изогнулась к брату, который сразу же впился своим ртом в ее губы. Димка перестал терзать член, погладил свободной рукой крепкую попку сестры, провел вниз по ложбинке до самого ануса, осторожно просунул палец, ухитрившись при этом погладить мои яйца. Я вздрогнул от неожиданности. Не скрою, хоть я и не сторонник однополой любви, но это поглаживание мне было приятно. Маринке ласки брата тоже понравились, включая палец в анусе. Она задышала чаще и глубже, потом резко выдохнула, замерла, выгнув спину. Димка продолжал крутить пальцем у нее в попке, легонько касаясь моих яиц. Я даже подумал, что его касания, более похожие на поглаживания, были вполне умышленными.

Оргазм не замедлил себя ждать. Вниз живота пошла теплая волна, слегка закружилась голова. Я попытался снять с себя Маринку, выдохнув:

— Кончаю!

Трахались-то мы безо всякой защиты (Галька предупредила заранее, предварительно поинтересовавшись наличием у меня всяких возможных хворей). Девушка разорвала затянувшийся поцелуй с братом и прохрипела:

— В меня! Можно! Да!

Оргазм у меня был просто сумасшедший. Струя спермы протаранила Маринку. Томная слабость охватила тело. Почти одновременно волна оргазма накрыла и мою партнершу. Она вцепилась мне в спину ноготочками, тоненько завыла, замерла.

Димка ухватил ее подмышки, осторожно снял с меня. Я откинулся назад, не в силах хоть немного двинуться. Парнишка положил свою сестренку на ковер и лег сверху. Маринка застонала, почувствовав в себе его член, обхватила брата руками и ногами, прижимаясь максимально теснее. Они словно переплелись между собой. Димка прыгал на ней и в то же время вместе с ней. Она долбилась спиной об пол, тихонько то скуля, то подвывая.

Викентий уже кончил и обессилено наблюдал за своими детьми. Галька уже просто сидела у него на коленях и тяжело дышала. Викентий повернулся ко мне и неожиданно мне подмигнул, кивнув головой в сторону сношающихся Маринки и Димки:

— Во дает молодежь!

— Да...

Я был совершенно опустошен. Сейчас бы прилечь на часок-другой-третий. Похоже, Викентий был в таком же состоянии. Галька отвалилась от него, развернулась и села рядом возле ног на ковер, опираясь спиной на диван.

Наблюдать за Димкой и Маринкой стало неинтересно. Возбуждение пропало. Осталась только приятная усталость и истома. В горле пересохло.

Димка взрыкнул, несколько раз энергично подскочив на сестре. Вскочил и начал лихорадочно сдрачивать сперму на Маринку – на живот, на грудь, на лицо. Струи были достаточно сильные. Спермы вышло много. Девушка стала растирать белесую жидкость по всему телу.

Я кое-как встал, дошел до столика, налил себе вина, жадно выпил. Потом поплелся к двери – там дальше должна была быть ванная. Хотелось немного освежиться, обмыться. В ванной комнате, помимо самой ванны была еще душевая кабина – вот что значит свой дом, когда можно не экономить на площадях! Залез под душ, немного понежился, обмылся. Затем насухо вытерся большим махровым полотенцем, взятым наугад из стопки в шкафчике. Усталость вроде отошла. Вернулся в зал.

Пока я ходил подмываться, обстановка уже успела поменяться. Девчонки, оставшись в одних чулочках, и голые Викентий с Димой расселись вокруг стола и потягивали вино. Кроме, разумеется, юноши. Отец, видимо, достаточно строго относился к употреблению Дмитрием спиртного.

Я плюхнулся рядом.

— Что, казак, - шутя, обратился ко мне Викентий. – Есть еще порох в пороховницах?

— И ягоды в ягодицах! – продолжил я. – Почему «казак»? Мы – суровые челябинские мужики и не знаем слов любви...

Девчонки хохотнули. Викентий тоже улыбнулся. Я взглянул на настенные часы. Мы «развлекались» чуть больше часа.

— Бутерброды принести? – спросила Галька.

— Неси! – отозвался Викентий. – Что-нибудь сожрать надо!

Девчонки скрылись на кухне.

— Ну что, - поинтересовался Викентий, поглаживая пузико. – Есть еще желание продолжить? Или так посидим, чайку попьем, да разбежимся? – явно намекая на нежелательность моего дальнейшего присутствия.

Я пожал плечами. Может быть, я бы и слинял, но памятуя просьбу давешнюю Гальки о необходимости оказания ей моральной поддержки, решил остаться и сказал:

— Да перекурим минут двадцать или полчасика, а потом и повторим.

— Чуток передохнем, пап, - поддержал меня Димка.

Викентий молча встал, накинул халат, спросил меня:

— Куришь? Пошли!

Я одел штаны, накинул на себя рубашку. Мы вышли на террасу. Закурили. Через минуту он посмотрел на меня и спросил:

— Ну как?

Я снова пожал плечами:

— Нормально.

Викентий хмыкнул, помолчал:

— Тут такое дело... Как-то даже неудобно...

— Да ладно тебе! – ответил я. – Ну потрахались вместе. Что такого-то?

Потом, осененный вдруг мелькнувшей мыслью:

— Ты что, боишься, что я языком болтать буду?

— Да в принципе.... – Викентий замолчал, жадно затянулся. – В общем-то да... Да и приревновал я тебя немного...

— Нормально! – я слегка хлопнул его по плечу. – Проще надо к этому относиться.

— Проще... - Викентий снова замолчал. – Понимаешь, тут не всё так просто...

Он мялся, не решаясь высказаться.

— В общем, увидишь! – он тщательно затушил сигарету в пепельнице и вышел. Я повторил его действия – окурок в пепельницу и за ним.

Минут через пять в зал вошли девчонки с тарелками в руках. На этот раз они нацепили фартучки прямо на голое тело. Галинка подмигнула мне, расставляя тарелки на столе. Маринка вышла и вскоре вернулась еще с двумя бутылками красного вина.

— Открывайте, мальчики!

Мальчики, точнее я, медлить не стал. Штопор тоже вот лежал рядом. Сначала одна пробка выскочила, потом другая. Девчонки тем временем уселись на стулья. Маринка расставила ноги и (вот ведь падла!) легонько поглаживала пальчиками себе «розочку», хитро улыбаясь то мне в мою сторону, то своему папаше. Член сразу же стал восставать как птица Феникс. Я глянул на Галину. Она усмехнулась мне в ответ и тоже раздвинула ноги, демонстрируя свою розовую «дырочку» в обрамлении светлого пушка. Я вздохнул. Вообще-то я хотел бы еще раз трахнуть Маринку – уж очень у нее влагалище было тесным. Член прямо обволакивался. Галинкина дырочка была пошире. Член там ходил посвободней.

А с другой стороны.... С Галькой мы все-таки дружили. Вдруг приревнует, обидится? Хотя странно было бы после того, как она у меня на глазах с Димкой трахнулась да с Кешей «в наездницу сыграла». Но ведь бабы – они народ насквозь загадочный.

Глава 2

Кеша поднял фужер:

— За здоровье!

Мы чокнулись. Девушки пригубили, я отпил больше половины, а вот Викентий осушил свой полностью.

— А то есть такой анекдот, - сообщил он. – Два кума сидят, пьют. Один поднимает тост «За здоровье!» и поясняет «Вчера вот удача приключилась, а здоровья не хватило!».

Маринка прыснула. Гадина улыбнулась. Я тоже улыбнулся. Анекдот был старый. А вот Димка никак не отреагировал. Он таращился на розовую дырочку Галины, слегка надрачивая член. По-моему он вообще ничего не слышал. Силы у парнишки похоже восстановились в полном объеме – его юношеский еще совсем безволосый член стоял и разве что не дымился.

Викентий перехватил мой взгляд и довольно улыбнулся, вот, мол, какая смена растет! Димка глянул на отца, потом на меня. Понял, что мы наблюдаем за ним и покраснел.

— Ну, хватит уже ребенка смущать! – подлила масла в огонь озорная Галька. Она встала, пересела к юноше на колени, обняла его и поцеловала затяжным поцелуем. Его член уперся ей в низ живота. Она подсела поближе, не насаживаясь на член. Чуть поёрзала, нагоняя возбуждение. Димка ухватил Гальку за ягодицы. Попытался приподнять – член требовал немедленно войти «туда». Галька не дала – она играла: ёрзала на коленях промежностью. Членик парнишки залупился, показав розовую головку. Галька прижалась к Димке, так что член зажало между животами. Димка прохрипел:

— Ну, давайже!

Он притянул Гальку за ягодицы, приподнял, в очередной раз пытаясь насадить ее на свой стержень. Галька не давалась.... Играла. Вот зараза!

Ну, чтож, она свой выбор сделала. Я мог приударить за Маринкой, не опасаясь ревности своей подружки. Я положил руку девушке на бедро, слегка погладил, тронул губки влагалища. Маринка улыбнулась, закрыла глаза. Я пустил в ход другую руку: стал поглаживать груди – сначала одну, потом другую, тихонько трогая темные соски. Маринка сомлела. Ей мои ласки нравились.

Краем глаза я заметил, что Кеша таращится то на меня, то на своего сына, целующегося с Галькой, и мнёт вялый член, поглаживает себе яйца. Член у него подниматься никак не хотел. Что поделаешь, все-таки полтинник за плечами да и, видимо, образ жизни отнюдь не отличался особой активностью.

Димка тем временем все-таки насадил на свой членик Гальку, которая не отрываясь от его губ, стала подпрыгивать у него на коленях. Оба даже закрыли глаза от удовольствия.

Маринка встала, потянула меня за руку к себе. Опустилась спиной на ковер, приглашая меня к миссионерской позе. Я сразу же опустился на нее. Член мгновенно нашел свою дырочку. Девушка скрестила ноги у меня за спиной. Я сделал несколько качков. Тесное, неразработанное влагалище охватило член. По телу прошла судорога истомы. Здорово!

Краем глаза отметил, что Кеша вскочил, налил себе еще вина и одним глотком опустошил фужер, не переставая яростно дрочить свой вялый орган. Он было приподнялся, чуть набух.... Но потом опять опал. Лицо у Кеши покраснело от напряжения. Давление что ли шкалит? Он сделал шаг к нам с Маринкой, но потом подшагнул к сыну и Галине. Ухватил ее одной рукой за голову, отрывая ее от целования с сыном, сунул свой вялый член ей в лицо, яростно прохрипел:

— Соси!

Галька взяла член в рот, всосала в себя, ухватила за яйца, не прекращая ёрзать на Димке. Кеша откинул голову назад, взрыкнул да так громко, что даже Маринка под мной прекратила мне подмахивать и повернула голову в их сторону. Я тоже прекратил свои «качки», наблюдая за троицей. Маринкино влагалище пульсировало, то сжимая, то разжимая мой член. Мне даже показалось, что я могу так и кончить – безо всяких фрикций, с помощью только этих.... пульсаций.

А картина рядом продолжала удивлять. Галинка ожесточенно терзала яйца Викентию, исступленно отсасывая член. Потом вдруг (я аж замер!) к члену отца подвинулся Димка, оттеснил Гальку и... вобрал в свой рот уже вставший, лоснящийся от слюны член Викентия. Потом быстро задвигал ртом по нему. Викентий не отстранился, не удивился. Наоборот, ухватил сына за затылок, помогая ему насаживаться ртом на член.

«Ё-моё!!! – подумал я в полнейшем изумлении. – Вот о чем Кеша хотел сказать в курилке! У них «междусобойчик» в семье в полном объеме.... Вон, про что умалчивала история!»

Тем временем Галька подошла к финишу первой, несколько раз подскочила особенно резко, неестественно выпрямилась и обмякла, закусив нижнюю губу. Димка оторвался от отца, подхватил ее за спину, аккуратно снял с себя. Кеша в стороне не остался, помог сыну опустить практически бесчувственное тело Галины. Отец и сын встали напротив друг друга. Ситуация у них стала совсем интересной. Оба стояли друг напротив друга неудовлетворенные. У обоих «дымились стояки». Галька бесчувственной куклой лежала на полу. Заниматься с ней сексом в таком состоянии... Ну я не знаю, мне лично это было бы не «айс». А Маринка было подо мной и уступать её в данной ситуации у меня не было ни малейшего желания. Тем более, что Маринка уже закатывала глаза, дышала, словно астматик во время приступа. У меня же пока предчувствие оргазма не наступало.

То ли Димка с Кешей почувствовали мой настрой, то ли сами решили мне не портить кайф, но... Димка опустился перед отцом на колени и осторожно взял в рот головку его члена. Кеша вздохнул.

— Да!

Димка участил движения. Отец привычно ухватил его за затылок.

— Да! Давай, сынок! Давай!

Я отвернулся. Все-таки однополый секс со стороны мужчин меня не привлекал. Моя Маринка дышала всё чаще и чаще. Еще минуту и она прижалась ко мне изо всех сил, замерла и обмякла. У меня же оргазмом даже и не пахло.

— Пап! Потом ты мне... - услышал я хриплый голос Димки. Глянул в их сторону. Димка оторвался от отцовского члена и вопросительно смотрел на Кешу снизу вверх.

— Да! – ответил Кеша. – Давай же!

Мне стало интересно – как это так, между отцом и сыном, а потом между сыном и отцом? Может, у них и дальше... того...?

В это время Галька стала подавать признаки жизни. Она подняла голову, узрела процесс между Кешей и Димкой, но никаких эмоций на эту тему не выдала. Возможно, она была уже в курсе их взаимоотношений, мелькнула у меня такая мыслишка. Викентий заметил, что Галина уже ожила. Он сразу же оторвался от Димки, навалился на девушку, воткнул ей так, что Галька вскрикнула. Несколько качков и он зарычал, стараясь воткнуть глубже и глубже. Потом обмяк и скатился. Из галькиной щелки потекла белесая мутная тягучая жидкость.

— Пап! – напомнил о себе Димка. Я замер. Ну ни фига себе. Это он, что, намекает, типа, о минете что ли да еще со стороны отца? Галька его уже не устраивает что ли?

Я оказался прав. Отец тяжело поднялся, встал на колени перед Димкой, который выпрямился во весь рост, и. .. взял членик юноши в рот! Ё-моё! Отец делал минет сыну!

— Не обращай внимания, - подала голос Маринка. – Или тебе нравится? Мы вот от этого балдеем...

От этих слов меня охватило непонятное доселе возбуждение. Член затвердел. Я несколько раз двинулся у девушки во влагалище и кончил. Оргазм был настолько сильный, что у меня закружилась голова, в глазах буквально помутнело. Сперма выплескивалась такими сильными толчками, что, казалось, пробьет Маринку насквозь. Потом я, ослабев, рухнул на девушку не в силах даже опереться на руки. Краем глаза я успел увидеть, как Димка таранит своим членом рот Викентия, как поднявшаяся Галька полизывает юноше яички. Потом у меня кончились силы наблюдать за этим и я просто закрыл глаза. Услышал, как громко застонал в оргазме Димка, как воскликнула после этого Галька «Дай мне!». Потом настала тишина, которую нарушало только тяжелое дыхание и отца с сыном, и галькино.

— Слезь с меня, - попросило хрипло Маринка. Я скатился на пол, не в силах приподняться, встать. Открыл глаза.

Рядом, почти вплотную ко мне лежала довольно улыбающаяся Галька с потеками спермы на лице. Викентий лежал на животе с открытыми глазами и пристально смотрел на меня. Димка был на спине и похоже уснул...

Я приподнялся, встал сначала на четвереньки, потом на колени. Кое-как, пошатываясь, поднялся, огляделся. Картина была насквозь живописной: Димка на спине в форме звездочки с вялым лысым члеником, Галька с довольной мордашкой, лежа на боку в черных чулках и вся в сперме – и в сыновней, и в отцовской; Маринка, лежащая на спине, с разведенными ногами, согнутыми в коленях, из влагалища, обрамленного густыми черными волосами, вытекала струйкой моя сперма; Викентий, тоже лежа на спине, только согнув колени, как и Маринка. Маринка провела ладошкой по губкам влагалища, посмотрела на руку, довольно слизнула.

— А у тебя сперма горьковатая, - сообщила она. – Вкусная. А уж наспускал в меня с литр, наверное.

— Думаешь, они меньше? – отозвалась Галька.

— Пойду покурю! - сообщил я. Хотел что-нибудь накинуть на себя, но ничего не обнаружив, только махнул рукой.

— Иди так! – сказала Галька. – На терраске тепло. Только свет не зажигай, чтоб соседям не видно было.

— Погоди, я с тобой! –кряхтя, поднялся Викентий.

Глава 3

— Осуждаешь? – хмуро поинтересовался Кеша. Он курил уже третью сигарету. Я затушил вторую. По телу разлилась приятная истома. Что-то обсуждать, а тем более спорить, не было никакого желания.

— С какого хрена? – усмехнулся я. – Это ваше личное дело, ваша жизнь. Или ты считаешь, что должен влезать в нее?

Викентий затянулся еще раз, почесал волосатый животик (эдакий телепузик! – подумал я).

— Понимаешь, - начал он...

Женился Викентий еще в пору своей курсантской юности на студентке Киевского мединститута пухленькой еврейке Циле. После свадьбы выяснилось, что коренная киевлянка скромница-девственница Цилечка отнюдь не страдает отсутствием темперамента, весьма изобретательна в постели, в том числе не чурается всякого рода экспериментов. Классический, оральный, анальный секс в семье был в порядке вещей. Эксперименты в области садо-мазо Кеше не понравились. К разным игрушкам он отнесся равнодушно. А вот Циличке двойное проникновение – член во влагалище, страпон в анус или наоборот – весьма и весьма понравились. Года через три, когда в семье появилась дочка Мариночка, Циля в приступе откровения призналась, что еще со школьной скамьи«баловалась» и мальчиками, и с девочками, используя ротик с язычком и попку. Отсюда у нее и возникла любовь к анальному сексу.

Несколько раз Кеша и Циля встречались с такими же темпераментными молодыми парами, в основном в бане да на курортах. А пару раз даже поучаствовали в самых натуральных оргиях. Причем инициатива вроде бы исходила от супруги, но вопрос был поставлен так, что Викентий был уверен, что настоящий организатор проведения или участия в этих экспериментах только исключительно он! А Циля так... Еле, в общем, уговорили.

После пары лет совместной жизни (Викентий учился уже на четвертом курсе Киевского военного инженерного училища связи, а Циля на третьем Киевского медуниверситета) супруга объявила, что они приглашены к ее друзьям-сокурсникам на празднование Нового 1980-го года. Кеша пожал плечами, поинтересовался, кто, мол, такие? Циля сообщила, что на празднике будут 2 студенческих семейных пары – с кем она вместе учится. А праздновать планируется дома у хозяев в трехкомнатной квартире-сталинке недалеко от центра – знаменитого Крещатика. Так что можно будет потом и заночевать.

В гости они пришли за три часа до полуночи. Дверь открыл хозяин - высокий худощавый молодой парень их возраста (под года 23, не больше), с бородкой-испаньолкой, одетый в джинсу – одинаковые модные джинсовые брюки и рубашку.

— Борис! – представился он для Викентия. – А это моя жена Лиза. Проходите, разувайтесь.

За его спиной показалась невысокая такая же худенькая брюнеточка в облегающем платье-резинке.

— Викентий, - представился Кеша, крепко пожав руку мужу и легонько его жене.

В полумраке прихожей замаячили еще две фигуры: высокая крупная блондинка в длинном свободном платье и коренастый крупный парень-волосатик, тоже в модной джинсе.

— Виктория, Семен, - представились они. Викентий мысленно нахмурился. В отличие от этих парней-студентов он был одет достаточно скромно: простые черные брюки от костюма да белая рубашка.

Циля скинула пальто, обнялась с подружками и упорхнула вместе с ними на кухню. Парни прошли в зал, сели на диван за почти накрытый стол. Борис с Семеном переглянулись:

— Давай? Курсант, ты как, будешь?

— Давай!

Семен с хрустом открыл бутылку «Столичной» (Кеша мысленно вздохнул), плеснул по хрустальным рюмочкам.

— Ну, вздрогнули!

— За знакомство!

Водка оказалась приятно ледяной, прямо даже тягучей. Парни ткнули вилками в тарелочку с маринованными огурчиками. Закусили.

— Давно с Цилькой знаком? – поинтересовался Семен, откидываясь на спинку дивана.

— Женаты два года, - сообщил Кеша. – А что, Виктория не рассказывала?

— Да я не спрашивал, - ответил Семен. – Хорошая девочка.

Слово «девочка» в его устах прозвучало как-то многозначительно, но Кеша не обратил на это внимания. Разговор строился как-то обо всем и ни о чем. Сначала о музыке. Вспомнили «Машину времени», потом речь зашла об учебе. Кеша заскучал.

Праздник начался обычно. Девчонки притащили с кухни салаты – традиционные оливье и селедку под шубой, несколько тарелок с нарезкой сыра, колбасы, сала. Расселись за столом по парам. Лиза включила телевизор. Цветной. Кеша еще раз мысленно вздохнул – у них с Цилей стоял старый черно-белый телевизор из проката.

— Мальчики! – скомандовала Лиза на правах хозяйки и подмигнула Викентию, давая тем самым лично ему команду. – Наливаем! А то мы уже заскучали!

По традиции сначала проводили Старый год: парни водкой, женщины – красным сухим «Шардоне».

Стало жарко. Семен и Борис сняли плотные джинсовые рубашки, оставшись в белых однотипных футболках. Кеша свою снимать не стал – на нем была обычная белая майка без выкрутасов, полученная им на складе в качестве вещевого довольствия. Девчонки раскраснелись.

После боя курантов встретили новый год.

— С Новым годом! Ура! – парни и девушки дружно вышли из-за стола, выпили традиционные шампанское, поцеловались со своими партнерами, потом с чужими. Кеша, стараясь не показать удивления, постарался, в свою очередь, чмокнуть в щечку Вику, но не удалось. Блондинка подставила губы, буквально впиваясь ему в рот затяжным поцелуем, стараясь пропихнуть свой язык ему в рот. От неожиданности он оторвался. Украдкой огляделся. Его Циля только что расцеловалась с Борисом, Лиза оторвалась от Семена. Циля поймала вопросительный взгляд Викентия, озорно подмигнула, мол, продолжай, муженек, ничего страшного!

Потом она переместилась к Семену, а Лиза подшагнула к Викентию. Поцелуй с ней получился такой же, как и с Викой – длинный, долгий, с языком. Чуть повернувшись, краем глаза он отметил, что Семен также страстно впился в губы Цили. Лиза ухватила его за ягодицы, сжала, прижала к себе. Кеша почувствовал, как напрягается член, упираясь девушке в живот. Лиза оторвалась от него, хохотнула.

— Что возбудился, военный? – пошутила она. Кеша смутился, поспешно присел за стол, пряча вздыбленный бугор на штанах. Однако, присаживаясь, он все-таки отметил, что И Циля, и Лиза, а также и Семен, глядя на него, всего лишь посмеиваются, а у Семена торчит бугор не меньше.

Семен тронул за плечо Вику и Бориса, целовавшихся в обнимку и взасос, и, смеясь, заявил:

— Ну, хватит, хватит! Увлеклись....

Борис оторвался от Вики, которая явно не хотела покидать его объятия (парень уже успел «пройтись шаловливыми ручками по ее голой спине (вырез на платье сзади был довольно смелым – почти до поясницы; при этом никакого признака бюстгальтера не наблюдалось) до самых ягодиц. Семен, глядя на ее недовольное лицо, еще раз хохотнул. Вика нахмурилась, но потом рассмеялась сама:

— Да ну тебя!

— Мальчики! – предложила Лиза. – Давайте стол отодвинем, будем танцевать!

Парни дружно взялись за стол, передвинули его в сторону, оставляя в зале место для танцев. В зале погасили верхний свет, включили настенный светильник в углу.

По телевизору уже шел «Голубой огонек». После очередного тоста, когда парни хлопнули по рюмке водки, а девушки по бокалу вина, Лиза объявила:

— Медленный танец!

И первой пригласила Викентия. Он охотно согласился, тем более, что Циля уже любезничала с Семеном. Сначала он танцевал с ней «по-пионерски» - на вытянутых руках и держа за талию. Потом прижал к себе, погладил по спине и осторожно опустил руки на попку. Лиза прижалась к нему. Причиной его действий послужило то, что Семен тоже не терялся и, уже совершенно не стесняясь, наглаживал задницу его жены и при этом еще и целовал то в шею, то за ушком. Циля млела у него в руках.

— Ревнуешь? – поинтересовалась Лиза. Похоже, она поймала взгляд Викентия и почувствовала его состояние.

— Что за глупости? – пробурчал Кеша. Он наклонился, ухватил губами мочку уха девушки. Но, к сожалению, танец закончился. В телевизоре певец сменился на другую – Аллу Пугачеву, которая запела свое «Арлекино». Они встали кружком, задрыгались, изображая быстрый танец. Потом снова был медленный. И снова Цилю у него перехватил на этот раз Борис. Кеша пригласил Вику. Она сразу прижалась к нему, положила руки на плечи. Он обнял ее за голую спину.

— А вы всегда такой стеснительный? – промурлыкала Вика.

— Нет, только по пятницам! – пошутил Кеша.

— Да вы что? – Вика слегка отстранилась, а потом неожиданно поцеловала его в губы.

— Ммммм, вкусно! – сообщила она спустя минуту, оторвавшись от его губ.

Когда танец закончился, Викентий достал пачку «Космоса» (а ручонки-то тряслись, слегка, но тряслись!), поинтересовался вслух:

— А где покурить можно?

— На балконе! – отозвалась Лиза. – В соседней комнате.

Сердце бухало, как молот. Сначала одна дама позволяет себе... Потом вторая чуть ли не на шею вешается. А жена как-будто бы и не замечает. Более того, сама... Кеша поначалу был готов психануть и уйти. Но понимал, что эта компания – близкие друзья жены, взаимоотношения с ними она не прекратит в любом случае. И скорее его действия повлекут скандал и, возможно, развод. А разводиться он не хотел. С этими мыслями он вышел на балкон. Не балкон, лоджию. Причем, лоджию застекленную. Открыл окно, впуская морозный воздух. Глубоко вздохнул, достал сигарету, затянулся. Сделав пару затяжек, Кеша поймал себя на мысли, что, в принципе, он не ощущает особых позывов закатить скандал, набить морду Борису или Семену. Не было признаков ревности! А вот возбуждение, причем достаточно сильно, как говорится, имело место быть. Член торчал как мачта до сих пор. Желание трахнуть и Лизу, и Вику просто переполняло. И налицо все признаки взаимности...

Он еще раз затянулся. Сигарета дотлела до фильтра. Загасил окурок в пепельнице. Открыл дверь в комнату и столкнулся с Лизой.

— А я думала тебе компанию составить, - улыбнулась она.

— Ты куришь? – удивился он. Когда они целовались, от Лизы шел запах цветов, мяты, но никак не сигарет.

— Борис иногда балуется, - ответила она. – Устала. Шумно там. Давай присядем что ли?

Викентий пожал плечами. Они уселись на кровать – большую двуспальную кровать. Викентий такие видел только в кино, но никак не в советских мебельных магазинах. Лиза упала на спину:

— Уфф, здорово!

Кеша оперся на руку, повернулся к ней, чтобы удобнее было разговаривать.

— Тебе понравилось?

— Что? – он пожал плечами снова. – Новый год? Нормально...

Если бы не эти обнимашки-танцы-поцелуйчики, можно было бы обозвать встречу праздника заурядной пьянкой. Но он деликатно об этом промолчал.

Однако Лиза неожиданно привстала, потянула его на кровать. А когда он упал на спину, стала быстро, резко расстегивать ему брюки:

— Ну, давай же! Дай мне его! Скорее!

И хотя он предполагал нечто такое, все равно для него это стало неожиданностью. Но приятной неожиданностью. Он помог спустить брюки. Лиза насадилась ртом на его член, заглотила аж до самого корня. Кеша застонал. Потом привстал и спросил:

— А эти?

— Не бойся, они не зайдут, я дверь закрыла. Они сейчас пьют! – на одном дыхании ответила Лиза, недовольно выпуская член изо рта. Да, в исполнении минета она была мастерицей. То насаживалась на него ртом, то выпускала, то ласкала головку языком, переходила на яички, не забывая подрачивать рукой. Кеша взвыл – Лиза увлеклась и слишком сильно всосала в рот одно яичко.

— Извини! – буркнула она, продолжая ласкать. Наконец Викентий не выдержал. Вскочил, снимая с члена недовольную девушку. Буквально сорвал с нее платье, белье (а лифчик-то оказался с подкладками! Сиськи совсем детские! – мелькнула мысль), спустил с себя штаны. Резко развернул Лизу спиной к себе, наклонил и воткнул член сзади. Лиза охнула, присела:

— Больно!

Влагалище у нее было узким и коротким, член войдя чуть-чуть сразу же уперся в матку. Викентий, не обращая внимания на стоны, таранил девушку резко и быстро. Лиза, тихонько поскуливая, уже через минуту, сгибая ноги в коленях, стала опускаться всё ниже и ниже. Вместе с ней опускался и Кеша. Наконец она опустилась настолько, что его член выскочил из влагалища. Девушка легла на живот совсем и замерла. Викентий опомнился, испугался. Возбуждение схлынуло. Член обмяк. Фактически он только что зверски изнасиловал девушку? Он опустился к ней, стал поглаживать по спине, приговаривая:

— Ну, что ты?... Ну, прости... Я не хотел делать тебе больно...

Лиза вздохнула, перевернулась на спину, показав свою, к великому удивлению и еще большему облегчению Викентия, довольную блаженствующую мордашку. Облегчение было таким, что Кеша обессилено рухнул на кровать рядом.

— Ипать тебя коромыслом...

Лиза засмеялась. Потом резко вскочила, поцеловала в губы, проникая своим язычком ему в рот. Отскочила и голышом подбежала к двери.

— Я сейчас! В душ и обратно!

И скрылась за дверью. Викентий поспешно вскочил, натянул штаны. Как вот так она голышом, да при всех – в коридор? Жена увидит, скандал точно будет! Он осторожно выглянул из комнаты. В зале за закрытой дверью под приглушенную музыку телевизора слышалась какая-то возня, всхлипывание, стоны. На кухне в щели под дверью горел свет. Викентий, осторожно ступая, подошел, постучал. Дождался женского «да!» и вошел. За столом в полурасстегнутом халате сидел Вика и потягивала из керамического бокала то ли чай, то ли кофе.

— Привет-буфет! – улыбнулась она, салютуя кружкой. Халат на груди распахнулся, обнажив упругие торчащие белые груди. Краешком даже показался бледно-розовый сосок.

— Чаю будешь?

Викентий сглотнул ком. Ситуация разворачивалась все интереснее и интереснее.

— Буду!

— Ну, наливай тогда! – Вика кивнула в сторону большого заварного чайника.

Викентий налил себе одной заварки. Он вообще любил пить чай покрепче, чуть ли не чифир.

— Ну, ни фига себе! – восхитилась Вика, наблюдая, как он выпил сразу полкружки да без сахара. Чай оказался терпким, крепким со сладковатым привкусом непонятных трав.

— Понравилась Лизка? – поинтересовалась Вика, отхлебывая из кружки. Кеша вздохнул, внезапно подумал про свою жену – всхлипы, стоны в зале. Если Лиза пошла в душ, а Вика одна сидела на кухне, то Циля с Борисом и Семеном в зале... Получается, что они там... Викентий мотнул головой.

Видимо Вика почувствовала его состояние, встала, цепко ухватила за руку:

— Пошли, курсант!

Она потянула его в сторону комнаты, откуда он только что вышел. Впихнула в дверной проем. На кровати сидела голенькая Лиза.

— Ой! А куда ты делся? – совершенно по-детски поинтересовалась она. – Я пришла, а тебя нет.

— А мы чаю с настойкой попили! – сообщила Вика.

Она толкнула Кешу на кровать к Лизе, легла рядом, осторожно нежно погладила его лицо.

— Ты милый...

Потом также осторожно прикоснулась губами к его губам, но не поцеловала, а провела губами по губам, едва касаясь. Перешла к щеке, другой, глазам (Викентий прищурился). Оказалось, это так приятно. Потом язычком в левое ухо. По телу пробежали приятные мурашки. Член встал как мачта.

Тут же Викентий почувствовал, что кто-то очень знакомо насадился на него.... Конечно же ротиком! Лиза!

Он обхватил Вику, стащил с нее халат, нетерпеливо схватил одной рукой за грудь, второй попытался дотянуться до ее промежности. Она послушно раздвинула ноги, не переставая вылизывать его ухо. Потом – глубокий поцелуй. А на члене – рот Лизы... Викентий не вытерпел. Вскочил, преодолевая сопротивление обоих девушек, подмял под себя Викторию, с маху вошел в нее. Сзади Лиза осторожно взяла его за яички. Несколько качков... и он бурно кончил – в нее, без всякой резины. И замер, не вытаскивая обмякающий член. Виктория тоже замерла.

Через минуту, может, две, он осторожно сполз набок, лег рядом на спину. Виктория не шевелилась. Напротив них в кресле, задрав ноги на сиденье, расположилась Лиза. Она пристально смотрела на них и яростно натирала себе промежность. Финал уже был, судя по ее хриплому громкому дыханию, совсем близок. Наконец она протяжно застонала, выгнулась назад, замерла.

Может быть, еще минут пять назад это зрелище для Кеши было бы интересным, но сейчас он равнодушно посмотрел в ее сторону – возбуждение стремительно угасало – и закрыл глаза.

— Я в душ! – сообщила Вика, вставая. Она бросила непонятный взгляд на Викентия, погладила на ходу по плечу тяжело дышавшую Лизу и скрылась за дверью. Чуть погодя за ней, пошатываясь, вышла и Лиза. Викентий этого не заметил. Он задремал.

Его разбудило прикасание теплого мягкого тела. Чья-то нежная рука ухватила его за член, погладила яички.

— Не соскучился, любовь моя? – прошептал кто-то рядом. Он открыл глаза. Рядом лежала его Циля. В полумраке комнаты (в углу в розетке торчала тусклая лампочка ночника) он все-таки разглядел довольное умиротворенное выражение на ее физиономии.

— Как тебе Лизка? – промурлыкала Циля, поглаживая его вялый член. – А Виктуська? Обоих трахнул?

— Ты тоже, смотрю, не терялась, - ответил Кеша. – С обоими, наверное? По очереди?

— Ты что? – деланно возмутилась Циля. – Почему по очереди? Одновременно! По всякому...

От этих слов член встал снова. Кеша резко поднялся, опрокинул жену на спину, лег сверху, вогнал член.

— Одновременно? – захрипел он. – И в рот, и в письку? Или в попку тоже?

Он яростно качал ее, лежа на ней, сжав ее пышные груди.

— И в попку, и в письку, - хрипло, задыхаясь, сообщила она. – И оба члена в рот...

От этих слов возбуждение поднялось резкой волной. И он снова кончил – резко, до самых яиц втыкая член...

Проснулся он около полудня. Один. Конечно, они планировали заночевать в гостях. Но так... жены рядом не было. Викентий встал, оделся, вышел в коридор, прошел в туалет, потом в ванную.

После всех необходимых утренних процедур он зашел на кухню – туда, где за закрытой дверью кто-то разговаривал. На кухне за столом в разноцветный махровых халатах сидели Вика с Цилей, Лиза крутилась у плиты – варила кофе. Запах стоял – просто сумасшедший. Никого из парней не было. Викентий мотнул головой – ночные события до того были нереалистичны, что походили на сон.

Девушки повернулись в его сторону, замолчали. В воздухе пахнуло напряженностью. Жена выжидающе замерла. Викентий улыбнулся.

— Ты уже оделся? – нервно пошутила Циля. – Уходишь? Без кофе?

Он нахмурился – шутка ему не понравилась, но подошел к жене, нагнулся, легонько чмокнул в щечку:

— Доброе утро, Цилечка!

Потом повернулся к Лизе:

— А на мою долю кофе найдется?

Лиза улыбнулась:

— Найдется! Иди в зал к ребятам. Я сейчас туда вам принесу.

Викентий кивнул и замер. Вика провокационно раздвинула ноги, полы халата распахнулись, демонстрируя отсутствие белья. Однако лицо сохраняло серьезное, прямо-таки бесстрастное выражение. Кеша чуть не поперхнулся.

— Ладно, я пойду! – пробормотал он.

— Да-да, Кеш, иди!

Диван в зале еще даже не убрали, он так и стоял – разложенным. Парни – Борис в распахнутом халате на голое тело, Семен в одних штанах от спортивного костюма с «пузырями» на коленях – сидели, облокотившись на подушки, потягивая красное вино из пузатых фужеров.

— Доброе утро! – поздоровался Викентий на входе.

— Да уж скорее, добрый день, - отозвался Борис. – А ты что одетый-то? Уходить собрались? Вроде вчера обговаривали, что до вечера посидим...

Он отставил фужер на прикроватную тумбочку, потянулся, закидывая ногу на ногу.

Викентий пожал плечами, уставившись на его вывалившийся бледный голый член – длинный, сантиметров под двадцать, но тонкий, не толще сосиски.

— Да я не захватил ничего, ни спортивки, ни халата. Циля не говорила...

— Там в комнате в шкафу висит еще халат, - пожал плечами Борис. – Хочешь, сходи, переоденься. Посидим еще, винца домашнего попьем, которое Сэм, - он кивнул в сторону Семена, - от предков из Молдавии привез. Наливай себе сам!

Он кивнул в сторону большой стеклянной, литров на пять бутыли.

— Как тебе Лизка? Понравилась? – лениво поинтересовался Семен. Викентий усмехнулся. Тема разговора ему не нравилась. Хотя после вчерашних «приключений»... Он налил себе вина, которое оказалось неожиданно терпким, приятным и вкусным.

— Ну? – продолжил допытываться Семен. – Что молчишь-то?

Все они были примерно одного возраста, что парни, что девчонки – 22-23 года каждому. Тем не менее, эти студиозусы вели себя так свысока, как будто были старше курсанта лет на 10. Хотя Кеша не без тайной гордости отметил, что уж что, что, а мускулатура у него была побольше, чем у этих... «конкурентов».

— Не понравилось что ли? – Семен вздохнул и повернулся к другу. – Борь, ему Лизкин минет не понравился!

— Кстати, как ты ухитрился ее трахнуть? – поинтересовался в свою очередь Борис. – Она ж минетчица. Она от этого тащится. А насчет траха - ей членом по клитору проведешь, она сразу отключается!

Парни засмеялись.

— Мы как-то ее связали, - продолжил Борис. – С ее согласия, разумеется. Привязали к кровати «звездочкой» и трахнули по очереди. Так она сразу в обморок. Думали, скорую придется вызывать. Очухалась, рассказывает «Ой, мальчики, так здорово, так здорово было! Я чуть не умерла!». Да мы сами чуть со страху не обосрались.

Парни опять заржали. Слабенькое вино неожиданно быстро ударило в голову. Хмель оказался легким, приятным. В комнате, несмотря на открытую форточку, было достаточно тепло, даже жарко.

— То-то я ей сзади вставил, она сразу на пузо легла! – поддержал беседу Кеша. – И сразу же в отключку.

Парни снова засмеялись.

— А Виктусю надо кочегарить, - заметил Семен. – Долго кочегарить. Зато потом она как бешеная кончает! Вчера после тебя нам вдвоем пришлось отдуваться. Она к нам ворвалась, а мы уже и спать собрались. А тут...

— Короче, с тебя причитается! – засмеялся Борис.

— Да ты разденься! Жарко же! – предложил он. – Хоть рубаху сними. Что стесняешься.

Викентий снял рубашку, майку, оставшись в одних брюках. «Хорошо, хоть кальсоны не одел! – подумал он. – А то совсем спарился бы!» На улице было морозно, градусов 15 ниже нуля.

— А как вам моя Циля? – наконец решился задать он вопрос.

— Цилечка-целочка! – ответил Семен. Похоже, в компании с Борисом и девчонками он считался лидером.

— Она всегда в попку любила. Целочку до брака берегла. Так ведь?

Кеша кивнул. В первую брачную ночь вся простыня оказалась в крови.

— Вот! – продолжил Семен. - У нее и в институте прозвище было – «Целочка». Зато в задницу.... Мммм.... Она от этого кайфует. А вчера мы ее в «два смычка» оприходовали. Ты ее пробовал так?

Викентий напрягся. Внезапный приступ ревности затуманил мозги. Как так?! Его Цилю.... – в «два смычка»???!!! Но приступ прошел также быстро, как и возник. Он глубоко вздохнул, ответил:

— С огурцом пробовали. Одевали на него гандон. Я в ее в попку, огурец – спереди. Нормально так получалось. Ей понравилось.

— Это с огурцом! – поморщился авторитетно Семен. – Не то! Ты с ней с другим мужиком пробовал?

Кеша отрицательно мотнул головой.

— Ну, брат, - покровительственно заявил Сэм. – Ты что? Надо, обязательно надо попробовать! Такой кайф и сам получишь, и жене достанется.

— Давай попробуем! – предложил Борис. – Времени у нас много...

Викентий пожал плечами. С одной стороны, это выглядело уж совсем развратно, с другой – этой ночью он уже столько узнал, увидел и испытал «интересного» - одним больше, одним меньше?

Дверь открылась. В комнату зашла Лиза с подносом в руках. На подносе дымились чашки с кофе. Запах пошел просто одуряющий. Девушка наклонилась, осторожно поставила поднос на тумбочку.

— Угощайтесь, мальчики! Ой!

Семен воспользовался случаем и, когда она наклонилась, запустил ей руку под халат:

— Что такое, Лизок? Тебе не нравится?

— Я чуть поднос не опрокинула! – с деланной обидой заявила она.

— А где Вика, Циля? – поинтересовался Борис.

— Сейчас придут!

Сразу после его слов в дверях показались и они: Вика с бутылкой шампанского и фужерами, Циля с полным бокалом вина в руках.

— Открой! – Вика плюхнулась на диван рядом с Семеном, протягивая ему бутылку. Циля присела рядом с мужем.

— Ты как? – поинтересовалась она, глядя ему в глаза.

— Нормально, - он улыбнулся.

— Точно?

В ответ Викентий обнял жену, прошептал в ухо:

— Всё просто отлично, солнышка моё!

— Циль! – громко заявил Борис. – Кеша хочет тебя, как мы вчера с Семеном...

Циля обернулась:

— Правда? – она опять посмотрела на мужа. – Ты, правда, хочешь ТАК?

Циля встала посреди комнаты, сжимая отвороты длинного халата. Она сначала посмотрела на мужа, потом на Бориса, на Семена... Бросила взгляд на девчонок. Взгляд у нее стал какой-то жалобный, испуганный.

— Ты правда хочешь? – почти шепотом переспросила она.

Викентий жадно кивнул. Возбуждение было таким, что казалось еще чуть-чуть и он изнасилует жену прямо здесь, на глазах у всех... И чем это она ТАКИМ занималась вчера? Что теперь сама напугалась?

— Ну, давай же, Циля! – потребовал Семен. – Общество ждет! И муж тем более хочет!

— Нет! – Циля вцепилась в халат, запахивая его совсем наглухо. – Я... Я... это... не могу...

У нее даже слезы на глазах вроде бы показались. Она отскочила к окну. Вика переглянулась с Лизой. Парни непонимающе пожали плечами. Лиза ухватила Викентия за рукав:

— Пойдем!

И потянула его из зала. Они вышли в коридор.

— Давай на кухню!

На кухне Лиза усадила Викентия за стол, достала из холодильника открытую бутылку красного вина. Плеснула в кружки, из которых они пили кофе – себе и ему.

— Давай! Будем здоровы!

Они выпили. Оба залпом.

— Ты что, не понял? – улыбнулась Лиза. – Она тебя застеснялась! Пипец, как застеснялась!

— С чего это вдруг? – удивился Викентий.

— Ну, может быть, из-за того, что первый раз на глазах у мужа... - пожала плечами Лиза. – Мы, девочки, народ загадочный. Ты это, давай раздевайся! Я тебе пососу пока...

Он стянул брюки, трусы. Он присела перед ним на колени, взяла в рот вздыбленный член.

— Мммм, вкусно! – сообщила Лиза. – Знаешь, мне вот нравится, когда присутствует такой вот небольшой привкус мочи...

Она стала сосать. Кеша прикрыл глаза от удовольствия. Дверь в коридор была открыта, с его позиции коридор просматривался полностью. Поэтому, когда из зала выглянула Вика и махнула ему рукой, он увидел сразу. Вика, заметив их занятие, широко улыбнулась.

— Молодцы, время зря не теряете! Пошли!

Он отстранил голову Лизы. Та очень неохотно отпустила член. Викентий быстро, чуть ли не бегом подошел к двери. Вика его тормознула, толкнула в голую грудь:

— Тихо! Не торопись!

Викентий заглянул в комнату. На диване на спине лежал голый коренастый Семен, сдвинув вместе свои кривые волосатые ноги. На нем верхом, поджимая ноги, распласталось пухленькое бело-молочное тело Цили. А сверху на ней лежал тощий Борис. Троица находилась спиной к двери, и поэтому Кеша разглядел все происходящее до мельчайших деталей: мощный толстый смуглый член Семена во влагалище и длинную «сосисочку» Бориса в анусе. Видимо, действо только началась. Парни не двигались, но Цилю основательно трясло. И вряд ли эта дрожь была от боли или неудобства. Борис немного двинулся, пару раз качнул туда-сюда. Циля замычала. Тут начал двигаться Семен, потихоньку приподнимая задницу. Его мощный член входил-выходил из влагалища сантиметра на два - на три, но этого девушке хватило, чтобы застонать еще громче. Борис тоже не оставался неподвижным. Даже наоборот, он задвигал-вытаскивал свой член резче и глубже. Викентий заворожено наблюдал за ними, забыв про все на свете. Его отвлекла Лиза, которая встала сзади, прислонилась к его спине, обняла и ухватила обеими руками член. Он повернулся к ней, хотел что-то сказать, но передумал. Только глубоко вздохнул.

— Блин, здорово, правда? – спросила на ухо Лиза. – Я вот не могу в попу. Больно и всё. А она... Прямо с ума сводит. Знаешь, я им полижу!

Она отпустила Викентия, подошла к дивану, где расположилась эта троица, опустилась на колени, подползла к их промежностям, закрывая Кеше обзор. Он сдвинулся в сторону, чтобы видеть ВСЁ. Лиза высунула язык, попыталась достать до Семена. Судя по его довольному возгласу, достала. Язык шоркнул по яичкам, по основанию члена. Семен задвигал тазом энергичней. Лиза, выворачивая шею, лизнула яйца Борису, тоже добившись сладостного мычания. Потом приподнялась, села – лизать было неудобно, доступ все-таки не тот. Стала поглаживать обоим парням яички руками. Подёргивать слегка. Повернулась к Кеше, раздвинула ноги:

— Полижи мне, а?

Он не успел отреагировать. Из-за спины выскочила Вика и припала ртом к промежности Лизы. Викентий опять встал в ступор. Такого, чтобы женщина с женщиной, он не видел никогда. Даже на мутных черно-белых порнофото, которые иногда удавалось посмотреть либо у друзей-курсантов, либо которые приносила редко-редко Циля. Лиза откинулась назад прямо на сношающуюся троицу.

— Лизок! – хрипло отреагировала Циля. – Отодвинься, пожалуйста. Мешаешь...

Девушка сдвинулась в сторону. Тут Викентий не выдержал: трахающаяся «в два стручка» жена, Лиза с раздвинутыми ногами, загорелый со следами трусиков соблазнительно торчащий зад Вики, отлизывающей подруге и торчащий, словно мачта, собственный член. Он пристроился к Вике сзади, член сразу же нашел свою дорогу и стал качать. Возбуждение перехлестывало его, но оргазм как-то не подходил. Уже кончила Лиза, поскуливая, свернувшись в позу эмбриона; застонала Вика. Ее влагалище сжалось, стискивая член, свидетельствуя о приходе наслаждения. Вика сначала часто-часто задышала, потом утробно взревела, придвинувшись задницей вплотную к паху Викентия, прошептала:

— Замри!

Кеша послушно замер. Спустя минуту бездействия Вика снялась с члена, бессильно повалилась на пол возле дивана, благо он был застелен пушистым длинноворсовым ковром.

— Извини, не могу... - попыталась оправдать свое состояние она.

Тут замер Борис. Тот, который был сверху. Застыл, потом потихонечку стал отодвигаться. Свисающий на поникшем члене презерватив оказался полным спермы. Викентий впервые увидел, что кто-то из их компании пользуется средствами предохранения.

Сфинктер еще не сжался, словно зазывая в гости. Кеша дернулся туда, но Борис его ухватил за руку:

— Гандон одень, - посоветовал он, тяжело дыша. – И смажь.

Лента презервативов лежала тут же на прикроватной тумбочке, вазелин в стеклянной баночке тоже. Викентий поспешно напялил его на член, обильно мазнул смазкой. Попочка звала!

Он вошел резко, грубо, как в той пословице – «Торопится, как голый на.... это дело!». Циля только негромко пискнула. Ощущения были незабывамыми. Анус плотно облегал член («У Борьки-то писька сосиска сосиской!» - мелькнула мысль). Плюс второй член во влагалище, который еще и двигался. Он попытался ухватить жену за грудь. Наткнулся на руки Семена. Тот быстро их убрал, отдавая преимущество мужу. С минуту он двигался, накачивая жену. Снизу толчками отзывался Семен.

Вдруг он обмяк, замер, хрипло сообщил:

— Я всё!

Циля глубоко вздохнула. Викентий начал кончать – сильно до головокружения. Он прижался к заднице жены, как можно глубже втыкая в анус член. Циля застонала.

— И я всё! – отозвался Викентий, откидываясь на бок. Циля перекатилась в другую сторону, бессильно широко раскинув в стороны ноги-руки.

— Пипец! – возвестил о своем состоянии Семен. – Кайф!

— Ништяк! – согласился Борис. Он развалился в кресле, презерватив бросил рядом на пол.

— Девчонки! – поинтересовался Семен. – Пить хотите?

— Хотим! – отозвалась Лиза.

— Ну, тогда несите! – пошутил Семен.

— Очень смешно! – металлическим голосом сказала Вика. – Встал и принес! На всех!

Семен поднялся, потрепал по голове жену и послушно ушел на кухню. Еще минут 15 они отдохнули, полежали, попивая сок и вино, которое принес Семен, потом по очереди потянулись в туалет и душ. Викентий по совету Лизы надел халат из шкафа, взял сигареты, пошел на лоджию. Сразу же после первой сигареты закурил вторую. Организм требовал успокоения и никотина. Он бездумно смотрел в окно. Уже начало темнеть. Зимой темнеет рано. Шел снег. Мягкий, пушистый. Новогодний. По такому снегу приятно ходить, бегать. Валяться в нем. Викентий вздохнул – а им завтра наверняка придется чистить двор, дорожки и плац. В неудобных длинных шинелях и жестких рукавицах. Он опять вздохнул. Сзади к нему прислонилась Циля. Она совсем неслышно подошла, обняла, прижалась. Циля истолковала его вздохи по-своему:

— Ты не обиделся? Ревнуешь, да?

Викентий повернулся. Жена стояла перед ним в халате. На голое тело. Такая. ... Он вздохнул, обнял ее, поцеловал в губы. Потом, повинуясь внезапному порыву, развернул к себе спиной, наклонил и взял.... Грубо, сильно, с размаху. Вздыбившийся член попал по назначению – во влагалище. Но Циля все равно охнула, присела. И почти сразу же начала подмахивать. Дверь на лоджию приоткрылась, в щель протиснулась удивленная физиономия Бориса.

— А я покурить хотел... - пролепетал он. Потом он вдруг улыбнулся, шагнул к супругам, распахнул халат вытащил член и ткнул его в лицо наклоненной Цили. Циля оглянулась на Викентия, словно спрашивая разрешения. Но Кеше было не до этого. Он стоял с закрытыми глазами и таранил ее сзади, вгоняя член как можно глубже, сильнее. И Циля открыла рот. Борис кончил быстро. Он вздохнул. Простонал, заполняя рот девушки спермой. В это время начал кончать и Викентий. Возможно, потому что он увидел оргазм «молочного брата». Циля тоже кончила. Но уже не так ярко, как раньше. Во всяком случае, она устояла на ногах, немного постояла, наклонившись, ухватившись за косяк двери. Выпрямилась, повернулась к мужу.

— Ты доволен?

— Да, любовь моя! – прошептал Викентий, целуя ее губы и ощущая вкус спермы – чужой спермы.... Интересный вкус.

Глава № 4

В последующие дни, да что там дни? Недели полторы у Викентия не возникало ни малейшего желания заниматься сексом. Несмотря на всякого рода ласки и заигрывания со стороны Цили. Она даже начала на него как-то подозрительно посматривать. На все попытки поговорить на эту тему, Викентий смущался и отмахивался:

— Да всё нормально! Просто на службе устаю.

На службе действительно стало напряженно: наряды, учеба, опять наряды. Как курсант старшего курса, да к тому же семейный, Викентий жил не в казарме, а дома. Но возвращался с учебы уже ближе к полуночи.

Наконец, когда уже ощутимо запахло весной, а Циля начала усиленно намекать насчет подарка к 8-му марта, темп учебы стал менее напряженным. Больше того, внезапно курсантам 4-5 курсов объявили о дополнительных выходных. Циля на это известие обрадовалась:

— Нас как раз Вика с Семеном на праздник пригласили!

Неожиданно от этого известия член у Викентия в брюках непроизвольно напрягся. Циля хитро улыбнулась, провела рукой по ширинке:

— Пойдем!

И потащила мужа в спальню. Секс получился просто ураганным. Сначала Циля расстегнула ширинку брюк, выпростав член мужа наружу. Потом заглотила его до самого корня, выпустила. Взяла в рот яйца, заставив Кешу застонать. Снова несколько раз наделась ртом. Тут Кеша не выдержал. Он резко развернул жену задом к себе, нагнул, стаскивая трусы и воткнул. Воткнул и замер. Член вошел не во влагалище, а в сухой анус. Циля охнула.

— Ты что?! Ой, как больно!

Кеша замер. Он как-то не планировал ТАК начинать. Но организм требовал и несмотря на болезненные стоны супруги он стал ее качать. Постепенно стоны перестали иметь оттенок боли, а наоборот – появились нотки удовольствия.

— Да! Трахни меня! Трахни меня в жопу! – начала громко приговаривать Циля. Кеша после этих слов почувствовал приближение оргазма.

— Я кончаю! – сообщил он.

— Да!

Оргазм к их счастью наступил одновременно. Может, потому, что Циля лихорадочно простимулировала себя, натирая клитор рукой.

Они рухнули на кровать, блаженно откатившись в разные стороны.

— Там классные потрахушки будут! – вдруг сообщила Циля.

— Где? – не понял Викентий, приподнимаясь на локтях.

— Ну, там! – повторила Циля. – Думаешь, просто так нас пригласили?

Она повернулась на бок, прижалась к мужу, шутливо промурлыкала:

— Или ты напугался, дорогой?

Возбуждение предстоящей встречи охватило ее мысли. Циля наклонилась к паху мужа, ухватила в ладонь яички, заглотила вялый член. Покатала его во рту из стороны в сторону. Викентий застонал от удовольствия. Член стал твердеть. Еще немного оральных ласк и он опять стоял как мачта. Он перевернулся, опрокинул жену на спину, широко до боли раздвинул ей ноги, но не воткнул в нее член, как она ожидала, а приник лицом к влагалищу. Стал ожесточенно вылизывать клитор, каждую складочку губ. Иногда язык проваливался внутрь, Кеша помогал ему рукой, запуская во влагалище аж три пальца. Циля застонала:

— Хочу тебя!

Она согнулась, ухватила мужа за голову, пытаясь притянуть к себе, но не успела. Ее накрыла волна оргазма: она забилась, словно птица, раскинула в стороны руки, замотала головой, закричала во весь голос, сжав коленями голову Кеши. И обмякла в позе звездочки.

Викентий встал, вытер простыней мокрое от выделений лицо, оглядел жену. Довольно хмыкнул и улегся на нее, воткнув вздыбленный член на этот раз «по назначению». Она даже не шевельнулась. Кеша трахал ее недолго. Возбуждение дало о себе знать, и на этот раз он разрядился почти сразу, не вынимая член из влагалища. Он полежал на жене, потом перевалился на бок. Циля вздохнула.

— Класс!

Международный женский день отмечали в селе Козаровичи, в сорока километрах от Киева. Дом Вики и Семена, купленный и подаренный им на свадьбу родителями с обоих сторон, находился почти на самом берегу Киевского водохранилища.

Кеша и Циля приехали на такси, отдав за поездку по «двойному тарифу» 18 рублей – иначе таксист отказывался ехать. Выгрузив из багажника ящик «Жигулевского», Викентий, осторожно ступая по весенней хляби, подошел с ним к калитке, осмотрелся. Дом скрывался за аккуратным высоким зеленым дощатым забором. Причем двухметровые обрезные струганные доски были прямо-таки подогнаны друг к другу – практически ни одной щели.

«Да, - мелькнула у него мысль. – Богато студенческая семья живет!»

Калитка, точнее воротина, распахнулась практически сразу, как Циля нажала кнопку звонка. Их встречал Семен.

— Пиво привезли? – сходу поинтересовался он, улыбнулся, увидев ящик в руках у Викентия. – Отлично!

Кеша, кроме пива, не купил ничего – так Циля передала просьбу Семена: ни водки, ни коньяка, ни закуски.

— Там всё есть! – пояснила она.

— Проходите, проходите скорей! – поторопил Семен. – Холодно!

Он был в одной рубахе.

— Пиво туда! – он махнул в сторону бани-сруба. Викентий дотащил ящик до бани, открыл дверь. Предбанник был небольшим. Вешалка для одежды, скамейка, стопка полотенец на столе да куча резиновых тапок-сланцев. Викентий разулся, прошел дальше. Вот там уже было роскошно: большой деревянный стол посредине комнаты, вокруг которого буквой Г стояла пара мягких диванов, четыре глубоких кресла. Возле стены протянулась широкая длинная лавка, накрытая синим байковым одеялом.

«Нехило живут советские студенты!» - еще раз подумал он. Поставил ящик с пивом возле стола, чтобы не портить полировку, и пошел обратно.

Дом во дворе тоже выглядел неслабо: громадный сруб с мансардой. Толстенные бревна снаружи были обработаны то ли олифой, то ли морилкой – были искусственно состарены, но смотрелись внушительно.

В доме сразу после прихожей располагалась большая кухня-столовая со столом посередине. На кухне уже вовсю хозяйничали Вика, незнакомая тощенькая девушка-брюнетка с острым птичьим лицом в модной джинсе, больше похожая на подростка, и фигуристая прямо-таки рослая дама лет под сорок пять, чем-то неуловимо похожая на Вику.

— Здравствуйте! – она повернулась к Викентию. – Я – родная тетка Виктории, меня зовут Роза Марковна. А вы Викентий?

Кеша смущенно поздоровался, кивнул. «Похоже, потрахушки сорвались, - подумал он. – Раз тетка дома».

— Проходите в гостиную! – скомандовала Роза Марковна. – Мужчины там собрались.

Викентий разулся, пошел направо, куда махнула рукой дама. В гостиной на диванах разместились два похожих друг на друга прыщавых паренька подростковой внешности да пузатенький толстячок, чье лицо Викентию было откуда-то смутно знакомо. Он поздоровался с каждым, пожал руки, уселся в свободное кресло.

— Семен пошел переодеться да дров подкинуть в баньку! – сообщил толстячок, дядя Виктории, Петр Григорьевич, как он отрекомендовался. – А это мои сынки Толик и Володя.

Парни увлеченно рассматривали зарубежные красочные журналы мод, отдавая предпочтение фотографиям красоток в белье и купальниках. Кеша с удовольствием попросил бы посмотреть эти журналы, но постеснялся. А ребята листали, не стеснялись, обсуждали. Даже не краснели!

Петр Григорьевич, развалившись в кресле, смотрел телевизор. Вообще, он повел себя как-то свысока, словно с подчиненным. Они молча посидели еще минут пять. Ни толстячок, ни Викентий так и не нашли темы для разговора. Наконец Кеша не выдержал, встал:

— Пойду, Семена поищу!

Семен обнаружился на террасе: раскладывал простыни, полотенца. Увидев Викентия, поинтересовался:

— Тебе шапочка нужна?

Получив утвердительный ответ, протянул войлочную шляпу.

— Помоги в баню отнести!

Викентий взял стопку простыней, пошел вслед за Семеном, ухватившего большую сумку с резиновыми тапочками-сланцами. В предбаннике они аккуратно положили белье в угол, расставили вдоль стены тапочки – мужские слева, женские (поменьше) справа. Кеша достал сигареты, предложил Семену. Они закурили (Семен открыл форточку).

— А этот, кто он?

— Муж Викиной тетки. Они тоже попариться приехали. С детями своими.

Семен так и сказал – с «детями».

— Он, что, большой начальник? – продолжал расспрашивать Кеша.

Семен хмыкнул:

— Большой не большой. Инструктор в республиканском комитете партии. Его отец лично, - он многозначительно поднял указательный палец вверх, - с «Самим» - с Ним - дружил.

Они помолчали.

— Только смотри! Не ляпни где-нибудь, - вдруг сказал Семен. – Враз голову оторвут!

— Ты про что? – удивился Кеша.

— Да нет, - отмахнулся Семен. – Это я так...

— А девчонка кто такая? – продолжал допытываться Викентий.

— Викина подружка, - сообщил Семен.

Викентий вздохнул. Похоже, баня и последующие увеселительные мероприятия будут носить несколько другой, более пристойный характер: дядя, тетя, племянники, сестра... Он думал о другом. Похоже, что с Цилей они немного ошиблись. «Ну, ладно, - подумал Викентий. – Попаримся, пивка попьем!»

Семен подхватил несколько крупных березовых поленьев, зашел в баню.

Они вернулись в гостиную. Девчонки уже накрыли на стол – высокие бокалы, тарелки с нарезкой. Стол особо едой был не перегружен – впереди баня.

— Пошли, пошли! – толстячок сразу ухватил Семена за руку. – За стол!

Он наполнил бокалы вином – из большой стеклянной бутыли. Всем, кроме парней, несмотря на их вялые протесты:

— Вам еще рановато!

— Пап! Ну, мы ж уже пили шампанское! – попросил один, который выглядел постарше.

— Это на новый год было! – отрезала Роза Марковна, наливая им густой вишневый сок.

— За праздник! – провозгласил Петр Григорьевич.

Вино оказалось сухим и необычайно вкусным. За первым тостом последовал второй, потом третий. Потом Петр Григорьевич, на правах старшего, скомандовал:

— Ну, хватит! Пора бы и попариться!

К немалому удивлению Викентия поднялись все: и Петр Григорьевич, и Роза Марковна, и Циля с тощенькой Верой, и, кстати говоря, быстрее всех – Толик и Володя. Разумеется, по дороге в баню оба парнишки оказались в раздевалке первыми.

«Все-таки потрахаемся!» - подумал Кеша. Внизу живота появилось приятное тепло. По телу пробежали мурашки.

И Толик, и Володя успели скинуть с себя одежду, обуть сланцы и обмотаться простынями прежде, чем успели зайти остальные. И теперь отойдя в сторону, жадно во все глаза наблюдали за раздевающимися женщинами. Петр Григорьевич весело усмехнулся, прошел вперед, прикрыл своим телом женщин, и стал разоблачаться, закрывая юношам обзор. Толик с Володей попытались сдвинуться в сторону, но тут толстячку подыграл Семен, встав рядом с ним. Он повернулся к ним спиной, нагнулся, раздеваясь и демонстрируя свой волосатый зад. Братья с сожалением вздохнули – почти одновременно, синхронно. Толик махнул рукой и первым скрылся за дверью. Следом за ним, оглядываясь, пошел и Володя.

Викентий оказался в окружении дам. Сзади него раздевалась Циля. Наблюдать за ней ему было неинтересно. Прямо перед ним, пряча глаза и стесняясь, скинула джинсы с рубашкой Вера, невольно продемонстрировав ему свое худенькое угловатое тело. Грудь у нее только начала выделяться, но остренькие темные соски озорно возвещали о возбуждении хозяйки. Лобок только начал обрастать еще пока реденькими черными волосиками. Вера закуталась в простыню, одела войлочную шляпу и поспешно удалилась в предбанник. Следом за ней голышом шагнул Семен, держа в руках еще пяток поленьев.

— Подкину, а то жар уйдет, - буркнул он на ходу.

Вика совершенно без какого-либо стеснения скинула халат, не торопясь, прямо перед глазами дядюшки обернулась в простыню и шагнула вслед за мужем. Следом за ней в простыне, словно римский патриций в тоге, шагнул Петр Григорьевич, а потом и Циля.

Роза Марковна, совсем не спеша, раздевалась прямо перед Викентием, словно смакуя каждое мгновение. Она даже повернулась к нему спиной, нагнулась, снимая поочередно сначала юбку, потом белые узкие («Совсем не бабские!» - отметил Викентий) трусы и, тем самым, демонстрируя свою круглую в меру широкую задницу, коричневое колечко ануса, складочки влагалища и крупный бледно-розовый гребешок клитора. Медленно выпрямилась, повернулась лицом, с улыбкой завела руки за спину, расстегивая застежку лифчика. Небрежно скинула его. Немного откинулась назад, давая возможность оценить достоинства своей фигуры. Крупная грудь на удивление не обвисшая с небольшими розовыми сосками, небольшой животик с едва заметными растяжками по бокам (ну куда уж в сорок лет без них, при двоих-то детях?). Блондинка оказалась натуральной – на лобке кучерявилась светлая поросль нестриженых густых волос.

— Нравлюсь, курсант? – внезапно хриплым голосом поинтересовалась Роза Марковна. Викентий взглянул посмотрел ей в лицо. Роза Марковна неотрывно смотрела на его вздыбленный член. Она внезапно протянула руку:

— Дай!

Ухватила, сжала его, да так сильно, что Кеша невольно застонал и отстранил ее руку своей. Роза Марковна с сожалением вздохнула:

— Потом. Поговорим, - чеканя каждое слово, отметила она. Потом обернулась простыней и вышла. Викентий облегченно вздохнул – он совсем не ожидал такого напора. Поднял свою простыню с лавки, обернул вокруг пояса.

— Пошли! – сказал он самому себе.

В предбаннике никого уже не было. Только на столе стояли бутылки с пивом да поджаренные сухарики. Заходя, Викентий отметил захлопывающуюся в парную дверь. Он прошел через всю комнату, открыл в парилку дверь...

— Давай, заходи быстрей! – скомандовала Циля. – Жар уходит.

— Ого! – он не знал, что Циле так нравится баня. Почему-то она об этом никогда не говорила.

Парилка оказалась неожиданно большой – 6 на 4. Двухъярусные широкие полки из светлых липовых досок вдоль двух стен. А вот печь оказалась сравнительно маленькой, но жара хватало.

Циля и Вика голышом лежали на верхней полке спиной вверх головами друг к другу. У них в ногах уселись Толик и Володя. Оба украдкой бросали взгляды то на одну, то на другую, то на третью девушку, то на мать. Семен с Петром Григорьевичем уселись на другой верхней полке, прикрывая простынями пах. Роза Марковна легла под ними на нижнюю полку животом вверх, подстелив под себя простынь, тем самым откровенно дразня молодежь своими прелестями.

Поймав взгляд одного из юношей, усмехнулась и поинтересовалась:

— Что вам совсем что ли невтерпеж, а? Попариться спокойно не можете!

— Молодые, - согласился ее муж. – Гормоны играют...

Викентий пристроился в ногах возле жены. Простыню снимать не стал: с одной стороны член торчал как штык, с другой стороны... с другой стороны у Семена был «агрегат» побольше.

Семен встал, зачерпнул ковшиком воды из деревянного ведерка, взял с полочки какой-то пузырек, капнул в воду. Потом разом выплеснул раствор на камни печки. По парной поплыл густой приятный запах хвои. Пахнуло паром. Петр Григорьевич охнул, слез на полку пониже.

— Аккуратней, молодой человек, надо!

Толик, сидевший вплотную к стопам Вики, аккуратно тронул ее пяточки, стал поглаживать. Вика повернула голову, улыбнулась и сообщила:

— Класс! Продолжайте, пожалуйста.

Толик стал поглаживать икры, усиливая давление. Вика довольно замурчала. Семен улыбнулся:

— Смотри, понравится, привыкнешь...

Вика вскочила, выпрямилась и, улыбаясь, чмокнула парня в губы.

— Всё, хватит!

И, подхватив простыню, выскочила из парной. За ней поднялась и Циля. В отличие от Вики, она прошлась неспеша, очаровательно вильнув круглой молочно-белой попкой. Парни завороженно посмотрели им вслед.

— Нравится? – поинтересовался Петр Григорьевич. Они в ответ опять почти синхронно кивнули.

— Ну и?

Парочка сорвалась с места.

Викентий вздохнул.

— Ревновать собираешься? – заметил его вздох, спросила Роза Марковна. Кеша усмехнулся:

— Поздно ревновать.

— Это точно! – согласилась она. – Пойдем, ты меня порадуешь.

Она встала, ухватила Викентия за руку, повела за собой. Петр Григорьевич тоже улыбнулся, придвинулся к тощенькой Вере, обнял ее:

— Ну, что, Верунчик, пойдем тоже?

Вера стряхнула его руку:

— Горячо! Пойдем.

Семен, оставшись в одиночестве, огорчаться не стал. Он встал, взял в руки ковш, зачерпнул воды. Плеснул на камни и удовлетворенно растянулся на полке пузом вверх. Он не торопился.

Сначала Роза Марковна потянула Викентия в душ. Они прошли мимо Цили, которую вдвоем страстно обхаживали Толик и Володя. Стоя по бокам, юноши одними руками каждый мяли пухлую попку. А вот другие шаловливые ручонки они распределили иначе: Толик запустил свою Циле в промежность и даже сунул пару пальцев во влагалище – девушка аж ерзала на них, пытаясь насадиться на них поглубже. Володя, в свою очередь, мял ей грудь, периодически покручивая сосок. Эти ласки, как помнил Кеша, ей тоже нравились.

Тройка расположилась прямо перед Викой, сидевшей на широкой деревянной лавке. Она широко расширенными глазами наблюдала, как юноши терзают ее подружку, и ожесточенно натирала себе клитор.

Полюбоваться на эту картину Роза Марковна не дала, увлекая Кешу в душевую – оказалось, что здесь есть и такая! Захлопнув дверь, она открыла вентили и прямо под душем, под струями теплой воды прижалась к нему. Ухватила за пах, несильно сжала. Кеша попытался тоже, в свою очередь, запустить свою руку в промежность, но Роза Марковна не дала, вильнув тазом в сторону. Она развернулась к нему задом, нагнулась, упираясь в стену:

— Ну, чего ждешь! Давай!

Викентий дал. Член вошел в предназначенное для него отверстие легко: размер влагалища был предназначен явно для других диаметров. Либо здесь сыграло роль возбуждение. Но в любом случае мадам не осталась неудовлетворенной: уже через несколько фрикций она тяжело и прерывисто задышала, даже застонала. Потом замерла, прижалась к паху Кеши, не давая ему продолжать дальше.

— Тихо, тихо! Не спеши.

Похоже, что она кончила. Меньше чем за минуту. Потом, постояв немного, снова нетерпеливо вильнула задом:

— Ну, чего встал? Продолжай!

Кеша продолжил. Он ухватил обеими руками ее за массивную грудь, согнулся, почти лежа у нее на спине. Трахать ее стало неудобно, но вот Розе Марковне это понравилось. Поэтому, когда Кеша попытался выпрямиться и отпустил грудь, он возразила:

— Нет, нет! Продолжай так же!

В такой позе кончить Кеше никак не получалось. Наконец он выдержал, отпустил ее, выпрямился, сообщив:

— Я устал!

Тяжело выдохнул, окунулся под теплый душ. Тетка снова ухватила его за руку и потащила за собой.

На этот раз она затащила его в комнату, подвела прямо к столу, села на угол, широко расставив ноги.

— Давай же!

Он пристроился. Так заниматься сексом было удобнее. Роза Марковна поцелуем впилась в его губы. Он обнял ее за талию, грудью прижался к ней, сминая сиськи. По телу пошла сладкая истома. Тетку эта поза тоже не оставила равнодушной. Она отпустила его губы, закрыла глаза, томно застонала. Кеша украдкой огляделся. Володя и Толик стоя оприходовали вдвоем его Цилю: один загнул ее раком, другой «вваливал за щеку». Вика сидела за столом с блаженным выражением на личике и попивала пиво из большой поллитровой кружки. Чуть поодаль в позе наездницы Вера скакала на Петре Григорьевиче, сидящем на стуле. Она откинулась, назад опираясь руками на его колени, а толстячок покручивал ей торчащие соски. Семена по-прежнему видно не было. Наверное, еще с парилки не выходил.

Первой кончила Роза Марковна. Она сжалась, задержала дыхание. Ее тело словно свела судорога. Она прижалась к Викентию, несколько раз дернулась. Викентий ее догнал – то ли от ее оргазма, то ли от увиденного. Низ живота свело какой-то сладкой судорогой и он начал кончать – прямо в Розу Марковну, засаживая член глубже и глубже. Тетка застонала. Потом расслабилась и рухнула спиной на стол, едва не задев пару открытых бутылок. Викентий отошел от нее, едва переступая ватными ногами, добрел до ближайшего стула, опустился. Тут же перед ним оказалась кружка с пивом, которую ловко протянула ему Вика.

— Держи! Глотни холодненького!

— Спасибо! – Викентий трясущимися руками ухватил кружку, сделал один глоток, другой. Сладкая истома разливалась по телу. Рядом на столе с закрытыми глазами лежала Роза Марковна. Он протянул руку, осторожно погладил ее по растекшейся груди. Впрочем, не очень-то и растекшейся. Сиськи даже лежа держали форму. Роза Марковна что-то простонала, неразборчиво пробормотала, подняла руку, положив ее на руку Викентия...

— Кончаю! – вдруг заорал Петр Григорьевич. Вера соскочила с его колен, опустилась перед ним и мгновенно насадилась ртом на его член. Такое Викентий видел впервые. Петр Григорьевич оргазмировал недолго, несколько мгновений и всё. Он снял голову девушки с члена, откинулся на спинку.

— Здорово!.. Как же здорово! – проговорил он. Вера встала, улыбнулась, ушла в душевую.

— Рот полоскать пошла, - шепнула на ухо Вика, оказавшаяся рядом. – Дядечке нравится спускать в ротик, а вот девочка это не любит.

— А что так? – вполголоса поинтересовался Кеша.

— У каждого свой интерес, - пояснила Вика.

— О чем шепчетесь, молодежь? – поинтересовалась Роза Марковна. Она повернула голову в их сторону и пристально без малейших признаков улыбки посмотрела на них.

— Да вот сбежать от вас хотим! – сообщила Вика. – Вдвоем в дом.

— Успеете еще сбежать! – Тетка сразу потеряла к ним интерес.

— Еще та сука! – снова шепнула Вика на ухо Викентию.

Тот едва заметно кивнул в знак согласия.

Из парилки выскочил Семен. Ни на кого не обращая внимания, он рванулся в душевую. Вика хитро улыбнулась:

— Ща муженек помоется!

— Прямо там? – спросил Кеша, потягивая пиво. Оргазм отступил, оставив после себя слабость.

— Да он ей уже до бани успел палочку кинуть! – сообщила Вика. – Еще до вашего прихода.

— А кто она? – заинтересовался Кеша. – Эта школьница?

— Школьница? – Вика фыркнула. – Эта девочка со мной на лечфаке учится. 21 год! Просто выглядит так – лет на 14. «Хвосты» по всем предметам! А дядя Петя, - она кивнула в сторону Петра Григорьевича, - позвонит декану, представится «старший инструктор ЦК» и всё... Все проблемы сразу снимаются.

— Ну, у тебя-то проблем нет...- утверждающе заметил Кеша.

— У меня нет, - согласилась Вика. – И у Семена, и у твоей Цили тоже. Хотя твоя еще та «зубрила»!

Тем временем Володя и Толик поменялись местами, посадив Цилю в той же позе на лавку. Чтобы она не натирала колени, ей бросили под ноги стопку простынь. После «смены караула» Володя стал почти сразу же кончать. Тем более, что этому способствовала окружающая обстановка: лежащая на столе мамочка, выставившая все свои «прелести» напоказ; голая Вика за столом, молоденькая худенькая Вера, выскочившая из душа после того, как туда зашел Семен. Володя наполнил рот Цили спермой, которую она глотать не стала, а просто открыла рот, позволяя содержимому вытечь на лавку под собой. Причина выяснилась почти тут же – Циля кончала. Она закрыла глаза. Руки уже подгибались. Контролировать себя она не могла. Толик еще раз натянул ее на себя и замер. Член дергался, тоже наполняя уже другое отверстие девушки спермой. Еще несколько мгновений, и девушка бессильно повалилась набок.

— Всё! – прохрипела она. – Меня не кантовать! При пожаре выносить первой!

Толик встал, потер покрасневшие колени. Ему простыни подстелить не досталось. Или не догадался. Член поник. Струйка спермы повисла на конце. Парень подошел к столу, взял бутылку пива, сделал несколько глотков.

— Эй! – отозвался Петр Григорьевич, наблюдая за ним. – Тебе не рановато ли спиртное?

— Ну, пап! – ответил Толик.

Из душа вышел Семен. Оглядев компанию, он подошел к жене, положил ей руку на плечо:

— Пойдем?

Вика прислонилась щекой к руке, потерлась:

— Дорогой, я устала. Давай я тебе пососу, а?

Она развернулась к нему. Он немного раздвинул ноги. Она погладила яички, заглотила твердеющий член почти до самого корня. Он опустил ей руки на голову, пытаясь теснее прижать к себе, простонал:

— Класс! Виктусик, ты – прелесть!

Роза Марковна соскочила резво со стола, крутанулась вокруг себя в расчете на глазеющую мужскую аудиторию, сообщила:

— Я в душ и париться. Кто со мной?

С ней в душ направились Толик и Володя. Петр Григорьевич тяжело встал со стула и сказал:

— А я пойду погреюсь!

Викентий тоже пошел в парилку – за ним. Они разлеглись на верхних полках.

— Не подливай, давай погреемся! – скомандовал толстячок. Он перевернулся на спину. – Уфф! Хорошо!

— Ага! – согласился Кеша. – Нормально.

— Как служится, курсант? – покровительственно поинтересовался Петр Григорьевич. – Как успехи в боевой и политической подготовке?

— Нормально, - опять односложно ответил Кеша. Желания беседовать с этим чиновником от «руководящей и направляющей» не было совсем. И он уже успел пожалеть, что пошел вместе с ним.

— Сколько осталось учиться-то? – снова поинтересовался Петр Григорьевич.

— Полтора года! – отозвался Кеша.

Толстячок хмыкнул, помолчал, а потом вдруг спросил:

— Хочешь остаться служить в КВО?

Викентий замер. Остаться служить в Киевском военном округе? Да об этом мечтал каждый курсант! Это означала нормальное благоустроенное жилье для семьи, реальная возможность карьерного роста, достаточно благополучную воинскую часть, а не какой-нибудь «прославленный дедовщиной» и прочими «прелестями» полк в ЗабВО или ТуркВО. Лучше могло быть только распределение в ГСВГ – группу советских войск в Германии.

— Хочу! – хрипло сообщил он. Петр Григорьевич кивнул:

— Хочешь, значит, будешь. Вон и Цилька твоя тоже... хочет. Значит, будем дружить!

Что он этим подразумевал, Викентий представлял себе плохо. Ну, переспит Циля с толстячком или его детками, в конце концов! Да она это уже делает! И, видимо, не в первый раз. Кеша кивнул головой в знак согласия. Да и что ему оставалось делать? Можно подумать, если бы он отказался, что-то изменилось. Циля также «ходила бы в гости», только скрывая это от него.

— Ты кого хочешь трахнуть? – вдруг поинтересовался Петр Григорьевич. – Верку? Она хорошая. Не расточенная, узенькая. Или Викторию? Эта слишком спокойная. Ее трахать долго надо. А от моей Розы толку мало. Она ни в рот брать не будет, ни в задницу дать! Правда, только вот сыночкам отсасывает только шум стоит! Наверное, и сейчас вон...

Однако он ошибся. Дверь в парилку распахнулась, вошли Толик и Володя. За ними шагнул Семен.

— Ну, что, трахнули мамочку? – ехидно поинтересовался толстячок. Толик промолчал, а Володя отрицательно мотнул головой.

— Что? Не дала? Или не встал?

— Пап! – Володя укоризненно посмотрел на отца.

— Они домой пошли! – сообщил Семен и повторил. – Девчонки домой ушли...

— Устали, бедные... - продолжал ехидничать Петр Григорьевич. – Затрахали вы их!

— Сейчас попаримся, продолжим! – нейтрально ответил Семен.

— Во как! – усмехнулся толстячок. – А силенок-то хватит?

— Хватит! – Семену, видимо, не в первый раз приходилось пикироваться с дядькой.

Парились они еще с час. Даже ухитрились отхлестать друг друга вениками. Потом по очереди приняли душ.

Переодевшись, мужчины пошли в дом. Девушки уже сидели за столом, потягивая из широких фужеров красное вино.

Викентий оглядел их и удивился – все они были в белых махровых халатах, включая Цилю. А Роза Марковна надела даже белые колготки. Проигрыватель в углу играл что-то из зарубежной медленной музыки– то ли Джо Дассен, то ли Поль Мориа – Кеша не был меломаном.

Они присели к дамам. Петр Григорьевич сразу принялся накладывать себе на тарелку всяких закусок – нарезку колбасы, сыра, свежих овощей (это в марте-то!), потом оглядел всех собравшихся и сказал:

— Ну, давайте, не стесняйтесь! Есть уже охота!

Он взял со стола графинчик с водкой, налил себе стопочку.

— Кто еще водку будет?

Поддержать его решился только Семен. Викентий предпочел вино. Толик и Володя пить спиртное на глазах у родителей не рискнули. После первого тоста Роза Марковна предложила:

— Давайте танцевать! Мужчины приглашают дам!

И выразительно посмотрела на Володю.

— Да ну их, эти танцы! – отмахнулся Петр Григорьевич. –Еще по одной и в койку!

— Пойдем, покурим? – предложил Викентию Семен.

— Пойдем!

Они накинули куртки, вышли на крыльцо.

— Разошелся старичелло! – заметил Семен. – Он всегда так.

Викентий согласился.

— Не обращай внимания, - продолжал Семен. – С ним ссориться нельзя. Вообще он человек нужный. Все вопросы решает. Будь уверен, после института нам всем тепленькие места прямо в Киеве будут обеспечены.

— Он мне тоже пообещал вопрос порешать остаться после учебы здесь, - сообщил Кеша.

— Пообещал, значит, сделает! Он много, что может. Уже давно бы секретарем был – не хочет. Ему нравится вот так, тихо, незаметно. «Серый кардинал».

Сигареты истлели. Семен и Викентий направились в дом. В зале под медленный танец топтались Роза Марковна с Толиком и Володя с Викой. За столом осталась одна Вера, сквозь зубы цедившая вино.

— А Петр Григорьевич с Цилей ушли! – с едва заметным злорадством сообщила она Викентию.

— Не обращай внимания! – тут же шепнул Семен. – Иди, трахни ее! Чтоб не трепалась!

Кеша послушно подошел к девушке.

— Пойдем потанцуем?

— Только потанцуем? – усмехнулась она.

— Почему «только»? – спросил он, прижимая ее к себе. Тактильным осмотром он быстро выяснил, что белье под махровым халатом отсутствовало напрочь. Вера слегка его оттолкнула, насмешливо посмотрела снизу вверх. На мгновение он смутился, но быстро справился с собой. Где-то там, его жена трахалась с этим толстяком, который совсем недавно пёр эту прошмандовку... А он застеснялся! Он обнял ее, прижал к себе, цепко ухватил за ягодицы. Вера больше не отстранялась, послушно топталась под музыку вместе с ним, позволяя ему всё. Рядом с ним Роза Марковна покачивалась в обнимку с Толиком. Халат у нее уже был распахнут. Толик одной рукой поглаживал матери промежность. Роза Марковна аж закрыла глаза от удовольствия. Кеша мысленно хмыкнул, задрал своей партнерше сзади халат. Как Роза, Вера оказалась не в колготках, а в белых чулочках. «Не иначе дядя Петя постарался!» - подумал Викентий. Белые, да еще и ажурные чулки в магазинах на витрине не лежали.

Он запустил руку меж ягодиц, коснулся ануса. Вера замерла. Кеша поцеловал ее в ушко, осторожно прикусил мочку. Девушка обмякла. Потом вдруг внезапно шепнула:

— Ты классный! Полижешь мне?

И не дожидаясь ответа, сообщила:

— Я подмылась. С шампунем. Полижи. Пожалуйста!

Она потянула его на диван. Села, широко расставив тоненькие ножки.

«Действительно, как подросток!» - мелькнула мысль.

Бледно-розовая щелка, поросшая редкими черными волосами, смотрелась очень трогательно и нежно. Викентий встал на колени, приник ртом к промежности. Всосал в себя клитор, чуть сжал его губами. Потом отпустил и прошелся по щелке языком. Веру затрясло. Она схватила его голову, прижала к промежности, громко, во весь голос заорала:

— Ой, мамочка! Да! Ой, как хорошо!

Все в комнате замерли. Роза Марковна отпустила Толика, Семен с Викой встали – почти вплотную подошли к ним. Кеша, не обращая ни на кого внимания, вылизывал розовую щелку, прямо-таки исходящую соками. Вера, широко раздвинув ноги, продолжала громко стонать, периодически вскрикивая. Роза Марковна тяжело задышала, развернулась и ухватила Толика за плечо:

— Я тоже хочу! Полижи мне!

Она села на диван рядом, раздвинула ноги:

— Лижи! Порадуй мамочку!

Толик приник ртом к ее заросшей промежности. Роза Марковна откинулась назад, согнула ноги в коленях, поставив их на край дивана, облегчая Толику доступ, замычала...

Кеша оторвался от щелки Веры, посмотрел на соседей. Потом встал и с размаху воткнул член в ее влагалище, навалившись на девушку всем телом. Влагалище было узеньким, тесным. Оно обволакивало член, как тесная перчатка кисть. Вера открыла глаза, замолчала, увидев рядом стоящих и наблюдающих за ними друзей, сжала зубы, прикусив нижнюю губу.

Кеша продолжал качать: не торопясь, размеренно, словно занимаясь спортом - отжиманиями. Вика протянула руку, ухватила его яички, слегка сжала. Тут же от неожиданности его и настиг оргазм. Он вонзил член по самый корень, замычал, застонал. Сперма выходила резкими толчками, словно пули из ствола, и прямо в матку. Вера обмякла и замерла. Она тоже кончила. Кеша всем телом навалился на нее, не в силах скатиться или встать. Такого наслаждения в этот день он не испытывал.

Ему неожиданно помог Семен. Он взял его подмышки, помог подняться. Кеша непонимающе посмотрел на него. Семен в ответ улыбнулся, сказал вполголоса:

— Слазь, давай! Раздавил совсем девочку.

Викентий привстал, тяжело перевалился в другую сторону от лежащей Розы Марковны и отлизывающего у нее Толика. Сел, откинулся назад, на спинку. Рядом опустилась Вика, обняла его, едва касаясь, кончиками губ поцеловала в ухо. На Веру навалился Семен. Несмотря на сперму Викентия, сочащуюся из влагалища девушки, он с размаху вонзил туда свой член по самый корень. Вера даже не пошевелилась. Семен стал энергично, словно заводной, трахать раздраконенную дырку. А Вика с насмешливой улыбкой наблюдала за ним.

— Не ревнуешь? – тихо поинтересовался у нее Викентий.

— Ни капельки, - ответила Вика. – Хочешь, пососу тебе?

Он нагнулась, взяла в рот его опадающий член. Орган, еще минуту назад стоявший как мачта, на ее ласки не реагировал. Она покатала его по рту от щеки к щеке, обсосала.

— Ты вкусный.

А рядом Семен ожесточенно таранил безвольно обмякшую Веру.

Глава № 5

Семен закончил нескоро. Кеша успел выкурить на терраске одну за другой пару сигарет и уже потянулся к ручке двери.

— Уходишь? – Семен, весь красный, горячий, словно из парной, тяжело дышал. – Постой за компанию!

Викентий остался, достал еще сигарету.

— Ну? – Семен прикурил, жадно затянулся.

— Что – ну?

— Как тебе наши девочки?

— Нормально! – Кеша пожал плечами. Возбуждение сошло. Остались только усталость и безразличие. Хотелось уехать домой, лечь и выспаться.

— Верка узенькая, молоденькая, как малолетка! – Семен довольно улыбался. – Твоя классная пышечка-пухляшка... Вот Верку и твою хорошо вдвоем трахать. Прямо душа заходится.

— А Вика? – усмехнулся Кеша.

— А я специально перед баней с Викой охотку сбил, чтоб потом подольше держаться. Викусик у меня вообще молодец! Оставайся ночевать. Дядя Петя с семьей слиняет, мы с тобой дальше... А?

Викентий пожал плечами. Желания продолжать уже не было.

— Ладно, пойдем!

Они прошли на кухню, чтоб не мешать Розе Марковне и ее партнерам. Краем глаза Кеша отметил, что Толик и Володя обрабатывали тетю Розу, стоявшую на четвереньках, уже с двух сторон – спереди и сзади. Роза Марковна ожесточенно подмахивала задом Володе, а вот сосать она уже не могла. Только открывала рот, куда Толик втыкал свой длинный тонкий член. Тетя Роза тяжело дышала, периодически постанывала, а юноши ожесточенно пыхтели.

На кухне за столом пили кофе Вера и Вика. Обе вроде были довольные и веселые.

— Присоединяйтесь, мальчики!

Кеша насыпал себе две ложки дефицитного растворимого кофе (ну когда еще удастся так посидеть, попить, поесть?), сыпанул сахару. Семен сделал также, только плеснул еще молока.

— Вы здесь? – в дверях появилась Циля, завернутая в большое махровое полотенце. – А я уже в душ сходила!

Следов в дверях нарисовался полуголый Петр Григорьевич с довольной физиономией кота, безнаказанно слопавшего крынку сметаны:

— А для меня кофе найдется?

Он плюхнулся за стол рядом с Викентием, покровительственно хлопнул его по плечу:

— Как жизнь, курсант?

Кеша стряхнул его руку с плеча, слегка поморщился. Циля тем временем куда-то скрылась. Через минут десять она вернулась уже одетой, присела на стул рядом с мужем только с другой стороны, положила ему голову на плечо, попросила:

— И мне налей!

Кеша встал, взял бокал, намешал кофе, сахар, плеснул молока, поставил перед женой, чмокнул ее в щечку:

— Пей, моя милая!

Петр Григорьевич усмехнулся, глядя на них.

Вечерело. Последний автобус на Киев уходил в половине девятого вечера. Циля и Кеша оказались в большом салоне теплого львовского автобуса одни. Они прошли назад, сели на самые дальние кресла. За окном была слякотная сырая промозглость ранней весны, а в салоне было уютно и тепло. Особенно сзади, на сиденьях над двигателем.

Кеша обнял жену, прижал к себе:

— Ты нормально?

— Нормально. Если бы не этот старпёр, вообще было бы прекрасно!

— Замучил он тебя?

— Да не особо. Ему моя попочка нравится, а как мужчинка он не очень, - призналась Циля.

— Может, не стоило с ним связываться?

— Кеш, - укоризненно поинтересовалась она. – Ты после училища куда пойдешь служить? А он тебя в Киеве определит или рядом с Киевом.

Она помолчала и добавила:

— И мне не хочется куда-нибудь в районную больницу участковым терапевтом. Здесь хочу остаться! И Вика с Семеном тоже на него рассчитывают. Думаешь, он мы от него и его жены в восторге? И Верка тоже его терпит. А так бы жил бы он со своей Розочкой да сыночками-педерастами...

— Кем? – удивился Кеша.

— Да педерастами! – усмехнулась Циля. – Всё у них с этого и началось! Он с женой домой вернулись, а их детишки-школьники друг у друга лежа в позе 69 члены сосут! Скандал в благородном семействе. Он их хотел по интернатам сначала определить, но мама Роза за них вступилась. В общем, целую научную теорию подвела о необходимости полового воспитания, а то, типа, у них гормоны играют и всё такое. Вспомнила мужу его похождения с молоденькими студентками. Короче, убедила она его. Ему подсунула подружку Вики, у которой в институте «хвосты» нарисовались, а сама с Толиком и Володей «просвещением» занялась. У нее ж тоже темперамент ого-го! Еще тот! Вика рассказывала, что она уже давно с двумя любовниками одновременно сексом занималась. А потом Верка дяде Пете про нас проговорилась. Лиза с Борисом упёрлись, ни в какую, мол и всё. Ну, а мы вот...

«Интересно она сказала «мы», - отметил Кеша. – Стало быть, давно у них с Викой и Семеном такие вот... «взаимопроникновения».

Циля, заметив его хмурое настроение, прижалась еще теснее:

— Ну, Кеш... Ну... Тебе ж тоже ведь понравилось! И потом, ты ж не мальчик... Должен понять...

Она ткнула рукой в пакет.

— Такие презенты на 8-е марта не каждая девушка получает!

Он посмотрел на пакет, словно только сейчас его заметив:

— Что там? Что за подарок?

— Дядя Петя расщедрился! - улыбнулась Циля. – Гарнитурчик каждой подогнал: трусики, бюстик, чулочки беленькие. Ну, ты видел, мы их сразу же одели, померили! Духи, набор косметики. А тебе коньяк. Настоящий французский.

Кеша вздохнул.

За Петром Григорьевичем, Розой Марковной и их отпрысками приехала персональная «Волга», закрепленная за ним из гаража ЦК Украины. Водитель быстро довез их до высотки на Крещатик, подъехал к подъезду.

Юноши почти сразу легли спать. Роза Марковна тоже сначала вроде прилегла. Петр Григорьевич засиделся на кухне. Она накинула халат, вышла к нему. Он сидел за столом, на котором красовалась початая бутылка коньяка и полная рюмка. Присела рядом.

— Ты чего такой сердитый?

Муж мрачно поднял на нее взгляд, хмуро произнес:

— Надо тебе с пацанами беседу провести.

— А что случилось? Опять накуролесили?

— Опять! – он опрокинул рюмку залпом, закусил долькой лимона. – В том-то и дело, что опять! Вовчик наш старший сегодня ко мне подходит и говорит: «Пап, давай мы одноклассницу приведем! Классная девочка, тебе понравится! Мы с ней вдвоем уже попробовали, ей понравилось. Нам тоже!» Как я там сдержался, не понимаю... Так бы и врезал!

Роза Марковна ошарашено замолчала.

— Объясни этим придуркам! – сорвался Петр Григорьевич. – Чтоб эти идиоты поменьше языками трепали! Не хватало, чтобы разговоры пошли.

Он замолчал, налил еще одну рюмку. Так же залпом жахнул ее, на этот раз не закусывая. Роза Марковна молчала.

— Мало им... - продолжил Петр Григорьевич уже спокойнее. – Еще и еще хотят. Гормоны скачут. А ты сама понимаешь, что может быть, если там... - он ткнул пальцем в потолок, - узнают?

Она испуганно кивнула.

— Расстрелять не расстреляют, - сказал он. – Из партии не исключат. Но отправят куда-нибудь в Нижне-Сраковку пожизненно колхозом командовать! Вот тогда вы все, мля, поймете. А эти тупоголовые, - он мотнул в сторону стены, за которой была комната братьев, - вместо нашего университета в ПТУ пойдут на трактористов или говновозов учиться! И никогда! – он вскочил. – Никогда из этой Нижне-Сраковки мы не вылезем!

Он наклонился над женой и продолжил:

— По ихней подростковой тупости! А то мудя отрастили, а мозгов нема!

Роза Марковна молчала.

— В общем, так, мать, - подытожил Петр Григорьевич. – Завтра с утра с ними проведешь политзанятия. Если не поймут, не проникнутся – ну их на фиг! В интернат! В суворовское! Не важно, что они переростки. Лично попрошу! Поняла?

После окончания военного училища Викентия, который не отличался особым рвением в учебе, ни наличием каких-либо явных связей с начальством, неожиданно для всех его однокурсников распределили в воинскую часть в 30 км от Киева. Циля после окончания института ушла работать в республиканскую больницу. Петр Григорьевич сдержал слово. Циля периодически навещала его. Одна или в компании – Кеша не знал и не хотел знать. Ездит, ну и пусть ездит!

Глава № 6

Прошло 15 лет. Незадолго до распада Союза Викентий получил направление на службу в Подмосковье, куда они перебрались вместе в один из военных городков.

Мужского темперамента с возрастом у Кеши на любвеобильную супругу уже не хватало. И годам к 40 он начал подозревать о наличии в семье неизвестного ему «заместителя по мужской линии», а может, даже и не одного. Циля стала какой-то скрытной, загадочной. Стала дольше задерживаться на работе.

Однажды Циля, точнее, заведующий хирургическим отделением в диспансере доктор медицинских наук, руководитель кафедры медуниверситета Цецилия Львовна сообщила, что их доченька школьница Мариночка уже встречается с мальчиками. И не просто так, а «по-взрослому». Викентий сначала психанул, но жена его успокоила, пообещав разобраться лично. А потом заявила о необходимости проведения сексуального воспитания среди детей. Тем более, что их сыну уже пошел 14-й год. И, апеллируя мужу как врач, сказала, что займется этим сама без всякого вмешательства со стороны мужа.

Брак распался неожиданно как для него, так и для детей. Сначала Цецилии Львовне предложили долгосрочный контракт на работу в медицинском центре в Израиле. Предложенная оплата в несколько раз превышала совокупный нынешний доход жены в больнице и преподавательскую деятельность в местном университете. Цицилия Львовна не раздумывала ни дня.

— За месяц-другой я там обживусь, - заявила она. – И заберу вас туда!

Однако ни через месяц, ни через два она никого не забрала. А через три месяца Викентию пришло уведомление из суда о разводе. Заявление на развод от Цили по доверенности подал незнакомый ему адвокат. После развода неожиданно как для отца, так и для матери дети отказались ехать в Израиль, а остались с отцом. Викентий продолжал служить, точнее дослуживать до пенсии, а жена, теперь уже бывшая, раз в месяц переводила на детей в качестве алиментов, хотя Кеша и не требовал этого, по тысяче долларов на каждого.

Как-то вечером он пришел домой раньше обычного. Если точнее, его попросил отдежурить за себя в наряде товарищ. Кеша позвонил домой, обрисовал ситуацию детям, сообщил, что вернется утром. Но товарищ передумал и Кеша пришел домой как обычно.

Тихо открыв дверь ключом (цепочки, и тем более щеколды-засова у них не было), он прошел в квартиру. Странно, но дома было непривычно тихо. Только из комнаты старшей – Маринки доносились какие-то приглушенно-стонущие звуки. Кеша разулся и, тихо ступая, в одних носках прокрался к двери в комнату дочери. Сначала в щель он ничего не разобрал – слишком темно. Но потом... Потом его словно обухом стукнуло по голове. Его дочь-школьница занималась сексом! Он судорожно сглотнул. Сначала его охватил гнев. Потом неожиданно для себя он обнаружен, что его член совершенно против его воли напрягся, оттопыривая брюки. А потом вдруг пришла в голову мысль, что он бы с удовольствием посмотрел, как...как... как...как трахают его дочь! – даже сама мысль в его голове об этом боялась формулироваться! Но...

Викентий тихонько открыл дверь, прокрался в комнату. Его присутствия не заметили ни дочь, ни ее партнер. Что он будет делать дальше, ему в голову не приходило. Ему хотелось одного – увидеть как трахают его дочь! Увидеть ее голой под мужчиной, как она бьется в экстазе, как ходят ходуном ее полные груди... Правой рукой он нашарил кнопку выключателя рядом с дверным косяком, зажмурился, чтобы не ослепнуть в первые мгновенья, и щелкнул тумблером вниз.

Комнату залил яркий свет – люстра была большой, пятирожковой, а в каждой лампочке было аж по сто ватт. Раскрыл глаза и замер. На кровати, разметавшись звездочкой, лежала его дочь Марина, а сверху на ней, сверкая голым костлявым задом, лежал его сын – Димка. И дочь, и сын тоже окаменели, уставившись на неожиданно появившегося отца.

Викентий судорожно сглотнул появившийся в горле комок, не отрывая взгляда от прелестей дочери (а чертовка была хороша! Хороша своей юностью, своей нежной кожей, своими еще не утратившими в подростковости женственными формами – ну вся в мать, только юная! Ах, как она была хороша! Член в штанах готов был выпрыгнуть! Но правила, правила приличия!), проговорил:

— Что вы творите-то, а?

Парочка распалась. Сын скатился на пол, согнулся, пряча оттопыренный член (Ну, уже не такой и маленький. Вполне нормальный, бабам будет нравится – промелькнуло в голове) комком штанов. Дочь тоже согнулась, испуганно натягивая на себя простыню.

Викентий с удовольствием отметил поросль волос на лобке, возбужденно торчащий клитор, набухшие половые губы. И подумал, что уже больше двух месяцев у него не было полноценного секса. Подрочить в комнате вечером, это всё не то...

— Ко мне! – скомандовал он, словно очнувшись, и вышел в коридор.

Он обул тапочки в прихожей, прошел в комнату к себе. Подошел к гардеробу, снял и аккуратно повесил форму на распялку, одел халат. Повернулся и обнаружил, что за ним, стоя в дверях, наблюдают и дочь, и сын. Викентий сел в кресло, махнул им рукой:

— Ну что встали? Сюда идите!

Он указал на стулья.

— Садитесь! Рассказывайте!

Дети (Хотя, какие к чертям дети! Маринка вымахала почти вровень с отцом, а Димка всего на полголовы был ниже ее!) молчали. Причем, самое странное, что отметил Викентий, на их лицах не было ни капли раскаяния, только испуг. Соответственно, напрашивался вывод, что они прекрасно знали, более того, - осознавали, чем занимаются.

Викентий посмотрел на сына, сидящего перед ним в футболке и спортивных штанах, видимо, одетых на голое тело, потом на дочь в наглухо запахнутом халате до пят.

— Ну, и что теперь прикажете делать? Вы хоть понимаете... - Кеша встал, хотел влепить сыну затрещину, замахнулся, но удержался. Потом в сердцах махнул рукой.

— Выйди! – приказал он сыну. Повернулся к дочери:

— А ты сиди!

Когда сын вышел, плотно затворив дверь (хотя Кеша ни на минуту не усомнился, что он стоит тут же у двери и подслушивает), приказал:

— Давай, рассказывай... - он сделал паузу и насмешливо продолжил, – прелюбодейка!

Марина сначала вроде смущенно потупила глаза, уставившись в пол, а потом с вызовом подняла голову и заявила:

— А что тут такого? Между прочим, это мама...

Она не договорила, запнулась, поняв, что ляпнула лишнее. Викентий напрягся:

— Что – мама?!

— Ну, пап, - замямлила Марина, - мама сказала, что секс это лучшее средство для поднятия тонуса организма, что надо снимать возбуждение...

Она запуталась в своих речах, замолчала и опустила голову, не зная, что сказать дальше. Ей невольно помог сам отец:

— Так это вас мама научила?

Марина удрученно кивнула головой.

— Ну, не совсем научила. Она сначала со мной... Потом с Димкой... А мы вместе сами... без нее. Но она говорила, что сексом надо заниматься с проверенными партнерами, а от случайных связей проблем не оберешься!

Она опять замолчала. Викентий выдохнул, подошел к окну, раскрыл его на распашку, запуская в комнату прохладный воздух, раздвинул шторы. Потом выключил верхний свет, включил настенное бра – чтоб не видно было в окно со стороны, что там делается в комнате. Достал сигареты, закурил. Курить в квартире, даже на балконе после развода он себе не позволял ни при каких обстоятельствах, считая, что подает дурной пример детям. Но тут... Какой уж тут пример – при таком раскладе!

— Рассказывай, давай! – приказал он. – Всё рассказывай!

— Помнишь, мы с Пашей из моего класса встречаться начали? – глухо сказала Марина. – Он меня хотел... Ну, в общем, хотел со мной сексом заняться. Я маме про это сказала. Спросила, что мне делать? Я ему нравилась, и он мне очень нравился. А у нас в классе за ним еще одна девчонка бегала...

— Ты за ним бегала?.. – перебил Викентий.

— Да не то, чтобы бегала, - ответила Марина. – Просто он со мной гулял. Мы с ним в кино ходили, на дискотеки, в клуб...

— Ты в клуб ходила? – опять удивился он.

— Ну, да, - Марина пожала плечами. – У нас все в классе в клуб ходят.

— Ладно, дальше! – потребовал отец.

— Ну, мама мне про секс рассказала, - сказала Марина. – Месячные у меня уже год были, мама тоже про них всё сказала. А тут...

Она опять потупилась, смутилась и даже покраснела.

— Рассказывай! – потребовал Викентий.

— Ну, в общем, - Марина опять стала говорить с трудом, словно выдавливая из себя слова. – У мамы любовник был. Дядя Юра...

— Знаю! – ответил Викентий через силу, тщательно скрывая возмущение, чтобы успокоить дочь. – Он ее ассистент на кафедре.

— Ты знаешь? – удивилась Марина и посмотрела на отца широко раскрытыми глазами. – Ты про него знал?!

Викентий пожал плечами. Вообще-то про «дядю Юру» он знал только, что Циля работает вместе с ним. Пару раз он их застал дома, когда Циля писала докторскую. Обложившись кучей всякой литературы, они что-то горячо обсуждали. Да так горячо, что не заметили его приход. Да и Кеша, не рискнув им мешать, сразу же прикрыл дверь и слинял на кухню. А вот насчет интимных отношений между ними он и не догадывался. Ассистент был моложе его жены лет на десять, если не больше. Да и тощий он был какой-то, весь из себя нескладный, угловатый. Но, если уж откровенно, он догадывался, что Циля«погуливает». С ее-то темпераментом!

— Давай дальше!

— Ну и вот мама предложила показать, как люди занимаются сексом на примере дяди Юры и. .. - Марина опять смутилась, - и её...

— И ты согласилась?

Марина пожала плечами.

— А потом. .. - Марина опять собралась с духом и выпалила. – Потом я захотела, чтобы дядя Юра и со мной тоже... Мне было так приятно! Так клево, что я даже сначала сознание потеряла. Мама сказала, что мне надо очень многому научиться.

— И часто вы?... – член топорщился под халатом, голос у Кеши охрип, возбуждение хлестало через край.

— Раз в неделю, наверное.

— Втроем?

— Да! – Марина вдруг сунула руку под полу своего халатика, опять покраснела. – А с Пашкой стало неинтересно! Я его сразу отшила. Пацан он.

Викентий заметил в полусумраке (настенный светильник был больше ночником), как Марина шевелит рукой внутри халата. «Себя ласкает!» Он поймал себя на мысли, что не прочь тоже себя поласкать.

— И как вы втроем занимались сексом?

— Сначала я сосала дяде Юре.

— Тебя мама научила?

— Да! – она рассказывала уже совсем спокойно, без смущения, тихонько поглаживая себя под халатом. – Мама меня сосать научила. Я сначала ласкала дядю Юру. Потом они занимались сексом. Потом вдвоем ласкали меня. А потом мама научила меня ласкать ее... Ну, - тут Марина снова смутилась, - лизать ей влагалище. Когда дяди Юры не было мы иногда...

Викентий не выдержал, сунул руку себе под халат, сжал член, сделал несколько поступательно-возвратных движений – вздрочнул. Сжал зубы. Неудобно перед дочерью... Но возбуждение затуманило мозг совершенно. Еще чуть-чуть и он бы... Нет, нельзя. Кеша попытался взять себя в руки. Вытащил руку из-под халата, вздохнул. Встал, подошел к открытому окну, вдохнул полной грудью, достал сигареты, закурил.

— А Димка в ваших... ласках, - он хотел сказать «оргиях», но постеснялся. – Участие принимал?

— Нет, - ответила Марина. Пока отец стоял к ней спиной, она ожесточенно терла себе клитор. Разговор ее жутко возбудил. Терпеть уже было невозможно. Кеша видел в отражении в стекле, как его дочь занимается самоудовлетворением. Но решил ей не мешать и сделал вид, что просто курит.

— Значит, это ты его научила?

— Нет! Димка сказал, что мама...

Голос Марины стал хриплым и глухим. Она тяжело дышала. В отражение Викентий видел всё: как дочь сначала ожесточенно терла промежность, потом откинулась назад, раздвинула ноги, ничуть не стесняясь и не боясь, что он сейчас обернется и увидит ее такой. Халат распахнулся, продемонстрировав все прелести... Возбуждение снова затуманило голову, но Викентий не оборачивался. Он достал новую сигарету, затянулся, наблюдая за отражением, еле сдерживая себя.

— Димка только с мамой был. Мама сказала, что ему не надо знать про дядю Юру... А потом она сказала, что если у нас что-нибудь будет, что тогда... - Марина поперхнулась и замолчала. Потом с явным трудом, словно выталкивая слова, продолжила. – Чтобы мы были аккуратными, предохранялись и никому никогда об этом не говорили. А!

Она сдавленно вскрикнула, застонала, не в силах больше сдерживаться, сползла на пол.

Викентий потушил сигарету, развернулся и шагнул к ней. Дочь лежала перед ним на полу, раскинув звездочкой в стороны руки-ноги. Халат распахнулся почти до пояса, обнажив начинающие терять подростковую угловатость ноги, выступающий холмик лобка, поросшего редкими черными волосиками, темный набухший клитор...

Он застонал – настолько сильным было возбуждение. Распахнул халат. Член торчал почти вертикально вверх. Халат упал на пол. Викентий не выдержал. Он навалился на дочь. Член на удивление сразу же нашел дорогу туда...в сокровенное. Марина застонала, крепко обхватила его руками и ногами:

— Да! Давай! Как же я хотела тебя!

Эти слова распалили его еще больше. Он стал таранить дочь резко, сильно, часто. Марина сжала объятия еще крепче.

Внезапно Кеша почувствовал, как кто-то нежно и ласково коснулся его мошонки, слегка сжал, еще раз погладил, провел от нее до ануса. Тут его настиг оргазм: сильный, неудержимый. Он даже не смог вытащить член. Сперма выстреливала, словно снаряды из пушки. И все туда – внутрь его дочери. Марина закричала – оргазм накрыл и ее.

Он не удержался, расслабленно, всем телом навалилсяна нее. Марина тоже расслабилась, буквально растекаясь под ним.

Кстати, рука с мошонки убралась сразу же с наступлением оргазма. Викентий скатился набок, открыл глаза. Над ними стоял Димка и ожесточенно дрочил член.

Увидев, что отец «освободил» ее, Димка безрассудно повалился на обмякшую сестру, воткнул свой член. Его хватило ненадолго. Пять, может, десять фрикций, и он спустил свой заряд туда же.

Викентий равнодушно посмотрел на них. Говорить, а тем более, что-то делать было бессмысленно.

«Если разврат прекратить невозможно, надо его возглавить!» - мелькнул в голове армейский афоризм. В данном случае, разврат приобрел буквальный смысл.

Глава № 7

Пробуждение было, мягко говоря, необычным. Кто-то мягко, но настойчиво ласкал его член. Ласки были бы приятны, если бы не одно «но» - переполненный мочевой пузырь.

Викентий вскочил, отодвинув, ну, конечно же, Марину. «Было бы удивительно, - мелькнула мысль. – Если бы этим занимался Дмитрий!»

Она, в легкой белой воздушной прозрачной короткой сорочке, недовольно отсела в сторону, утирая лицо ладонью.

— Я сейчас, солнышко!

Викентий сходил в туалет, потом, как был босиком, прошлепал в ванную, наскоро принял душ, тщательно промыв головку члена, подмыл промежность. Вся процедура у него заняла минут пять. Но проходя по коридору, он остановился, задумался. Взял с тумбочки трубку сотового, набрал своего заместителя:

— Алло! Привет, Василий Васильевич! Я на службу к обеду подойду. Что-то себя неважно чувствую.

Он отключился. Ну, теперь можно не торопиться.

Викентий, не спеша, прошел в спальню. И, честно говоря, не особо удивился, когда увидел, что его Маринка и Димка (когда только успел?) времени даром не теряли.

Дочь лежала на его двухспальнойкровати на спине, широко раскинув ноги. А Димка шуровал ей ТАМ языком. И, видимо, очень даже неплохо шуровал – Марина стонала, мяла грудь, мотала головой. Дело шло к оргазму. Кеша посмотрел на торчащий голый мосластый зад сына, поросший редкими черными волосиками. Усмехнулся. Картина был, что ни говори, возбуждающей. А вот зад подростка – насквозь смешным. Он вдруг подумал, а что будет, если он сейчас возьмет и воткнет свой член в него. Нет, желания заняться однополой любовью у него не возникло.

Маринка взвыла, выгнулась и обмякла. Димка оторвался от промежности сестры, развернулся и сел на кровати. Посмотрев в сторону отца, сказал, довольно улыбаясь:

— Доброе утро, пап! А мы тебя ждали-ждали...

— Иди, погуляй! – Кеша состроил серьезное выражение лица. – Кофе там сделай. Минут через 10 приходи.

Все-таки стеснение заняться сексом сразу втроем не пропало. Не надо торопить события. Димка встал, пожал плечами. Член торчал у него как мачта. Пока еще юношеский, почти детский, тонкий, безволосый, но уже достаточно длинный с непропорционально большой головкой. «В будущем, вырастет бабам на радость!» - мелькнула мысль.

Он оглядел бесстыдно раскинувшуюся на кровати дочь – ноги широко раздвинуты, мясистый клитор набух, и такая призывно-манящая розовая дырочка... Марина после оргазма так и продолжала лежать – закрыв глаза, сжав руками свои полные груди и раскинув ноги.

Впрочем, если бы Кеша был чуть менее возбужден, он бы заметил некоторую наигранность в этой позе. Марина провоцировала его, наблюдая за ним через полуприкрытые веки.

Всё это длилось менее минуты. Викентий тяжело навалился на Марину, сходу вонзив свой член в ее промокшее от соков влагалище, раздразненное Димкой. Он подмял ее под себя, оторвал ее руки от грудей, потискал их чуть-чуть, лежа на ней всем телом. Груди были крупные, но по девичьи упругие с темными крупными торчащими сосками. Он пальцами слегка сжал соски, крутанул их. Марина застонала. Кеша поднялся на локтях, жадно любуясь молоденьким телом под собой. Узкое влагалище обволакивало член, как новая кожаная перчатка руку. Кроме того, влагалище оказалось короче, чем член – Викентий с удовольствием отметил, с каким наслаждением головка его полового органа «стучалась» в матку. «Стук» продлился недолго – несколько минут и его накрыл оргазм – настолько сильный, что он не успел вытащить член, излившись до последней капли внутрь.

Он аккуратно скатился с нее на бок, подтянул к себе угол простыни, вытер член. Марина осталась лежать неподвижно, тяжело дыша. Спустя несколько минут в комнату тихонько проскользнул Димка – он стоял за дверью и наблюдал в щель, как отец трахал дочь. Димка лег на сестру и яростно задвигал тазом. Марина взвыла от удовольствия – по всей видимости Кеша соскочил с нее в самый неподходящий момент, когда оргазм должен был вот-вот накрыть ее волной. Но, увы... И тут на «выручку» пришел брат.

Он продержался недолго, но им этого хватило обоим. Сначала кончила Марина. Ее выгнуло дугой. Она вцепилась руками в простыню, закрутила головой из стороны в сторону, охнула и тихонько застонала. Следом кончил Димка. Вытащить член он не успел тоже.

Кеша равнодушно наблюдал за ними – интерес прошел вместе с оргазмом. Поначалу стало даже как-то неприятно. Он отодвинулся от дочери. Впрочем, и сын и дочь расценили это как желание не мешать им.

Он встал, вздохнул, пошел в ванную, мимоходом подумав, что зря позвонил на службу и отпросился. Наверняка бы теперь даже не опоздал бы. Подмылся в ванной, приняло контрастный душ. Успокоился. И тут же с удивлением отметил, что не прочь бы и дальше продолжить. Странно, но возбуждение снова имело место быть. Тщательно вытерся махровым полотенцем, накинул халат и вернулся в комнату.

Подростки лежали уже «членораздельно», отдыхая после оргазма.

— Кофе где?! – нарочито строго поинтересовался Викентий. Димка поднял голову:

— Что?

— Я тебя за кофе послал!

— А... Сейчас!

Сын тяжело встал и, как был, босиком и голышом, ушел на кухню.

— Ну, что, Маринка? – Кеша погладил дочь по груди. –Устала?

Дочь приподнялась, перевернулась на живот, выпятив кругленькую начинающую полнеть попку:

— Не-а! По кайфу!А ты?

— Я бы повторил... - Кеша хитро улыбнулся. Член под халатом подавал признаки жизни всё активнее.

— С Димкой вместе?

— Озорница! – Кеша легонько хлопнул дочь по заднице. – Тебе на учебу-то не надо?

— У нас сегодня день самоподготовки!

Марина перевернулась на спину, демонстрируя свои прелести и ничуть не стесняясь отца. Полненькие груди торчали вверх, даже не думая расплываться по грудной клетке. У Викентия закружилась голова. Он приник ртом к одному соску, сжимая рукой грудь. Марина часто задышала, мгновенно возбуждаясь.

— Пап! – вдруг сказала она.

— Что? – Кеша оторвался от груди.

— Пап! – Марина смущенно отодвинулась в сторону, закрывая лицо руками. – Пап!

— Ну что? – Викентий заинтересовался, что это вдруг она смутилась – после всего этого.

— Обещай, что не будешь ругаться!

Викентий встал. В голову пришла неприятная мысль – неужели беременность? Или болячка какая? Только этого не хватало.

— Говори! – сказал он требовательно. – Я слушаю!

— Обещай, что не будешь ругаться! – упрямо повторила дочь.

— Ладно, - Кеша сдался. – Говори. Не буду ругаться.

Марина села на кровати и прошептала едва слышно:

— Пап! Я хочу, чтобы вы меня с Димкой вдвоем... Ну...

Викентий облегченно вздохнул. Вот, блин, интриганка-то! А у него даже голова заболела! Он глубоко вздохнул, успокаиваясь. «Дочь-то в маму пошла! – мелькнула мысль. – Циля тоже вон любила такие... художества!»

Он нагнулся, чмокнул ее в лоб.

— Как ты захочешь, малыш! После всего этого...

Марина вскочила с кровати, рванулась к двери:

— Пап! Подожди пару минут. Я сейчас!

Она скрылась в коридоре. Хлопнула дверь.

«В туалет или ванную», - подумал Кеша. Тут дверь распахнулась, в комнату аккуратно, мелкими шагами зашел Димка – тоже облаченный в халат. Его осторожную походку объясняли две чашки кофе в руках. Он осторожно поставил их на стол, быстро вышел из комнаты. Через минуту он вернулся, держа в руках третью. Минуту спустя вернулась и Марина – тоже в халате. Секла на кровать, взяла в руки чашку, сделала глоток:

— Вкусно!

— Отлично! – согласился Кеша, потом поинтересовался у сына. – А ты что на занятия не пошел?

Димка скорчился, мол, ну, пап! Викентий покачал головой:

— Чтоб первый и последний раз!

Димка закивал головой, хотя про себя подумал, мол, знал бы ты, про эти «последние разы»...

— Пап! – Марина поставила свою чашку. – В общем, я тут... мы тут...

Она смутилась, запнулась, потом выпалила:

— Пап! Давай вместе займемся любовью. Мы хотим, чтобы тебе понравилось. В общем...

Она снова замолчала. Димка, как самый младший, молчал. Викентий мысленно махнул рукой и сказал:

— Давайте!..

Марина, ободренная поддержкой отца, рывком скинула халат и залезла руками к отцу в промежность. Ее движения были слишком быстрыми, невольно она стукнула его по яичкам. Кеша непроизвольно поморщился.

— Извини, пап!

Марина распахнула полы его халата, встала на колени на кровати и насадилась ртом на член отца. Кеша запрокинулся на кровать и закрыл глаза от удовольствия. Надо отдать ей должное – Марина классно умела делать минет... Она то сосала член, обхватывая его губами, то дула в головку, то облизывала его от корня до конца, поглаживая яички, то подрачивала. Кеша забалдел от этой ласки. По телу поплыла сладкая истома, табуном метнулись мурашки туда-сюда...

Внезапно характер ласок сменился. Он стал немного другим, даже как-то нежнее что ли, осторожнее. Кеша насторожился, хотел было открыть глаза, приподняться, но не успел – кто-то впился в его губы поцелуем! Он открыл глаза и увидел, что целует его дочь! Значит, ласкает член – сын??? От неожиданности он сжал ноги, прищемляя бедрами руки, ласкавшие яички.

— Пап!.. – прошептала Марина, на секунду отстраняясь от его губ. – Пап! Ну, ведь всё супер, правда?

«Да гори оно всё!..» - мелькнула мысль. Он снова разжал ноги, тем самым давая «добро». Закрыл глаза. Член и не думал никнуть. Он протянул руки, хватая Марину за сиськи, сжал их. Ласки продолжались. Через пару минут его вдруг охватило жуткое желание засадить член Марине и именно сзади, раком, до самого корня. Он встал, отстраняя и Димку, развернул дочь спиной к себе. Она сразу поняла его желание, встала на четвереньки, выгнула спину. Член вошел как по маслу. Он загнал его поглубже, до самого корня. Марина охнула, поджала одну ногу. Викентий потихоньку сделал один качок, другой, третий. Спустя чуть-чуть он уже качал все быстрее, втыкая так же глубоко. Марина застонала, но не от боли, от удовольствия, упала на локти. Попыталась просунуть руку между ног, чтобы достать и хотя бы немного поласкать яйца отца. Но не смогла, Кеша увеличил темп. Она застонала, завыла.

Кеша, трахая дочь сзади, с вожделением смотрел на ее кругленькую, начинающую полнеть, попку, коричневое колечко ануса, поросшее редкими черными волосиками. Вдруг его охватило внезапное желание засунуть член в анус, сделать ей больно. Он едва подавил его. Но Марина так завлекательно крутила попкой, что Кеша не выдержал, сунул сначала один палец в анус, потом, расширяя отверстие, второй. И с некоторым удивлением, но скорее удовлетворением, отметил, что его действия не встречают неприятия. Более того, Марина закрутила задницей сильнее, пытаясь насадиться на член и на пальцы глубже и глубже. Внизу живота стало нарастать истома, предвкушая наступление оргазма. Кеша резко вытащил член.Он не хотел кончать так быстро. А если бы продолжил в таком темпе, кончил бы через минуту.

Марина недовольно ойкнула, непроизвольно потянувшись задом за членом, оглянулась. Кеша несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Потом озорно шлепнул дочери членом по попке, стараясь попасть по колечку ануса. Марина замурчала, предвкушая дальнейшее наслаждение.

Викентий чуть помедлил, подвинул головку к самому анусу и нажал. Головка вошла в задний проход неожиданно легко. Может быть, здесь сыграла свою роль смазка, может, возбуждение, а может, и... Кеша хмыкнул. Он, честно говоря, не удивился. если бы узнал, что дочь занимается анальным сексом, если уж мама этот процесс очень даже любила... Законы генетики никто не отменял.

Марина замерла. Она не отстранилась, не запротестовала. Она молчала. Кеша подождал немного, потом потихоньку, миллиметр за миллиметром загнал член в анус.

Марина очень глубоко вздохнула и выдохнула. Кеша стал осторожно двигаться. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Под конец, он начал драть дочку в зад совсем уж яростно. Даже традиционным способом он не был так напорист.

Марина ожесточенно терзала клитор. Похоже, анальное вторжение вместе с мастурбацией ей были очень даже по вкусу. Викентий почувствовал, что вот-вот сейчас кончит. Он ускорил движения, прохрипев:

— Я тебя сейчас по самый желудок накачаю!..

— Да! Трахни меня! Сильнее, папочка! – подхватила Марина.

Викентий почувствовал, как Димка, как и вчера вечером, осторожно, нежно взял его яички в руку, стал перекатывать в ладони... И тут его накрыла волна оргазма. Он буквально взревел, воткнул член до самого корня и застыл, чувствуя, как его сперма толчками выплескивается дочери в прямую кишку.

Эякуляция длилась недолго. Почувствовав, что сперма кончилась, а член стремительно никнет, Кеша вытащил его из попки, завалился спиной рядом с дочерью на кровать. Рядом сел Димка. Он осторожно взял вялый член и стал его вытирать влажным полотенцем.

«Откуда только успел взять?» - мелькнула мысль. Димка вытер насухо член от выделений, брызнул в головку мирамистином.

«Ого! - снова удивился Кеша.– Основательно подготовился!»

Сопротивляться все равно сил не было, поэтому он лежал и просто балдел.

Неожиданно Димка снова приник ртом к паху, стал вылизывать яички. Викентий застонал от удовольствия. А рядом его по груди нежными прикосновениями поглаживала дочь.

«Ну, мля, развратники, вашу мать! – подумал он. – Точно...вашу мать!»

Член подниматься и не думал. Странно, но вот никакого отторжения от того, что его ласкали одновременно и сын, и дочь он не испытывал. Более того, ему это даже было очень приятно.

Потом Марина отодвинулась от него и поманила Димку к себе. Кеша отодвинулся подальше – чтобы не мешать им и лучше наблюдать в полном объеме.

Марина и Димка легли вальтом. Она взяла в рот его членик, а она стал ожесточенно терзать ртом ее клитор. Кеша за процессом наблюдал недолго: сначала к финишу подошла опять дочь. Она выпустила член изо рта, сжала губы, замычала и попыталась откинуться, освободиться. Забилась в руках, словно пойманная птица. Но потом обмякла и замерла.

Димка встал, развернул сестру к себе поближе и лег на нее. Член сразу же нашел свое место. Марина даже не пошевелилась. Через несколько минут (сказалось возбуждение) разрядился и Димка. Он даже и не подумал вынимать член из влагалища. Немного полежал на сестре и откинулся в противоположную от отца сторону.

Глава № 8

Спустя пять минут Кеша бросил взгляд на часы, с сожалением вздохнул и встал.

— Ты уходишь? – подняла голову Марина.

— Да, доча! – опять с сожалением сообщил он, одевая трусы. – На работу надо. Но постараюсь сегодня прийти пораньше.

Димка тоже поднялся, посмотрел на отца. Но что он подумал, догадаться по его бесстрастной физиономии было сложно: то ли сожаление, что один из участников покидает «поле боя», то ли определенное облегчение, что отец их оставляет наконец-то одних.

Кеша оделся, чмокнул голую Маринку в щечку, не забывая погладить ее по обнаженной груди, потрепал Димку по голове, взъерошивая волосы.

— Не хулиганьте тут слишком сильно! – бросил он, захлопывая дверь.

— Фу! – Димка вскочил. – Блин! Вроде пронесло.

— Ага, - усмехнулась Марина. – А ты боялся... Всё нормально прошло. Осторожней надо все-таки! А если бы он вчера не повелся?

— И не говори! – Димка вздохнул. – Огребли бы по самое не балуйся! Зато теперь! Свобода!

Он вскочил на кровать, радостно размахивая руками. Марина насмешливо улыбнулась, глядя как он трясет своим полувозбужденным членом.

— Мы с тобой трахаться можем в любое время!

Он, шутливо рыча, навалился на сестру, подминая ее под себя, безжалостно тиская ее грудь. Она сбросила его с себя:

— Хватит!

Встала на четвереньки, выставляя попку, и потребовала:

— Давай, не отлынивай! И только не в попку!

Димка пристроился сзади – член встал тут же.

Спустя полчаса, сидя на кухне, Марина лениво поинтересовалась:

— А что это вдруг тебя потянула член пососать? Что-то я в тебе таких наклонностей раньше не наблюдала. Ты, часом, с дядей Юрой или Жоркой этим не баловался?

Она засмеялась, но не обидно, не насмешливо, а заливисто-иронически. Но Димка все равно покраснел.

— Да не тушуйся! – Марина взлохматила его длинные волосы. – Мы с мамой-то этим занимались по полной программе. Знаешь, как она лижет? С вами мужиками не сравнишь!

Димка опустил взгляд. Краска с лица не спадала:

— Ты только никому не говори, ладно?

— Дурачок ты! – усмехнулась Марина. – Ты ж мой братик! Родней тебя никого нет.

— Я тебе уже рассказывал, что мама нас с Жоркой спалила, когда мы друг другу дрочили, когда порнуху смотрели...

Глава № 9

Два года назад.

С чего всё началось у Димки

Жорка – одноклассник Димки – раздобыл где-то видеокассету с немецкой порнушкой. Не то, чтобы порнушка была дефицитом – в ларьках и киосках уже вовсю торговали всякими газетами типа «Еще», но вот порнофильм, да еще и подростку, найти было проблематично. Да и видеомагнитофоны еще не у всех были. Посмотреть ее он предложил дома у Димки. У Жорки постоянно кто-то был: то мать, которая работала по сменам, то старший брат, который учился в институте не пойми по какому графику. А у Димки было всё же попроще: отец-мать работали целый день, старшая сестра Марина в вопросах учебы была весьма дисциплинированной и на занятиях сидела «от звонка до звонка».

Они сорвались домой сразу же после четвертого урока. Бегом добрались до дома, бросили сумки, забежали в зал. Димка быстро щелкнул пультом телевизора, потом видеомагнитофона. Торопясь, вставил заветную кассету в щель кассетоприемника. Друзья бухнулись на диван напротив телевизора.

— Сделай потише! – посоветовал Жорка. – Всё равно ничего не понятно.

Димка послушно несколько раз нажал клавишу понижения уровня громкости.

Видео представляло собой короткие десятиминутные клипы, снятые, очевидно, лет десять назад. Сначала двое парней раскрутили и трахнули одну девчонку. Потом наоборот – две девчонки занимались сексом с одним парнем.

Подростки не успели посмотреть даже первый клип, переглянулись, почти одновременно стянули брюки и трусы, выпростая члены. Димка вскочил, путаясь в спущенных штанах, дошел до шкафа, вытащил две маленьких полотенца-салфетки. Одну бросил товарищу, другую положил себе на колено. Подростки яростно замастурбировали, глядя на экран. Первым кончил Димка. Он, тяжело дыша, ткнул член в салфетку, вытирая конец. Потом сложил салфетку, откинулся на спинку.

— Кайф!

— Ага! – согласился Жорка. Он тоже кончил, глядя на экран. Повторил процедуру вытирания члена, как и его одноклассник.

— Офигительно! Балдеж.

— Давай чайку попьем? – предложил Димка. – А потом опять посмотри, а?

— Давай!

Димка нажал на паузу. Друзья натянули штаны, прошли в кухню. Димка поставил чайник, достал бокалы, сахар. Поставил на стол вазочку с печеньем.

— Хорошо тебе, - пробурчал Жорка. – У тебя вон дома никого, можно даже порнуху посмотреть. А у меня постоянно кто-то есть.

Они попили чаю, посидели минут десять. Потом вернулись в зал. Следующий клип подростки просмотрели почти равнодушно. А вот шедший за ним клип - про двух девушек в наряде школьниц, пришедших в гости к взрослому мужику их возбудил снова. Они дружно опять стянули брюки до колен. У Димки член поднялся сразу. Жорка помял свой член, но тот реагировал вяло. Он еще раз попробовал, помассировал яички – безуспешно. Мальчик повернулся к товарищу:

— Димон! – он вопросительно вздохнул. – Пососешь, а? А потом я тебе?

Димка вздохнул. Ему не нравилось это дело – сосать. Но вот когда ему...

«Баловаться» этим они стали с полгода назад. Впрочем, как и дрочить Димка тоже начал тогда же. После последнего урока – физкультуры, которую вела выпускница педучилища Мария Валерьевна, они в возбуждении шли домой. Да и не только они! Все мальчишки были просто шокированы. Учительница вела урок в черных новомодных для того времени лосинах, которые так соблазнительно обтягивали каждую складочку ног, включая «верблюжью лапку». Сама Мария Валерьевна то ли не понимала в чем дело, то ли делала вид, что не понимает или ей нравилось шушуканье и возбуждение подростков, скрывавших характерные выпуклости в области паха в течение всего урока.

— Ты бы ей вдул? – повторял Жорка всю дорогу. – Нет, ну ведь офигительнаядеваха!

— Трахает же её кто-то! – вздыхал он через минуту и тут же добавлял. – А, может, и не один! Ведь смотри, как она наряжается! Она точно секс любит!

Димка соглашался. Как и у всех пацанов класса, у него сейчас ныло в паху после такого возбуждения. Жорка вдруг остановился, посмотрел на друга, спросил:

— Яйца болят? Честно скажи – болят?

Димка чуть помедлил, но потом тоскливо кивнул.

— Тогда пошли! – предложил Жорка. Димка пожал плечами:

— Пошли?

Они зашли в подъезд жоркиного дома. Дверь в подвал была открыта. Судя по отсутствию замка, она вообще никогда не запиралась. Жорка потянул друга в подвал.

— Только, смотри, никому! – Жорка требовательно сказал Димке. Тот кивнул. Они спустились в подвал, зашли чуть за угол. Высоко под потолком было окошко, через которое проникал дневной свет. Жорка прислушался: вдруг кто-то пошел за картошкой или еще что? Было тихо.

— Ты дрочишь? – тихо, почти шепотом спросил он. Димка помотал головой.

— Не пробовал?

— Нет!

— Не умеешь?

— Не-а!

— Смотри! – Жорка расстегнул куртку, стянул до колен штаны с трусами, вываливая наружу член. Ухватил его тремя пальчиками и быстро-быстро задвигал по стволу, гоняя шкурку от основания до головки. Уже через минуту он запрокинул голову, закрыл глаза, коротко замычал. Из члена брызнула белесоватая густая жидкость. Жорка развернулся, жидкость струйкой ударила в бетонную стену. Жорка облегченно вздохнул, постоял с минуту с закрытыми глазами, потом натянул брюки и повернулся к Димке:

— Ну, ты чего? Попробуй, понравится!

Димка пожал плечами. Конечно, возбуждение от вида молодой физкультурницы еще окончательно не сошло, да и «жоркин процесс» его заинтересовал, но... Как-то неудобно было.

— Что, не умеешь что ли? Или боишься? – Жорка подошел ближе. – Снимай штаны!

Димка послушно, словно завороженный расстегнул ремень, стащил брюки. Жорка ухватил димкин член – так же, как держал и свой – тремя пальчиками – и быстро задвигал шкурку по стволу. Непривычно приятные ощущения появились в паху. Димка даже пару раз непроизвольно двинул туда-сюда тазом. Его внезапно охватило непонятная слабость, в паху стало тепло. Приятная волна прошла из промежности в член. Хлынула сперма. Не белесая жиденькая, как у Жорки, а густая белая. Несмотря на оргазм, охвативший его, Жорка все продолжал двигать пальчиками. Наконец, сперма кончилась. Димка обессилено оперся об стену. Кружилась голова.

— Это в первый раз всегда так кайфово! – авторитетно заявил Жорка, вытирая испачканные димкиной спермой пальцы о какую-то тряпку.

После этого они почти каждый день после уроков доходили до Жоркиного дома, спускались в подвал и вместе мастурбировали. Жорка еще раз показал Димке, как это делается. Потом, через неделю они уже дрочили друг другу. Это оказалось почему-то приятнее, чем каждый себе.

Однажды Жорка предложил:

— А пойдем ко мне домой? У меня сегодня никого: отец в командировке, мать во вторую смену, будет работать до полуночи, а брательник к другу на Днюху ушел.

Они поднялись на второй этаж. Квартира у Жорки была двухкомнатной проходной «хрущевкой» с маленькой кухней и совмещенным санузлом. Не то, что у Димки – большая трехкомнатная улучшенной планировки.

Друзья разулись, прошли в зал.

— Ща, подожди! – Жорка убежал в комнату, порылся в гардеробе, вернулся с каким-то журналом, положил его рядом на диван.

— Глянь! – он развернул обычный журнал «Вокруг света». В середине лежали черно-белые фотографии. Димка обомлел – на всех фотографиях был секс: мужчины трахали женщин во всех позах. На некоторых двое мужчин трахали одну женщину, на других – двое женщин трахались с одним мужчиной. Секс был во всех проявлениях. Сладко заныло в паху. Димка, не дожидаясь друга, спусти штаны и начал терзать член. Следом за ним стал мастурбировать и Жорка.

— Нравится? – прохрипел Жорка и вдруг заявил. – Стой!

Димка замер:

— - Ты чего?

Жорка помолчал, а потом, внимательно глядя товарищу в глаза, тихо предложил:

— А давай друг у друга...

Он не договорил. Димка согласился:

— Давай!

И потянулся к члену товарища, думая, что тот предложит друг другу помастурбировать.

— Нет! – Жорка мотнул головой.

— Давай это...

Он помолчал, потом словно выдохнул:

— Пососем друг другу, а?

И добавил жалобным тоном, словно оправдываясь:

— Сначала я тебе, потом ты мне. Мы ведь никому не скажем. А, Димон?

Димка, словно ныряя в воду, выдохнул:

— Давай!

Жорка облегченно выдохнул, улыбнулся, предложил:

— Давай ложись на спину!

Димка лег. Глаза почему-то закрылись сами собой. Жорка нагнулся к его паху, осторожно, тихо-тихо взял член в рот, потом сомкнул губы вокруг ствола... После нескольких минут таких ласк сперма обильно хлынула, наполняя его рот. Жорка сплюнул всё на пол, вскочил, рванулся в ванную. Вернулся, вытирая полотенцем мокрое лицо, нетерпеливо лег на спину и требовательно заявил:

— Теперь твоя очередь!

Димка повторил Жоркину процедуру. Но, в отличие от него, Жорка так и не смог кончить. Он встал, взялся за член и в несколько движений довел себя до оргазма.

— Фу! – Жорка с облегчением сел. – Ну, как тебе?

Димка пожал плечами:

— Дрочить лучше! А так – отвратительно, противно как-то...

— Это потому что мы не подмылись, - авторитетно заявил Жорка и пояснил. – У меня мать никогда у отца за щеку не берет, если он не подмоется!

— А ты слышал, как они трахались? –затаив дыхание, поинтересовался Димка. Возбуждение снова стало подступать к члену.

— Я даже видел, - сообщил Жорка. – Дверь-то в комнату не закрывается до конца. Он подошел к двери, показал. Действительно, щель, хоть и небольшая, но была.

— Мы с братом иногда подсекаем, как они сексом занимаются.

— Как? – член у Димки снова был в «боевом состоянии».

— По всякому: и лежа, и раком. И мамка на отце верхом скачет. А когда у мамки «менстра», то она у него за щеку берет.

Он помолчал и добавил, поясняя:

— Сосёт. А отец говорит, что наступает «неделя минета».

Димка ткнул в одну из фотографий, где здоровый член втыкался в анус женщины:

— А так он ее трахает?

— Не, - Жорка мотнул головой. – Они пробовали, но мамка говорит, что больно. И больше не стали.

После этого они снова промастурбировали, глядя на снимки. Жорка проводил приятеля до подъезда.

— Смотри, никому ни слова!

— Ты что? Могила!

Сейчас, не отрываясь и глядя на экран телевизора, где две женщины одновременно втыкали друг в друга длинный резиновый «двойной» член и двигались, как будто трахаясь, Димка взял в рот член товарища. Член был чисто вымытый и пах земляничным мылом (друзья старались тщательно соблюдать гигиену). Димка двигал ртом, касался головки члена языком. Жорка закатил глаза от удовольствия.

— Это как понимать?! – как гром среди ясного неба прозвучал грозный голос.Приход димкиной матери – Цецилии Львовны ребята прозевали... Димка вскочил, слегка прикусив от неожиданности член друга, запутался в спущенных штанах рухнул. Жорка тоже вскочил, кое-как натянул штаны, проскочил в коридор мимо ошарашенной «тети Цили», подхватил ботинки, стоящие у входа и, как был босиком, рванулся на улицу.

Цецилия Львовна сомнамбулическипрошла в комнату, бросила взгляд на экран телевизора, где «действо» было в самом разгаре. Димка стоял посередине комнаты, выпрямившись, словно по стойке «смирно». Мать подняла с пола пульт, нажала клавишу. Экран погас, видеомагнитофон «выплюнул» кассету. Цецилия Львовна вытащила ее, повернулась к сыну:

— Я, право, не знаю...

Она замолчала, подбирая слова.

— Нет, я правда, не знаю... Как это вы... посмели... Вы совсем...

Она махнула рукой, направилась к двери.

— Потом поговорим! – она резко обернулась. – Сиди дома. Я придумаю...

Она снова не договорила и ушла к себе – в родительскую спальню.

Весь день после этого Димка безвылазно просидел в своей комнате. От скуки (а до интернета; что до интернета – до обычных компьютеров в начале 90-х было как до Пекина пешком!) он сделал все уроки, в том числе письменные на следующие два дня. Вышел только поужинать. На вопрос отца «чем занимаешься?» пожал плечами, учу уроки, мол. Мать молчала. Он несколько раз бросал на нее виновато-вопросительные взгляды, но безуспешно. Цецилия Львовна словно одела маску бесстрастия.

Утром, провожая его в школу, она грозно бросила:

— После уроков немедленно домой! И не дай бог....

Он обреченно кивнул в ответ.

У ворот ограды школы его ждал Жорка. Завидев приятеля, он сразу бросился ему навстречу:

— Ну, что? Сильно влетело?

Димка пожал плечами:

— Сегодня все...

— А кассета где? – поинтересовался Жорка.

— Мать забрала.

— Блин! Я ее «на посмотреть» у Лехи Рыжего за две пачки «Мальборо» взял. На два дня. Леха мне голову оторвет, если завтра не отдам.

Леха – это было серьезно. Леха учился с ними, но был на год старше, здоровый, как лось с пудовыми кулачищами. Его даже побаивался трудовик.

— Придумаешь что-нибудь, - отмахнулся Димка и мрачно пошутил. – Иди ко мне домой, сам попроси.

— Ага, - усмехнулся Жорка. – Я вчера от тебя так рванул, что на улицу босиком выскочил. Сообразил, когда метров пятьдесят от дома отмахал. Обулся на лавочке возле фонтана.

Что Жорка что-нибудь придумает, Димка не сомневался. Жорка был везунчиком. Все его проделки как-то сходили ему с рук. Вот не далее, как позавчера он привязал зеркальце на кроссовок к ноге на уроке алгебры. И, дождавшись, когда математичка Марина Валентиновна, высокая блондинка не более 30 лет с длинными ногами, носившая юбку до колен, наклонится, проверяя домашнее задание на соседнем ряду, сунул ногу с зеркальцем ей под юбку. От того, что он там увидел, Жорка непроизвольно охнул. Марина Валентиновна обернулась, увидела зеркальце, густо покраснела и бухнулась за свой стол. Весь урок она просидела молча, только дала команду на решение примеров из учебника. После звонка, когда все школьники рванулись в коридор на перемену, она ухватила Жорку за рукав:

— Зайдешь после уроков. Понял?

Жорка обреченно кивнул. Но вырвавшись в коридор, потянул за собой Димку. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не подслушивает, он жарко зашептал на ухо приятелю:

— Прикинь, у нее под юбкой трусики черные узкие-узкие, только щель еле-еле прикрывают. Волосики во все стороны торчат!

Еще раз оглянулся и добавил:

— У нее чулки, а не колготки. Прикинь?

Димка ждал Жорку целый час. Сначала он попытался подслушать, как, по его мнению, Марина Валентиновна «чехвостит» одноклассника. Однако из-за закрытой на ключ дверизвуки проходили плохо. Потом уже, когда Димка устал ждать, щелкнул замок, дверь распахнулась, выскочил раскрасневшийся Жорка. Они бегом спустились в раздевалку, переобулись и направились домой. Жорка всю дорогу молчал. На вопросы только отнекивался и мотал головой. У своего подъезда он наскоро попрощался, хотел что-то сказать, но только махнул рукой. Димка успел разглядеть расстегнутый гульфик брюк и подозрительное белое пятнышко на бедре. Жорка поймал его взгляд, почему-то покраснел, развернулся и почти бегом скрылся в подъезде. Димка пожал плечами. Таким он одноклассника еще не видел. «Может, родителей вызвала?» - мелькнула мысль.

Только он нажал кнопку звонка, как дверь сразу же распахнулась.

— Заходи! – насмешливо сказала мать, выглянув в коридор. – А своего... друга не захватил случайно? Что ж ты так, а?

Димка покраснел, поспешно разулся.

— Иди, обедай! Я тебе там налила, - сообщила она, выходя в зал. – Как закончишь, заходи!

Как не тянул Димка время, но тарелка супа все равно опустела, кончилось и второе, и компот оказался выпит. Он даже посуду за собой перемыл.

— Ты там не уснул? – нетерпеливо поинтересовалась мать.

Димка зашел в зал. Цецилия Львовна в длинном махровом халате забралась с ногами на диван и смотрела телевизор.

— Заходи, не стесняйся, - сказала она, не отрываясь от экрана.

Димка с удивлением заметил, что мать смотрит их вчерашнюю кассету. Он встал в дверях, уставился себе под ноги.

— Проходи, проходи, садись, - заметила мать, уставившись в телевизор. Она бросила взгляд на него, деланно удивилась:

— Тебе совсем не интересно, да?

Димка осторожно глянул на экран и потупился снова. Мать усмехнулась, повернулась к нему:

— Ты мне вот скажи, только честно, - попросила она. – Тебе нравится член сосать?

Димка покраснел еще больше.

— Ну, что молчишь? Ты просто можешь сказать – да или нет?

Димка понял, что отмолчаться здесь не получится.

— Нет, - тихо ответил он.

— Что – нет? – настаивала мать.

— Не нравится, - повторил Димка.

— Не нравится... - повторила за ним мать. – Понятненько. Стало быть, - словно размышляя, сказала она, - вы член сосете друг у друга по очереди, потому что у вас девочек нет. Так?

Димка молчал, красный как вареный рак. Мать снова уставилась на экран. Сцена там уже сменилась, теперь уже две женщины обнимались, постепенно раздеваясь, с одним мужиком. Мужик был негром.

— Ну, хоть сын не педерастом растет вроде бы, - усмехнулась мать. – И то хорошо. Или все-таки педерастом?

Димка мысленно взвыл. Лучше бы она его выпорола! Ему было так нестерпимо стыдно... Но, несмотря на стыд, в паху нарастало возбуждение – виной всему была эта проклятая кассета.

— И часто вы... так развлекаетесь? – поинтересовалась мать. Он молчал.

— Знаешь, проще отцу сказать, чтоб ОН тебя расспросил обо всем, - задумчиво сказала Цецилия Львовна. – А то со мной ты разговаривать не хочешь...

— Мне стыдно, мам, - выдавил наконец из себя он. – Не надо папе...

— Дурачок! – мать вскочила с дивана, подошла к сыну, обняла его, - Я ж твоя мать, я тебе помочь хочу! Эх, ты...

Димка впервые с удивлением обнаружил, что мать-то оказывается почти на голову ниже его ростом. И где-то в глубине мелькнула потаенная мыслишка, что она без лифчика под халатом, и что ее полные соблазнительные груди так и просятся наружу... От этой мысли в паху стало совсем уж тепло.

— Ого! – мать отстранилась от него и показала на торчащий сквозь легкую ткань трико член. – Потом ведь болеть будешь?

Димка ничего не нашел сказать в ответ, только кивнул.

— Значит так! – бесцеремонно заявила она. – Снимай штаны и давай это... Ну, как ты там себя...успокаиваешь.

Димка ошарашено молчал, прикрывая пах руками.

— Снимай, я сказала!

Цецилия Львовна рванула его домашние трико вниз. Штаны сползли вместе с трусами аж до колен.

— Ну?

Димка несмело взял член в «колечко» и стал водить туда-сюда. Через минуту он жалобно заявил:

— Мам! Я так не могу. Не получается!

Втайне он надеялся, что мать отстанет от него, выпроводит, в конце концов. Но мать зашла к нему сбоку:

— Руки убери!

Она правой рукой ловко взялась за член, левую руку просунула сзади между ягодиц до самых яичек и начала легонько подрачивать. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. У Димки закружилась голова.

— Стой, не шевелись, - прошептала ему на ухо мать. – Вон, порнушку свою смотри!

Димка глянул на экран, потом покосился на мать. В вырезе халата он увидел коричневый сосок ее полной груди. Не соображая, скорее импульсивно, чем осознанно он осторожно просунул левую руку в вырез халата и тихонько сжал ладошкой грудь... Тут же на него нахлынул оргазм. В глазах потемнело. Голова закружилась так, что Димка пошатнулся и чуть не упал.

— Ну, ну! Держись на ногах-то! – его немного отрезвил материн голос. – Ты посмотри, что натворил!

Струя спермы добила до телевизора. На экране остался влажный потек.

Димка упал в кресло, стоящее сзади, не в силах больше стоять.

— Ну, ты силен! – мать стояла рядом с ним и улыбалась. Халат распахнулся. Димка обнаружил, что на ней нет не только лифчика, но и трусиков. Мать поймала его взгляд, покачала головой и усмехнулась.

— Маньяк! – шутливо бросила она и вышла из зала.

Глава № 10

Вечером и на следующий день Цецилия Львовна вела себя, как ни в чем не бывало. После ужина так же, как и всегда, слегка пожурила Димку с Маринкой за нежелание мыть посуду. А когда Димка вдруг бросился выполнять это, усмехнулась и ушла с кухни в зал.

Наутро так же, как и всегда, подняла всех: отца на службу, детей на учебу, ничем не выделяя сына и, не показывая даже ему о том, что между ними произошло накануне.Всё, как всегда.

Утром в раздевалке школы Димка протянул злополучную кассету приятелю. Жорка поспешно спрятал ее в портфель.

— Отдала? Ну, ни фига себе! Как ты умудрился?

Димка пожал плечами.

— Влетело? Сильно?

Димка кивнул:

— Что, Жорик, хочешь задницу покажу? Отец ремнем воспитывал.

Жорка сочувственно хмыкнул.

Конечно, никто Димку не наказывал. Мать, безусловно, никому не рассказала. Более того, сама сказала, чтобы Димка держал язык за зубами, иначе... Что подразумевалось под этим «иначе», он и подумать боялся. А ответ приятелю насчет ремня и задницы Димка тоже согласовал. Кроме того, мать очень просила сына удерживаться от «таких контактов» с Жоркой и другими приятелями.

«С девочками это одно, - туманно пояснила она. – А вот не дай бог, кто-нибудь узнает про ваши мальчишеские «междусобойчики»... Потом всю жизнь с клеймом ходить будешь!»

В принципе Димка был с ней согласен. Плюс к этому мать обещала принести «такую же кассету». Но опять же, на условии «никому и никогда!». И опять Димка с ней согласился.

Поэтому после уроков, когда Жорка вдруг предложил зайти в подвал, Димка отрицательно покачал головой.

— Ты что? – удивился приятель.

— Знаешь, Жорик, - решил Димка сказать чуточку правды, самую малость. – Я матери слово дал, что не буду дрочить...

— Ха! – засмеялся Жорка. – Обещал он! Интересно, на сколько дней тебя хватит?

Димка усмехнулся. Знал бы он!

— Слушай, Димон! – вдруг сказал вполголоса Жорка. – Тут одно дело есть. Помощь мне твоя нужна.

Он огляделся по сторонам, вокруг никого вроде не наблюдалось. Потянул друга за рукав в сторону пустых лавочек. Они присели. Жорка еще раз огляделся по сторонам, помялся и заявил:

— Надо незаметно в сумочку к математичке залезть... Поможешь?

Димка удивленно присвистнул:

— Фигасе у тебя запросы... С какого хрена?

Жорка опять помялся, даже покраснел, а потом заявил:

— Понимаешь, она меня после уроков тогда в классе заставила снять штаны и дрочить. А сама достала из сумочки маленький такой фотик и сфоткала меня. А потом сказала, что если я что-нибудь еще сделаю, она это фото каждой девчонке в нашей школе подарит.

Димка слушал его, раскрыв рот. Жорка продолжал:

— Надо залезть в сумку и засветить ей пленку. Сумку она постоянно в классе оставляет. Замок вскроем, засветим пленку и все.

— У тебя тогда ширинка расстегнута была и молофья на штанах... - заметил Димка.

— Знаю! – отмахнулся Жорка. – Я дома все потом обнаружил. Штаны отстирал. Ну, что поможешь?

— А если у нее фотоаппарата не будет? Если она его дома оставила?

На это Жорка ничего не ответил. Он задумался.

— Не, Дим, не должна. Она его постоянно с собой таскает. Он же маленький такой. Мыльница!

Димка задумался. Мероприятие было насквозь авантюрным: открыть замок, залезть в класс, залезть в сумку учителя. И это всё днем, во время уроков. Нет, всё это было неосуществимым, нереальным. Даже если они бы всё это провернули, то всё равно кто-нибудь это увидел – из учеников или учениц. И безусловно бы сдали. Сдали с потрохами. Отказывать Жорке тоже не хотелось. Он ведь полезет один и тогда точно не выкрутится.

— Надо подумать! – твердо сказал он. – Завтра поглядим!

На этом они и расстались. Как показалось Димке, его приятель, поднимаясь в квартиру по лестнице, облегченно вздохнул.

Дома, как всегда в это время, никого не оказалось. Только в его комнате на столе лежалавидеокассета с запиской «Сюрприз!». Димка дрожащими руками взял ее, осмотрел. Никаких записей, никаких обозначений. Просто видеокассета. Он забежал в зал, воткнул ее в видеомагнитофон. Включил телевизор, отошел к дивану. На экране пошла заставка, потом начались клипы. Молодые юноши с молодыми девушками занимались сексом. Клипы были красочными, хорошего качества.

«Севентин, - прочитал Димка и перевел. – Семнадцатилетние!»

Он поспешно стащил брюки вместе с трусами, ухватился за член. Кончил почти моментально, выплескивая сперму на пол. Немного посидел, уже равнодушно глядя на экран, где длинноногая девица трахалась с двумя парнями. Вздохнул, натянул трусы, потом сходил на кухню за тряпкой, чтобы вытереть следы своего «присутствия». Выключил видак.

«Нормально! – подумал он. – Жорке говорить не стоит. Потом от него не отделаешься. Кстати...»

Димка задумался. Завтра Жорке надо как-то отказать. Было неудобно. Вроде как обещал подумать, но... Не хотелось лезть в эту авантюру. А с другой стороны, если он откажется, Жорка один полезет. И наверняка нарвется, да так, что уже никто не отмажет. Из школы точно могут выкинуть! Школа считалась элитной, лицейского типа. Вместе с ними в классе учились дети главы городской администрации, милицейского начальства. А в параллельном классе – дочь первого заместителя губернатора.

Димка поднял глаза и вскочил. На книжной полке лежал диктофон матери. Она его использовала, когда готовилась к лекциям в институте. Диктофон «Электроника М-401С» был сравнительно небольшим, вполне умещался в боковом кармане. Кассета была стандартной. Постепенно стала вырисовываться идея. Димка заходил из угла в угол. Идея нравилась ему всё больше. А школа-то считалась элитной!

На следующий день он отозвал Жорку.

— У меня есть идея! – сообщил он, вытаскивая из сумки диктофон. – Видел?

— И что? – пожал плечами приятель.

— Что, что? – передразнил Димка. –Короче так. Мы сделаем так, что она сама засветит всю пленку и в нашем присутствии! Понял?

— Ага, как же! – Жорка был настроен скептически.

— Смотри, дурак! – разозлился Димка. – Берешь диктофон, включаешь его. Кладешь в боковой внешний карман пиджака. Чтобы вот это гнездо видно было.

Он показал.

— Это микрофон. Сверху накидываешь куртку, чтоб не видно было этого кармана. И идешь к Марине Валентиновне. Понял?

— А что я ей скажу? – мрачно поинтересовался Жорка.

— Ты ее будешь просить уничтожить кадр, который она сделала, когда заставила тебя дрочить! Понял? Ты должен весь разговор записать, чтобы там было понятно, что она тебя заставила перед ней дрочить, что она сфоткала тебя и хотела эту фотку всем показать. Понял?

Димка начал закипать. Жорка молчал, переваривая инструктаж.

— На пленке должна быть запись, что она тебя заставила дрочить, - еще раз повторил Димка. – И что она тебя сфоткала специально.

Наконец Жорка понял и кивнул головой в знак согласия.

— После этого мы с тобой к ней вместе сходим, покажем запись, и она при нас засветит всю пленку без проблем, - заключил Димка. – Понял?

— Что-то мне всё равно стрёмно, - пожал плечами Жорка. – Наверное, проще залезть в сумку было бы...

— Дурак ты! – разозлился Димка. – В сумку залезть – это преступление. А так ты просто зайдешь к ней, поканючишь, поплачешься, что больше не будешь, что стыдно тебе и всё такое. Главное, про то, что она тебя дрочить заставила, скажи! А дальше, не ссы, разберемся!

Операцию наметили провести после уроков. После шестого урока приятели зашли в туалет. Димка включил диктофон, проверил его работу. Потом аккуратно положил его Жорке в карман пиджака.

— Смотри, он уже пишет, - он приложил палец к губам, мол, сейчас чего-нибудь не ляпни. Накинул на товарища сверху легкую куртку.

— Вперед! – Димка напутственно улыбнулся.

Жорка подошел к кабинету математики, осторожно постучал.

— Да, - раздался голос Марины Валентиновны. Димка успел увидеть в открытую дверь, что учительница сидела за столом и проверяла тетради. Жорка зашел в класс и тщательно закрыл за собой дверь.

— Фу... Будем ждать.

Ждать пришлось не очень долго. Уже через десять минут Жорка весь взмыленный выскочил из класса, на ходу подмигнул Димке и рванул вниз по лестнице. Марина Валентиновна вышла за ним, постояла в дверях класса, посмотрев ему вслед. Потом бросила взгляд на Димку, стоявшего в коридоре.

— Ты ко мне? – поинтересовалась она.

Димка отрицательно качнул головой и, не спеша, пошел вслед за товарищем. Жорка стоял на улице.

— Прикинь, всё отлично! – затарабанил он. – Яее просил, умолял. А она посмеялась, сказала, мол, будешь в другой раз умнее...

— А ты сказал, что она тебя дрочить заставила?

— Конечно, сказал!

Жорка вытащил диктофон:

— На, послушай!

Димка аккуратно взял из рук товарища аппарат. Запись еще шла. Он нажал кнопку «стоп», потом «перемотка» и, наконец, воспроизведение.

— Марина Валентиновна! Ну, простите меня! – донесся достаточно четкий голос товарища. – Ну, уничтожьте фотки, где я дрочил! Ну, пожалуйста! Ведь это вы меня заставили дрочить у себя на глазах! Ну, уничтожьте!

«Вот артист-то! - подумал Димка.– Как причитает!»

Голос Марины Валентиновны, ехидный и насмешливый оказался менее четким, но вполне узнаваемым:

— Во-первых, это было тебе наказанием. Сам знаешь, за что! Во-вторых, если ты дальше себя будешь так вести, то я сказала, что с тобой сделаю. А пока тебе беспокоиться не о чем!

Дальше разговор слушать не имело смысла. Все записалось просто отлично.

— Значит, завтра после уроков, как сегодня, - подытожил Димка, - мы к ней подойдем, дадим послушать пленку и поставим свои условия.

— Да, чтоб она всю пленку при нас засветила! – подхватил Жорка, пока они шли домой.

— Ну, типа того, - согласился Димка, хотя у него вдруг появилась совершенно иная идея.

— Ладно, - он пожал руку товарищу. – До завтра!

Дома его ждал сюрприз. Мать вернулась раньше.

— Проходи! – она встретила его в прихожей. – Раздевайся, будем обедать.

Сидя за обеденным столом вместе с ним, она поинтересовалась, как дела в школе, много ли задали сегодня. Спросила про оценки.

Когда Димка ответил на все вопросы, вдруг спросила:

— Кассету посмотрел?

Димка чуть не поперхнулся супом.

— Да ты не тушуйся! Я же специально тебе ее подложила.

Она довольно засмеялась, наблюдая, как покраснел вдруг сын.

— Так понравилась или нет? А то отнесу обратно и больше не принесу!

— Понравилась, мам, - проглотив очередную ложку супа, выдавил из себя Димка.

— Надеюсь, ты никому не говорил про кассету, и тем более, что это я тебе ее принесла?

— Мам! Ну, ты что? – обиделся Димка. – Я что, маленький что ли?

— Ладно, ладно! – Цецилия Львовна протянула руку, взлохматила ему волосы на голове. – Не обижайся!

Она дождалась, пока Димка закончит есть, и вдруг сказала:

— Я тоже хочу кассету посмотреть. Дай мне ее, пожалуйста!

Димка замер. Потом вскочил. Сердце куда-то ухнуло вниз, потом подскочило к горлу и забилось в груди паровым молотом. В штанах стало тесно. Он сказал хрипло:

— Да, мам, сейчас принесу!

И почти бегом исчез в своей комнате. Цецилия Львовна бросила ему в спину быстрый взгляд. Сегодня она его обязательно соблазнит. Только надо сделать так, чтобы инициатором был сам сын. Реноме матери надо поддерживать. Встречая сына, она сознательно опять не одела под халат белье. Приняла душ. Ну, сейчас все произойдет. Она закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. Даже перед своим первым разом, она так не волновалась. Встала и пошла в зал. Включила телевизор.

Димка принес кассету сразу сюда, сам вставил в видеомагнитофон. Цецилия Львовна в том же самом махровом халате, что и в прошлый раз, уселась на диван в своей излюбленной позе: поджав под себя ноги. Димка сел в кресло.

Цецилия Львовна с деланным удивлением посмотрела на него, поинтересовалась, добавив в голос нотку ехидности:

— А ты что, собираешься мне составить компанию?

Таким образом, она вроде как передавала инициативу ему. Он должен был остаться, немного «поканючив» и проявив, таким образом, эту самую инициативу. А если он уйдет... Ну что ж, она не сомневалась, что ее вздохи он услышит...

Он остался...

— Ну, мам...

Она глубоко вздохнула. Постепенно возбуждение нарастало. То ли от порноклипов, то ли от ситуации, которую она смоделировала. Она потихоньку, вроде бы незаметно, сунула руку под халат ближе к промежности. Чуть повыше телевизора, в зеркальной стене серванта (на полках стоял хрусталь, но все было более-менеевидно) она заметила, как Димка быстро повернулся в ее сторону, на мгновение задержал взгляд широко раскрытых глаз на ее декольте.Уж открыть его побольше она постаралась! Ого! А трико-то в паху у него как вздыбилось!

Она стала потихоньку поглаживать себе клитор. Сначала едва-едва касаясь кончиками пальцев, потом все сильнее и сильнее. При этом она смотрела не на экран, а туда – немного выше, на своего сына, который, уже совершенно ее не стесняясь, мял свой член. Цецилия Львовна с удовлетворением отметила, что сцены на экране его волновали меньше, чем она. Во всяком случае она во все глаза смотрел на нее, на то, как она доставляла себе удовольствие. И при этом не выставляла свои «прелести напоказ», а всё совершала под халатиком...

Димка сначала сидел спокойно, уставившись в экран телевизора. После окончания первого эпизода у него сначала мелькнула мысль выйти в туалет и там спокойно снять возбуждение. Пока он только поглаживал член под тонкой тканью трико.

Эпизод сменился другим. Димка уже хотел было подняться, как вдруг увидел краем глаза, как раскрасневшаяся мать сунула руку под халат и стала там осторожно ею двигать. Сначала потихоньку, словно стараясь делать ЭТО незаметней, потом сильнее. Она на секунду прервала свои действия, спустила ноги на пол, расставила и снова запустила руку под полу халата.

«Дрочит? – восхищенно удивился Димка. – Ну, ни фига ж себе!»

Желание уйти мгновенно пропало. Изображение на экране отошло на второй план. Димка, уже совершенно не стесняясь, повернулся к матери, наблюдая за ее действиями, хотя всё ЭТО скрывал халат. Единственное, что можно было разглядеть, это немного полушария груди в вырез халата. Но и этого воображению юноши хватило вполне. Он вытащил член из штанов, стал его осторожно подрачивать. Сначала чуть-чуть, опасаясь, что мать повернется в его сторону и... и все сразу прекратится. Но мать не поворачивалась. Ее движения становились более резкими, энергичными. Она вдруг выгнулась дугой и застонала. Тут оргазм накрыл и его. Он попытался удержать сперму, зажимая член. Но стало больно, он закрыл головку ладошкой. Струя ударила туда. Димка попытался принять и струю, и последующие брызги в руку. Вроде бы получилось. Тяжело дыша, он встал и, шатаясь как пьяный, направился в ванную, путаясь в спущенных штанах.

Когда он вернулся, мать сидела так же, не меняя позу – откинувшись назад на подушки дивана и широко расставив ноги. Халат распахнулся. Димка с удовольствием разглядел и аккуратную стрижку треугольничком на лобке, и мясистый набухший темно-бурый клитор, и таинственную расщелину под ним. Цецилия Львовна открыла глаза, улыбнулась и с истомой в голосе поинтересовалась:

— Нравятся старухи вроде меня?

— Мам! – возмутился Димка, не отрывая глаз. – Ну, какая же ты старуха! Тебе даже сорока нет, и выглядишь, как двадцатилетняя. Вон – ни складочки, ни целлюлитинки!

Действительно, в свои 38 Циля, несмотря на приятную полноту («Пухляшка! – как ее называли любовники), ухитрилась сохранить и фигуру, и кожу в форме – полнота без малейших признаков на переход жирности, ни складочек, ни растяжек, ни признаков целлюлита.

И сейчас, демонстрируя сыну все свои прелести, она испытывала непонятное приятное возбуждение с каким-то сладким удовольствием.

— Значит, я тебе нравлюсь? – она распахнула халат побольше, обнажая полные груди-дыньки с торчащими темными сосочками.

— Да! – громко прошептал Димка. Член опять встал в боевую готовность.

— Правда? – она, дразня его, снова коснулась клитора кончиками пальцев. По телу прошла дрожь. Ее снова выгнуло в сладкой истоме. А он стоял прямо перед ней и смотрел. Циля вздохнула, несколько раз, как ныряльщик перед погружением, и сказала:

— Ну, что встал? Иди ко мне! – показывая на свое влагалище.

Димка упал на колени и присосался ртом к клитору, втягивая его в себя.

— Больно! – капризно сказала Циля, легонько стукнув сына по темени. Димка отпустил клитор.

— Легонько надо, - снова сказала она. – Сначала кончиком языка по складочкам.... Ммммммм.....

Пока она говорила, Димка действовал. Именно так, как она и сказала.

— Ах! – Цилю снова охватил оргазм. Она сжала ноги, прищемив голову сыну бедрами. Впрочем, тот стоически выдержал это, не переставая вылизывать ей влагалище, засовывая язык как можно глубже. Через мгновение она расслабилась, едва тихо попросила:

— Подожди, сынок, пожалуйста...

Димка отстранился, сел на колени.

— Ты как, мам?

— Здорово! – она улыбнулась. – Сейчас... Ой, как же хорошо...

В это время щелкнул дверной замок. Цецилия Львовна мгновенно преобразилась: выключила видео, переключая телевизор в режим ТВ, вскочила, наглухо запахнула халат, подвязала пояс. Димка от нее не отставал: мгновенно вскочил, напялил трико, уселся в кресло.

— Димчик! – раздался в прихожей голос сестры. – Ты дома?

— Мы здесь! – отозвалась Цецилия Львовна. – В зале.

В двери зала заглянула Марина.

— Приветик, родственнички! А что это вы такие красные?

Действительно, что мать, что сын были раскрасневшиеся, словно после бани. Димка покраснел еще больше. Циля не растерялась:

— Трендюлей выписываю твоему братику, - сообщила она. – За все его художества в школе.

Марина понимающе покачала головой:

— А что он на этот раз натворил?

Однако Циля не стала отвечать, только рукой махнула.

— Иди, уроки делай, разгильдяй! – бросила она. – Потом продолжим.

Димка встал (хорошо, что эрекция пропала!), поплелся в комнату. Сел за стол, положив перед собой учебник по алгебре и тетрадь. В голову, конечно, ничего не лезло. А в паху нарастала ноющая боль. В комнату заглянула сестра, плотно прикрыла за собой дверь, подошла к нему:

— Что случилось-то, Дим?

Димка поднял голову, недобро усмехнулся (ну, не могла на полчаса попозже придти!), сказал:

— Фигня! Домашку не сделал.

— Понятно, - сестренка взъерошила ему волосы. – Не расстраивайся, маман долго не злится!

Димка вздохнул. Сейчас бы в туалет метнуться, ну или в ванную! А тут... Нет, сеструха у него была мировая. И перед родаками заступалась в случае чего. И прикрывала. И даже деньжат подкидывала, когда уж совсем прижимало. Но сейчас... Он поначалу в бешенстве на нее был. Хотя, здраво рассуждая, при чем здесь она? Ну, так получилось. Ну, кто ж знал? Только вот как дальше будет? Димка опасался, что маман подумает, подумает, возьмет да и раскается... Эх...

Маринка посмотрела на расстроенного брата, пожала плечами, вышла. Хотела зайти к матери, но та закрылась в спальне.

«Видимо, разговор был серьезный!» - подумала она.

Глава 11

На следующий день, собираясь в школу, Димка взял с собой диктофон.

Настроение было не очень. Вчерашнее «приключение» сегодня грозилось не повториться: сестра на учебу не собиралась (то ли у нее занятий с утра не было, то ли она собралась их «заколоть»);у матери тоже на работе какой-то напряг был.

Жорка крутился около своего подъезда, ожидая товарища.

— Кассету взял? – сходу поинтересовался он.

— Взял, взял! – успокоил его Димка.

— Слушай, - Жорка замялся. – Тут такое дело. Может, ты без меня сходишь с ней поговоришь, а?

Димка опешил. Такого развития событий он не ожидал.

— Ты чего? Как это я пойду один за тебя впрягаться?

— Дим!..

— Что, ссыкотно? – поинтересовался с иронией в голосе Димка.

Жорка замялся. Димка вздохнул.

— Ладно, схожу! – его охватила какая-то злость на приятеля. Он молчал всю дорогу до самой школы. Жорка же заливался соловьем. Наконец приятелю это надоело:

— Жор, отвали, а?

Тот пожал плечами.

Алгебра была четвертым уроком. Марина Валентиновна вела занятие спокойно, как всегда, совершенно не акцентируя никакого внимания ни на Жорку, ни на Димку.

В начале урока она вызвала кого-то к доске, дала задание на решение примеров из учебника и пошла проверять «домашку». Жорка сходу получил «пару» за невыполненную домашнюю работу – не успел списать на перемене. Димка списать успел.

Урок прошел вяло. Кто-то отвечал, остальные решали. Едва дождавшись конца урока, когда все одноклассники покинули класс, Димка подошел к учительскому столу, за которым сидела Марина Валентиновна, и сказал:

— Марина Валентиновна! У меня к вам дело есть, личное, даже деликатное. Хотел бы его обсудить. Когда Вы мне сможете время уделить?

Учительница с интересом подняла голову, посмотрела на него. Определенно она была очень красива: громадные ярко-голубые глаза, курносенький небольшой носик, в меру полные губы, овальное правильной формы лицо в обрамлении светло-русых волос. И всё это в такой гармонии между собой.

«Удивительно, почему она до сих пор не замужем?» - вдруг мелькнула мысль. Кстати, два года назад, когда Марина Валентиновна только пришла в школу, на дискотеке, посвященной Дню учителя, к ней пытался «клеится» пьяненький холостой «трудовик». Потанцевав пару раз с ней, он попытался ухватить её ниже талии и при всех получил оглушительную пощечину, после чего поспешно ретировался. По слухам, у Марины Валентиновны впоследствии был роман с учителем истории Николаем Александровичем, имевшим в ученической среде прозвище «Никсон», женатым мужчиной, едва перешагнувшим 40-летний рубеж. И якобы они даже занимались сексом у нее в кабинете после уроков. Но ученическая среда на слухи всегда была богата, а Димка по своей природе отличался здоровым скептицизмом.

— У меня еще один урок, Демидов, - пожала плечами учительница. – Потом я ухожу. Если хочешь, можешь подойти сразу после урока. Но я тебя ждать не собираюсь.

— Хорошо! – согласился Димка.

Весь этот урок он сидел как на иголках. Жорке сказал, что сразу после звонка идет на разборки с математичкой. Жорка в ответ уважительно посмотрел на товарища. В его глазах он вознесся на небывалую высоту.

— Можно? – спросил Димка, открывая дверь.

— Заходи, Демидов, заходи! – сказала Марина Валентиновна. – Ну, говори, что ты хотел.

Димка закрыл за собой дверь на ключ. Учительница вопросительно посмотрела на него.

— Я не хочу, чтобы нам кто-нибудь помешал, - пояснил он.

— Не рано ли в конспирацию тебе играть? – насмешливо поинтересовалась она.

— Ну, если Ивашкину Георгию не рано, то и мне нормально.

Учительница нахмурилась. Димка сел за ученический стол напротив, вытащил диктофон, нажал клавишу:

— Послушайте, Марина Валентиновна!

Учительница криво улыбнулась. Запись шла чуть больше десяти минут. Все это время Марина Валентиновна сидела молча и так же криво улыбалась. Наконец Димка нажал клавишу «стоп».

— И что ты хочешь сказать? – поинтересовалась учительница.

— Георгий эту кассету хотел отдать отцу.

Марина Валентиновна изменилась в лице:

— Зачем?

— Он вас просил засветить пленку... Чтобы вы его не опозорили.

— Он сам виноват! – вспылила она. – Ему меня позорить можно?! Да еще на глазах всего класса?! Я ему что, проститутка какая?!

Она вскочила, протянула руку к диктофону. Димка поспешно убрал диктофон в карман. Марина Валентиновна села, закрыла лицо руками.

— Господи! Позор-то какой! – простонала она.

— Ага, - согласился Димка. – Отец у него к директору не пойдет. Он в милиции работает.

Учительница убрала руки от лица:

— Ну и что он хочет? Пятерку за полугодие? – она снова криво улыбнулась. – Ну, неси журнал, поставлю...

— Уничтожьте пленку, - ответил Димка.

— Да не было там никакой пленки! – Марина Валентиновна вскочила, развернулась. Широкая юбка взвилась вокруг ее ног, демонстрируя колени и даже чуточку выше. Она нервными движениями раскрыла сумку, чуть не оторвав собачку замка-молнии, достала фотоаппарат-мыльницу, открыла заднюю крышку.

— Вот! – сунула Димке фотоаппарат в лицо. – Я его с собой таскаю, никак пленку для него купить не соберусь!

Она почти кричала. Димка сидел за партой сам не свой.

— Ну, что вы еще от меня хотите?

Марина Валентиновна махнула рукой и села на свое место.

— Уволюсь! Завтра же уволюсь ко всем чертям! Ни зарплаты, ни жилья, одна нервотрепка! Да вы еще со своими гормональными всплесками, акселераты чертовы!

Она закрыла лицо руками и заплакала. Димка встал, подошел к ней сзади, неловко приобнял ее:

— Марина Валентиновна! Вы такая... - заговорил он тихо прямо в ухо. – Вы такая чудесная, такая красивая, такая милая, такая умная...

Слова подбирались с трудом. Он говорил все подряд наугад, но, похоже, учительнице это нравилось.

— Просто он испугался. А вы такая замечательная... Мы вас все любим!

Похоже, он подобрал нужные слова.

— Мы вас все очень любим. И девчонки, и ребята. А ребята прямо на вас заглядываются...

Она подняла голову, улыбнулась сквозь слезы:

— Ты это, Демидов... Не заговаривайся! Сам-то шантажировать меня пришел!

— Как вы могли! – ответил Димка укоризненно. Нужные слова сами собой текли, словно вода из родника.

— Я хотел ситуацию помочь разрулить. И товарищу помочь, и вам тоже... А что было бы, если бы Жорка эту кассету реально отцу отдал бы? Блин! Это я вовремя спохватился!

Он валил всё на Жорку. Марина Валентиновна всё равно бы не стала допытываться, кто был инициатором.

— Ладно, - учительница откинулась на спинку стула, отстранила его от себя (ну, ни фига себе – учительницу обнял, почти облапал!), вытерла слезы кружевным платочком, потом аккуратно высморкалась, посмотрела на него, слегка улыбнулась. – Значит, разрулил ситуацию. Ну, хорошо. Теперь что?

Димка пожал плечами. А обнимать (или, скорее, обминать) учительницу было здорово! Приятно. От нее шло такое изумительное тепло, аж по коже мурашки стадами побежали. И где-то там, в животе становилось сладко-сладко. Ему даже разок удалось помять ее за грудь – небольшую, упругую, даже, кажется, твердую.

Марина Валентиновна сидела на стуле, чуть откинувшись назад. Сначала она всерьез испугалась. Дело было... нехорошее. Разозлилась она тогда на этого нагловатого Жорика. Надо было родителей вызвать, к директору его отвезти. А она... Фу! Даже голова закружилась. А его шаловливые ручонки... Никогда она не думала, что прикосновение юноши, причем, значительно моложе ее по возрасту, могут быть так волнительны. Еще чуть-чуть, и она бы накинулась бы на этого... школьника. Ага, школьника! Он ростом больше, чем на голову, был выше ее!

— Конфликт улажен? – повторила Марина Валентиновна.

— В принципе, да, - согласился Димка. – Я передам, что пленку мы с вами вытащили из фотоаппарата и засветили.

— Угу! – кивнула головой учительница. – Не надо ему знать, что там пленки не было.

Она помолчала, оценивающе посмотрела на него, потом медленно, взвешивая каждое слово, сказала:

— Я могу надеяться, молодой человек, что наш с вами разговор останется между нами?

Она даже назвала его на «вы»! То ли от волнения, то ли по другой причине – может, из уважения? Димка кивнул, соглашаясь.

— И кассету вы мне отдадите сейчас?

— Конечно, - опять согласился Димка, но вытаскивать ее из диктофона не спешил. Учительница замолчала и выжидающе смотрела на него. Он молчал, не решаясь сказать. Эта мысль у него возникла давно. И, собственно, именно она явилась причиной всей этой «операции».

— Ну же! – наконец не выдержала учительница.

— Марина Валентиновна! – выпалил Димка и замолчал.

— Что? – она улыбнулась. И эта улыбка стала катализатором.

— Марина Валентиновна! – Димка потупился. – Только не смейтесь!

Она улыбнулась еще раз, протянула к нему руки, притянула к себе.

— Не буду... Говори!

— Вы мне очень нравитесь! И... - он собрался с духом и сказал. – Научите меня любви...

— Любви? – удивилась она и переспросила. – Ты имеешь ввиду... секс?

— Да... - почти шепотом закончил Димка. – Пожалуйста. Вы такая... Я хочу, чтобы вы стали моей первой женщиной!

Тут удивилась уже Марина Валентиновна:

— У тебя не было девочки?..

— Ну... - Димка покраснел. – Всего один урок...

— Один урок, - словно про себя повторила она. – Смешной ты... Один урок.

Она протянула руку:

— Кассету!

Димка вытащил кассету из диктофона, отдал ей. Она положила ее на пол, наступила острым каблучком. Кассета треснула, разломилась. Марина Валентиновна подняла ее, вытащила несколько метров пленки, скомкала, порвала и всё это выкинула в мусорное ведро под столом.

— Пошел вон!

Димка понурился, как-то даже сгорбился и направился к двери. Возле самой двери он услышал:

— «Чудильник» знаешь? Третий этаж, комната 317. Через час.

Поначалу он не поверил своим ушам, оглянулся. Марина Валентиновна сидела за столом и что-то писала в журнале, не глядя в его сторону. Он поспешно закрыл дверь, не сказав даже «до свиданья». Быстрым шагом прошел по коридору.

На лестнице, сидя на подоконнике, его ждал Жорка.

— Ну? Что она?

Димка отвечать не стал, только повлек товарища за собой. Уже на улице он повернулся к нему и сообщил:

— Всё ништяк! Пленка в обмен на кассету. Ты мне должен, понял!

— Базара нет! – радостно согласился Жорка. – Домой?

— Ага. Только быстро, - согласился он. – У меня еще дела.

Они побежали домой.

Димка забежал в квартиру. Не заходя ни на кухню, ни к себе в комнату, ни к сестре, скинул дипломат в прихожей на пол, громко крикнул:

— Я в спортзал!

Он подхватил сумку со спортивной одеждой и обувью, прислушался. Из родительской спальни доносилась какая-то непонятная возня, приглушенная музыка. «Родители, что ли, раньше времени пришли?» - подумал он. Но разбираться, проверять было некогда. Подхватив сумку, он крикнул:

— Закройте за мной!

И припустил вниз по лестнице.

Из спальни выглянула озадаченная Цецилия Львовна. Выйдя в коридор - обнаженная со всколоченными волосами – она подошла к двери, щелкнула замком. Вздохнула:

— Фу! Чуть не попались!

Из спальни выглянул ее ассистент Юрий, тоже голый, как и она, и нетерпеливо потянул ее обратно.

До «чудильника» - общежития работников почтамта – было сравнительно недалеко, минут двадцать пешком. Димка преодолел этот путь бегом в два раза быстрее. Перед самым общежитием он остановился, успокаивая дыхание.

Общежитие почтамта прозвали «чудильником» не зря. Уже лет десять здесь жили кто угодно, а не почтовые служащие: молодые учителя, вчерашние студенты, а ныне врачи, военные, милиционеры. Когда Марина Валентиновна приехала работать учителем по распределению после окончания вуза, ей в качестве жилья выделили здесь комнату – на 3-м этаже общежития коридорного типа. Три душевых кабинки в подвале на все общежитие, одна кухня и два туалета на этаж.

Сонный вахтер на школьника не обратил внимания. Димка вбежал на 3-й этаж, подошел к двери с номером 317. Остановился, осторожно достал из сумки 7 красных гвоздичек – успел купить по дороге, но чтобы не «светиться», засунул их в сумку. Вроде не поломал. Осторожно постучал.

— Заходите, открыто!

Он вошел, огляделся. Учительница встретила его прямо у двери. Она даже не стала переодеваться – как была в широкой юбке и блузе, так и осталась.

— Ого! – она чуть насмешливо улыбнулась, увидев букетик у него в руках. – Ну, проходи, кавалер!

Взяла из рук цветы, достала из шкафа широкий бокал, вышла в коридор. Вернулась с водой в бокале. Димка стоял у двери.

— Ну, что не проходишь? Застеснялся?

Он разулся, босиком прошел в комнату. В комнате у окна стоял стол с тремя стульями, возле стены кровать. В противоположной от кровати стороне – книжный шкаф и тумбочка с черно-белым телевизором «Рекорд». Небогато жила Марина Валентиновна.

— Садись! – учительница махнула в сторону стола.

Димка присел на краешек стула. Марина Валентиновна поставила на стол чайник, две чашки, сахарницу, вазочку с печеньем.

— Чай будешь?

— Спасибо!

В молчании они выпили по чашке чая. Если эта ситуация Марину Валентиновну больше забавляла, даже смешила, то Димку сильно напрягала. Он даже начал злиться. Наконец она не выдержала, подошла к нему и спросила:

— Ну, будем учиться? А то ведь застеснялся весь... В школе-то совсем другой!

Димка покраснел, встал, порываясь уйти. Марина Валентиновна взяла его за руки, удержала:

— Не сердись! Ну же...

Димка решился:

— Можно я вас раздену?

— Подожди...

Она подошла к кровати, сняла покрывало, откинула тонкое байковое одеяло в застиранном бело-сером казенном пододеяльнике.

Всё было настолько просто, обыденно, что Димке даже не верилось.

Потом подошла к нему снова, приглашая к действу. Он поцеловал ее сбоку в шею. Осторожно, едва касаясь губами. Еще раз. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула. Когда он в очередной раз коснулся губами шеи, ее даже качнуло к нему. Он воспринял это как приглашение к близости, более активным действиям. Обнял ее – крепко, но бережно. Еще раз поцеловал, потом легонько укусил – в шею. Марина Валентиновна застонала.

Он по одной расстегнул пуговички на блузе, стянул ее. Она осталась стоять перед ним – почти голая до пояса, в беленьком простеньком лифчике с тонкими бретельками. Он завел свои руки ей за спину, аккуратно расстегнул застежку лифчика. Расстегнуть удалось на удивление легко – словно было наличие опыта. Лифчик соскочил, обнажая небольшие крепкие острые груди, задорно торчащие в разные стороны. По телу Марины Валентиновны прошла дрожь. Она напряглась, сжала кулачки, но не шевелилась.

Димка согнулся, припал ртом к груди – сначала одной, потом к другой. Осторожно, только губами, коснулся сосков. Втянул в рот (опять же осторожно, прямо трепетно) сначала один сосок, погладил его во рту языком. Потом ту же процедуру повторил с другим.

Марина Валентиновна... Да какая Марина Валентиновна! Марина. Маринка... Мариночка... млела от этих ласк, словно юная 18-летняя девица, впервые попавшая в руки опытного ловеласа. Он отстранился. Марина непроизвольно потянулась к нему, не желая отрывать грудь от его рта. Он все-таки отстранился, с удовольствием и интересом оглядел ее, любуясь точеной фигурой – плоский гладкий животик, крепкая юная грудь, нежная кожа с небольшой естественной смуглостью.

Димка присел на кровать – комната все-таки была небольшой – потянул ее на себя. Потом согнулся еще раз, достав языком до ее пупочка. Прошелся языком вверх до ложбинки между грудями. Марина опять застонала.

Димка расстегнул ее юбку, спустил ее вниз. Девушка, переступая ногами вышла из нее, оставаясь в белоснежных обычных трусиках (а отнюдь не стрингах, как сообщил Жорка), обтягивающих упругую попку, и чулках. Все-таки телесного цвета чулках, а не колготках – на этот счет Жорка оказался прав. Он спустил один чулок, другой. Она переступала ногами. Он поглаживал ее ягодицы через ткань трусиков, бедра, снова и снова водил языком от пупка вверх. Брал в рот сосочки. Марина млела.

В один момент Димка скинул с себя брюки, носки, рубашку и майку, оставшись в трусах. Так же сидя на краешке кровати, прижал ее к себе, потеревшись щекой о животик и крепко сжимая ягодицы руками. Потом чуть раздвинул ей ноги, едва касаясь, провел пальцами по промежности. Марина выгнулась.

— Мальчишка мой! – прошептала она. – Какой ты нежный!

Он взялся за трусики, намереваясь спустить их (а заодно полюбоваться ее промежностью и посмотреть поближе вживую, как выглядит женская писька вживую – первый раз все-таки!), но не успел. Марина выскользнула из его рук, легла на спину, задрала ноги вверх и ловко стянула трусики сама.

— Иди ко мне! – попросила она.

— Не-а! – отказался он немного разочарованно. – Сначала я сам...

Он лег рядом, но головой к ее промежности, погладил ей в паху: сначала складочки лобка, аккуратную стрижку густых светлых волос, легонько коснулся выступа розового клитора. Она раздвинула ноги. Он кончиками пальцев провел по складкам половых губ, жадно рассматривая ВСЁ ЭТО... На одну фалангу погрузил указательный палец в мокрую расщелинку. Легонько кончиками губ, словно целуя, коснулся клитора. Она снова нетерпеливо выгнулась.

Он рывком присосался к клитору, просунул максимально дальше язык во влагалище. Марина тихонько взвыла, вытянула руки вдоль тела и вцепилась в простыню. Димка сосал клитор, двигал языком в мокрой расщелине, жадно вдыхая манящий запах ее выделений и смакуя их терпкий пряный вкус.

Потом резко переместился к ней, впился в губы, лег на нее, чувствуя, как она ухватила его член и направила к себе. Опираясь на локтях, он стал вонзать в нее член глубже и чаще, нетерпеливо, резко, не отрываясь от ее губ.

Скоро она застонала, обмякла. Он почувствовал, как ее влагалище сократилось, тесно сжимая его член. Он даже немного напугался, вспомнив, как собаки после траха долгое время не могут расцепиться.

— Подожди немного, Димочка, - прошептала она. – Ляг рядом, родненький...

Он вытащил член, прилег рядом на бок, не переставая поглаживать ее грудь, спустился рукой ниже – к промежности, погладил клитор, осторожно сунул палец внутрь. Но она дернула ногами, высвобождаясь.

— Не надо так, - попросила Марина. – Неприятно.

Он отстранился. Ее слова словно вернули его к действительности, давая возможность снова рассуждать и думать трезво... Странно как-то всё... учительница математики... строгая неприступная дама... лет на десять, если не на пятнадцать старше. А... Лежит здесь, рядом, голая, беззащитная, с «звездой» наружу.... Почему-то ему захотелось выругаться матом. Не в ее адрес, а вообще. То ли от восторга, то ли от возвращения к действительности. В душе творилось черт-те-что. А завтра, да какое завтра, сегодня. Сегодня через час, а может и сейчас – ВСЕ КОНЧИТСЯ. Карета превратится в тыкву, кони в мышей, а праздничный наряд в серую школьную форму...

Словно чувствуя его переживания, Марина приподнялась на локтях, села на него верхом, цепко ухватила член и направила себе – вовнутрь. Димке опять стало сладко. Осторожно приподнимаясь и присаживаясь, она ухватила себя за грудь, стала покручивать соски. Он мгновенно все понял. Отстранил ее руки, взял сам ее за грудь и стал делать тоже самое.

Марина задышала чаще. Амплитуда движений становилась все быстрее. Еще минута – и она опять обмякла, влагалище ощутимо сильно сжало член.

«Вот как женщины кончают!» - мелькнула мысль. Марина в изнеможении легла на него.

— Мальчик мой! Хороший. Нежный., - шептала она. – Любимый, ласковый, сильный...

Она замолчала. Димка продолжал поглаживать ее, на этот раз по спине, балдея от ощущения, как ее грудь прижимается к его груди.

— Не такой уж ты и неопытный, - немного насмешливо сказала Марина Валентиновна, приподнимаясь. Она слезла с него, встала на пол и, ничуть не стесняясь, прошла к шкафу, налила себе воды в бокал, сделала глоток.

Повернулась к нему:

— Правда, я у тебя первая?

Димка почувствовал, что краснеет.

— Вижу, что правда...

Учительница нагнулась к нему, чмокнула и сообщила:

— А вообще ты просто прелесть! Очаровашка. Лет через пять все девчонки по тебе сохнуть будут.

Она опять легла рядом, взяла его член, несколько раз двинула туда-сюда, приводя его в боевую готовность.

— Давай сзади? – предложил он.

Она с готовностью встала в коленно-локтевую позицию, оттопыривая небольшую круглую упругую задницу.

— Сам вставишь?

— Помоги, - на всякий случай сказал он. Она взяла рукой член, направила его себе. Димка прижался к ее попе. Марина Валентиновна вздрогнула, глубоко вздохнула. Казалось, что член во что-то уперся и даже немного изогнулся.

— Не останавливайся!

Он трахал ее недолго. Учительница начала изгибаться, приглушенно стонать в подушку. Потом наклонилась, выгнулась, ухватила левой рукой его за яички, стала их перебирать. От новых ощущений внизу живота поднялась сладкая теплая истома, закружилась голова. Оргазм захватил его целиком и полностью. Он едва успел вытащить член, залив ей спину мутно-белой жидкостью. И тут же рухнул на нее, прямо на свою сперму, размазывая ее по всему телу. Марина Валентиновна застонала, попыталась развернуться, но безуспешно – Димка прижал ее к кровати всем телом.

— Раздавишь, бегемотик мой! – устало, но довольно прохрипела она. Димка откинулся вбок.

— Какой ты... жаркий! – сказала она.

Учительница погладила его, взяла в руки член, кончиками пальцев потеребила яички.

— Чай, теперь твоя душенька довольна? – шутливо заметила она.

— А твоя?.. – усмехнулся Димка.

Марина серьезно посмотрела ему в глаза, ответила:

— Моя – да! Из тебя получится хороший любовник. Только не для меня.

Димка повернулся на бок лицом к ней:

— Почему?

Марина Валентиновна вздохнула:

— Увы, мой юный друг! Слишком много у нас с вами всяких «но»!

Она встала, прошла к двери:

— Иди сюда!

Учительница села на корточки, вытащила откуда-то оцинкованное ведро, взяла в руки чайник, полотенце:

— Иди, иди!

Димка подошел. Марина взяла в руки его член, полила теплой водой, нежно вытерла полотенцем. Посмотрела на него – он снова стал увеличиваться в размерах, принимая боевую готовность. И взяла его в рот... Через минуту Димка снова увлек ее на кровать.

В этот вечер они снова занимались сексом и в позе наездницы, и раком, и, разумеется, по-миссионерски. Потом попробовали, сидя на стуле. Потом Димка аккуратно посадил ее на угол стола и, не спеша, вошел в нее.

Учительница кончала раз за разом, еле сдерживая крик. Димка испытал оргазм еще один раз – когда он поставил ее раком возле стола напротив окна. На этот раз вытащить он не успел и излился прямо ей в матку.

Учительница поспешно побежала к ведру, достала откуда-то большую шпринцовку, раскорячилась над ведром, ничуть не стесняясь, делая себе промывание.

На этот раз Димка выдохся весь. Марина Валентиновна была ничуть не лучше.

— Ты классный, - прошептала она ему напоследок, нежно целую в шею. – Но мы, увы, слишком разные...

— Там поболит, - она ткнула его в левую сторону груди, - но со временем отпустит. Но так надо... Пойми...

Он осторожно выглянул в коридор. Вроде никого не было. Вышел, спустился по лестнице, прошел мимо вахтера – уже другого, но такого же сонного. Вечерняя улица была пуста. Димка побрел домой.

Дома он бросил сумку с формой туда же – под вешалку в прихожей, сразу же прошел к себе в комнату. На минуту заглянула сестра:

— Привет! Ты как?

— Устал, пипец как! – сообщил Димка и соврал. – Кросс напоследок бегали – шесть км.

— Ну ладно, спи! – сестра подошла к нему, чмокнула в лоб. Вдруг замерла, втянула воздух через нос. - Духами пахнет какими-то. Или дезодорантом?

— Сполоснулся шампунькой чужой, - опять соврал Димка.

— Ой, братец, врешь ведь! – хитро улыбаясь, заявила сестра. – Ладно, спи!

Несмотря на позднее время – около полуночи – сон не шел. Родители уже спали. Уснула сестра. Димка встал, прошел в туалет, пописал, вытер член туалетной бумагой и стал ожесточенно мастурбировать, вспоминая сегодняшний вечер. Член дымился и торчал, как мачта...

Глава № 12

В последующие дни Димка был сам не свой. Каждый день в школе он старательно искал встречи с Мариной Валентиновной. А она, в свою очередь, также старательно его игнорировала. Даже Жорка это отметил, но сделал вывод совершенно другой.

— Это она тебя после того разговора избегает! – заявил он товарищу. – Ну, ты молоток!

Димка только отмахнулся. Дело доходило до того, что на уроке алгебры, проходя по рядам с проверкой домашнего задания, она даже не заглядывала ему в тетрадь, хотя у других сверяла каждую цифру в ответах. Наконец, спустя три дня на четвертый Димка не выдержал и после урока, дождавшись, когда все покинут класс, подошел к ней, вдохнул и... И тут в класс заглянул Никсон – учитель истории, по слухам в школьной среде – ее ухажер. Димка выдохнул:

— Марина Валентиновна! Я тетрадь вам оставлял...

— Демидов! – жестко, глядя в глаза, ответила она. – Если я найду твою тетрадь, я тебе ее обязательно передам с кем-нибудь! Понял?

Она прищурилась и повторила, чеканя каждое слово:

— Найду, передам с кем-нибудь! И всё! Свободен!

Она повернулась к коллеге, стоявшему в дверях:

— Николай Александрович! Здравствуйте!

Димка выскочил из класса. Его душили слезы. Он стремительно слетел с вниз по лестнице к раздевалке, выбежал на улицу, остановился.

— Вот тварь! – выдохнул он.

— Диман! – отозвался кто-то рядом. – Ты про кого?

Он бросился бежать. В голове был сплошной туман. Из глаз градом катились слезы. Внезапная тоска сдавила грудь. Он остановился, огляделся. В таком состоянии он добежал до самого дома. Постоял у подъезда. Махнул рукой. В школу идти однозначно не хотелось. А куда-то еще – не было денег. Дома же никого не было: отец на службе, мать – в больнице или в институте, сеструха – на практике. Димка зашел в подъезд, открыл замок, вошел и замер в прихожей. В квартире кто-то был. Из спальни родителей доносились голоса. Сначала он подумал, что это отец и мать...

«Ну, пришли, пока их – детей – дома нет, «развлекаться». Родителям же тоже надо «пар спускать». Но отец вроде на полигон до ночи собирался ехать. А мать в больнице, а потом собиралась в институт свой... У нее защита диссертации на подходе, - подумал он. – Неужели сестра? Но почему в спальне у родаков?»

«Неужели воры?» - мелькнула шальная мысль. Он осторожно тихонько разулся и, тихо-тихо ступая на носочках, подкрался к двери. Из-за нее донесся уж совсем громкий стон – мужской, низкий баритон, совершенно не похожий на голос отца. Потом донеслось какое-то совсем уж непонятное кряхтенье. Димка рывком открыл дверь и замер.

На родительской кровати, «звездочкой» раскинув в стороны руки-ноги, распластался тощий волосатый мужик. У него между ног на четвереньках стояла... мать... Цецилия Львовна, приникнув к к его паху, водя головой вверх-вниз.

— Вы...- слова застряли у Димки в горле.

Мать выпрямилась, с испугом посмотрела на сына. Мужик вскочил, прикрывая руками пах. Он оказался тощий, щуплый, телосложением немного крупнее юноши. Но заросший темно-бурыми рыжими волосами, как обезьяна.

— Сынок... - мать тоже растерялась. Мужик рванулся к креслу, где лежала комом его одежда, стал лихорадочно напяливать трусы, носки, брюки.

«Идиот! – отстраненно подумал Димка. – В такой ситуации брюки надо было напяливать!» Еще он подумал, что мужик одевается по скорости, перекрывающей армейские нормативы – отец рассказывал, что солдаты одевались за 45 секунд.

Мужик, прыгая на одной ноге, натягивая брюки, оступился и с грохотом рухнул на пол, опрокидывая на бок прикроватную тумбочку. Димка не выдержал и засмеялся. Глядя на лихорадочно одевающегося мужика, засмеялась и Цецилия Львовна. Мужик встал, хмуро посмотрел на них, потом на себя – голого по пояс, с одной ногой – голой и босой, другой в брючине и одном носке. Усмехнулся и тоже засмеялся. Нормально так засмеялся, не визгливо хихикая, а раскатисто заливаясь хохотом. Он присел в кресло, насмешливо развел руками, словно демонстрируя, в какую ситуацию попал.

Тем временем мать, выбрав момент, подшагнула к Димке – как была, голой с полной грудью, аккуратным черным треугольничком жестких волос – одной рукой обвила его шею, прижимая к себе, впилась ему в губы затяжным поцелуем, а второй рукой цепко, но не больно ухватила за пах. Димка обмяк. У него сразу же закружилась голова: такого просто быть не могло. Он даже и не мечтал об этом. А она стояла рядом – обнаженная с непонятно влекущим запахом...

— Ты же хочешь меня, правда? - оторвавшись от него, прошептала она. – Ты же всегда меня хотел?

— Да... - едва слышно ответил он. Она потащила его за собой – на кровать, успев на ходу сделать знак любовнику, мол, сиди, не уходи, но и не рыпайся! Возле самой кровати ловко развернулась, опрокинула сына спиной на нее, стала лихорадочно расстегивать одежду: - сначала брюки, выпуская на свободу член. Как только член выпростался на волю, Цецилия Львовна ухватила его ртом, стараясь максимально насадиться до самого основания, чтобы лишить сына возможности «отходного маневра», а руками продолжая стягивать брюки с трусами. Как только брюки оказались на полу, она стала поглаживать яички, слегка массируя анус.

Димка откинулся на спину, раскинул руки в стороны и, блаженствуя, закрыл глаза. Разом забылись и Марина Валентиновна, и другие проблемы. Даже полуголый рыжий мужик, сидящий в кресле, отошел на второй план.

Циля оторвалась от члена, скомандовала:

— Ну, что разлегся? Раздевайся!

Димка стал лихорадочно расстегивать пуговицы – сначала пиджака, потом рубашки. Привстал, стягивая одежду, отшвырнул ее куда-то подальше в угол.

Мужик, сидящий в кресле, усмехнулся, наблюдая за их действиями, стащил обратно брюки, трусы, носок, чуть подался вперед, чтобы лучше видеть и стал подрачивать встающий член.

Циля скосила глаза на любовника, довольно, насколько ей позволяла процедура минета, улыбнулась, оторвалась от члена и стала яростно надрачивать его. Димка взвыл – больше от восторга, чем от боли, хотя пару раз мать ощутимо стукнула его по яичкам. Циля снова насадилась ртом на член, махнув рукой мужику, приглашая его к своей заднице. Мужик жест понял правильно и, не теряя времени, пристроился сзади. Циля застонала, на секунду выпуская член сына изо рта, но тут же заглотила его снова.

Первым не выдержал Димка. Он выгнулся и стал кончать, яростно втыкая член в рот матери как можно глубже. Мать приняла всё в себя, в глотку, глотая и не выпуская сперму наружу. После этого волна экстаза накрыла и ее. Она застонала и замерла, уткнувшись головой сыну между ног.

Мужик продержался дольше. Еще минуту-другую он таранил безвольную женщину сзади, наблюдая, как она поглаживала пах сыну. Циля повернулась к нему и сказала:

— В меня! Сегодня можно!

Может, эти слова и послужили катализатором, но он сразу же стал кончать: сильно, резко, чувствуя, как сперма толчками вырывается в сразу ставшее узким влагалище. Он лег ей на спину и ухватил за грудь. Приятно!

В таком блаженном состоянии они лежали минут пять. Первым стал подниматься Димка. Он пошарил вокруг глазами, намереваясь одеться и слинять – типа, свое получил. Ему было немного неудобно: с одной стороны, перед отцом, которому так откровенно сейчас мать наставила рога с ним и со своим любовником. С другой стороны, ему не хотелось ломать кайф матери и ее мужчине, которым он фактически помешал... Он так считал теперь, когда сам приобщился к их тайне... Стал невольным соучастником.

Следом за ним поднялся мужик, потом встала мать. Она оглядела их и скомандовала:

— Марш в душ! Сначала ты, Юра!

Мужик кивнул и скрылся за дверью. Мать подошла к сыну, обвила руками шею, осторожно, едва касаясь, поцеловала в губы, поинтересовалась:

— Понравилось?

Димка с ответом помедлил самую чуточку. Кивнул. Дождавшись этого – утвердительного! – ответа, который ей был сейчас чертовски нужен, иначе бы неизвестно, как сын повел бы себя дальше, она улыбнулась и сообщила:

— Тогда бегом в душ следом...

Все равно ей было страшновато его оставлять в компании любовника. И она решила:

— Давай вместе пойдем!

Пришел Юрий. Она, взяв сына за руку, потащила его в ванную комнату. Выходя из комнаты, пропустила Димку вперед, обернулась и вполголоса бросила:

— Не вздумай одеваться! Понял?

Юрий кивнул. Обычно у них секс ограничивался одним оргазмом: сначала кончала она, потом он. Или наоборот, но тогда он «догонял» ее оральными ласками.

Циля сначала запустила в ванную Димку, потом встала рядом сама, надев полиэтиленовую шапочку, чтобы не замочить волосы. Деловито, демонстративно не обращая внимания на сына, включила душ, намылила губку.

— Замри! – губкой она намылила ему грудь, живот, бедра спереди, повернула к себе спиной, проделала ту же самую процедуру. Отложила губку, намылила руку и стала аккуратно, нежно намыливать член, яички, промежность до заднего прохода. Сунула пальчиком «туда»...

Димка охнул, присел. Циля улыбнулась.

— Что с приятелем своим до попок не добрались? – пошутила она. Он покраснел. Она быстро чмокнула его в губы.

— Ничего не стесняйся! – заявила она. – Доверься мне, понял?

Димка быстро кивнул. Она оголила ему головку, тщательно, но осторожно промыла ее. Потом подставила сына под струю воды, смывая пену.

— Твоя очередь! – она сунула ему в руки губку. – Натирай, но осторожнее. У меня кожа нежная!

Димка аккуратно стал натирать ее губкой. Взял мыло, натер губку еще, чтобы пены было побольше. Грудь, живот... На намыливании грудей задержался.

— Соски намыливай ладошкой! – тут же посоветовала Циля. Димка кивнул. Бедра. Перешел к спине. Не удержался и сунул руку между ягодиц. Без губки. Циля глубоко вздохнула и оттопырила зад.

— Осторожнее только... - прошептала она. Потом повернулась к нему лицом.

— ТАМ забыл помыть?

Димка с трепетом коснулся аккуратного треугольника черных жестких волос на лобке, сунул пальцы глубже.

— Не три, намыливай! – шептала Циля, полуприкрыв глаза. Член у парня уже «принял боевую стойку». Она глянула на него.

— Ну, всё! Моемся и идем.

Через пять минут они, взявшись за руки, вошли в спальню. Голый Юрий сидел в кресле и, положив ногу на ногу,. ..читал газету!

— Я вас уже ждать устал! – сообщил он, вставая и демонстрируя свой стоящий член. Член был какой-то кривой, но с непропорционально большой обнаженной головкой, наверное, раза в полтора шире, чем ствол.

Циля усмехнулась. Димка покраснел. Мать повернулась к сыну, уперла руки в бока.

— Димочка! Иди сюда.

Она взяла его за руку, подвела к кровати.

— У моего мальчика еще не было девочки... - утверждающе проворковала она. – Сейчас мамочка ему все покажет, и все расскажет...

Почему-то у Димки не хватило духу ей возразить, что дескать, было, было на днях «кое-что интересное». Он промолчал.

Она легла на спину, широко раздвинув ноги и сгибая их в коленях. Влагалище призывно раздвинулось, показывая все свои секреты и тайны.

— Юра! – томно позвала Циля. – Покажи моему сыночку, как надо ласкать мамочку...

Юрий принял эту игру, опустился на колени перед ней:

— Смотри!

Он приник к клитору языком, облизнул его, всосал в себя. Циля застонала. Юрий пустил в ход руки, точнее, пальцы, не переставая вылизывать влагалище и внутри, и снаружи, каждую складочку, каждый бугорочек, периодически всасывая клитор (вызывая тем самым бурную реакцию у Цили – она аж выгибалась дугой, поначалу напугав Димку), то отпуская его и слегка дуя на него. Пальцами одной руки он осторожно двигал во влагалище, массируя внутри. Сначала один палец, потом второй палец другой руки он засунул в анус, массируя и поглаживая его снаружи-внутри.

Циля заметалась по кровати от таких ласк. Юрий, посматривая краешком глаза за стоящим совсем рядом Димкой, сам жутко возбудился от этой ситуации.

— Хочешь попробовать? – он оторвался от ее промежности, поднял голову.

— Да! – Димка рухнул, словно подкошенный рядом. Юрий отодвинулся, уступая ему место, перемещаясь сам на кровать. Парень присосался к промежности матери, пытаясь повторить то, что делал до него ее любовник, включая ласки ануса пальцами. Циля снова застонала, но как-то глухо, невнятно. Подняв на миг голову, Димка увидел, что Юрий опустился над ее головой и сунул ей в рот свой член. От увиденного он только яростней стал высасывать клитор и двигать пальцами, забыв про осторожность.

Циля снова застонала, попыталась выгнуться, поперхнулась от члена во рту, мотнула головой, освобождаясь от него. Освободив рот, громко закричала:

— Ой, мамочка! Мамочка!!!!

Димка отпрянул, думая, что сделал ей больно. Циля сжала ноги, ухватившись обоими руками за промежность и замерла.

Мужчины замерли рядом: Димка от испуга, Юрий, усмехаясь.

— Кончила она! - пояснил Юрий, усаживаясь на край кровати. – Сейчас успокоится и сделает нам «хорошо».

Он словно смакуя, выделил слово – «хорошо».

Циля очнулась... Не сразу, полежала минут пять... Привстала, оглядела своих... любовников. Димка и Юрий терпеливо ждали. Она улыбнулась им с благодарностью, потянулась.

— Эх! – выдохнула она. – Вам, мужикам, женского кайфа не понять...

— Да уж, - согласился Юрий. Он провел рукой ей по бедру, потом вверх до груди, слегка сжал темный сосок. Циля вздохнула.

— Дим! – позвала она сына.

— Да, мам!

— Смотри! – она села, выпятила свою пышную грудь. – Эрогенным местом у женщины являются ее соски...

Юрий усмехнулся, сел к ней поближе и стал поглаживать соски обоими руками, иногда несильно их сжимая. Послюнявил пальцы, опять сжал.

— Учись, студент! – сказал он.

Циля закрыла глаза и млела.

— Цилька, - вдруг предложил Юрий. – А давай мы тебя вдвоем, а?

Она открыла глаза, посмотрела на него.

— А что? – озорно продолжал тот. – Юноша должен знать...

Она задумалась, потом усмехнулась:

— А не жирно тебе будет?

— Да ладно, Циль! – продолжал Юрий.

— Мам? – спросил вдруг Димка. – А что такое 69?

Конечно, он знал, что эта за поза. Марина Валентиновна... просветила. И ему понравилось. Просто сейчас он хотел посмотреть поближе, вживую, как его мать и этот «дядечка» ублажают друг друга оральными ласками одновременно. Циля пожала плечами:

— Ложись, покажу!

— Нет, мам! Ты с ним сначала покажи!

Юрий вздохнул, анал откладывался. Но лег на спину. На него сверху уселась Циля. Она взяла его член в рот, он же, в свою очередь, снова впился ей ртом в промежность.

— Смотри, Дима! – Циля выпустила член. Ей снова стало хорошо. Она пересилила себя, наделась ртом на член. Щека у нею вздулась.

Димка обошел их кругом. Осмотрел. Член «дымился» и требовал немедленной разрядки.

— Здорово!

Через пару минут ему уже стало совсем невтерпеж. Впору хоть дрочить. Но мастурбировать он не решался. Было немного боязно и чуточку стыдно.

— Мам! – позвал он. Как обращаться к Юрию, он не знал. Да и так было видно, кто в этой компании верховодит, доминирует.

Циля выпрямилась, легко соскочила с Юрия.

— Давай! Только ты – вниз! – она повелительно махнула рукой Юрию. – А ты, - она повернулась к Димке, - возьми с тумбочки вазелин.

Димка замер, не понимая, ее команд.

— Ну, что встал? – помог ему Юрий. – Вазелин возьми, член смажь себе, а ей анус... Понял?

Димка понял. Он подскочил к тумбочке, взял широкую стеклянную баночку, подцепил пальцем вазелин, щедро мазнул себе. Потом подцепил пальцем еще, подошел к кровати. Циля уже уселась на Юрия в позе наездницы.

— Мажь! – сказал Юрий, притягивая ее к себе. Пухлая попка женщины оттопырилась, демонстрируя юноше коричневое колечко ануса, поросшее редкими черными волосиками. Димка намазал колечко вазелином.

— Внутрь, внутрь пихай! – снова посоветовал Юрий, как будто видел этот процесс, а не лежал внизу. Димка осторожно сунул палец в анус, покрутил. Циля глубоко вздохнула, привстала.

— Только, Димочка, сразу не суй член весь, - сказала она. – Потихоньку. Сначала головку. Потом подожди. А потом уж весь. Ладно?

Димка кивнул, словно мать его могла видеть. Она легла всем телом на Юрия, облегчая сыну доступ к попке. Он приставил головку члена к дырочке. Потихоньку, осторожно, медленно, не торопясь, стал вталкивать член. Как только головка целиком скрылась в дырочке, Димка послушно замер, выжидая, пока мать привыкнет. Юрий внизу нетерпеливо двинул вверх тазом. Димка данное движение расценил, как разрешение двигать дальше и задвинул свой член на всю длину. Циля охнула, сжала губы.

Они стали двигаться. Юрий пихал член вверх, Димка двигал член вниз. Сначала было неудобно, они никак не могли поймать ритм, двигаясь вразнобой. Наконец, поймав, ритм, стали двигаться синхронно. Первым не выдержал самый молодой организм. Димка застонал от нахлынувшего удовольствия, поднявшегося откуда-то снизу и захватившего волной всего его целиком. Член выстреливал сперму мощными толчками. Димка прижался к попке как можно сильнее, непроизвольно загнать его туда как можно глубже.

— Марина! Мариночка! – не контролируя себя, вполголоса прохрипел он, падая матери на спину. Мать, почувствовав его оргазм, замерла, давая ему выплеснуться в нее целиком. А услышав его слова, только хмыкнула про себя.

Волна кайфа схлынула. Димка встал, вытаскивая из ануса поникший сморщенный член. Следом полилась струйка спермы. Испытывая непонятную брезгливость, он поплелся в ванную, предупредив мать с Юрием:

— Я сейчас!

— Ты слышала? – поинтересовался Юрий.

Циля только кивнула в ответ.

Глава 13

Димка стоял под душем и ожесточенно натирал себя мочалкой – всего с головы до ног, как будто пришел в баню – и мысленно ругался. Это ж надо было так проколоться? Всего лишь на мгновения потерять над собой контроль и всё... Он снова представил небольшую, но круглую задницу Марины Валентиновны с розовым колечком ануса. Член сразу же затвердел снова. Димка вздохнул. Что мать теперь подумает? Кстати, он на секунду не задумался, что его восклицание свяжут с сестрой.

Он тщательно вытерся, вышел из ванной и, немного помедлив, направился к себе в комнату. Ну, а что ему еще делать там, в спальне? Член снова поник. В комнате он вытащил белье, накинул на себя длинный махровый халат, который ему подарила мать на 23-е февраля.

Как только он вышел из комнаты, Циля и Юрий переглянулись. Юрий приподнял ее, снимая с себя:

— Дай я сзади тоже...

— Давай! – Циля охотно встала в коленно-локтевую позицию. – Пока он там гуляет...

Юрий пристроился сзади, воткнул член во влагалище. Циля, замурлыкав, прижалась к его лобку задом, стараясь поглубже насадиться на член. Он стал таранить ее, ухватив за бедра и любуясь развороченным еще не сомкнувшимся анусом, из которого сочилась сперма ее сына.

Кончил он быстро. В нее. Замер, сливая сперму до конца без остатка, почувствовав, как сжимается ее влагалище – Циля тоже оргазмировала. Они замерли. Потом он отвалился, упал на спину.

— Пососешь мне?

Циля легла рядом на бок.

— Не-а. Сил нет. Может, полижешь мне?

Он улыбнулся, обнял ее поцеловал взасос.

— Класс!

Она его обняла, прижала к себе, шутливо заявив:

— Что «класс»? Ты давай, не увивай от темы! Полижи!

— Циля... - Юрий отстранился... Честно говоря, вылизывать ее ему сейчас совсем не хотелось: ему не нравился вкус спермы, хоть и собственной. А тут еще и сперма сына, вытекающая из ануса.

— Значит так, любезный мой Юрий! – она перевернулась на живот, ткнула пальцем ему в грудь и, улыбаясь, заявила. – Ты сейчас мне полижешь, а потом, друг мой, мы с тобой еще одну штуку провернем!

— Какую? – Юрий нахмурился. Иногда идеи любовницы ему совсем не нравились. Но он был в полной зависимости от нее – и в подчинении по работе, и по науке – Цецилия Львовна была у него научным руководителем, а без нее Юрий понимал, что диссертацию ему, увы, не то чтобы не защитить, даже не написать. Кто, собственно, он был? Обычный хирург. Неплохой, конечно, но всего лишь хирург без малейшей склонности к занятию теоретической медициной. Поэтому возражать своей.... руководительнице... было чревато. Может быть, потом... когда будет кандидатская и должность нормальная. А не как сейчас - хирург, пусть даже в областной больнице, и не ассистент в университете. Хотя бы завотделения получить.

Хотя Юрий и признавал, что другой такой так же раскованной в сексе подруги ему не встречалось. Чтобы вот так... И оральный, и анальный, а иногда и групповой... И совсем недавно она ему и дочку подложила. Правда, всего три раза, строго настрого запретив ему встречаться с ней без нее, тет-а-тет. Юрий вздохнул, вспоминая, как он ей. .. ломал целку.

Они приняли душ – сначала мать с дочерью, потом он. Все раздельно. Но Циля, по его настойчивой просьбе, когда она раздевала Марину, оставила дверь приоткрытой. Чтобы он посмотрел, понаслаждался, как раздевается девочка.

После душа все переоделись в халаты. Для этого случая он захватил его с собой – дело происходило дома у Цили. Своих «мужиков», по ее словам, она спровадила на дачу с ночевкой, поэтому ни Юрий, ни Циля не переживали.

Когда Юрий после душа вошел в комнату, Марина сидела в кресле с ногами. Девушка вся сжалась. Пришлось даже разыграть целый спектакль, на которые Циля была еще та мастерица. Под предлогом обучения она сначала продемонстрировала его член во всей красе, чуть ли не препарировала его. Потом на себе показала, как и что устроено у женщины. Потом на глазах у дочки они занялись сексом совершенно по классической схеме: прелюдия, предварительные ласки, поцелуи и уж потом... Потом на глазах у открывшей рот Марины они трахались во всех позах: по-миссионерски, раком, наездником, на боку, «вальтом» или 69. Причем Циля всё время комментировала, как глубоко проникает член, какие ощущения испытывает женщина, видимо тоже получая от этого удовольствие. Циля заставила даже комментировать ощущения и Юрия. Кончили они практически одновременно, разумеется, на глазах у дочери, в позе «раком». Циля громко стонала, даже кричала «Ой, мамочка!», немало возбудив Марину, которая во время всего процесса не переставала терзать клитор. Судя по стонам, дочь кончила от мастурбации менее сильно, чем они. Юрий оторвался от партнерши, упал на живот. Циля перевернулась, легла на спину, широко раскинув ноги, бесстыдно выставив на обозрение дочери влагалище, из которой тягучей струйкой вытекала сперма.

Потом они минут десять-пятнадцать лежали: Юрий с Цилей на кровати, Марина в кресле, внимательно наблюдая за матерью и любовником.

— Покажи! – потребовала Циля. Юрий перевернулся на спину, демонстрируя поникший член.

— Видишь? – спросила мать. – После семяизвержения член теряет упругость, - она улыбнулась. – А мужчина – интерес к сексу. Поэтому надо этот интерес снова найти!

Она вытащила из-под подушки полотенце, осторожно обтерла член и приникла к нему ртом.

— Смотри! – пробубнила она, на секунду освободив рот. – Это один из способов поднять член.

Она снова насадилась ртом на член, не выпуская из рук яички. Юрий довольно замычал. Марина, уже совсем не стесняясь, подсела поближе, внимательно наблюдая за процессом. Через пару минут, когда член снова обрел упругость (а этому процессу сильно поспособствовало то, что Юрий краем глаза смотрел за тем, как наблюдает за минетом в исполнении матери Марина – зрелище было еще то!), Циля оторвалась от него и сказала:

— Попробуй! Теперь ты!

Марина осторожно придвинулась ближе, пугливо взяла член рукой, приблизилась.

— Ну же! – мать нетерпеливо толкнула ее за голову вниз.

Марина совершенно автоматически открыла рот и член вошел в нее на всю длину, уткнувшись глубоко в горло. Она поперхнулась и быстро вытащила член. Из глаз хлынули слезы.

— Эх, молодежь, молодежь! – насмешливо прокомментировала мать. – Смотри!

Она сомкнула губы на члене, опустилась ртом. Вытащила член, облизала головку, уздечку. Снова оделась ртом на член, делая сосательное движение, словно высасывая воздух из него. Выпустила.

— Ну?

Марина снова взялась рукой за член. Уже смелее. Нанизалась ртом на член. Юрий глубоко вздохнул.

— Зубами не надо! – попросил он.

— Не кусай! – пояснила Циля. – Только языком и губами... Пропускай потихоньку как можно глубже в горло. Мужчинам это нравится...

Марина старалась. Она то сосала, то втягивала, то ласкала языком – всё, как показывала ей Циля. Член стоял колом.

— Ложись! – Циля отстранила ее от члена. Марина легла на спину, раздвинула ноги и согнула их в коленях.

— Лижи! – приказала Циля Юрию. – Теперь очередь девочки...

Юрий не возражал. Он вскочил, приник ртом к юному, еще девственному влагалищу, прошелся языком по складочкам, всосал клитор. Марина взвизгнула – больше от испуга и неожиданного удовольствия, чем от боли. Но Циля подумала, что он прикусил ее.

— Осторожней! – окрикнула она.

— Всё нормально, мамочка! – простонала Марина, разметавшись по кровати от таких ранее неизведанных невиданно-безумных сладостных ласк. – Ааааааа!

Она металась по кровати, стонала, порой кричала во весь голос. Потом вдруг сжала коленями голову Юрия и обмякла.

Юрий высвободил голову, вопросительно повернулся к Циле. Она кивнула. Он встал, приставил вздыбленный член к заветной розовой такой нежной дырочке и вошел... Марина только глубоко вздохнула. Юрий немного подождал, потом начал движения. Он навис над ней, не ложась на нее, а опираясь на руки. Марина снова застонала. Сначала сдавленно, потом с все громче и громче. Наконец закричала во весь голос:

— Ах! Мама!!!!!

— В нее не кончай! – деловито заметила Циля. – На живот!

Эти слова словно подстегнули его. Он сделал еще несколько качков, чувствуя подступающую снизу волну, быстро вытащил член – крови на нем было немного, больше слизи, ее выделений – и лихорадочно задрочил, подстегивая наступивший оргазм. Сперма тугой струей ударила Марине в живот. Юрий чуть поднял член – следующая струя выстрелила прямо в лицо, немного попала в рот, на глаза. Марина не реагировала. Еще один оргазм, сильнее первых двух заполнил ее до краев.

Юрий встал, постоял несколько секунд, потом рухнул на кровать, попытавшись увлечь за собой сидящую рядом Цилю. Она отстранилась.

Потом, отдохнув и приняв по очереди душ, они голышом пили на кухне шампанское, предусмотрительно захваченное Юрием. Марина сначала попыталась прислониться к Юрию, приобнять его – от накатившей благодарности. Он тоже обнял ее, жадно тиская ее упругие груди. Но Циля пресекла их «обнимашки», привлекая дочь к себе.

После шампанского они опять удалились в спальню. Циля опять уложила дочь на спину, приникла к ней:

— Марина, вот скажи мне, есть разница между мужчиной и женщиной? - поинтересовалась она, приникнув ртом к ее промежности. Марина сжала кулаки, снова застонала. Разницу она не уловила. Да и не до нее ей сейчас было – от таких ласок. Через минуту Циля, улыбаясь, уступила место Юрию, который с удовольствием впился ртом в молодую промежность, запуская язык во влагалище.

Потом Циля потребовала от Марины того же...

Потом Циля показала, как можно заниматься сексом с женщиной в позе 69.

При этом Юрий, оставшийся не у дел, не выдержал и вогнал член в Цилю. Марина, лежавшая на матери сверху, приподняла голову, а потом, когда Юрий стал кончать, приняла всю его сперму в рот...

— Как же за*бись! – с душой сказал он, вспоминая ту первую встречу. Ему нравилось грубо выражаться во время секса. Циля против этого не возражала, но только наедине. Когда они были втроем, за матерное словечко, слетевшее с его языка, он довольно чувствительно получил по губам. Да так, что с разбитой губы потекла кровь, пачкая подушку.

— Слушай, а он про сестру вспоминал, - попытался он переключить внимание любовницы на другую тему. – Может, устроим ему... Всем вместе, а? Было бы интересно – вчетвером!

Циля приподнялась, села на кровати на колени:

– Никаких «вместе»! Достаточно, что я тебе дала дочку «распечатать»!

Она нахмурилась.

— В общем так. Сейчас он вернется, и ты ему сделаешь минет. Понял?

В ее голосе появились стальные нотки.

— Он тут с товарищем всякой фигней страдает. Как бы не нахватался всяких там...

Она замолчала, подбирая слова. Не подобрала.

— В общем, я так подстрою ситуацию, что...

— Ага, ты еще скажи, в задницу его трахнуть! – хмуро сказал Юрий. Возражать он не посмел даже сейчас.

— Нет, в задницу трахать не надо, - усмехнулась Циля. – Но вот отсосать... А потом, может, поменяться ролями. Интересно, как он?..

Она задумчиво пожевала губами.

— А теперь полижи мне!

Юрий не рискнул возразить. Циля откинулась на спину, широко раздвинула ноги, сгибая их в коленях, максимально открывая доступ для языка. Юрий приник к промежности, присосался к клитору. Сначала было неприятно. Своя сперма – ладно. Но чужая, другого мужика... Пусть даже ее сына. Да к тому же сочащуюся из задницы, перемешанную с ее выделениями из влагалища. Его чуть не вырвало. Он еле сдержался, сделал несколько глубоких вдохов и запустил язык ей во влагалище...

Она кончила, сжав ему голову коленями. Юрий с трудом освободился из этого захвата, лег на спину. Димка всё не появлялся. Отлежавшись, Циля сказала:

— Может, за ним сходить?

Она встала, накинула легкий полупрозрачный халатик.

— Ты пока подмойся!

Он тоже встал. Они вышли: он – в ванную, она – в комнату к сыну. К ее удивлению Димка, уже одетый в трико и футболку, сидел за столом и лихорадочно листал какую-то художественную книгу, делая вид, что читает. Она взяла ее из его рук – «Три мушкетера».

— Интересно? – Циля улыбнулась, положила книгу и обняла сына сзади за плечи. Халат распахнулся, голые пышные груди прижались к затылку. Она поцеловала его в лохматую макушку. Волосы приятно пахли свежей травой – шампунь оказался выбран на редкость удачно.

— Ну, ты что сбежал-то?

— Мам! – Димка поднял голову, Циля с удивлением обнаружила, что он, оказывается, плакал.

— Ну, ты что, сынок? – повторила она.

Он мотнул головой. Она без слов прижала его к себе. Подняла. Опять прижала и прижалась. Почувствовав, как Димка обмяк, запустила ему руку в трусы, цепко ухватила член. Член тут же отреагировал.

— Пойдем же! – Циля вытащила руку, ухватила сына за плечо. – Пойдем, мой малыш!

Она потащила его в комнату. Юрий сидел на кровати в халате и улыбался. Она подвела сына к кровати. Тот, впрочем, особо и не сопротивлялся. Ему было немного стыдно за тот несдержанный возглас про «Марину». И еще глодало какое-то непонятное чувство то ли страха, что мать заревнует и обидится, то ли от того, что, может, больше такого как сейчас и не повторится. А повторения ой как хотелось!

Димка неуклюже встал возле кровати. Циля стащила с него футболку, потом попыталась спустила трико, но безуспешно, и потребовала:

— Снимай сам! Что встал-то?

Димка послушно спустил трико, потом за ними трусы.

— Значит так, - по-хозяйски распорядилась Циля. – Ложись-ка на спину. Закрывай глаза... Нет!

Она подошла к шкафу (халатик распахнулся, продемонстрировав упругий животик и черный треугольничек между ног – член сразу отреагировал), вытащила оттуда косынку, озорно подмигнула:

— А давай мы тебе глаза завяжем!

Димка даже не попытался возразить. Легкая шелковая косынка оказалась совсем непрозрачной. Он послушно лег на кровать, раскинув руки-ноги «звездочкой». Циля расположилась у него в ногах, припала ртом к члену. Стала сосать, не забывая поглаживать яички руками. Димка довольно замычал. Даже если бы и не косынка, он все равно бы зажмурился от такого удовольствия.

Юрий тихо подошел к ним, поначалу хотел пристроиться привычно сзади, благо обе дырочки словно приглашали к себе, но Циля запрещающее махнула рукой, мол, не мешай, жди своей очереди! Мужчина отошел на шаг, рука потянулась к восставшему в очередной раз члену. Юрий хмыкнул. Вообще-то у них редко было так, чтобы он за встречу кончал больше двух раз. Собственно, для этого он оттягивал свой оргазм как можно дольше – чтобы Циля получила максимум удовольствия. А тут... Сегодня он кончил уже три раза, а желание всё не пропадало.

Он несколько раз двинул кожей туда-сюда, не отрывая глаз от матери, присосавшейся к члену сына. Зрелище было невероятно возбуждающим.

Циля повернулась к Юрию, махнула ему рукой, иди, мол, сюда! И показала на член сына. Юрий всё понял, вздохнул, пожал плечами. Он опустился рядом.

— Давай! – беззвучно прошептала Циля. Юрий вздохнул еще раз и опустился ртом на Димкин член. Собственно никакого вкуса – ни отвратительного, ни приятного он не почувствовал. Даже спустя минуту и брезгливость куда-то пропала. Он поводил языком по головке члена, не выпуская его изо рта – Димка застонал. Опустился, поднялся, трахая свой рот членом сына любовницы. Димка охнул. Рядом склонилась Циля и прошептала едва слышно:

— Аккуратней! Зубами не трогай!

Внезапно Юрий разозлился, приподнялся, выпуская член изо рта, и ответил также тихо:

— А то я не знаю!

И снова опустился на член. Циля нежно взяла в руки яички, помогая ласкать сына. Попыталась достать языком, но не получилось. Мешалась голова Юрия. Она поднялась – наблюдать за этим было интересно: мужчина, ее любовник делал минет сыну. И делал достаточно умело! Димка извивался на кровати, стонал, того и гляди кончит!

Она на коленях перешагнула одной ногой через сына, опускаясь промежностью ему на лицо. Отодвинула Юрия.

— Теперь, сынок, поласкай мамочку! – хрипло попросила она, опускаясь ему на член. – Юра, а ты сзади...

Юрий понял. Он встал, зашел сзади. Сын и мать яростно ласкали друг друга в позе 69: он впился ртом в ее влагалище, она ласкала его член и яички руками и ртом, то мастурбируя, то облизывая языком, то отсасывая....

Юрий стянул повязку с глаз Димки – тот не возразил. Встал на колени у него над головой и приставил головку своего члена к ее анусу. Яйца легли Димке на лицо, на глаза, но он не обратил на это внимания. Одним движением Юрий загнал член полностью в прямую кишку. Циля охнула, замерла, простонала чуть-чуть (а во рту был член сына!).

Он начал трахать ее в задницу. Циля мычала, стонала, но не выпускала член сына изо рта. Более того, она каким-то образом ухитрялась еще и сосать. Причем так сосать, что Димка не обращал внимания на яйца Юрия, елозившие ему по лицу, а просто закрыл глаза и отдался сладкому предвкушению оргазма. Языком он шевелил во влагалище уже не так энергично. Скорее так, по инерции. Но Циле этого хватило. Она застонала и села прямо на лицо – всей промежностью. Опустилась всем телом, мешая даже дышать. Димка охнул, замычал. Циля поспешно привстала, оттопыривая задницу. И тут начал кончать Юрий. На этот раз оргазм на него нахлынул настолько быстро, что он не успел даже что-то сообразить. От накатившей сладкой слабости он подался назад. Член выскочил из ануса. Юрий инстинктивно ткнул его обратно, но – во-первых, не попал, а во-вторых, член стал резко опадать. В это время Димка, лежащий под промежностью матери, открыл рот, пытаясь вдохнуть поглубже. Он смирился с тем, что во время этого акта яйца любовника матери елозили ему по лицу, но это.... Теряющий упругость, но все еще выбрасывающий сперму член воткнулся ему в широко открытый рот. Такого Димка не ожидал. Сначала он поперхнулся – член вошел неожиданно глубоко – почти до самых гланд. Потом захлебнулся – сгусток спермы ударил прямо в горло. Димку скрутил рвотный спазм. Он вывернулся, столкнул с себя мать и бросился в туалет.

— Что случилось? – изумилась Циля.

— Да, я тут, - вздохнул Юрий. – В рот ему нечаянно воткнул и кончил.

— Ты идиот?! – вскочила она. Решение было принято мгновенно.

— Одевайся и немедленно уходи!

Юрий послушно стал одевать трусы, майку.

— Быстро! – рявкнула Циля.

— Да что?...

Не давая ему высказаться, она швырнула брюки, рубашку.

— Уходи!

Юрий поспешно оделся, обулся и ушел. Циля накинула халатик, вышла за ним, закрыла входную дверь на замок. Подошла к двери ванной – Димка переместился уже туда. Прислушалась, потом осторожно постучала.

— Ты живой?

— Местами! – недовольно буркнул взъерошенный, словно воробей после драки, Димка, открывая дверь и пытаясь проскочить мимо. – В рот вы*бали...

Он выругался, совершенно не стесняясь матери. Циля несильно, но ощутимо шлепнула его по губам:

— Не хами!

Он хмуро посмотрел на мать:

— А то что?

— Ничего! – она развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью.

Димка пожал плечами. С одной стороны, он стал мужчиной, потрахался, да так, что запомнится на всю жизнь. С другой стороны... С другой стороны, его, грубо говоря, отымели в рот, да еще кончили туда, словно какому-нибудь... опущенному. Но это была родная мать... Противоречивые чувства его переполняли. Хотелось извиниться (мама же!). И одновременно наговорить всяких гадостей, обругать (как она так могла?!).

Димка прошел в комнату, стянул банное полотенце с пояса, напялил трусы, потом трико с футболкой, сел с ногами на кровать. Задумался. Мать, секс, да еще втроем с любовником матери. Он даже мысли об этом не допускал. Даже намека. А что дальше? Как дальше?

В дверь постучали.

— Ты занят? – в комнату заглянула Циля. – Пошли на кухню!

Он молча встал, проследовал за ней. Она была все в том же полупрозрачном коротеньком халатике. В руке держала бутылку вина и два фужера.

— Садись! – она ловко открыла бутылку, разлила темно-бордовый напиток по фужерам.

— Ну, давай что ли! – она села напротив, подняла бокал, улыбнулась. – Ты стал мужчиной, мой мальчик... За тебя!

Димка с некоторой опаской взял бокал, чокнулся с матерью, залпом опрокинул содержимое в рот. Вино оказалось терпким, сладким и неожиданно вкусным. Нельзя сказать, что Димка не пробовал алкоголь раньше. Так, на Новый год да на день рожденья бокал шампанского...

Вино ударило в голову. Неожиданно Димке стало стыдно за вырвавшееся ругательство, и он сказал:

— Мам, прости меня! Я тебя очень люблю... Я не хотел. ..

— Дурачок! – Циля встала перед ним, прижала его голову к своей груди под легким халатиком – умышленно, конечно. Ей понравилось вызывать желание у сына, вынуждать, чтобы он просил ее о сексе. А то, как он смущался, когда его член реагировал на нее, ее распаляло почище любого возбудителя. Вот и сейчас прижимая голову сына к своей немаленькой, но сохранившей упругость, груди, она млела, наблюдая, как спереди у мальчика начинают топорщиться трико. Она опустила руку, легонько положила ладонь на бугорок. Димка резко отстранился.

— Мам, а дядя Юра ушел? – поинтересовался он.

— Ушел, мой хороший, ушел!

— Мне не понравилось, когда он.... – Димка замялся.

Что он подразумевал, Циля выяснять не стала, просто сказала:

— Значит, он больше не придет.

Её опять охватило возбуждение. Она потянула его на себя, хрипло прошептала:

— Еще хочешь?

— Да! – Димка вскочил:

— Идем в спальню?

— Нет! – она развернулась, задрала халат и нагнулась, опираясь грудью на стол. – Давай прямо здесь!

Димка спустил штаны, трусы, шагнул к матери и воткнул... Член с размаху попал туда, куда надо, словно зная дорогу. Циля выгнулась, застонала. Юношеский член достал до самой матки. Плюс возбуждение, осознание запретности любви, но от этого ставшей еще слаще. Димка дрыгался как заведенный – быстро и стараясь воткнуть член как можно глубже. Он ухватил мать за бедра, помогая себе нанизывать ее на свой «шпенек», не «шпенек», но пока точно не «шкворень».

Кончили они почти одновременно. Сначала Циля, застонав, еле сдерживая вопли восторга, и судорожно ухватив края стола. Потом от ее стонов «догнался» и Димка, вогнав член по самые «фаберже» и замерев, прижавшись к круглой, упругой попке матери. Простояв так минуты три, он выдернул увядший член и тяжело опустился на табурет. Мать придвинулась к своему табурету, уселась на него, не обращая внимания на вытекающую сперму, облокотилась на стол.

— Уффф! – выдохнула она. – Замотал ты меня...

Она протянула руку, налила себе полный фужер вина и жадно, мелкими глотками выпила его до дна.

Димка тоже потянулся к своему фужеру. Выпить его полным, до дна у него не хватило духу. Он немного подождал, потом допил остатки. Устало откинулся назад, опираясь спиной на стену. Циля сидела напротив, положив локти на стол, вывалив грудь, улыбнулась:

— Понравилось?

Димка только молча кивнул. Говорить не было сил. Он довольно оскалился, поднял правую руку, сжал кулак и показал большой палец. Потом поспешно убрал, подумав, что мать может обидеться. Циля не обиделась. Отдышавшись, она поинтересовалась:

— Может, стоит повторить? Скажем, завтра?

— Да! – Димка энергично закивал головой. – Конечно!

Потом задумался и выпалил:

— А тебе как? Понравилось?

— Конечно! – мать тяжело встала, пошла на выход, не задумываясь даже запахнуться. – Я в душ. Потом ты.

Она обернулась в дверях и пригрозила пальчиком:

— И чтоб никому! Ты понял? Никому!

Димка еще раз кивнул.

— И подумаем насчет Марины...

Она ушла, не заметив, как он покраснел.

Глава 14

Следующий день в школе не принес ничего нового. На уроках его не спрашивали. Ему повезло, потому что, учитывая события вчерашнего дня, он так и не смог подготовиться ни к одному из них.

На алгебре Димка как-то даже равнодушно смотрел на доску, совершенно бездумно переписывая цифры и примеры в тетрадь. В голове было одно – вчерашнее.

Что-то рядом бурчал Жорка. Мимо несколько раз прошла Марина Валентиновна. Наконец она остановилась возле него, положила руку на плечо и спросила:

— Ты как себя чувствуешь, Демидов? Температуры нет? Что-то ты весь бледный какой-то...

У Димки вертелась фраза на языке «да взбляднулось что-то», но он сдержался. Было бы совсем глупо ответит так учительнице, которая к тому же еще три дня назад была с ним так близка. Но совсем удержаться от колкости он не смог:

— Нормально, Марина Валентиновна! А вы тетрадь не нашли?

И вдруг, неожиданно для самого себя просительно добавил:

— Только не отдавайте ее Николаю Александровичу. Пожалуйста!

Сначала после первой фразы учительница вспыхнула, открыла рот, чтобы сказать что-нибудь эдакое резкое. Но потом, после второй фразы, после слова «пожалуйста», произнесенной таким искренне умоляющим тоном, без какой-либо наигранности... Она сглотнула возникший в горле ком и сказала:

— Я поищу...

После чего прошла к своему столу, села и больше не вставала. Только в конце урока она подняла голову, продиктовала домашнее задание и вяло махнула рукой, отпуская класс на перемену.

Димка после ее слов был шокирован. На Жоркин вопрос «что за тетрадь такая?», отмахнулся. А когда приятель стал настаивать на ответе, сунул ему кулак под нос. Жорка обиделся и больше с ним до самого звонка не разговаривал.

Следующим уроком была физкультура. Жорка ехидно улыбался, представляя, во что сейчас будет одета их физручка. И он не прогадал – на ней были те же самые черные облегающие лосины. И верблюжья лапка...

На построение все мальчишки только и таращились на пах учительницы. И она снова сделала вид, что не замечает их жадных взглядов.

— Вдул бы, а? – Жорка толкнул Димку в бок.

— Деньгами бы взял! – отшутился Димка. – Потому что вышло бы много.

Учительница отдала команду, и школьники побежали по гаревой дорожке стадиона. Мальчишки впереди, девчонки сзади. Отстали.

— Подожди! – успел прошептать Жорка. – Давай отстанем!

— Зачем? – сначала не понял Димка. Но потом, когда девчонки вырвались вперед, и перед ними замаячили их упругие попки, тесно обтянутые у кого спортивными трусиками, у кого трико, а кого и новомодными лосинами. Попки в лосинах смотрелись соблазнительнее всех.

— Гля! – прохрипел Жорка. – Какая у Таньки! Прям всё в обтяжку... Всё видно! Ты бы вдул?

Задница у длинноногой Таньки была действительно красивой и соблазнительной: кругленькая, упругая. Да плюс ко всему длинные, в меру худощавые ноги в розовых лосинах. Танька считалась бы первой красавицей класса, если бы не обильные конопушки и длинноватый нос. Но вот фигура у нее сводила с ума всех парней: упругая полная грудь, тонкая талия, которую, казалось, можно было легко обхватить двумя сведенными ладонями, и задница – небольшая, но круглая, упругая... Что она упругая, Димка знал не понаслышке. Как-то довелось похлопать по ней, легонько, из озорства. Такое ощущения, что под ладошкой оказался туго надутый мяч. Танька в ответ развернулась и от всей души влепила Димке пощечину. Но это того стоило... А Жорка, которые случайно оказался рядом, жутко завидовал Димке, но повторить его шлепок не решились.

— Классная задница, - потом сообщил Димка товарищу. – Как мячик.

Татьяна обернулась, поймала взгляды друзей, направленных ей в область пониже спины, хихикнула и прибавила ходу. Ребята не отставали.

— Хороша! – продолжал Жорка.

Татьяна обернулась и показала ему язык. Димка улыбнулся и показал ей в ответ кулак с отставленным большим пальцем вверх, мол, восхищаюсь вашими формами, мадемуазель. Танька остановилась, пропустила друзей вперед:

— Давайте, бегите, извращенцы! – сказала она им. Димка пожал плечами и поддал.

Потом была разминка. Школьники махали руками, ногами, приседали. Ребята отжимались. Но когда начались упражнения «наклоны», Жорка постарался оказаться опять сзади Татьяны. Она нахмурилась, но осталась на месте. Трико у него вздыбились. Он смущенно, постарался прикрыть бугор, попытался повернуться боком, поправить член, чтобы тот не слишком топорщился. Его попытки не остались без внимания. Мария Валерьевна, увидев его телодвижения и бугор в районе паха, прошла к нему сквозь строй, ухватила за руку и вытащила вперед, на всеобщее обозрение.

— Посмотрите на этого... - она запнулась, подбирая нужное слово... - озабоченного! Ты что там вытворяешь?

Жорка стоял красный как рак и молчал. По строю прошел смешок. Сначала засмеялся один, потом второй, потом третий. Потом смех подхватили и девчонки. Димка тоже засмеялся. И было над чем. Перед строем стояли Жорка с вздыбленным членом и молодая учительница физкультуры в форме, рельефно обтягивающей все ее «выпуклости и вогнутости», в том числе в лосинах, обтягивающих паховую область чуть ли не до волосиков... Во всяком случае, «верблюжья лапка» была выставлена напоказ во всех подробностях.

Мария Валерьевна улыбалась, наблюдая, как смеется класс, полагая, что объект веселья и насмешек только этот озабоченный мальчишка. Однако немного позже она поймала несколько нескромных взглядов, выстреливших сначала ей ниже пояса, потом на Жорку. Наконец она начала о чем-то догадываться. Она скосила глаза вниз и внезапно всё поняла. Учительница покраснела, отвернулась, толкнув Жорку в спину, иди, мол, встань в строй и занимайся дальше... Сама она закрыла лицо руками и пошла прочь. Внезапно Димка вышел из строя и пошел вслед за ней. Догнал, подошел со спины, взял под локоток и вполголоса проговорил:

— Мария Валерьевна! Вы не переживайте, мы вас очень любим. Идите к себе, а мы сами урок закончим.

Учительница, не отрывая ладоней от лица, кивнула.

Димка вернулся, махнул рукой, привлекая к себе внимание, и скомандовал:

— Парни, пошли в футбол играть!

Ребята взяли мяч и пошли на поле. Девчонки сели на скамейки в трибунах наблюдать за игрой – до конца урока было 20 минут.

Урок закончился, ребята переоделись. Димка, один из немногих, принял душ, благо душевая была прямо в раздевалке. Выходил одним из последних. Шедший сзади юркий невысокий шалопутистый Колька пронырнул вперед и заявил:

— Последний раздевалку запирает!

Димка вздохнул. Теперь запирать раздевалку выпало ему. Он выключил свет, подпер раздолбанную дверь плечом, чтобы язычок замка вошел в паз. Повернул ключ. В коридоре никого уже не было. Физкультура была последним уроком, все уже свинтили домой, включая его приятеля. Димка открыл дверь в спортзал и прошел в тренерскую – ключи от раздевалок сдавали туда. Разумеется, сначала он пару раз стукнул, больше предупреждая о своем приходе, чем спрашивая разрешения. Мария Валерьевна сидела за столом и заполняла журнал. Она подняла голову и мрачно поинтересовалась:

— Чего тебе, Демидов?

— Ключи повесить, - объяснил он, показывая ей ключ от раздевалки. Она кивнула головой. Димка прошел мимо учительницы у нее за спиной к крючкам. Повесил ключ, развернулся. Проходя у нее за спиной невольно глянул в декольте ее футболки. Учительница оказалась без лифчика. В вороте футболки он даже разглядел темный сосок крепкой упругой груди еще не рожавшей женщины. Мария Валерьевна, словно почувствовав его взгляд, развернулась на стуле. Димка поспешно попятился к двери.

— Демидов! А ну стой! – учительница всем корпусом повернулась к нему на стуле. Бросила взгляд на приоткрытую дверь тренерской, сказала:

— Дверь прикрой!

Димка прикрыл дверь.

— Иди сюда!

Парень подошел ближе. Учительница сидела перед ним, широко расставив ноги в черных обтягивающих лосинах. То ли снять не догадалась, то ли не во что было переодеться, то ли.... Да мало ли что?! Главное, она сидела перед ним... с «верблюжьей лапкой» напоказ. Димка судорожно сглотнул возникший в горле комок.

— Ты мне скажи, Демидов, - сказала она. – Вот только честно...

Она замялась.

— Ивашкин сегодня... Это у него возбуждение...

Она снова замялась и вдруг неожиданно покраснела, опустив глаза.

— Из-за меня, да?

Димка разинул рот.

— У него эрекция... Это от того, что я так одеваюсь? – как-то непривычно робко промямлила Мария Валерьевна. – Вы же еще мальчики, еще дети, а я взрослая женщина... Я что, возбуждаю вас что ли?

Димка непроизвольно кивнул, уставившись на ее промежность. Ноги были широко расставлены, лосины облегали каждую складочку, выделяя щелочку влагалища и каждую губку. Член сразу бурно отреагировал на эту картину. Димка инстинктивно прикрыл пах руками. А Марина Валерьевна густо покраснела.

— Демидов! – в смятении прошептала она. – Ты... ты... тоже это на меня, да?

Димка опять кивнул. Выходить из тренерской, несмотря на неудобство сложившейся ситуации, очень не хотелось. Учительница тоже так и сидела. Только закрыла побагровевшее лицо руками. Но влагалище-то! Влагалище-то она и не догадалась прикрыть! И Димка жадно смотрел туда... Наконец она, убрав руки от лица, выдавила:

— Уходи! Демидов, слышишь? Уходи! – и жалобно добавила. – Пожалуйста... Прошу тебя, уйди!

Димка выскочил из тренерской, постоял в спортзале, успокаиваясь. Вышел в коридор, неожиданно обнаружив там приятеля Жорку, сидевшего на лавочке у стены.

— Ты что так долго? – поинтересовался он, жуя булку. – Я уже в столовку успел сбегать. Булку взял. А тебя нет и нет.

— Пошли домой! – махнул рукой Димка. – Потом... Потом расскажу.

Они выскочили на улицу, вышли за территорию. Димка огляделся по сторонам. Рядом никого не было.

— Прикинь, Жоркин! – он в деталях рассказал, что произошло в тренерской. – Во как!

— Блин! – ошарашено только и смог ответить приятель. – Блин!

— Либо она дура, - заключил Димка. – Либо... либо дура.

— Может, целка? – предположил Жорка.

— Ага, - скептически сморщился Димка. – В 25 лет и целка? Да ей в институте всё уже расточили...

— Какие 25? Она полтора года назад педучилище закончила, - уточнил Жорка. – А туда после девятого поступила. Плюс три года учебы. Ей 21 в начале весны исполнился.

— Да? – удивился Димка. – А я и не знал...А ты откуда знаешь?

Жорка многозначительно хмыкнул.

— Знаю...

Он замолчал. Но через пару минут не выдержал, видимо эта информация ему жгла язык.

— У братана подруга с ней училась в одной группе. Она мне рассказывала...

— Ну и что?

— Да ничего особенного, - Жорка пожал плечами. – С пацанами не хороводилась. Никому не давала. На дискач и танцы не ходила. Живет с теткой.

— А что ж она так наряжается? – удивился Димка.

— Дура потому что! – отрезал Жорка.

Они дошли до жоркиного дома, остановились возле подъезда.

— Зайдем ко мне? – предложил Жорка, многозначительно взмахнув рукой.

— Не, - отрицательно ответил Димка. – Я матери обещал.

— Фигасе ты...

Жорка скрылся в подъезде, а Димка быстрым шагом устремился домой в надежде, что мать окажется дома и они вместе... От предвкушения даже голова пошла кругом.

Однако в квартире стояла тишина.

— Я дома! – с порога сообщил Димка, замерев в прихожей. Нет, все-таки он оказался один.

Ну и ладно! Парень прошел к себе, скинул форму, кое-как повесив ее на вешалку-распялку и запихнул в шкаф. Включил телевизор и видеомагнитофон. Сунулся в нижний ящик тумбочки, где лежала «заветная» кассета. Тут его постигло еще одно разочарование. Кассеты не оказалось. Облом! Наверное, мать забрала ее и отнесла обратно – хозяину. Димка вздохнул. Может, стоило подняться с Жоркой – подрочить?

Один дрочить он не рискнул. Дверь закрывалась не на ключ, а на цепочку. А тут еще сестра подойти должна. Эх! Ладно.

А вечером их ждал сюрприз. Мать объявила, что ей предложили поработать за границей. И не где-нибудь, а в Израиле, в онкологическом центре, имеющем мировую известность.

Отец пожал плечами. Циля собиралась вроде на полгода. Полгода можно и потерпеть. Тем более, что платить обещали 500 долларов в сутки, не считая содержания и оплаты за жилье. Плюс институт будет платить командировочные – 50 долларов в день.

Сборы были короткими. Отец и так целыми днями пропадал на службе. У Маринки началась летняя сессия на первом курсе. А у Димки наступили летние каникулы. Он целыми днями сидел дома, рассчитывая на возможность секса с матерью. Но Циля упорно игнорировала все его намеки. Когда же он не выдержал и на кухне решился ее неуклюже обнять, подойдя сзади и ухватив за грудь, то Циля вывернулась, освобождаясь, повернулась к нему лицом, усмехнулась и сказала:

— Димочка, сынок! Некогда. Давай попозже.

«Попозже» так и не наступило. Через пару дней за ней приехала служебная машина. Водитель поднялся в квартиру, подхватил два чемодана и мать уехала. Отец даже не смог ее проводить.

Глава 15

Димка сидел с приятелем на лавочке перед жоркиным домом. Заняться было совершенно нечем. Видеофильмы, которые были, просмотрены и не по одному разу. От «Терминатора» и «Хищника» уже тошнило. Эротическую комедию «Горячая жевательная резинка», в которой обильно демонстрировались молодые упругие девичьи сиськи, жоркин брат кому-то отдал. А «тех» кассет у приятелей не было.

Жорка в очередной раз хотел предложил сходить искупаться, но передумал – до речки идти было километра три да пешком. Лень. Лень и скука.

— Пойдем ко мне домой? – предложил он.

— Зачем? – пожал плечами Димка. – Что у тебя делать будем?

Жорка вздохнул.

— Гля! – толкнул его в плечо Димка. – Танька идет. Танюха!

Он крикнул ей, махнул рукой, то ли обращая ее внимание, то ли подзывая к себе. Танька подумала о втором. Она быстро подбежала к приятелям.

— Приветик! Чего сидим, кого ждем? – поинтересовалась она. – А я в магазин ходила.

Она показала пакет, в котором лежали булка белого хлеба да бутылка молока.

Жорка жадно вытаращился на ее мини... Да так, что Димка чуть не поперхнулся. Действительно, посмотреть было на что: длинные загорелые ноги, мини-юбка, скорее, мини-юбочка едва-едва прикрывала упругую задницу. И до кучи – белый обтягивающий грудь топик. И ни малейшего намека на лифчик. Острые соски торчали, распаляя воображение.

— Как дела? – поинтересовался Димка, не отрывая глаз от ее груди. Танька поймала его взгляд, озорно улыбнулась и легонько шлепнула ладошкой по лбу.

— Нормально дела! – и в свою очередь поинтересовалась. – А вы чем занимаетесь?

Жорка пожал плечами.

— Да вот сидим... Танюх, а у тебя дома есть, что посмотреть, а? Может, фильмец какой клёвый завалялся...

Танька хмыкнула, задумалась. Потом внимательно по очереди посмотрела на Димку, на Жорку.

— Мальчики... А вы никому не скажете?

— Танюх! Ты чего? – удивился Жорка. – О чём речь?!

— Про что – не скажем? – поинтересовался в свою очередь Димка. – Ты о чем?

— Да так... - Танька пожала плечами, как будто что-то хотела, но передумала. Жорка сначала дернулся, но получив от Димки многозначительный тычок в бок, замер.

— Ну, что, Татьян, есть что посмотреть?

Девушка замялась. Потом махнула рукой:

— Есть! Сейчас принесу. Только вместе посмотрим!

Танька жила в соседнем доме. Она резко развернулась (юбчонка чуть приподнялась, обнажая верхнюю часть бедер почти до трусиков – Жорка аж застонал) и быстро скрылась в подъезде. Жорка повернулся к Димке:

— Пипец просто! Вот бы вдуть...

— Сиди уж, вдувальщик! – насмешливо ответил Димка. – К тебе пойдем или ко мне?

Видеомагнитофоны были и у Жорки, и у Димки. Жорка пожал плечами:

— Давай к тебе! У меня брат скоро придет.

И предложил:

— Может, пива возьмем?

— Да ну! – поморщился Димка. – Если б с утра, можно было бы. А так пахнуть будет. Отец придет, наваляет!

Танька пришла минут через двадцать. Ребята уже отчаялись ее ждать и хотели уйти. Причина ее задержки обнаружилась немедленно: вместо легкомысленной мини-юбки и топика девушка надела джинсы и рубашку с коротким рукавом. Причем под рубашкой отчетливо выделялся лифчик. Жорка вздохнул.

— Взяла? – поинтересовался Жорка. - Пошли ко мне!

Татьяна удрученно покачала головой:

— Родители дома. Некогда.

И повернулась к Димке:

— Дим, там моя маман с тобой поговорить хочет. Не поднимешься?

— А что такое? – удивился Димка.

Танька пожала плечами:

— Да что-то по своим делам каким-то, - уклончиво пояснила Танька.

Димка вздохнул, поднялся. Танькина мать частенько заглядывала «на огонек» к его матери: в основном, за больничными. Конечно, об этом мало, кто знал. А трепач Жорик и подавно. Иначе, всё бы могло печально кончиться.

— Пошли!

Димка уныло пошел вслед за девушкой. Жорик крикнул им в спину:

— Ты скоро?

Димка только пожал плечами.

Они поднялись в квартиру. Парень удивился: дома никого не было. Танька толкнула его в спину:

— Разувайся, проходи в зал!

В зале тоже никого не было. Сзади в спину Димку толкнула Танька:

— Ну, проходи, что встал?

Парень прошел в зал, сел в кресло.

— Я специально соврала, чтоб твоего Жорку сюда не тащить! – сообщила Танька. – Давай кассету вместе посмотрим. Там...

Она смутилась, потом выпалила.

— Там секс есть!

— А что Жорку-то не взяли? – не понял поначалу Димка. – Он бы тоже глянул.

— Да ну его! – отмахнулась она. – Он трепло. Потом будет всем языком молоть...

— Это да... - согласился Димка. – Жорка еще тот... птица-говорун. Только умом и сообразительностью не отличается.

Он постеснялся при девушке выразиться матом. Танька понимающе кивнул, соглашаясь. Она включила телевизор, потом видеомагнитофон (здоровый, советский «ВМ-12»), нажала клавишу. Крышка сверху поднялась. Танька, покосилась на одноклассника, вытащила из-под дивана кассету (Димка мысленно усмехнулся – конспираторша, блин, под кровать эротику прятать! – но ничего не сказал), вставила ее в кассетоприемник, опустила крышку и нажала клавишу «пуск».

По телевизору пошли сначала титры, потом фильм.

— Екатерина 2, - пояснила с раскрасневшимися щеками Татьяна.

Она сидела, впившись одной рукой в подлокотник дивана, другой ухватив себя за коленку. И не отрывалась от экрана, словно забыла о Димкином присутствии. Димка сначала поглядывал на нее. Потом фильм, точнее, сцены секса между гусарами и придворными дамами, захватили его.

Штаны стали предательски топорщиться. Если бы он был в компании с Жоркой, он бы давно начал дрочить. А тут. Димка заерзал, бросая осторожные быстрые взгляды в танькину сторону. Танька, не отрываясь, смотрела на экран, где какую-то девушку трахала толпа мужиков. Щеки раскраснелись.

Внезапно Танька встала, нажала клавишу. Изображение замерло.

— Иди сюда! – хрипло сказала она, хлопнув по дивану рядом с собой. Димка вскочил и быстро сел рядом. Танька бросилась к нему, обняла руками за шею, впилась поцелуем в губы. Потом отстранилась и, глядя в глаза, проговорила:

— Только ты не смейся! Понял? Я хочу стать женщиной. У нас в классе я одна девушка осталась. Даже Зинка с Нинкой уже с парнями были. Ты ведь никому не скажешь, правда?

Их одноклассницы: скуластая, похожая на монголку Зинка и остроносая с крысиными глазками Нинка были, мягко говоря, не очень симпатичными. Откровенно говоря, считались в их классе самыми некрасивыми – у обеих были кривые тонкие ноги, светлые соломенного цвета, как пакля, волосы, нулевой размер груди. И на лицо – совсем не очень... И надо же – уже трахались!

Димка лихорадочно замотал головой. В горле пересохло. Татьяна чуть отстранилась от него:

— Правда, ведь не скажешь?

— Тань! – Димка смутился. – Ты точно этого хочешь?

Танька отвернулась от него, скрывая покрасневшие щеки. В голове у него словно что-то щелкнуло. Парень вспомнил всё, что ему рассказывала мать. Он придвинулся к девушке, приобнял ее и прошептал на ухо:

— Я всё сделаю так, чтобы тебя не разочаровать. Но ты должна меня слушаться. Ты не пожалеешь. Согласна?

Танька кивнула и смущенно прижалась лицом к его груди.

— Так, - сказал Димка. – Сначала надо сходить в душ. Все там помыть. Тщательно. С мылом. Сама помоешь или я тебе помогу?

— Сама, - шепнула Танька.

Она поднялась и выскочила из комнаты. Димка пожал плечами. Все-таки женщины – загадочный народ... У нее вроде и парень есть из класса на год постарше...

Спустя минут пять она вернулась, одетая в длинный, до пят, байковый халат. Села на диван, сжав колени.

— Теперь я, - объявил Димка. И выходя из комнаты, поинтересовался:

— А твои когда вернутся?

— Вечером! – буркнула она.

— Ага, - Димка остановился на пороге. – Да, Тань, чуть не забыл, полотенце чистое, какое не жалко выкинуть, найди, а?

Девушка покраснела, сообразив, о чем идет речь, встала, подошла к шкафу.

Димка мылся недолго. Намылил член, яички, подмыл задницу. Завернулся в махровое полотенце, висевшее на двери. Прошел в комнату. Танька сидела в той же позе – с прямой спиной, сжав колени. Димка хмыкнул, мол, так не пойдет...

Он огляделся:

— А давай сначала поиграем! – он взял со стула темную шелковую косынку. – Я завяжу тебе глаза. Только ты расслабься, ничего не делай и не бойся, хорошо?

Он завязал косынку у нее на глазах. Поцеловал в губы. Танька неумело повазюкала своими губами по его губам, не раскрывая рта. Димка вздохнул. Целоваться она тоже не умела. Он вобрал ее губы в рот, раскрыл их языком. Потом отстранился, спустил халат с одного плеча, потом с другого. Танька замерла. Димка полюбовался на ее грудь – небольшую с задорно торчащими темными сосками. Осторожно опустил ее на разложенный диван, провел языком от ложбинки на шее вниз до пупка. Погладил, едва касаясь, грудь – сначала одну, потом другую - сбоку. Осторожно втянул в рот сосок, одновременно поглаживая кончиками пальцев лобок, спускаясь ниже и ниже.

Танька глубоко вздохнула, потом замерла, расслабляя и раздвигая ноги. До этого она их сжимала изо всех сил.

Димка рывком опустился вниз и приник ртом к ее клитору. Он словно, пиявка, всосал в рот и клитор, и губки влагалища.

Танька застонала. Он продолжал ласкать ее языком – там, вылизывая каждую складочку, периодически то всасывая в рот, то отпуская, то легонько дуя воздухом на горошину клитора. Танька билась как птица на диване, то выгибаясь в мостик, то пытаясь перевернуться на бок, но Димка крепко держал ее руками за бедра, упорно лаская девичье влагалище языком и губами. Наконец Танька как-то уж очень сильно взвилась, выгнулась, протяжно охнула и обмякла, раскинув согнутые в коленях ноги в стороны. Кончила... Димка встал и, пользуясь моментом, резким движением воткнул член во влагалище. Сразу. На всю длину. По самые яйца.

Танька вскрикнула, снова выгнулась мостиком и снова замерла. Димка выждал немного, чуть вытащил член (Танька лежала трупом), потихоньку ввел обратно. Вытащил, ввел. Вытащил, ввел. Постепенно он увеличил частоту и амплитуду движений и уже через пять минут ожесточенно фактически драл ее.

Сначала Танька лежала неподвижно, как и была – с повязкой на глазах, совсем не реагируя на его действия. Потом она тяжело вздохнула, ухватила себя за грудь руками, стала потирать соски. Сначала она это делала слегка, словно стесняясь одноклассника. Потом ее движения стали резче. Она уже терзала свою грудь, чуть ли не выкручивая темные торчащие сосочки.

Димка навис над ней, тараня ее дырочку, не решаясь лечь на нее всем телом. А с другой стороны, его возбуждало зрелище, как Танька крутит свои сосочки. Танька резко подняла руку, срывая повязку с глаз. Димка поймал ее взгляд, наклонился и впился в губы. Танька ответила.

Оргазм нахлынул совершенно внезапно. Димка едва успел выдернуть пульсирующий член, заливая животик девушки густой спермой.

Он обессилено перекатился в сторону, рухнул на спину. Закрыл глаза. Кайф! Рядом тихо постанывала Танька. Димка открыл глаза, покосился на нее. Голову повернуть не было сил. Танька лежала с закрытыми глазами, из уголков катились слезы.

— Больно, Тань?

— Не, - Танька едва мотнула головой. – Здорово...

Она полежала еще с минуту, потом привстала, сунула руку себе между ног, вытаскивая полотенце с пятнами крови. Вскочила, словно ужаленная, и выбежала из комнаты. Димка криво ухмыльнулся, тоже встал. Только не спеша, пошел за ней. Дверь в ванную была открыта. Танька лихорадочно натирала себе промежность губкой.

— Уйди, пожалуйста! – крикнула она, увидев Димку. Тот пожал плечами, отошел.

«В конце концов, можно и на кухне обмыться! – подумал он. – Всё равно никто не видит!»

На кухне в раковине он помыл член от слизи и начинающей подсыхать танькиной крови, вытерся какой-то тряпочкой, висевшей на ручке газовой плиты, вернулся в комнату.

Танька вернулась через несколько минут. Она была какая-то угрюмая и, кажется, даже немного злая. Увидев голого Димку, она буркнула:

— Чего голый расселся? Одевайся!

Ошарашенный ее поведением, Димка быстро натянул трусы, штаны, футболку. Потом еще раз посмотрел на нее, мрачно поинтересовался:

— Может, мне уйти?

Танька, не глядя на него, буркнула:

— Может, и уйти!

Димка пожал плечами, обулся и вышел, тихо прикрыв за собой входную дверь. Выходя, услышал, как задвинулась за ним щеколда и... кажется, Танька заплакала...

Глава 16

До дома было недалеко. Настроение не успело поменяться. Мрачный и даже немного расстроенный Димка зашел в квартиру с намерением слегка поправить настроение – в серванте на кухне у отца всегда был коньяк. Еще мамочка успела с работы натаскать – ей, как главврачу отделения хорошее спиртное таскали ящиками. Дома уже забыли, когда покупали что-нибудь из алкоголя сами. Разве что отец приносил иногда разливное пиво в трехлитровой банке.

Но едва он открыл дверцу и полез за початой бутылкой, как сзади раздалось ехидное:

— Нет, ну ни фига себе! Вы только посмотрите на него!

Димка чертыхнулся, едва не выронив бутылку, обернулся. В дверях стояла и насмешливо улыбалась сестра Маринка. Димка вздохнул, но все-таки вытащил бутылку, стакан (почему-то желания взять рюмку или фужер не возникло), плеснул себе где-то на треть, потом посмотрел на нее и вдруг спросил:

— Ты будешь?

Маринка удивилась, покачала головой:

— Нет!

Димка поставил бутылку обратно, поставил стакан на стол, достал из холодильника тарелку с нарезанным сыром, пакет сока, сел. Сестра, оценив его настрой, села напротив:

— Ты чего такой? Что случилось?

Димка залпом махнул коньяк, запил соком, посмотрел на сестру. Честно говоря, женщину он в ней не замечал. Ее достаточно легкомысленные летние наряды (а порой дома она ходила вообще в одном нижнем белье – если, конечно, дома не было отца!) его отнюдь не возбуждали. Все-таки такой он ее видел с детства. Даже голой иногда наблюдал, правда, со спины.

Маринка сидела напротив в трусиках и легкой майке без лифчика. Соски выпирали через легкую материю. Дома тоже было жарко, несмотря на работающий вентилятор и открытые окна.

— Что случилось-то, братишка? – она не отставала. Димка посмотрел на нее. Вырез майки позволял любоваться ее грудью почти в полном объеме. Ну, разве что сосочков не было видно. Он потупился. Алкоголь слегка шарахнул в голову. И неожиданно для себя, расслабленный алкоголем под напором любопытной сестрички парень рассказал все, что случилось сегодня.

Маринка выслушала его, молча, внимательно глядя в глаза. Пару раз, он даже смутился от ее пристального взгляда. Наконец он закончил повествование, вздохнул, взял в руки пустой стакан, покрутил его с мыслью налить еще коньяку.

Маринка не дала. Она встала, подошла к брату, взъерошила ему волосы и плюхнулась к нему на колени - боком.

— Ну и что случилось такого страшного? – весело хмыкнула она. – Девочка расстроилась. Должен понимать. У нее шок. Сломали целку. Ну и что, что по ее желанию? Все равно для нее это шок.

Димка поперхнулся. Услышать из уст родной сестренки слово «целка»... Теперь шок был и у него. Маринка всегда была девочкой «правильной». Более того брат считал ее недотрогой, эдаким «синим чулком», для которой ничего, кроме учебы да книжек не существует. А тут – «целка»... И на коленки хлопнулась. В одних трусах. Узеньких, почти стрингах – уж это он заметил. От этих мыслей в трусах стало ощутимо тесновато. Более того, восставший член через легкую тонкую ткань спортивных штанов уперся точно между ягодиц, практически в самую промежность.

И руки... Димка опустил руки, не зная, куда их деть – то ли обнять сестру, но тогда получится совсем уж не по-братски. То ли положить их на стол. Но тогда он точно прижмется к ней. Как-то неудобно получается.

Маринка заметила его состояние, насмешливо легко чмокнула в щечку: вроде, как по-родственному, но сама прижалась к нему своей крупной теплой грудью (а член почувствовал поддержку!), обняла.

— Ну, ты что? Не расстраивайся? У тебя любовь что ли?

Димка замер, прислушиваясь к себе. Пожалуй, что нет. Кроме желания еще раз трахнуть Таньку, никаких «чувств» он не испытывал.

— Марин... - он замялся. – Да ничего нет. Может, еще раз с ней... Больше ничего.

— А! – Маринка засмеялась. – Гормоны заиграли!

Она привстала, потом снова опустилась на колени. Димка сглотнул ком в горле. Член непроизвольно отреагировал на все эти ёрзанья энергичным «голосованием «за» - встал и уперся Маринке прямо в промежность. Маринка засмеялась, опустила руку...

— Вау! – она легонько сжала ствол члена рукой.

— Ты чё? – Димка ошеломленно попытался привстать, но Маринка не дала ему это сделать.

— Ничё! – ответила она озорно. – Видать, не до конца ты Танюху оттрахал. Есть еще порох?

Она вскочила, потянула его за собой. Ошеломленный юноша даже не попытался сопротивляться, только пролепетал:

— Марин, ну, в самом деле... Марин, ну мы ж родичи...

Маринка резко стянула с него треники вместе с трусами, ухватила за член. Второй рукой обняла, прижала к себе и шепнула на ухо:

— Маман тоже родственница... А?

Димка густо покраснел, еще раз попытался вырваться, но Маринка опустилась на колени и насадилась на член ртом, при этом ухватив его другой рукой за яички. Димка закрыл глаза, оперся на стол, голова закружилась от приступа неожиданного удовольствия. Маринка взглянула на него снизу, оторвалась от члена, резко встала:

— Пошли!

Потянула его за руку за собой в свою комнату.

На ходу она скинула одежду. Да что там было-то из одежды: маечка да трусики-стринги. Димка замер в дверях, заворожено уставившись на нее. А полюбоваться было чем – загорелая точеная фигурка, крепкие крутые бедра, полная упругая грудь («Сиськи мячиками, как у мамы!» - мелькнула мысль), наголо выбритый лобок. Он судорожно сглотнул комок, лихорадочно сбросил всё с себя. Маринка снова ухватила его за руку, подтянула к кровати, толкнула его в грудь и села верхом. Член с размаху вошел куда надо – прямо во влагалище – мягкое, мокрое, облегающее. Руки автоматически легли на грудь.

— Да! Крепче, мой хороший! – простонала Маринка, выгибаясь. – Да! Сильней же!

Она закрыла глаза, прикусила нижнюю губу, то прыгала на члене, то ерзала, натирая темный, коричнево-бордовый клитор о лобок брата. Димка то бережно держал, то терзал ее грудь – упругие мячики с темными торчащими сосками, то хватал за бедра, лихорадочно гладил живот. Потом он просунул руку туда – прямо под клитор, уцепившись за него указательным и средним пальцем. Сделать это было нелегко. Маринка прыгала, ёрзала – клитор выскальзывал... Но как только он его сжал, девушка заорала во весь голос, откинулась на спину и замерла. Член выскочил из влагалища.

Димка испугался, привстал. Маринка лежала почти неподвижно, широко раскинув руки-ноги в стороны «звездочкой» и тяжело дышала. Димка присел на угол кровати. Сестра не шевелилась. Даже глаза не открыла. Он провел рукой по груди, по животу, едва касаясь тела. Еще раз провел. Стал поглаживать соски внутренней стороной ладони, растопырив пальцы. Маринка застонала, выгнулась, выпячивая грудь. Он спустил руку ниже – к промежности. Засунул один – указательный – палец между складок «туда» - в щель влагалища. Потом второй – средний. Первый по смазке провалился легко. Второй зашел с трудом. Третий запихнуть было уже трудновато. Маринка приоткрыла глаза. Димка, не обращая на нее внимания, вытащил пальцы, наклонился. Аккуратно раздвинул складки губ влагалища, что бы посмотреть...

— Как у мамы?.. – не выдержав, хихикнула Маринка. Димка резко выпрямился. Маринка поднялась, обвила его руками и повалилась на кровать вместе с ним.

— Она мне всё рассказала, - сообщила она, убрав с лица улыбку. – Всё-всё. И что ты меня любишь и хочешь как женщину, тоже... Сам тогда сказал...

Димка вспомнил тот эпизод и опять покраснел. Вообще-то тогда он имел ввиду совсем другую Марину... Но решил об этом благоразумно умолчать.

— Ну, что, братишка, продолжим? – Маринка хитро улыбнулась. – Ты здорово трахаешься...

Жизнь у них поменялась кардинально. С самого утра, услышав, как хлопала дверь квартиры за уходящим на службу отцом, Димка вскакивал и бежал в комнату Маринки.

Сначала он «сбивал охотку» - трахал ее в миссионерской позе или по-собачьи, получая первый оргазм.

После они мылись в душе: иногда по очереди, иногда вместе – и снова шли в кровать. А дальше был неторопливый секс всеми всевозможными способами и даже экспериментами.

Они попробовали и позу «69», и анальный секс, и даже (у Маринки оказался искусственный член!) «двойное проникновение».

Жажда нового довела до того, что Маринка, тщательно смазав искусственный член вазелином, попробовала трахнуть им в задницу Димку. Впрочем, ему это совсем не понравилось. И, кстати, член у него сразу же поник.

А вот Маринке анальный секс нравился. Тем более, что член у брата был пока еще не очень большого размера.

В порыве откровенности Марина рассказала брату, как она лишилась девственности, про лесбийский секс с матерью. Димку эти рассказы из уст родной сестры очень даже возбуждали. Он требовал подробностей. Маринка рассказывала. А оргазм от этого у Димки становился сильнее.

В свою очередь Димка рассказал о своих отношениях с матерью, о том, как с Жоркой они дрочили друг другу. Только вот про учительницу – Марину Валентиновну он почему-то смолчал.

Димкины рассказы распаляли воображение Маринки. Она возбуждалась сильнее и сильнее кончала.

Однажды, спустя дней пять после первого секса, днем в дверь квартиры кто-то позвонил. Недовольный Димка напялил трико, футболку и пошел открывать. В дверях стоял приятель Жорка.

«Легок на помине!» - подумал парень. Он только что рассказывал сестре, как они друг другу мастурбировали под просмотр порнофильма.

— Хай! – поздоровался приятель. – Ты куда пропал?

Действительно, эти пять дней Димка с Маринкой выходили на улицу только по большой необходимости (благо было лето, каникулы!): вынести мусор да в магазин за продуктами. И, разумеется, вместе. В магазине в толпе Маринка тесно прижималась к брату и аккуратно хватала его за гениталии, демонстративно отвернувшись в другую сторону. А когда он дергался, довольно хихикала.

В свою очередь Димка тоже шутил: поднимаясь по лестнице подъезда, пропускал Маринку вперед и сзади запускал руку ей в трусики.

Эти шутки-заигрывания им очень нравились и возбуждали. После этого, приходя домой, они сразу, иногда даже в прихожей возле двери, занимались сексом.

— Простудился чуток, - соврал Димка. – Три дня температурил.

— А я тебя на улице видел, - удивился приятель.

— За хлебом ходили, в аптеку.

— Понятно, - Жорка шагнул в квартиру, хотел разуться, но Димка ему не дал это сделать, сообщив:

— Я сейчас занят, давай попозже?

— Когда?

— Ну, через пару часов выйду...

Жорка кивнул и вышел.

Димка закрыл за ним, зашел обратно – в комнату сестры. Маринка сидела на кровати, расставив ноги и согнув их в коленях, озорно выставляя влагалище напоказ. Димка опустился на колени и припал ртом к заветной расщелине. Маринка замычала...

Когда у них всё закончилось. Маринка, осторожно поигрывая яичками и членом брата (который никак не хотел подниматься) сказала:

— Я хочу посмотреть, как вы с Жоркой дрочите. Покажешь?

Димка приподнялся на кровати, удивленно поинтересовался:

— Это как? Чтоб он узнал про нас? Так он всем разболтает. Он п*здобол еще тот!

Маринка задумчиво ответила:

— А если вы вдвоем... И дверь не закроете. А я посмотрю в щель. А потом неожиданно зайду?

— И с ним что ли тоже трахаться?

— Зачем? Разгоню вас и мы потом с тобой вдвоем... А? Прикольно?

Димка вздохнул.

— Ну, Дим!.... – заканючила Маринка.

— Ладно!

На следующий день Димка прямо с утра пошел к Жорику. Тот еще спал. Встал, весь помятый, сонный.

— Ты чего в такую рань?

— Рань? – удивился Димка. – Уже 9 часов!

— Вот именно! – возмутился Жорка. – Каникулы у меня или что?

Они сели на кухне. Жорка заварил себе кофе. Потом, словно спохватившись, предложил кофе товарищу. Димка отмахнулся.

— Что приперся? – поинтересовался Жорка, отхлебывая глоток горячего кофе.

— У меня кассета новая есть! – сообщил Димка.

— Ну и принес бы сюда.

— А вдруг у тебя дома кто-нибудь есть? – сразу сообразил, как ответить Димка. – Собирайся, пошли!

— Ща! – Жорка потянулся, допил кофе, поставил бокал в раковину. – Погнали!

Димка открыл дверь квартиры. Дома стояла тишина. Сестры не было?

«Неужели слиняла?» - подумал он.

— Дома никого? – на всякий случай уточнил Жорка.

— Никого! – подтвердил Димка. Подозрительный Жорка кивнул, но на всякий случай сходил на кухню, заглянул в туалет и ванную, потом в комнату Маринки и приоткрыл, мельком окинув взглядом спальню родителей. Впрочем, теперь уже только отца. Дома реально было пусто.

Они прошли в комнату Димки.

— Врубай! – вожделенно заявил Жорка.

Димка включил видеомагнитофон, достал кассету с полки, вставил в кассетоприемник, нажал «пуск».

— Фигасе, - удивился Жорка. – Ты ее, что, не прячешь что ли? Не ссыкотно?

— Не-а, - ответил приятель, пожав плечами. – А кого бояться? В комнату ко мне почти не заглядывают. Не обыскивают. От кого прятать?

— Ну ты даешь! – восхитился Жорка. – У меня брат все мои шмотки перерыл... Каждый месяц копается.

На экране тем временем разыгрывалось какое-то групповое действие. На краю бассейна два мускулистых парня раздевали красотку с огромными сиськами.

— Вот это дойки.... – Жорка уже вовсю мял себе член через штаны. Он посмотрел на Димку, пожал плечами, спустил штаны и стал надрачивать член. Димка тоже приспустил трико.

— Давай дальше перемотаем, - хрипло попросил Жорка. Член у него торчал как свечка, а рука двигалась со скоростью челнока швейной машинки. Второй рукой он, лаская, придерживал яички.

Димка встал, подошел, путаясь в спущенных штанинах, к видеомагнитофону (ну не было тогда пульта управления у гигантской «Электроники ВМ-12»!). Нажал кнопку перемотки. Картинка задрыгалась. Изображение пошло полосами. Герои на экране телевизора задвигались быстрее, наконец начали заканчивать – как всегда сдрачивая сперму на лицо партнерши. Начался другой сюжет – парочка играла в карты с другой парочкой. И, видимо, на раздевание...

— Оставь! – прохрипел Жорка. Лицо у него раскраснелось. Возбуждение перехлестывало через край. Он уже дергал писюн совсем лихорадочно, наминая второй рукой яички. У Димки такого возбуждения не было. Может быть, от того, что в щель приоткрытой двери он увидел горящие глаза Маринки. Где она только умудрилась спрятаться? Ведь Жорка вроде все комнаты обошел. Он опять сел рядом на диван, стал мять полувозбужденный член. Постепенно член набирал упругость. Зрелище на экране затягивало всё больше и больше.

Жорка вскочил, пригнулся к Димке:

— Димон пососи мне! А потом я тебе? Ладно?

Однако Димка не согласился:

— Не! Давай сначала ты мне!

— Ладно!

Жорка почти насильно оторвал руку приятеля от его члена, нагнулся, взял в рот. Димка судорожно сглотнул комок. Перед сестренкой не хотелось выглядеть вот так... Но...

А Жорка сосал. Причем не хуже, чем Маринка. Сладкая истома, предвкушение оргазма заслонила собой все, включая мысли о Маринки в коридоре. Из живота пошла теплая волна.

— Кончаю! – прохрипел Димка. Жорка выпустил член изо рта, поднялся. Нет, всё-таки Димка успел спустить ему в рот. Чуть-чуть, но успел.

— Это что за хрень!!! – дверь зала распахнулась нараспашку. В проеме двери встала раскрасневшаяся Маринка с горящими глазами. – Пидорасы развлекаются?

Она подскочила к остолбеневшему Жорке.

— Жорик! Да ты защеканец! – Маринка хищно улыбнулась. – А папаша с братиком знают, что пидара-защеканца воспитали?

Жорка оправился от столбняка. Лихорадочно напялил штаны и бросился вон. Хлопнула входная дверь.

— Молофью с губёшек сотри! – крикнула вслед Маринка. Она повернулась к Димке. Парень был в шоке не хуже приятеля, несмотря на то, что вроде бы знал о ее присутствии за дверью. Но...

— Ты чё, Марин, с дуба рухнула? – пролепетал он.

— Прости, братик, - усмехнулась девушка. – Ну, не выдержала, заревновала. Иди ко мне!

Она скинула с плеч халат, под которым, конечно же, ничего не оказалось.

— Иди ко мне! Я тебе лучше отсосу, чем какой-то педик недоделанный! Как я тебя хочу!

Она упала перед ним на колени и взяла в рот вялый член. Тот сразу же стал наливаться новой силой...

Эпилог

Мы стояли и курили в терраске, каждый думая о своем. Я – о том, что неплохо бы еще разок «пройтись» по прелестям молоденькой Маринки, может, даже вдуть ей в задницу. От этих мыслей в паху становилось сладко.

О чем думал Викентий-Кеша, я даже не думал – вот такой вот родился словесный оборот, простите за тУфтологию.

— Осуждаешь? – в очередной раз поинтересовался он.

— Ни капельки, - сказал я, ничуть не погрешив, но потом немного соврал. – Даже немного завидую.

Вот насчет зависти – да, это я загнул. Ну чему завидовать? Молоденькую дочку он трахает пополам с сынком? Так и я ее трахнул, от всей души, так сказать, со всем тщанием и удовольствием. А вот то, что эта молоденькая дочка, похоже, вертит папашей теперь как хочет... М-да...

Кстати, от мыслей насчет Маринки член снова стал подыматься. И, кажется, Кеша это заметил. Он загасил окурок в импровизированной пепельнице.

— Пошли?

— Пошли!

Мы вернулись к своим дамам.

Я направился к пухляшке Маринке. Уж очень эта черноволосая юная девушка завлекательно смотрелась в белых чулочках – сидела, широко разведя ноги, выставляя напоказ все свои прелести, в кресле в полумраке зала, потягивая вино из широкого бокала.

Димка лежал на диване, уже напялив трусы. А вот Галины не было. Видимо, она вышла на кухню. Я подошел к Марине, присел на подлокотник. Она отставила бокал, подняла голову, улыбнулась мне. Потом опустила глаза, посмотрев мне в пах.

— Ого! – она чуть качнула головой в сторону восстающего члена. – Ты хочешь еще?

— Ага, - я протянул руку к ней, погладил упругую грудь, чуть сжал. – А ты нет?

— И я хочу, - сказала девушка, задыхаясь. Похоже, она возбудилась.

Маринка отставила бокал на столик, встала, прильнула всем телом ко мне, обняла. Молодое упругое тело буквально источало жар. Торчащий член лег вертикально вверх, почти доставая до ее грудей – все-таки во мне было 187 см росту, а в ней, ну максимум 160.

Она обвила меня руками, впилась в мои губы поцелуем. Я запустил ей руку в промежность, погладил мокрые губки влагалища, нащупал дырочку, засунул туда палец, потом другой.

— Да! – хрипло подтвердила Маринка правильность моих действий. – Засунь еще палец! Третий! Глубже!

Дырочка была узенькой, тесной, несмотря на то, что в ней побывали три члена, включая мой.

Меня охватило нешуточное возбуждение. Я обхватил Маринку, развернул, наклонил и, дрожа от нетерпения, воткнул ей свой член. И замер от удовольствия. У Кеши член был поменьше моего, а про димкин и говорить не стоило – юноша в стадии взросления, писька еще не выросла.

Влагалище обхватило ствол моего органа как тесная перчатка кисть руки. Девушка дрожала, нетерпеливо дрыгая белой задницей – юной, круглой, пухленькой, еще не расплывшейся.

— Ну, давай же! – она снова нетерпеливо попыталась подмахнуть в этой позе. Я качнул – раз, другой, третий. Член ходил в тесной норке, возбуждение снизу шло сладкой волной. Маринка тоже застонала от удовольствия.

— Мариночка, лапочка! – говорил я. – какая ты сладенькая девочка...

Я держал ее за таз, периодически поглаживал задницу, любуясь дырочкой ануса, и таранил, таранил, таранил членом...

Нагнулся, ложась грудью ей на спину, ухватил за свисающие сиськи. Девушка застонала особенно громко, крутанула попкой, присела и тихо-тихо заныла...

Член выскочил. Я удивленно выпрямился, посмотрел на нее, обернулся. Сзади стоял улыбающийся Кеша.

— Обкончалась сучка, - заметил он с улыбкой.

Маринка лежала на боку, свернувшись в позу эмбриона. Услышав слова отца, не открывая глаз, она вытянула в нашу сторону руку со сжатым кулаком и распрямленным средним пальцем, типа, «fuck вам!».

— Затрахал ты ее, маньяк! – заявила вошедшая Галька. Она уже была без чулок, без подвязок – просто голышом.

— Фигасе! – шутливо удивился я. – Затрахал... Да я присунул на полшишечки, качнул разок... А она и в отключку.

Член «дымился», требуя продолжения банкета. Я заметил, что у Кеши тоже подымается... гм... «настроение».

Я повернулся к Гальке, подшагнул, обнял ее и прижал к себе.

— Ну, что, Галчонок, твоя очередь! – сказал я ей прямо в лицо и впился поцелуем в ее губы. Она немедленно запустила свой язык ко мне в рот, а руками обхватила член и яички. Я ухватил ее за ягодицы. Конечно, они не такие были большие, как у Маринки, но тем не менее круглые и упругие – Галька, бывшая гимнастка, до сих пор регулярно ходила в спортзал. А как она классно садилась на поперечный шпагат, да голышом... Воспоминания об этих. .. случаях..., когда я ее уговаривал показать «это», еще больше меня распалили.

— Давай, Галюсик! – я ей шепнул на ухо. – Рачком? Сзади?

— Да, - тихо шепнула она. Резко развернулась и нагнулась, упираясь грудью в мягкий подлокотник дивана. Я, не медля ни секунды, воткнул член во влагалище. Хотел в анус, помня о том, как драли ее Кеша с сынком. Но не решился.

Галька охнула от моего напора и присела.

У нее влагалище, увы, было раздолбанным. Не то, что у Маринки. Во-первых, Галька уже рожала. Во-вторых, опять же Кеша с Димкой уже над ней «потрудились». А я помню, как мы с Галькой ухитрились побаловаться и искусственным членом – ввел ей во влагалище резиновый фаллос, а потом сам, по сантиметру ввел член. Нормально вошли ей в во влагалище оба члена. Галька даже не охнула.

В общем, сейчас член болтался как карандаш в стакане. Гальке нравилось, а вот мне не очень.

Возбуждение начало спадать. А тут еще рядом Кеша свой отросток стал надрачивать, глядя на нас. Ну, не возбуждают меня онанирующие мужики! Я покрепче перехватился за бедра, стал трахать ее поэнергичней. Член вроде бы стал крепнуть. Наконец, Галька особенно сильно вздохнула, замычала, заорала свое традиционное «Ой, мамочки!» и обмякла. Кончила. Я подождал с минуту, потихоньку вытащил член, который и не думал падать, и ввел его головку в коричневое колечко ануса. Только головку, но Галька взвизгнула, стала вырываться. Ну, что ж поделать, член у меня всяко разно побольше был, чем у Кеши, и тем более, чем у подростка Димки.

— Ты сволочь! – простонала Галька. – И козёл! Больно же...

Я держал ее крепко, не вынимая член из ануса. Но и не двигался, давая к нему привыкнуть. Наконец Галька перестала дёргаться, замерла. Я толкнул член глубже. Подвытащил. Опять толкнул. Задвинул член медленно-медленно на всю глубину, вытащил. Опять задвинул... Снова вытащил, постепенно учащая амплитуду движений.

Галька сжала губы и только тихо постанывала. Викентий зашел спереди, попытался вставить ей в рот. Но она только мотнула головой, не открывая рта. Кеша озадаченно отстал.

Я нагнулся, ухватил ее за сиськи, прижимая их к ребрам. Небольшие сиськи были упругими, под ладонями не растекались киселем, а приятно пружинили. Галька снова охнула и стала приседать.

Тут волна оргазма накрыла и меня. Приятная истома поднялась от паха вверх. Член запульсировал, выстреливая Гальке в задницу сперму. И стал опадать. Я, чтоб член преждевременно не выскочил из ануса, ухватил Гальку за таз и притянул к себе. Мы вместе повалились на пол, благо на нем был мягкий длинноворсовый ковер. Галька ухитрилась даже мимоходом где-то цапнуть полотенце – чтобы подтереться и не запачкать этот ковер.

Опустились на бок. Я потихоньку отвалился в сторону, ухитрившись вытереть член уголком полотенца.

— Уфф.... – Галька перевернулась на спину, посмотрела на меня. – Ты – монстр, Антоха! Жопу мне на британский флаг порвал, сволочь!

— Да ладно, Галчонок! – отозвался я, тяжело дыша. – Вон Кеша тебе туда слазил, Димка слазил... А мне, типа, нельзя?

— Сравнил, - усмехнулась Галька. – Их аппараты и свой!

Кеша услышал наш разговор, нахмурился, отошел к дивану. Кажется, он обиделся. На это обращение – «Кеша» и до кучи – сравнение размеров «аппаратов»...

Выяснять отношения, впрочем, он, кажется, не собирался. Да и не в его возрастно-весовой категории я был...

Он оделся, позвал сына и дочь. Те тоже стали собираться. Минут через пятнадцать они, практически не прощаясь, ушли. Только Маринка зашла в туалет, а потом, проходя мимо меня, сунула мне в руку клочок бумажки, на которой я позже разобрал номер сотового телефона.

— Теперь он точно к тебе не придет! – глубокомысленно заключил я, потягивая кофе.

Галька довольно улыбнулась. Она сидела рядом и тоже дула кофе, несмотря на вечернее время.

— Так, думаешь, я всплакну по этому поводу? – она засмеялась. – А то я нечаянно эту фразу про размеры аппаратов сказала... Ну их нафиг!

— Мне тоже Кеша не понравился, - сообщил я. – Да и не получилось бы у тебя семьи с ним.

— Я уже поняла, - согласилась Галька. – Пришлось бы и с ним, и с его сынком, и с дочуркой... жить. Кстати, ты заметил, кто у них в семье командует парадом?

— А то! Дочурка, - ответил я. – И папочкой, и братиком вертит, только в путь.

— Именно! А мне такой мужик не нужен.

Галька посмотрела на меня и вдруг сказала:

— Женился бы ты на мне, Антошка! Я бы за тобой на край земли пойду... И ребеночек от тебя классный был бы.

В общем, на Гальке я так и не женился...