В тот вечер Сашка пришёл домой позже обычного. Во всяком случае, было уже темно. Прошёл в свою комнату и не раздеваясь лёг на кровать, прямо поверх одеяла.

Ничего не хотелось. Ни есть, ни пить, мысли путались, цепляясь одна за другую, картинки сегодняшнего вечера вспыхивали с беспощадной яркостью, и никак невозможно было от этого избавиться.

Сегодня случилось ЭТО. Случилось то, о чём и думать-то сейчас стыдно, и не думать невозиожно.

Ну, так-то Влад нравился, чего скрывать. Самого себя не обманешь.. И, главное, Сашка тоже нравился Владу. Да, он постарше, заметно постарше, но с ним интересно. Надёжный какой-то. Встречались. Сначала в кафешках. Потом разок так, в парке. Но всё время не будешь же так. Он же мужчина. Подумать могут что-нибудь. А что могут подумать? Ну, идём просто... Но Влад сказал, что лучше у него. Посидеть, поговорить обо всём спокойно. Так-то он прав, конечно. И всё-таки...Когда вдвоём, там ведь всё по-другому. Не поторопились ли мы?

Сашка, наконец, поднялся с кровати, выключил верхний свет, оставив ночник, разделся до трусиков и присел на краешек кровати. Обхватил себя руками за худенькие плечи, пытаясь унять невесть откуда взявшуюся дрожь. Ну, вот как же теперь? А если узнают? Если хоть кто-нибудь узнает? Это невозможно. Но если? Сашка вдруг вскочил и при свете ночника лихорадочно начал ощупывать и осматривать трусишки. Не найдя никаких следов, опять сел. "Вот зачем, зачем я так сделал? Не надо было. Так глупо всё. Стыдобища". Попа не то, чтобы болела, но было ощущение, какого-то дискомфорта, чего-то излишнего, ненужного. Он закрыл глаза. Хотелось плакать.

Началось всё это с поцелуя. Уже когда сидели на диване. Неожиданно, но ведь чего-то такого и хотелось. Влад, он такой хороший. И ведь всегда приятно, когда кому-то нравишься. Раньше Сашка никому не нравился. Даже себе. Худючий какой-то и лопоухий. А тут вдруг раз, и понравился. Ну да, мужчине. Ну просто дружить же можно. Это ничего не значит. Поцелуй, конечно значит. Просто дальше не надо было. А как? Он рукой по ноге уже гладит и всё выше. Совсем высоко. Руку ему держать что-ли? Он, наверное, сам знает, как надо.

У Сашки никогда не было секса. А тут сразу вдруг такое. У Влада брюки расстёгнуты, а там стояло. Прям в трусах. Понятно всё. Ну, может как-то... Он говорит что-то... Что попробуем и всё. Что может и не получится. Хорошо, хоть света нет. Только телевизор.

Самый стыдный момент, наверное, это когда трусы снимать. Для этого. Вроде просто, чего там, а на самом деле... Трындец какой-то. Да ноги ещё тонкие. Ну, не как у Влада. А ведь это всё. Это как бы сигнал. Что вот всё... Ну, Владу же надо, это понятно. Была-не была...

Нет, всё-таки самое стрёмное, это когда ноги раздвинуты и кверху. Коленки почти до груди. Вот и девственности сейчас не будет. Дурацкое слово "девственность". Так и так уж целовались. Вот сейчас... А как потом-то? Вот что он сейчас думает? Видит же всё там. Очень долго, очень. Наверно у меня там всё не так. Не как у людей.

Мазал чем-то. И опять, и опять. А потом вошла головка. И уже почти не больно стало. Вот и вся девственность. И уже и не хотелось. А оно полезло дальше. Внутрь. Немножко назад и опять. Опять назад и дальше. Получилось.

Хотя, наверное, нет. Самое такое, это то, что он не успел. Когда спуск был. Смысла то нет в этом. Сашка думал, что в трусы потом натечёт. Но вроде нет. Не надо было. Чего там в ней? Непонятно же.

И ещё он потом сказал, что я девочка. Так обидно было. Вот при чём тут это? И ведь ничего не сделаешь в этой позе. Просто ждёшь. Уж чего будет.

Сашка потом долго боялся. Что узнает кто-нибудь. Но вроде нет. Но всё равно.