Продолжаем истории из мира с сохранением легального рабства. В данном рассказе речь пойдёт о том, откуда в Агентстве брались соответствующие специалисты.

По дороге в школу Виталик, по своему обыкновению задумавшись, едва не сбил с ног Юлию – довольно высокую и полную крашеную блондинку лет двадцати. Когда-то он был неплохо с ней знаком. Тогда Юля была девочкой-подростком с не по возрасту большими женскими формами, за неимением старших часто игравшей с ним и другими "мелкими", особенно летом, когда и те её друзья, что жили в других районах, уезжали. К августу она и младшие дети вовсе переставали стесняться друг друга, даже все вместе купались в бывшем неподалёку фонтане в одних трусиках. Когда Виталик и другие ребята перешли в среднюю школу, эта девушка уехала, правда первое (всё реже и реже) она всё-таки заглядывала в их двор. Подобные визиты вовсе прекратились, стоило ей в прошлом году поступить в институт.

Теперь же совсем взрослая, вовсе не похожая на ту весёлую, смешливую девчонку, она стояла перед ним в строгом костюме, подчёркивавшем её фигуру, ставшую ещё более женственной.

– Смотреть надо, куда идёшь. Кстати, привет, узнал?

– Я тебя, Юль... лия, – Виталик решил, что со студенткой нужно, всё-таки, быть чуть более официальным, – не забывал.

– Не забывал он... вот, я тебя и накажу, чтоб в другой раз в облаках не витал.

– То есть как же? – При слове "накажу" мальчик представил себе, как эта, уже почти тётка вновь, как раньше, ставит ему щелбан или больно хватает за нос.

– Ну, – девушка угадала его мысли, – точно не так, как ты, наверное, наказываешь первоклассников, налетевших на тебя в коридоре, – просто, я учусь на врача, и мне предложили одну работу. Там надо учиться и ты мне в этом поможешь.

– Но мне же сейчас... – вроде бы, девушка ничего особенного не говорила (мало ли в чём может заключаться эта самая помощь?), но под его чёрными джинсами как-то особенно быстро начала расти пустота вроде той, что он чувствовал под одеялом несколько последних ночей.

– Знаю, мне тоже. Давай после учёбы, занятия у тебя когда кончаются?

– В пол пер! Ой! То есть, в час двадцать.

– Отлично. Вот, и подойдёшь ко мне на остановке, которая напротив школы, как в вытрезвитель ехать, понял? Если меня там не будет – немного подождёшь.

– А если не приду?

– Тогда я приду за тобой. Где ты живёшь, я помню.

Уроки прошли как-то незаметно. Весь день: и за партой, и во время ответов у доски, и даже, когда они играл в футбол в конце физкультуры, у Виталика не выходила из головы сильно изменившаяся Юля, её негромкий и негрубый, но и нетерпящий возражений голос, почувствованное на мгновение тепло девичьего тела. Трудно было отвлечься от всего этого, когда он что-то делал. Но, например, на литературе, когда ему, ответившему урок на "отлично", почти никто не мешал сидеть за своей партой в самом конце первого от двери ряда, всё было ещё хуже. В какой-то момент мальчик понял, что из-за распухшего до небывалых размеров члена даже не сможет встать: во-первых, это будет нелегко физически, а во-вторых, и ещё молодая учительница, и весь класс, включая девочек, увидят перемену в нём, тогда позора не оберёшься. На всю оставшуюся школьную жизнь стать объектом пошлых (а, главное, обидных) шуток? Может, даже получить прозвище вроде "Гигант, но не мысли"?! Нет, уж лучше так и остаться за этой чёртовой партой!

Благо, к звонку с этого урока он немного успокоился, а по дороге к остановке, и вовсе, пришёл почти в норму. Зачем он туда идёт, Виталик не знал. Но что-то с небывалой силой тянуло его туда, в сторону стоявшего у старого забора металлического павильона с облупившейся краской.

– Давно ждёшь? – Услышал он, едва присев на скамейку, приваренную к задней стенке.

– Только пришёл, – отчего-то почти без интонаций ответил он. Да и до интонаций ли было? Ведь почти успокоившееся мужское естество вновь начало завоёвывать свои права.

– Ясно. Вставай. Пошли.

Стоило Виталику встать, как четыре недлинных, но ухоженных белых ноготка почти впились в его шею справа. Слева лихорадочно пульсирующую артерию чуть прижал большой палец. Собственным членом он почувствовал грубую ткань. Конечно! Он, небось так набух, что высвободился из плавок. И, что самое худшее, ироническая улыбка на лице Юли давала понять, что она прекрасно всё видит.

– Так, так, ножками живее работаем. Меня можешь не стесняться. Я почти как врач.

– Раздевать бу... – закончить фразу юный "помощник" не смог, так как в следующее мгновение его шею сдавили ещё больше.

– Там узнаешь. И да, со мной первым не заговаривай. Ты – моё учебное пособие, а пособие говорит только своим содержанием, а не языком.

Спустившись с оживлённой улицы по довольно крутым бетонным ступеням, они оказались на тихой аллее, обсаженной двумя рядами тополей. За почти семьдесят лет они разрослись так, что бывшие по обеим сторонам двухэтажные домики, выкрашенные кое-где облупившейся оранжевой краской, казались стоящими в лесу. Как выяснилось, путь их лежал не в один из них, а ещё ниже, ещё дальше, туда, где лес, и вовсе настоящей стеной обступал те частные домишки, что ещё были обитаемы, у брошенных же, и вовсе, вырос во дворах или среди полуразвалившихся стен.

– Тихонько здесь, спокойненько, – чуть ослабив хватку, Юля почти погладила его по шее, – никто нам с тобой не помешает...

Они подошли к невысокому забору, почти незаметному из-за разросшегося кустарника, скрывавшего не только его, но даже и закрытую на замок калитку. Ловко открыв его свободной рукой, Юля провела своего пленника во двор. Здесь даже вблизи было нелегко различить приземистый домик с поросшей мхом шиферной крышей, стоявший ниже забора. "Чёрт, и правда, что хочешь со мной здесь сможет делать! Никто не придёт", – пронеслось в затуманенном стыдом, страхом и небывалой ранее страстью мозгу мальчика.

Тем временем Юля открыла входную дверь и толкнула "пособие" в узенький тамбур, бывший сразу за ней. Отпустив Виталика, девушка быстро заперла её и включила свет.

– Надо совсем раздеться, – всё тем же спокойным и красивым, но вместе с тем властным голосом произнесла она.

С расторопностью, которой он сам от себя не ожидал, чуть подрагивая не то холода (здесь, и правда, было прохладно), не то от страха, Виталик скинул рюкзак и отчего-то почти радостно стянул с себя одежду, первый в жизни представ полностью голым перед человеком противоположного пола, да ещё и со стоящим торчком членом.

– Подойди, – Юля только для вида напускала на себя серьёзность, причём, судя по какой-то загадочной улыбке, из рук вон плохо.

Не помня себя, мальчик повиновался. Девушка пару раз провела по его голому телу вверх и вниз своими холодными после улицы руками. Увеличившись, казалось, настолько, насколько это, вообще, было возможным его мужское достоинство должно было вот-вот треснуть.

– Ну, вот видишь, сам дрожишь, а дружку твоему нравится. Идём в ванную, – и, открыв бывшую тут же низенькую дверку, грубо толкнула свою жертву в проём.

За ним, действительно, оказалась хотя и довольно просторная, но с низким потолком ванная, освещавшаяся единственной лампочкой у входа. Пол здесь был из плитки, как в подъезде, стены где-то до половины юлиного роста выкрашены в зелёный, выше – выбелены. Кроме унитаза и чугунной ванны здесь была высокая кушетка, а рядом с ней – тумбочка, наверху которой стояло что-то, закрытое белой тканью. Что-то, закрытое также, но высокое и тонкое, стояло рядом с ванной. Войдя, Юля закрыла за собой шпингалет и прямо перед выросшими чуть не на пол лица глазами Виталика без лишних слов начала расстёгивать свою блузку (пиджак он сняла ещё в прихожей). Мальчик хотел и не мог отвернуться. Тем временем девушка, открыв его взору красный лифчик, не поддерживавший, а, казалось, не дававший непомерно разрастись и без того огромным грудям.

– Ну что ты? – Чуть усмехнулась она, растрепав его волосы, – разве не помнишь, как мы купаться ходили?

О да, он прекрасно это помнил. Но здесь было что-то не то, совсем не то. тем временем, девушка спустила на пол юбку, а вслед за ней – тёмные полупрозрачные колготки. Оставшись в одном плотном без кружев белье (или купальнике), она подошла к Виталику и, взяв за ухо, подтащила к кушетке. Затем, быстро схватив за талию, рванула вверх, поставив на неё на четвереньки попой ко входу.

– Локоточки.

– А?

– На локоточки стань, – она чуть стукнула его по предплечью.

Мальчик сделал, что ему говорили. Затем послышалась какая-то возня, в конце которой в его анус начало проникать что-то твёрдое.

– Так, так, впускаем! – Он больше услышал, чем почувствовал шлепок по ягодице.

Затем его кишки начали быстро наполняться холодной водой.

– Как почувствуешь, что наполнился, – скажи "Стоп".

– Стоп, – получилось как-то почти сразу.

– Врёшь. А ну, ещё чуть чуть, – напор стал ещё больше. Кажется его живот должен был вот-вот взорваться.

– Стоп! Стоп! – Против своей воли почти закричал он.

Наконец его отпустили. пулей юная жертва метнулась к унитазу и, уже ничуть не стесняясь (до того ли было?!) разразился настоящими потоками жидкого кала.

– Теперь давай я тебя помою.

Войдя вместе с ни в душ в своём бельишке, Юля включила воду. Затем она стала долго намыливать голову Виталика, потом, – руки, грудь и живот, затем дошла и до промежности. Здесь она была куда нежнее. чем с другими частями его тела. Но и возилась с его писькой не атк, что бы долго. Видимо, не хотела чтобы подопечный кончил раньше времени. Закончив и вытерев его, девушка вновь поставила мальчика раком на на кушетку и опять принялась искать что-то на тумбочке. Стало слышно, будто она надевает или снимает что-то. Далее он почувствовал, как не тонкие, но длинные пальцы мажут его зад какой-то мазью.

– Теперь я хочу, чтобы ты поглубже дышал. Вдох.

Мальчик вдохнул так глубоко, как только мог.

– Вы-ыдох.

Выдохнув, он почувствовал, как очень сильные для девушки руки вцепились в него, впившись ногтями в плоть.

– Давай-давай, это чтобы посмотреть, как ты дышишь, вдо-ох...

В следующую секунду в сопровождении адской, но отчего-то такой приятной боли какая-то твёрдая штука оказалась в его анусе. Казалась, она навеки должна там застрять, что что это?! Она двигается. Причём всё быстрее и быстрее.

– Не забываем дышать, дорогой мой... – после этих слов другая рука девушки ухватилась за его член, начав надрачивать в такт той всё быстрее двигавшейся дряни.

– Ааааа! Нет! Хватит!

– Хватит будет, когда я увижу то, зачем я здесь, а сопротивляясь ты только больнее себе делаешь. Ну-ка.

– Ах! Нет! Я же!.. Нет!... – Словно захлебнувшись последней фразой, Виталик разразился настоящими струями густой белой жидкости, вроде той, что он разок видел на одеяле ранним утром, только, конечно, куда большими.

– Молодец, – руки девушки и та штука исчезли. – Теперь можешь аккуратненько встать и посмотреть.

Спустившись с кушетки, он увидел Юлю, поверх красных трусиков которой на чёрных ремешках, образовывавших как бы ещё одни трусики, был зафиксирован резиновый член.

– Нравится?

Он и не знал, что ответить

– Вижу, что нравится. И запомни: будешь плохим мальчиком, – возьму ещё больше. Теперь подойди к раковине.

Вымыв его промежность, Юля велела стать ближе ко второй закрытой тканью штуке. Это оказалась камера на трёхногом штативе. Немного повозившись с ней, девушка подошла к двери и, надев колготки, юбку и белый халат прямо поверх лифчика, стала рядом с Виталиком, держа его за плечи и из такого положения включила камеру.

– Уважаемый председатель комиссии по трудоустройству младших оценщиц, уважаемые члены комиссии. – Начала она тоном школьницы-отличницы. – Вашему вниманию предлагается курсовой проект слушательницы курсов младших оценщиц Агентства государственных имуществ Ивановой Юлии. Объект оценки, – став справа, она взяла Виталика за плечи и сначала повернула к камере левым боком, потом – правым, потом, – спиной, – находится в ясном сознании. Состояние активное. Перехожу к осмотру кожи и её придатков.

Сказав это, она надавила на голову Виталика, заставив его согнуть шею. Покопавшись немного в волосах, – велела выпрямить, после чего грубовато оттянула веки.

– Вверх смотрим. Вниз. Влево. Вправо.

Закончив с глазами, девушка, грубов взяв за каждое ухо, осмотрела и их. Затем, велев поднять руки, несколько раз провела тёплыми ладонями вверх и вниз по его телу, отчего член вновь начал, хотя медленно и далеко не так резво приходить в боевую готовность. Затем, направив камеру на его ноги, Девушка также погладила и их.

– Кожа чистая, – резюмировала она. – Перехожу к осмотру лимфоузлов.

Наведя камеру на кушетку, она также, как раньше, подхватив Виталика, положила его на неё спиной (хорошо, хоть одноразовая простынка теперь была другая). В таком положении она ощупала сначала его шею, потом – подмышки, потом – область паха, чем вызвала несильную эрекцию (и откуда только у него брались силы?!).

– Перехожу к тестам на флексибильность, – ложись поперёк кушетки.

– А?

Молча девушка развернула его так, чтобы голова и руки свисали с одной стороны кушетки, а ноги с другой.

– Попробуй, как бы мостик сделать.

Вытянув конечности, он, несмотря на уже довольно ощутимую боль, сделал, что ему говорили. В следующую секунду Юля, собственноручно взяв подопечного за запястья и щиколотки, выгнула его так, что хребет, казалось, должен был вот-вот сломаться.

– Мммм!

– Тихо!

Выгнув ещё больше, Юля отпустила его и помогла вновь стать перед камерой. Здесь, уперевшись левой рукой в спину мальчика, а правой взяв его за запястья, девушка сильно выгнула его назад, затем, немного подержав так, заставила нагнуться вперёд, уткнув нос в его же коленки.

– Выпрямляйся. – И, взяв за плечи, нагнула его сначала в левую, потом, – в правую сторону. – Таким образом наш учебный образец может быть отнесён ко второй категории государственных имуществ, то есть, к рабам, имеющим незначительные отклонения в здоровье, позволяющие им выполнять большинство функций в соответствии с их полом и возрастом за исключением тех, что для данного пола и возраста считаются критическими. Теперь санитарная обработка и упаковка.

Не выключая камеру, Юля велела ему залезть в ванну и открыла воду. Затем, скинув юбку и халат, вновь осталась в своём бельишке и, переступив через бортик, начала намыливать паренька со всех сторон. Теперь уж его член встал почти также, как до начала съёмки. Девушку это, казалось, ничуть не смутило.

– Так как у нас нет ассистента и осматриваемых противоположного пола, – продолжила она на камеру, – то напряжение снимает оценщица.

Ухватив за член Виталика так, будто она весь день только этого и ждала, Юля принялась что есть мочи елозить по нему своей небольшой, но очень крепкой ручкой. Долго так продолжаться не могло, и, испустив негромкий стон, мальчик вновь кончил, на этот раз, – прямо на неё. Что-то проворчав, девушка вымыла его и вымылась сама, затем вылезла и выключила камеру.

– Понравилось?

– В... в общем да, только как-то...

– Побудь пока здесь. Я в комнате всё подготовлю. Ещё чуть-чуть осталось, и домой пойдёшь. – И вышла, забрав камеру.

Вернувшись минут через пять уже одетая, она взяла мальчика за локоть и повела через знакомый тамбур в довольно большую светлую комнату, где велела стать рядом с каким-то квадратным стеклянным поддоном с колёсиками и четырьмя штырями по углам. После этого Юля вновь включила камеру.

– Осмотрев и обработав наш тестовый образец, мы переходим к упаковке. Ручки в локтях согни.

Мальчик повиновался, после чего пластмассовая стяжка охватила его запястья. Взявшись за середину, Юля подтащила его к той штуке, велев стать на неё коленями и выпрямить спину. Далее, немного повозившись, надела на штыри другую, с вырезом в центре, оказавшимся, таким образом вокруг шеи мальчика. Затем зафиксировав верхнюю часть колодки при помощи гаек, Юля вставила в дырку вокруг шеи Виталика какие-то железные штуки и затянула их так, что он едва мог дышать.

– Таким образом, мы завершили осмотр, присвоение категории и упаковку новой единицы государственного имущества. Слушательница курсов Иванова Юлия демонстрацию курсового проекта закончила.

Выключив камеру, девушка сначала проверила, всё ли записалось. Затем, удовлетворившись результатом, она освободила свою жертву и отчего-то вновь взяв за шею, отвела в прихожую, где велела одеваться.

– Виталик, спасибо, – произнесла она таким тоном, будто речь шла о чём-то совершенно обыденном, когда он закончил. – Теперь меня, скорее всего, определят на работу в Агентство. А ты смотри, никому не рассказывай, как мне помогал. Обещаешь?

Мальчик кивнул.

– Хорошо. До дома сам дорогу найдёшь?

– Найду, куда ж я денусь?

– Хорошо, тогда подожди. – Выйдя на кухню, она вернулась с плиткой шоколада (довольно дорогой). – Вот тебе на дорожку. Пойдём, выпущу.

Виталик не знал, как будет смотреть в глаза этой девушке, если он её ещё когда-нибудь встретит, девчонкам из своего класса, из других классов, да вообще, всем. Но это странное, стыдное, страшное и при этом очень приятное приключение он запомнил надолго. Даже давно забыв имя и лицо своей мучительницы, он продолжал хранить эти смущающие, но такие сладостные воспоминания.