Суббота 22 октября 2022 года ранее утро.

Во рту у Фионы пересохло, а голова была густой от слишком большого количества алкоголя. Она почувствовала тупую пульсацию между ушами, когда перекатилась на спину. Неожиданно ее правая рука и плечо соприкоснулись с другим человеком, и она на мгновение замерла, не решаясь взглянуть на того, с кем делила постель. Первая мысль, промелькнувшая в ее голове, была о том, что она напилась и трахнулась с каким-то мужчиной; Боже, как она надеялась, что это был незнакомец, которого она подцепила, а не кто-то из ее знакомых. Затем она медленно осознала, что находится в комнате Аннабель, а тело, лежащее рядом с ней, - это ее восемнадцатилетняя дочь.

Бессвязные воспоминания с трудом всплывали на поверхность ее сознания. Она смутно помнила, как Аннабель держала ее на руках, как она умоляла ее, как она пила, сколько же она выпила? Потом она вспомнила, как Аннабель помогла ей подняться наверх, как ее дергали за одежду и снимали ее. Она перевернулась на левый бок и попыталась собрать эти воспоминания воедино, в это время Аннабель зашевелилась и прижалась к ней, обнимая ее за шею чуть ниже уха.

Внезапное чувство паники охватило Фиону, ее разум все еще был в полном смятении; что, черт возьми, произошло? Она начала подозревать самое худшее, но тут же попыталась выбросить это из головы, но прежде чем она смогла убедить себя, что должно быть невинное объяснение тому, что она оказалась в постели со своей дочерью, Аннабель погладила ее по плечу, лениво провела рукой по ее груди, провела кончиками пальцев по животу и погладила ее волосатый бугор. Когда соски дочери вдавились в ее спину, а пальцы сжимали ее киску, Фиона поняла в этот момент, что она была вовлечена во что-то развратное и очень, очень неправильное.

"Доброе утро, мама, Боже мой, ты просто невероятная блядь", - промурлыкала сонная Аннабель.

"О черт, что, блядь, случилось? Черт! Аннабель, ради Бога...", - вскрикнула испуганная Фиона, быстро встав с кровати, подобрала свою темно-синюю мини-юбку в полоску, которая валялась на полу, и прижала ее к своему обнаженному телу в тщетной попытке защитить свою скромность.

"Мама! Не скромничай, ты прекрасно знала, что происходило прошлой ночью, когда я ласкала твою киску".

"О Боже! Пожалуйста, не шути Аннабель, это не смешно, я не могла, я бы не...".

"Ты это сделала, мама, мы это сделали. Ты действительно не помнишь? Боже мой, неужели ты не помнишь?"

"Аннабель, пожалуйста, не надо..."

"Что ты хочешь, чтобы я сказала? Мы ласкали киски друг друга прошлой ночью, мама, это было невероятно, я пыталась затащить тебя в постель несколько месяцев, ты же знаешь. Мы начали целоваться на кухне, и я, наконец, затащила тебя туда, куда хотела, на спину, под себя".

"О Боже мой!"

Фиона поспешно покинула спальню дочери и заперлась в ванной комнате. Она тоскливо сидела на сиденье унитаза, все еще прижимая к груди свою короткую юбку-карандаш. Ее тошнило от алкоголя и медленно приходящего осознания того, что произошло прошлой ночью.

Она закрыла глаза, и образы ее похотливого лишения начали вставать на свои места. Она вспомнила, как полусерьезно пыталась сопротивляться сексуальным притязаниям дочери, как боролась с аморальностью своего желания быть оттраханной ею. Она вспомнила момент, когда ее сопротивление сломалось, когда Аннабель прижала пальцы к ее киске через юбку. Она издала слабый стон, осознав, что наконец-то уступила своей дочери, согласилась на их сексуальные отношения.

Шесть месяцев назад:

Все началось на восемнадцатый день рождения ее дочери. Аннабель всегда была очень развитым ребенком, она была умна, но Фиона рано поняла, что ею можно манипулировать. После того как муж ушел от них, когда Аннабель было восемь лет, Фиона воспитывала дочь одна. Это было нелегко: будучи партнером в преуспевающей фирме адвокатов, она часто работала подолгу, и в воспитании Аннабель ей приходилось во многом полагаться на уход за дочерью няню.

В подростковом возрасте Аннабель пережила "дикий" период, она часто попадала в неприятности, курила косяки, ее исключили из дорогой частной школы, в которую ее устроила мать, и она довела до слез не одну няню.

Несмотря на все свои неприятности, в конце концов ей удалось получить достаточно хорошие оценки, чтобы поступить в высшее учебное заведение. Однако она не торопилась: в свой восемнадцатый день рождения она объявила матери, что отложит поступление в университет на год, чтобы продолжить жить с ней и "наверстать упущенное". Когда Фиона спросила ее, что она имеет в виду, Аннабель одарила ее одной из своих загадочных улыбок и сказала, что она уже достаточно взрослая, чтобы понять, на какие жертвы она пошла ради нее, и она хочет стать "ближе" к ней, прежде чем прокладывать свой собственный путь в жизни.

Аннабель не совсем понимала, почему она так считает, но, сама того не осознавая, она начала испытывать глубокую влюбленность в свою мать. За последние несколько месяцев она начала воспринимать ее не только как мать, но и как женщину. Она восхищалась ею, ей нравилось, что ее мать так успешна в своей профессии, ей нравился ее стиль и одежда, которую она носила; она гордилась своей матерью и хотела быть связанной с ней.

Это была заметная перемена по сравнению с тем безразличием, которое она испытывала к матери в раннем и среднем подростковом возрасте. Она больше не воспринимала Фиону как человека, который излишне усложнял ее жизнь, который не понимал ее; короче говоря, Аннабель повзрослела.

Фиона заметила постепенное изменение отношения дочери к ней. Она не всегда понимала это, но это ее радовало. Ее красивая, хлопотливая дочь выросла в человека, которым она могла гордиться. Она почувствовала теплое сияние при мысли о том, что Аннабель хочет провести год дома с ней перед поступлением в университет.

Аннабель не собиралась тратить год на пустое занятие, и через несколько дней после того, как она заявила, что хочет лучше узнать свою мать, она сказала ей, что найдет работу, чтобы обеспечить себя материально.

"У тебя есть идеи, чем бы ты хотела заниматься, дорогая?"

"Я не знаю, может быть, официанткой или работать в супермаркете, это не имеет значения".

"Если хочешь, и я надеюсь, ты не подумаешь, что я вмешиваюсь, но я могу спросить пару наших конкурирующих юридических фирм, есть ли у них что-нибудь подходящее. Это будет только младшая канцелярская работа, ничего слишком обременительного, но это может быть идеальным вариантом на двенадцать месяцев или около того".

"Да, пожалуйста, сделайте, это было бы идеально. Я буду приходить домой раньше тебя каждый день, так что я смогу готовить ужин и убирать дом для тебя".

"Ужин был бы прекрасен, дорогая, но я не хочу, чтобы ты оставила уборщицу без работы".

"Я обязательно оставлю Тине достаточно работы, я просто хочу быть полезной для тебя, вот и все".

"Хорошо, тогда все решено, завтра я сделаю пару звонков, и мы посмотрим, что для тебя найдется".

Фиона сдержала свое слово и на следующий день отправила Аннабель сообщение по WhatsApp с новостью о работе, которую ей удалось найти в одной из юридических фирм города, расположенной недалеко от ее офиса. Аннабель была в восторге от этой новости и не могла дождаться, когда ее мама вернется домой с работы.

Днем она была занята, убиралась по дому и готовила ужин, а потом переоделась в свои лучшие узкие джинсы, облегающий топ с длинными рукавами и белые кроссовки; она хотела постараться для матери.

Она играла со своими длинными темно-рыжими волосами, ожидая, когда Фиона вернется домой с работы. Она услышала, как ее машина выехала на подъездную дорожку, и выглянула из окна гостиной. Вечернее солнце отражалось от стекол машины, и она видела, как ее мать открыла водительскую дверь и поставила одну стройную ногу на дорожку, рассеянно глядя на свой телефон; другая нога все еще находилась на подножке. Юбка Фионы в полоску задралась и натянулась на бедрах, мелькнула верхняя часть чулок, когда она вывернулась из сиденья автомобиля, не подозревая, что за ней кто-то наблюдает. Аннабель почувствовала легкий трепет в груди, наблюдая, как ее мать уверенно шагает на высоких каблуках к входной двери.

Дверь открылась, и Фиона увидела, что дочь ждет ее в прихожей; зеленые глаза сияли и были полны предвкушения. Она опустила портфель рядом с подставкой для зонтов и улыбнулась ей.

"Привет, дорогая, ты довольна своей мамой?".

"Да, мамочка, я так благодарна тебе, спасибо тебе большое", - проворковала Аннабель, обнимая мать. Ей нравилось ощущать женственность матери, ее запах, кружевной бюстгальтер, выглядывающий из блузки, и незаметное декольте.

"Так чем ты сегодня занималась?" - спросила Фиона, когда дочь выпустила ее из объятий.

"Я приготовила нам куриный салат "Цезарь" и прибралась в доме".

"Замечательно, я могла бы привыкнуть к этому. Ты хорошо выглядишь, ты идешь куда-нибудь после ужина?"

"Да, я встречаюсь с Софи, мы идем смотреть фильм в кинотеатр".

"Прекрасно, а что вы собираетесь смотреть?"

"Кэрол", он основан на романе Патриции Хайсмит. Я слышала о нем много хорошего, мы обе читали книгу, поэтому решили посмотреть, как сняли фильм".

"Понимаю... Я читала книгу много лет назад, она была довольно новаторской для своего времени, тонкий эротизм? Я чувствую, что на горизонте замаячил еще один разговор о твоей сексуальности".

"Мама, пожалуйста, мы можем не говорить об этом сейчас?"

"Конечно, дорогая, я не хотел лезть не в свое дело, ты же знаешь, что я всегда рядом, если ты захочешь о чем-нибудь поговорить. Несмотря на внешность, у меня был интересный жизненный опыт, который может тебя удивить".

Они болтали за ужином, Аннабель настояла на том, чтобы убрать за собой, а Фиона переоделась из своего официального юбочного костюма в пару обтягивающих черных леггинсов и свободный темно-зеленый топ. Аннабель отметила, как сексуально выглядела ее мать в своем повседневном наряде, с глазами цвета лесного ореха и русыми волосами длиной до плеч. Она сказала ей, что та выглядела бы великолепно в одном лишь мусорном пакете. Затем она поднялась наверх, сменила белые туфли на черные шпильки, накрасилась и, когда на подъездной дорожке показалась машина Софи, поцеловала мать в щеку и выскользнула на улицу на каблуках и в обтягивающих джинсах, чтобы ее забрала подруга.

Теперь была очередь Фионы наблюдать из окна гостиной и гадать, откуда вдруг взялась эта взрослая, чувственная, сногсшибательная молодая женщина. Ей было интересно, переспала ли Аннабель с Софи, ведь несколько недель назад она сказала матери, что, по ее мнению, предпочитает женщин. Не совсем удивленная Фиона поддержала ее и сказала, что если она не уверена, то не стоит торопиться с выводами.

Аннабель не была уверена в необходимости терпения. Она несколько раз встречалась с Софи как подруги, но они обе надеялись, что их дружба перейдет в более интимную плоскость. После похода в кино, вдохновленные сексуальной интригой между героями фильма, они поехали на уединенную парковку рядом с местным каналом, убедились, что двери машины заперты, и стали исследовать киски друг друга. Когда рука Аннабель залезла в мини-юбку подруги, а рука подруги - в ее джинсы, они кончили вместе, задыхаясь.

Кроме ее собственных, чувственные, ловкие пальцы Софи первыми коснулись киски Аннабель. Ее оргазм был небесным, но она не ожидала, что, кончая, будет думать о матери. Как будто запах матери все еще стоял у нее в ноздрях, а образ манящей обнаженной груди матери промелькнул в ее сознании в момент кульминации.

На следующий день за завтраком Фиона спросила дочь о том, как прошел вечер.

"Тебе понравился вчерашний фильм?".

"Да, это было потрясающе, их роман был таким нежным и правильным, но он происходил на фоне неодобрения таких отношений, и они шли на огромный риск только для того, чтобы найти удовлетворение друг в друге. Я бы не хотел жить в такие времена".

"Да, отношение, конечно, изменилось, слава богу. Я слышала, как вы пришли, вы были довольно поздно".

"Да, мы... мы пошли выпить, а потом поехали на машине, и... ну, теперь я знаю, что меня привлекают женщины".

"Я подумала, что это может быть объяснением. Дорогая, мне не нравится мысль о том, что вы будете заниматься любовью в машине, в такой глуши. Я беспокоюсь о твоей безопасности. Ты уже взрослая, и если ты хочешь взять свою девушку в постель, ты должна взять ее с собой домой, я серьезно, я действительно не возражаю, и по крайней мере я буду знать, что ты в безопасности".

"Это так понятно с твоей стороны, мама, спасибо".

Они обе встали из-за стола, и Аннабель тепло обняла мать, готовясь уйти на работу. Духи Фионы и манящее декольте наполнили ее чувства, внезапная дрожь возбуждения увлажнила киску Аннабель при воспоминании об оргазме предыдущей ночи.

"Кстати, в субботу я отведу тебя за покупками в магазин, тебе понадобится пара костюмов для работы, я бы разрешила тебе надеть мой, но ты выше меня по крайней мере на три дюйма, и тут возникает вопрос о подоле, смею предположить, что мой не будет достаточно коротким, чтобы тебе понравиться".

"Ради Бога, мама, у тебя потрясающие ноги, и тебе всего сорок один год, ты все еще можешь носить мини-юбки, если захочешь".

"Это очень мило с твоей стороны, дорогая, но ты понимаешь, что я имею в виду".

Аннабель выглядела очень профессионально и весьма желанно в своем новом юбочном костюме в первый день на новой работе. Она чувствовала себя хорошо, ее мать говорила ей, как стильно и сексуально она выглядит, и как она гордится своей прекрасной дочерью. Темно-серый костюм идеально сидел на ее стройной фигуре. Юбка прилегала к ягодицам и круто спускалась к подолу, на шесть дюймов выше колен, достаточно низко, чтобы она могла надеть непрозрачные черные чулки, которые ей посоветовала мама.

Фиона объяснила, что всегда носила чулки и подтяжки, потому что это позволяло ей чувствовать себя привлекательной и контролировать любую ситуацию. Она уговорила Аннабель попробовать чулки с подтяжками и посмотреть, как она будет в них ходить.

"Они чудесные, мама, очень удобные, и я чувствую себя в них немного возбужденной".

"Да, ты выразилась более прямолинейно, чем я, но я думаю, что мы с тобой на одной волне. Ты яркая, умная девушка, и ты добьешься успеха в жизни, я уверена, но никогда не бойся использовать силу своей значительной женской сексуальности, чтобы получить то, что ты хочешь".

"Мама, я и не знала, что ты такая блудница".

"О, ха-ха, очень забавно, я думаю, ты прекрасно понимаешь, к чему я клоню".

"Да, мамочка, я просто дразнюсь".

Аннабель на несколько секунд заключила мать в крепкие объятия, а перед тем, как отпустить ее, слегка провела рукой по ягодицам и поцеловала в шею. Фиона была застигнута врасплох и почувствовала легкое смущение от слишком знакомых прикосновений дочери. Она также почувствовала неожиданный прилив возбуждения, ее соски затвердели в лифчике. Она отвернулась от дочери, чтобы та не видела, какой эффект произвела на нее.

Фиона отнеслась к случившемуся как к случайному, невинному сближению руки дочери и ее задней части. Аннабель знала обратное, но не могла объяснить даже самой себе, почему у нее возникло желание прикоснуться к матери таким сексуальным образом.

Роль младшего юридического клерка была довольно рутинной. Аннабель выполняла такие рутинные обязанности, как поиск справок, копирование юридических документов, ответы на телефонные звонки и приготовление чая и кофе. Она была довольна этой работой, она не ожидала ничего большего, и это давало ей много времени, чтобы поговорить с коллегами и помечтать.

В конце первой недели она работала в глубине архивной комнаты, разыскивая папку, когда услышала разговор двух коллег в коридоре. Жозефина была солиситором в возрасте тридцати лет, а Лаура - старшим юрисконсультом в возрасте сорока лет.

"Кстати, как дела у Аннабель?" - спросила Жозефина.

"Она в порядке, смышленая девочка, но этого следовало ожидать, учитывая, что она дочь Фионы".

"Правда, я была с ней в суде сегодня утром, она как всегда на высоте".

"Да, она обычно на стороне победителя".

"Я уверена, что мой барристер запал на нее, он не мог оторвать от нее глаз".

"Да, я полагаю, у нее было несколько интрижек с тех пор, как она разошлась со своим мужем, Боже, должно быть, это было десять лет назад".

"Ну, я понимаю почему, она очень привлекательна, я представляю, что она может заполучить любого мужчину, которого захочет".

Аннабель внимательно слушала, она держалась в тени, но слышала каждое слово, которое говорили эти двое коллег о ее матери. Она почувствовала гордость за то, что они говорили о Фионе в таких восхищенных выражениях. Ее также взволновало то, что они даже не подозревали, что она была свидетелем их разговора. Затем она услышала слова, от которых ее грудь сжалась, а пульс участился.

"Не только мужчины".

"Что?"

"Я слышала, что несколько лет назад у нее был роман с Сильви Дюпон".

"Ты шутишь!"

"Нет, я серьезно, подруга, которая работает в Crowne Plaza, часто видела их вместе, когда Сильви работала в городе; однажды она застала их целующимися в лифте".

"Да!, представьте этих двоих в постели вместе, этого достаточно, чтобы заставить меня сменить ориентацию половую".

"Спокойно, Джо, твой муж может что-то сказать по этому поводу", - рассмеялась Лаура.

"Не волнуйся, он видел Сильви, он будет меня иметь всегда".

"Ты, грязная женщина, я вижу, что мне придется присматривать за тобой".

"Ты хочешь!"

"Прекрати."

Аннабель услышала удаляющиеся шаги, вышла из своего укрытия и глубоко вдохнула, ее грудь вздымалась от известия о лесбийской связи ее матери. Она не только удивилась, но и почувствовала себя очень возбужденной. Она понятия не имела, кто такая Сильви Дюпон, поэтому вернулась за свой стол и ввела ее имя в поисковую строку Google.

Изображения знойной кареглазой красавицы с длинными темными волосами заполнили экран. Она узнала, что та была успешным адвокатом, работающим в Лондоне. На одной из фотографий она была запечатлена в парике и длинном платье, идущей по улице возле Олд Бейли.

Под открытым платьем на ней был черный костюм с короткой юбкой, черные чулки и черные туфли на шпильках. Она выглядела потрясающе и очень сексуально, при виде нее у Аннабель сжалась киска; ей стало интересно, как долго Сильви и ее мать были любовниками.

Открытие об интрижке матери стало для нее откровением, она так возбудилась при одной мысли об этом, что сидела в автобусе по дороге домой, сжав бедра вместе и наслаждаясь эротическим возбуждением, которое она чувствовала между ног. Как только она приехала домой, она заказала еду на дом из местного карри-хауса и открыла бутылку Chablis Premier Cru. Она сделала один глоток вина и посмотрела на кухонные часы.

Она подумала, успеет ли она по мастурбировать до того, как ее мать вернется с работы. Сегодня была пятница, Фиона обычно возвращалась домой раньше, поэтому она решила приберечь фантазию о том, как Сильви трахает ее мать, на время сна. Ей не терпелось прикоснуться к себе, но еще больше ей не терпелось увидеть свою мать.

Аннабель расхаживала перед окном гостиной, ожидая прихода матери. Она пила уже второй бокал вина, когда к подъезду подъехала машина Фионы. Выходя из машины, Аннабель наблюдала за тем, как ее мать снова надела чулки сегодня, не подозревая, что за ней наблюдает ее очень возбужденная дочь.

Фиона опустила портфель рядом с подставкой для зонтов и вздохнула.

"Какое счастье, еще одна напряженная неделя закончилась, привет, дорогая, хорошо ли ты провела день", - сказала она, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать Аннабель в щеку. Аннабель удивила ее, поцеловав в губы, обняла и тихо сказала ей на ухо.

"У меня был очень интересный день, мама".

Объятия были долгими и интимными, Аннабель прижалась к матери. Уже второй раз за день Фиона задалась вопросом, не была ли ее дочь намеренно приветлива с ней. Это чувство усилилось, когда Аннабель положила руку на ягодицы матери, притянула их тела друг к другу и прошептала: "Девочки на работе считают тебя такой сексуальной, и я тоже", после чего ловко отвернулась и оставила мать ошеломленной и в то же время наэлектризованной. Слова, которые вылетали из ее рта, мало соответствовали тому, о чем она думала на самом деле.

"Доченька, что на тебя нашло? Ты не должна меня так обнимать и говорить мне такие вещи, я же твоя мать, ради всего святого".

"Тебе это очень нравится, мамочка", - сказала Аннабель, медленно поднимаясь по лестнице, а ее мать смотрела на ее стройные ноги, когда она исчезала из виду в своей облегающей мини-юбке. Она не ошиблась, Фионе действительно втайне нравилось, когда ее дочь обнимала и ласкала ее, она убеждала себя, что это просто естественная привязанность между матерью и дочерью, но она не могла полностью скрыть легкое чувство возбуждения.

Закончив трапезу и загрузив посудомоечную машину, они расслабились вместе в леггинсах и мешковатых толстовках и допили вино. Фиона сидела на одном конце дивана, положив ноги дочери себе на колени. Она делала Аннабель массаж ног, пока они вместе смотрели телевизор. Пятка правой ноги ее дочери продолжала двигаться по ее бедрам и заканчивалась возле ее киски.

"Дочь, пожалуйста, держи ноги неподвижно, дорогая".

"Прости, мама, подожди, я повернусь и положу голову тебе на колени".

Аннабель так и сделала, мать погладила ее по волосам и посмотрела в глаза своей прекрасной дочери. Голова Аннабель покоилась прямо над киской Фионы, они смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем Фиона потеряла самообладание и заставила себя встать.

"Я устала, дорогая, думаю, я пойду спать".

"Я тоже, мамочка".

По разным причинам они обе были возбуждены. Аннабель, потому что мысль о том, что ее мать в постели с женщиной, была очень возбуждающей. Она начала мастурбировать, как только забралась под одеяло. Она представила, как Сильви доводит ее мать пальцами до оргазма, и кончила мгновенно. Фиона слышала, как кончает ее дочь, она догадывалась, что та иногда играет с собой, но это был первый раз, когда она действительно слышала ее.

Она лежала и трогала свой клитор, слушая, и так возбудилась, когда услышала, как Аннабель кончает, что достала вибратор из прикроватной тумбочки и кончила сама с великолепным оргазмом. После этого она была глубоко обеспокоена тем, что представляла, как ее дочь мастурбирует, когда она кончает.

Фиона не расставалась с вибратором с тех пор, как десять лет назад от нее ушел муж. Он ненавидел ее за долгие часы на работе, а тот факт, что она зарабатывала в три раза больше его зарплаты, заставляло его чувствовать себя униженным. У него было несколько романов, и в итоге он уехал жить в Канаду с одной из своих любовниц, на которой в итоге женился.

После развода Фиона пережила нечто вроде дикого приступа. Она тщательно оберегала свою профессиональную личность в роли адвоката, но использовала свою сексуальную харизму, чтобы соблазнить и переспать с многочисленными мужчинами, которых она встречала в ходе своей работы. Среди ее завоеваний был и двадцатиоднолетний стажер-клерк, который несколько раз трахал ее в местном мотеле, и клиент с криминальным прошлым, который однажды взял ее в кладовке в суде. Чувство опасности и страх быть обнаруженной довели ее до трех оргазмов подряд в буфете магазина. Он имел ее еще несколько раз в разных местах, прежде чем его посадили в тюрьму за нанесение тяжких телесных повреждений.

Ее величайшим завоеванием была Сильви Дюпон. На самом деле, точнее было бы сказать, что она была завоеванием Сильви. Она всегда восхищалась красивым, привлекательным адвокатом. Она испытывала трепетное волнение всякий раз, когда они встречались в суде или в местных питейных заведениях юристов. Поэтому, несмотря на то, что она никогда раньше не была с женщиной, Сильви легко соблазнила ее, когда однажды они столкнулись в туалете суда.

Фиона отлично справлялась со своей работой, помогая адвокату защиты в деле, где Сильви выступала обвинителем. Присяжные были на свободе, и вердикт был на волоске. Когда Фиона вошла в женский туалет, она увидела, что Сильви сушит руки на рулоне полотенца. Сильви подошла к ней, выглядя грозной и манящей, как всегда. Она прижала Фиону спиной к стене и несколько секунд соблазнительно смотрела ей в глаза.

"Ты очень умело управляешься, не так ли?".

"Что, простите?"

"Если я проиграю это дело, тебе придется преподать урок. Приходи ко мне в номер сегодня вечером".

"Что?"

"Вы меня слышали", - сказала Сильви, поворачиваясь, чтобы уйти."

"В какой отель", - спросила Фиона после небольшой паузы.

"Crowne Plaza", - сказала Сильви через плечо, закрывая за собой дверь.

Сильви трахала Фиону так жестко, как никогда в жизни. Она взяла ее с помощью страпона, а затем настояла на том, чтобы Фиона лизала её вагину. Их отношения продолжались восемнадцать месяцев. В течение этого времени, когда Сильви работала в городе, Фиона приходила к ней в гостиничный номер и отдавала ей свою промежность между ног. Сильви определенно была доминирующим партнером, роман закончился, когда она перешла в новую юридическую фирму в Лондоне.

Фиона не могла объяснить растущее физическое влечение, которое она чувствовала к своей дочери, она справлялась с этим, убеждая себя, что это нормально, когда они так регулярно проявляют друг к другу любовь и привязанность. В конце концов, они восстанавливали свои отношения после нескольких очень трудных лет. Когда Аннабель исполнилось пятнадцать, она твердо заявила, что хочет уехать жить к отцу в Канаду. К счастью, насколько Фионе было известно, он отказался взять ее к себе. На этот раз его эгоизм пошел ей на пользу.

Она наблюдала, как ее проблемная дочь превращается в желанную и пленительную молодую женщину. Что может быть нормальнее, чем ценить красоту своей дочери и гордиться ею? Нет ничего плохого в том, чтобы восхищаться ею и признаться самой себе, что ее дочь сексуально привлекательна.

Аннабель иногда прикасалась к ней и целовала ее слишком ласково, но она чувствовала, что может держать это под контролем; она знала, что есть грань, которую нельзя переступать. В то же время она понимала, что увлечение Аннабель ею не будет длиться вечно, так почему бы не извлечь из этого максимальную пользу и не насладиться вниманием?

Фиона была уверена, что чувство легкости в груди и трепет в киске, когда дочь обнимала ее и целовала в губы, - это не повод для беспокойства. Если бы ей нужно было сказать Аннабель, чтобы она не вела себя с ней неподобающим образом, она бы так и сделала, но она не хотела отталкивать ее совсем, физический контакт был приятен.

В течение следующих нескольких месяцев было много вечеров, когда они уютно устраивались на диване за просмотром телевизора. Они обнимались и слегка целовали друг друга в губы, приветствуя, или по утрам, когда уходили на работу. Аннабель находила множество причин, чтобы прикоснуться к матери гораздо ближе, чем большинство дочерей прикоснулись бы к своим матерям, и, хотя Фиона иногда делала ей замечания, ей нравилось внимание и человеческий контакт.

Несколько раз Софи оставалась у нее, и Фиона пользовалась своим вибратором, слушая, как они шумно кончают друг в друга в соседней спальне. Что в этом плохого? Ее просто подхватывало настроение, это ничего не значило, к тому же, кого бы не возбудил звук двух сексуальных молодых женщин, кончающих вместе? Однажды ночью, кончив и послушав их занятия любовью, Фиона задремала, но проснулась только в два тридцать ночи. Ей нужно было сходить в туалет, из-за перепланировки ее ванная комната была нерабочей, поэтому она прокралась по лестничной площадке в главный туалет как можно тише, чтобы не разбудить дочь и Софи.

По пути в свою комнату она заметила, что дверь в спальню дочери слегка приоткрыта, и услышала характерные звуки доставляемого и получаемого удовольствия. Она была уверена, что дверь была закрыта, когда проходила мимо пару минут назад, направляясь в ванную. Она осторожно приоткрыла ее еще немного и была заворожена тем, что увидела в тусклом свете настольной лампы. Софи стояла на коленях в конце кровати, спиной к Фионе, ее голова находилась между бедер Аннабель. Аннабель смотрела прямо на мать, словно ожидала ее увидеть. На ее губах играла соблазнительная улыбка, когда она смотрела на ошеломленную мать.

Фиона застыла на месте, наблюдая, как ее дочь обхватила руками затылок подруги и втянула ее лицо в свою киску. Не сводя глаз с матери, Аннабель начала проявлять признаки возбуждения. Фиона внезапно вышла из завороженного состояния и на цыпочках вернулась в свою комнату. С образом похотливых, соблазнительных глаз Аннабель в голове, она упала на кровать, широко раздвинула ноги, затем погрузила пальцы в свою влажную дырочку; она слушала стоны дочери, когда ее собственное тело получало оргазм.

На следующее утро было воскресенье, и Фиона сидела за завтраком, попивая кофе, когда на кухню вошла сонная Аннабель. Она обняла свою нерешительную мать сзади и поцеловала ее в шею, лаская ее грудь без лифчика через кофточку.

"Аннабель, пожалуйста, ты не должна так со мной поступать".

"В чем дело, мамочка?"

"Не прикидывайся невинной, ты знаешь, что делаешь".

"Я просто показываю тебе свою привязанность, вот и все".

Аннабель подошла к чайнику, взяла его и наполнила из кухонного крана.

"Надеюсь, мы не мешали тебе спать прошлой ночью".

Фиона сидела молча, ей было не по себе, она не была готова обсуждать, как ее собственная дочь испытывает оргазм.

"Мы решили провести утро в постели, если ты не возражаешь?"

"Софи останется на выходные?"

"Да, это нормально?"

"Ты будешь лежать с ней в постели все выходные, или я буду иметь удовольствие насладиться твоей компанией в какой-то момент?"

"Ты ревнуешь?"

"Что?"

"Когда ты в последний раз спала с кем-то ?".

"Это не твое дело, юная леди".

"Я бы хотела, чтобы это стало моим делом".

"Извини?"

"Ну, я думаю, что ты можешь сделать гораздо лучше, чем вибратор".

"Откуда ты знаешь, что я...?"

"Ну же, мама, тебе нужно найти место получше, чем ящик с нижним бельем".

"Ты рылась в моих вещах? Погоди, я нашла его на прикроватной тумбочке на прошлой неделе и решила, что забыла убрать его. Господи, ты же им пользовалась".

"Я кончила особенно сильно, зная, что он был внутри тебя", - усмехнулась Аннабель, неся наверх две кружки чая.

Однажды днем на прошлой неделе она была особенно возбуждена и открыла ящик, где ее мать хранила нижнее белье. Найдя вибратор, она почувствовала еще большее возбуждение, поэтому сняла одежду, надела мамины чулки и один из поясов-подтяжек и стала трахать себя этим устройством. Ей было очень приятно лежать на маминой кровати в мамином белье и кончать от маминой секс-игрушки.

Фиона была ошеломлена, ее дочь снова взяла над ней верх. Ей действительно нужно было серьезно поговорить с ней, но это было невозможно, пока Софи была рядом. К ее облегчению, Софи ушла домой в воскресенье днем, поэтому она попросила Аннабель присоединиться к ней в гостиной, чтобы прояснить ситуацию.

"Нам нужно поговорить".

"Ты бы переспала с Софи?"

"Нет, не будь смешной, она твоя девушка, ради всего святого".

"А что, если бы она не была?"

"Я хочу поговорить о нас, а не о Софи".

"А есть ли мы?"

"Ты знаешь, о чем я".

"Ты не отрицаешь, что не прочь переспать с женщиной".

"Что? Аннабель, пожалуйста, не надо так говорить".

"Ты знаешь, что я бы легла с тобой в постель, если бы ты меня попросила".

"Ради Бога, Аннабель, это совершенно неуместно, хорошо, что я узнала твое извращенное чувство юмора, может, ты прекратишь этот бред?"

"Я серьезно, никто не должен обходиться без того, чтобы кто-то, кто его любит, хотел дать ему сексуальное удовлетворение. Не то чтобы ты не любила женщин, я знаю, что у тебя был роман с Сильви Дюпон, я тебя не виню, я узнала про неё, она могла бы получить меня в любой момент".

"О Боже, как ты узнала об этом?"

"Я подслушала сплетни на работе, когда никто не знал, что я подслушиваю. Жарко думать о тебе в постели с ней".

"Ну не надо."

"Ну же, мамочка, я знаю, что ты получила удовольствие от того, как Софи заставила меня кончить прошлой ночью".

"Это было совершенно непреднамеренно".

"С твоей стороны, возможно".

"Хватит, Аннабель. Ты должна выбросить всю эту чепуху из головы. Я не против того, что ты со мной ведёшь себя привольно, но есть пределы, ты знаешь, и ты не можешь просто говорить мне все, что хочешь".

"Хорошо, мамочка, ты победила, пока что. Что там по телевизору, выбери что-нибудь для нас, а я сделаю нам по чашке чая".

Фиона знала, что нет смысла продолжать этот вопрос, пока ее дочь находится в одном из своих игривых настроений. Она позволила ей прижаться к себе на диване, пока они вместе смотрели телевизор, и наслаждалась теплом ее груди, прижавшейся к тыльной стороне ее руки. Она чувствовала, как твердый сосок упирается ей в локоть; она ничего не делала, чтобы избежать этого контакта.

Она должна была признаться себе, что грань между платонической привязанностью и кровосмесительным соблазнением начинает стираться. Она уже не надеялась, что сможет наслаждаться флиртом дочери без последствий. Она не была полностью уверена, но у нее было сильное чувство, что ее дочь была серьезна, когда предложила ей переспать с ней.

Что еще хуже, так это то, что она слегка возбудилась от предложения дочери; она надеялась, что влажное пятнышко, которое, как она знала, появилось на ее трусиках, не просочилось в леггинсы. Ей не хотелось думать об этом сейчас, поэтому она играла с длинными волосами Аннабель, когда они сидели вместе.

События выходных вывели отношения Фионы и Аннабель на неопределенную территорию. В понедельник утром, в прихожей, в своих облегающих юбочных костюмах, туфлях на каблуках и чулках, Аннабель притянула мать к себе, левой рукой погладила ее правую ягодицу и поцеловала в губы. То же самое она делала, когда мать вечером возвращалась домой с работы. Фиона больше не беспокоилась о том, чтобы отчитывать ее за ласки сзади, и постепенно воодушевленная Аннабель стала проявлять еще больше вольности.

Ее объятия длились дольше, ее поцелуи теперь были не просто кратким соприкосновением губ, они задерживались на секунду или две. Она смахнула несуществующие крошки с груди матери, начала обнимать ее сзади, прижимаясь к ее спине и ягодицам, обхватывая руками ее живот и ощущая вес ее грудей на тыльной стороне ладоней; она держала ее так в течение долгих мгновений и целовала ее шею.

Фиона обычно первой вырывалась из их чувственных объятий, она знала, что должна положить этому конец, но не могла заставить себя сделать это. Проходили летние месяцы, и она позволяла себе все глубже и глубже втягиваться в обьятие руками Аннабель. Она ничего не могла с собой поделать, она чувствовала возбуждение и возбуждение, когда Аннабель держала ее, но она убедила себя, что все еще контролирует свои действия и не сделает ничего, чего не следовало бы.

К этому времени Аннабель была полностью очарована своей матерью, она так сильно хотела ее, и она приняла решение сделать это. Она начала трогать и целовать свою мать при каждой возможности. Она ласкала ее бедра и лямки подтяжек, сжимала ее груди, прижимала ее к кухонной раковине и дверце морозильного шкафа. Однажды она даже перегнулась через кухонный стол и попыталась поцеловать ее в губы. Фиона поставила на этом точку и оттолкнула ее, но ей стало интересно, сколько еще она сможет продержаться.

Однажды воскресным вечером в начале октября Аннабель пришла домой с новостью о том, что она закончила свои отношения с Софи. Мать сочувствовала ей, но поначалу не могла понять, счастлива она или несчастна из-за разрыва.

Они стояли на кухне, Аннабель в обтягивающих джинсах и туфлях на шпильках, в облегающем топе из ангорской шерсти, который демонстрировал ее грудь и всегда вызывал у Фионы желание поласкать ее, когда бы она его ни надела. Фиона была в обтягивающих леггинсах и обрезанном свитере с рукавами длиной три четверти и горловиной лодочкой, который красиво облегал ее грудь и свободно свисал на талии.

"Это было обоюдное решение, дорогая", - спросила Фиона, поглаживая волосы дочери.

"Вроде того, я полагаю".

"Ты хочешь поговорить об этом?"

"Да, можем, это касается тебя", - сказала Аннабель с загадочной улыбкой.

"Меня? Как это?"

Аннабель подошла к матери, положила руки ей на плечи и прислонила ее спиной к прямому углу кухонной столешницы. Затем она прильнула к Фионе и с любовью обняла ее. В ответ Фиона обняла дочь и положила голову ей на плечо. Возможно, это был момент, когда она могла утешить свою дочь, как нормальная мать.

"Я заинтригована, дорогая, как это может быть связано со мной? Я сделала что-то, что она не одобряла?"

"К сожалению, нет".

"Что ты имеешь в виду?"

"Ну, не пойми меня неправильно, она очень хороша в постели, но я хотела изучить другие возможности".

Аннабель подняла голову с плеча матери и посмотрела ей прямо в глаза, когда та прижалась к ней попой.

"Какие другие возможности?"

"Я вроде как сказала ей, что хочу попробовать секс втроем".

Фиона молчала, не представляя, что будет дальше, пока ее дочь играла со свободным подолом ее свитера.

"Мы фантазировали о том, кого бы мы хотели трахнуть, если бы могли получить любого, кого захотим, и я сказала, что хотела бы посмотреть на тебя и ее в постели вместе".

Фиона почувствовала толчок возбуждения в своей киске. Она знала, что должна быть потрясена, но это было не так.

"Она выглядела слегка шокированной, - продолжала Аннабель, - но я могла сказать, что ее возбуждает эта идея. В конце концов, она сказала, что определенно трахнет тебя, но без моего присутствия, потому что это было бы жутко".

Фиона хотела сказать, что понимает, почему Софи так себя чувствует, но слова не шли у нее с языка.

"Тогда я сказала ей, что хотела бы присоединиться и сделать это втроем. Она ответила: "Что? Ты хочешь сказать, что хочешь трахнуть свою мать? Это отвратительно". Она просто сидела ко мне спиной и отказывалась говорить. Я сказал ей, что не собираюсь извиняться за то, что чувствую к тебе, и она сказала, чтобы я уходила".

Сердце Фионы колотилось в груди. Несмотря на все ее усилия держать его в узде, ее киска вела себя неправильно. Не помогало и то, что лобок дочери прижимался к ее лобку. Ее соски затвердели, и она почувствовала, как сок из ее киски начал просачиваться в трусики.

"Ну, ты ничего не хочешь сказать, мамочка?" спросила Аннабель, просунув руки под обрезанный подол маминого свитера, по теплому торсу и сжав упругие груди через лифчик.

"Аннабель, не делай этого, прекрати", - закричала Фиона, схватив дочь за руки и со всей силы оттолкнув ее.

Явно потрясенная Фиона попыталась отвлечь внимание от того, что только что произошло, подойдя к раковине, чтобы наполнить чайник. Аннабель последовала за ней, обняла ее сзади и поцеловала в затылок. Фиона снова вырвалась и бросила на дочь назидательный взгляд, но все еще не могла найти в себе силы сказать Аннабель то, что должна была сказать ей уже много раз. Она знала, что ей следовало решить этот вопрос с самого начала и сказать, что она - ее мать, и она никогда не позволит себе заниматься с ней сексом, ни при каких обстоятельствах.

Ее останавливал лишь страх, что открытое признание этой темы заставит ее существовать в реальности, и, если это произойдет, в глубине души она знала, что поддастся на уговоры дочери.

"Хорошо, мама, я оставлю тебя в покое, если ты этого хочешь, но я не думаю, что ты действительно хочешь этого".

"Я делаю чай, хочешь?" - спросила Фиона, пытаясь привнести в разговор хоть немного нормальности.

Фиона почувствовала облегчение, когда Аннабель решила сменить тему.

"Да, пожалуйста, с удовольствием. Итак, ты готова к своему большому делу на этой неделе?"

"Думаю, да, у нас есть все шансы снять ее, ведь реальный ущерб нанес ее партнер".

Команда юристов Фионы защищала женщину-констебля полиции в возрасте около двадцати лет. Она обвинялась в нападении, а ее напарник, пожилой, гораздо более опытный мужчина, обвинялся в убийстве. Их вызвали на тревогу в дом покойного. Мужчина-офицер ударил мужчину электрошокером, а также обвинялся в нанесении ударов ногами по голове и верхней части тела. Женщина использовала дубинку и, как утверждается, дважды ударила мужчину по рукам и спине.

Дело было резонансным, поскольку погибший был известным гитаристом с проблемами психического здоровья, и оно должно было привлечь внимание прессы. Мужчину представляла команда юристов из палаты, в которой в настоящее время работала Аннабель. Суд должен был длиться неделю, но в итоге он затянулся на две недели.

На протяжении всего процесса Аннабель понимала, что должна поддерживать свою мать и облегчать ей жизнь. Она по-прежнему целовала и ласкала ее каждое утро и вечер, но не приставала к ней, как это было в последнее время. Это дело освещалось в национальных и региональных теленовостях и было опубликовано во всех ежедневных газетах страны.

В первый день суда Аннабель смотрела национальные новости по телевидению Би-би-си, а затем региональную программу. На кадрах фильма было видно, как обвиняемые и их адвокаты прибывают в Суд Крауна и поднимаются по ступенькам ко входу. Аннабель смотрела, как ее мать идет рядом со своей клиенткой, камера задержалась на них обеих: двух сексуальных женщинах в платьях-карандашах и на каблуках. Она представила, что многие тысячи мужчин по всей стране смотрят и фантазируют о том, как будут трахать ее великолепную стройную мать. Когда Фиона приехала домой, после обязательных теперь объятий и поцелуя в губы, они подробно обсудили дело, и Фиона объяснила подход своей команды.

"Ты была в новостях по телевизору, мама, ты выглядела потрясающе, так сексуально, как все прошло в суде?"

"Думаю, неплохо, ты видела подсудимую?"

"Да, она не совсем такая, какой я ее себе представляла, совсем не похожа на те фотографии, где она была в полицейской форме".

"Хорошо, это часть плана, ее лучшая надежда - сделать так, чтобы между ней и ее коллегой была большая дистанция. Она молода, и мы представляем ее как начинающего полицейского под наблюдением опытного коллеги, мы пытаемся возложить всю вину на него. Это не должно быть слишком сложно, потому что в основном это правда, но мы не оставляем ничего на волю случая. Вы видели, как она была одета и как вела себя?".

"Да, она выглядела довольно сексуально".

"Это потому, что я советовал ей по поводу ее внешнего вида. Внешний вид - это еще не все в работе жюри, но он может сыграть большую роль. Я сказал ей, что она должна выглядеть сексуально, но в то же время уязвимо, носить обтягивающие фигуру платья, не слишком короткие, приличной длины до колена, высокие каблуки, но не слишком краситься. Я посоветовал ей ходить с высокой походкой, но ни в коем случае не улыбаться, и постараться придать себе слегка раненный вид".

"Это сработало идеально, именно такой она и предстала перед нами. Камеры были сосредоточены на вас двоих, больше никто не мог заглянуть. Боже, видели бы вы кадры, как ваши две стройные спины покачиваются на высоких каблуках, поднимаясь по ступенькам корта, вы это точно подметили".

"Пока нет, дорогая, сейчас идет много подробных юридических аргументов, но перекрестный допрос должен начаться завтра или, может быть, в среду".

После ужина Аннабель провела остаток вечера, держа на коленях обтянутые чулками ноги матери, делая ей желанный массаж стоп, а затем поглаживая ее икры и лодыжки, пока они смотрели телевизор. Время от времени, когда мать слегка сдвигала ноги, Аннабель получала возможность заглянуть ей под юбку. Верхняя часть чулок и зажимы для подтяжек выглядели очень сексуально, а в один из моментов ей удалось хорошо рассмотреть шелковистую белую ластовицу трусиков.

"Дай мне встать, дорогой, я хочу пойти и переодеться в домашнею одежду".

"Как жаль, мама, я просто наслаждалась видом, - призналась Аннабель, глядя на стройные ноги матери, юбка которой задралась до половины бедер, - тебе никто не говорил, какие у тебя великолепные ноги?"

"Да, дорогая, и ты унаследовала их".

Аннабель все еще была в рабочем костюме, и ее черная мини-юбка тоже задралась на бедра до самого начала кружевного пояса ее едва заметных черных чулок.

"Как дела на работе, дорогая? Нравится ли тебе работа?"

"Работа нормальная, ничего особенного, но это действительно интересное место для работы".

"Теперь, когда Софи ушла, ты положила глаз на кого-нибудь особенного?" Фиона напряглась, она поняла, что вопрос был глупой ошибкой, как только слова сорвались с ее губ.

"Есть только одна женщина, которая меня интересует", - ответила она, поглаживая колено матери. Фиона мягко оттолкнула ее руку.

"Аннабель, пожалуйста, не надо".

"Прости, мама, я обещала себе, что не буду приставать к тебе, пока ты занимаешься этим важным делом. Я больше не буду, обещаю. Хочешь, я сделаю тебе чашку чая?"

"Да, пожалуйста, дорогая, это было бы чудесно".

Аннабель вернулась в комнату как раз в тот момент, когда по телевизору начинались десятичасовые новости.

"Смотри, мамочка, вот ты где, я говорила тебе, что ты отлично выглядишь по телевизору. Я буду ужинать этим долго".

После газетных заголовков первым выпуском новостей был суд, Фиона смотрела, как она поднимается по ступенькам суда вместе со своим клиентом, и втайне радовалась тому, как профессионально, но в то же время сексуально и привлекательно она выглядит. Она получала сообщения от близких друзей и коллег, все говорили ей, как хорошо она выглядит. Ее сердце учащенно забилось, когда она увидела сообщение от "DuPont.S", в котором говорилось: "Все такая же лисичка, как и прежде, тебя ждет теплое местечко между моих бедер, если ты когда-нибудь окажешься здесь".

Фиона наслаждалась тем, что великолепная Сильви все еще возбуждена ею. Она также была довольна выпуском новостей, ей казалось, что большинство мужчин мечтали бы залезть в трусики ее клиентки, а большинству женщин было бы трудно поверить, что такая скромная, женственная на вид женщина способна на насилие.

Репортажи выходили в эфир ежедневно на протяжении всего судебного процесса. Фиона привыкла видеть себя по телевизору, ходить в суд на высоких каблуках и в юбочном костюме в полоску или в сменном платье карандашного кроя. Аннабель хорошо за ней ухаживала, она была такой же тактичной и флиртующей, как всегда, но она не переходила черту, пытаясь совершить открытое кровосмесительное совращение. Вместо этого она ежедневно мастурбировала своим новым вибратором, иногда дважды в день. Ей нравилось наблюдать за собой в зеркале в спальне, как она задирает подол своей короткой юбки до верха чулок, затем снимает трусики и вводит неотразимый прибор в свою влажную киску.

Присяжные были отправлены для вынесения вердикта в четверг во второй половине дня второй недели. В пятницу утром Фиона с особым вниманием отнеслась к своему наряду и макияжу. Она надела черный пояс с шестью ремешками, подходящий бюстгальтер и трусики, черные непрозрачные чулки и черные туфли на шпильках длиной четыре с половиной дюйма. Она нашла свою самую короткую юбку в полоску из глубины гардероба; она не надевала ее со времен своего романа с Сильви Дюпон. Она была облегающей, фасона "карандаш", и подол был на шесть дюймов выше колена.

Она отрегулировала лямки подтяжек на самый короткий размер и надела свои самые длинные чулки. До сих пор каждое утро пресса и телекамеры практически "задирали" ей юбку, когда она поднималась по ступенькам к входу в суд. Несколько дрянных, сальных бульварных газетенок широко использовали эти снимки под предлогом освещения судебного процесса. Сегодня она хотела подразнить их, показать им как можно больше стройных ног, но не настолько, чтобы они увидели верхнюю часть ее чулок.

Ее приталенная белая хлопковая блузка выглядела стильно, и на ней не было видно следов ее черного нижнего белья. Ее русые волосы были убраны в неструктурированный шиньон, который выглядел изысканно и в то же время легко. Это была ее последняя съемка, когда она шла к зданию суда и поднималась по ступенькам к входу; она хотела произвести самое лучшее впечатление.

Она знала, что в социальных сетях ее окрестили "сексуальным адвокатом" и что вместе со своим изящным клиентом она вызвала немалый ажиотаж и получила множество предложений о браке в Интернете. Общественное мнение, похоже, благоволило к ее клиентке, и Фиона знала, что, к лучшему или худшему, это отчасти объяснялось тем, как она посоветовала ей одеваться и вести себя; она надеялась, что на присяжных будет оказано такое же влияние.

Фиона заказала такси, чтобы отвезти их обоих на работу. Она знала, что, выиграв или проиграв дело, она окажется в пабе, где будет праздновать или топить свои печали, и будет не в том состоянии, чтобы ехать домой. Аннабель ждала ее в коридоре, когда подъехало такси.

"Такси здесь, мама", - позвала она, поднимаясь по лестнице.

"Хорошо, я иду".

Мгновением позже Фиона появилась на верхней площадке лестницы. Сердце Аннабель забилось при виде ее сексуальной, утонченной матери.

"Боже мой! Ты выглядишь просто сногсшибательно, сегодня ты сразишь наповал все социальные сети. Подойди и дай мне тебя обнять".

"Осторожно, дорогая, не повреди одежду", - сказала Фиона, отдаваясь в объятия дочери. Она почувствовала руку Аннабель на своих ягодицах и бедро, надавившее на ее киску. Она не стала возражать, а игриво поцеловала дочь в губы.

"Ну как, ты думаешь, твоя мамочка горячая штучка?"

"Да, блядь, независимо от исхода дела, сегодня вечером я получу свой приз".

"О, Аннабель, прекрати, ты же знаешь, что не должна говорить такие вещи, даже в шутку".

"Прости, мама, но я сдерживаюсь уже две недели, я не приставала к тебе, но плотину вот-вот прорвет", - ответила лихорадочно похотливая Аннабель.

"Ну же, не глупи, тебе нужно найти себе хорошую девушку, чтобы разрядить накопившееся желание".

"Я уже нашла, мне просто нужно, чтобы она поняла, что она моя".

Фиона увидела их обеих в зеркале в прихожей, двух стройных женщин в мини-юбках на каблуках, прижавшихся друг к другу; они выглядели созданными друг для друга, она почувствовала непреодолимое желание страстно поцеловать свою дочь, провести руками по ее упругому телу. Снаружи раздался гудок, он разрушил чары их чувственных объятий, и они поспешили к ожидавшему их такси.

Приговоры были вынесены перед самым обедом: клиентка Фионы была признана невиновной, ее коллега-офицер был признан виновным по меньшему обвинению в непредумышленном убийстве и будет осужден на следующей неделе. В зале суда царило столпотворение, с галереи раздавались аплодисменты вперемешку с криками "позор", журналисты судорожно пытались получить комментарии для своих репортажей.

Фиона, ее адвокат и их команда юристов поздравляли друг друга, их настроение резко контрастировало с настроением команды из палаты Аннабель, которой предстояло защищать виновного мужчину-офицера.

Когда толпа покидала зал суда, клиентке Фионы удалось пробраться со скамьи подсудимых к тому месту, где она стояла. Ее клиентка почти минуту держала ее в эмоциональном, сердечном объятии.

Она снова и снова повторяла ей на ухо "спасибо, спасибо вам, вы спасли меня". Слезы радости стекали по шее Фионы, она дышала ей на ухо, и ее губы прикоснулись к мочке уха; как бы непреднамеренно это ни было со стороны клиентки, Фиона, уже под кайфом от исхода дела, чувствовала сильное возбуждение, ей хотелось поцеловать клиентку в губы, и она представляла, как трахает плачущую женщину, прижимая ее к себе.

В конце концов женщина отпустила ее, и они договорились встретиться снова в офисе Фионы на следующей неделе, чтобы подвести итоги и завершить начатое. Внезапно между ними возникло сильное чувство желания, и Фиона решила, что если после их встречи останется хоть остаток этого эротического заряда, она попросит свою клиентку лечь с ней в постель.

Фиона, ее клиент и команда юристов выпили кофе и в течение двадцати минут составляли заявление, которое Фиона зачитает прессе и телерепортерам на ступенях суда в два тридцать. Когда пришло время, она стояла в окружении команды юристов, своего клиента, родителей и сестры клиента перед массой микрофонов и батареей мигающих камер, спокойно и напористо зачитывая подробное заявление.

Она знала, что эти кадры будут доминировать на телевидении и в газетах в течение следующих двадцати четырех часов. Она также знала, что сайты социальных сетей будут полны, в основном, мужчин, желающих ее трахнуть. Чтобы успокоить нервы, она представила, как все они стоят на коленях, хватаются за ее юбку и умоляют позволить им трахнуть ее. Она чувствовала себя великолепно, ей казалось, что на несколько минут, пока она читала заявление перед толпой, она была доминантой нации.

После выступления клиент и семья еще раз поблагодарили ее, и она отправилась праздновать со своей командой юристов. По дороге в паб она отправила сообщение Аннабель: "Мы победили !", а через несколько минут еще одно: "Сейчас в пабе, буду дома поздно и, вероятно, пьяная".

Аннабель была рада за свою мать и послала ей поздравления. Она вернулась домой как раз вовремя, чтобы посмотреть шестичасовые новости. Она так гордилась своей великолепной, сексуальной матерью, что начала ласкать себя пальцами, пока смотрела, как очень привлекательная светловолосая дикторша новостей, периодически становившаяся предметом ее сексуальных фантазий, произносит имя ее матери и показывает кадры заявления на ступеньках. Она знала, что местные новости, вероятно, покажут еще более длинный репортаж в шесть тридцать, поэтому она пошла на кухню, открыла бутылку вина, налила себе большой бокал и снова написала матери: "Мама, не напивайся слишком сильно и не опаздывай, у меня есть планы на нас... ".

Поднявшись в свою комнату, чтобы снять трусики и взять вибратор, она устроилась перед телевизором и пригубила большой бокал вина. Она наполнила бокал, когда шли региональные новости, раздвинула ноги, задрала мини-юбку до бедер, полюбовалась кружевными чулками и бритой киской с "посадочной полосой" и погрузила жужжащую секс-игрушку в свою влажную киску. Она кончила дважды, когда смотрела репортаж сквозь прикрытые веки, но свой третий, самый сильный оргазм она приберегла для момента, когда ее внушительная и импозантная мать зачитала заявление на ступеньках.

Она оставила телевизор включенным в качестве фонового шума и с нетерпением ждала, когда мать вернется домой. Она знала, что та, вероятно, будет еще пару часов, поэтому в конце концов решила принять ванну, после чего с особой тщательностью нанесла макияж и разложила на кровати обтягивающие джинсы и пушистый ангорский свитер. Она надела чистое бледно-розовое белье и придала объем своим длинным темно-рыжим волосам, чтобы они сексуально спадали на плечи, спину и пышную грудь.

Пока Аннабель готовилась к ночи своей жизни, ее мать все еще впитывала комплименты и поздравления в пабе; она также выпила изрядное количество алкоголя. У нее было много текстовых сообщений, в том числе предложение о свидании со старым знакомым, с которым она спала несколько раз за эти годы. Она проигнорировала его сообщение, но пока она читала его, на ее телефоне высветилось сообщение от клиентки.

"Спасибо тебе еще раз, большое, большое. Я не могу выразить вам свою благодарность, вы спасли мне жизнь, если я могу вам чем-то помочь, пожалуйста, скажите, я имею в виду все!!!".

Сообщение было подписано большим красным сердечком эмодзи, за которым следовал отпечаток красных губ. Фиона могла представить, как ее клиентка, слегка пьяная, чувствующая себя очень раскованно, закрывается в туалете на минутку, чтобы скрыться от семейных торжеств, и отправляет ей это сообщение. Ее киска дернулась, когда она составляла ответ; она тоже чувствовала себя раскованно.

"Если ты хочешь показать мне, как ты мне благодарна, надень свое голубое платье и черные туфли на шпильках, когда мы встретимся на следующей неделе".

Наблюдая за тремя многоточиями, пульсирующими в диалоговом окне WhatsApp, Фиона поняла, что ответ уже на подходе.

"Я надену платье, если ты пообещаешь помочь мне выйти из него", - пришел амурный ответ.

"Я тоже помогу тебе вылезти из чулок".

"Откуда ты знаешь, что я ношу чулки?"

"Нет".

"Я вижу, вы слишком умны для меня. Обычно я ношу трусики, но, полагаю, ты хочешь по полной программе?".

"Конечно, я сейчас трогаю свою киску и думаю о том, чтобы расстегнуть твои подтяжки", - солгала Фиона для эротического эффекта.

"О, черт, ты заставляешь меня мокнуть, ты знаешь, как возбудить девушку, не так ли?".

"У меня было много практики. А у тебя?"

"Что я?"

"Ты уже был с женщиной?"

"Нет, но мне часто хотелось".

"Что ж, твое желание исполнится".

Фиона закрыла чехол для телефона и снова присоединилась к шуткам. Через несколько минут она все еще держала телефон в руке, когда почувствовала вибрацию. Это было сообщение от Сильви Дюпон.

"Итак, милая, я не привыкла, чтобы меня игнорировали, я хочу тебя трахнуть, свяжись со мной".

Фиона напечатала ответ: "Баланс сил между нами изменился, теперь у меня преимущество, я трахну тебя, когда буду готова, и не раньше", - ее палец на несколько секунд завис над кнопкой отправки, затем она удалила сообщение и убрала телефон. Мисс Дюпон могла пока подождать.

Вернувшись домой, Аннабель застегнула молнию на обтягивающих джинсах и обула черные туфли на шпильках. Ей уже не терпелось, и она взяла телефон, чтобы отправить сообщение матери. Пока она это делала, она надеялась, что Фиона счастливо пьяна и раскованна. Она планировала, если понадобится, напоить ее большим количеством джина с тоником, ей хотелось, чтобы она была достаточно пьяна, но не настолько, чтобы потерять сознание и испортить все планы.

"Сексуальная мамочка, пожалуйста, вернись домой, я скучаю по тебе. Твоя любимая дочка !", - прикрепила она эмодзи с изображением двух женщин и большого красного сердца. Фиона сразу же ответила.

"Дорогая дочка, такси только что прибыло, буду дома через 10 минут, с нетерпением жду твоих объятий и поцелуев !".

Фиона была счастливо пьяна и не возражала против флирта с дочерью, но она даже не представляла, что ее ждет. Аннабель наблюдала из окна гостиной, как такси подъехало к подъезду, как из него вышла ее мать и, слегка покачиваясь, направилась к входной двери. Аннабель быстро прошла в прихожую и открыла дверь, прежде чем мать успела вставить ключ в замок. Они тепло обнялись и коротко поцеловались в губы.

"Здравствуй дочь, прости, я немного перебрала с выпивкой, дорогая".

"Это ты мне говоришь, но не волнуйся, мама, ты заслужила возможность немного выпустить пар".

Аннабель поняла, что ее мать была немного не в себе, и если она собиралась принять свою мать так, как намеревалась, то последнее, в чем нуждалась Фиона, это еще больше алкоголя.

"Помоги мне с пиджаком, дорогая".

Она встала позади матери и сняла с ее плеч пиджак, при этом духи Фионы, смешанные с мускусным, слегка сладковатым естественным запахом ее тела, сильно возбудили ее. Она провела мать на кухню и усадила ее на стул. Фиона скрестила ноги, мини-юбка задралась до половины бедер. Аннабель выдохнула через нос длинный медленный вздох одобрения, глядя на свою полупьяную, но великолепно сексуальную мать. Фиона выглядела очень привлекательно, демонстрируя множество стройных ног на шпильках, ее приталенная блузка подчеркивала грудь, тонкую талию и плоский живот.

Хотя было видно, что Фиона пьяна, она не теряла сознание и не теряла контроль над собой. Аннабель поставила чайник и наполнила водой большой стакан. Было только что девять пятнадцать, было время, чтобы отрезвить мать настолько, чтобы она поняла и почувствовала, что происходит.

"Вот, выпей это сейчас, а я приготовлю тебе кофе, хочу, чтобы ты посмотрела со мной десятичасовые новости".

"Хорошо, дорогая, - пролепетала Фиона, - как скажешь".

Аннабель ласково поцеловала ее в лоб, посмотрела, как она пьет воду, и налила ей кружку крепкого черного кофе. Она добавила в кружку немного холодной воды, чтобы ее мать могла выпить его более или менее сразу. Фиона встряхнула головой, чудом сохранив прическу в виде пучка. Аннабель была так возбуждена ею, что хотела трахнуть ее прямо сейчас, но она знала, что должна быть терпеливой.

"Итак, расскажи мне все об этом, мама, ты, должно быть, почувствовала восторг, когда был вынесен приговор?"

Голова Фионы начала проясняться, и она уже говорила более внятно, чем когда приехала домой.

"Боже, да, как вы знаете, все было не просто. Она действительно ударила его дубинкой, дважды, по словам свидетелей; я рада, что убедила ее признаться в этом в своих показаниях, потому что у нее были бы большие проблемы, если бы ее разоблачили как лгунью. Нам удалось представить ее как неопытного молодого офицера, выполнявшего приказы гораздо более опытного коллеги. Свидетели слышали, как он кричал, чтобы она ударила его, поэтому мы представили ее как юное женственное создание на высоких каблуках и с красным лаком на ногтях, которое не способно сильно ударить кого-либо. Ужасно сексистский подход, боюсь, но, к счастью, он сработал, потому что все могло пойти по-другому".

"Что с ней теперь будет?"

"Что ты имеешь в виду?"

"Ну, сможет ли она по-прежнему быть офицером полиции?"

"Ей предстояло бы дисциплинарное расследование и слушание, но она собирается подать в отставку, она понимает, что теперь у нее нет будущего в полиции". Как настроение в вашем кабинете?".

"Сдержанное, но никто не ожидал, что её признают невиновной, они говорят о возможной апелляции".

"Тогда они настроены очень оптимистично, я не вижу оснований для апелляции, но посмотрим?"

Фиона допила свой кофе, и Аннабель уже подумывала сделать ей еще один, когда ее мать раздвинула ноги; подол юбки натянулся на ее бедрах, всего на дюйм выше начала верха чулок. Аннабель почувствовала прилив эротического возбуждения, она подошла к матери и села к ней на колени лицом, широко расставив ноги в обтягивающих джинсах. Она наклонила голову и поцеловала мать в губы. Сначала Фиона была восприимчива, но когда она поняла, что это больше, чем просто ласковый поцелуй, она отвернула голову и назидательно сказала дочери.

"Доченька, нет, нет, не делай этого".

"Ну же, мамочка, ты же знаешь, что хочешь, чтобы я сделала это".

"Нет, нет, дай мне встать, пожалуйста".

Фиона медленно поднялась и встала перед кухонным окном, втягивая воздух, положив обе руки на столешницу. Снаружи была кромешная тьма, она видела отражение Аннабель, когда та подошла к ней сзади и обняла ее за талию. Она почувствовала, как ее дочь прижалась к ее шее, дрожь пробежала по позвоночнику и проникла в ее киску. Аннабель почувствовала возбуждение матери, поэтому она обхватила ее груди и сжала соски. На мгновение Аннабель показалось, что Фиона перестала сопротивляться, она почувствовала, как мать снова погружается в ее объятия, она медленно провела правой рукой по животу Фионы и приготовилась прижать пальцы к киске матери, но Фиона схватила ее за запястье и одним движением отвернулась от нее.

Фиона отошла от дочери еще дальше, в голове у нее все еще было туманно от алкоголя, но она знала, что это переломный момент; он приближался несколько месяцев: половина ее хотела полностью прекратить сексуальные домогательства Аннабель, поступить правильно и морально, иметь мышление нормальной, ответственной матери, сказать "нет", "никогда", уйти в постель, самой; другая половина хотела упасть в эротическую, кровосмесительную бездну, отдаться, наконец, своей манящей, соблазнительной дочери, почувствовать, как ее пальцы погружаются в ее киску, чтобы ее трахала и заставляла кончать ее собственная дочь.

Она все еще ждала, в какую сторону выпадет игральная кость, когда Аннабель приблизилась к ней. У нее было время повернуться и уйти из кухни наверх, в постель, но она чувствовала себя в ловушке манящего взгляда дочери и не могла от нее отойти. Аннабель взяла ее за запястья и прижала спиной к дверце холодильника, затем завела ее руки за спину и снова попыталась поцеловать. Фиона была удивлена силой своей дочери, Аннабель вжималась в нее, верхняя часть ее правого бедра упиралась в ее лобок.

Фиона поворачивала голову из стороны в сторону, пытаясь избежать губ дочери.

"Нет, дочь, нет, прекрати, пожалуйста".

"Дай мне поцеловать тебя, мама, я вижу по тому, как ты дышишь, что ты хочешь этого".

"Нет, нет, доченька, я не хочу, не хочу. Отпусти меня, пожалуйста".

Аннабель прислонилась к правому боку Фионы, она зажала правую руку матери между их телами, но правой рукой все еще держала ее левое запястье. Затем, свободной левой рукой, она крепко взялась за свободную булочку матери и откинула ее голову назад, так что она смотрела на нее сверху и не могла отвернуть голову. Несколько секунд они тяжело дышали друг другу в рот, затем губы Аннабель сомкнулись над губами матери, и она долго и пышно целовала ее. Постепенно мягкое, теплое, влажное ощущение губ дочери преодолело сопротивление Фионы, она слегка раздвинула губы, и язык дочери проскользнул между ними и проник в ее рот.

Фиона целовала дочь со страстью, их языки и рты танцевали вместе в медленном мягком вихре. Ее киска пульсировала от возбуждения, но даже отдаваясь дочери, Фиона пыталась ухватиться за быстро исчезающую мысль о том, что она еще может сопротивляться. Аннабель была уверена, что выиграла свой приз, но она хотела быть абсолютно уверенной.

Все еще целуя мать, она потянулась к ней сзади и захватила левой рукой ее левое запястье так, чтобы правая рука была свободна. Затем она начала расстегивать пуговицы на блузке матери. Фиона прервала их поцелуй и задыхаясь попросила.

"Доченька, нет, пожалуйста, не делай этого, целовать тебя было прекрасно, но мы должны остановиться".

Аннабель молчала, она знала, что контролирует ситуацию, и расстегнула блузку матери до пояса мини-юбки. Она спустила блузку на плечи, так что стала видна великолепная грудь матери, прижавшаяся друг к другу в черном бюстгальтере-балконе. Она массировала грудь матери и щипала ее твердые соски. Фиона все еще была прижата к дверце холодильника и не могла вырваться из рук дочери.

Фиона начала тяжело дышать, она стонала от удовольствия. Ее тело начало расслабляться, Аннабель снова поцеловала ее и одновременно массировала ее грудь. Она отпустила запястье матери, и Фиона опустила руки на талию в знак полной капитуляции. Медленно, продолжая целоваться, Аннабель опустила правую руку между ними, чтобы погладить живот матери, затем провела ею по материалу мини-юбки и положила ее на киску. Она прощупала материал юбки матери и надавила сильными пальцами на ее бугор.

Фиона задохнулась, а затем жадно поцеловала свою дочь, к этому моменту она была глубоко возбуждена кровосмесительными мыслями, проносящимися в ее голове, и она знала, что пути назад нет. Страстно поцеловав мать и помассировав ее киску большую часть минуты, Аннабель отстранилась от нее и сделала два шага назад. Фиона стояла, прислонившись к холодильнику, ее блузка была заправлена в юбку и драпировалась вокруг бедер; манжеты были застегнуты на запястьях. Аннабель подумала, что в таком растрепанном виде она выглядит очень сексуально и готовой к сексу; ее русые волосы теперь свободно свисали по плечам.

Они долго смотрели в пылающие глаза друг друга, затем Фиона медленно подошла к дочери и сказала.

"Хорошо, Аннабель, ты победила, я не могу больше сопротивляться, я позволю тебе трахнуть меня... Я хочу, чтобы ты трахнула меня, трахни меня... дорогая, пожалуйста, трахни свою мамочку".

Аннабель никогда не видела, чтобы ее мать выглядела так соблазнительно, как сейчас. Ее киска сжалась от сильного желания к женщине, стоящей перед ней; она почти касалась ее, но не совсем. Фиона никогда и ни с кем не хотела секса так сильно, как сейчас со своей дочерью. Она упала в пропасть, и выхода не было. Голова еще плыла от алкоголя, но она никогда еще не была так уверена в том, чего хочет.

Аннабель почувствовала всплеск возбуждения от слов матери: все эти флирты, погони, долгое неустанное соблазнение закончились. Она взяла мать за руку и повела ее в гостиную, когда зазвучала вступительная тема десятичасовых новостей.

Она сняла с матери блузку и лифчик, повалила ее на диван, подперла ее голову подушкой, чтобы та могла видеть телевизор, затем легла на нее сверху и поцеловала. Она раздвинула ноги Фионы; когда начался выпуск новостей, Аннабель залезла под мини-юбку матери и провела рукой по верхней части ее чулок. Фиона застонала и раздвинула ноги шире, как раз когда показывали кадры из заголовков новостей. Когда рука дочери коснулась мокрой ластовицы трусиков, она увидела себя на экране, на ступенях суда, зачитывающую заявление. Аннабель просунула руку внутрь трусиков матери и прижала пятку ладони к ее клитору, а пальцы прощупывали ее пизду.

То ли по счастливой случайности, то ли по расчету, она сразу же нашла точку G матери. Всплеск восхитительного эротического разврата пронесся по киске Фионы, она издала глубокий рык и сильно кончила от прикосновения кровосмесительных пальцев дочери. Аннабель пощупала то же место и заставила ее кончить снова, почти так же быстро, как закончился ее первый оргазм. Глубоко развращенное чувство безнравственности усилило сексуальное возбуждение Фионы, ей казалось, что она никогда не перестанет кончать для своей дочери.

"Доченька, дорогая, это было чудесно, пожалуйста, заставь меня кончить еще раз".

"Я сделаю, мама, но не сейчас".

Этот случай был первым пунктом в программе новостей. Аннабель разговаривала с матерью, пока они смотрели кадры, на которых репортер обсуждал результаты с диктором новостей.

"Тебя скоро покажут; ты была великолепна".

"О Боже, детка, трахни меня еще раз, пожалуйста".

Аннабель знала, что зачитывание заявления будет показано по телевидению еще раз, поэтому она встала на колени на диване между ног матери, задрала подол мини-юбки до бедер и зарылась лицом в киску матери. Фиона смотрела на себя по телевизору, как ее дочь лижет ее своим длинным влажным языком и вводит средний палец правой руки в ее дырочку любви.

Сквозь полузакрытые веки она наблюдала, как камера закрывает ее и ее клиентку, стоящих вместе на ступеньках. Язык и пальцы дочери приближали ее, она слушала свой собственный напористый голос, доносившийся из динамиков телевизора, но вскоре он был заглушен ее стонами и стонами, когда ее третий оргазм пронесся через ее таз. Кончая, она смотрела, как голова дочери ритмично двигается между ее бедер, и представляла свою собственную голову между обтянутых чулками ног клиентки, после того, как она уложила ее на спину на своем столе.

Фиона осталась почти без сил, ее третий интенсивный оргазм за пять минут, а также последствия выпитого алкоголя оставили ее уставшей и сонной. Аннабель помогла ей подняться с дивана в туфлях на каблуках, чулках и мини-юбке. Они поднялись по лестнице в спальню Аннабель, и она усадила Фиону на кровать. Ее мать завалилась на бок, свесив ноги через край кровати, и Аннабель расстегнула молнию и сняла юбку. Затем она перевернула Фиону на спину, осторожно расстегнула шесть ремней подтяжек и спустила чулки до колен. Затем она расстегнула и сняла пояс с подтяжками, после чего сняла туфли на шпильках и чулки.

Ей удалось уложить свою мать на кровать и накрыть ее одеялом, затем она легла в постель вместе с ней. Потягивания, толчки и нажимы немного разбудили Фиону, она обняла дочь и тихо сказала ей на ухо.

"Дорогая, то, что ты сделала со мной внизу, было сенсационно, но я еще не заставила тебя кончить".

"Ничего страшного, мама, ты можешь рассчитывать на то, что я кончу завтра, а сейчас давай спать".

"Нет, это нечестно по отношению к тебе, позволь мне заставить тебя кончить сейчас", - сказала Фиона, впервые поглаживая киску дочери.

"Хорошо, мама, если ты готова, но я хочу, чтобы твой язык был не только пальцами, но и языком".

Фиона сползла под одеяло и широко раздвинула ноги дочери. Она лизала и сосала ее киску, пока пальцами трахала ее мокрую пизду. Аннабель весь вечер была охвачена кровосмесительной похотью, и прошло совсем немного времени, прежде чем она выгнула спину и испытала свой первый оргазм от рук и языка своей матери.

Фиона, удовлетворенная тем, что все в мире хорошо, вылезла из-под одеяла и поцеловала дочь в губы. А затем Фиона погрузилась в глубокий пьяный сон.

На следующее утро.

Аннабель забеспокоилась, как отреагирует ее мать на то, что накануне вечером они трахались друг с другом. Она постучала в дверь ванной и позвала ее по имени; ответа не последовало. Она попробовала ручку двери, но она была заперта, и она снова позвала.

"Мама, пожалуйста, открой дверь, у меня урок вождения в десять тридцать, и мне нужно подготовиться".

После короткой паузы дверь слегка приоткрылась, и ее мать заглянула в щель.

"Ты в порядке, ты ведь помнишь, что мы делали прошлой ночью? Я имею в виду, что тебе было хуже от выпитого, но ты должна помнить, конечно".

"Я не могу сейчас об этом говорить, у меня голова раскалывается, я собираюсь лечь в свою кровать; просто дай мне поспать".

"Хорошо, увидимся сегодня днем, я встречаюсь со старыми школьными друзьями за обедом, так что вернусь около четырех. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?".

"Только стакан воды, пожалуйста, и парацетамол", - сказала Фиона, неуверенно пробираясь к своей кровати.

"Хорошо, только скажи мне, ты сердишься на меня?"

"Нет, мне просто нужно поспать". Она надела ночную сорочку и легла в постель, и уснула еще до того, как Аннабель поставила стакан воды и таблетки на прикроватную тумбочку.

Было почти полдень, когда Фиона проснулась. Она выпила несколько глотков воды с таблетками, поднялась на ноги и надела халат. Спускаясь по лестнице, она старательно избегала смотреть в зеркала: ей не хотелось видеть свое позорное отражение в попытке разобраться в том, что произошло между ней и дочерью.

Она выпила уже вторую чашку крепкого черного кофе, прежде чем снова почувствовала себя человеком. Она начала собирать воедино события предыдущей ночи, вспомнила, как Аннабель преследовала ее по кухне, как ее прижали к дверце холодильника, как она почувствовала язык дочери у себя во рту. Затем она вспомнила язык дочери на своей киске, когда она смотрела себя по телевизору. Еще более глубокие воспоминания всплыли, когда она вспомнила, как опускалась на Аннабель в ее постели. Теперь она снова чувствовала ее запах и вкус, сладковато-соленый привкус, который заставлял ее киску биться в спазмах, пока она допивала кофе.

Когда похмелье стало проходить, она начала вспоминать, как пила и праздновала в пабе со своими коллегами. Она подумала, не написал ли ей кто-нибудь, взяла телефон и увидела, что у нее есть несколько новых сообщений в WhatsApp. Два из них были от знакомых женатых мужчин, которые хотели пойти с ней "выпить"; она удалила оба сообщения. Читая другие сообщения с поздравлениями и вопросами о состоянии ее здоровья после столь тяжелой сессии, она заметила вчерашние сообщения от Сильви Дюпон и от ее клиентки.

Фиона не могла вспомнить, чтобы обменивалась сообщениями с кем-либо из них, поэтому она открыла первое сообщение Сильви и почувствовала теплое удовлетворение от того, что она преследует ее ради секса. Она решила подождать еще несколько дней, прежде чем просто выйти на связь и изобразить безразличие к ее ухаживаниям. Она знала, что, если она правильно разыграет свои карты, Сильви в конце концов придет к ней, отчаянно желая снова нанести на нее свой запах. На этот раз она возьмет верх и оседлает свою бывшую любовницу своим членом на ремешке. Раньше Сильви всегда носила ремешок, но теперь все перевернулось; ей не терпелось взглянуть на лицо великолепной сучки, когда она будет трахать ее.

Затем она открыла чат сообщений между ней и ее клиенткой. Она была шокирована, краска поднялась на ее щеках, она практически занималась любовью с этой женщиной по телефону прошлой ночью, и она более или менее договорилась трахнуть ее, когда они встретятся для обсуждения после суда. Ее шок сменился весельем, когда она поняла, что они обе, должно быть, были довольно пьяны прошлой ночью, но она не могла не задаться вопросом, есть ли у нее реальный шанс затащить эту женщину к себе в постель.

Она сделала мысленную пометку попросить своего секретаря назначить встречу на середину дня пятницы, чтобы, если настроение будет подходящим, она могла предложить своей клиентке продолжить встречу в более "удобном" месте, чем ее офис.

Фиона начала расслабляться и наслаждаться вновь обретенной известностью, она была удивлена тем, в какой степени это оказалось афродизиаком, как для нее самой, так и для многочисленных мужчин и женщин, которые теперь хотели познать ее плотски. Она подумала о своей дочери и начала заново переживать события предыдущей ночи, вспоминая все новые подробности. Она снова вспомнила тот момент, когда ее сопротивление кровосмесительной погоне Аннабель было сломлено. Это было, когда ее дочь запустила пальцы в ее мини-юбку и прощупала ее киску. Это было очень возбуждающе и эротично; полная капитуляция была ее единственным выходом.

Размышляя о своем непреодолимом желании быть оттраханной дочерью, она включила телевизор и нашла канал новостей BBC. Ей пришлось подождать всего минуту, и, как она и надеялась, начался репортаж о судебном заседании. Вот она снова на ступенях, говорит в микрофоны, вот ее клиентка выглядит серьезной и эмоциональной; киска Фионы потекла при одной мысли о том, чтобы трахнуть ее. А почему бы и нет? Они оба были взрослыми людьми по обоюдному согласию.

Она мысленно перевернула фразу: "взрослые люди по обоюдному согласию" - разве они с Аннабель были таковыми? Ей нравилось так думать, хотя она знала, что общество придерживается другого мнения. Но обществу не обязательно было узнавать об их инцесте. Она начала тосковать по дочери, теперь она была уверена, что они снова будут спать в одной постели, сегодня, завтра и каждый день.

Любовь и желание к дочери захлестнули ее с новой силой. Ей нужно было подготовиться к ее возвращению домой. Она хотела сексуально одеться, чтобы удивить ее, когда она войдет в дверь. Она вспомнила все те случаи, когда она приходила домой к Аннабель, и ее целовали и обнимали в знак приветствия. В этот раз Аннабель придет домой к ней, и она прильнет губами к губам дочери, обнимет ее и сожмет ее ягодицы.

Она поднялась наверх и набрала горячую ванну, и пока она смотрела, как из кранов льется парная вода, у нее возникла идея. Она взяла ножницы и женскую бритву из шкафа в ванной, села на биде, подстригла и намылила куст волос между ног, а затем тщательно побрила киску. Довольная своей работой, она залезла в ванну и легла в воду по шею. Кожа вокруг ее киски почувствовала шок от горячей воды, но боль вскоре прошла, и она начала наслаждаться приятным сиянием.

Высушившись, она слегка увлажнила киску нейтральным не ароматизированным кремом и разложила на кровати черный пояс с четырьмя ремешками и пару черных чулок со швами. Затем она села перед туалетным столиком и нанесла макияж. Она нанесла немного больше туши и теней для век, чем обычно; она хотела выглядеть для своей дочери как можно лучше.

Когда она накрасила губы алой помадой, а ногти на руках и ногах ярко-красным, было уже почти три пятнадцать. Она застегнула пояс с подтяжками, затем села на кровать и медленно и чувственно потянула чулки со швами вверх по ногам, любуясь ими. Она застегнула две передние лямки на верхней части каждого чулка, затем встала и потянулась, чтобы закрепить задние лямки, тщательно следя за тем, чтобы швы были ровными.

Удовлетворенная расположением швов, она обула черные туфли на высоком каблуке, с открытым носком и толстым ремешком на лодыжке. Надев туфли, она надела свой лучший черный шелковый халат с красными отворотами и манжетами, а также с рисунком китайского дракона на спине. Она планировала переодеться, как только Аннабель закроет входную дверь.

Ей не терпелось, чтобы дочь вернулась домой, поэтому она устроилась на диване с бокалом "Шабли" и позвонила ей по мобильному телефону. Аннабель все еще была со своими тремя подругами, они закончили обед и скоро должны были двинуться в путь, она встала со своего места и направилась в тихий уголок холла, чтобы ответить на звонок.

"Здравствуй, мама, все в порядке?"

"Да, дорогая, прости, что утром я была с больной головой, и прости, что потеряла ее в спальне, когда проснулась рядом с тобой".

"Все в порядке, мама, пока ты в порядке, ты ведь в порядке, правда?"

"Да, честно, у меня было время подумать, и сейчас я понимаю, что то, что произошло между нами, стало неизбежным за последние несколько месяцев".

"Хорошо."

"Да, я была настолько глупа, что думала, что могу просто флиртовать с тобой, просто наслаждаться твоими объятиями и поцелуями, и заниматься любовью с тобой только в моих фантазиях, но теперь я понимаю, что играла с огнем, и я обожглась; и теперь я хочу снова почувствовать твое тепло".

"Я так рада, мама, после сегодняшнего утра я думала, что это может никогда не повториться, что это может остаться лишь приятным воспоминанием".

"Нет, это обязательно случится снова, доченька, ты скоро будешь дома? Я так по тебе скучаю, я хочу обнять тебя и поцеловать".

"Не волнуйся. Мне только нужно сделать кое-какие покупки; теперь, когда я знаю, что ты спокойно относишься к тому, что произошло, я собираюсь купить нам подарок, я знаю, что он тебе понравится".

"Что это, дорогая?"

"Если я скажу тебе сейчас, это испортит сюрприз".

"Хорошо, я с нетерпением жду сюрприза... и еще, пожалуйста, поторопись домой, я хочу тебя, хочу твою киску".

"Боже мой! мама, не говори со мной сейчас пошлости, мне нужно попрощаться с друзьями, и они будут удивляться, почему я выгляжу такой возбужденной".

"Они все знают, что тебе нравятся женщины?"

"Да, но они не знают, что прошлой ночью я трахала свою мать".

"Ты хочешь сказать, что еще не рассказал им об этом?"

"Очень смешно, мама, тебе ведь это нравится?".

"Очень даже, мне нравится дразнить мою горячую маленькую дочь по телефону, но я бы предпочла сделать это лично".

"Хорошо, я попрощаюсь, сделаю покупки, потом возьму такси. Я буду дома не позже четырех".

"Хорошо, что на тебе надето?"

"Милая?"

"Скажи мне."

"Хорошо, короткая коричневая юбка, туфли, каблуки и мой желтый джемпер, почему ты спрашиваешь?".

"Я хочу думать о тебе и о том, как я буду раздевать тебя, когда ты придешь домой".

"Мамочка милая, мне нравится, как идет этот разговор, теперь скажи мне, во что ты одета, чтобы, когда я буду играть с собой в такси, я могла представить, что ты ждешь меня".

"Ах, это мой сюрприз для тебя, дорогая, тебе тоже придется подождать и посмотреть".

"Блядь, мама, ты действительно меня заводишь".

"Правда, дорогая?"

"Ты знаешь, что да, мы должны как-нибудь заняться сексом по телефону, у меня такое чувство, что нам обоим это очень понравится".

"Если ты поторопишься домой, то меньше чем через час насладишься настоящим".

"Я не могу дождаться. Пока, моя сексуальная мамочка".

"Пока, красавица".

Попрощавшись с друзьями, Аннабель быстрым шагом направилась в магазин, который ей очень хотелось посетить. Затем она прыгнула в такси и в мгновение ока оказалась дома. Во время короткой поездки в такси она держала на коленях сумку с подарком внутри. Подарок был упакован в нарядную коробку длиной чуть больше фута и шириной четыре дюйма. Она не удержалась и просунула один угол коробки через юбку в лобок. К тому времени, как она оказалась дома, она была хорошо возбуждена и готова к действию.

Фиона потягивала вино и поглаживала гладкую плоть вокруг своей безволосой киски. К тому времени, когда такси подъехало к подъезду, она была уже значительно возбуждена и не могла дождаться, когда сможет удивить свою дочь.

Аннабель подозревала, что ее мать не будет в настроении тратить время на светские беседы. Когда Аннабель подошла к входной двери, она увидела Фиону в шелковом халате, которая стояла как таинственная, соблазнительная "роковая женщина", приглашая ее войти в свое логово. Как только за ней закрылась дверь, Аннабель обняла мать и страстно поцеловала ее в губы. Когда Фиона отпустила ее, Аннабель начала спрашивать, что на ней надето под шелковым халатом. Фиона приложила палец к губам дочери, чтобы заставить ее замолчать, прислонила ее спиной к двери и присела перед ней.

Она все еще держала сумку через правое плечо, пока мать медленно поднимала подол ее короткого платья над коричневыми кружевными чулками. Фиона спустила белые хлопчатобумажные трусики дочери до щиколоток и нежно надавила на внутреннюю сторону бедер, чтобы та раздвинула ноги. Она слегка приподняла правую ногу Аннабель, чтобы освободить ее от трусиков. Теперь ее маленькие белые трусики лежали вокруг левой лодыжки, а теплый язык Фионы скользил между ее половых губ.

Аннабель позволила двери принять на себя ее вес и издала стон удовольствия, когда язык матери скользнул по ложбинке между губами ее киски, а затем обвела ее клитор. Это вызвало мурашки по киске Аннабель и мурашки по ее предплечьям. Фиона пососала набухшие половые губы дочери и провела языком по входу в ее дырочку, прежде чем просунуть его внутрь на несколько дюймов.

Аннабель позволила своей сумке соскользнуть с плеча, и она с тихим стуком упала на пол. Когда язык матери работал внутри нее, она гладила свои волосы и издала придушенный крик от сильного возбуждения. Фиона поняла, что ее дочь уже на пути к оргазму, поэтому она вынула язык, поцеловала ее клитор и встала перед разочарованной дочерью.

"Пожалуйста, мамочка".

"Еще нет, моя девочка, я еще не показала тебе твой сюрприз".

Фиона глубоко поцеловала ее, ее смазанный киской язык и губы скользили по всему рту Аннабель и внутри него. Затем она сделала полшага назад от дочери, взяла в руку конец завязки пояса платья и велела ей потянуть. Аннабель слегка вздрогнула, потянув за свободно завязанный бант, шелковый халат распахнулся, мать отступила еще на два шага и позволила ему упасть с ее плеч на пол.

Аннабель была поражена: мать побрила сою киску. Она была поражена и восхищена вампирским видом существа, стоящего перед ней в туфлях на шпильках, чулках со швами и поясе с подтяжками. Фиона взяла ее за руку и повела потерявшую дар речи дочь в гостиную. Она села на один конец дивана и подняла правую ногу на подушку сиденья. Поставив левую ногу на ковер, она широко раздвинула ноги и показала на свою блестящую мокрую киску.

"Сними свой джемпер и лифчик и поцелуй мою киску".

"Да, мамочка".

Аннабель сделала то, что ей сказали, забралась на диван в коричневой короткой юбке, коричневых туфлях и туфлях на каблуках, встала на колени между открытыми ногами матери и начала с наслаждением вылизывать ее бритую пизду. Фиона наблюдала, как голова ее дочери двигалась вверх-вниз и из стороны в сторону, пока она делала с ней всевозможные чудесные вещи. Вскоре, понимая, что она близка к точке невозврата, она сказала дочери лечь на спину на ковер.

Обе женщины были сильно возбуждены, их киски жаждали прикосновения языков друг друга. Фиона приподняла подол юбки дочери и опустила лицо на ее прелестную пизденку. Поставив колени по обе стороны от головы дочери, она опустила свою пизду в рот Аннабель. Мгновенно их языки и губы заскользили друг по другу, скользя и проникая в складочки и щели. Они обхватили друг друга за ягодицы, и, посасывая ртом и проникая языками, мать и дочь почувствовали, как их оргазм нарастает одновременно.

Приглушенные визги и экстатические крики стали наполнять комнату, Аннабель сильно притянула киску матери к своему лицу и ввела язык на несколько дюймов в ее дырочку, затем стала тереть и сжимать ее клитор. Фиона издала приглушенный крик и начала кончать, ее оргазм был долгим и сильным. Когда оргазм постепенно утих, она вернулась и провела языком внутри пизды дочери. Аннабель отстранила свое смазанное пиздой лицо от пизды матери, закричала: "Мамочка, я кончаю", и издала горловой стон удовольствия, когда тоже сильно кончила. Затем она вылезла из-под матери и повернулась так, что они лежали вместе, вытирая сок пизды с лица друг друга.

"Мама, это было потрясающе, пожалуйста, оставайся бритой для меня, мне нравится твоя гладкая промежность".

"Я рада, что тебе понравился твой сюрприз, дорогая, это был лучший секс в моей жизни, единственное, что могло бы его улучшить, это если бы у нас обоих были не только вагины, но и члены. Тем не менее, не стоит быть жадным, твоей маленькой киски мне более чем достаточно".

Аннабель вдруг вспомнила о своей покупке: "Подожди там, у меня для тебя сюрприз мамочка".

Она прошла к входной двери, взяла свою сумку и достала коробку с сюрпризом. Фиона поднялась с пола и села на диван, она услышала, как Аннабель поднимается наверх и зовет ее, чтобы она не задерживалась. Когда она пришла в спальню, Аннабель сняла юбку и открыла пакет, доставая двухсторонний фаллоимитатор. Она вставила один конец в свою киску и пристегнула устройство к тазу.

У Фионы открылся рот, когда ее дочь вошла в гостиную на каблуках и в чулках, а перед ней покачивался большой розовый накладной член.

"Будь осторожна в своих желаниях, мама".

"Боже мой! доченька, славная грязная маленькая сучка, Господи, пожалуйста, скажи мне, что ты собираешься сейчас трахнуть этим свою мамочку".

"Пойдем со мной наверх и узнаем", - сказала Аннабель, беря мать за руку и ведя ее в спальню.

Они поднялись по лестнице рука об руку, в чулках и на каблуках. Не произнеся ни слова, Фиона легла на кровать на спину, раздвинула ноги и ввела ложный член дочери в свою сжимающуюся влажную дырочку. Аннабель скакала на матери очень долго, ее ритмичные движения и толчки держали их обеих на грани оргазма целую вечность. Они нежно целовались и сосали груди друг друга до позднего вечера, затем они кончили вместе и легли рядом, уставшие и насытившиеся.

Фиона взяла руку дочери и поцеловала ее с любовью, затем откинула длинные темно-рыжие волосы с ее лица и заговорила с ней.

"Что заставило тебя понять, что ты испытываешь ко мне сексуальное влечение, дорогая?"

"Ну, я полагаю, что всю свою жизнь я наблюдала, как ты готовишься к работе или к свиданию, натягиваешь чулки и обтягивающую фигуру одежду, расхаживаешь на высоких каблуках. Я видел, как мужчины, да и некоторые женщины, смотрели на тебя с желанием в глазах, словно хотели обладать тобой. Мне всегда нравилась эта часть тебя, я гордился тем, как ты выглядела; самой красивой и желанной женщиной в комнате всегда была моя мама".

"Ничего себе, вот это комплимент".

"Да, но это правда; я знаю, что я прошла через сложный период в начале и середине подросткового возраста, наверное, со мной было чертовски трудно жить".

"Временами это было непросто, но я всегда любил тебя, дорогая".

"Именно, хотя я никогда бы в этом не призналась, я тоже всегда любила тебя, а около года назад я начала видеть тебя в новом свете. Я повзрослела и начала понимать, что я не просто смотрю, как другие люди восхищаются тобой, я больше не вижу тебя их глазами, я вижу тебя такой, какой вижу, и мне нравится то, что я вижу. Я очень влюбилась в тебя и фантазировала о тебе в постели".

"Расскажи мне больше?".

"Прошло совсем немного времени, прежде чем я начал мастурбировать на фантазии о том, как ты трахаешься, и как тебя трахают другие женщины. Я представляла тебя в постели с друзьями, коллегами по работе, даже с Софи иногда. Затем я нарушила окончательное табу: однажды ночью, рано утром, когда я не могла уснуть, я услышала, как ты мастурбируешь. Это было так горячо, ты издавала все эти сексуальные звуки, постепенно приближаясь к кончине; меня так заводили звуки, которые ты издавала, что я начала трогать себя. Я представила, каково это - скользить с тобой под одеялом, целовать тебя и трогать тебя между ног, иметь твои пальцы внутри себя, и я кончила так сильно, у меня никогда не было такого сильного оргазма, как в ту ночь".

"Дорогая, ты меня заводишь!".

Аннабель просунула левую руку под одеяло и нежно погладила лобок матери. Фиона испустила долгий вздох.

"После этого, если я не могла уснуть, я слушала, как ты мастурбируешь, я слышала несколько раз и присоединялась очень тихо, чтобы ты не поняла. Я даже старалась, чтобы мы кончили одновременно, это было так грязно и запретно, что меня еще больше заводило развращение того, что я делала".

"Да, я тоже это чувствую!".

"Однажды ночью я прокралась по лестничной площадке и прислушалась у двери твоей спальни; ты, как и я, никогда не закрываешь ее полностью. Я слышала звук твоего вибратора, и звуки, которые ты издавала, были невероятными; я могу сказать, что ты старалась не быть слишком громкой, но звуки, которые ты издаешь, когда кончаешь, такие чертовски горячие и возбуждающие".

"Я думала, что веду себя достаточно тихо, чтобы не мешать тебе".

"Но ты не понимала, что я уже проснулся и прислушиваюсь к тебе".

"Ну, я подслушивала, как ты занимаешься любовью с Софи, я слышала, как вы обе кончаете, и я думаю, ты знаешь об этом, потому что однажды ночью ты видела, как я наблюдала за вами".

"Да, я слышала, как ты пошла в ванную, поэтому я разбудила ее и попросила ласкать мою киску, чтобы ты увидела нас, когда вернешься в постель. Что-то прошло между нами за те несколько секунд, когда наши глаза встретились; тогда я поняла, что в конце концов трахну тебя. Я всегда следила за тем, чтобы мы говорили достаточно громко, чтобы ты нас слышала, я надеялась, что тебя это заведет".

"Боже, да, я была очень возбуждена, я вставляла в себя вибратор и кончала несколько раз, когда слушала вас обоих. Той ночью, когда я увидела, как Софи ласкает тебя, я просто упала на кровать и трахала себя так сильно, что кончила на потолок".

"Когда я начала флиртовать с тобой и целовать тебя в губы до и после работы, я поняла, что ты испытываешь ко мне сексуальное влечение. Я могла сказать, что ты притворяешься, что все это очень платонически, как мать и дочь, но я знала, что однажды ты будешь рядом. Я знала, что возбуждаю тебя, как и ты меня. Ты начала чувствовать, что это неизбежно?".

"Нет, я имею в виду, что мне очень льстило твое внимание, я испытывала оргазм, думая о том, чтобы заняться с тобой любовью, но я по глупости думала, что смогу держать все под контролем, что смогу иметь тебя в своих фантазиях, но сохранять флирт и ласку на поверхности. Я боялась, что мои эгоистичные желания могут причинить тебе боль или нанести какой-то ущерб. В конце концов, то, что мы сделали, это ненормально, и я не хочу мешать тебе влюбиться и найти счастье с кем-то более близкого возраста, с кем-то, кто тебе не родственник", - улыбнулась Фиона.

"Будет ли это очень эгоистично с моей стороны продолжать хотеть лечь с тобой в постель, даже если у меня будут другие отношения?"

"Ну, давай пропустим этот, если дойдем до этого. В принципе, я не возражаю против того, чтобы быть твоей тайной любовницей, но если ты влюбишься в кого-то другого, ты, возможно, не захочешь заниматься сексом со своей матерью".

"О, но я уверен, что захочу".

"Ну, давай посмотрим".

"А как насчет тебя, мама? Я думаю, что ты должна чувствовать себя в состоянии иметь других любовников, если захочешь. Это же не брак, правда? Мы с тобой не можем развестись".

"Да, я понимаю, что ты имеешь в виду".

"Мы всегда будем рядом друг с другом, не так ли? Мы ведь мать и дочь, эта часть наших отношений очень сильна, просто мы очень сексуально привлекательны друг для друга".

"Да, это то, что я чувствую".

"Хорошо, потому что я хочу трахать тебя при каждой возможности, моя красивая, сексуальная мама, но я не хочу, чтобы ты чувствовала, что можешь пойти с другими людьми. Я знаю, что тебе нравятся мужчины и женщины, в этом мы с тобой расходимся, и я не хочу думать, что ты упускаешь возможности ради меня. Честно говоря, меня бы очень возбуждала мысль о том, что ты в постели с кем-то другим, особенно с женщиной".

"Забавно, что ты об этом заговорил, но я думаю, что на этой неделе я могу трахнуть одну из своих клиенток".

"Правда? О Боже, мама, ты должна, и ты должна рассказать мне все об этом после, пока я трахаю тебя".

"Ты правда не против?"

"Боже, нет, я чувствую, как соки моей киски делают меня влажной, когда я думаю об этом".

Фиона потянулась к киске своей дочери.

"Да, ты мокрая, не так ли?"

"Так скажи мне, кого ты собираешься трахнуть? Это та женщина-полицейский? По телевизору она выглядела очень сексуально".

"Да, мы обменялись пьяными сообщениями прошлой ночью. Я ничего не помнил об этом, а потом увидел их около полудня, когда встал. Мы практически занимались сексом, просто переписываясь друг с другом".

"Ну теперь ты меня действительно возбудила, мамочка, что ты собираешься с этим делать?"

"Будь хорошей девочкой и введи в меня свои пальцы", - сказала Фиона, целуя свою дочь, и просунула пальцы в складки ее киски, и вошла в ее мокрую киску.

Ровно в три часа дня в пятницу на столе Фионы зазвонил телефон, и ее помощница сообщила, что прибыл посетитель.

"Спасибо, Кэрол, пришлите ее, пожалуйста".

"Будет сделано".

Дверь открылась, и Кэрол ввела клиентку Фионы в кабинет, она прижимала к себе сумочку, как будто в ней был спрятан секрет. Фиона встала и поприветствовала ее рукопожатием.

"Добро пожаловать, рада видеть вас снова. Пожалуйста, присаживайтесь", - она жестом указала на группу из трех низких мягких кресел, расставленных вокруг журнального столика.

"Спасибо, Кэрол, если у вас нет других неотложных дел, вы можете идти домой, я закрою все, когда мы здесь закончим".

"Спасибо, приятных вам выходных".

"И вам, Кэрол, пока".

Фиона, одетая в нарядную белую блузку с открытой горловиной, юбку-карандаш в полоску длиной до колена, черные чулки и туфли на шпильках, взяла со стола папку и села напротив клиента. Скрестив ноги, она со вкусом продемонстрировала стройные бедра и улыбнулась женщине.

"Я вижу, вы надели свое голубое платье".

Ее клиентка сидела скромно в своем платье-карандаше длиной до колен, сведя колени вместе, но теперь она скрестила ноги, медленно и осознанно, позволяя Фионе увидеть верх чулок цвета загара и намек на гладкую бледную плоть. Киска Фионы возбудилась, она знала, в каком направлении будут развиваться события до конца дня.

"Хочешь узнать, что еще на мне надето?".

"Думаю, я могу догадаться, но не позволяйте мне испортить вам удовольствие".

Клиентка провела правой рукой по платью, от верхней части бедра до подола, и натянула материал так, что сквозь голубую ткань рельефно проступил отпечаток зажима для подтяжек.

"Боже мой, какое устрашающее зрелище, вы взяли с собой наручники?"

"Я без них никуда не хожу".

"В таком случае, я кончу тихо, офицер".

"Действительно, вы не из тех, кто кончает тихо".

"Ну, скажем так, я постараюсь не шуметь".

"Вы много думали обо мне в последнюю неделю?"

"Да, я скучала по тебе, я очень сблизилась с тобой за те две недели в суде, хотя и не так близко, как хотелось бы".

"Я много думал о тебе, почти каждую ночь".

"Правда?"

"Да, в очень приятном смысле, если ты понимаешь, о чем я".

"Да, думаю, понимаю, я тоже думал о тебе в этом смысле".

"И что вы намерены с этим делать?" сказала клиентка, медленно распуская и снова скрещивая ноги.

"Ну, вы были клиентом мечты во многих отношениях, всегда готовым прислушаться к моим советам, возможно, вы могли бы продолжать в том же духе и делать то, что я говорю сейчас?"

"Это новая территория для меня, быть... "советует" женщина, поэтому я буду благодарна за вашу направляющую руку... куда бы вы ее ни направили".

"Хорошо, я с удовольствием покажу вам веревки, но, возможно, мы оставим веревки и наручники на другой раз, если вы, конечно, не настаиваете на обратном?"

"Ну, я взяла с собой наручники, я надеялась, что они могут пригодиться сегодня днем, всегда есть вероятность, что, если я буду слишком возбуждена, меня придется сдерживать в какой-то момент; это то, что, я думаю, я нашла бы глубокое удовлетворение и награду, если вы понимаете, о чем я".

"Да, конечно, раз ты об этом заговорила, ты выглядишь немного возбужденной; эта идея мне очень нравится", - сказала Фиона, когда струйка сока из киски просочилась в ластовицу трусиков.

"Надеюсь, ты не думаешь, что я поступаю самонадеянно".

"Нет, совсем нет, я думаю, что мы думаем об одном и том же. Надеюсь, вы не сочтете самонадеянностью то, что я забронировала номер в Crowne Plaza. Мы не можем оставаться здесь, поэтому мы можем чувствовать себя комфортно; большой оживленный отель будет самой надежным местом. Мы ни в коем случае не должны быть замечены вместе, пресса устроит настоящий ажиотаж".

"Да, это вызовет, мягко говоря, большой переполох".

"Вот, возьмите ключ-карту, это номер 411, он забронирован на имя моей дочери, я попросила ее поставить бутылку шампанского в холодильник, она также должна была оставить пару фужеров. Угощайтесь, пока ждете меня. Я появлюсь через пятнадцать минут после вас. Просто поднимитесь в номер, но если вам покажется, что кто-то вас узнал, отправьте мне сообщение, и я буду особенно внимательна".

"Не волнуйся, я тоже буду осторожна".

"Надеюсь, не слишком осторожно, когда я приеду? Мы сняли номер на ночь, но, конечно, вы можете уйти, когда захотите".

"Вы же не будете возражать, если я уеду сегодня вечером? Я бы хотела быть дома после... после того, как мы..."

"После того, как я тебя трахну?"

"Да, на этот раз, по крайней мере, если я тебе понравлюсь, возможно, мы сможем встретиться снова?"

"Давай не будем забегать вперед, лучше тащи свой стройный зад в отель и жди меня. Сможешь ли ты открыть бутылку шампанского?".

"Да, у меня сильные руки".

"В таком случае, думаю, нам точно понадобятся наручники, если у меня есть шанс удержать под контролем такую сильную молодую женщину, как ты".

"Я буду хорошей, обещаю".

Фиона приехала домой сразу после десяти тридцати. Она написала Аннабель из гостиничного номера, чтобы сообщить, что уже едет. Дочь ответила, что готова и ждет ее с открытыми ногами. Аннабель с удовольствием сыграла небольшую роль в сексуальном завоевании матерью своей клиентки. Ожидая возвращения матери, она переоделась из джемпера и леггинсов в туфли, туфли на каблуках и облегающее короткое голубое платье.

Как только Фиона закрыла входную дверь, Аннабель прижала ее к себе, целуя ее лицо и губы, проводя языком по ее рту. Она настояла на том, чтобы мать не принимала душ после секса с клиенткой, потому что хотела почувствовать запах и вкус женской киски на себе. Она уже была возбуждена, но запах другой женщины на ее матери был таким же невероятно эротичным, как она и представляла.

Ей хотелось повалить мать на пол в прихожей, все еще в длинном пальто, и запустить руки под юбку, туда, где были руки клиентки, чтобы вернуть свою территорию. Но пока она сопротивлялась этому желанию и вместо этого помогла Фионе снять пальто и пиджак. Затем она провела ее в гостиную, где приглушила свет и поставила открытую бутылку кларета и два бокала на маленький столик рядом с диваном.

"Ну, как все прошло, мама? Мне нужны все подробности, ничего не упусти", - сказала Аннабель, сидя со скрещенными ногами, на которых виднелись топы чулок, и поднося бокал с вином ко рту.

Фиона сексуально улеглась на другом конце дивана и скрестила ноги. Ее юбка-карандаш в полоску поднялась достаточно высоко, чтобы показать нижнюю часть ее стройного бедра, и только намек на верхнюю часть чулок. Блузка была расстегнута чуть ниже декольте, а волосы выглядели немного растрепанными. Она все еще выглядела слегка раскрасневшейся, и весь ее вид был похож на женщину, которая только что предавалась энергичному сексу и сильно кончила.

"Ну, заимствуя одну из твоих фраз, это было потрясающе, дорогая, и у меня есть для тебя сюрприз", - сказала она, открывая сумку и доставая свои трусики, трусики клиента и полицейские наручники.

"Озорная мамочка ты!".

"Я подумала, что тебе понравится смотреть на мои трофеи. Мы сможем часами развлекаться с ними, - сказала Фиона, держа в руках наручники, - но об этом в другой раз".

"Пожалуйста, можно мне взять ее трусики?"

"Ну, я вижу, что на тебе их нет, так что, наверное, да".

Аннабель взяла трусики, поднесла их к носу и глубоко вдохнула: "Она пахнет лучше, чем я себе представляла, очень ароматно".

"Хочешь и мои?"

"Да, пожалуйста дай мне их", - она прижала трусики матери к своему носу, а трусики клиентки засунула себе между ног и прижала их к своей киске, - "расскажи мне, мама, расскажи мне, как всё прошло".

Фиона скользнула вдоль дивана, села рядом с дочерью и погладила ее по голени. Она говорила медленно, нарочито и соблазнительно, рассказывая свою историю.

"Прошла неделя с тех пор, как мы обменялись пьяными сообщениями, поэтому я не была уверена, вспомнила ли она, или, может быть, передумала. Но как только Кэрол ввела ее в мой кабинет, я поняла: на ней было синее платье и черные туфли на шпильках, которые я велела ей надеть. Когда мы сели, она без промедления сообщила мне, что на ней также чулки и подтяжки - еще одно мое пожелание под влиянием алкоголя".

"Значит, она немного дразнилась? сказала Аннабель, потянув руку матери на бедро выше колена".

"Скажу, что я хотела, чтобы она оказалась на моем столе, там и сям, но мы никак не могли рисковать. Поэтому я флиртовала с ней, пока не убедилась, что Кэрол ушла, а потом сказала ей взять такси до отеля. Я наблюдала из окна своего кабинета, как она садится в черное такси; длинные ноги, каблуки и обтягивающее платье - прекрасное зрелище".

"Дальше рассказывай!"

"Да, я так и думала. В любом случае, я отправилась пешком в отель, я знала, что это займет у меня около пятнадцати минут. Когда я добралась до отеля, я пошла по лестнице, поднялась на четвертый этаж. Я постучала в дверь и, как только увидела ее лицо, поняла, что она нервничает".

"Значит, она не так уверена в себе, как в твоем кабинете была?"

"Вполне, я сказала ей расслабиться, но она ответила, что не знает, что делать, поэтому я встала рядом с ней и спросила, что бы она сделала, если бы встречалась с мужчиной в гостиничном номере. Затем я обхватила ее лицо ладонями, притянула к себе и поцеловала. Это было так эротично, ее поцелуй был мягким и податливым, я не списала мужчин со счетов полностью, но это заставило меня понять, что я начала предпочитать женщин".

"Я всегда говорила, что у тебя безупречный вкус".

"Как я уже сказала, мы поцеловались, но было очевидно, что она хотела, чтобы я взяла инициативу на себя. Поэтому я расстегнула молнию на ее платье, затем села в кресло и сказала ей снять лифчик. Она выглядела так сексуально, пока она извивалась и выходила из своего облегающего платья. Затем я сказала ей подойти ближе, она выглядела великолепно в своих чулках на каблуках, подтяжках и маленьких трусиках; ее груди были похожи на две маленькие капельки. Когда она стояла рядом с креслом, я протянула руку и ввела ластовицу ее трусиков в ее влажную дырочку, вот так".

Фиона забрала у дочери ее клиентские трусики и просунула ластовицу между ее ног и в ее дырочку. Еще один слой сока киски покрыл уже затвердевшую ткань.

"О! Мама, о Боже, это так... ох, блядь".

"Она тоже так думала, ты бы слышала ее глубокий удовлетворенный стон. Итак, я мастурбировала ее некоторое время, она выглядела так, как будто ее ноги могли поддаться, поэтому я сказала ей снять трусики. Она смотрела, как я убираю ее трусики в сумку, и слегка вздрогнула от возбуждения. Я потянула ее к себе на колени и раздвинула ее ноги; она была такой мокрой, что мои пальцы легко вошли в нее".

Фиона сняла с клиентки трусики и стала массировать мокрую киску дочери, продолжая свой эротический рассказ. Они сидели бок о бок на диване, Аннабель справа, с раздвинутыми ногами, Фиона слева, пальцы ее правой руки были внутри дочери. Фиона потянула левую ногу дочери за правое бедро, так что ее обнаженная киска была широко раздвинута и полностью обнажена. Она медленно и целенаправленно играла с ее клитором, затем провела пальцами по влажным половым губам Аннабель.

"Она издала так много звуков и кончила так быстро, я имею в виду очень быстро. Потом она повернула голову и посмотрела на меня своими большими глазами лани, и мне просто захотелось трахнуть ее снова. Я сказал ей дать мне наручники, затем я защелкнула наручники на ее запястьях за спиной; она дрожала. Я сказала ей, что не хочу, чтобы она пыталась сбежать, пока я раздеваюсь, ей это понравилось, притворство, я имею в виду; я могу сказать, что она действительно любит ролевые игры. Я заставила ее встать в конце кровати, пока я медленно раздевалась перед ней. Когда я осталась на каблуках, в чулках и подтяжках, я толкнул ее на кровать, она легла на спину и была скована наручниками, я никогда не понимала, как это может быть сексуально - иметь женщину в таком положении, беспомощную и в моей власти".

Аннабель глубоко вздохнула от возбуждения.

"Ты бы видела ее лицо, когда я достала из сумки страпон, ее глаза были как блюдца, она все время просила меня трахнуть ее, пока я пристегивала его, мне это нравилось, поэтому я встала на колени между ее ног и имитировала мастурбацию на члене, это сводило ее с ума, она умоляла меня взять ее с им. Я была очень возбуждена, когда член был внутри меня, а она умоляла. Когда я, наконец, погрузила его в нее, она была такой мокрой, что он легко входил и выходил из нее".

Аннабель схватила левой рукой верхнюю руку матери, а правую положила на руку матери и использовала ее для мастурбации. Она толкала пальцы матери внутрь себя и играла с собственным клитором, устремляясь, сломя голову, к оргазму.

"Я вижу, что ты почти у цели, дорогая, поэтому я быстро расскажу тебе, что я была так возбуждена, трахая свою беспомощную, закованную в наручники клиентку, что кончила так внезапно и так сильно; мой конец фаллоимитатора заполнил меня, когда я вошла в нее, она тоже сильно кончила, но она все еще хотела большего, поэтому я перевернула ее и держала ее, пока я брала ее сзади".

Когда мать закончила свой эротический рассказ, Аннабель начала кончать. Ее спина выгнулась дугой, бедра подались вперед, и она глубоко вонзила пальцы матери в свою киску. Ее таз дергался и подрагивал, пока она не кончила, глубоко вздохнула и положила голову на плечо матери.

"Это было очень извращенно, мама, мне понравилось. Ты собираешься увидеть ее снова?"

"Да, после того, как я трахнула ее с помощью страпона, я расстегнула наручники, и она впервые попробовала другую женщину. Она была хороша, она заставила меня кончить еще раз. Потом мы легли в постель и трахались несколько часов. Я спросила ее, понравилось ли ей бондаж, и она ответила "да" таким кротким голоском. В любом случае, она согласилась в следующий раз одеться в полицейскую форму. Она обещала надеть чулки и подтяжки под черную юбку полицейской формы. Она сделает вид, что арестовывает меня, а я заставлю ее встать на колени и локти, и возьму ее сзади, положив лицом на пол, а ее прекрасный зад подниму в воздух".

"Мама, это так сексуально, когда ты снова с ней встречаешься?"

"Мы еще не назначили дату, но, вероятно, в следующем месяце".

"Ты должна пообещать, что потом расскажешь мне все об этом, как сегодня вечером".

"Обязательно, дорогая, я видела, как сильно тебя это возбудило, ты полна сюрпризов, моя сексуальная маленькая дочь".

"Мне просто нравится мысль о том, что ты ходишь с другими женщинами, а потом заставляешь меня кончать, пока ты рассказываешь мне о том, что ты с ними делала".

"Знаешь, я думаю, мне бы это тоже понравилось. Я бы очень хотела услышать о том, как ты соблазнила натуралку, ты настолько неотразима, что я думаю, ты мог бы соблазнить кого угодно, ты сделаешь это для меня?".

"У тебя есть кто-то на примете?"

"Да, собственно говоря, есть. Мой инструктор по вождению, Пола, она живет отдельно от мужа, детей нет. Красивое тело, прекрасные светло-карие глаза, сексуальная, я бы хотел взять в руки ее коробку передач".

"В прошлом году ей исполнилось пятьдесят".

"Ее возраст не имеет значения, она сексуальна, и я уверена, что она думает, что ты тоже".

"Ну, она постоянно говорит мне, какая я привлекательная, и смотрит на мои ноги гораздо чаще, чем нужно".

"Соблазни ее, скажи ей, что она выглядит потрясающе для своего возраста, она знает, что тебе нравятся дамы?".

"Да, я говорил о Софи как о своей девушке".

"Ну, ты уже на полпути, знает ли она, что у тебя сейчас нет девушки?".

"Да, я сказала ей, что мы расстались".

"Хорошо, теперь тебе остается только сказать ей, что тебе нравятся женщины постарше, убедись, что она понимает, что ты имеешь в виду намного старше, скажи, что тебе очень нравится знаменитость того же возраста, что и она, кто-то вроде той дикторши, от которой ты всегда падаешь в обморок".

"София Рейве?"

"Да, сделай это похитрее, скажи ей, что она похожа на нее, скажи ей, что ты чувствуешь себя более комфортно с женщинами постарше, затем спроси ее, не пойдет ли она выпить с тобой; положи руку на ее колено, пока ты спрашиваешь ее".

"Я знаю, я могу притвориться, что забыла взять с собой наличные, чтобы заплатить за урок, тогда я могу предложить занести их к ней домой позже".

"Вот так, учись быстро, надень свои шпильки и узкие джинсы, она не сможет оторвать от тебя руки".

"Мамочка, ты сексуальная сучка, ты меня сейчас очень заводишь".

Аннабель встала с дивана, порылась в сумке матери и вытащила член на ремешке. Она понюхала его, повернулась к матери и протянула руку.

"Он все еще пахнет ею. Пойдем со мной в постель, мамочка, я хочу фантазировать о Поле, пока трахаю тебя".

"С радостью, дорогая, ты можешь позвать меня куда захочешь"....