Глава 2

Тимофей, пошатываясь, брел по улице с двух сторон ограниченной ветхими заборами. В глубокой колее еще кое-где блестели лужи, оставшиеся от дождя прошедшего на прошлой неделе. Тимофей споткнулся и едва не рухнул лицом в лужу, в последний момент он удержался на своих, уже нетвердых ногах. Плюнув в сердцах себе под ноги Тимофей, негромко помянул, на чем свет стоит, и свою жизнь, и неровную дорогу. Ладно, сейчас хоть грязи нет — подумал он — а зимой да осенью ходить тут и вовсе невозможно. Болото.

Тимофей был раздосадован на себя самого, на свою ушедшую под откос жизнь, он вновь не смог поговорить с Татьяной, в прошлый год она не приехала, да и девушка, похоже, вообще не воспринимает его всерьез, и что же он ей скажет? Кто он и кто она! Но об этом он предпочитал сейчас не думать, просто хотел заговорить с ней. Сегодня он был готов, он был лишь в шаге от того чтобы поговорить с ней, но вновь вмешались обстоятельства.

— «И откуда, только Клавку эту принесло! — думал он — Мне, совсем немного времени нужно было. Я почти уверен, что»… — Тимофей открыл свою калитку и вошёл во двор своего холостяцкого жилья, двор был захламлен и порос бурьяном — чувствовалось, что здесь, отродясь, не было ни хозяина, ни уж тем более хозяйки.

Тимофей демобилизовался из армии, в самом начале 90-х. Наверно он был одним из последних у кого военный билет, выдан еще Советским Союзом.

Вскоре после его дембеля великая страна, трещавшая до этого по швам, лопнула, разлетелась на дюжину осколков независимых государств.

Тимофей вернулся в родную деревню как раз тогда, когда в Москве по Белому дому уже стреляли из танка. Подумать только! Немец-Гитлер как ни рвался в Москву, так и не смог сделать ни единого выстрела по Кремлю, а тут! Своя родная, доблестная армия, призванная защищать народ и государство, лупит из танков прямой наводкой. В центре столицы! Кадры этой фантасмагории часто потом показывали по ТВ, уже новые власти. Правда обо всем этом, Тимофей узнал несколькими днями позже, в поселке не было электричества в тот момент — в грозу молния угодила в подстанцию, а ремонтная бригада митинговала на митинге, собранном на площади города сторонниками «ГКЧП» Он искренне радовался тому, что покинул армию за считанные дни до того позорного, по мнению большинства, переворота.

Он был рад, что ему не пришлось участвовать в событиях, хотя ему и не светило. Он служил во флоте на Дальнем Востоке.

Оставшаяся на гражданке девушка, сначала писала ему, потом письма стали всё короче и реже, а потом и вовсе перестали приходить.

Он всё еще успокаивал себя тем, что Дальний Восток далеко, что письма просто теряются в пути, но…, понимал, что обманывает себя. Метался и считал дни, часы, и минуты до дембеля.

Вернувшись, наконец, в свое Поганкино, Тимофей узнал, что его девушка, его Зина, уехала в город искать работу, а нашла себе мужа, она вышла замуж.

Мир Тимофея рухнул. Всё это время пока он был в армии, только любовь к Зине не давала ему пасть духом. Эта любовь поддерживала его в моменты, когда доведенные «дедовщиной» до предела, молодые солдаты готовы были хоть на стену лезть. Кто-то делал попытки бежать — у некоторых получилось, стране было тогда не до дезертиров.

Страну лихорадило. Шёл передел собственности. Все что принадлежало государству, в мгновение стало частным. Всем было не до армии.

Вскоре после своего возвращения, он, всё же поехал в город на поиски своей Зины.

Нашёл.

Но это была уже совсем не та Зина, которую он знал. Он искал скромную застенчивую девчонку, а нашёл преуспевающую бизнес-вумен. Нет, Зина не сделала вид, что не знает его. Даже обрадовалась встрече с ним. Не оттолкнула его. Он, встречался с ней почти каждый день. Они проводили вместе какое то время, то время что ей оставляла её работа для личной жизни. Это она — Зина помогла ему, снять квартиру, устроила к себе на работу слесарем обслуживающим швейные машины. Благо, руки у Тимофея росли из нужного места.

В принципе, о чем еще мечтать, живи и радуйся, работа не пыльная, баба под боком — без обязательств. Но роль вечного любовника Тимофея не прельщала, он и правда любил Зину. Находится с ней рядом, видеть её каждый день, тайком обнимать её и знать, что она, уже никогда не будет до конца — ЕГО. Этого Тимофей не мог долго выдерживать.

И вот, в один прекрасный день, Тимофей начал уговаривать Зину, оставить мужа. Хотя, он и осознавал, — ему никогда не сделать для неё и десятой части того, что может её муж, в то время уже первый зам-мэра города. Да, Зина ни в чем и не нуждалась, была само-достаточна.

Зина, категорично отказала ему.

Но её отказ был еще не самым страшным для него. Хуже стало, когда Зина, сказала, что им больше не стоит встречаться, что она ждет ребенка, и ей теперь нужно заботиться о нем, а не заниматься своими сердечными делами. Тимофей стал ей просто никем, если раньше их связывала хотя бы постель, когда они украдкой встречались на съемной квартире, то теперь он, превратился в рядового слесаря. Чужого ей человека.

И тогда, Тимофей, сделал самую большую ошибку в своей жизни — начал пить.

Зина терпела его пьянство на работе. Понимала, что в чем-то есть и её вина, что это из-за неё он опускается все ниже и ниже, сначала думала - перебесится, старалась не замечать его пьянство, потом, на него стали жаловаться швеи. И даже когда по его вине однажды, чуть не сгорела вся её фабрика, Зина и тогда простила ему. Другого бы слесаря, Зинаида, выгнала, даже не задумываясь, а его, терпела.

Но всему есть предел.

Тимофей опускался всё ниже и ниже. Дошло до того что он, по пьяной лавочке, подстерег где-то её мужа и устроил разборки: орал, требовал вернуть ему Зину. Подоспевшая охрана из мэрии здорово намяла ему тогда бока. Зинаиде стоило изрядных трудов, чтобы наладить потом отношения с мужем.

Тимофей попал в больницу.

Зинаида оплатила его лечение, но с работы его уволила. К тому моменту, он уже почти не работал. Пил с утра до вечера, а такой работник никому не нужен. Оставшись без работы, Тимофей потерял и комнату которую снимал. У него элементарно нечем было платить за квартиру. Оказавшись на дне, Тимофей нашёл все же в себе силы, вернутся в родную деревню.

Здесь почти никого уже не осталось.

Мать Тимофея умерла, оставив ему лишь старый дом, да скромное имущество. В родной деревне заняться Тимофею было совершенно нечем. Их лесопилку закрыли, ферму тоже, люди, кто спился, кто умер, кто уехал в поисках лучшей доли.

Какое-то время, Тимофей жил натуральным хозяйством. Растил кур, свиней, на какое-то время бросил даже пить. Торговал в городе яйцами и мясом, тем и выживал. В межсезонье подряжался соседям помогать по хозяйству. Но такая жизнь не нравилась ему, он вновь подался в город. Сунулся к Зинаиде, но, на его месте давно работал другой человек. А сама она изрядно охладела к нему. Рождение у Зины дочери навсегда вычеркнуло Тимофея из её жизни. Пытаясь, заняться хоть чем ни будь, чтобы выжить, Тимофей, связался с какими-то полукриминальными структурами. Устроился в какую-то фирму однодневку. Некоторое время, имел даже неплохие деньги, работая там водителем-телохранителем шефа, но потом все рухнуло. В один прекрасный день, Тимофей узнал о том, что их фирма разорилась, и их босс исчез вместе со всеми деньгами в неизвестном направлении. Наказали тогда, как и положено, невиновных, тех, которых поймали, его и еще троих сотрудников отправили в «трудовой отпуск» на нары.

Тимофей еще легко отделался, отдыхал всего три года.

Освободившись, Тимофей вновь вернулся в родную деревню, теперь, с «волчьим билетом», к Зине он решил больше не обращаться, да и зачем!?

У неё семья, дочь, бизнес, муж.

А у него?

За плечами лишь армия, да тюрьма. Куда он теперь. Кому он нужен, что он, может предложить ей? И Тимофей вновь ушёл в запой, теперь уже безвозвратно. А когда несколько лет спустя, в гости к бабушке, первый раз приехала дочь Зинаиды, его сердце едва не выскочило из груди, когда он увидел девочку.

Её звали Таня, и она, была очень похожа на него самого в детстве.

Такая же светлая, худенькая, высокая. И если бы не её длинные льняные волосы, её запросто можно было перепутать с мальчиком. Увидев её впервые, Тимофей всё понял: Татьяна — его дочь!

Он вспомнил всё, и тайные встречи на съемной квартире и, ночи полные страсти. И горячее тело Зинаиды в своих объятиях. В тот день он не решился подойти к ним. Убежал в лес, просидел весь день, плача, как ребёнок и скрежеща зубами.

А потом Зину он больше не видел.

Сначала Татьяну к бабушке, привозили какие-то посторонние люди, наверно знакомые или друзья Зины, потом Татьяна стала приезжать не одна, с подругой. К тому моменту, Татьяна стала уже красивой взрослой девушкой, а Тимофей превратился в законченного алкоголика. Остатки порядочности не позволяли ему подойти к двум молодым и красивым девушкам.

Он пытался сделать это лишь раз.

Он подкараулил их, загорающих на крыше сарая, подошёл, пытался заговорить. И только тут понял, что совсем не умеет разговаривать с девушками. Он что-то говорил, пытался делать комплименты, Татьяна и её подруга смеялись над ним, а когда он хотел подойти ближе, просто убежали от него как от сумасшедшего. А потом умерла тетя Тося, и девочки перестали приезжать. Лишь раз в год, сама Зинаида приезжала на кладбище, и тогда Тимофей, прятался от неё — не хотел, чтобы она видела его таким.

Да и Татьяна повзрослела.

Теперь её уже невозможно было спутать с мальчиком. Это была красивая блондинка, стройная, высокая. Теперь уже никто не смог бы сказать, что она дочь Тимофея, и даже он сам начал сомневаться в этом. Он теперь и сам не знал, зачем настойчиво хочет встречи с Татьяной, ему казалось что, заговорив с ней, он сможет убедиться в том, что она не дочь ему.

Или напротив, — что дочь!

Это стало его навязчивой идеей. Но вновь и вновь он не решался подойти к ней. Просто не мог. Всегда рядом была Зина. И вот сегодня, наконец, такой шанс, и вновь не судьба.

Клавка эта!

Откуда она только взялась? Зараза! — Тимофей плюнул в сердцах и сквозь щель в заборе увидел как Татьяна с подругой, переодетые в рабочее, с граблями и метлой в руках, направились вниз по улице. План в пропитом мозгу Тимофея, созрел в одну секунду.

— «Они пошли на кладбище — подумал Тимофей — там-то я и поговорю с тобой Таня! Там и встречу»… — Он, наскоро заскочил домой, надел на себя последнюю условно-приличную одежду, вытер ветошью поношенные кирзачи, те, которые отдал ему старик Пахомыч, сунул пахнущую скипидаром тряпку по привычке в карман брюк и задами дворов, направился в сторону кладбища…

* * *

Еще до того как открыть глаза Оля осознала себя лежащей на чем-то твердом и, холодном. Осторожно открыла глаза. Она лежала на тонком матрасе, в небольшом, помещении с низким потолком. В углу, на жестком проводе торчала маленькая лампочка. Воздух был спертый, холодный и влажный. Оля попыталась сесть, но вместо этого всего лишь застонала. Голова кружилась и болела так, словно она выпила по минимуму граммов триста водки! Она вытянула в сторону руку и наткнулась на что-то теплое и мягкое.

Оля сделала еще одну попытку сесть. На этот раз ей это удалось.

Рядом с ней, лежала Татьяна, но, о Боже!!! В чем это, она была!?

Оля расширившимися глазами смотрела на лежащую подругу, вернее не на Татьяну, а на то, что было на ней одето. Татьяна лежала в пышном белом, подвенечном платье. Сказать, что Ольга была удивлена, значит солгать.

Ольга была изумлена, шокирована.

Всё еще не веря своим глазам, Ольга осмотрела себя. Всё тот же джинсовый рабочий комбинезон, на коленях испачканный землей и травой, кроссовки. В волосах Татьяны, сверкала большая, инкрустированная прозрачными камешками, заколка.

— Тань, — Ольга тронула подругу за плечо. Та не шевельнулась. — Таня, — позвала Ольга громче. — Никакой реакции.

Ольга в страхе, дрожащей рукой коснулась сонной артерии девушки, ожидая, наткнутся на холодное тело, но под мягкой и теплой кожей, ощутимо бился пульс.

— Таня, — Оля потрясла девушку за плечо. Та чуть заметно повела головой.

— Танечка, — взволнованно шептала Ольга, тряся Таню.

— М-м-м. — наконец подала голос лежащая девушка.

— Ну, Слава Богу, Таня, ты жива, — в голосе Ольги послышалось облегчение.

Татьяна открыла глаза.

— Оля!? — слабо воскликнула она.

— Я, а ты кого ждала?

— Где я? — она еще не пришла в себя.

— Там же где и я. — Ольга огляделась: это был какой-то погреб или, скорее подвал. Яма примерно 3 на 2 метра, стены бетонные со следами опалубок, потолок и пол — тоже. На потолке, в углу, был квадратный закрытый досками люк, примерно метр на метр, в противоположном люку углу, круглая отдушина. В том же углу, на полу стояло пластмассовое ведро с крышкой, и рядом с ним на куске газеты стояла бутылка с водой. Всё.

— Где мы? — вновь, и на этот раз уже испуганно спросила Татьяна.

— Не имею понятия. — Проронила Ольга, обхватывая руками голову. — М-м-м — простонала Оля, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Что с тобой? — встревожено и, удивленно спросила Таня.

— Голова, м-м-м, как больно — ответила Ольга. Татьяна тоже села и только теперь заметила, что на ней надето.

— Оль! — удивленным голосом позвала подругу Татьяна.

— М? — всё еще сжимая голову, отозвалась Ольга.

— Оль, в чём это я!!?

— Не знаю — бросила Ольга, чувствуя как, внезапная боль, сковавшая её голову, постепенно утихает.

— Когда я переоделась в ЭТО!? — она продолжала с удивлением оглядывать себя.

— А я, знаю!? — боль отпустила так же внезапно, как и появилась, Ольга снова могла думать.

— Но я, не помню… — проговорила Татьяна — Не помню, как я переодевалась! — Она вдруг испуганно начала озираться.

— Где мы!? — в голосе было больше удивления чем, страха.

— Похоже, в погребе.

— В погребе!? Но, как… — она осеклась на полуслове. — М-м-м — застонала она, так же как и Оля, хватаясь за голову, и повалилась набок.

— Таня, — испуганно позвала Ольга.

— О-о-о! — стонала девушка.

— Таня, Таня, — Ольга провела рукой по её волосам.

— Ах, как болит! — наконец, выдавила Татьяна, когда боль видимо, отпустила её, немного.

— От чего это? — удивленно спрашивала Татьяна, подругу, вновь поднимаясь.

— Полегче? — Ольга взяла Татьяну за плечо.

— Вроде, — тяжело вздыхая, ответила Татьяна. Ольга поднялась на ноги. Высота потолка была не более двух метров, Ольга легко достала его поднятой рукой. На потолке, бетон был заметно суше чем, на стенах и полу. Ольга поежилась.

— Холодно и душно. Точно погреб!

— Как мы здесь оказались?

— Понятия не имею, — Ольга потрогала пальцами доски, которыми был закрыт погреб. Толкнула. Попыталась приподнять. Безуспешно.

— Оль, а почему я в… почему я так одета?

— Тань, ну откуда же мне знать! — Ольга чувствовала, как её начинает душить ком в горле. Она сделала несколько глубоких вдохов. Стало чуть легче. Татьяна тоже встала на ноги. Подол пышной юбки подвенечного платья доставал до самого пола.

— Это кто же меня переодел!? — удивленно спросила сама себя Татьяна.

Ольга пожала плечами. — Хорошо хоть бельё у меня было новое — похоже, Татьяна уже окончательно пришла в себя. Только её могло интересовать в такую минуту, какое было на ней белье.

— Ты вроде еще выше стала, — удивленно посмотрела на подругу Ольга.

— Да!? — Татьяна, нагнула голову и приподняла юбку. На ней были белые туфли-лодочки, на очень высоком каблуке.

— Оп-па! — изумленно воскликнула Татьяна. — Ни фига себе, сюрпризик!

— Стой-ка! — вдруг насторожилась Татьяна, словно прислушиваясь к чему то.

— Что, Тань? — Шёпотом спросила Ольга.

— У меня… — она не договорила, оттянула декольте платья и заглянула внутрь. — Оль!! А где мой л… — Татьяна не договорила и начала поднимать подол платья выше и выше.

— Да-а-а! — удивленно протянула Ольга, увидев, что под платьем подруги.

— Дела! — На Татьяне были совсем другие — белые чулки и такой же белый кружевной поясок к ним. И белые гипюровые трусики. На которых спереди проступило небольшое красное пятно.

— Оль! — Татьяна выпустила из рук юбку и та с тихим шелестом опустилась, скрывая худые, но стройные ноги Татьяны. — Оль.

— М? — Ольга удивленно смотрела на подругу в подвенечном платье, так не вписывающим в интерьер (вернее, его отсутствие) помещения в котором они находились.

— Оль, у меня такое чувство… — Татьяна замялась.

— Что — Тань?

— Оль, понимаешь, у меня… такое чувство…

— Да что с тобой! Какое чувство? — беря подругу за руку и заглядывая в её глаза, спросила Ольга.

— Такое чувство что… что, мной, … ПОПОЛЬЗОВАЛИСЬ!!!! — последнее слово Татьяна истерично выкрикнула.

— Что!? — Глаза Ольги округлились. Татьяна, ни слова не говоря больше, вновь полезла под платье.

— Тань, — позвала Оля. Татьяна показала руку Ольге, кончики пальцев были в крови. Её, правда было немного и очень светлая, но это была КРОВЬ!

— Тань? — Удивленно глядя на подругу, спросила Ольга — у тебя, что…

— Нет. Оль это, не… — севшим голосом, рассеяно продолжала подруга.

— Боже, Тань, так ты что… — Ольга закончила красноречивым взглядом — ты была!?… — Татьяна, глядя в глаза подруге круглыми, наполняющимися слезами глазами, тихо, как стон, проговорила:

— Кто это… кто эта тварь!!? — В следующую секунду, Ольга все поняла. Она стала судорожно ощупывать себя, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде — все нормально. У Ольги вырвался непроизвольный выдох облегчения. Татьяна отвернулась от Ольги и принялась стучать сжатой в кулачок кистью в деревянную крышку погреба.

— Откройте, кто вы!? Что вам от нас нужно? Зачем закрыли нас здесь? И вдруг, Татьяна резко обернулась. — Тимофей!

— Что!?

— Тимофей. Это он! — Глаза Татьяны бегали. — Тимофей, гад! Он… он меня изнасиловал!!! — Татьяна вновь отвернулась, скрипя зубами, со злостью процедила: — Ну, урод! Ну, он… да мой отец… — Татьяна захлебнулась злостью.

— Думаешь, это он? — спросила Ольга, вновь беря руку подруги. Холодные, тонкие пальцы дрожали.

— А кто же еще!? — в глазах Татьяны стояли слезы, её начинала бить дрожь, похоже, у неё вот-вот случится истерика.

— Тань, успокойся, — попыталась утешить подругу Ольга.

— Оль, он, меня… — слезы покатились по щекам Татьяны.

— С чего ты взяла, что это именно он? Ведь тетя Клава сказала…

— Тетя Клава сказала!? — перебила подругу Таня — а кто же тогда, дед Кондрат!? Призрак Пахомыча? Кто!? — лицо Тани стало жестоким — Ну, молись, Тимофей, чтобы тебя убили сразу…

— Тише, — Ольга положила руку на плечо Татьяне. — Чтобы ему отомстить, нужно отсюда выбраться. Живыми. — Татьяна распахнула глаза, словно только что поняла, в какую переделку они влипли.

— Жи… живыми!? — заикаясь, переспросила Таня. — Ольга не ответила, лишь покивала головой, глядя в глаза подруге.

Девушки опустились на матрас.

Татьяна заплакала, уткнувшись лицом в волосы Ольги, её плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий. Ольга протянула руку, взяла бутылку, отвинтила пробку и понюхала. Жидкость ничем не пахла. Это была просто вода.

— Попей, Тань — Ольга поднесла бутылку к губам подруги.

— Что это? — равнодушно спросила Татьяна, всё еще сдерживая всхлипывания.

— Вода.

— Вода? — Татьяна неуверенно взяла бутылку. Она сделала пару глотков и вернула бутылку Ольге.

— Почему это произошло именно с нами? — спросила Татьяна, когда немного успокоилась. Ольга промолчала. Где-то в глубине души, она не верила что это Тимофей. Он конечно, неприятный тип, алкоголик, от таких всего можно ждать, но… как-то не вязался его образ с образом насильника, Ольга сомневалась, что это его рук дело. Девушки так и сидели, прислонившись друг к другу. Таня уже не плакала, лишь всхлипывала иногда. Глаза Оли перестали блестеть, страх в её глазах сменился усталостью.

— Я хотела — вдруг прошептала Татьяна, это было откровение — думала: Владик станет моим первым мужчиной, — она всхлипнула. Ольга обняла подругу за плечи.

— Теперь понятно, почему ты так вспылила, когда я девочкой тебя назвала, прости, я же не знала, думала вы с Владиком уже давно… — Ольга замолчала.

— А ты? — вдруг спросила Татьяна. — Ольга криво усмехнулась.

— И я. — Татьяна вдруг отстранилась от неё и заглянула в Олины глаза.

— Как!? Ты разве…, а с тем студентом ты разве… не… — Татьяна ловила взгляд Ольги.

— Нет! — коротко ответила Ольга, на подозрение подруги — Ни тогда, ни позже, мы просто встречались.

— А как же те твои слова?

— Сказки, не хотела выглядеть отсталой, старой девой, представляешь, девственница в двадцать лет! Смеху-то! — Девушки посмотрели друг на друга и прыснули от смеха. Скорее это был нервный смех, нежели веселый, но он, сделал свое дело: девушкам стало немного легче…

Продолжение завтра

Наташа С.