- За первую зиму, что мама с Николаем Абрамовичем друг друга любили, мы с ним сошлись довольно близко. Хороший он был мужик, дядя Коля. Сильный, честный, умный...

Сергей тяжело вздохнул.

- Я к нему ну не то, чтобы как к отцу стал относиться, но очень по-свойски. Своего-то я и не помню, он в сорок втором, где-то под Старой Руссой, без вести... А парню в четырнадцать лет отца надо. Ну, я и притулился немного. Он все понимал, да и сына у него не было, так что, наверное, тяга была обоюдной.

В начале лета следующего года позвал он меня на рыбалку. У него к тем порам, после всех загранок, образовалась личная машина. Четырехсотый «Москвич».

Народ, кроме уже слышавшей эту историю Ирины, выдал дружное «О»! По тем временам наличие у человека личной машины было случаем редчайшим. Сергей, понимающе улыбнувшись и кивнув в подтверждение сего чуда головой, продолжил:

- Поехали вчетвером, дядя Коля, я и обе его дочки. Дочки – близняшки, Верка и Лерка, мои ровесницы. Я с ними и до этого пару раз виделся, водил дядя Коля весь выводок разок в кино, разок так – в парк, погулять, мороженого поесть. Вроде как знакомил, у него, наверное, на мою маму планы долгосрочные были, теперь уж не узнать...

Девчонки были восточные: с густыми черными, короткими по тогдашней новой моде волосами, темно-карими, очень живыми глазами и удивительно белой, свойственной чаще рыжим, чем брюнеткам, чистой, бархатной даже на вид, кожей. Физиономии без чрезмерных признаков ума, но живенькие, симпатичные, фигурки еще во многом нимфеточьи, тонкие, хотя уже все есть: сиськи маленькие, лифчиков еще всерьез не требующие, попки небольшие, но уже вполне округлые, ножки еще тощеваты, но уже вполне женские, стройненькие.

Отношения у нас с ними были, считай, никакие: ну похихикали дружно в те разы, да и все. Они со мной, правда, заигрывать пытались, и, как я сейчас понимаю, уже весьма умело. Но мне они были не особо интересны, мне дядя Коля куда интереснее был. А эти – наверное, вроде младших сестер: не сильно вредные, ну и хорошо, и Бог с ними.

Сестры сестрами, но перед самой поездкой я все же поиграл в туалете со своим дружком. Во-первых, хотелось, а во-вторых, на всякий случай: мало ли, что там, на озере, да еще при двух девицах, будет. Чтобы вел себя приличнее.

Заехали они за мной утром, мама, как обычно, в командировке была. Расселись: девчонки на заднем сиденье, мы с дядей Колей впереди. Поехали.

Ехали до любимого дяди Колиного озера часа три, по жаре. Девчонки сзади поначалу шушукались, потом примолкли на время. И вдруг зашевелились там активно. Дядя Коля в зеркало над ветровым стеклом глянул, потом обернулся:

- Чего, дочки, упарились?

- Ага, пап...

- Трусы по машине не разбрасывайте, в сумку сразу...

- Ладно...

«Трусы»?

Я обернулся. То ли Верка, то ли Лерка (различал я их плохо), глядя на меня с ухмылкой, убирала в сумку две розовых застиранных тряпочки. Вторая сестричка, глядя на меня с точно таким же выражением лица, обмахивалась подолом совсем легонького сарафанчика. Подол, впрочем, был достаточно длинный, и под ним ничего выше второй трети вполне симпатичных ляжек не мелькало.

Неуверенно улыбнувшись сестричкам, я хмыкнул и уселся на место. Покосившись на меня, дядя Коля спросил:

- Тебе-то не жарко? Из города выехали давно... Давай-ка, остановимся да хоть рубашки снимем.

Остановились. Девчонки, выскочив следом за нами, тут же убежали в придорожные кусты. Поглядев на них, мы тоже пристроились отлить прямо на дорогу, повернувшись к ним спинами.

Закидывая свою рубашку на полку над задним сиденьем, дядя Коля с улыбкой глянул на меня поверх крыши машины:

- Слышь, Серега... Ты с ними поаккуратнее, они у меня того... все в маму. Сильно раскованные, смотри...

Я выпучился на него, и дядя Коля рассмеялся:

- Да не бойся, не кусаются. Только не удивляйся ничему, а так – ничего такого они с тобой не сделают. По крайней мере, пока я рядом – точно.

- Ладно...

Оставшуюся часть пути я уже куда внимательнее прислушивался к происходящему на заднем сиденье. Но ничего интересного так и не услышал, а оборачиваться было вроде неудобно. Мысли в голове мелькали всякие, и в штанах от этих мыслей то напрягалось, то расслаблялось.

Сразу после полудня, в самую жару, приехали на место. Озеро огромное, другого берега не видать. Лес везде почти вплотную к берегу, но в этом месте недалеко отступает, и там небольшая бухточка, берег и дно песчаные. Потом, поперек пляжа - полоска ивняка, метра два всего шириной, и еще один пятачок песка.

Вышли из машины все потные, на воду глядим с тоской. Дядя Коля оглядел нас, хмыкнул:

- Ладно, еще полдня впереди, разложиться успеем... Брысь купаться!

Девчонки, радостно взвизгнув, порскнули, прихватив в кулачки тряпочки купальников, направо, за совсем негустой ивняк. Я немного удивленно проводил их взглядом, но тут меня отвлек дядя Коля:

- Чего стоишь? Раздевайся!

Сам он, скинув с ног сандалии, быстро расстегнул ремень и... снял с себя брюки вместе с трусами.

Я кинул быстрый взгляд в сторону кустиков. За ними мелькнуло что-то белое, тут же раздался плеск воды и радостный девчачий писк.

- Серег, что смотришь? Голого мужика не видал?

- А... – я мотнул головой в сторону Верки с Леркой.

- Они за кустами, не видят ничего. Да и увидят – что страшного? Они и сами, если бы не твое присутствие, про купальники и не вспомнили бы. У жены в деревне до сих пор всей семьей вместе в бане моемся – и пока ни у кого ничего не отвалилось. И не заросло, - рассмеялся он. – А Верка с Леркой у бабушки месяцами живут, и мы там с ними бываем. Так что, если хочешь, скидывай штаны вместе с трусами, не бойся! И им легче будет, тебя стесняться перестанут, купальники, может, снимут? – подмигнул он мне заговорщически.

Из-за кустов по-прежнему раздавался плеск, перемежаемый девичьим смехом, и я, еще раз оглянувшись в ту сторону, потянул треники вниз. Сняв их, взялся за резинку трусов, нерешительно глянул в сторону кустов, за которыми плескались девчонки, потом на совершенно спокойный член дяди Коли, еще раз на кусты. Понял, что мне, на самом деле, очень хочется посмотреть на Верку с Леркой в полном неглиже, да и сам я, кажется, вовсе не против предстать перед соблазнительными близняшками во всей “мужской” красе. И... а вдруг чего получится? Но решиться так и не смог.

Вставший от таких переживаний член сделал из трусов нечто, напоминающее чум. Я смутился, но дядя Коля, глянув на бугор, засмеялся: «Ого! Кажется, дамы тобой в жизни будут довольны»! И, не оглядываясь, вошел в воду.

Я поплелся за ним. Зайдя по пояс, дядя Коля нырнул, мелькнув мускулистой, чуть заплывшей жирком, заросшей редким черным волосом задницей. Вынырнул, отфыркиваясь, метрах в тридцати и значительно правее, помахал мне рукой: плыви сюда! Член от прохладной воды к тем порам успокоился, на душе тоже от этого стало спокойнее, и я нырнул следом.

Вода в озере была совершенно прозрачной, и, открыв глаза, я с удовольствием разглядывал солнечные блики на темном, с мелкой галькой песке дна. Не торопясь, плыл в полуметре от него до тех пор, пока в поле зрения не показались дяди Колины ноги, твердо попирающие эту идиллическую картину. Извернувшись, встал, потряс головой, избавляясь от излишков воды, и открыл глаза. Воды в этом месте мне было почти по шею, дяде Коле по грудь.

Прямо передо мной, метрах в тридцати, на мелководье, освещенные ярким полуденным солнцем, плескались, смеясь, две наяды. Одна, сидя спиной ко мне на корточках, окатывала брызгами вторую, стоящую перед ней в полный рост, лицом к нам, чуть отвернувшись и прикрыв лицо рукой от брызг. Купальники, явно заграничные, закрывавшие много меньше, чем было тогда у нас принято, да еще и цвета чуть загоревшего тела, были на расстоянии почти незаметны, и девушки выглядели совершенно свободными от одежды.

Я только выдохнул. Покосившись на меня, дядя Коля как-то забавно, мелко хихикнул и закричал:

- Девчонки! Плывите к нам!

Сидевшая на корточках наяда, разворачиваясь, изящно выпрямилась, и с криком «Папка!», высоко задирая ноги, побежала по мелководью к нам, а потом, подняв тучу брызг, бултыхнулась в воду животом. Следом за ней то же проделала и вторая.

Нырять девчонки не умели, но плавали вполне уверенно, саженками, и уже через минуту оказались возле нас. Стоять в этом месте они могли только на цыпочках, что было неудобно. А посему одна из них тут же повисла на отце сзади, вторая, зависнув в воде вертикально, молча остановилась напротив меня, подгребая широко раскинутыми под водой руками и ногами. Несколько темных волосков, выглядывавших из-под резинок трусиков на лобке, забавно, как крошечные змейки, шевелились в полуметре от поверхности, совсем рядом с моей рукой и торчащей вверх под трусами головкой моего члена.

Мне захотелось чем-нибудь потрогать это место Верки (или Лерки?), но я, не решившись, смутился. Увидев это, девчонка вдруг захихикала, вытащила руку из-под воды и брызнула мне в лицо. Я дернулся к ней, и она, развернувшись, бешено заработала руками, стремясь к берегу.

Следом, освободив отца, кинулась сестра. Они оглядывались, явно надеясь на то, что я поплыву их догонять, и игра продолжится: но я так и застыл возле дяди Коли. Он посмотрел на меня с укоризненной улыбкой, и даже немного подтолкнул в сторону берега: мол, чего же ты? Догоняй, дочки играть хотят!

Чем и смутил меня окончательно. Ну куда я поплыву, со стоящим, как кол, елдаком? Ведь догоню, а дальше что с ними делать?

Ирина с Ритой откровенно засмеялись, а Толя, искоса глянув на друга, только понимающе усмехнулся. Убедившись в произведенном эффекте, Сергей продолжил:

- Тяжело вздохнув, дядя Коля сказал: «Ну ладно, пошли лагерь делать», и двинулся к берегу.

Вышли из воды. Только я успел натянуть трусы, как из-за кустов появились девчонки. Купальники они сняли, и тонюсенькие сарафанчики облепили мокрые тела так, что видно стало каждую складочку. У меня, было, опять зашевелился, но тут дядя Коля скомандовал одевать рубашку и штаны. Я, зайдя за палатку, выжался, оделся, и мы с ним пошли в лес, за сушняком.

Пока ходили, Верка с Леркой не только машину разгрузили и кострище оборудовали, но и палатку поставили. Дядя Коля разжег костер, и сестры занялись обедом, а мы пока накачали резиновую лодку.

Пообедали. Несколько осоловевший от еды на жаре, дядя Коля, подстелив на край палатки покрывало, откинул полога и, в одних трусах, завалился немного поспать – голова в палатке, все остальное в тени от нее, на ветерке.

Я, оглянувшись на сидящих на бревнышке возле костра девчонок, скинул рубашку и штаны, в трусах пошел к воде. Верка с Леркой хихикнули вслед, но ничего не сказали. Когда вылезал из воды, мокрые сатиновые трусы облепили мое хозяйство, а эти две так и сидят, перешептываются, глядят, нахалки, куда вовсе не надо бы, чуть только пальцами туда не показывают. Плюнул и вытянулся на песке, закрыв глаза.

Лежу, вроде дремлю, а сам прислушиваюсь – что там на бревнышке, в трех метрах от меня, делается. Некоторое время было тихо, потом слышу: опять чего-то зашушукались, зафыркали. Зовут меня:

- Серега! А Серега! Еще купаться пойдем?

Я от такого предложения вынужден был тут же перевернуться на живот. Буркнул: «Потом!», и слышу: девчонки встали, зашумели кусты, - похоже, пошли переодеваться, - и, через минуту, пробежав мимо меня, бултых в воду!

Поднял голову: на кустах висят, сброшенные, два сарафанчика. Чуть повернул голову, посмотрел прямо: дядя Коля лежит, из-под полуприкрытых век на озеро смотрит, травинку жует, улыбается. Приподнялся чуть и обернулся. Метрах в сорока от берега то ли Верка, то ли Лерка лежит в воде на спине, раскинувшись, наружу только сиськи, нос, ступни и кисти рук торчат, а вторая близняшка вокруг плавает. И так мне к ним захотелось, но куда я поплыву, ведь член стоит так, что и вода не поможет? Опять уткнулся мордой в подложенные руки. Лежу, камешки мелкие перед носом считаю.

Почти, было, успокоился, и тут сзади – легкий шум, потом меня накрывает тень, холодные, мокрые ладошки захватывают подмышки и за пятки, отрывают от земли, перед глазами мелькает поверхность воды, а потом как-то сразу приближается - и... хорошо бы вода расступилась передо мной, аки перед Моисеем!

Совсем неглубоко, но вынырнуть мне не дают, удерживая в четыре руки. Начинаю отбиваться, натыкаюсь на чьи-то руки, ноги, попки, животы, что-то, под тоненькой тряпочкой, шерстлявое, потом мягкое и округлое. Наконец, вырываюсь и, отплевываясь, сажусь в воде. Протираю глаза и вижу две круглые попки, удирающие от меня во всю прыть на глубину.

В пылу борьбы я не только скинул дремоту, но и, кажется, успел забыть о том, что со мной играют вовсе не мальчишки. Во всяком случае, член мой об этом забыл точно, так что я, даже о нем и не вспомнив, издал индейский охотничий вопль и кинулся следом за ускользающей добычей.

Догнал я их быстро. Плыли они, часто оглядываясь и смеясь, совсем рядышком. Ворвавшись, как торпеда, между ними, я высоко выпрыгнул из воды и, возложив руки на черные головы, совершил справедливое возмездие, сам уйдя под воду следом за хулиганками. Естественно, что они тут же вывернулись, - у них-то было четыре руки, а у меня на каждую только по одной, - и насели на меня сверху, но я нырнул поглубже, открыл под водой глаза, обнаружил рядом две маленькие, аккуратные ступни и потянул их вниз, пройдясь заодно рукой по всей задней части жертвы, а потом еще и придавив вниз плечи. Чуть выше виднелся животик второй сестрички, и, обхватив его руками, я отправил ее туда же, куда и первую, по дороге ее грудки в тонкой ткани лифчика прогулялись по всему моему переду, задев и пах.

Вынырнул, оглядываясь. Головы Верки и Лерки появились в паре метров от меня через несколько секунд. Оглядевшись, девчонки увидели меня, дружно сделали большие глаза и, смеясь, припустили к берегу.

Я издал им вслед клич индейца, победившего врага, после чего, от полноты чувств, развернулся и выдал такую стометровку саженками, что разведенные мной волны, казалось, должны были смыть на берегу все.

Устав, перевернулся на спину и посмотрел в белесое летнее небо. Чуть в стороне болталась единственная тучка, очертаниями очень отдаленно напоминавшая полную женщину. По ассоциации, я тут же вспомнил фигуры близняшек, и как они, эти фигуры, только что очень плотно меня касались. К собственному удивлению, не почувствовал внизу живота никакой реакции. То ли дружку моему надоело больше чем за полдня то вставать, то падать бестолку, то ли я признал девчонок за нечто внесексуальное, по крайней мере на время. Но ощущение было приятным, я понял, что можно возвращаться на берег, не боясь оконфузиться в очередной раз. По крайней мере, без каких-то дополнительных причин, помимо сисек-писек Верки с Леркой, - тем более, прикрытых купальниками.

Посмотрел, что там, на довольно далеком берегу, делается. Сестрички уютненько, попками кверху, устроились за своими кустиками загорать. Лифчики на их спинах были развязаны, что меня уже совсем не удивило. Дядя Коля по-прежнему лежал возле палатки. Приподнявшись на локте, он поглядывал в мою сторону и грозил мне кулаком. «Ну, правильно, он же не знает, насколько хорошо я плаваю. Ладно, не буду волновать», подумал я и, уже не торопясь, поплыл к берегу.