Предполагал он правильно. Утро для него началось со звука включенного душа: Маша, поднявшись первой, первым делом пошла смывать с себя следы вчерашних игр. И с привычного ощущения женского, на этот раз Ларискиного, шаловливого язычка, играющегося с раздетой головкой стоящего во всю дурь члена, потом столь же привычного запаха кофе, творимого на кухне на этот раз Машей. Немного спустя запах усилился еще: Маша, поставив на подоконник поднос с тремя аппетитно дымящимися чашками и горкой круассанов, присела на постель со стороны его свободного бока. Покосилась на трудящуюся Лариску, увидела открытый в ожидании пищи рот мужа и запустила туда маленький рогалик. Иван, вытащив руку из-под Ларискиного хвостика, потянулся к своему рту, но жена перехватила его движение: почти вся его кисть блестела от Ларкиных соков, и она, поначалу деланно фыркнув: «Фу, со вчерашнего немытое!», тут же засмеялась и со смаком ее облизала. После чего критически посмотрела на недовольно приподнявшую голову дочку:

— Отвлекаю, ага. Не все Ванечке у тебя в грязной письке-то ковыряться, когда-то и поесть надо, правда? Ларк, а сама круассанчика хочешь?

Ларка приподнялась еще, с сомнением посмотрела на тарелку с едой, потом на обнятый ее пальцами инструмент дяди Вани, задумчиво прогнала пару раз шкурку на нем вверх-вниз, вздохнула, наклонившись, чмокнула любимую игрушку в самую дырочку на вершинке и с таким видом, будто ей предстоит тяжелейшая и противнейшая из работ, выпрямилась.

— Ну, давай поедим...

— А может, сначала сходишь, помоешься?

Лариска с недоверием посмотрела на маму, потом на дяди Ванин инструмент, опять на маму и съехидничала:

— Фигушки. Знаю я вас: пойду мыться, вернусь – а вы уже никакие. Ты-то ладно, а дядя Ваня мне еще нужен!

Иван засмеялся,. Маша махнула на ненасытную дщерь рукой, и водрузила на чресла Ивана подушку, скрывшую на время его инструмент от жадных женщин. На подушку поставили поднос с пищей, и они молча, лишь переглядываясь и улыбаясь друг другу и яркому, но еще поутру не слепящему солнышку за распахнутым с вечера окном, приступили к первой трапезе. Лариска ела торопливо, будто боясь, что не успеет сделать что-то важное; Маша, глядя на нее, тоже хоть и слегка, но спешила. И только Ивану торопиться было некуда: удерживая одной рукой чашку кофе, он другой рукой иногда отправлял себе в рот половинки круассанов, а больше ею хулиганил, почесывая ею всякие Машины чувствительные места. Маша смотрела на него благодарно, радостно ежилась и едва не проливала кофе, отчего Лариска подло хихикала: ей ласки в этот раз не доставалось, поскольку она была с той стороны, где у дяди Вани в руке была чашка.

Последний рожок они, как часто делали, разыграли на пальцах. Выиграл Иван, но Маша, уже только что не подпрыгивавшая от возбуждения, не дала ему забрать добычу.

— Э-э-э, нет! Последний просто так нельзя, последний надо... с соусом, Ванечка, с соусом... Вот только с каким...

Маша задумчиво посмотрела на свой низок, пошевелила попой, покачала недовольно головой, - нет, не то, - и перевела взгляд на низок Лариски. Младшенькая, не понимая, что за каверзу для ее женского места задумала мама, сделала большие глаза, но Маша уже заваливала ее на спину, между ног Ивана. Раскидала Ларискины ножки, сунулась пальцем в пещерку, покачала головой: суховато! Наклонившись, легла грудями на прикрытые подушкой бедра мужа, ухватила губами Ларкин клитор, Ларка ахнула, поддав письку навстречу, Маша, чмокнув, выпустила ее кнопочку изо рта, попробовала опять чуть ниже, теперь языком, нервно засмеялась: “Лариска, крыска, когда не надо, вечно мокрая! А ну!” Младшенькая в ответ хныкнула что-то жалобное, неразборчивое, и Маша, совершенно справедливо решив, что слова в этом деле не сравнятся с делами, пустила в ход язык, отчего Ларка задышала так, как и положено дышать под умелыми ласками.

Ивану детали действа были не видны, все закрывала Машина спина, но по звукам он понял, что на круассан ему немедленно рассчитывать, пожалуй, не приходится. Валяться просто так было скучно, и он запустил одну руку в Машину сущность, а другой принялся разминать жене между лопатками. Через некоторое время он понял, что процедура размачивания Ларкиной пещерки, несмотря на уже более, чем отчетливо доносящиеся из места контакта пещерки с Машиным ротиком хлюпания, похоже, затягивается, стал иногда переключаться на ушки, и в конце концов добился того, что Маша, не выдержав, отвалилась от дочкиной прелести, выгнулась на его бедрах, выставив сиськи с торчащими сосками вверх, поиграла в воздухе коленками, да так, выгнувшись, с Иваном и подушкой под поясницей, и замерла ненадолго, приходя в себя после приятного момента. Ларку довести до кондиции она не успела, и теперь младшенькая, хихикая. выпростала из-под мамы ноги, да и уложила их поверх, чуть наискось, так, что одна из пяточек оказалась возле самого лица Ивана. Чем дядя Ваня не замедлил воспользоваться: потянув ступню чуть к себе, он занялся Ларкиными пальчиками, и младшенькая, как обычно, сразу запищала и заерзала, собираясь улететь, - но тут очнулась Маша. Вывернувшись из-под Ларкиных ног, она встала возле Ларки с Иваном на колени. Девичья прелесть при этом оказалась едва ли не под подушкой, по-прежнему прикрывающей Ивановы чресла: Маша, хмыкнув, убрала мешающее, как бы не веря своим глазам, пощупала рукой стоящий елдак и, наклонив его вниз, провела головкой по Ларкиной щелке. Почуяв ласку, Ларка приподнялась, посмотрела на то, что делает мама, потом на нее саму и, смеясь, опять откинулась на спину, а Маша тем временем уже завела Иваново достоинство на треть внутрь младшенькой и принялась не на шутку разрабатывать ей лоно, невольно, но тоже всерьез гоняя при этом Ивану шкурку. А потом еще и присоединила к безобразию свои язычок, губы и зубы, лаская ими место стыковки двух любимых людей, и даже не пытаясь при этом понять, чье добро в какой момент ей попалось.

«Ну, и так можно», с трудом сдерживая смех, подумал Иван. – «А мы ей сейчас, как Ларику вчера: усложним задачку!». Решительно потянув Машину коленку через свою грудь, Иван установил женскую сущность супруги над своим лицом, подивился количеству любовного сока, вымочившего ляжки жены чуть не до колен, подоткнул себе под спину подушку повыше и сразу, без раскачки прошелся языком по клитору. Маша лишь на секунду оторвалась от места их с Ларкой соития, сказала «Ууууххх!», вытащила член из Ларкиной пещерки, благодарно его пару раз соснула и, услышав возмущенный вопль младшенькой, затолкала его назад.

Долго такое продолжаться не могло. Когда Иван, заелозив по простыне, тихонько застонал, предупреждая: «Щас кончу!», Маша удовлетворенно закивала и засунула член в Лариску поглубже. Удивляясь Машиной изобретательности, он позволил себе разрядиться, а Машка, в нетерпении не дождавшись, когда он отдаст все, отбросила его, еще вовсю сочащийся семенем, совсем не ослабший агрегат в сторону и приникла губами к Ларкиной пещерке, вытягивая из нее смесь соков. «Ишь, вчера не распробовала!», улыбнулся Иван и, приподнявшись, стал наблюдать за процессом: кончит Ларка под мамиными ласками? Нет?

Ларка кончила, причем быстро и хорошо, и он удовлетворенно откинулся на спину: вот теперь действительно этап пройден, пожалуй, полностью. Подтянулся вверх и, пользуясь почти не ослабшей по такому случаю эрекцией, затолкал Машке своего дурака по-взрослому. Как он и ожидал, меньшой братец, почуяв хорошо знакомую обстановку, привычно встал во фрунт окончательно. Тихонько работая бедрами, Иван наклонился, собираясь ухватить Машку за сиськи, но там уже были руки Лариски, и ему ничего не оставалось, как выпрямиться и занять свои руки Машиной попой.

— Ну, Машуня, держись!

Маша послушно сказала «Ыыыыыы», почти сразу невнятно хрюкнула, по ее телу, начавшись во влагалище, прошло маленькое цунами, и расслабившаяся супруга уткнулась носом под Ларкину промежность, проехавшись по ней верхом физиономии, и угадав в конце носом как раз на дочкин клитор. Лариска, ахнув, счастливо зажмурилась, Иван удовлетворенно крякнул: «Вот так!», звонко шлепнул жену по заднице и поднял глаза на Ларку. Но младшенькой было не до него: запустив пальцы в мамину прическу, низко склонившись, он шептала что-то загадочное, отчего Маша забавно дергала выставленной вверх попой.

— Ой, девки! Ларка! Все, все! Хорош! Ты зачем маму драконишь, а? Сама расхлебывать будешь!

«Девки», наконец разъединившись, дружно захихикали: «А будешь выступать, так мы тебя теперь вообще можем уволить!»

Первая, сиюминутная, совсем непроизвольная реакция Ивана была даже радостной: «Да и хрен с вами с обеими, ведь спасу нет!» Но следом он от такой мысли пришел в легкий ужас: «Как это? Я? Им? Не нужен?!»

Изобразив рассвирепевший вид, он тут же принялся делом доказывать обратное, а в результате они сплелись в такой клубок, какого у них не получалось до того никогда.

И расплелись, задохнувшиеся, потные и совершенно счастливые, лишь к через час.

Помылись, - Иван, пока Ларка была в душе, донимал Машу расспросами: как оно, Ларискино, если с полусуточной выдержкой, но свежей заправкой? Перекусили уже посерьезнее, решив, что стало жарковато, закрыли окно, включили кондишен, со стонами поменяли окончательно уделанные простыни, завалились, сами чистенькие, на свежее, прохладное белье, и, спохватившись, позвонили Борису. Тот ни словом не обмолвился о вчерашнем, - оказывается, он всего-навсего хотел позвать их на курорт, где был в прошлый раз, а в ответ на заинтересованные вопросы лишь напустил тумана, сколько-нибудь прямо ответив лишь на вопрос Лариски: «Ну, какие на наших курортах могут быть купальники, Лар?» Женщины еще немного попытали родственника и, так ничего больше и не добившись, плюнули, отключили ноут, подгребли Ивана между собой, переплели руки-ноги, и они еще немного поспали.

Первой проснулась Лариска. Посмотрела на старших: у спящего посередине, на спине, дяди Вани вид был вроде и счастливый, но как будто от хорошо сделанной тяжелой работы, и член у дяди Вани был совсем никакой. Зато мама, улыбаясь, но не открывая глаз, тихонько пощипывала себе сосок.

Кубарем скатившись со своей стороны кровати, оббежала лежбище вокруг. На секунду остановилась: как бы тут пристроиться поудобнее? Встала коленками между чуть раскинутых маминых ног, нависла над ней на прямых руках, потянулась губами к лицу, - и встретила смешливый мамин взгляд:

— Проснулась, коза ? И опять под хвостом чешется?

Лариска, послушно изобразив смущение, кивнула. В ответ Маша притворно вздохнула:

— Ну, что с тобой делать... Ванечка-то спит, будить жалко... Иди сюда!

Потянула Ларку одной рукой вниз, к себе, запустив вторую в жарко хлюпнувший низок младшенькой. Дамы нежненько чмокнулись, попытались какое-то время побороться язычками, - и вдруг поняли, что оно как-то не то чтобы плохо, но удовольствия могло бы быть и побольше. Дружно повернули лица к Ивану, пробежались взглядами от чуть заметно подрагивающих век, через улыбающиеся губы, вниз, к самому интересному месту, приподняли простынку, увидели там не то чтобы готовый к бою, но уже вполне многообещающий мужской причиндал, переглянулись еще раз, хихикнули и потянулись телами к своему мужчине:

— Вань, а Вань...

Иван только повел носом.

— Ну, дядя Ваня...

Услышав жалобный Ларискин голос, Иван наконец соизволил открыть один глаз и покоситься на лежащих друг на друге женщин.

— Чего?

Лариска изобразила равнодушие:

— Да... Так...

— «Так», - передразнил ее Иван. - А кто меня уволить обещал, а?

Не дожидаясь ответа, он встал на колени, потянул рукой Машину ногу на себя, отчего разъехались и ноги лежавшей на маме Лариски, и встал на освободившееся место. Засунул пальцы сначала в одну сочащуюся горячим соком щель, потом в дуругю, выглядящую посолиднее: и там, и там его встретили даже не радостно, но просто-таки истерически, - войди, а то умрем прям счас! Улыбнувшись, Иван задумчиво вздрочнул своего меньшого братца, подсунул под лобки дам пару подушек, да и начал со старшенькой.

Ей, вроде, было нужнее.

2008 г.