Энергии все трое выплеснули чудовищное количество, отчего, с одной стороны, впали в блаженную расслабленность, а с другой - со страшной силой захотели кушать. Лениво помывшись, лениво попили чайку с тем, что бог послал в холодильник, столь же лениво собрались, загрузились в машину и выехали.

Ехал Иван тоже лениво, километрах на шестидесяти, с удовольствием ощущая на лице ненавязчивый ветерок из опущенного по случаю разведрившейся погоды стекла. Женщины, сидя на заднем сиденье, помалкивали, а Маша так и вообще откровенно задремала, улыбаясь, наверное, воспоминаниям, и изредка довольно поеживаясь. Лариска, сидевшая, несмотря на все еще не спавшую жару, к маме почти вплотную, ощущала бедром ее шевеления, косилась на маму и тоже улыбалась, но несколько ехидно.

Перехватив в зеркале одну из таких ее улыбок, Иван подмигнул младшенькой. Довольная, что на нее обратили внимание, Лариска потянулась вперед и, положив руки ему на плечи, тихонько спросила:

— Чего, дядь Вань?

Иван ответил, не отрывая взгляда от дороги.

— Хех... Да вид у вас, особенно у мамы...

— Какой?

— А вот каким голосом говоришь, такой и есть... Полный томы и неги...

И, хихикнув, добавил:

— Свежеоттраханный... Если не свежезатраханный...

— Нееее... Мы уже маленько оклемались... Я, по крайней мере...

Иван смешливо прибавил глаза:

— Что, опять хочешь? Завтра в школу!

Ларка игриво пощекотала его пальчиками и, скосив глаза, пробормотала: «Я на каникулах... И вообще, это смотря чем». Иван скептически хмыкнул, и младшенькая, найдя в зеркале его глаза, теперь не пощекотав, но погладив его грудь, уже серьезно сказала:

— Не, дядь Вань. Хорошего надо помаленьку... А вот...

— Чего?

— Ой, дядь Вань... Искупаться бы... В речке... Зараз бы в форму пришли...

Иван хихикнул.

— Душа вам мало. Придете вы в форму... На мою... На мое... На мой, короче!

— Душ тееплый... И вообще совсем не то... Ну, дядь Вань... Мы вас люююбим...

— До смерти...

— Неееее, дядь Вань... Больше не тронем...

— Сегодня?

— Может, и заааавтра...

— Разохотились...

Маша позади них полусонно хихикнула:

— Ларка, кончай дядю Ваню наглаживать. Заведется, заедем еще куда-никуда... И обещания за двоих раздавать... Твое дело, пока что, телячье...

Иван задумчиво глянул в зеркало на заспанную Машину физиономию. «Вот так. Успокоилась, и сразу – «твое дело телячье». Ну и смесь у нее в голове: ревность, вуай, эксгиби, любовь ко мне, к дочке... А сверху – недюжинные мозги. Ужас... Машке, пожалуй, потруднее в своем котелке разобраться, чем мне в своем. Мне-то что: дырки и дырки, только и дела, чтоб ни с кем не поссориться да их между собой не перессорить... Впрочем, разбираться ей не сильно и хочется. Правильно говорит, это мужикам все надо чтоб по полочкам, а им и так хорошо... Ну, посмотрим, как оно дальше пойдет. Пока все здорово. Меньшому братцу в Машке, всем остальным местам в обеих... Какая все-таки у Ларки кожа, а... Ммммм... У Машки тоже, но у младшенькой – чистый шелк. Даже удивительно, в ее возрасте у девок прыщи во всех местах, а у этой все чистенько. И пизденка плотненькая, так пальцы и обнимает. Жим-жим... А ротиком она так себе трудится, Машка лучше, против нее я бы не устоял... Ну, ниче, это практики нет, научится... Или научим...»

Иван, переведя взгляд на Ларку, улыбнулся, и сразу почувствовал, как зашевелился вроде уработавшийся сегодня всласть меньшой. «Тихо ты! На Ларку пока не надо, всему свое время. А если оно и совсем не придет, тоже ладно. Отношения с ними мне дороже ебли... Да, кстати, насчет еще поебаться сегодня, так, вроде, шуточки... Хотя, если я пристану, то, пожалуй, трахнется еще как. И Ларка тоже... Ох, ненасытные ж бабы... Но сама Машка приставать, пожалуй, все же не будет, уже отоварилась от души. И Лариска, на нее глядя, тоже, хотя у нее аппетиты не меньше. Наверное».

Пока он размышлял, Лариска, отцепившись, наконец, от его плеч, шлепнулась на сиденье:

— Ой, мам! Проснулась? Маааам! На речку хочешь?

— Да я и не спала... - Маша лениво потянулась. – Слушала, как вы шепчетесь... На речку, говоришь? Хм...

Задумчиво почесала живот под футболкой.

— На речку бы, может, и можно... А время?

Вытянув шею, посмотрела на часы на приборной панели.

— Час еще точно есть... И вода сейчас самый раз, закат скоро... Ты как, Вань? Помнишь, говорил, что где-то здесь хорошее местечко?

Иван, улыбаясь, пожал плечами и снизил скорость до минимума.

— Я? Да я как вы... Назад ехать придется, мы на это хорошее место километра два, как поворот проехали...

— Ну че, Ларк? Едем?

Лариска от восторга совершенно по-детски заерзала на сиденье, и Иван, засмеявшись, плавно развернул машину.

Свернув с шоссе на проселок, он через несколько сот метров повернул с него в лес, на извилистую, почти совсем затянутую подлеском дорожку. И сразу притормозил: справа, у самой колеи, молодая осинка белела совсем свежим заломом. Рядом, в тени, на оставшемся от непогоды мокром месте, был виден ясный след протектора. Обернулся к женщинам:

— Девки! А место, похоже, занято. Смотрите: вон следы. Часа два назад кто-то проехал, и только в одну сторону. Эта дорога больше никуда, кроме берега, не ведет, так что или косари, или кто-нибудь, как мы, купаться поехал. Но косари очень вряд ли.

Обе дамы изобразили на лицах такое огорчение, что Иван засмеялся:

— Ну ладно вам, ладно. Посмотрим, кто там. Чай, не подеремся...

Лариска хихикнула: «Не, мы мирные!», Маша, смеясь, добавила: «И даже купальники у нас, если что, в багажнике. Причем скромные».

Иван, внимательно приглядываясь к обочинам, потихоньку двинулся вперед. «Кто это может быть? Местных тут, считай, и нету, до ближайшей деревни десяток кэмэ, да и не видел я здесь ни косарей, ни отдыхающих ни разу... Оп! Опять, похоже, вправо повело водилу. Черт, что-то знакомое... Кого у нас так водит? О! Серж! Правильно, Серж. Я ж ему три года назад сам это место показал, когда они с Николь и детьми у нас с Катькой на даче в гостях были. Ой, блин... Если Серж, да еще и с Николь, то они мне запросто устроят в Машкиных глазах имидж... А впрочем... Может, оно и к лучшему, все равно ей об этом рассказать надо. А может, и не надо... Если спросит, то расскажу точно. А может, и не Серж...»

В результате к маленькому заливному лугу на излучине речки, ограниченному с трех сторон лесом, он, сам не очень понимая, почему, подбирался на самых малых оборотах.

Осторожничал он зря. На краю полянки, в тени, растопырив, как большой жук, все пять дверей, стоял паркетник. А все его седоки, числом четверо, ничего не слыша, в абсолютно голом виде шумно плескались почти на середине совсем неширокой в этом месте речки. И это были именно Серж с семейством: не узнать коренастую, почти квадратную, всю поросшую коротким курчавым волосом фигуру его главы и тощую, вытянутую, как зенитная ракета, с узкими бедрами и длинными, трубчатыми сиськами фигуру Николь было сложно. Тем более, что Николь стояла боком к ним, полусогнувшись, едва не касаясь воды огромными ореолами таких же длинных, как она вся, сосцов, и, смеясь, брызгала водой на с громкими писками и визгами сражающуюся троицу.

Детей Сержа Иван не видел как раз три года, и сейчас с интересом разглядывал сидящую у отца верхом на шее, отчаянно отбивающуюся от брата старшую Сержеву дочку Линку. Девица за это время ростом как бы не перегнала мать. «Когда оформится окончательно, будет похожа больше на нее, чем на папу. Фигурой точно: если бы не размер сисек, то они с Николь теперь наверняка могли бы носить одни и те же тряпки» - подумал Иван и перевел взгляд на пацана. Алик был младше сестры, если Ивану не изменяла память, года на два, и тоже сильно походил на маму. Похоже, что гены Сержа на внешности его потомства сказались весьма мало, что было, скорее всего, к лучшему.

«М-да... Везет мне сегодня на обнаженную натуру...» - подумал Иван и, услышав сзади шевеления, глянул в зеркальце. Лариска, тряся вдвое большими, чем у Линки, сиськами, выпутывала голову из футболки. Выпутала, увидела, что дядя Ваня, улыбаясь, смотрит на эту ее часть тела, собрала их в кучку, показала ему язык и, кивнув головой на сцену за лобовым стеклом, пояснила:

— Купальники нам тут точно не понадобятся, ведь правда?

После чего, задрав ноги едва ему не на плечи, сдернула шорты вместе с трусиками, кинула их на спинку сиденья и выскочила из машины. Только начала потягиваться, спрятавшись, однако, от реки за открытой дверью, как раздался Машин возмущенный вопль:

— Ларка! Куда к незнакомым людям в голом виде, а? Я тебе сколько говорила?

Ларка не успела ответить, как Иван, обернувшись к Маше, засмеялся:

— Тихо, Маш. Не боись, не трахнут. А трахнут, так Ларка еще и рада будет, хоть проблему с целкой решат. Может быть.

Лариска, даже не подумав вернуться в машину, промычала «Угу!», воровато посмотрела на плещущуюся компанию, убедившись, что ее письку не видно с реки, зато отлично видно старшим, выпятила лобок, одним пальчиком почесала верх щелки, сказала «Ах!» и захихикала. Улыбнувшись хулиганству ожившей младшенькой, Иван продолжил:

— Знакомые. Даже, можно сказать, вполне свои. Серж с семейством, мы с ними во Франции, на нуде, были. И здесь кой-какие дела делали. Правда, не виделись года три.

Увидев, что их, наконец, заметили, выключил зажигание и в наступившей тишине задумчивым голосом добавил:

— Ну, ничего. Кажется, сейчас мы это исправим...

Первой его разглядела глазастая Линка. Ахнув, она, подскочила на полметра, подняв при этом тучу брызг, и, с радостным воплем: «Да это же дядя Ваня!» прыжками понеслась к берегу. Следом, переглянувшись, облегченно выдохнув и заулыбавшись, пошли навстречу Ивану и Серж с Николь. Ненадолго задержавшись, Алик побрел следом, хотя и далеко не со столь радостным, как остальные, видом.

Вылетев на берег, Линка чуть не кинулась на шею с готовностью раскрывшему объятия Ивану, но резко затормозила в двух метрах:

— Ой, дядя Ваня! Чуть на шее не повисла, а я вся мокрая, а ты одетый...

И, сделав смущенный вид, хихикнула далеко не по-детски.

Засмеявшись, Иван потянул майку вверх.

«Ого! Линка-то уже вполне баба! Кокетничает вовсю, да умело! Три года назад я бы умилился, и только. А тут хоть шорты не снимай!»

Тут майка, наконец, слезла с его головы, и он перехватил Линкин весьма заинтересованный взгляд, направленный пониже резинки его шорт. «Ждем-с, значит. Ну, после такого дня мне проблем не будет», хихикнул про себя Иван. Глядя на Линкину физиономию, сдернул нижнюю половину туалета. В тот момент, когда совершенно спокойный член оказался на виду, лицо паршивки выразило мимолетное разочарование, тут же сменившееся экстазом. Запищав, Линка повисла на нем, облапив всеми четырьмя конечностями, отчего Иван, подхватив девицу под попу, охнул и покачнулся:

— Ох, какая большая выросла! Не удержишь!

А «большая», убедившись, что жертва восстановила равновесие, принялась едва заметно играть попкой, отчего ее раскрытая промежность стала втираться в дяди Ванин живот чуть пониже пупка. За что и получила шутливого, но увесистого шлепка от подошедшей сзади мамы.

— Слазь, бесстыжая! Поломаешь!

Линка, обиженно хрюкнув, поставила ноги наземь. Чуть задержавшись на груди Ивана сиськами, неохотно отвалилась в сторону, открыв ему вид на стоящую позади нее маму.

«А лобки-то у мамы с дочкой одинаково стрижены. Стрелочками. Однако, мама влияние имеет...»

Николь смотрела чуть искоса, оценивающе.

— Ну, здравствуй, Ваня. Давненько не виделись... Целоваться будем?

— А как же! – с несколько наигранным энтузиазмом воскликнул Иван и, вытянув губы трубочкой, потянулся к женщине. Та ответила чуть нерешительно. Соблюдая дистанцию, они чмокнулись, и Николь перевела взгляд за Ивана.

— О! Вань, представь!

Иван оглянулся. Лариска по-прежнему стояла, прикрывшись дверкой, и скептически рассматривала происходящее. А Маша оперлась на капот локтем, картинно выставив крутое бедро, и взгляд ее, как показалось Ивану, не сулил ему ничего хорошего.

«Так. Ну что ж. Скомпенсируем. Тем более, что пора...»

— Да с удовольствием. Это Маша, моя жена, - последнее слово он произнес как можно более обыденным тоном, не отрывая при этом глаз от Машиного лица. Маша прибавила глаза, на мгновение как-то сникла, но тут же расправила грудь и не очень уверенно ему улыбнулась. – А это Лариска, наша... - тут он чуть запнулся, - младшенькая.

Стоящая за дверкой с сильно прибавившимися после слова «жена» глазами Лариска чуть сквасилась, но, глянув на мамину спину, очаровательно улыбнулась. Типа, что не дочь – плохо, но хорошо хоть «наша». И вообще, я за маму рада, так что прощаю!

Иван улыбнулся ей в ответ. «Прости, Ларисенок. Назову дочкой – ебать уже точно не стану. А любить тебя я и так люблю, Маша-маленькая...»

Что и как из этого молчаливого диалога поняла Ларка, неведомо, но смотрела она на дядю Ваню, скорее, благодарно. Во всяком случае, Иван в этом себя с легкостью убедил.

— Маша, чего стоишь? Раздевайся, пойдем купаться! За этим ведь и приехали?

Все семейство Сержа с интересом уставилось на Машу, явно интересуясь, до какой именно степени она разденется. А та, скромно вздохнув, повернулась к ним боком, стянула футболку, обнажив грудь. Небрежно кинула тряпку на капот, и, прикрытая от них носом машины, принялась снимать низ. Столь же небрежно кинув остальные одежды к футболке, сделала шаг и, расправив плечи, втянув животик, чуть отклячив округлую, тяжелую попу, предстала перед ними в костюме Евы.

Остановилась, чуть вздернув подбородок, спокойно опустив руки, давая возможность присутствующим убедиться в том, что нагота ее не пугает ничуть. Вид у нее при этом был едва ли не королевский, слегка надменный, но при этом вполне благосклонный.

Иван, не сдержавшись, выдохнул. «Бляяяять! Какая все-таки баба! И статью, и как умеет себя подать! Нет, ну как мне так подвезло, а?» Написанное на его лице восхищение было вознаграждено Машиной, адресованной персонально ему, улыбкой, и тут торжественность момента испортил Серж. Стоя рядом с Николь, он вдруг, качая головой, по-кавказски зацокал языком. Николь возмущенно обернулась к мужу, он, хохоча, шарахнулся в сторону, но все же не успел увернуться от доставшей его шею жены. Выручая отца, точно так же зацокал языком стоявший чуть поодаль Алик, Николь, взмахнув сиськами, погналась за ним, но сына догнать ей было сложно. Если бы не схватившая брата в охапку Линка, то чертенок остался бы безнаказанным, а так Николь звонко приложилась ладонью к его попе. После чего Линка ослабила хватку, и хохочущий братец, выдравшись, ущипнул ее за живот, тут же дав деру.

Почесав пострадавшее место, Линка только махнула рукой ему вслед:

— Беги, беги... Проголодаешься – сам придешь!

На что последовал немедленный ехидный ответ: «Не к тебе, к маме», и присмиревший пацан уселся на песок чуть поодаль, там, где и был.

Подошедшая тем временем Маша, улыбаясь, приобняла Ивана за талию:

— Ну, здравствуйте! Вы, я так понимаю, Серж?

— Ну, Машенька, вы явно свой человек, что и понятно - стесняться вам совершенно нечего. Может быть, сразу на «ты»?

Шутливо-плотоядно обведя Машу взглядом от кончиков пальцев на ногах до глаз, он, воровато глянув на Николь, тяжело вздохнул. Николь, засмеявшись, фыркнула и пробормотала «Уууу, бабник!»

Серж шутливо развел руки:

— Ну да... Кстати, это моя Николь. Она иногда бывает вредной, но в целом ничего... Вон там сидит малолетний хулиган, звать Алик. Николь утверждает, что он приходится мне сыном, во что я не всегда верю. А это, - он притянул к себе стоящую рядом Лину, - точно моя дочка, звать Линка. Точно моя, потому что ведет себя много приличнее ее, очевидно, братца. Вы, я смотрю, тоже с молодежью?

Терпеливо дождавшись, пока Серж сделает паузу, Маша несколько снисходительно ответила:

— На «ты» так на «ты», я вовсе не против...

Обернулась:

— Ларка! Чего там стоишь? Поди сюда!

Вышедшая из-за дверки джипа Ларка была точно так же осмотрена Сержем с ног до головы, и удостоена одобрительного покачивания головой, сопровождавшегося завистливым вздохом. Хихикнув в ответ, младшенькая пристроилась за спинами обнявшихся старших и, положив руки им на плечи, высунула между ними улыбающуюся физиономию:

— Здрасьте... А я купаться хочу...

Ларкина заявка и последовавший за ней неподдельный энтузиазм Сержа, Алика и Линки сразу разрядили чуть напряженную атмосферу знакомства, и через минуту вся компания была уже в воде.

Через некоторое время народ, малость поплескавшись вместе, разбрелся по интересам. Маша с Николь уселись на мелководье и что-то оживленно обсуждали, поглядывая на младших, затеявших веселую возню почти посередине речки. Иван с Сержем, переплыв в несколько гребков глубину под самым противоположным берегом, уселись там на крошечном пляжике, опустив в воду ноги, и некоторое время молча блаженствовали, подставив мокрые тела низко стоящему, но все еще неплохо греющему солнышку.

Наконец, Серж, посмотрев на сидящих напротив них, метрах в сорока, женщин, покосился на Ивана и, вздохнув, начал полушутливый разговор.

— Ну, что с Катькой вы разбежались, я слышал. И даже за тебя порадовался. А где таких, как твоя Маша, берут, а?

Иван засмеялся:

— Ты вон на Николь смотри, нечего чужих разглядывать... Хотя Маша хороша, да...

Серж откинулся на спину.

— Хороша, да... Во всех отношениях?

— Ох, Серега... Кто про что, а лысый – про расческу...

— Ну лысый, да... Ну и ладно... И так вижу, что хороша... А все ж интересно... Катька-то поебаться была – золотые рученьки. И не только рученьки... Маша лучше?

— А, брось... Чего тут сравнивать, Серег? Всякая баба хороша по-своему.

И засмеялся, переводя разговор от Маши подальше:

— Вон, твоя: кааак между сиськами хуй зажмет...

— Ага... Могет, да... Помнишь, тогда, у тебя на даче? Я ее рачком поставил, а ты снизу ей под сиськи подобрался, свой между ними засунул, руками их сжал, и давай. А Катька тебе на физию пизденкой села, наклонилась, и давай Нику за спину кусать. Кончила она тогда так, что я думал, помрет...

— Катька?

— Да не, ты забыл. Катьку мы уже потом до кондиции довели, ты ей на клык, я в жопку. Она вообще в жопку кончала лучше. Неужели забыл? Ника трупом валялась, ничего уже не хотела...

Иван задумчиво почесал яйца.

— Да, были времена... И впрямь, забыл. Точнее...

— Что?

— Точнее, наверное, не забыл, а из головы выкинул. Слушай...

— М?

— Ты... того. Машке про эти наши приключения не рассказывай, ладно?

Серж, прищурившись, поглядел на Ивана и ехидно улыбнулся.

— И Лариске?

Иван прикрыл глаза.

— И ей...

— Тэк-с...Ну ладно... Если мои не растреплют, то я-то промолчу... А вид при этом у тебя... Значит, обоих поебываешь? Ну, тогда понятно, чего ты вдруг про наши приключения забыл... От таких партнерш забудешь...

— Да ну...

— Чего «ну»? Вань, ты не стесняйся, мы ж с тобой блядуны старые...

— Серег, отстань. Не ебу я Ларку...

Откинувшись назад, Серж засмеялся:

— Я верю, ога. Только вот вид у обеих твоих дам почему-то свежеоттраханный до полного довольства. А вы ведь с дачи едете... У тебя там койка, помнится, пятерых вмещает запросто... А в баньке даже специально перильца сделаны, чтоб дамам рачком-с было удобнее... Я ж все помню: Катька, Николь и эта, как ее... Оля? - там стоят, хихикают, а мы с тобой их по кругу. Как засадим, они «ох» да «ах»... И спинки выгибают... - Серж продемонстрировал рукой, как именно выгибали спинки объекты засаживания.

Иван заржал:

— Молчать, поручик! Ну с дачи, да. И младшенькую без ласки не оставляю, тоже да. Но – не ебу. Доволен?

— И каким образом не оставляешь?

— Серега, отцепись. Лучше про Николь расскажи. Она ж у тебя без двух хуев не кончала. Я отвалился – где второй взял?

— Так она на тебя до сих пор в обиде, не заметил?

— Вроде, не очень...

— Ну три года прошло, да... И...

— Что «и»?

— А вот не скажу, - засмеялся Серж. – Ты ж со мной откровенничать не хочешь!

— Хе-хе...

— Вот тебе и «хе». О, кстати! Смотри! – Серж кивнул на середину речки, где продолжала беситься молодежь.

Между двумя девичьими телами из воды торчала нижняя, ставшая временно верхней, половина Аликова тела. Половина отчаянно размахивала пятками, пытаясь вырваться из цепких лап уворачивающихся от пяток красавиц, а пониже, у самой воды, иногда ее задевая, болтался в воздухе вполне качественный, толстый, сантиметров пятнадцати длиной, необрезанный член с полуоткрытой головкой и поджатыми к нему аккуратными яйцами.

Стоящая лицом к мужчинам Ларка прикрывала место интересного действия от мам, но не от мужчин на другом берегу. Впрочем, раскрасневшейся, разгоряченной борьбой с братцем Линке это было, кажется, без разницы: даже не оглянувшись на берега, она, выпучив глаза, что-то сказала Ларке, ухватила кол рукой и быстро его подрочила. От такой наглости Лариска тоже выпучила глаза, отпустив при этом жертву, и освобожденный Алик, проделав под водой пируэт, вынырнул, отфыркиваясь, чуть в стороне от девиц. Несколько раз заполошно вздохнул, зарычал и нырнул уже сам, явно целясь между стоящих в воде по пояс девушек. Через секунду Линка, радостно запищав, присела характерным движением женщины, ухваченной шаловливой мужской рукой за самую женскую суть. Ларка только успела сказать «Пффф!», как точно таким же движением присела следом.

С полминуты девицы, так и будучи в полуприсяде, сиськами до самой воды, подергиваясь, смотрели друг на друга, а потом у Алика кончилось дыхание, и он вынырнул точно между ними, в ожидании наказания за хулиганство прикрывая голову руками.

Однако дамы, похоже, несколько сомлели от такого ласкового обращения, и никакой активности не проявили. Тогда Алик, засмеявшись, опять опустил руки под воду, девицы опять выпучили глаза, возбужденно захихикали, переглянулись и опустились в воду пониже, расставив, похоже, ноги шире. Ларка, стоящая к Сержу с Иваном лицом, закинув голову назад, прикрыла глаза, сказала «Ах!» и, улыбаясь во все тридцать два зуба, выпрямила шею. Открыла глаза, встретилась взглядом с дядей Ваней, на мгновение посерьезнела, но тут же опять растянула губы в улыбке, показала ему язычок и, изображая блаженство, закатила глаза опять.

«Вот сучка! Ревновать заставляет! Да и хуй с ней. Алику она все равно не даст, соплив еще, а подрочить ее он пусть подрочит, вряд ли он это сделает лучше, чем я...А если? Ой, Ваня, да ты ж и впрямь ревнуешь! Ладно бы Машку, а то Ларку, крыску, которую ни разу даже и не еб всерьез... Ревную, не ревную – показывать нельзя!»

Тут он боковым зрением перехватил направленный на него заинтересованный взгляд Сержа, и заставил себя усмехнуться:

— Ну, твои-то... Яблочко от яблони...

Серж, на секунду обернувшись к нему, засмеялся:

— Ога. И твоя тоже... Смотри, дырки обе подставили, сучонки! Хлебом не корми, а пизду помацай...

— Что есть, то есть, - вздохнув, согласился Иван, и только собрался с деланным безразличием откинуться на спину, как Линка, выдохнув, выпрямилась. Что-то сказала через голову Алика Ларке: та, неуверенно дернув плечом, кивнула. Засмеявшись, Линка закинула руку на плечи брата, привлекла его к себе, чмокнула в нос и повела к берегу, но не к мамам, а чуть правее, где у самой воды пышно разрослись заросли ивняка. Лариска, неуверенно обернувшись сначала к дяде Ване, потом к маме и не увидев от них запрета, побрела следом за остановившимися в ожидании нее новыми друзьями.

Линка, взяв руку Лариски в свою, закинула ее на плечо брата с противоположной от себя стороны, и вся мокрая троица, сверкнув задницами, исчезла в кустах. Закачались ветки, донеслось приглушенное, кажется, Линкино, довольное «Ай!», и все стихло.

Иван поглядел на женщин, сидящих на противоположном берегу. Проводив молодежь заинтересованными взглядами, они повернулись друг к другу и, улыбаясь, принялись что-то обсуждать, при этом Николь, слегка раздвинув вытянутые ноги, начала немножко ерзать попой. Маша вела себя куда сдержаннее, бросая слегка встревоженные взгляды то на кусты, где скрылась троица, то на противоположный берег. Иван успокаивающе помахал ей рукой, и подруга, кивнув, немного расслабилась.

Заметивший его жест Серж не преминул хихикнуть:

— Ну да, все будет нормально. Если Лариска ваша уже не целочка, то, кроме удовольствия, ничего не получит...

Иван хмыкнул.

— А хоть бы и целочка...

— О! Так она что, все еще девица? Вот уж не ожидал, не ожидал... По поведению, так никак не скажешь... На сколько она Линки-то старше?

— Вот так тебе интимные Ларкины подробности и выложи...

— А че?

— Да нет, ниче... - Иван потянулся, и тут из кустов донесся сладкий юношеский стон. – О, слышь?

— Ога. Алика дрочат. Кажись, выдоили. Или не дрочат..

— А что?

— Ну...

— Серег, не издевайся.

— Ну... Скорее, все же, дрочат. Если б Линка его оприходовала, то сначала она бы стонала, а уж потом он. Она, когда ебется, всегда стонет так, что хоть уши затыкай...

Иван повернулся к приятелю лицом:

— Ой, бля... Как интересно-то... Это что ж получается, твои детки в кустики из-за нас с Машкой пошли, а то прям здесь бы порносцену устроили?

— Тьфу на тебя...

— Это почему? – удивился Иван, и Серж рассмеялся:

— Да вы нам всю малину, можно сказать, обосрали. Мы ж сюда зачем приехали?

— Ой, бля... Чем дальше, тем интереснее... Поебаться на природе? И... всем семейством? Так вот ты где второй хуй для Николь взял?

— Ну... Так получилось.

— Это как?

— Да вот... Прошлый год мы их обоих в лагерь сплавили, ну а сами в отрыв. В первые же выходные междусобойчик собрали. И во вторые, и в третьи... Вот третьи и были лишние. Они, поросята, как в том анекдоте, из командировки до срока приехали. В дом заходят, а я на полу, в гостиной, на лице одна баба, две другие с хуем играются... Причем ни одна из трех не ихняя мама. Ихнюю маму рядышком, на диване, мужики всех этих трех пялят в три дыры сразу. Ну, ты знаешь, Ника на это дело мастерица редкая, другую на два хуя посади, так ни на что больше годна не будет, а эта умудряется на двух низком вертеться, а третьему вполне нормально так сосать, и все это ей в кайф дикий. Да вдобавок это уже почти ночью, не первый заход, все поддатые хорошо... В общем, они на пороге встали, и смотрят на весь разврат. Алик еще, вроде, чуть напугался, а Линка лыбится во весь рот, сучонка. Они, в общем, и так догадывались, куда мы частенько по вечерам ныряем...

Серж машинально почесал приподнявшийся от таких разговоров член, вздохнул и продолжил:

— Ну все остановились, причем мы с Никой последние поняли, что дети пришли. У меня Танькина пизда на роже чавкает, ляжки ее жирные весь свет загородили, ничего не вижу, ничего не слышу, а Ника, когда в экстаз войдет, так и в загородках не нуждается. Ну, ты знаешь... Тут мужики из ее низа выскочили, а во рту она хуй рукой прижала и знай насасывает. В общем, немая сцена, только Ника губами смачно так: «Мммм-чмок!», «Мммм-чмок!»... А Линка бросает сумку на пол, хихикает и скромненько так: «Хорошо тут у вас! А нам к вам можно?» Я, как ее голос услышал, зараз эрекцию потерял...

Серж хихикнул и оттянул шкурку на члене. С другого берега раздалось «Эй!» - Николь, узрев, чем занимается муж, посмеиваясь, грозила ему кулачком. Серж отмахнулся, но руку от причинного места все же убрал.

— Все молчат, а Линка подходит ко мне, шлеп на четвереньки и в ушко: «Пап, я молчать буду. Никому-никому не скажу! Если...» В общем, шантажистка гнусная. А сама уже, хихикая, платье с себя тянет.

Я ответить не успел, как народ из ступора вышел и зашумел. В общем, смысл такой: вы попали, вы и разгребайте, а нам еще только предыдущее поколение ебать не хватало. Так что звиняйте, спасибо за еблю, но подайте наши макинтоши, и мы пошли.

В минуту собрались и смылись. А мы так и остались. Родители голые, пьяные, Ника на диване, раскинув ноги, из пизды белые пузыри, ляжки и морда тоже в сперме, сидит, хихикает глупо, и у меня вся рожа в Танькиной смазке. Стою рядом с Никой, как дурак, а что делать, не знаю. Линка в кресле сидит, с голыми сиськами, на трусах пятно уже мокрое, и тоже хихикает, но подло, Алик вообще весь трясется – он до того только подглядывать за нами да дрочить был горазд, малой еще... И тут Линка его зовет к себе. Подошел, она с него штаны спустила, хуек стоит, смачный такой, большой уже... «Мам», говорит, - «Смотри! Хуй!» Николь голову повернула, сказала «Хм» и почесала то место, откуда пузыри лезут. Там хлюпнуло, Алик дернулся, Линка его к себе развернула и чпок – засосала чуть не до яиц. Тот задергался уже весь, заохал и спустил ей в рот, а эта блядь малолетняя нам язык, весь в малофье братца, показала, сглотнула и смеется: «Мам! Вкусно! И там еще есть!» Ника опять «Хм», и опять пизду почесала. Вижу, что не вовремя ее с трех хуев сняли, не доеблась ни черта, да еще кривая в дупель, а она в таком виде хоть с сучком... Линка же, паршивка, на меня: «Пап, ну ты понял, что я говорила?» Я только охнул, а она Алика отодвинула, и на коленки передо мной – шлеп! Погладила по ляжкам, ласковая такая, прям кошечка. «Ну, тогда не дергайся. Я тебе приятно сделаю, ага?» И за хуй меня пальчиками, да так нежно, я аж ахнул... Глаза закрыл, и думаю: да и хрен с ним. Все равно деваться некуда, теперь от них зависим напрочь, Алик-то еще вряд ли, а этой точно зла хватит растрепать, причем именно там, где не надо. Зато, если ее хорошо трахнуть, то потом еще посмотрим, кто от кого больше зависит... А хуй уже, как деревяшка, даром что за полдня групповушки спустил раза три.

Ну и отдался... Линка сосет, да еще как умело, я кайф ловлю, вдруг слышу – вроде, Николь зашевелилась. Один глаз приоткрыл, гляжу – а сынок-то в том же, что и я, положении. Только что Линка на коленках стоит, а Ника мычит, по пьяному делу качается, жопой о диван тыкается, но на корточках. Одной рукой Аликов хуй придерживает, чтоб изо рта не вываливался, другой себя между ног вовсю наяривает.

Ну, пропал калабуховский дом, думаю. Весело стало. Линку поднял, рачком на диван, да и вдул ей уже по-взрослому, она аж головой в стенку врезалась, но только заржала, поганка. Целки, естественно, обнаружено не было... Глаза прикрыл, пизденка у нее узенькая, не рожавшая, не то, что у наших-то баб. Потом слышу – вроде, Ника на диван ползет. Открываю глаза - так и есть: попробовала раком рядом с Линкой встать, да коленки спьяну с края дивана срываются. Ну, она уселась, ноги к сиськам, и Аликов хуек себе в дырку прям рукой затолкала, а потом его за жопу двумя руками обняла и давай им свою пизду накачивать. А тот, смотрю, осваиваться начал, ее за соски ухватил, и вертит. Точно, как я: подглядывал ведь, сучонок... Ника верещит, Линка пищит, Алик стонет...

Серж, улыбаясь, примолк.

— А ты мужественно молчишь. Трепло ты, Серега... И всегда треплом был... – Иван то ли не хотел верить услышанному, то ли подначивал Сержа на продолжение рассказа.

— Хе-хе. Это я еще тебе не рассказал, что утром, на трезвую голову, было. А там вообще был пиздец. Линку анальной девственности лишали, всем семейным коллективом. Ника ей жопку смазывала и хуи туда заправляла, сначала потоньше, Аликов, а потом потолще, то бишь мой.

Серж от воспоминаний сладко потянулся и засмеялся:

— Хотя, может, и болтун. Только... Я к чему все это тебе рассказал?

— Ну?

— А вот не желаете ли, господин хороший, молодость вспомнить? Заодно и убедишься, что не болтаю. При тебе Линку вместе с Аликом во все дыры трахнем, а потом Нику. Или наоборот. Захочешь – поможешь, мои бабы против не будут, Николь до сих пор по твоему хрену страдает, говорит, он у тебя какой-то особенный. И Линке рекламу развела, то-то она на тебя так вешается. Да и твои бабы хоть посмотрят, что такое группенсекс по-нашему. Или против будут? А?

Иван сморщил нос.

— Знаешь, Серег... Даже и не в бабах дело... Как-то я из возраста вышел, что ли... Или...

Серж, внимательнейшим образом разглядывавший его лицо, ответил задумчиво:

— О, брат... Тут именно что «или». Кажись, попал ты по-крупному... Ну-ну...

Чуть помолчал, глядя на болтающих Машу и Николь, и совсем другим тоном закончил:

— Может... Да. Хотел бы и я так... Остепениться. Да только куда ж теперь этих блядей денешь...

— Ну да... Любовь зла! – засмеялся Иван. – Знаешь что? Мы, пожалуй, поедем. Не будем вам мешать. А то Николь с недоебом – жуть в полосочку. И Линка, наверное, не лучше?

Сергей рассмеялся ответно:

— Да нет, с ней попроще. Ей пока не в потребность, в удовольствие. Сколь досталось, тому и рада... Ладно. Наверное, ты прав. Хотя жаль. Потрахались бы славно. Вон, твои-то: что Маша, что Лариска... Пэрсик!

Серж, вздохнув, почесал яйца и закруглил разговор:

— Ну, да что ж теперь... Поплыли к бабам?

Иван шутливо ткнул приятеля кулаком, и они лениво спустились в воду.