Утром Иван был несколько смурной. Маша, виновато прижавшись к его плечу, заглянула снизу в глаза: «Прости, миленький. Перетрахались...», от этого у него сразу же поднялось настроение, он, улыбнувшись, ухватил подругу за попку и поцеловал в губы, отчего настроение исправилось и у нее. Расстались они у машин уже вполне довольные и жизнью, и друг другом.

Пообедали, как обычно. А часа в четыре у Ивана зазвонил телефон:

— Что, милая?

— Ванюш, у Никонова работу приняли. Вместе с нашей частью. Твоими, в том числе, трудами...

— Ну и ладушки...

— Так тут такое дело. Они с заказчиком по этому поводу банкетик затевают...

— Хм... Машк, а не пойти – никак?

— Да «как»... Но... Сам ведь понимаешь. Хочешь иметь Никонова и дальше – поддерживай личные отношения...

Голос Маши на этой фразе стал несколько ехидным. Иван мельком прислушался к себе: уж не удалась ли подруге провокация ревности? Ну, пожалуй, да – но совсем немножко, и тут же умерла. Машке он верил.

Однако игру поддержал:

— Я те дам – «личные отношения». Личные отношения в полном смысле у тебя со мной, и только со мной!

Машкин голос стал весьма эротичным:

— В полном – да... Еще в каком полном...

И вдруг она перешла на смеющийся шепот:

— Ванька... Я еще хочу...

— Прям щас?

— Ага...

Иван хмыкнул.

— Ты там одна?

— А что?

— Так собираюсь сделать, чтоб не хотела. А вдруг кто увидит, и украдет прелести?

— Ой, ну тебя, изверг! Так я и сама умею. Долго, что ли: дверь на ключ, задние лапки на ручки, передние вниз... Ой, Ванька... Я от одного разговора с тобой уже мокрая...

Иван прислушался к своему низку. Не-а, никакой реакции. Вчера потрудился на славу. Но надо ведь сделать женщине приятное:

— Ага. И у меня... Он, наверное, отсюда запах почуял...

Восторженно добавил:

— У тебя там, когда мокро, та-а-а-ак вкусно пахнет!

— Муррр... Ой, Ванька, ну тебя, а то и впрямь трусики менять придется, а я с собой запасных не ношу... Наверно, надо будет носить, а то как-нибудь вот так поговорим, и все, конец всему. Заласкаю потом свой бабский коллектив, а его драть надо... Они и так всю неделю удивляются...

— Ага, надо. Именно драть. Рачком-с. Так у тебя, вроде, штатная единица для этого есть? Плохо работает? Поставь на вид...

— Тьфу на вас, господин поручик!

Посмеялись вместе, отчего Ивану стало совсем тепло. Продолжила Маша уже чуть серьезнее:

— В общем, Вань, мы будем в «Барракуде». Я оттуда смоюсь часиков в девять, ну, полдесятого, не позже, мужики пусть без меня надираются. Но...

И она опять запустила в голос хитрецу:

— Во-первых, ты помнишь, что ты мне обещал?

— М?

— Ну... Что я свечку держать буду?

Иван рассмеялся.

— Да помню, помню...

— Вот! Смотри... те там у меня. И, во-вторых, я приеду пьяненькая, и буду хулиганить. Так что готовьтесь!

— Йес, сэр! Тьфу, мэм!

— «Сэры» вам. С «мэмами», - голос Маши был полон притворного недовольства. – Ладно...

Чуть помолчала.

— Вань, не хочу я никуда. Но надо...

— Машк, ну брось ты. Такова директорская жизнь. Уж мне-то объяснять не нужно...

— Угу. Понятливый ты... Мой, - в последнее слово Маша вложила столько эмоций, что Иван даже на секунду задержал дыхание. – Ладно, пока... Да, насчет ужина, если что, Ларка распорядится. Или сам...

— С голоду точно не помрем. Хорошая ты... моя!

— Ага...

И положила трубку.

Сбросив соединение, Иван, задумчиво улыбаясь, почесал телефоном голову.

«Итак, что в сухом остатке? Во-первых, ничего нового: Машка вполне искренне хочет ласки, причем именно от меня. Сколько я ей накидал за неделю? Считать замучаешься... Да чего считать-то, ведь в свое удовольствие старался, не только в Машкино. Но, если так пойдет и дальше, мое удовольствие кончится быстро. Ладно, поглядим...

Еще что? Ларка на сегодняшний вечер в полном моем распоряжении. Или я в Ларкином. Или, точнее, мы с Лариком друг у друга», - засмеялся он. – «Ну, все правильно. Если с Машкой будем жить, то оставаться с Ларкой наедине, причем подолгу, будем все равно. Лучше уж все вопросы решить сразу. Отодрать крыску, что ли? Нет, все же это точно лишнее. Машка-то, если и обидится, виду не подаст. С ними, с их-то домашними привычками, какой еще мужик уживется? Либо затрахается и сдохнет, либо сбежит. Затрахаться я не хочу, на двух меня не хватит, а Машку терять... И не только Машку. Ларку ведь тоже. От, привязались бабы, а... Ну, нет! Да и без этого, нет у меня такого желания, хоть убей. Опять ходить по лезвию: не отпугнуть, позволить максимум, но сохранить контроль. Причем так, чтобы у Ларика и сомнений не осталось в том, кто здесь босс...».

Он представил себе Ларку такой, какой видел ее в ванне: раскрасневшейся, постанывающей, дрожащей и выгибающейся всем стройным телом от удовольствия. Прислушался к своему низу и хихикнул. «Вот извращенец, блин. Т-а-а-кой пЭрсик, а ему не надо!»

Презрительно почесав так и не подумавшего реагировать на сексуальный образ приятеля, он продолжил размышления.

«Интересно... Если Машка рядом, то у меня на Ларкино привидение встает, как деревянный. А так, получается, нет? Красивая голая молоденькая девка, что само по себе еще не повод для эрекции? Ладно, вечером поглядим... Заодно и посмотрим, насколько Ларик без мамы смелый».

Еще секунду молча посидел, глядя в пространство, сам себе утвердительно кивнул, и снова заулыбался.

«Да, все правильно, нечего сладкие запретные плоды разводить. Меня не убудет, и даже, наверное, в удовольствие... Интересно, а как Машка хулиганить будет? Ой, ведь опять наверняка ножки врозь, потом кверху. Бесстыдницы вы мои хорошие», - улыбнулся Иван и, выкинув вечерние проблемы из головы, занялся делами.

С работы Иван ушел, по случаю пятницы, часов в шесть, чего раньше никогда не делал.

Лариски дома не было. Перекусив тем, что нашел в холодильнике, он прихватил с собой бутылочку светлого пива, зарядил в медиацентр диск Брамса, утащил из Ларискиной комнаты наушники и, включив воду на легкий массаж, завалился в ванну.

Он думал, что будет с интересом ждать Ларкиного прихода, но вместо этого провалился в обнимающую пустую квартиру светлую, спокойную тишину, и задремал.

Очнулся от мягкой руки, легшей на его плечо. Поднял голову: над ним, еще в джинсах и свитере, глядя на него с легким недоумением, стояла Лариска. Сняв наушники, ободряюще улыбнулся девушке, в ответ получил не очень уверенную улыбку:

— Дядь Вань... А мама где?

— Мама? Мама... – он сделал небольшую паузу и слегка пошевелил ногами в прозрачной воде, - мама на корппьянке. Судьба директорская, ты ж понимаешь...

Лариска тяжело вздохнула:

— Угу...

Жалобным голосом пропела:

Ведь и детям нужно все же

Выходной устроить тоже,

А без папы и без мамы

Это что за выходной?

Глядя Ивану в глаза, совсем убитым тоном, вполне удачно подражая Алле Борисовне, повторила не одну, как было в оригинале, а две последних строки. Тяжело вздохнула и вдруг не ехидно, а совсем по-доброму улыбнулась.

«Без папы тебе... Смеешься все...» Иван еле сдержался, чтобы не затащить девчонку к себе в ванну прямо так, в одежде, прижать к себе и... «А что с ней дальше-то делать, с этакой дылдой? Она ж Машку в росте обогнала. Убаюкать, что ли? Ох, смешки тебе...»

— Ларк, да брось. Придет к пол-одиннадцатого, ну, к одиннадцати, куда денется. И воскресенье все наше, обещаю. Пойдет, солнышко?

— А, ладно! Пойдет!

Чуть нагнувшись, положила ладони вокруг его шеи, сжала мышцы пальцами. Иван зажмурился от удовольствия.

— Устали, дядь Вань?

— Есть такое...

— Я счас...

И упорхнула.

Иван надел наушники и закрыл глаза. Задумчиво почесал яйца, оттянул и отпустил кончик шкурки на члене. «Ну что, парень? Готовься? Вести себя будешь прилично, или как?» Меньшой братец, слабо пошевелившись в ответ, безвольно опустил носик вниз.

Вздохнув, он опять расслабился. Брамс в наушниках великолепно отвлекал от всяких, может, и интересных, но совершенно сейчас не нужных мыслей.

Лариска появилась минут через десять, голенькая и веселенькая, с открытой бутылкой пива в одной руке и тарелкой с бутербродами в другой. Грациозно переступила в ванну, поставила на бортик тарелку и бутылку, обернулась:

— Дядь Вань! Бутерброд хотите?

Иван кивнул и, сняв наушники уже окончательно, принял от Лариски увесистый кусок хлеба с копченостью, украшенной половинкой соленого огурчика. Осторожно откусил, запил пивом. Лариска, усевшись напротив, сделала то же самое, и, прожевав первый кусок, принялась рассказывать про школьные дела. Он слушал вполуха, рассматривая девушку полуприкрытыми глазами. «А молодчина Ларик. Расслабилась совсем. Дома человечек, отдыхает...»

— Дядь Вань, не слушаете?

— Да, Ларка. Слушаю. Отвлекся чуть...

Выходя из сладкой полудремы, повел плечами. Лариска всполошилась:

— Ой, дядь Вань! Я ж вам плечи обещала помять, а сама сижу, язык развесила!

Иван, запив бутерброд хорошим глотком пива, засмеялся:

— Ешь, а то сил не хватит.

— У... Мням!

Быстро дожевав остатки очередного бутерброда, Лариска встала на ноги. Показала рукой: мол, переворачивайся-ка ты, дядь Вань, попой кверху. Иван перевернулся, и она, не мудрствуя лукаво, уселась на его попу верхом, да и принялась выполнять обещанное.

Руки у Ларки были хоть и не очень умелые, но сильные и ласковые. Через пару минут Иван вполне искренне застонал от удовольствия, Лариска хихикнула, играя, прошлась коготками по всей его спине, он шутливо заорал и подбросил ее попой. Приземлившись на прежнее место, девица, смеясь, стала легко щипать его спину. Некоторое время Иван, сладко ежась, терпел, потом резко перевернулся под ней и ухватил смеющуюся Ларку за животик. Ларка сказала «Ай!» и привстала над ним, посмотрев при этом сначала на его руку, а потом ниже, прямо под себя. Прибавила глаза:

— Ой, дядь Вань...

Вскинула хитрющий взгляд.

— А... А сегодня чья очередь? Моя... Или мамина?

Иван, прикрыв глаза веками, улыбнулся.

— Она, вообще-то, всегда мамина...

— Ну, дя-я-я-ядь Вань... Мамина она всегда, но по-другому...

Иван открыл один глаз:

— Это как?

— Ну... С мамой вы им любитесь, а я поиграть с ним хочу. Дядь Вань, ну можно? Ну разочек... Так хочется в натуре, а не на экране...

Иван изучающее глядел на Ларку одним глазом. «Вот паршивка, а. Полезла бы без спросу, получила бы по ушам. А так иди ей, откажи: как объяснять-то? Типа, не положено? Ведь засмеет, наплевать ей на все эти уложения, и Машке тоже. И она про то, что Машке наплевать, знает, и что поэтому от мамы нам с ней за такие игры ничего не будет, тоже знает. И правильно наплевать, ты ведь и сам, Ваня, такой же... Развести демагогию на тему «найди себе мужика, и играйся сколько влезет?» Ответит «а ты что, не мужик?» - и будет права. Да и неохота мне ее другому мужику отдавать...».

— Дядь Вань, ну я без глупостей, только поиграю...

«Так. Ну, парень, не бзди».

Иван откинулся назад, развел чуть пошире ноги и, подмигнув Лариске, закрыл глаза.

Когда Лариска, откинувшись на пяточки, осторожно взяла его хозяйство в ладошку и, наклонившись к самой поверхности воды, принялась с улыбкой его рассматривать, он получил самый странный сексуальный опыт в своей жизни. Ощущения были острейшими, но вовсе не такими, как с теми женщинами, которые делали то же самое в процессе любовной игры. Смесь нежности и интереса: что дальше будет делать Лариска? И легкого страха за сохранность инструмента, который, впрочем, Лариска же сразу и постаралась развеять. Чуть сжав мошонку вместе с пенисом у самого корешка, она подняла на него блестящие глаза:

— Дядь Вань, а если что не так сделаю?

Иван дурашливо открыл глаза пошире.

— Во-первых, заору. Во-вторых, мама тебя потом убьет.

Лариска не менее дурашливо ойкнула и, улыбаясь, опустила глаза к предмету изучения.

Некоторое время она так и держала его в одной руке, снизу, тихонько разминая и как бы пробуя консистенцию и вес. Потом осторожно, как маленького зверька, погладила сверху пальчиком второй руки. Почувствовав это, Иван чуть напряг мышцы промежности, член дернулся, Ларка тихонько ахнула и подняла на него глаза. Он поощрительно улыбнулся, Ларка еще раз, медленнее, провела от корня до закрытой головки пальчиком, ощупывая по дороге каждый миллиметр, потом осторожно пустила в ход уже два пальца, помяв колбаску между ними. Едва касаясь, пощупала по отдельности яички, отвернула член вверх, осторожно обтянула одно из яичек кожей мошонки, полюбовалась, склонив голову, результатом. Потом, улыбаясь, осторожно растянула мешочек в стороны, уложила посредине член, обернула его, насколько хватило, кожей. Опять полюбовалась, и подняла к животу теперь уже весь агрегат, принявшись разглядывать его низ.

Иван лежал и удивлялся: как приятно, а не встает, и все тут! Да и Лариска...

Тут он чуть приоткрыл глаза. «М-да... А Лариска-то, кажется, уже большевата для спокойного изучения столь многообещающих предметов. Вон, сосочки-то... Реагируют помаленьку. Да и не только сосочки... Ой, что-то будет!»

Закинув руку наверх, он нащупал рычаг сброса воды. Ларка, не отпуская аппарат, благодарно посмотрела на него.

— Спасибо, дядь Вань...

Иван лениво махнул рукой: да ладно, чего уж там.

Вода быстро сошла, оставив мокрое хозяйство на воздухе, и он закрыл слив. Еще раз внимательно посмотрел на Ларку. «Так. Девица-то у нас уже, пожалуй, мокрехонька. У них с Машкой это запросто... Ну-ка, что попросит?»

Ларка, как будто услышав, облизнулась чуть нервно.

— Дядь Вань, а можно... головку потрогать?

— Ну, раздень его...

Прихватив у самого корня шкурку пальцами, Лариска почти неслышно потянула ее вниз.

— Не так, дуреха... Видела ведь...

Лариска в недоумении убрала руку. Потянувшись, он взял ее ладошку в свою, отделил пальцы, положил их на нужное место и снял с дружка капюшон.

— Вот так. И сильно не нежничай, это не клитор, тут можно и немного порешительней... Давай сама.

Натянув шкурку на место, убрал руку. Лариска, закусив от усердия губу, повторила урок. Поставила раздетого солдатика головой вверх:

— Розовая... Как у нас там, - кивнула она на свой низ. – Красиво...

Осторожно прикоснулась подушечкой пальца к дырочке.

— Источник...

— Ага... Ларка, мужикам здесь, скорее, щекотно. Уздечку поласкай, видишь ее?

Ларка точно так же, едва касаясь, провела пальчиком по уздечке. Иван довольно вздохнул, и Лариска повторила движение:

— Хорошо, дядь Вань?

— Умгумм...

Она повторила еще раз и убрала палец.

— Дядь Вань... А чего он не встает?

— Хм... А надо?

Чуть было не добавил: «Без дела из ножен не доставай, без победы в ножны не вкладывай», но вовремя спохватился.

— Ну, дядь Вань...

«А и хрен с ним. Видела, и даже хватала, пусть ее. Для баб это, наверное, чудесное ощущение, когда хуй под рукой наливается живородящей силой».

— Не хочу, вот и не встает...

— Ну, д-я-я-я-я-дь Вань...

— Ладно, не ной. Давай руку...

Положив свою ладонь поверх Ларискиной, он показал ей, как правильно гонять шкурку на мягком члене.

И немного отпустил тормоза.

Малый приятель, кажется, только этого и ждал, сразу уверенно зашевелившись. Лариска, сказав «Вау!», перехватила его всей ладонью уже сама, и принялась, глядя на процесс широко открытыми глазами, сначала медленно, а потом все чаще и сильнее двигать рукой. Иван прислушался к ощущениям: вроде, до конца далеко, а в голове вообще никакого секса, но...

— Ну хватит, Ларик, хватит. Подрочила, и будет!

Засмеялся. Ларка с огорченной физиономией, но беспрекословно остановила движения. Однако руку с игрушки не убрала, принявшись снова разглядывать ее со всех сторон. Наклонила кол в одну сторону, в другую, прижала его к животу хозяина, сторожко поглядывая на Ивана, осторожно потянула его вниз. Поставила вертикально, медленно закрыла головку, пальчиками второй руки расправила кожу на кончике, опять открыла.

Кажется, это действие ей понравилось больше всего, и она трижды повторила его, в конце концов нарвавшись на укоризненный взгляд дяди Вани. Остановилась и, наклонившись, шумно втянула носом воздух, понюхав самую вершинку.

— Дядь Вань... А можно?

— Нельзя.

— Ну, дяяяядь Вань... Я ведь даже еще не сказала, что...

Иван засмеялся:

— А я и так знаю. Вы с мамой одинаковые... На вкус ведь хочешь попробовать?

Лариска быстро кивнула.

— Ну дядь Вань, ну... У того негра противный был, а у вас, кажется, вкусный... Пахнет здорово...

— Ларка, не смеши. Чем может пахнуть от только что вымытого елдака, а?

— Силой...

«Тьфу, чтоб тебе. Подлиза. Или...?»

— Только попробовать!

— Ой, дядь Вань! Ладно!

Лариска, довольно улыбаясь, не выпуская из руки член, отползла на коленках чуть назад и быстренько нырнула мордочкой к цели. Иван думал, что она осторожно лизнет головку и на этом успокоится.

Видать, забыл, с кем имеет дело. Глядя на него уже совершенно шалыми глазами, Лариска выпустила язычок и шустро повибрировала им на уздечке. Иван, привычно зажмурившись, ахнул сразу и от удовольствия, и от неожиданности, а когда открыл глаза, член был уже на треть в ротике Лариски, по-прежнему глядящей на него в упор. Он с трудом придал лицу недовольное выражение, Лариска с громким чмоком выпустила добычу. С серьезным видом облизала губы:

— И впрямь вкусно, дядь Вань!

Облизываясь, покачала кол в руке и засмеялась:

— Можно еще?

— Ох, и паршивка...

Лариска ехидно хихикнула.

— Ага... Ну ладно, дядь Вань, не буду... Мама так же делает?

— Ну... Да...

«Черт, вот то самое, о чем я и думал. Отрабатывает чары, чудо мелкое. И хороши чары, надо сказать. Видать, наследственное. Но пора и заканчивать, а то ведь и впрямь раскрутит, потом иди, забери власть назад...»

— Все, Ларка. Это уже не игра, а оральный секс.

— Ну и что...

«А действительно, что?» Засмеялся:

— Да ничего, если бы не мама. У меня ж там генератор слабенький, а твоя мать меня вчера трижды раскрутила, и сегодня обещала прийти пьяненькой и похулиганить. Я перед ней чем отчитываться буду?

Похоже, что Лариска, будучи в возбуждении, совсем забыла про существование мамы. Услышав про нее, тут же выпустила из рук кол и уселась на пятки, расстроено глядя на недоступный теперь источник радости.

«А вот теперь можно и удовольствие девке доставить... По моим правилам».

— Ну ладно, чего так расстроилась-то? Ну-ка, вставай над ним на коленки...

Лариска встала, и Иван, придерживая одной рукой ее под попу, показал, как можно использовать член в качестве вибратора. Учить ее оказалось особо нечему, благо, видела она это на экране не один десяток раз, и вскоре Лариска уже сильно сжимала его достоинство в своей лапке, лаская им то клитор, то внутренние губки, а он, придерживая ее под низ обеими руками, смотрел, как розовая, вся в жемчуге сока любви Ларискина плоть обтекает его более темную головку. И пытался понять, хватит ли у него решимости остановить девицу, если она, и сейчас уже мало что соображающая, вдруг, на пике, решит стать женщиной.

Но Лариска то ли не была еще готова к столь радикальной перемене статуса, то ли просто не успела. Оргазм на этот раз был как взрыв: только что она, изгибаясь и тяжело дыша, еще ласкала себя, изредка поглядывая на дядю Ваню чумовыми глазами. И вдруг дважды дернулась, тонко, жалобно ахнула, потянулась вся вверх и шлепнулась на четвереньки. Чуть постояла, мотая головой, потом ее руки ослабли, и она, протяжно простонав, улеглась всем вздрагивающим телом на дядю Ваню, обняла его за шею и впилась губами в его губы.

Ивану вдруг стало смешно. «Так. Ларик желает продолжения все же по ее правилам. Не удалось отключить мой самоконтроль через хуй, теперь пробуем через губы. Ну-ну...»

Тем временем одна Ларкина рука нырнула назад, принявшись судорожно ловить его член. И не сразу, но наткнулась на нечто неожиданно мягкое. Не поверив, забрала это мягкое в горсть, сжала, пожулькала и медленно отпустила, разочарованно расслабившись.

Чуть приподняв на себе Лариску, Иван заглянул ей в лицо. Мордочка была недовольной, и он решил, что понял девицу правильно: оргазм, хоть и несильный, но был, однако совсем соображение у нее явно не отключилось. Так что выходка с попыткой продолжить сверху точно была не только зовом инстинкта.

«Целоваться хотим? Ну, давай поцелуемся!» Уверенно улыбнувшись, он свалил девицу с себя на спину, повернулся на бок, одной рукой притянул к себе Ларкину голову, пальцами второй зажал сосок, закинув коленку на низ живота девушки, слегка придавил клитор. Ларка сдавленно охнула, он запустил язык ей в рот, одновременно начав работать рукой и коленкой.

Ласкал он ее с удовольствием, но безо всякого возбуждения, чему сам уже устал удивляться. Через некоторое время сначала губы девушки, а потом и она вся стали напоминать разогретый воск, он убрал сначала коленку, потом отпустил грудь, отстранившись, убедился в полной покорности жертвы и ласково перевернул ее на живот. Лариска, слабо охнув, неуверенно повела попкой кверху. «Ага, щас!», подумал Иван, и мягко прижал бедра девушки на место. Сел на них верхом и сначала быстро, потом все медленнее и медленнее стал обрабатывать Ларискину спину пальцами.

Наконец, дыхание девушки успокоилось почти совсем, Лариска швыркнула носом и пробормотала что-то нечленораздельное. Он слез с нее и уселся по-турецки рядышком.

Повернув к нему голову, Лариска открыла глаза, протянула руку и погладила его по колену. В ответ он, улыбаясь, прижал указательным пальцем Ларискин нос.

— Би-бип!

— Ох, дядь Вань...

— Вот тебе и «ох», - засмеялся он. – Было бы еще лучше, если бы не нахальничала.

Лариска чуть помолчала.

— Да поняла я, дядь Вань...

— Вот и умничка. И молодчина. Целуешься отлично, и сосешь тоже, - Иван искренне, довольно засмеялся, увидев Ларискино ответное смущение. – А что, навыки полезные. Если умеешь, так большинство, - он подчеркнул это слово интонацией, - мужиков будут ходить за тобой, как бычки на веревочке.

— Угу, дядь Вань... Вы-то уж точно не большинство... За это мы с мамой вас и любим...

— Эт точно...

Приподнявшись, он включил воду.

— Иди ко мне, маленькая. Отдохнем...

Лариска обрадовано вскинулась. Извиваясь, как змейка, быстро переползла к его боку. Обняла его рукой и ногой, уткнулась носом в шею и, приятно щекоча Ивану бедро щеточкой волос на лобке, замерла во блаженстве.

С удовольствием ощущая Ларискино расслабленное после двух оргазмов тело, Иван подумал: а чем, собственно, отличается то, что они сейчас сделали, от полноценного траха?

Похоже, что Лариска думала о том же. Некоторое время полежав неподвижно, она потерлась об Ивана всем телом.

— Дядь Вань...

— Ау?

— Дядь Вань... Мы ведь уже...

— Что «уже»?

— Уже, считай, отлюбились?

Иван тихонько засмеялся.

— В смысле «закончили»? Ну да...

— Нет, дядь Вань... В смысле, осталось только мне целки лишиться... Так это уже, кажется, без разницы...

Иван обнял Лариску рукой, прижал к себе поплотнее, чмокнул в макушку.

— Еще какая разница, Ларик... Тут, правда, не в целке дело...

Погладил ее по спине, еще раз чмокнул.

— Хороший секс, Ларка, дело обоюдное. Оба стараются доставить удовольствие друг другу, а уж какими местами – дело десятое. Ну и главное, звериное, глубокое: когда мужчина и женщина занимаются любовью, они всегда делают детей. Даже если обманывают при этом природу всякими таблеточками-спиралечками и прочим... Ты потому и не хочешь пока целки лишаться, что детей тебе не хочется. Не готова еще...

Лариска поежилась и тихонько хихикнула.

— Как не готова, дядь Вань? Вон, добра сколько... Да и чешется там иногда до нестерпимости...

— Это, Ларик, именно там чешется. Как раз это место я тебе сейчас и почесал. Там оно, конечно, тоже надо, чтобы было готово, но это не главное... Главное в голове. И чем больше мозгов, тем оно главнее...

— Это еще почему?

— Потому что страшнее. Чем человек умнее, тем лучше видит будущее, а значит, и будущие проблемы. Это твоим одноклассницам безмозглым просто: охота – ну и рожу, а что дальше будет – ну, кривая вывезет... Ты ведь так не можешь, ты сначала просчитаешь все: где жить, чем кормить, как воспитывать... И еще много чего...

— Ох, какие сложности... - тон Ларки был несколько скептическим.

— А ты как думала? Многия знания, как известно, что порождают?

— Многия печали... Это я уже поняла... Вот только к сексу это как-то не прикладывала...

— Так приложи, - засмеялся Иван. – Секс он и есть жизнь... Во всяком случае, важнейшая ее сторона точно.

Лариска засмеялась ответно: «Это да», и, отвалившись от Ивана на спину, почесала под водой то самое место, о котором Иван только что столь непочтительно отзывался.

— Дядь Вань, так это что получается: все, что не для детей, сплошное извращение?

Иван опять рассмеялся.

— Угу. С точки зрения попов, причем почти любой религии. А на самом деле, человеку голова дана в том числе и для того, чтобы наслаждаться. И в наслаждении никакой вины нет и быть не может, если только то наслаждение не за чужой счет... Потому все, что люди в постели делают по согласию и во взаимное удовольствие, нормально. И даже хорошо. Правда?

Иван ехидно покосился на Лариску и, неожиданно, встретился со столь же ехидным взглядом.

— Правда. А тогда – если мне хочется, вам хочется, и удовольствие обоим, то почему вы мне не хотите... Ну, всерьез?

Резко повернувшись набок, лицом к нему, Лариска опять закинула на него коленку и нерешительно потянулась к немного напряженному члену. Иван мягко перехватил ее руку, поднес к губам, длинно лизнул ладонь. Лариска ахнула, и он посмотрел ей в глаза:

— Потому что сейчас не ты хочешь, а вон то, - он перенес их соединенные руки к Ларискиному лобку и почесал пальцем возле клитора, - твое ненасытное место. Вот когда ты мне то же самое скажешь не насквозь мокрая и с торчащими на метр сосками, как сейчас, а в здравом уме и твердой памяти, тогда... Тогда посмотрим!

Лариска, недоуменно покосившись на свои соски и одновременно подавшись низком навстречу ласковым рукам, попыталась изобразить расстройство.

— Ох, дядь Вань...

— А вот хоть «ох», хоть «ах», - смешливо ответил Иван, запуская палец между нижних Ларискиных губок. Ларискино естество ответило весьма бурно.

— Точно, вы с Машей одинаковые... Только тронь, все, понеслась...

Лариска, не открывая глаз, пробормотала: «Смотря кто трогает», и, ухватив рукой, подняла ногу из воды совсем, вывесив изящную ступню в воздухе.

— Ну, это да... Вот что, родная. Говоришь, у того негра язык был, как терка? Ну-ка, садись на бортик... Ага, вот так, на краешек. .. Умница, правильно понимаешь ситуацию! И пирожок свой вперед, ко мне поближе... Вон он какой у нас, аппетитный, налитой, темненький... И ножки пошире, пока – насколько сможешь, и ручками их удерживай, пока терпеть можно, а потом постарайся мне сильно ляжками по ушам не хлопать. О, внизу даже приоткрылось уже! Ну-ка, как там на вкус... М-м-м-м... Хорошо! Свеженько так, остренько... Ну, маленькая, держись. Где там твоя целочка? Вот она, нежная... Щекотно? Ничего, счас сладко будет... Счас мы ее на вкус-то попробуем... Ну что, поехали?

— Уаумммм...

— Понял...

— Ыыыыых... У... У... Уааааххх... Ауууа....

Если Машка под его оральными ласками больше млела, то Лариска после первых же его движений языком, и впрямь пришедшихся на девственную плеву, вошла в экстаз. А уж когда он втянул в себя ее внутренние губки, и вовсе забилась в руках Ивана так, что ему на секунду стало не только весело, но и страшно. Оторвавшись, он глянул вверх, откуда летели совершенно нечленораздельные вопли: Ларкина мордочка с открытым ротиком и плотно зажмуренными глазами была как раз такой, какой надо, вдобавок девица, не потерпев перерыва, схватила его за голову и с неожиданной силой потянула ее к своим прелестям, отчего Иван получил ощутимый шлепок ее ляжками по ушам. В отместку он ущипнул жертву за сосок, Ларка почему-то икнула и виновато развела ноги почти на шпагат, выпятив лобок вверх и открыв доступ теперь и к розетке чуть ниже своего главного сокровища. Увидев это, Иван чуть не залез туда пальцем, но вовремя остановился: не все сразу, такие развлечения оставим на будущее, и отправил свои губы знакомиться с Ларкиным клитором.

Лариска отреагировала должным образом, и он, сочтя знакомство успешным, принялся обрабатывать ее уже всерьез, с наслаждением чувствуя, как все тело девушки дрожит в такт его движениям то сильнее, то слабее, иногда совсем заходясь в пароксизмах страсти так, что он с трудом удерживал ее на бортике ванны, иногда почти совсем обессиливая, но тут же начиная набирать мощь вновь.

Через какое-то время губы и язык Ивана начали неметь, да и Лариска реагировала на ласку уже не всем телом, но лишь промежностью. Поцеловав напоследок растребушенный, почти алый от прилившей крови цветок, он приподнял девушку руками и аккуратно опустил в ванну, привалив спиной к бортику. Сел рядом, притянул к себе вздрагивающую Ларискину голову, чмокнул в волосы и принялся, успокаивая, гладить роскошную, хоть и недлинную гриву.

Успокоив дыхание, Лариска швыркнула носом, потерлась о плечо Ивана щекой и, отстранившись, посмотрела ему в лицо.

— Уаххххх...

— Угу. Понравилось?

— Уаууууу... Дядь Вань, ну порвите вы мне эту чертову целку! Хочу, хочу, хочу!

— Не-а... Пизденка твоя хочет, а ты – нет...

— Дядь Вань, я сама это сделаю! Прямо сейчас!

Иван засмеялся:

— Прям сейчас не надо. Да и вообще не стоит, лишишь себя незабываемых ощущений. Для тебя, конечно, секс не первый, но и первый вагинальный – тож событие, как ни крути... Так что я б не стал.

— Ну дядь Вань... - Лариска, казалось, готова была расплакаться.

«Во довел девку!»

— Ларка, ну, не приставай. Я тебе уже все объяснил, и потом...

— Что потом?

— Ну... Мы с мамой на эту тему разговаривали...

— И что?

— И я ей обещал, что, если до этого дойдет, то она свечку держать будет. А то, что я твоей маме обещал, я нарушать не буду. Поняла?

Сказав «Эх!», Лариска, кажется, смирилась со своей участью и, расслабившись, уже привычно растеклась по боку Ивана. Полежала немножко, потом вдруг рывком перекинула тело на него, прижала всем весом, выгнулась и уставилась в глаза:

— Ну ладно, дядь Вань. Подожду. Но вы от меня все равно не отвертитесь. Ни с кем не хочу, только с вами. И не захочу!

— Ларик... Хорошая моя...

Обняв девушку, Иван прижал ее к себе. Лариска уткнулась носом в его плечо, потерлась там, поласкалась, и вдруг куснула. Он ойкнул.

— Вот вам!

Вскочив, она засмеялась, показала ему язык, легко переступила бортик ванны и, ухватив полотенце, открыла дверь. Иван, задумчиво глядя на нее, почесал затылок:

— Ты... это. Никогда не говори «никогда».

— А вот никогда! Ни-ког-да! Ни-ког-да! И не надейтесь! Ни вы, ни мама!

Засмеявшись, она вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Иван улыбнулся. «Ну, кажись, первая серия шоу закончена успешно. Лариску удовлетворил так, что и впрямь козой скачет. Даром, что вечер пятницы. Завтра опять вся школа ее... Ой, еще ведь Машка сейчас придет. Ты как?» - почесал он меньшого братца.

Братец отозвался тупой болью в яйцах. «Ну, понимаю, понимаю... Тяжело тебе. Такая добыча, и мимо кассы. Тебе-то мои заморочки по тебе самому. Ничего, подожди Машку. Ужо...»

Кряхтя, он вылез из ванны, кое-как вытерся и, покосившись на неплотно закрытую дверь в Ларкину комнату, шлепнулся в гостиной на диван, тупо уставившись в выключенный телевизор.