Однако Маша вставать не пожелала. В ответ на ласковое «Машунь, пора ехать!», лишь состроила, не открывая глаз, недовольную гримаску, поерзала попой и приглашающе подняла край покрывала: мол, нечего, лезь сюда.

Иван, тяжело вздохнув, присел на край кровати и погладил подругу по ноге:

— Машунь, ну, пора уже... На работу завтра...

Маша, слабо фыркнув, пробормотала: «Успеем еще десять раз... Иди лучше ко мне... Еще полчаааасика...».

Улыбнувшись, Иван отвернул нижний край покрывала, собираясь пощекотать ей пятки, и тут почувствовал легкое поглаживание по плечу. Поднял глаза: Лариска, стоя рядом, смотрела на него сверху с умоляющим видом: мол, дядь Вань, ну действительно ведь время еще есть, пусть мама подремлет. А тут и Маша опять приподняла край покрывала, показав им аккуратно свесившиеся набок сиськи.

Выглядели сиськи настолько аппетитно, что Иван сдался. Притворно тяжело вздохнув, он нырнул лицом к ним, чмокнул сиську где-то возле соска, перевернулся на спину, подсунул руку под Машину шею, притянул подругу к своему боку, укрыл их обоих, немного поерзал, устраиваясь, и только после этого посмотрел на Лариску, нерешительно переминавшуюся в ногах кровати. В спальне было прохладно, и вид у младшенькой, зябко обхватившей груди руками, был весьма жалобный.

Иван осторожно покосился на уютно устроившуюся у него под мышкой Машу, улыбнулся и, чувствуя, как внутри все радостно напрягается от предчувствия чего-то интересного и наверняка приятного, кивнул Ларке на свой свободный бок. Едва не подпрыгнув от радости, девица метнулась к окну, прикрыла его, отчего в комнате сразу стало тихо, и быстренько залезла на указанное место. Иван, порадовавшись тому, что Маша без них достала из-под себя все покрывало, заботливо укрыл и ее, и младшая плотно притерлась к нему всем телом, мурлыкнув, удобно устроила голову у него на плече, закинула руку на мамину талию, перекрестив ее у него на животе с рукой мамы. Маша слабо пошевелилась всем телом, переложила сдвинутую Лариской руку со своего бедра на ноги Ивана, не открывая глаз, легко вздохнула, и женщины, вроде, затихли.

Вот только расслабленности в плотно прижатых к нему телах Иван не чувствовал. Справа подруга чуть слышно, но часто дышала через приоткрытые губы, слева младшенькая, подрагивая закрытыми ресницами, едва заметно сглатывала и то напрягала, то расслабляла мышцы внизу живота. Обе, кажется, с трудом удерживались от того, чтобы не нахулиганить чего-нибудь веселого, то ли не решив еще, что именно сотворить, то ли надеясь, что Иван начнет первый, освободив их тем самым от всякой ответственности.

Некоторое время он, чувствуя, как меньшой братец потихоньку начинает напрягаться, все же стоически терпел на себе два возбужденных женских тела.

Наконец, не выдержав, он почесал подушечками пальцев Машин крестец. Тихонько, довольно промычав, Маша потерлась об его плечо щекой и, будто невзначай, переместила руку чуть поближе к меньшому братцу. Иван от этого еще чуть напрягся, покосившись на тут же приоткрывшую один глаз Лариску, а братец, как будто спрашивая волю хозяина, неуверенно, но явственно приподнялся еще больше. С трудом сдержав смех, он еще раз пощекотал Маше низ спины и дал братцу волю.

Инструмент, задергавшись, с облегчением принял боевую стойку, заметно приподняв собой тонкую простыню. Лариска, оторвав щеку от его плеча, уставилась на образовавшуюся выпуклость, чуть слышно хихикнула и облизнулась. В ответ Маша промычала в сторону дочки нечто шутливо-недовольное, решительно запустила руку под простынку, ухватила кол рукой, поставила его вертикально, повертела, таская за головкой образовавшийся вигвам, потом уложила инструмент на живот Ивана и принялась легонько его подрачивать, кося при этом веселым глазом на Лариску.

Младшая недолго понаблюдала за медленно движущимся взад-вперед холмиком, и вдруг, покосившись на лица старших, хихикнула и поймала сквозь простыню обнимающую член мамину руку, прижав ее вниз, к животу Ивана. Маша возмущенно ойкнула и попыталась продолжить движения, но Лариска держала крепко. И тогда, ехидно глянув на смеющегося Ивана, она, шумно вдохнув, вдруг нырнула головой под тряпку. Оттуда сразу раздалось звонкое «Чмок!», Иван радостно охнул, Лариска пискнула, а Машина голова под покрывалом уже вовсю ходила вверх-вниз, и оттуда чуть приглушенно неслись влажные звуки вперемешку с задорным порыкиванием.

Выпучив глаза, Лариска уставилась на дядю Ваню и громко прошептала:

— Засосала...

Скрывающий Машину голову холмик дернулся вверх так, что на секунду из-под края покрывала показалось основание кола, оттуда раздался звонкий, азартный звук выскочившего из Машиного ротика источника радости, потом довольное «Хи-хи!», радостное урчание и тихий, влажный звук, который и впрямь иначе, чем звуком засасывания, назвать было сложно. Иван тоже сначала хихикнул, а потом, синхронно с движением Машиной головы вниз, прикрыл от удовольствия глаза, охнул и притянул к себе младшенькую поплотнее. Опустил руку пониже, сжал ей ладонью низ попки, но Лариска, не обратив на это никакого внимания, положила руку на то место на простыне, под которым была ненадолго остановившаяся мамина голова, и почесала ее. Маша, не прекращая работать язычком, в ответ энергично пошевелила выставленной далеко в сторону от Ивана попой, отчего покрывало сползло, обнажив Машу ниже талии.

Прибавив глаза, Ларка сказала «О!» и, навалившись на грудь дяди Вани животом, потянулась прикрыть обнажившееся место. Обнимавшая младшенькую рука Ивана оказалась между Ларискиных бедер, отчего его пальцы, будто сами собой, скользнули повыше, осторожно почесав вход в пещерку. Там громко хлюпнуло, и пальцы, забыв про хозяина, сами провалились во влажное тепло. Лариска, вскинув голову, выгнулась, ахнула, застонала и, насаживаясь, дернула бедрами вверх, клюнув при этом носом вниз, отчего ее физиономия уткнулась в мамину попу.

Выдохнув, Иван мельком подумал: «Что там Машка говорила? «Да пусть хоть отлижет?» Ну, маленькая, вперед!», и решительно вжал второй рукой голову младшенькой вниз, в Машины прелести. Принялся привычно работать внутри Ларискиной пещерки двумя пальцами, чуть подворачивая их в глубине и сгибая у входа. Столь же привычно отвечая, младшенькая потянулась вперед, повернулась чуть боком, точно, как мама, рыкнула и зачмокала губами, делая ими что-то Ивану не видное, но для Маши, судя по всему, очень приятное.

Оставив пока Ларискину голову, Иван потянул на себя Машино бедро, раздвигая ноги подруги еще шире. Лариска, подавшись вперед, тут же нырнула сначала рукой, а потом и лицом между ними, там зачавкало громче, чем у Маши под покрывалом, Маша, выпустив член, на секунду подняла голову, скинув при этом с нее покрывало, прохрипела что-то, то ли улыбаясь, то ли оскалившись, и опять бросилась приоткрытым ротиком вниз. Не сразу поймав губами головку, поставила член рукой почти вертикально и, громко застонав, втянула его между губами уже безо всякого стеснения.

Иван покосился на Лариску, но той оборачиваться было недосуг: рот ее был полон маминым соком, нижнюю дырочку заполняли умелые пальцы дяди Вани, так что она, крупно вздрагивая всем телом, наслаждалась ласками, обращая внимание на все остальное не более, чем мама.

Он прикрыл глаза и постарался дышать потише. Это было сложно: внизу Машка, собираясь схлопотать обычный теперь для нее оральный оргазм, громко, жадно чмокая, быстро бегала ротиком по члену, отчего его бедра, будто сами собой, дергались вверх-вниз. По животу терся Ларкин животик, пальцы левой руки, хлюпая, ритмично сжимала горячая пещерка младшенькой, ладонью правой он ритмично вжимал Ларкину физиономию в Машкин низок – то ли для того, чтобы Лариска не подглядывала за Машиными оральными упражнениями, то ли чтобы не ленилась доставлять маме удовольствие, раз уж взялась.

Какое уж тут дыхание, он с трудом удерживался от того, чтобы вывернуться из-под обоих счастливо спятивших баб и...

Собственно, это самое неопределенное «и» и заставляло его лежать более или менее смирно. Что дальше-то? Трахнуть Машку уж совсем на глазах у Ларки? Нет уж, пусть подруга сама дозреет до этого. Трахнуть Лариску? Можно бы, но... Лучше как-нибудь потом. Хотя мамино присутствие девочку, кажется, не напрягает никак... а судя по энтузиазму, с которым она сейчас вгрызается в Машкину промежность, так даже очень устраивает.

Орального оргазма у Маши не случилось, зато случился вполне качественный вагинальный. Еще минута Ларискиного энтузиазма, и она, выпустив изо рта член, задрала голову, заскулила тоненько, засучила задранными вверх пятками, стуча ими по Ларкиной спине. Иван, продолжая придерживать голову младшенькой между Машиных ног, подставил ей вместо дочкиной спины свой локоть, прищемив большим пальцем Ларискину кнопочку счастья, почесал Ларке пальцами переднюю стеночку пещерки, отчего Лариска тоже задергала пятками, задев мамину голову. Маша, кажется, поняла это как приглашение вниз, выдохнула, хрюкнула и опять втянула в себя меньшого братца Ивана, так и торчавшего в ее руке столбом.

Выдернув пальцы из Лариски, Иван сделал несколько судорожных движений бедрами и, сильно прижав младшую руками к своему животу и Машиной попе, застонал, отдавая подруге семя. Замерев, а потом особенно сладко почмокав, Маша с громким звуком выпустила добычу изо рта и, задыхаясь, перевернулась на спину.

Убрав руки с Ларискиных попы и головы, Иван заложил их за голову и принялся с интересом разглядывать раскрасневшихся, веселых женщин.

Освобожденная Лариска, тяжело дыша, поползла за мамиными бедрами, навалившись на живот Ивана лобком, попыталась, хихикая, ткнуться губами в Машин низ живота теперь спереди. Но та, смеясь, оттолкнула ее голову рукой:

— Ффффу... Ларка, иди к черту... Тебе кто разрешал вообще, а?

Младшенькая оперлась на локти:

— Ну и... пфффф... подумаешь... Ну и не буду больше... Никогда!

Показала язычок, явно готовясь, в случае чего, отскочить от мамы подальше. Но Маша была не настроена на репрессии:

— Ай, ну тебя... - протянула она чуть смущенно. Перспектива «больше никогда» ее, кажется, не очень устраивала. – О! А ты ведь тоже... Того?

Лариска, засмеявшись, развернулась к дяде Ване, и, мурлыкая, чмокнула его в живот:

— Амгумммм... Спасибо, дядь Вань... Еще как того...

Чмокнула еще раз, уже пониже, кося при этом глазом на блестящий от Машиной слюны полустоячий член. Иван засмеялся, но оборонять хозяйство от хулиганки не стал, смешливо подумав: «Ну, до Машкиных гениталий она шаловливым язычком добралась, причем, кажется, без трагических последствий. Теперь посмотрим, что дальше...»

Лариска, покосившись на него, увидела лишь заинтересованную улыбку, и сдвинулась губами еще ближе к заветной цели.

Иван перевел взгляд на Машу: та, со все еще полуприкрытыми, блестящими после оргазма глазами, повернувшись на бок и подперев щеку рукой, с интересом наблюдала за шевелениями дочки. «Ну-ну... Кажись, Ларка-то ей и впрямь отлизала вполне. Даром, что поза неудобная. Откуда только навыки... Ишь, какая у нас Машенька теперь добрая!»

Тут и Лариска покосилась на маму. Маша, с трудом сдерживая смех, сделала вид, что увидела на потолке нечто, видное, похоже, только ей, и внимательно это рассматривает.

После такой реакции старших следующий Ларискин поцелуй пришелся уже прямо в приоткрытую часть головки меньшого братца. Собственно, это был даже не поцелуй, а вполне умелая, дразнящая работа кончиком остренького язычка. Иван дернул бедрами и хихикнул, но рук из-за головы не убрал, и Лариска, еще раз покосившись на по-прежнему глядящую на потолок маму, решительно протянула лапку к женской радости. Осторожно обняла ее пальчиками, приподняла, спустила шкурку с головки окончательно, глянула на улыбающегося дядю Ваню и, облизнувшись, взяла ее в рот. Замерла, стреляя глазами по сторонам, но старшие опять не высказали протестов, и она принялась осторожно играть губами и язычком, пытаясь привести член в боевое положение.

Возилась она довольно долго, но результат ее трудов был, считай, нулевой: в каком виде Маша оставила меньшого братца в покое, в таком он и пребывал, не желая напрягаться после столь краткого перерыва по столь ничтожному, как Лариков ротик, поводу. Маша с Иваном, переглядываясь между собой и посмеиваясь, уже откровенно, причем не без удовольствия, наблюдали за процессом. В конце концов младшенькая с обиженным видом выпустила игрушку изо рта:

— Ну, дядь Вань...

— Не-а...

— Ну, дядь Вань! Ну почему?

— Он не хочет...

— Тьфу... Почему?

Иван засмеялся:

— Потому что не твой, а мамин.

Подумал: «Угу, «мамин». Если бы Машка мне только что не отсосала, то еще неизвестно, чей бы он был...», а вслух сказал:

— Иди сюда, маленькая...

Уложив Ларика сиськами на себя, чмокнул ее сначала в один глаз, потом в другой. Ларискина мордочка, только что расстроенная, расплылась в довольной улыбке.

— Ммммур... Ох, дядь Вань... Ну никак я вас не совращу...

— А нос... - тут Иван чмокнул ее в упомянутую часть тела, - не дорос... Пока. Вот вырастет, как у мамы, тогда... может быть.

Приподнявшись, Лариска забавно пошевелила носиком:

— И так не меньше маминого... А, ладно!

И ехидно обернулась к маме:

— А тебе, мам, как оно?

Маша, чуть смутившись, убрала глаза и с улыбкой пробормотала что-то невнятное. Иван опять засмеялся:

— Да хорошо маме, хорошо. Ты у нас вообще умничка. Правда, Маш?

— Хм... - несколько задумчиво ответила Маша и, вздохнув, встала.

— Ладно. Поиграли, и будет. Подмываться и собираться?

Одинаково тяжело вздохнув, Лариска с Иваном дружно ответили: «Ага!», посмотрели друг на друга, потом на Машу, дружно вытянули губы трубочками, звучно чмокнулись и, смеясь, поднялись с кровати.

Мстительно посмотрев на дочку, Маша тут же закинула руки на шею Ивану и впилась в его губы своими. Да так, что Ивану, с удовольствием прижавшему к себе ее разгоряченное, немного потное, отчетливо пахнущее сексом и уже опять чуть подрагивающее от сдерживаемого желания тело показалось: все, пришел Ларискин час. Еще минута таких ласк, и подруга, не стесняясь, после Ларкиных оральных достижений, уже ничего, завалит его назад, на койку, и не будет его приятелю от нее никакого спасения до тех пор, пока он не иссякнет досуха.

От таких мыслей приятель, забыв про совсем недавнюю разрядку, пришел в полнейшее возбуждение, и, напрягшись, уперся в Машин клитор. Утробно простонав, Маша потерлась об него лобком, на секунду развела ноги, приподнялась на цыпочки, быстро завела в промежность руку, уложила источник удовольствия вдоль набухших, истекающих смазкой нижних губок, сжала ноги опять и принялась, не отрывая своих губ от губ Ивана, работать бедрами. В такт сладостным движениям женщины ярко-розовая, блестящая от Машиной смазки головка то появлялась под ее попой на свет, подмигивая при этом дырочкой присевшей на край кровати, заворожено глядящей на нее Лариске, то опять пряталась под разрезом между смятыми руками Ивана Машиными полупопиями.

Скорее всего, жаркие ласки и впрямь перешли бы в волшебное совокупление, но Ларка сама себе все испортила. Протянув пальчик, она почесала уздечку, в очередной раз вынырнувшую в этот момент наружу, и расстроено промолвила:

— Вот... На маму, так сразу встал, а я сосала, сосала...

Член, судорожно дернувшись, спрятался в глубине Машиных бедер. Старшие, прекратив стонать, разъединили губы, выпучив глаза, уставились сначала друг на друга, потом на Лариску, опять уставились друг на друга и, расцепившись окончательно, заржали:

— Шпана?

— Еще какая!

— Накажем?

— Давай!

Ухватив Лариску поперек живота, Иван перевернул ее вверх тормашками, попой к себе, перехватил за ноги, поставил руками на кровать, широко раздвинув ляжки девицы, закинул их себе на плечи и прижался лицом к нижним прелестям пищащей от радости младшенькой. Там было не суше, чем у Маши, и он с превеликим удовольствием ухватил губами клитор, с рычанием потаскал капюшончик из стороны в сторону, несколько раз клюнул носом под малые губки, в глубину, добыв из изгибающейся всем телом Лариски утробное «Уаааауууу!» Довольный, отстранил от ее сокровищ перемазанное соком лицо и, облизываясь, с удовольствием уставился на разворошенную им девичью суть.

Тут кровожадно наблюдавшая за этим безобразием Маша выдала дочке звучного шлепка, ущипнула ее за попу и сказала «Брысь, шпана!»

Засмеявшись, Иван поставил Ларку на ноги и развернул лицом к двери.

— Ага. Брысь...

Поглядев на них через плечо, Лариска смерила их деланно-презрительным взглядом, фыркнула, задрала носик и гордо вышла за дверь.

Иван проводил ее глазами и посмотрел на Машу. Подруга стояла возле кровати, опустив руки, и смотрела на него с несчастным видом. Тяжело вздохнув, виновато сказала чуть подрагивающим, грудным голосом:

— Ну, разве это дети? Это сволочи...

— Прелесть, а не ребенок... О тебе ж заботится, а ты ее ругаешь... Нехорошо, Машунь...

Он присмотрелся к подруге повнимательнее. Машка явно с трудом удерживалась от того, чтобы не завалиться с раскинутыми во всю ширь ногами назад, на койку, натянув его на себя.

Взяв ее за подбородок, поднял лицо к себе. Так и есть: глаза шалые, губы приоткрыты...

— Машуууунь...

Маша дернулась всем телом и издала странный, утробный звук:

— Ой, Вань... Не могу... Раздраконилась...

Жалобно улыбнулась, судорожно протянула руку и, закусив губы, сжала в кулачке так и стоящий во всю мощь член, нерешительно вздрочнула его, что-то пробормотав. Иван, закрыв глаза, хрипло простонал сквозь сжатые зубы: «И я...», жестко взял подругу за плечи, развернул лицом к стоящему у стены комоду, нагнул, пинками раздвинул ей ноги и запустил руку в низок. Маша, бешено насадившись на его пальцы, завыла. Он сторожко оглянулся на дверь, - где там Ларка?

Дверь была плотно закрыта, и все же он, сам не понимая зачем, зажал Маше рот ладонью. Неожиданно для себя не с первой попытки попав, буквально засадил в подругу стоящий до ломоты в яйцах елдак.

— Аууууууу.... Аааа.... М-м-м-м-м-ашкка-а-а-а-а-а-а!

С третьего толчка он уже не помнил себя, смутно чувствуя лишь, как Маша пытается укусить зажимающую рот руку, и столь же смутно слыша кажущиеся громкими, как набатный колокол, удары своего лобка об Машину сжимающуюся, рвущуюся ему навстречу задницу. Ощущения от члена пришли, когда, насадив женщину на себя до конца, он принялся изливаться, вертя ягодицами так, что Машу подняло на цыпочки и стало бросать из стороны в сторону.

Задыхаясь, с трудом вырвал член из пульсирующего влагалища подруги и, сделав на заплетающихся ногах два шага назад, шлепнулся на кровать. Маша стояла перед ним в прежней позе, выгнув спину и неуверенно водя попой из стороны в сторону, как будто удивляясь, куда делся только что заполнявший ее член.

Наконец, хекнула, выдыхая, выпрямилась и развернулась к нему.

— Ууууй, бляяять... Ванька...

— Ччччего?

— Пиздец... И не кончила вроде, а все равно – пиздец...

Подойдя к Ивану, она уперлась руками ему в плечи, наклонилась и, склонив голову вбок, легко поцеловала любимого в губы.

— Хи-хи... А рот-то зачем зажимал?

— Прости, Маш... Сам не знаю...

— Эх, Вааанечка... Зато я знаю. Обижать Ларика не хочешь. Мне пиздец, а ей вприслушку... Люююююбишь ты нас обоих... Навязались мы на твою голову...

Иван, борясь с мороком в голове, тяжело дышал. Наконец, в глазах посветлело, и он обнял стоящую перед ним Машу.

— Ну да... Люблю... Как бы не затрахали только!

Рассмеявшись ответно, Маша потянула его вверх:

— О, кажись, очнулся! Ну, пошли?

Иван тяжело поднялся на ноги.

— П-п-п-п-пошли... Эх... А где Ларка, интересно?

Маша, выдохнув, прижала на секунду лицо к его груди. Подняла глаза:

— В бане, наверное... Вань, все здорово... И с Ларкой тоже...

— Хм...

Маша прижалась к его боку:

— Ну Ва-а-а-ань... Мы тебя тоже... Так что не заебем...

— Уфффф... Матерщинница! – уже уверенно засмеялся Иван и чмокнул Машу в щеку.