Завтракали они в спальне. Возбуждение у обоих на какое-то время схлынуло, и Лариска, не стремясь пока к плотским удовольствиям, принялась потчевать Ивана школьными сексуальными сплетнями, коих в ее, сильно во всех отношениях продвинутой, школе ходило великое множество, причем героями сплетен чуть ли не в равной мере были как старшеклассники, так и учителя. «Ее послушать, так она одна в школе была целочкой после третьего класса, а все остальные со всеми к четвертому уже перееблись», ухмыльнулся про себя Иван и, придав вопросу более приличную форму, задал его вслух. Лариска в ответ захихикала:

— Ну, не к четвертому... В пятом мы с девками еще так, вприглядку да вприслушку... Вон, в спортзале: мы переодеваемся, а у физруков в кабинете Виталь Палыч биологичку дерет так, что стенка трясется от ора. Так мы, пока они не кончили дружненько, полчаса переодевались, на математику опоздали, - Лариска сладко потянулась. – Ирка тогда как начала, кошачий концерт слушая, себя ласкать, ну и мы, на нее глядя, лапки в письки. Потом смотрим, а Ирку сколбасило, ну и мы давай – кто притворялся, а кому и впрямь хорошо стало. Всерьез, так это уж класса с седьмого. Та же Ирка летом после шестого в деревне натрахалась до полного кайфа, в сентябре давай нам рассказывать, да в подробностях, как ее там валяли, ну и остальные за ней. Я так думаю, не столько из желания, сколько из зависти. Хотя рассказывать Ирка умеет, да. Хоть записывай, да в инет!

Ларка, улыбаясь, облизнулась и провела пальцами по груди старшего друга, а Иван вспомнил случайно виденную им эту Ларкину одноклассницу. Взгляд у Ирочки был совершенно блядский.

От таких воспоминаний у него ощутимо шевельнулось внизу, Ларка, заметив его непроизвольное движение, покосилась на относительно спокойный аппарат и, еще раз облизнувшись, продолжила:

— А интересно, кстати. Надо будет хоть в классе, что ли, турнирную таблицу составить: девочки по вертикали, мальчики по горизонтали, и если кто, кого, где-нибудь, когда-нибудь, как-нибудь трахнул, так квадратик заштриховать.

— Ага. А по второму разу – еще раз...

— Ой! – засмеялась Лариска. – Ну, моя колонка будет чистая... И Клизмина, то есть Дашкина... Она сильно вредная, в классе никому не дает, хотя, говорят, в гостинице подрабатывает втихую. Ну, это не только она, это и Алька с Ленкой из параллельного, это я точно знаю. Сама их в боевом прикиде возле «Цетральной» видела, так еще и хихикали, с собой звали, падлы! Говорят, им за джуниорство двести баксов час, а взрослым блядям только от полста до ста, сто – если клиентов больше двух сразу, а они, если больше двух, так и по триста берут... Сучки...

Впрочем, осуждающий Ларискин тон был, как показалось Ивану, несколько наигранным.

— Да ладно тебе... – лениво почесав яйца, потянулся Иван. – Древнейшая профессия, и очень нужная, кстати... Какая разница, руки продавать, мозги или другую часть тела... Да и мужикам иногда женской ласки надо до того, что хоть за деньги. Хотя по части эмоций эрзац, конечно... Но, если баба умная и с сочувствием, то такой же эрзац, как у психотерапевта. А по части техники, если профи, то есть чему и самому поучиться, и свою потом научить... Тонкостям, основное и в порнухе есть, а про тонкости расспрашивать надо в процессе...

Лариска вскинула на него заинтересованный взгляд, но, продолжая по инерции изображать протест, прбормотала:

— А сами-то они? Каждый день по десятку – какая радость? Хотя... – она, глянув на пах Ивана, тут же засомневалась, отчего Иван засмеялся.

— Вот именно, «хотя». Ларка, очень, - он подчеркнул это слово, - хороший секс действительно только с любимым и, наверное главное, любящим тебя человеком. А просто снять естественное напряжение, или поразвлечься в удовольствие, можно хоть рукой, хоть вон, твоим подарком, но с живым партнером все же лучше, так у нас природой заложено, тогда ручки только в качестве дополнения идут. Если с ним при этом еще и есть, о чем поговорить в процессе, то все бывает и вообще здорово.

Сделав паузу, он опять почесал яйца. Лариска внимательно проследила, как он это делает, и уже вполне плотоядно облизнулась, что не осталось незамеченным: хулиганя, он, продолжая говорить, принялся, будто невзначай, расправлять шкурку на кончике агрегата.

— Правда, по десятку каждый день это, наверное, и впрямь перебор. Хотя мне судить трудно, я ж не женщина... Да и опять же, смотря кому, когда, где и каким именно способом?

Засмеявшись, он решил замять тему:

— Да ты и сама все это знаешь, чего это я... Ну, бог с ними, с профи. Чьи там еще колонки в табличке есть?

— Девочек у нас восемь, минус я и Клизма – значит, шесть колонок...

«Девочки», бля», смешливо подумал Иван. А Лариска тем временем, осторожно косясь на его пах, сморщила лобик, вспоминая, кто, кого, где, когда и как именно. Но через пару секунд, засмеявшись, сдалась:

— Ай, ну их всех. Там такой неспортивный клубок, никакой турнир не получится. Вон, Лизавету тогда всемером отодрали, она так крутилась, что еле встала потом, так пятеро не наших были. Их в таблице куда? Или меня вон, - тут Ларка чуть смутилась то ли от воспоминаний, то ли оттого, что ее рука, будто непроизвольно, легла поверх играющей с набирающим силу инструментом руки Ивана. – Я ведь тогда же Пашке с Колькой, ко мне приставшим, отдрочила по полной, по три раза каждого выдоила, причем двумя руками, зараз. А они только-только с Лизаветы слезли, и она их не знаю, по сколько раз. Еле палки свои унесли, козлы!

Лариска, довольно засмеявшись, вдруг перестала смущаться и заговорила, растягивая слова, воркующим, грудным голосом возбужденной женщины:

— Вот скажите, дядь Вань, это секс или нет? В таблицу вносить бууудем? И вообщееее...

Отставив в сторону недопитый стакан с соком, она, отведя руку Ивана в сторону от источника женской радости, проехалась грудями по его низу живота, зарылась в пах носом и подняв голову, уставилась на него блестящими глазами:

— И вообще, я десерт хочу!

— Не секс, а мелкое хулиганство. Парни потом, поди-ка, месяц на девок смотреть не могли?

— Не знаю, - запуская шаловливые пальчики под яйца, рассмеялась Лариска. – Да и черт с ними, не будут приставать к не хотящей женщине... то есть тогда девушке...

Выставив попку вверх, Ларка наклонила лицо к аккуратно приподнятому ее ладошкой хозяйству Ивана.

— Мням... Я туда вообще, можно сказать, кину снимать пришла... А они меня...

Примолкнув, пару раз прошлась вибрирующим язычком вдоль ствола, да так умело, что Иван с трудом сдержал довольный стон.

— Ну, дядь Вань, ну расслабьтесь, чего он как неживой?

«Ничего себе – не живой! Зажрались, мадам?»

Поиграл мышцами в промежности, отчего член, шаля, запрыгал под Ларкиным носом, пару раз его задев, за что и был немедленно арестован ее ротиком.

«Так. Ну, продолжим разговор позднее». Откусив кусочек бутерброда, он отхлебнул из стакана соку и с удовольствием посмотрел на свободно гуляющую в воздухе Ларискину попку. Устыдился было: ну вот, не по правилам – баба трудится, а я кайфую. Но решил, что за Лариской ему сегодня не угнаться все равно, да еще и Машка ведь придет, неизвестно, что будет, - а посему вполне можно какое-то время спокойно понаслаждаться процессом, заодно покончив с завтраком.

Дожевав и допив, он, потянувшись, недолго покопался осовободившейся рукой в Ларискиных нижних прелестях, что самой Лариской, кажется, было не замечено никак, отчего развеселился окончательно и, спустившись пониже, затянул девицу на себя, кормой к своей физономии.

Разобрал губки, полюбовался розовой, блестящей, безо всяких следов его вчерашних буйств мякоткой, играя, дунул на чуть приоткрытый вход в пещерку. Ларка, на секунду выпустив его изо рта, выгнула спинку, хихикнула, уркнула и проглотила его кол с еще большим энтузиазмом. Оттянул нимфы, немного поиграл ими, потом, аккуратно разложив их по сторонам, пустил в ход язык.

И тут Лариска, оторвавшись, виновато прошептала:

— Дядь Вань... Ну полежите просто так, а.... Отвлекаете, а он.... Он такой нежный....

Иван, широко раскрыв глаза, хихикнул:

— Ага. И я такой беспомощный... К-а-а-а-к тяпнешь!

Ларка в ответ только заурчала, наклонив голову, и впрямь прошлась зубками по стояку. Но тут же, стоило ему в притоворном ужасе дернуться, спрятала их за губами, поцеловала вершинку, приласкала язычком уздечку и зачмокала опять.

Сокрушенно покачав головой, Иван закинул руки вверх и принялся любить младшенькую вприглядку, пытаясь определить по движениям округлой попки, когда Ларка дойдет до той кондиции, в которой «десерт» будет ей больше всего в радость. Его так и подмывало опять запустить что-нибудь, хоть руки, хоть язык, хоть нос в любую из крутящихся перед глазами аппетитных дырочек, но он терпел: желание дамы – закон, нечего тут.

Долго терпеть не пришлось: попка задвигалась совсем суматошно, и он, прохрипев ехидно: «Не забудь язычком! Как мама учила!», принялся помогать Ларкиному ротику движениями своих бедер. Быстро почувствовал, что семя бурлит уже не в паху, но в самом стержне и, не выдержав, потянул Ларкины нижние прелести на себя, впился губами в нижние губки младшенькой, запустил внутрь язык и, громко, с хрипом дыша, принялся выталкивать из себя сок жизни. Лариска, и не подумав оргазмировать всерьез, но с явным наслаждением постанывая и крутя хвостиком, высосала все досуха, закинув голову назад, погоняла семя во рту, проглотила, шумно выдохнула, наклонила голову опять, тщательно подобрала язычком остатки и, задыхаясь, свалилась с него вбок как была, лицом к ногам.

Чуть отдышалась и, удивленно уставившись на только что отстрелявшийся Иванов инструмент, ухватила его лапкой. Как бы не доверяя глазам, сжала в пальцах, покачала головой – твердый! Прогнала шкурку вверх-вниз. И хихикнула:

— Надо же... Стоит... Все труды прахом... Ну, сейчас...

Приподнявшись, прицелилась усесться на Ивана верхом. Но, услышав его тихие слова, приостановилась:

— Ларка... А тебе ведь не надо сейчас...

— Это почему?

— А не надо. Я ж там, - Иван кивнул на висящие в воздухе Ларискины нижние губки, - только что был. Суховато...

Девица недоверчиво сунула руку себе в промежность.

— Ой, дядь Вань... И впрямь... А, вроде, хочется...

— Ну, и иди сюда. Это ты так, с разгону да по инерции.... Тебе хочется, а дырочке еще нет. Бывает. Бывает и наоборот...

Лариска, сокрушенно хмыкнув, пристроилась к его боку. Приподнявшись, Иван ласково чмокнул ее в губы, только что доставившие ему море удовольствия. Губы были влажными, но безо всякого постороннего привкуса. «Во дает! Подчистую облизала!»

— Умееелица....

— Ага.... И впрямь хорошо, дядь Вань?

Вид у Лариски был, вроде как, юмористический, но было ясно, что оценку она воспримет всерьез.

— Ммммм.... Отлично!

— Ну, дяяядь Вань... Я ж всерьез... А... А...

— Да говори ты, чего стесняешься....

— Ну... А мама... лучше?

Иван, прищурив один глаз, почесал Ларискин бок.

— А ты ей не скажешь?

— Не-а....

— Ну, тогда слушай.

Поднеся губы к ее ушку, он шепнул: «О-ди-на-ко-во!», Лариска, выпучив глаза, расхохоталась: «Да ну вас!» и, сладко потянувшись всем телом, перелегла на бок, лицом к нему. Подергала себя за сосочек и, не поднимая глаз, чуть смущенно, с заметным придыханием протянула:

— Дядь Вань...

— А?

— А... с профессионалками?

Иван мысленно тяжело вздохнул. «Тэкс. Процесс у меня на пока закончен, а у маленькой еще совсем нет».

— Что – «с профессионалками»?

— Ну, если сравнить? Ну, дяяядя Ваня....

— Если «с профессионалками», то с тобой точно лучше, - засмеялся Иван и чмокнул Ларку в лоб. – Я тебе только что говорил: секс с любимыми всегда лучше!

Ларка, радостно поглядев на него, чуть повела плечом и принялась что-то рисовать пальчиком у него на груди.

— Дядь Вань...

— М?

— А расскажите, как вы с... ними, а? Или... с Линкиными мамой и папой... Или... Ну, дядь Вань, - Лариска, канюча, закинула на него коленку, - ну, я ж люблю такие раскааазики...

«Не, ну ужас с этими бабами. Всю подноготную им выложи, а», весело подумал Иван. «А почему бы и нет? Заодно и перекурим...»

Следующий час, а может, и больше, быстро намокнувшая от «рассказиков» Лариска помирала то от смеха, то от плотского наслаждения, то от того и другого сразу. В отличие от Маши, практически не способной одновременно трепаться и сношаться, Ларка, оказывается, запросто могла усесться на Ивана сверху, зарядить свою пещерку источником удовольствия и, слушая его побасенки, не торопясь вертерть попкой, вперемешку постанывая и подавая вполне уместные реплики. Иван, пользуясь эффектом от Вадимовой мази, события не торопил, но в конце концов разогрелся не на шутку и, завалив младшенькую под себя, занялся ею всерьез. Довольно хихикающая Лариска и под ним продолжала баловаться, даже не думая доходить до пика блаженства.

Запыхавшись, он слез с девицы и, задрав ей ноги, шлепнул по попе:

— Уф! Лентяйка! Ни высохнуть не хочешь, ни кончить!

Ларка ехидно сказала «Ага!», на секунду о чем-то задумалась и, вдруг соскочив, унеслась в свою комнату. Вернулась через пару минут с загадочным видом и, забравшись на кровать, завлекательно повиляла выставленной вверх попой.

— Так хочешь?

— Агуммм...

Встав возле объекта на колени, Иван, наконец, увидел причину столь загадочного поведения. Из задней дырочки Лариски свисала очень хорошо знакомая ему золотистая веревочка. Засмеявшись, он потянул за нее вверх, и из попы выскочил первый из то ли пяти, то ли шести, он точно не помнил, здоровенных, «взрослых» вагинальных шарика. Лариска, с энтузиазмом вякнув, хихикнула:

— Дядь Вань... Не доставайте, назад засуньте... И вообще, не томите...

Под нижними губками появилась Ларкина лапка и, приглашая, раскрыла щелку пошире.

— Мммм... Ларка, но...

— Ну, дяяядь Вань... Помните, вы мне пальцами там так... Хорррошоооо...

— Извращенка! – засмеялся Иван и, переступив вперед, осторожно принялся загонять свою дубинку в природные ножны.

— Аааах... Шшшшарик... заправь...те...

Иван дернулся, было, назад, но вошел он уже достаточно глубоко для того, чтобы четко ощущать реакцию Ларкиной пещерки, и сразу понял: отпускать его дама не хочет. Плюнул, нырнул до конца, тремя пальцами устранил последствия своих необдуманных действий – шарик нырнул в Ларкину розово-коричневую звездочку так, будто бы жил там всю жизнь, - на пробу, медленно проехался внутри младшенькой взад-вперед, и понял, что в Ларискиной идее и впрямь масса хорошего. Причем, судя по всему, для обоих: Ларка под ним выгнулась так, как и утром-то не выгибалась, энергично сказала «Ыыыых!» и принялась насаживаться на его инструмент сама. Да так, что ему оставалось лишь придерживать ее за бедра да чуть качать своим лобком из стороны в сторону, усиливая женскую радость, казалось, до предела.

Однако женский предел известен, наверное, лишь самим женщинам, да и то вряд ли. Разойдясь до повизгиваний, Лариска вдруг запустила руку назад, одним движением, стукнув при этом Ивана кулачком по животу, выдернула из себя всю гирлянду, отбросила ее в сторону и, судорожно ухватившись за корень источника наслаждения, вытащила его из себя. Как будто проверяя качество инструмента, пару раз его резко вздрочнула и, постанывая, потянула к тому месту, откуда только что с громкими, совершенно неприличными звуками были выдернуты шарики.

Иван уперся: «Гель...», но Ларка повелительно прохрипела: «На хер...», и он подчинился. Впрочем, вся ложбинка между Ларкиными ягодицами и так блестела от смазки, девица, судя по всему, не пожалела ее еще перед тем, как засунуть в себя шарики, приоткрытая дырочка попки жадно подмигивала ему таинственной глубиной, и он, расслабившись, позволил Лариске затолкать кол в запросто пропустившее его отверстие до середины, а потом, увидев, что младшенькая буквально мечется под ним от радости, приподнялся и засадил его до конца уже сам, почти с маху, лишь чуть притормаживая при малейшем подозрении на препятствие внутри. Подумав, что Ларке надо бы привыкнуть, приостановился – но где там! Девица насаживалась на него безо всяких тормозов, смачно ахая каждый раз, когда его яйца шлепались об нижние губки, и тихонько, экстатически подвывала, явно собираясь в полет.

Глядя на ее безобразное поведение, Иван и сам завелся не на шутку, в Ларкиной задней дырочке было тесно, жарко и ласково, куда теснее, чем в передней, даже если с шариками, а Лариска насаживалась на него уже так, будть хотела проткнуть себя насквозь, и он, то ли сознательно, то ли невольно, отключил голову к чертовой матери.

Очнулся, извергаясь в Ларискиной глубине, как ему с перепугу от Ларкиного дикого ора и собственного рычания показалось, и впрямь чуть ли не в ее голове, прямо под разметавшимися волосами, но тут же понял, что, даже если и там, ничего страшного не происходит: орет Ларка явно от Большого Кайфа, а если немножко и от боли, то все нормально, у баб эти две вещи прекрасно совмещаются, иначе человечество давно бы вымерло, так что вперед! И, вспомнив, как ей нравится, выдал беспорядочно дергающейся младшенькой еще пяток мощных, во весь ход своего поршня ударов, отчего Ларка перешла на писк и, ослабнув, уткнулась лбом в простыню, оставив свои бедра безвольно висеть в его руках.

Осторожно вытащив кол, он опустил Ларкину корму на постель. Выдохнул и, беспокоясь, тихонько раздвинул девичьи ягодицы. Только что принимавшая его дырочка была теперь конусообразной, с отблеском чего-то розового в глубине, и, несмотря на все его труды, даже ничуть не покрасневшей. Попробовал пальцем: смазки оставалось еще столько, что хоть опять заходи. Не удержался и, наклонившись, чуть пощекотал окружность маленького кратера языком. Ларка совсем тихонько охнула и слегка пошевелила попой, отчего дырочка стала медленно закрываться.

— Дядь Вань...

— Чего, маленькая?

— Лягте сверху... Люблю...

Иван, аккуратно пристроив не сильно напряженный член посередине попки младшенькой, послушно улегся туда, куда просили. Лариска довольно простонала, и он, отодвинув волосы в сторону, принялся лениво играться губами и языком с ее ушком и шейкой.

Некоторое время дама, довольно сопя, помалкивала, а потом, чуть повернув голову, шепнула:

— Дядь Вань... Попа чистая, я с утра, пока вы спали, промыла начисто... И гель, он с антисептиком... Мы его вчера с мамой купили...

— А... И чего?

— Ну как, дядь Вань, - Лариска пошевелила под ним попкой. – Зайдите в меня, с ним можно после попы... В инструкции написано... А то, - тут в голосе младшенькой прорезалась еще слабая, но вполне очевидная ехидца, - чего просто так лежите-то? Стоииит ведь...

Иван охнул.

— Ненасытная... Неужто не наелась?

— Не-а... Наелась, дядь Вань... На месяц... наверное... Это другое... Нежное...

«Ну, насчет месяца ты точно врешь». Тихо смеясь, Иван приподнялся и заправил свой инструмент в главную Ларкину дырочку.

— Так хорошо?

— Дааааа....

— Ну вот... И мама тоже любит вот так, после всего...

Лариска чуть заметно пожала его член внутренними мышцами.

— И так тоже?

— Не... Она после такого вообще пластом лежит...

В ответ Лариска помассировала его инструмент сильнее, и Иван хихикнул:

— Вот придет, научи ее. Мать сношаться...

— А че... И научу... Нравится?

— Дааа... Ларка, я сейчас опять захочу....

— Ммммм.... Так... Вагинальный оргазм у меня сегодня уже был...

Иван возмущенно поправил: «Три!». Лариска, хихикнув, согласно пожала его член своей трубочкой и продолжила:

— Анальный только что... кстати, теперь да, нигде не целочка...

Иван, вздохнув, подумал: «Ну да. Судя по гелю, все по ихнему с мамой плану», и в знак согласия, чуть толкнулся в ее глубину, получив там вполне достойный ответ.

— Осталось только оральный... А, дядь Вань?

Услышав такое заявление, Иван, вопросив: «Да? А может, на еще один вагинальный договоримся?», вдул ей уже всерьез, с подкруткой, и Лариска, слабо охнув, засмеялась:

— Брррр... Дядь Вань, какой оргазм, к черту... Мне бы живой быть... Отодрали по полной...

— Вот то-то! – поучительно произнес Иван и, тяжело вздохнув, перекатился с Лариски на бок, лицом к ней. – Ну-ка, покажи мордочку...

Ларка послушно повернула к нему лицо.

— Ну вот... Нормальная такая мордочка. Удовлетворенная. Как и должно быть...

— Ага... Дальше некуда... Дядь Вань, и у вас... Как после мамы... Ой, приятно-то как... Дядь Вань, выходит, вы не играли, а любились по-настоящему, да? Ой, как здорово, дядь Вань!

— Чего «здорово»?

— Не «здорово», дядь Вань. А ура!

Вскочив на колени, Лариска ухватила руками его удивленное лицо и принялась быстро, мелко целовать.

— Я – Женщина, дядь Вань! Жен-щи-на! Я могу... Могу! Могуууу! Могу довести мужчину до такого... вот такого лица! Ой, дядь Вань... Спасибо вам... Спасибо, миленький... А то я уж думала, может, со мной что не так... Гады-то наши ко мне, считай, не приставали совсем... Ну, редко, а к другим девкам сплошь... И вы...

Иван, рассмеявшись, остановил поток нежностей.

— Так я и до этого не играл, маленькая. Оно мне зачем?

Чуть посерьезнел.

— А вообще-то, Ларк, к тебе приставать большинству мужиков себе дороже. Ты ведь уже сейчас сильно грамотная, а мужики таких боятся, как огня. И, может, правильно боятся, - смеясь, он потаскал Ларку за носик. – Хотя на самом деле дураки, конечно. Чем баба умнее, тем с ней и по жизни, и в постели лучше. А я... Что я? Нам с твоей мамой надо было налюбиться сначала, чтобы первый задор прошел. Страсть уходит, любовь остается, но пока страсть – какие там другие письки-сиськи, Лар, это у всех одинаково. А ты – Женщина, да. И еще какая... А будешь еще лучше, такие, как ты, совсем расцветают к сорока, а то и к полтиннику... Иди сюда, маленькая, сорок когда еще будет, а сейчас ты вон какая свеженькая, юная, гибкая, сильная, шкурка шелковая... вот, и здесь уже ох, и мокренько, как и не было ничего, похотушка ты моя милая, ну иди сюда, иди, ляг под меня, целовать тебя буду, и любить, всю, какая ты есть...

Лариска, чуть не плача от радости, с готовностью перевернулась брюшком кверху и потянула дядю Ваню на себя.