Иван не стал прислушиваться к тому, о чем шептались женщины на заднем сиденье машины, но дамы, поначалу пребывавшие в настроении несколько задумчивом, потихоньку начали общаться, и к концу недолгого пути откровенно хихикали, предвкушающее поглядывая на его отражение в зеркале. От такого их поведения меньшой братец Ивана, хоть и избавленный по времени от воздействия Вадимовой мази, но не выказывающий ни малейших признаков усталости, - да и впрямь, с чего бы: спустил он сегодня всего трижды, что, после долгих и упорных тренировок на Машиных дырочках, было для него результатом хотя и приличным, но отнюдь не выдающимся, да и отдохнуть уже малость успел, - с готовностью зашевелился. Но Иван на него шикнул. Как дамы решат, так и будет, тебя сегодня покормили достаточно.

Дома он уселся на диван и принялся лениво перебирать все сто с чем-то, сколько точно, он и не знал, спутниковых каналов, а женщины, искоса на него поглядывая, быстренько разделись и, сходив по очереди в туалет, забрались в ванную.

Были они там довольно долго. Сквозь шум воды до Ивана разок донесся дружный женский смех, разок – кряхтение, вроде Машино, и еще пару раз какие-то уж вовсе непонятные звуки.

Первой из ванной вышла Маша. Остановившись на пороге спальни, она посмотрела на Ивана, изображая задумчивость.

На самом деле вид у подруги был бесшабашный и блудливый, вдобавок ее рука, выдавая истинные намерения хозяйки, так и норовила нырнуть куда-то в хозяйкин низок, причем, судя по всему, сомневалась: сделать это спереди или сзади. От такого Машиного поведения меньшой братец Ивана зашевелился опять, и Иван совсем уж было собрался дать ему волю, но решил, что пока рано.

Хмыкнув, Мария удалилась в спальню, а следом, вытираясь на ходу, в гостиной появилась Лариска. Посмотрела на него нескрываемо, в отличие от мамы, блудливым взглядом, хихикнула, показала язычок и шмыгнула в свою комнату. Вернулась, помахивая в воздухе незнакомой Ивану пластиковой бутылочкой, еще раз хихикнула, опять показала ему язычок и скрылась там же, где Маша до этого.

Через пару минут из спальни донесся тихий, неразборчивый разговор, причем тон у Лариски, как показалось Ивану, был уговаривающий, а у Маши – сомневающийся, но, скорее, для виду, потом характерные звуки кровати, принявшей на себя сначала Машин, а затем и Ларискин вес, и, наконец, Машино сдержанное «Шшшш... Мммм... Ах!» Точно такие же звуки супруга издавала, когда он в самом начале любовного акта добирался рукой до ее гениталий.

Не на шутку заинтригованный происходящим, Иван встал. «Лесбиянством занялись они там, что ли? А меня, значит, побоку? Или – считают отработанным на сегодня материалом, да?»

Картинка, имевшая место быть в спальне, поначалу только подтвердила его подозрения. Старшая дама, жмурясь от удовольствия и тихонько охая, стояла посреди кровати в классической "асс уп, фейс даун". Младшая, с видом сугубо деловым и при этом чуть ехидным, сидела чуть позади и сбоку, вовсю шуруя в главной Машиной дырочке Железным Дровосеком, а во второй дырочке, находящейся у Маши в такой позе чуть выше – девочкой Элли. Под рукой у Лариски лежал полный комплект имеющихся в доме инструментов аналогичного назначения, пока, вроде, сухих, а чуть в стороне – та бутылочка, которую младшенькая притащила из своей комнаты.

Увлечься процессом дамы успели настолько, что появления Ивана даже не заметили до тех пор, пока он не хмыкнул.

Впрочем, встретили они его вполне благожелательно. Лариска, не отрываясь от дела, ласково сказала: «Ой! Дядя Ваааня! Дядь Вань, а вы чего до сих пор одетый?», а Маша, приоткрыв один глаз, зажмурилась опять, улыбнулась от уха до уха, покачала задранной высоко вверх задницей и демонстративно сказала «Муррр!».

Засунув пальцы в карманы джинсов, Иван задумчиво покачался с пяток на носки. И засмеялся:

— А вам ведь и без меня хорошо, а! Маашенька?

Маша уркнула, а Лариска, доверительно потянувшись к нему, оглянулась на маму и тихонько шепнула: «С вами все равно лучше! Мне – точно», и хихикнула.

Услышавшая такое Маша приоткрыла один глаз, качнула попой, закрыла глаз опять, пробурчала: «Ну и трахайтесь без меня!», после чего демонстративно отвернула от Ивана физиономию.

Иван засмеялся: «Счас»! И, потянувшись, звонко шлепнул Машу по натянутой попе. Маша ойкнула и тут же застонала от удовольствия, Иван погладил шлепнутое место, Маша уже не застонала, тихонько запищала от радости, и тогда он, присев на кровать, аккуратно отобрал у Лариски двухсантиметровый корешок девочки Элли. Поводил им вверх-вниз, девочка скользила в Машиной попе, как в пустоте, и, хмыкнув, посмотрел на Лариску. Младшенькая, поняв все без слов, сокрушенно кивнула, уставилась на лежащий рядом пыточный набор и, секунду подумав, ухватила за хвостик Страшилу, толще девочки Элли раза в полтора. Тут же на сцене появилась загадочная пластиковая бутылочка, Лариска зубами открутила пробку и, щедро полив Страшилу содержимым, размазала ладошкой гель по всей рабочей части заменителя мужчин. Полюбовалась результатом, поощрительно похлопала маму по нетерпеливо качающейся попе, - похоже, Машу не устраивали ощущения от одной Элли, а Железного Дровосека Лариска, по понятным причинам, на время оставила в покое, и он, подрагивая в такт Машиному дыханию, сиротой торчал между Машиных нижних губок, - кивнула Ивану на верхнюю Машину дырочку, с серьезным видом вручив ему инструмент.

Хмыкнув, он прицелился вытащить из Маши неудовлетворительный колышек, но Лариска вдруг подняла палец: подожди. Потянулась, заглядывая Маше в лицо, пошуровала Железным Дровосеком. Маша глухо хихикнула в простыню, пробормотала что-то неразборчивое и пару раз насадилась на пластиковое изделие, после чего замерла. Не отрывая лица от постели, столь же глухо проговорила: «Да давайте уж!», и нетерпеливо повертела попой.

Лариска с хозяйским видом кивнула, Иван улыбнулся и, вытащив Элли из Маши наполовину, поводил ей из стороны в сторону, разрабатывая дырку. Маша охнула и попыталась надеться поглубже, Лариска засмеялась, и он плавно вынул Элли из попы совсем. Попа недовольно, тихонько чавкнула. Наклонившись, он развел Машины полупопия руками: ущелье между ними знакомо блестело, дырочка, над которой они с Лариской только что измывались, была приоткрыта совсем чуть-чуть, покрытый сеточкой морщин розовый валик вокруг жадно, мелко вздрагивал. Он немножко полизал эту вздрагивающую окружность, Ларка при этом пошуровала Железным Дровосеком посильней обычного, и Маша, сыграв полупопиями, выдала смачный «Ауууых!»

«Ну, все нормально. И вкус ой, знакомый. Ларкина жопка днем была такая же. То-то эти сучки в кабаке гель обсуждали», засмеялся про себя Иван. Приставил Страшилу к цели и, медленно вертя кончиком, надавил. Маша, замерев, сказала «Ай!», но Лариска, не прекращая шуршать в главной Машиной дырочке, метнулась вперед. Громко зашептала: «Мам, расслабься, я ж говорила, как будто какаешь, ну, миленькая, хорошо ведь будет, ну, давай, давай, хорошая, он не толстый совсем, у дяди Вани толще, а мне знаешь, как хорошо с ним там было, вся полная, до самой макушки, ну, мамуль!», Маша заиграла ягодицами, Иван толкнулся вперед решительнее, искусственная головка, шедшая вниз не очень-то охотно, вдруг легко проскочила валик мышц, Страшила с разгону улетел внутрь до половины, Маша вякнула что-то неразборчивое, дважды громко вздохнула и вдруг, протяжно застонав, насадилась на кол сама, да так, что, если бы не муляж яиц на конце, несчастный Страшила, пожалуй, бесславно утонул бы в ее попе полностью.

Переглянувшись с Лариской, Иван потянул игрушку наружу, Ларка одновременно сделала то же самое с Железным Дровосеком, Маша довольно ахнула, и они, довольно поглядывая друг на друга, принялись дружно ублажать хозяйку дома в обе дырочки сразу. В какой-то момент Ивану показалось, что Маша охает уже не столь радостно, и он, поглядев на Ларку, шепнул: «Ты вперед – я назад!»

Машины охи и ахи тут же стали куда интенсивнее, и они немножко погоняли два практически одинаковых колышка таким манером. А потом Лариска, смеясь, вывернула свой инструмент вверх, нащупала через перегородочку Страшилу и принялась всячески хулиганить, то пытаясь остановить его совсем, то отжимая вверх или в стороны. Маша от такого обращения аж заорала, Иван, с перепугу не поняв темы ора, чуть не выдернул из нее пластикового насладителя, рыкнул на Ларку: «Порвем нах!», но Лариска пугаться и не думала. «Щас! Рожаем – не рвемся, а это маме в кайф!», и крутанула своим колышком еще сильнее. Услышав их спор, Маша, с большим трудом вернув себе на миг способность к хоть сколько-нибудь членораздельной речи, прохрипела: «Ванька! Куда! Уббббью!», и Иван, успокоившись, воткнул дилдо поглубже, отчего Маша, захрипев опять, вдруг заиграла всем телом, тихонько вякнула и расслабилась.

Не поняв, что подруге требуется коротенький послеоргазменный перекур, он попытался продолжить экзекуцию, но Лариска, понявшая сразу и все, его остановила. Оставив колышки в Машиных дырочках, они, тяжело отдуваясь, откинулись на пятки и переглянулись.

— Пффф... Ларка, чтоб тебе...

— Да чего, дядь Вань... Я ж себе так еще года три назад делала: свой вибрик в письку, в попу чего потолще, и понеслась... Знаю... А потом, когда вы мне передницу разработали, так и вообще.... Иной раз толстого взад, тонкого вперед, и ничего...

— Ох, бабы...

— Ага...

Лариска, смеясь, погладила маму по попе и осторожно пошевелила Страшилу из стороны в сторону. Маша сказала «Ох!» и, не поднимая головы, засмеялась:

— Изверги...

— Ага...

— Ларк...

— А?

— Я туда, - Маша весьма недвусмысленно пошевелила попой, - живого хочу...

Иван от такого заявления выпучил глаза и заржал, как конь:

— Машуууня! Совсем того, да? Она тебе где возьмет-то, а?

Маша хихикнула в простыню: «Ее проблемы», а Лариска уже уставилась на пах дяди Вани. Судя по ее несколько озадаченному виду, она, кажется, только сейчас поняла, что раздеться дядя Ваня то ли не успел, то ли просто не удосужился, и сидит на кровати в рубашке, джинсах и носках. Удивилась вслух:

— Даааа... Ну, ниче... Щас будет!

Голос ее был полон такой уверенности, что Иван, прислушавшись к меньшому братцу, - кажется, тот пока не находил достаточного повода принять боевую стойку, - в очередной раз за день весело испугался: «Ну-ну. Нахалка. А если не встанет?»

Лариска, между тем, уже шустро расстегивала пуговицы на его рубашке. Решительно ее сдернув, толкнула Ивана на спину и принялась расстегивать ремень. Тут сбоку от Ивана раздался легкий стон, сопровождавший два мокрых звука: Маша, выдернув из себя обе игрушки, небрежно кинула их на кровать, перевернулась набок и принялась с интересом наблюдать за Ларкиными действиями. Встретившись с Иваном взглядом, пояснила: «Дыркам – перекур! Я ж сказала, живого хочу!», и уставилась на только что появившийся из-под сдергиваемых с Ивана заодно с трусами джинсов желанный аппарат. Взгляд у Маши при этом был совершенно шалый.

Аппарат, в отличие от Маши, никаких особых желаний в данный конкретный момент времени не имел, и, будучи совсем крошечным, смирно прятался чуть ли не в глубине увесистой Ивановой мошонки. Увидев такое дело, женщины дружно вздохнули. Но Лариска тут же подняла на Машу точно такой же, как у мамы, шалый от возбуждения взгляд:

— Я ж сказала – будет! Значит, будет!

Потянулась мордочкой к месту подвига, но Иван, хихикнув, остановил ее:

— Носки...

— Чего – «носки»? – непонимающе уставилась на него Лариска.

— Сними... А то нечто подростковое получается. Называется – «поспешили»...

— Ааааа....

Лариска сдернула с него носки, в отместку за замечание пощекотала свод стопы, отчего Иван ойкнул, и, широко раздвинув его ноги, встала между ними на колени.

Пару минут Иван, сознательно не давая запросто управляемому после дневных трудов меньшому братцу подняться, поиздевался над младшенькой, а потом сдался на милость победительницы. Уж больно вдохновенно, закрыв глаза и громко урча, обрабатывала его Лариска, да и Маша смотрела за процессом так, что, судя по выражению ее лица, ощущения у нее были чуть ли не такие же, как от члена Ивана в каком-нибудь из ее естественных отверстий.

Готовый к употреблению инструмент был еще несколько раз проглочен и, с явным сожалением, выпущен из вполне теперь умелого ротика. Пару раз прогнав шкурку рукой, Ларка удовлетворенно хрюкнула: «Ну вот! Я ж сказала, что будет!», и посмотрела на маму.

— Пойдет?

Маша, нервно облизнувшись, переместилась поближе и положила свою руку поверх Ларкиной. Шкурка, уже совместными усилиями, была передернута еще несколько раз, после чего Маша не очень уверенно заключила: «Вроде да....»

— Не «вроде», а точно да! – решительно ответила ей Лариска и все тем же, чуть ли не командным голосом продолжила:

— Так, мам... В коленно-локтевую, попой ко мне... А то мы, кажись, всю смазку извели...

Маша покорно встала в указанную позу, и Лариска, опять открутив пробку зубами, принялась намазывать мамину промежность гелем. Нырнула пальцем глубоко в попу, покрутила им там, Маша задышала громче, и Лариска, решив, что с мамы достаточно, выпрямилась.

— Тэк... Объект готов. Ну, родные! Поехали?

Иван только покачал головой, - во дает младшенькая, прям распорядитель бала! Маша, кинув через плечо взгляд на его инструмент, неуверенно кивнула, Иван, улыбнувшись, шепнул ей:

— Машка! Я ж тебя люблю, и ты этого хочешь, и мы так уже делали, чего боишься?

Маша в ответ приоткрыла один глаз и недовольно пробормотала: «Так, да не так. И ничего я не боюсь, а ну иди сюда!»

— Счас... – начал, было, привставать Иван, но Лариска, не разобравшая, похоже, тихого перешептывания старших, его решительно остановила:

— Нет, дядь Вань. Лежите, как лежали. Мам, вставай на ноги! Ага, умничка... Иди сюда... Нет, лицом ко мне, попой к дяде Ване... Вот так, да... А теперь садись на корточки, вот так, да...

Иван, уже не зная, смеяться ему или плакать, наблюдал за тем, как Лариска, держа одной рукой его причиндал обнаженной головкой вверх, второй рукой, лежащей на Машином бедре, осторожно тянет маму вниз. Вдруг Ларка остановилась:

— Ой, мам... Погоди... Я дяди Ванин забыла намазать...

Маша, замерев над ним в полуприседе, шумно выдохнула и обернулась к нему через плечо. Сделала большие глаза и тихонько хихикнула: мол, играется младшенькая, ну, пусть ее.... Иван, чувствуя, как ласковая Ларкина рука покрывает его кол гелем, улыбнулся ей ответно, согласно кивнул, и тут Лариска, сказав: «Во! Окей!», опять потянула Машу вниз.

Прицел у младшенькой оказался точен. Маша только тихо вякнула в тот момент, когда боец, почти не почувствовав сопротивления на входе, проник в дружественный туннель. Опустилась до предела, звонко шлепнув попой по его бедрам, выгнулась назад, оперлась на отставленные руки, покачалась, поерзала, ахнула – и понеслась вскачь, громко постанывая и дрожа всем телом все сильнее и сильнее, так, что Иван подумал: «Кажется, тот коктейль был не первый. Милая так трахалась только раз, тогда, в легендарное восьмое марта, полупьяная», после чего почувствовал, как его разум сворачивается в точку, а точка эта на конце его нижней головы. И, наверное, кончил бы немедленно, - но тут его внимание отвлекло странно знакомое ощущение в мошонке. С трудом заставив себя открыть глаза, он посмотрел в недавно установленное над кроватью огромное зеркало, и увидел там Лариску, сидящую на прежнем месте, между его и Машиными широко раздвинутыми, немного согнутыми в коленях ногами. Одна рука Лариски была где-то внизу, и стало понятно, что там, у него в мошонке, за чудеса; вторая ласкала мамину сиську, умело сжимая между двумя пальцами сосочек, а губы младшенькой ловили бешено скачущую Машину нижнюю прелесть, так и норовя то поцеловать ее, то запустить туда язычок – впрочем, удавалось это Лариске не очень, уж больно энергично надевалась Маша на приготовленный для нее дочкой сучок. «Ну да, тут запрыгаешь и без коктейля», решил для себя Иван и, прикрыв глаза, отпустил голову в головку.

И чуть не опоздал. Похоже, что тайм-аут на разглядывание Ларискиных безобразий был лишним: Маша остановилась, оставив в себе лишь треть члена, крупно задрожала всем телом и тоненько, жалобно заскулила. У Ивана промелькнула мысль: не кончать? Дать, за все труды, отсосать Ларке? Но тут же, прямо перед глазами, увидел, в какую именно дырочку он имеет Машу в этот раз, и решил, что Ларка, скорее всего, засосет еще как – но после маминой попы это, пожалуй, будет слишком. Несмотря на антисептический, с улучшенными вкусовыми качествами и прочая, и прочая гель. Так что получай-ка, подруга, гранату...

Резко дернув бедрами вверх, он засадил свой кол в жену по самые яйца и принялся там, в тесной глубине, слабенько разряжаться, но Маше это было, похоже, глубоко безразлично. Если бы не удерживающие ее за бедра руки Ивана, она бы, наверное, уже валялась, свернувшись калачиком, рядышком, и ничего бы не просила, а так – бессмысленно приняла в себя его сок жизни, пискнула в последний раз и, освобожденная, завалилась, как и предполагал Иван, вбок.

Открыв тем самым вид на Ларискину довольнющую, облизывающуюся физиономию. «Все же нахваталась Машкиных соков, проказница», смешливо подумал Иван и, играя, кивком спросил у младшенькой: как? Ответом ему был решительно выставленный вверх большой палец.

Обернулся к Маше. Почесал кончиками пальцев выставленную ему спину, никакого ответа, ни словесного, ни телом, не получил. Осторожно запустил палец в щель между полупопиями, пошерудил там, - тут Маша хоть и чуть заметно, но пошевелилась, -вытащил палец и внимательно на него посмотрел. Кроме геля, на пальце ничего не было. Услышал смешливый Ларкин шепот: «Ну, да. А вы думали – на британский флаг?» и, успокоившись, опять улегся на спину.

Лариска все-таки чмокнула его член, он, сморщившись, сказал «Фу!», младшенькая хихикнула, но приставать больше не стала. Потянулась к Маше, погладила маму по бедру, получив в ответ слабое шевеление и счастливый вздох. Точно так же вздохнула ответно, нависнув над мамой сиськами, залезла в прикроватную тумбочку, добыла там пакет прокладок, вытащила одну, свернула вдвое и, осторожно приподняв рукой Машину ягодицу, принялась вытирать ей мамин низок. Маша ежилась и блаженно улыбалась, но менять позу не желала. Тогда Лариска залезла куда-то уж совсем глубоко, явно пытаясь добыть из Маши дяди Ванин подарок, дабы он не оказался на простыне; Маша, хихикнув, заерзала попой.

— Ну мам! Натужься немножко, вытечет!

Запустила вторую руку куда-то на Машин живот, чуть придавила, Маша крякнула, и Лариска, наконец, выпрямилась. Зачем-то понюхала добытое, удовлетворенно сказала: «Ну, вот. Совсем другое дело!» и сложила руки в колени.

Секунду посидела, отдуваясь, потом, встав на четвереньки, чмокнула дядю Ваню в нос и, выпрямившись, потянула Машу за бедро на спину:

— Мам... Иди к дяде Ване... Чего ты – улиткой?

Маша, притворно застонав, уступила Ларискиной руке. Вытянулась во весь рост, сказала «Пффф!», поерзала по простыне попой. Глядя в зеркало на потолке, почесала клитор, заметила, как внимательно наблюдает за ней лежащий рядом Иван, и показала ему язык:

— Бееее...

Иван с Лариской дружно засмеялись, Маша перевела взгляд вниз, на сидящую в их ногах дочку, и заворчала:

— А ты-то чего ржешь? Изнасиловала мать, коза дратая... Можно сказать, по полной программе изнасиловала. Да еще и чем попало!

Лариска, выпучив глаза, заверещеала:

— Это дяди Ванин хуй тебе – «что попало»? Бессовестная!

Иван с Машей в один голос смешливо рыкнули на младшенькую: «Не матерись!», и Лариска, фыркнув, встала с кровати. Потянулась, поглядела на расслабленно валяющихся старших с прищуром:

— Ммммм... А вы знаете, что?

Ответом ей были ленивые вопросительные кивки.

— Секасом надо заниматься в надлежащих условиях. А мы? Нет, вы только посмотрите! Питья – нет, в рот закинуть, кроме... - тут она, хихикнув, приостановилась, - ну, кроме... гениталий, да – и то нечего. Непорядок? Непорядок!

Тихонько смеющаяся Маша сказала ей: «Вот и устрани!», Иван подтвердил мамины слова согласным кивком, после чего Лариска, вильнув задницей в дверях, удалилась в сторону кухни.

Иван, повернув голову, чмокнул старшую подругу в щеку.

— Машк...

— М?

— А ты чего это вдруг целочкой прикинулась?

— Ага... Анальной... А ты заложил... Хотел не дать ребенку в секс-инструктора поиграть... Ладно, кажись, не расслышала. А может, и расслышала, да не удивилась...

— А тебе – поиграть в девочку... Ты ей про наши трахи не рассказывала, что ли?

— А ты?

— Ну... Не в таких же деталях...

— Вот и я...

Маша потерлась носом о плечо Ивана, хихикнула, тихонько сказала: «Теперь уж что...» и, довольная, примолкла.

Лариска вернулась минут через пятнадцать, неся в одной руке блюдо с крошечными бутербродиками на шпажках, фруктами и бокалами, в другой – запотевший графин с питьем. Иван с Машей, повернув друг к другу только лица, тихонько целовались, не обратив на ее появление поначалу никакого внимания, и лишь когда она, постояв в некоторой растерянности у кровати, негромко сказала «Кхм...», открыли глаза. Взгляды у старших были совершенно одинаковые – впрочем, Лариска подозревала, что и у нее он сейчас точно такой же, поскольку настолько счастливой она себя не чувствовала еще, кажется, никогда.

Улыбнувшись, Иван тихонько сказал ей: «Иди к нам, маленькая...», а мама согласно кивнула, мурлыкнула и поцеловала дядю Ваню, и Лариска, поставив принесенное на тумбочку, змейкой нырнула под свободный дяди Ванин бок.

Губы у дяди Вани были только одни, и их прочно заняла делом мама, но все остальное его тело было в ее полном распоряжении. Сразу войдя в то же, что и у старших, настроение, она принялась с этим телом тихонько нежничать, дядя Ваня, не переставая целовать маму, обнял младшую подругу рукой, прижал к себе, стал тихонько почесывать, и Лариске стало совсем хорошо.

Правда, через некоторое время они с мамой, слегка разыгравшись, все же добрались до дяди Ваниной нижней сущности, шутливо заспорили, смогут ли они сейчас привести ее в должный при виде готовых к любви женщин вид после всех сегодняшних чудес, и даже проверили это ротиками, - сначала мама, потом Ларка, а потом и вместе. Ничего у них не вышло, хотя Ивану было к этому времени уже решительно все равно, в какой из дырочек и зачем его член был только что, и он просто плыл по радостным волнам, изредка почесывая то спинку Лариски, то попу Машеньки. Его женщины, недолго поэкспериментировав, засмеялись: ну, нет, так и ладно. Он, бедненький, сегодня сделал все, что мог. Оставим его в покое, пусть отдохнет, а уж потом... в среду... и в выходные, на даче...мам, это ж сколько втроем можно всякого напридумывать, а?

Маша восприняла этот Ларискин вопрос безо всякого напряжения, ответив нечто нечленораздельное, но вполне предвкушающее, чему Иван был искренне рад, и даже хотел приподняться, чтобы отблагодарить любимую хотя бы поцелуем, но голова уже была совсем тяжелой, да и не нужно это было никому – почему-то он был уверен, что сейчас женщины понимают его и так. Он ведь их понимает...

Заснул Иван так, как частенько в последнее время мечтал: слева, прижавшись к нему спиной, Маша, справа, прижавшись всем передком, Лариска. Маша чуть прохладнее, Ларка чуть теплее, и обе, он это точно знал, его любят.

2005 г.