Мама выглядела сногсшибательно. Первое, что я заметил, была синяя джинсовая мини-юбка. Я давно не видел, чтобы она носила ее, и она была еще короче, чем я ее помнил. Она доходила ей до бедра, и ее лаконичность подчеркивала длину и изысканный тон маминых ног, которые, казалось, тянулись вечно, пока не заканчивались 10-сантиметровыми белыми ремешками и пробковыми каблуками на танкетке. Сверху на ней была облегающая белая майка со встроенным бюстгальтером-полочкой (я знал, потому что проверял это ранее, когда готовил свой список того, что я хотел бы, чтобы носила мама). Бюстгальтер обеспечивал достаточную поддержку, чтобы грудь не болталась, но был достаточно тонким, чтобы я мог видеть слабые очертания ее сосков.

Мама тоже потратила некоторое время на свои волосы и лицо. Ее волосы густыми светлыми волнами обрамляли прелестное лицо. Для воскресного дня на ней было больше косметики, чем обычно, но не слишком много. Это придавало дополнительный шарм ее свежевымытой спортивной красоте. Она выглядела именно так, как я и хотел: очаровательно и сексуально, но не пошло. Она могла поддразнивать, не слишком бросаясь в глаза. Это то, чего я хотел.

Я указал на низ ее юбки и одними губами произнес: - Дай мне посмотреть.

Она знала, чего я хотел. Сначала она посмотрела в сторону, чтобы убедиться, видит ли ее кто-нибудь. Это был ненужный взгляд, потому что мои друзья не могли видеть маму с того места, где они сидели в гостиной. Она медленно опустила руку и одернула нижний край своей юбки. Я кивнул, показывая, что она должна продолжать тянуть. Она так и делала, пока крошечные, прозрачные, голубые трусики-стринги полностью не обнажились. Они были не совсем прозрачными, но достаточно прозрачными, чтобы я мог разглядеть аппетитный мамин разрез сквозь ткань. Любой, у кого был хороший обзор под маминой юбкой, увидел бы больше, чем просто трусики, но не настолько, чтобы было очевидно, что она хотела, чтобы они это увидели.

Я кивнул, и она одернула юбку. Внешний вид был идеальным. Мы были готовы к выходу.

Я указал на напитки, которые поставил на поднос на островке.

— Мам, - спросил я, - ты не могла бы отнести это в гостиную?

— Конечно, Рэнди, - сказала она с понимающей ухмылкой. Она взяла поднос и вышла из другого конца кухни, через столовую в гостиную, объявив о своем присутствии моим друзьям стуком каблучков и бодрым кокетливым голоском.

— Привет, мальчики! - сказала она. - Хотите чего-нибудь освежающего?

Все трое повернули головы, мгновенно забыв об игре. Из кухонного проема я мог видеть их лица, а сзади - маму. Мама, очевидно, произвела впечатление, потому что несколько секунд никто из них ничего не говорил, а у Такера и Мейсона открылись рты. Сюда могли бы залететь мухи, и они бы ничего не заметили.

— Конечно, мисс Лунд, - сказал, наконец, Такер, слегка заикаясь. - Большое спасибо!

— Теперь, Такер, - сказала она, - ты знаешь, что можешь называть меня Ингой. Теперь вы все взрослые.

— Хорошо, э-э, Инга, - сказал Такер, его глаза все еще были широко раскрыты и, очевидно, скользили по ее телу. Мама обошла диван и подошла к журнальному столику, предоставив моим друзьям впечатляющий вид на ее ноги, двигающиеся под крошечной юбкой. Она опустилась на колени, согнув колени вместе, чтобы поставить поднос на стол, но было невозможно помешать юбке задраться у нее на бедрах, когда она это делала, и по тому, как мои друзья поворачивали головы, я мог сказать, что они пытались получить как можно более хороший обзор. Мама делала вид, что не замечает их внимания, но я знал, что она точно знала, что они делают.

Я почувствовал укол вины. Я специально выставил свою горячую мамочку напоказ трем своим похотливым лучшим друзьям. Я думал о том, что я делаю. Мне не следовало этого делать, не так ли? Но я сделал это, и мама согласилась. Я бы привел все в движение, но теперь это было мамино шоу. Она бы не надела мини-юбку и майку, если бы не хотела участвовать в шоу. Мне было уже слишком поздно беспокоиться об этичности того, что я сделал. Мне просто нужно было откинуться на спинку стула и наслаждаться шоу. Укол вины прошел.

Мама переставила напитки с подноса на стол. Внимание моих друзей к ней не ослабевало. Каждый из них пялился на нее по-своему. Мейсон, который всегда стремился угодить, сидел ближе всех к ней, и он наклонился, помогая ей расставлять напитки, но я мог сказать, что он пытался заглянуть ей под юбку, когда она сидела на корточках. Алекс, самый крутой из троих, сидел дальше всех и делал вид, что наблюдает за игрой, в то же время поглядывая на маму боковым зрением. Такер, никогда не заботившийся о том, чтобы выглядеть или вести себя подобающим образом, просто сидел с отвисшей челюстью и пялился на ее сиськи.

Потратив больше времени, чем необходимо, на то, чтобы расставить напитки на столе, мама встала так чопорно, как только могла в своей маленькой юбочке, повернулась на каблуках и вернулась на кухню. Из кухни я заметил, что их взгляды следят за ее круглой попкой, обтянутой юбкой.

Мама ухмыльнулась мне, когда завернула за угол из столовой на кухню.

— Тебе это понравилось? - тихо спросила она меня.

— Не так сильно, как тебе, - сказал я.

— Ты плохой, - сказала она и легонько шлепнула меня ладонью по груди.

Я отвлекся от кухни, чтобы немного понаблюдать за игрой в гостиной. Мама осталась на кухне, готовя какие-то маленькие пикантные блюда, которые она собиралась подать в качестве закуски перед обедом. Игра была близка к завершению, но мои мысли были заняты мамой и тем, что она собиралась делать дальше.

Она снова появилась в начале второй четверти. Она несла маленький поднос с закусками и салфетками. Алекс, Мейсон и Такер услышали стук ее каблуков по полу, и их головы одновременно повернулись, наблюдая за ее приближением. Когда она вошла в гостиную, салфетка слетела с подноса на пол. Не колеблясь и с поразительной грацией для человека, стоящего на 10-сантиметровых каблуках, мама присела на корточки, придерживая поднос одной рукой, а другой подхватила салфетку.

Она не задерживалась в этой позе долго, но удерживала ее достаточно долго, и ее колени были достаточно широко разведены, чтобы все мы могли хорошо разглядеть ярко-синие трусики у нее под юбкой. Я надеялся мельком увидеть ее половые органы под голубой тканью, и мне это удалось, совсем чуть-чуть. Мне было интересно, видели ли это мои друзья. Я отвернулся от мамы, чтобы посмотреть на них, и догадался, что так оно и было, по выражению удивления на их лицах.

Мама встала, поставила тарелки на стол и вернулась на кухню. Я мог бы поклясться, что при этом ее задница покачивалась. - Моя горячая мамочка, - подумал я. – Ух ты.

Поскольку время близилось к перерыву, я решил встать и заняться приготовлением обеда.

Я вошел на кухню и увидел свою маму, стоящую рядом с островком над кочаном салата, выглядящего сочным. Наши глаза встретились, и я мог сказать, что она подумала о том же, о чем и я. Что дальше? Куда бы мы пошли с этим безумием? Я не хотел заходить слишком далеко, и она тоже не хотела. Я не хотел делать что-то, из-за чего у нее могли возникнуть проблемы с работой, друзьями или репутацией, которая, насколько я знал, была безупречной. Но я хотел подтолкнуть ее. Я хотел, каким-то образом, не заходя слишком далеко, исследовать пределы желания моей мамы показать свою сексуальность.

Я подошел к ней, положил руку ей на попку и сжал ее через джинсовую юбку. Мы оба стояли на противоположной стороне острова от того места, где сидели мои друзья. Они смотрели в сторону, на футбольный матч по телевизору, но если бы они обернулись, то увидели бы нас только по пояс, а остальные были скрыты за стойкой и островком. Я мог бы тискать мамину задницу сколько угодно, и мои друзья этого бы не увидели.

Я почувствовал сопротивление своей руки. Мама прижималась своей попкой к моим пальцам. Я посмотрел на ее лицо, и ее глаза были закрыты.

Я задрал ей юбку выше ее задницы. Ее ягодицы были обнажены и открыты мне, и я провел рукой по ее обнаженной коже. Стринги сзади ее трусиков почти ничего не прикрывали. - Какой цели они служат? – задумался я. Повинуясь импульсу, я обхватил их пальцами и потянул вниз. Мама не сопротивлялась. Она стояла с закрытыми глазами и позволила мне стянуть ее стринги вниз по ногам, пока они не оказались на полу у лодыжек. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на кружевное одеяние у своих ног. Она отшвырнула его ногой в сторону.

— Ты ведешь себя непослушно, - прошептала она так, чтобы мои друзья не могли услышать.

— И ты меня не остановила, - сказал я в ответ. Я снова сжал голую ягодицу ее попки. Я почувствовал давление ее попки, прижимающейся к моей руке. Нет, она не собиралась меня останавливать.

— Я полагаю, ты не позволишь мне снова надеть трусики? - спросила мама меня.

— Нет, - сказал я, наклоняясь, собирая их и засовывая в карман. - Эта форма для тебя.

— В этой юбке это будет нелегко, - сказала она.

— Просто было бы совсем не весело, - ответил я. - Тебе придется сделать все, что в твоих силах. Похоже, ребятам нужно еще немного чипсов. - Я высыпал полный пакетик в большую миску для апельсинов и подтолкнул ее через кухонную стойку к маме.

— Почему бы тебе не отнести это им, - сказал я. - Будь осторожна! - сказал я и ухмыльнулся ей.

Мама взяла миску из моих рук, развернулась на своих каблуках-танкетках и вышла из кухни. Ее попка покачивалась, когда она шла. Я посмотрел через прорезь в стене, чтобы увидеть, как она разносит чипсы. Игра была включена, и звук на телевизоре был включен на полную громкость, так что мои друзья сначала не заметили ее, но все трое увидели, когда она приблизилась к ним. Она наклонилась в талии, чтобы разложить чипсы на столе, держа ноги прямо. Юбка задиралась все выше и выше, и на секунду я задумался, не выставит ли она себя напоказ моим друзьям, но подол юбки перестал подниматься не более чем на сантиметр, прежде чем обнажилось отсутствие трусиков. Несмотря на это, я мог сказать, что мои друзья были в восторге от ее вида. Особенно Такер смотрел на маму с широко раскрытым ртом. Мама притворилась, что ничего не заметила. Она разогнулась, встала, снова повернулась и медленно пошла обратно на кухню. Мои друзья несколько секунд смотрели ей вслед, а затем вернулись к игре.

Мама вернулась на кухню не сразу. Она остановилась рядом с обеденным столом, в том месте, где, как она знала, я мог видеть ее из кухни, а мои друзья могли бы видеть ее из гостиной, если бы их внимание не было сосредоточено на игре. Мама одарила меня быстрой, озорной улыбкой. Я не мог поверить в то, что она сделала дальше.

На краю стола лежал набор дополнительных салфеток, и мама провела по ним рукой и отодвинула в сторону. Они рассыпались по полу. Мама приложила палец ко рту и посмотрела на меня с притворной невинностью. Затем она наклонилась, чтобы поднять салфетки. Она присела на корточки, прямо на пятки, расставив колени шире, чем это было необходимо. Юбка задралась - до самого верха. Я мог ясно видеть все. И мои друзья в гостиной тоже могли бы это сделать, если бы не смотрели в другую сторону. Я знал, что Такер отдал бы свое левое яичко, чтобы увидеть, что показывает мама. Свою голую киску под маленькой джинсовой юбочкой.

Мама не торопилась собирать салфетки с пола. Все это время она сидела на корточках с раздвинутыми ногами. Я восхищался ее равновесием и мышцами ног. Я также восхищался сладостью ее половых органов, открытых моему взору, между ее ног. Тонкими губами, едва заметно свисающими на стыке ее бедер.

Наконец, собрав салфетки в руке, мама встала, не сводя с меня пристального взгляда. Она положила салфетки обратно на стол, а затем направилась ко мне на кухню. Около тридцати секунд мама держала себя в позе, которая полностью открывала ее моим друзьям. Но они не знали, что упустили. Их внимание оставалось прикованным к игре.

Мама подошла ко мне на кухне и приподняла брови, а ее лицо озарила кривая улыбка. Я не знал, что сказать.

— Я думаю, нам лучше приготовить ланч, - сказала она.

Я кивнул, потому что в тот момент мне больше нечего было сказать. Рассеянный и возбужденный, я достал из холодильника немного зелени и других овощей, чтобы приготовить салат.

Даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть на маму, я чувствовал ее присутствие рядом со мной. Я услышал, как открылись дверцы шкафчика, и понял, что мама достает тарелки, чтобы разложить салат. С головы до ног мое тело ощущало тепло, исходящее от маминого тела рядом с моим.

Я выкладываю овощи для салата на островок одновременно с тем, как мама расставляет на нем тарелки. Я повернулся и оглядел ее с головы до ног. Юбка была короткой, и под ней ее ноги выглядели гибкими и соблазнительными. Повинуясь внезапному порыву, я положил руки ей на талию и поднял ее.

Я никогда раньше не поднимал маму вот так. Может быть, я оказался сильнее, чем ожидал, или, может быть, мама оказалась легче, чем я предполагал, но ее было легко поднять, и я поставил ее на стойку сбоку от проема в стене, ведущего в гостиную. Там, где она сидела, мама была просто вне поля зрения моих друзей в гостиной, сосредоточенных на футбольном матче и кричащих о нем.

Она ничего не сказала. Ее ноги, стройные и открытые в маленькой джинсовой юбке, свисали со стойки. Я положил руки на каждое теплое, упругое бедро. Мама пристально смотрела на меня, пока мои руки двигались вверх по сухой, но шелковистой коже ее ног. Когда мои руки двинулись вверх, они уперлись в подол джинсовой юбки. Вскоре юбка была отодвинута достаточно далеко, чтобы обнажить мамину голую киску.

Из гостиной донеслись радостные возгласы. Мои друзья закричали в унисон, вероятно, потому, что наша команда забила гол. Я слышал голоса дикторов, доносившиеся из телевизора, но не мог разобрать, что они говорили. Я не мог обращать на них внимания. Я мог обращать внимание только на свою маму за прилавком. На маленькую юбочку, задранную на бедрах, и на выставленный напоказ ее половой орган. И ее глаза. Они продолжали пялиться на меня. Я попробовал их прочесть. Я хотел знать, о чем она думает. Нервничала ли она? Была ли она возбуждена? Делала ли она это, чтобы доставить удовольствие мне или самой себе? Я не знал.

То, что я знал, было тем, что я мог видеть, и я мог видеть изумрудные озера широко открытых маминых глаз, смотрящих на меня, едва моргая, в то время как ее раздвинутые ноги демонстрировали самые интимные части ее тела под задравшейся юбкой. Ее колени приподнялись, давая мне еще лучший обзор.

Мои друзья понятия не имели, что происходит. Они сидели не более чем в 6 метрах от меня, крича на экран телевизора и на игру, но если бы они знали, что делает моя мама, это свело бы их с ума. Особенно Такера. Но он понятия не имел.

Я просунул руки между маминых ног, просунул пальцы под ее бедра и надавил вверх. Она без сопротивления поднимала ноги, пока ее колени не оказались высоко поднятыми, а пятки - на краю прилавка. Затем я раздвинул ее ноги еще шире. Я должен был быть осторожен, потому что, если бы я отодвинул ее правое колено далеко в сторону, это могло бы стать заметным моим друзьям, если бы они отвлеклись от телевизора и посмотрели на кухню.

Мама пассивно приняла направление моих рук и позволила мне широко раздвинуть ее. Она улыбнулась мне.

— Тебе нравится то, что ты видишь? - спросила она шепотом, чтобы ее не было слышно за шумом футбольного матча.

Я нежно сжал мамины бедра и наслаждался прикосновением к ее шелковистой коже и видом ее ног, туго натянутых по обе стороны от нее. Мама прислонилась спиной к шкафу над кухонной стойкой и подвинула свой зад вперед на несколько сантиметров. Она хотела показать свою киску так же сильно, как и я хотел ее увидеть. И я мог видеть все это; нежные губки приоткрылись, и я увидел восхитительную розовую влагу мамы. Симпатичная звездочка ее задницы была видна прямо под ней. Мы оба были взволнованы, и становилось все труднее сосредоточиться на том факте, что трое моих друзей сидели неподалеку, ожидая обеда и не обращая внимания на непристойную демонстрацию моей горячей мамочки.

Им придется подождать еще несколько минут. У меня появилась идея. На кухонном столе я разложила овощи для приготовления салата. Толстую морковь, уже вымытую и очищенную от кожуры, положите рядом с кочаном зеленого салата. Я поднял морковь, поднес к маминому лицу и улыбнулся ей так похотливо, как только мог. Ее глаза расширились, а голова склонилась набок, как будто она собиралась покачать головой. Но я кивнул ей, и это, казалось, остановило ее. Она ждала меня.

Держа морковку за толстый конец, я слегка прикоснулся ее тонким кончиком к складке кожи прямо над маминым клитором. Мамино тело слегка дернулось от прикосновения, и едва слышный вздох вырвался из ее рта. Я почувствовал ее напряжение - я мог это почувствовать, и это было восхитительно. Все мои чувства были в огне.

Я использовал кончик морковки, чтобы отодвинуть складку ее кожи, пока розовый бугорок ее клитора не оказался полностью обнаженным. Она была влажной и блестела в ярком кухонном свете. Я водил морковкой маленькими кругами по периметру ее клитора. Мама снова ахнула, на этот раз немного громче, и ее груди выгнулись навстречу мне.

Кончик морковки скользнул вниз, между ее губ, и я пошевелил им, чтобы отодвинуть губу в сторону. За предыдущие несколько недель я много раз видел мамину киску, но никогда так близко и при таком хорошем освещении. Я пощекотал морковкой внутренний край ее половых губ. Я поднял глаза на мамино лицо, и она тоже смотрела вниз, на свою киску, когда она открылась моему осмотру. Я и раньше видел киски, и, как и многим парням, мне никогда не надоедало видеть больше. Но я никогда еще не был так восхищен красотой обнаженного женского пола, как в тот момент. Это было прекрасно. Но я не хотел просто смотреть на это.

Я передвинул морковку вниз и зажал ее между губами. Затем я вставил ее внутрь, медленно и осторожно.

Я подумал, не нарушаю ли я мамино правило не прикасаться к ней там, внизу. Технически, это было не так. Морковка касалась ее, а не я. Мне было интересно, показалось бы это маме таким же. Она ничего не сказала. Она опустила голову и наблюдала, как все больше толстой оранжевой моркови исчезает внутри нее. Я воспринял ее молчание как знак того, что я не нарушаю ее правила.

Толстая часть моркови вошла в нее, и я с восхищением наблюдал, как ее обхват еще больше растянул ее вход и как влажные, тонкие губы ее киски обхватили морковку по окружности. Я коротко и резко толкнул морковку вперед. Мама снова ахнула, и ее глаза поднялись к потолку. Хорошо, что громкость телевизора была установлена на такую высокую, иначе мои друзья услышали бы ее.

Мои друзья издали радостный возглас из гостиной.

— Рэнди, - позвал Алекс. - Ты пропускаешь отличную игру. Ты должен выбраться сюда.

— Минутку, - сказал я. - Мы готовим салат.

С этими словами я медленно вытащила морковку из мамы. Его поверхность была скользкой от влажных соков ее влагалища, и ее губы обхватили ее так, словно не хотели отпускать.

Когда я полностью вытащила ее, раздался слабый "шлеп", и внутренние половые губы мамы сжались и снова сложились вместе. Мамин рот был открыт. Она тяжело дышала и смотрела на меня с сильным вожделением.

Я потряс морковкой перед ее лицом, а затем положил кончик себе в рот. Я высосал мамину влагу с первых двух дюймов, а затем откусил кончик.

— Что случилось, мам? – спросил я.

— Непослушный мальчик, - прошептала она.

— Я получаю это от тебя, - ответил я.

Маме нечего было на это сказать. Я оставил ее и подошел к разделочной доске. Я взял большой разделочный нож и нарезал оставшуюся морковь тонкими ломтиками. Я собрал их и положил в салатницу. Я снова посмотрел на мамино лицо, и она недоверчиво посмотрела на меня.

— Ты серьезно? - спросила она меня.

— Ага, - сказал я. Я был серьезен. Мои друзья годами испытывали вожделение к моей маме. Они собирались попробовать ее на вкус в своем салате, даже если и не будут об этом знать.

Мама опустила ноги и спрыгнула со стола, пока я нарезал остальные овощи и листья салата и складывал их в салатницу. Мама быстро взбила заправку для салата и налила ее в миску.

— Почему бы тебе не отнести это им, пока я готовлю бутерброды, - сказал я.

Я наблюдал за мамой через щель в стене, как она наклонялась и ставила салатницу, маленькие тарелочки и ножи на стол между моими друзьями. Они повернулись и уставились на нее, но их обзор был не так хорош, как мой, потому что я мог видеть заднюю часть стройных ног мамы под юбкой, высоко задравшейся на бедрах, когда она наклонилась. И я знал, что под этой юбкой на ней не было нижнего белья. И, в отличие от моих друзей, я знал, что мою маму только что трахнула морковка.

Мне стало интересно, делала ли она что-нибудь подобное раньше. Моя мама была полна сюрпризов. Я догадался, что она сделала много такого, о чем я не знал.

Я приготовил бутерброды на кухне для своих друзей. Они, вероятно, удивлялись, почему я так долго пробыл на кухне, и мне нужно было что-то сделать, чтобы объяснить свое отсутствие в гостиной. Мама вернулась на кухню и помогла мне закончить работу.

— Послушай, Рэнди, отличный салат! – услышала я, как Такер окликнул меня.

Прежде чем я успел что-либо сказать, я услышал ответ Мейсона.

— С каких это пор тебе стал нравиться салат, чувак? – спросил он. - Не думаю, что я когда-либо видел, чтобы ты ел что-нибудь, чего нельзя было бы купить в кассе KFC или Taco Bell.

— Как скажешь, - сказал Такер. - Но это хороший салат. У него хорошая, э-э, заправка.

— Спасибо, Такер, - крикнул я из кухни. - Секретный рецепт шеф-повара. Я рад, что тебе это нравится.

Если бы только он знал, что пробует на вкус мою маму, женщину, которую он вожделел столько лет.

Я вернулся к работе над остатками обеда. Когда мы с мамой доделали бутерброды, я положил их на поднос и отнес в гостиную, где мои друзья кричали об игре. Третья четверть уже шла полным ходом, и игра завершилась вничью.

Мне было интересно, что задумала мама, и я хотел вернуться к ней, но мое чувство долга перед друзьями заставило меня немного посидеть и посмотреть игру вместе с ними. Я съел половину бутерброда. Я присоединился к ним, приветствуя каждый завершенный пас нашей команды и освистывая назначенный судьей пенальти в пользу другой команды.

Но пока я смотрел игру и болел вместе со своими друзьями, я продолжал думать о своей маме. Она не появлялась в гостиной с тех пор, как я вышел из кухни.

Через некоторое время я решил встать и вернуться на кухню. Я собрал поднос и пустые тарелки. Возвращаясь на кухню, я понял, как сильно проголодался - по маме. Я хотел ее. Я жаждал увидеть ее и прикоснуться к ней.

Когда я добрался до кухни, она была там, повернувшись ко мне спиной, и протирала губкой один из кухонных столов. Она лишь немного наклонилась, но этого было достаточно, чтобы выставить напоказ большую часть задней поверхности ее бедер. Я почувствовал знакомое давление в штанах, по мере того как мое возбуждение росло.

Я поставил пустой поднос и тарелки на кухонный островок и продолжил идти к маме. Она не повернулась ко мне. Казалось, она была поглощена тем, что делала. Я чувствовал, как моя грудь поднимается и опускается от резких, коротких вдохов. Мое тело дрожало от всепоглощающего чувства нужды и целеустремленности. Я забыл обо всем остальном; только вид моей мамы передо мной имел значение.

Я подошел к ней сзади и положил руки на край джинсовой юбки у нее на бедрах. Она сразу же закружилась у меня на бедрах. Ее руки все еще были опущены вдоль тела. Она смотрела на меня, приоткрыв рот и не сводя с меня глаз. Она ничего не сказала.

Даже не задумываясь о том, что я делаю, я потянулся к пуговице спереди ее маленькой юбочки и расстегнул ее. Одной рукой я ухватился за молнию и потянул ее вниз, а другой рукой дернул юбку. Она опустилась ниже ее бедер прежде, чем у мамы появился шанс ответить. Когда она это сделала, то без особого энтузиазма попыталась остановить меня, положив свои руки на мои, но на самом деле не пытаясь помешать им выполнить свою задачу. Я сопротивлялся ее усилиям, и мои руки продолжали опускать ее юбку.

Через несколько секунд ее джинсовая юбка была спущена до щиколоток, и мама стояла на кухне обнаженная по пояс.

Я на этом не остановился. Как только юбка коснулась пола, мои руки потянулись к низу ее кофточки и быстро задрали ее. Мамины руки, казалось, не знали, что делать. Они меня не остановили. Вместо этого ее руки поднялись вверх, чтобы облегать плечи и голову подолом кофточки. Я стянул с нее маленький топик. А потом мама оказалась совершенно голой.

Она стояла всего в нескольких футах от моих друзей в гостиной. Они не могли видеть ее с того места, где наблюдали за игрой, но если бы кто-нибудь из них подошел к отверстию в кухонной стене, они бы увидели все.

Я бросил кофточку на пол и заключил маму в объятия. Одна рука легла на ее задницу, а другая - на затылок. В одно мгновение мой рот оказался на ее губах, а мой язык протолкнулся вперед, чтобы встретиться с ее языком. Наши языки боролись друг с другом, пока я мял ее упругую, сладкую попку рукой.

А потом я отстранился. Как бы сильно я ни хотел прижать мамино тело к своему, еще больше я хотел чего-то другого.

— Мама, ложись на пол, - сказал я достаточно тихо, чтобы мои друзья в гостиной не услышали.

Мамин ответ замер на мгновение, как будто она не совсем поняла, о чем я ее попросил, но потом она откликнулась и подчинилась. Ее открытые, пристальные глаза, устремленные на меня, и легкая улыбка сказали мне, что она знает, чего я хочу. Нам не нужно было говорить это друг другу. Она знала, чего я хотел, и она тоже этого хотела.

Колени мамы подогнулись, а руки вытянулись вперед, и затем она оказалась на полу на четвереньках. Она встретилась со мной взглядом, и я посмотрел на нее в ответ и указал подбородком. Мама поворачивалась, пока ее задница не оказалась повернута ко мне. Она прижалась грудью к полу и приподняла свою задницу навстречу мне.

Ничто во вселенной не могло быть более притягательным, чем приподнятая попка моей мамы и вид ее прекрасной киски, слегка приоткрытые губки, открывающиеся моим голодным глазам. Но она была там, прижимаясь грудью к деревянному настилу, раздвинув ноги и повернувшись ко мне спиной, чтобы я мог все видеть.

Мои глаза скользнули по кухонному островку рядом со мной. Я увидел то, что мне было нужно, и схватил это. Я плюнул на него, а потом наклонился.

Я засунул толстый зеленый огурец в обнаженную мамину киску. Он был объемнее и толще, чем морковь, которую я пробовал ранее, поэтому входил не так быстро и легко. Но зайти в нее все-таки удалось. Моя слюна помогла, но главная смазка была от мамы. Там, внизу, она была насквозь мокрой. Я почувствовал это по отсутствию сопротивления, когда проталкивал в нее огурец.

Когда он был примерно на полпути, я перестал толкать. Я хотел посмотреть на то, что я натворил. Огурец был толстым - намного толще моркови, которую я положил в нее ранее. Ободок ее киски был туго натянут и тонок вокруг него. Тело мамы двигалось вверх и вниз в такт ее быстрому, возбужденному дыханию. Она низко прижалась грудью к полу и высоко подняла свою задницу в воздух. Огурец застрял намертво, и никуда он не денется.

Мама подняла голову от пола, вытянула шею и оглянулась на меня. Я опустился на пол, на четвереньки, и придвинулся к ней поближе. Я склонил свое лицо к ее лицу и поцеловал ее в губы. Наши языки соприкоснулись.

Я отстранился, чтобы послушать. Игра все еще продолжалась, и мои друзья все еще кричали. Я не хотел, чтобы кто-нибудь из них внезапно появился на кухне, но теперь, похоже, этого можно было не опасаться. Они были погружены в игру.

Мама частично села. Одной рукой она схватила огурец и зажала его внутри себя. Она прижала другую руку к моей груди, заставляя меня отступить назад. Мама отвела меня обратно за кухонный остров. Она подвинулась вперед на коленях, а я отступил назад, пока мы оба не оказались полностью за кухонным островком напротив моих друзей в гостиной. Со своего места они могли видеть мою верхнюю половину, но мою маму они вообще не могли видеть. Я не был уверен, что мама имела в виду.

Я быстро разобрался в этом. Мама убрала от меня свои руки, откинулась назад и слегка заложила их за спину. Затем она надавила вниз, пока кончик огурца не коснулся пола. Она надавила еще глубже, и еще больше огурца исчезло внутри нее. Мамина спина выгнулась дугой, а груди выдвинулись вперед, соски затвердели и встали торчком. Затем она начала раскачиваться вверх-вниз на огурце. Я был заворожен видом толстого зеленого плода, исчезающего внутри нее, все больше с каждым толчком вниз.

Мой член, уже наполовину вставший, мгновенно вырос во всю длину и неудобно растянулся в штанах. Я положил руку на свою промежность, чтобы поправить ее так, чтобы было удобнее. Этого было недостаточно. В моих обтягивающих штанах просто не хватало места для моего пульсирующего члена.

Мне нужна была разрядка и облегчение, поэтому я расстегнул молнию на брюках и достал его. Я выглянул в гостиную. Внимание моих друзей все еще было приковано к игре, но даже если бы они посмотрели в мою сторону, они бы ничего не увидели, потому что это было ниже уровня кухонной стойки. Но они могли заметить мое тяжелое дыхание и полуболезненное выражение лица, и они могли бы задаться вопросом, почему я стою боком за кухонным островком, когда мог бы находиться в гостиной и наблюдать за игрой. Я должен был быть осторожен.

Однако у мамы были другие идеи. Она протянула руку и схватила мой член, и ее пальцы обхватили толстый ствол позади пурпурной головки. Прикосновение ее пальцев было настоящим раем.

— О боже, - подумал я, - мама собирается подрочить мне на кухне, а мои друзья в соседней комнате. - Это было так рискованно. Но оно того стоило. Мысль о том, как она доводит меня до оргазма, и о том, как я кончаю ей в лицо, прямо здесь, прямо сейчас, была невыразимо возбуждающей и стоила любого риска.

Но мама не удовлетворилась тем, что подрочила мне. Это стало ясно, когда она улыбнулась и придвинулась еще ближе ко мне, пока ее лицо не оказалось не более чем в пяти сантиметрах от головки моего набухшего члена. Я посмотрел на него и увидел блестящую капельку преякулята на кончике. Мама посмотрела и тоже это увидела. Затем она пристально посмотрела мне в глаза и открыла рот.

Боже мой, неужели она собиралась...

Она собралась. Она так и сделала. Мама высовывала свой язык до тех пор, пока он едва не коснулся кончика моего члена, и одним легким движением языка она слизнула преякулят. Капля исчезла у нее во рту. Мама поджала губы и поцеловала твердую, полную головку. Ее губы приоткрылись, и она проглотила ее. Я восхищенно наблюдал, как головка медленно исчезла, а ее рот расширился, чтобы вместить ее. Мамины глаза не отрывались от моих. В мгновение ока головка исчезла, полностью оказавшись у нее во рту и прижавшись к ее вращающемуся языку, и ее губы обхватили мой толстый ствол. Я мог видеть очертания головки моего члена у нее во рту, прижатой к ее щеке. Ее правая рука разминала основание моего члена, работая в тандеме с ее ртом, чтобы максимально усилить чистое блаженство, которое я испытывал.

Я мгновенно понял, что мне почти не потребуется времени, чтобы излиться и кончить ей в рот. Я подался бедрами вперед. Я хотел, чтобы это произошло.

Но нас прервали.

— Рэнди! - Голос Такера прервал мои восхитительные грезы.

Я схватился за край островной стойки, чтобы не упасть, и посмотрел на источник голоса. Такер встал с дивана и подошел к стойке между кухней и гостиной. В руках он держал две пустые пивные бутылки. Мама перестала подпрыгивать на моем члене и замерла, опустив свое тело настолько, чтобы Такер не мог ее видеть. Тем не менее, он, вероятно, недоумевал, почему я стою под углом к стойке.

— В чем дело, Такер? - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал тверже, чем мое тело, которое, казалось, дрожало от возбуждения и нервозности.

Он поднял пивные бутылки.

— Я ухожу, приятель, - сказал он. - Мне нужно еще выпить. Хочешь, я принесу пиво?

— Нет! - сказал я более взволнованно, чем следовало бы. Я точно не мог позволить Такеру зайти на кухню и увидеть мою голую маму на кухонном полу с ее ртом, обхватывающим мой член. К счастью, я положил еще пива в металлическую емкость со льдом, стоявшую на островной столешнице. Я выудил холодную бутылку изо льда и, не мешкая, бросил ее Такеру.

— Лови! - сказал я, особо его не предупреждая.

Это был глупый поступок, потому что Такер был не самым скоординированным другом, который у меня был, и легко мог уронить бутылку, возможно, из-за чего она разбилась или брызнула, когда он ее открывал. Но он все-таки поймал ее, с трудом. Он как-то странно посмотрел на меня.

— Все в порядке? – спросил он. - Разве ты не хочешь прийти и посмотреть игру?

— Конечно, - сказал я. - Одну минутку.

Я хотел присоединиться к своим друзьям, но сначала я хотел получить необходимое мне облегчение, выплеснув свою сперму в мамино горло. Я не осмеливался опустить взгляд на маму, пока Такер смотрел на меня и разговаривал со мной, но боковым зрением я видел, что она все еще смотрит на меня снизу вверх, и я чувствовал, что ее губы все еще плотно обхватывают мой член.

— Где твоя мама? - спросил Такер, оглядываясь по сторонам. Я тоже огляделся по сторонам. Дерьмо. Мамина юбка лежала на кухонном полу, и я не мог сказать, мог ли Такер со своего места ее увидеть. Но он, похоже, этого не сделал. Я бы увидел, как расширились бы его глаза, если бы он это сделал, но они не изменились.

— Ей нужно было кое о чем позаботиться, - сказал я. - Она закончит с этим буквально через минуту, а потом вернется.

— Хорошо, - сказал Такер. - Присоединяйся к нам. Это хорошая игра. Команда прибавила 3 очка, и осталось всего 10 минут.

Он отвернулся и присоединился к Мейсону и Алексу, сидевшим перед телевизором.

Наконец, я оглянулся на маму и кивнул, призывая ее продолжать. Мои яйца были не синими, они были фиолетовыми, и я нуждался в облегчении больше, чем когда-либо нуждался в нем.

Но мама слабо покачала головой. Ее губы приоткрылись и оторвались от моего члена, который все еще был твердым как скала.

— Мы сделаем это позже, - сказала она. - Присоединяйся к своим друзьям.

С этими словами мама откинулась на спину и пятки и оторвала свою задницу от земли. Она вытащила из себя толстый зеленый огурец, проводя тонкими губами по окружности плода. Когда он выскочил из нее, за ним последовала маленькая струйка прозрачной жидкости, оставившая крошечную лужицу на полу. Отсутствие огурца оставило маму с широко раскрытым розовым ртом между ее раскинутых ног. Мама в таком положении отползла назад на несколько футов, развернулась, подобрала юбку и топ. Она выползла на четвереньках через кухонную дверь в коридор и исчезла. Я уставился на пустой дверной проем, испытывая смесь разочарования, возбуждения и неверия.

Не прошло и четырех секунд после того, как мама исчезла, как я услышал голос Алекса позади себя.

— Привет, чувак, - сказал он. - Не найдется для меня еще пива?

— Су... конечно, - сказал я, медленно выговаривая слова. Было трудно сосредоточиться. Я достал пиво из бочки и протянул ему.

Алекс опустил взгляд в пол и махнул пивом. Он смотрел на остатки маминой лужи на блестящем дереве.

— Похоже, ты что-то пролил, - сказал Алекс. - Лучше вытри это, а то поскользнешься.

— Да, - сказал я. - Да, я, э-э, позабочусь об этом. Я сейчас приду.

Алекс покинул меня. Я взял полотенце и вытер мамины соки с пола. Прежде чем бросить полотенце на стойку, я поднес его к носу и вдохнул. Я почти не чувствовал запаха - свежий аромат огурца с легкой примесью маминого аромата.

Когда мама ушла и мои дела по дому были закончены, я, наконец, был готов присоединиться к своим друзьям в гостиной. Я вошел со своей собственной кружкой пива и рухнул в большое кресло.

Я досмотрел остальную часть игры в гостиной со своими друзьями. За несколько минут до окончания игры моя мама появилась снова, полностью одетая, собирая пустые бутылки из-под пива и насыпая еще немного чипсов в миску на кофейном столике.

Когда она направилась обратно на кухню, я чуть не встал, чтобы последовать за ней. При виде нее я был похож на собаку в период течки, едва контролируя то, что делал. Но мама бросила на меня взгляд и протянула руку, очевидно, давая понять, что хочет, чтобы я остался и посмотрел игру со своими друзьями. Итак, я сопротивлялся своим побуждениям и оставался с ними.

Это была отличная игра. Другая команда вернула мяч за три минуты до конца и промаршировала по полю, использовав все свои тайм-ауты, кроме одного. Это выглядело не очень хорошо. Но за две секунды до конца матча нападающий пробил с 30-метровой дистанции с левой стойки. Время истекло, и наша команда выиграла. Мы все зааплодировали.

Мне нравились мои друзья, но горячее обнаженное тело моей мамы нравилось мне больше, и я очень, очень сильно в нем нуждался. Итак, когда игра закончилась, я сделал все намеки, какие только мог, некоторые тонкие, а некоторые и не очень, чтобы намекнуть, что им пора уходить. Мои друзья не всегда были самой чуткой группой к намекам, но, похоже, они поняли суть. Они помогли мне отнести пустые бутылки из-под пива и остатки чипсов на кухню, а затем мы все направились к выходу.

— Спасибо за игровую вечеринку, Рэнди, - сказал Мейсон. - И твоей маме тоже спасибо. Где она?

Он огляделся, Алекс и Такер сделали то же самое. Они выглядели огорченными перспективой уехать, не увидев ее еще раз. Но мамы нигде не было видно.

— Не уверен, где она, - сказал я. - У нее, вероятно, есть какие-то дела. Но я передам ей, что ты сказал "спасибо" и "до свидания".

Они все еще раз огляделись, затем попрощались и вышли через парадную дверь. Я закрыл за ними дверь. Футбол и мои друзья были позади. Впереди было время с мамой. Я нуждался в этом так, как ни в чем другом раньше.

Не успел я отойти и на три метра от двери, как услышал стук маминых каблучков на танкетке по полу, а секунду спустя увидел, как она выбегает из-за угла коридора прямо ко мне. Она снова была обнажена. Она продолжала бежать, а когда приблизилась, то прыгнула на меня. В одно мгновение ее ноги крепко обхватили мои бедра, а руки оказались у меня на затылке.

Она прижалась своими губами к моим. Мне кажется, я видел звезды, или что-то, что можно было описать только как звезды, сияющее и горячее на фоне неба желания и нужды. Я просунул руки под мамину попку, чтобы приподнять ее и успокоить, и крепко схватил, вдавливая пальцы и притягивая ее к себе. Я слегка передвинул ее так, чтобы обнаженная щель между ее ног была плотно прижата к моей обтянутой брюками промежности. Я простоял так, казалось, несколько минут. Мама была в моих объятиях, целуя меня с безумной настойчивостью. Ее язык был хищным животным на моем. Я широко раздвинул ее ягодицы руками, и в зеркале на противоположной стене прихожей я мог видеть ее сморщенный, симпатичный анус, выглядывающий из расщелины ее попки.

— Я хочу все это увидеть, все это почувствовать и послать все к черту, - подумал я. Я намеревался сделать это прямо тогда и на месте.

Однако прежде чем я успел что-либо предпринять, раздался звонок в дверь, и, по-моему, я подпрыгнул на метр от земли, даже с мамой на руках. Мама тоже бросилась мне на руки. Мы оба посмотрели на дверь и, прежде чем успели среагировать, услышали, как поворачивается ручка. Кто-то входил! Мама спрыгнула с моих рук. Когда дверь начала открываться, она отошла в сторону, а не назад, где ее могли бы увидеть, и, когда дверь широко распахнулась, спряталась за ней.

Это был Такер.

Я немедленно подошел к двери, чтобы преградить ему путь и не дать ему увидеть мою обнаженную маму, которая была скрыта от его взгляда только тонкой деревянной панелью.

— Такер, в чем дело? - Я старалась не выдать своего раздражения, но оно было на самом деле - из-за того, что он прервал меня и вошел без разрешения.

— Эй, Рэнди, извини, но я оставил здесь свои солнцезащитные очки. Они должны быть в гостиной. Я могу достать их.

Он начал проталкиваться мимо меня, но я остановил его легким прикосновением руки к груди.

— Не беспокойся, - сказал я. - Оставайся прямо здесь. Я принесу их.

Я пристально посмотрел на него, чтобы подтвердить, что он останется, и он, казалось, принял мое указание. Я попятился от двери, изо всех сил стараясь не смотреть на свою обнаженную маму прямо за дверью. Я побежал в гостиную, и, конечно же, солнечные очки Такера лежали на подлокотнике дивана, на котором он сидел. Я схватил их и побежал обратно к входной двери.

К счастью, Такер не двинулся с места, и он, очевидно, не видел и не обратил внимания на мою маму, которая все еще стояла за дверью с выпученными глазами и выглядела так, словно затаила дыхание.

Я протянул очки Такеру.

— Спасибо, Рэнди. Извини, что врываюсь.

Он огляделся еще раз.

— Прости, что я не смог попрощаться с твоей мамой. Скажи ей спасибо за еду.

— Я так и сделаю. Увидимся, Такер.

Такер, наконец, ушел, и я снова закрыла за ним дверь. На этот раз я запер ее. Потом я посмотрела на свою маму. Она громко выдохнула. Мы оба рассмеялись.

Продолжение следует......

P.S. Дорогие читатели! Вы можете поблагодарить за мои старания, перечислив любую сумму на карту № 2202200858517376