Это не мои произведения. Это творчество моего друга. Его нет со мной рядом, он ушел из жизни. Мне хочется, что бы мои читатели прочли некоторые его труды.

Фотография

Маленькая комнатка под самой крышей. Если высунуться из окна, то можно руками потрогать звезды. Ты ведь помнишь. Я знаю. Я верю. Старый диван так и стоит у окна. Шкаф - мой ровесник. Он тоже не забывает тепло твоих рук и жалостливо поскрипывает дверцами на сквозняке. Низенький столик, который я купил на Рождество, подпирает стену, он до сих пор боится, что стена упадет. На столике, в старинном бронзовом подсвечнике горит свеча. Очередная ночь. Одна из многих. И я, как обычно, лежу на диване и смотрю на твою фотографию. По стене ползет одинокий таракан, краешек обоев отклеился и отогнулся. Таракан заполз за него и затих. А я лежу... и смотрю на тебя. Твое лицо, твои губы, брови...

Смех. Всегда смех. И никогда печаль. Такое ощущение, что ты просто не умеешь грустить. В легком шелковом платье ты сидела на подоконнике. Дружище ветерок забежал в распахнутое окно и взъерошил твои волосы. А я сидел рядом и читал тебе стихи. Ты очень любила стихи.

Весна пела для тебя блюз, и твой звонкий смех подпевал ей. Если у меня что-то не получалось, то одного взмаха твоих ресниц, одного твоего прикосновения, было достаточно, все делалось, как бы само собой. В такие минуты я чувствовал себя Богом. Я был им. Однажды ты разбила мою любимую кружку, и я рассердился. Я подбирал осколки, а ты стояла и молчала. А когда я поднял глаза, и увидел твое выражение лица... В тот момент ты была похожа на маленького испуганного совенка, что я не выдержал и... рассмеялся. Ты сперва удивленно посмотрела на меня, а потом мы смеялись уже вместе. От души смеялись. На тебя невозможно было сердиться.

А потом... потом была та ночь. Та самая ночь. Я вернулся домой поздно, но в окнах не было света. Я поднялся в квартиру, она была пуста. Я спустился вниз, прогулялся по улице, хотел встретить тебя, но ты все не шла.

А потом был звонок. Я помню, как предчувствие чего-то страшного обожгло мою душу. До слез, до хрипоты. А когда поднял трубку, я уже знал...

Ты лежала на нашем стареньком диванчике и спала. Только чуть-чуть побледнела, словно бы устала. Наивные, красиво очерченные губы, сомкнуты, глаза закрыты. Ты лежала и молчала. Боже, как страшно ты молчала...

Я помню, долгую осень, когда я лежал на нашем диване дни напролет и смотрел в потолок. Я изучил его до малейших трещин, неровностей, шероховатостей.

С тех пор, как ты ушла... ты ушла, а я остался прошло много времени. Но каждую ночь, я ложусь на диван и смотрю на твою фотографию. Мы болтаем с тобой. Ты сидишь на подоконнике, а я читаю тебе стихи. Ведь ты всегда любила стихи.

Пронырливый солнечный лучик пробежал по моим глазам, и я проснулся. На кухне играло радио, а на стене висела твоя фотография. Она плакала...

Без названия

За окном медленно, но непрерывно умирали звезды. Неожиданно наступивший рассвет придавил меня к кровати, окрасив стены комнаты отблесками мирового костра. Жирное, уродливое багровое нечто выползало из-за изломанного временем горизонта, и вся прелесть тайны сокрытой под покровом темноты постепенно обнажилась, превращаясь в облезлую и бесстыдно неприкрытую реальность. Душа устала думать, а мозг чувствовать. Глаза смотрят в мечту, уши прислушиваются к революционным маршам в желудке. Утренний туман обволакивает фигурки людей, которые уже спешат на работу. Им не нравятся их рабочие места, начальники и зарплата, но с годами выработанные инстинкты гонят их туда, где их возможно уже не ждут.

Попробовал включить радио - дешевая, приторно-пошлая песенка какой-то известной и очень популярной группы ласковой медвежьей поступью раздавила слух. Пришлось выключить. Второй попыткой стал телевизор. Но радостные сообщения о потерях понесенных в очередной боевой операции, с комментариями толстомордого генерала, сказки о хорошей жизни из уст доброго и улыбчивого президента на фоне празднично оформленного концентрационного лагеря вызвали легкое раздражение... Выключил.

Приготовил обильный завтрак из вчерашнего яйца и позавчерашнего кофе. Зато с сегодняшним куском хлеба. Вкусно. Жаль, только, что хлеб выбрасывают все реже и реже.

Побродил по улицам, полюбовался на витрины. Красиво. На витрине одного из магазинов видел красочное объявление о новом привозе холодильников. Интересно, что такое холодильник и зачем он нужен? Я думаю это устройство наподобие телевизора, но еще более дорогое и еще менее нужное.

Начался дождик. Стало немножко неуютно, и чуть-чуть мокро. Зато нашел почти новый пирожок с мясом и полбутылки какой-то колы. Помылся, а заодно и пообедал.

Пришел домой, скромно поужинал остатками обильного завтрака, и уселся читать книгу, которую нашел год назад. Интересная книга. Толстая и красивая. Про нас, про людей пишут. Что все будут жить очень хорошо, но позже и в другой раз. Жаль, только обложки нет, название не знаю. Колька, сосед-пьяница с третьего этажа, говорил, но я опять забыл: то ли Библия, то ли История КПСС. Но не в названии дело. Главное книга интересная, и добрая.

В маленькой однокомнатной квартире, за старым, обшарпанным столом сидел старичок. Он читал толстую книгу без обложки и сам себе улыбался. Он думал о том, что всем когда-нибудь будет хорошо и у всех будут холодильники.

А за окном медленно, но непрерывно умирали звезды.

Аборт

Здравствуйте, доктор! Что-то плохо мне последнее время, тошнит, голова кружится, есть не могу, кусок аж в горло не лезет.

Да вы не беспокойтесь так, сударыня, при беременности это бывает.

Как при беременности?

— - Да, так. Вам сколько, годочков-то?

— - Восемнадцать... скоро будет.

— - Ну, так вы уже не маленькая, должны понимать.

И, что мне делать, доктор? Мать узнает, она ж меня живьём съест...

Когда я вырасту, то стану актёром или писателем. Нет, всё таки актёром... или писателем... А может и тем и другим? А, ладно, там посмотрим. Вот только поскорее бы родиться. Весна на дворе, а я тут сижу, ноги подогнул. Темно и сыро. И скучно. Вот возьму, и ворочаться начну. Сколько уже тут торчу, а снаружи никто и не заметил, что у моей мамы я буду. У меня ведь мама худенькая, стройненькая. А ножки, м-м-м, закачаешься. Ой, что это я? Мне о таких вещах по возрасту думать не положено. Господи, как на улицу то хочется, но ещё рано. Вот, сам знаю, что рано, а хочется. Побыстрей бы родиться...

Так, а это что ещё за железка? Ты чего ко мне тянешься? Я тебя боюсь. Ты плохая. Чего ты меня хватаешь? Ты мне что, ноги хочешь оторвать, что ли? Больно же. Больно! Мне больно! Мама, мамочка за что?! Мама... Я жить хочу! Жить...

Девушка, одевайтесь. Всё уже закончилось, вы можете быть свободны.

— - Доктор! Мне показалось...

— - Ничего, после наркоза, что угодно может показаться. Не принимайте близко к сердцу. Это скоро пройдёт...

Самая одинокая

Если вы думаете, что знаете, что такое одиночество, то вы очень глубоко заблуждаетесь. Поверьте мне. Нет в мире никого, кто бы познал одиночество в той мере, в которой познала его я.

У меня нет родных. Я не помню своих родителей, не помню даже когда и где родилась. Я не знаю, сколько времени я мотаюсь по земле... много, очень много времени.

У меня множество профессий, но работаю я только на себя. Языки я знаю все, которые есть на земле, и не на ней одной. Косить, жать, полоть лучше меня с этой работой не справится никто. Но работаю я... ладно, не будем о работе...

У меня нет друзей. Люди почему-то боятся меня. Большинство из них боятся моего визита всю жизнь. Больше чем рэкета или налогового инспектора. Никто и никогда не приглашает меня на праздники, когда я все-таки прихожу, меня даже к столу не зовут. И слезы. Всегда слезы. Нигде меня не встречают смехом. Он смолкает, стоит мне появиться рядом. Обидно...

Есть люди, которые сами зовут меня. Но эти люди настолько измучены жизнью, задавлены обстоятельствами и озабочены своими проблемами, что ни о какой дружбе не может идти и речи. Я помогаю им по мере сил, решаю их проблемы, но... я делаю свою работу... и иду дальше.

У меня нет мужа. Да, что мужа, у меня нет даже постоянного любовника, а я хоть и в возрасте, но еще очень даже ничего... Когда люди рисуют мои портреты, они изображают меня старухой, а то и вовсе скелетом в халате. А, спрашивается за что? Ведь я им ничего плохого не сделала. Да, я постарше некоторых, но зачем же так?

Вот и хожу по земле. Работаю. Зато я честнее многих. Честнее даже чем Бог или Дьявол. Я всегда работаю честно. Взяток не беру, правда и не предлагает никто. Выполняю свои обещания. Причем, даже если я не обещала, приду все равно. К каждому в срок. И к умному и к глупому. Богатому и бедному. К здоровому и к больному... Ко всем. Хотите вы или нет. Я приду.

Так что, если вы думаете, что знаете, что такое одиночество, то вы очень глубоко заблуждаетесь. Поверьте мне.

А если вы очень одиноки, подождите немного, и я приду. И составлю вам компанию.