* * * * *

Было около одиннадцати часов, и вечеринка шла полным ходом, когда в середине "Правды или вызова" Энтони Уильямс призвал свою жену признаться в самом худшем поступке, который она когда-либо совершала, и она объявила, что была ему неверна.

Есть контекст, предыстория. Она всегда есть. Маргарет не просто была стервозной. Она выпивала. Ну, а кто нет? Все они праздновали начало сезона и окончание семестра. И это ещё не всё. Она чувствовала себя неважно. Она чувствовала себя измученной, вымотанной, как-то просто неправильно, её ломало, и ей хотелось лечь в постель. Её постоянно бил озноб и неясное недомогание в плечах. Она подумала, что, должно быть, чем-то заболела. Это было достаточно плохо, и она хотела отказаться от вечеринки, но Энтони настоял, чтобы они пошли.

Потом была игра. Они играли в "Правду или вызов", чтобы напомнить себе о том времени, когда они были детьми. Игра и алкоголь немного помогли Маргарет, но была загвоздка в том, что она злилась на Энтони. Не очень злилась. Просто медленно сгорала.

«Тони, прекрати выпендриваться! Просто помолчи для разнообразия!»

Он разглагольствовал об иракской войне и о глобальном потеплении, о никчемности их студентов, обо всём вообще, был ужасно властным и в конце концов сказал всем, кто соглашался слушать, что худшее, что Маргарет могла когда-либо сделать, - это поджарить жаркое.

Люди смеялись и перебрасывались остротами, обменивались городскими легендами и перебивали друг друга. Они тянулись к кофейному столику за орехами, конфетами или другими закусками, иногда проливая немного вина или виски. От маленького камина в воздухе пахло дымом, и те, кто сидел рядом, раскраснелись от пламени, даже Маргарет, которая пыталась извлечь из него немного тепла. Все остальные, казалось, прекрасно проводили время.

Незадолго до своей очереди на игру Маргарет увидела, как Мэтт Камерон поцеловал Нэнси Эберле под омелой. В этом не было ничего удивительного, учитывая все эти поддразнивания и флирт, которые происходили, но поцелуй был слишком долгим, и он держал одну руку на её талии, а другую - на щеке. Он что-то прошептал ей. Это было очевидно и нескромно, но больше никто не заметил. Джулия Кэмерон была в центре группы "Городские легенды". Джейк Эберле был на три четверти пьян, смотрел в огонь и время от времени поднимал голову, чтобы взвыть в конце рассказа.

Настала очередь Маргарет. По характеру вызовов она поняла, что её задачей будет задрать юбку до бёдер, чтобы все могли полюбоваться её бёдрами и трусиками. Ей было интересно, кому первому придётся показать оголённую часть тела. Энтони смеялся.

— Эй! Это только для меня!

— Прекрати это! — Тони оглядывался по сторонам — Прекрати!

Затем он сказал:

— Нет уж, не это! Давай, Марджи, лучше расскажи всем маленькую правду о своём самом паршивом поступке, - и Маргарет почувствовала, как на неё накатила тёмная волна.

«Чёрт возьми, Тони!»

Мышцы у основания шеи напряглись и затягивались всё туже и туже.

И тут у неё вырвалось рычание:

— Я изменила! Тебе!

А потом было слишком поздно, всё уже было сказано.

* * * * *

Маргарет помнит, что выражение лица её мужа сначала не изменилось. Он продолжал ухмыляться, но оно становилось всё более и более натянутым, пока, наконец, он не расслабился. Они смотрели прямо друг на друга, и выражение его лица стало таким мягким, что казалось почти безмятежным. Комната наполнилась тишиной. Шум вечеринки стих не сразу, но достаточно быстро. Те, кто был ближе всех, начали выть, как Джейк Эберле, когда впервые услышали её признание, но они сразу поняли, в чём дело. Те, кто не участвовал в игре, продолжали разговаривать, пока им не стало ясно, что у камина происходит что-то важное. В конце концов все повернулись, чтобы посмотреть. Маргарет была центром мира. Никто не произнёс ни слова. Даже Джейк обратил внимание.

— Не могла бы ты объяснить?

Это был Энтони. Он больше не был Тони. Его голос звучал трезво, тихо, вдумчиво, ни капельки не воинственно. Она бы подумала, что он будет воинственным. Почему он так мягко отнёсся к этому?

Она подумала: «Мой брак!»

Затем до неё дошла вся правда о том, кто услышал. Весь их круг друзей. Все они сидели или стояли вокруг неё, все они ждали всей истории, грязи, всего того, что позволило бы им почувствовать своё превосходство над ней и презирать её.Она отсосала у него? Любит ли она анальный секс? Занимается ли она сексом втроём? Она управляла поездом? Они были настолько поглощены мыслями о разоблачённой, честной изменщице среди них, настоящей шлюхе из плоти и крови, которая заменила бы их бледные фантазии, что по возвращении домой у них будет очень хороший секс. Как чудесно иметь в виду настоящую неверность Маргарет. Мужья предположат, что с ней будет легко, и жёны подумают то же самое и испугаются этого, но им понравится мысль о том, что Тони-рогоносец, возможно, нуждается в утешении. Кто-нибудь, может быть, даже воплотит фантазию.

«О, Тони, пожалуйста, нет.»

Маргарет всё ещё смотрела на Энтони, потом на своих друзей, снова на мужа. Она не помнит, когда её рука потянулась ко рту. Тони. Она не помнит, вырвался ли у неё стон или плач, но она знает, что в течение, как ей показалось, самого долгого времени она на самом деле ничего не говорила. Она просила у него прощения только глазами. Пожалуйста. Она помнит, как каким-то образом поднялась на ноги. Пожалуйста. Она помнит, как огляделась по сторонам и, наконец, сказала:

— Мне жаль, - пытаясь выйти из круга, ни к кому не прикасаясь, по одному - Мне жаль - каждому человеку, к которому она подходила, каждому человеку, с которым сталкивалась.

Наконец она добралась до коридора, где не было ни души, затем до ванной, закрыла дверь, заперла её, села на унитаз, закрыла лицо руками и раскачивалась взад-вперёд, потому что знала, что тремя словами разрушила свой мир.

* * * * *

Прошло немного времени, прежде чем раздался стук.

Бедная Маргарет, сидящая на унитазе в ледяной ванной в чужом доме, зная, что произойдёт — не на каждом шагу, а на ужасном, долгом пути. Тысячи, миллионы людей поделились своим опытом, но она не чувствовала себя частью какого-либо сообщества. Бедная Маргарет, дрожит и вытирает лицо ладонями, сначала левой стороной, потом правой, потом левой. Насколько сильно она дрожала из-за того, что ей было так холодно?

«Я не могу смотреть ему в лицо. Я не могу смотреть, как он презирает меня».

К этому времени Энтони уже должен был уйти.

«Он конечно схватил своё пальто и оставил её там одну, его возмущение было умножено публичным унижением. Где я буду?»

Ванная была похожа на камеру, тем лучше для того, чтобы запереться, подумала она. Она была маленькой, как камера. Длины от двери до задней стены едва хватало для небольшого бельевого шкафа, простой раковины под обычной аптечкой со слабой подсветкой, унитаза и единственной необычной вещи — старомодной ванны на четырех ножках-коготках. Для неё это было идеально. В крошечном створчатом окне на задней стене было молочно-белое стекло, так что она была отрезана от мира. Там было холодно, как в камере. Это потому, что там всё было выложено плиткой, бесцветной, чёрной и белой, в шахматном порядке? Так холодно, холод, который высосал всё тепло, которое у неё было.

Маргарет сгорбилась и прижала руки к телу. Теперь она действительно дрожала. У неё начала болеть голова, и она почувствовала тошноту. Она не могла слышать людей отсюда, только невнятное бормотание, так что пока она была в безопасности. Она представляла, что останется здесь навсегда. Скоро это будет ужасно одинокое место, но она не заслуживала лучшего.

«Я трахала его и обманывала его.»

Для неё не было другого места. Могла ли она переносить холод? Может быть, она могла бы обернуть себя несколькими полотенцами. Что произойдёт, когда другим людям понадобится в туалет?

Снова стук. Казалось, он отражается от кафеля. Даже звуки причиняли ей боль. Резкие звуки, рикошетом отражающиеся от стен. Маргарет прижимает ладони к вискам. В голове стучит.

— Марджи?

Это была Джудит, хозяйка, её подруга. Маргарет на мгновение взглянула на дверь и плотнее прижалась к ней, спасаясь от холода. Снова:

— Марджи. Эй, впусти меня, детка.

— Джуди?

Был ли её голос достаточно сильным, чтобы проникнуть сквозь дверь? Вставай, Маргарет. Расстояние составляло всего семь футов, но Джудит позвала в третий раз, прежде чем Маргарет добралась туда. К тому времени она дрожала от холода, а руки болели от того, что поддерживали её.

Когда она открыла дверь и увидела, что Джудит улыбается, она бросилась к ней, положила голову на плечо подруги и горько расплакалась. Джудит похлопала её по спине. Она казалась совершенно спокойной, как будто друзья бросались ей на шею и плакали каждый вечер.

— Давай, малыш. Давай умоем твоё личико. Я разогрею тебе мочалку.

— Запри дверь.

Маргарет так дрожала, что её голос дрогнул.

— Что?

— Пожалуйста, закрой дверь.

Дрожащий голос.

— Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел.

— Всё в порядке.

— Пожалуйста, закрой!

Это усилие отняло у Маргарет всё, что осталось. Она, пошатываясь, добралась до унитаза и села, а когда сделала это, то завалилась набок с приступом головокружения или обморока.

— Конечно. Но всё в порядке. Тони всё объяснил. Это шутка.

Маргарет подула на руки. Она опёрлась рукой о бортик ванны и наклонилась, чтобы ванная перестала раскачиваться. Затем она повернулась и одарила подругу взглядом, полным непонимания.

Это было бы забавно в комедии. Чистая шутка, героине требуется много времени, чтобы осознать то, что она только что услышала. Или Уайл Э. Койот бежит по воздуху, откладывая свою гибель из-за отсутствия осознания. Маргарет это совсем не показалось смешным, она не поняла шутки, потому что никакой шутки не было.

— Что ты имеешь в виду?

Выражение лица Джудит изменилось.

— Оооо!

Она тихонько присвистнула, из тех, что используют в основном мужчины, сигнализируя о значимости.

— Что ж, это всё объясняет. Он прикрывает тебя, и, могу добавить, делает довольно хорошую работу. Он быстро соображающий парень.

— Я не понимаю. О чём ты говоришь? Что делает Тони?

— Он объяснил, что вы двое подготовили своё, э-э, признание заранее, но вы никогда не ожидали, что люди воспримут всё так серьёзно, и вы немного перебрали с выпивкой. Ты знаешь. Бад-бад-бад. Люди хотят извиниться перед тобой, но он говорит им, что тебе нужно несколько минут побыть одной. Он заставляет их рассказывать истории о пьяных друзьях. Он снова в центре внимания.

Маргарет всё ещё выглядела так, будто не понимала. Наконец, она снова закрыла лицо руками.

— Никто в это не поверит.

— Ну, меня почти одурачили.

Джудит хихикнула. Это прозвучало ехидно.

— В любом случае, ты можешь всё отрицать.

— Но, - начала Маргарет и почти остановилась, - он знает правду.

И в этом заключалась настоящая проблема, проблема без решения, над которой нужно было размышлять, пока Маргарет, съежившись на унитазе, чувствовала, что её начинает по-настоящему подташнивать. Она хватается за сиденье под собой, чтобы оно оставалось неподвижным. Погрузилась в воспоминания.

* * * * *

Та ванная была другой. Однажды днём мы занимались этим у них дома, пока его дети были дома. Как они могли меня не заметить? Мы занимались этим в душе, совокупляясь под струями воды, пока дети Джона смотрели телевизор внизу, меньше чем за сорок пять минут до того, как Джанет должна была вернуться домой. Мне пришлось вытереться и наскоро одеться, а затем выскользнуть через боковую дверь. Мои волосы всё ещё были мокрыми и стекали по спине. Всё это время я была в ужасе, напуганной и разгорячённой.

— Что? Мне жаль. Что ты сказала?

Маргарет становилось все хуже, она была слишком уставшей, чтобы держаться на ногах.

— Мне нужно прилечь.

— Я спросила, когда это случилось?

Маргарет вытерла глаза мочалкой. Она развернула её, полностью намазала лицо и вдохнула тепло.

— Это было давно. Это началось в ночь нашей десятой годовщины.

— О боже! Похоже, у тебя были какие-то серьёзные проблемы.

— Это было не так серьёзно. Это было глупо. Тони не купил мне подарка. И ему пришлось отменить наш ужин из-за встречи по работе. Я была обижена и в ярости.

— И ты столкнулся с мистером Сочувствующим.

— Больше похожего на профессора Великолепного.

— Пожалуйста, перестань давить.

Джудит протянула руку, и Маргарет передала ей мочалку. Джудит намочила её в горячей воде из-под крана, отжала и вернула ей.

— Кто это был?

— Не надо. Его здесь больше нет. Никто так и не узнал. До сегодняшнего вечера.

Однако она не могла скрыть это от себя. Она не могла удержаться от воспоминаний, потому что была слаба из-за того, что подхватила, и выпивки, и того, что она сказала.

Да, она помнила.

Это была такая мелочь в общей картине - расстраиваться из-за своего мужа. Потом она увидела симпатичного Джона Болера в клубе без его жены, и они начали флиртовать. Она думала, что ей не следует с ним танцевать, но она это сделала. Она знала, что ему не следует подходить так близко, но она позволила ему. Она боялась, что что-то случится, и позволила его руке сначала коснуться её бедра, а затем взять её за пальцы.

Когда они подошли к её машине, он сказал:

— Что тебе нужно, так это хороший поцелуй на годовщину.

Он подарил ей нежный, почти целомудренный поцелуй, который продолжался и продолжался и превратился во что-то совершенно другое. Прежде чем он отпустил её, она знала, что он собирается овладеть ею.

— И как долго это продолжалось?

— Три месяца.

— Три... О боже мой.

Брови Джудит высоко поднялись. Она снова свистнула. Это был точно такой же свист, который использовал Энтони.

— Я подумала, может, ты сорвалась с катушек на выходные.

— Нет. Я здорово сорвалась.

Маргарет попыталась рассмеяться, но получилось хныканье.

— Я думаю, это было по-настоящему.

— Это было так безумно. Я знаю, это избитая фраза, но это было так.

Джудит спросила что-то ещё, но прошлое вернулось и оттолкнуло Джудит в сторону.

Это заставило Маргарет вспомнить первый раз, в минивэне Джона на парковке у клуба. Она вспомнила, как сама сказала "Нет. Мы не можем. Не здесь", и Джон ответил: "Смотри". Потребовалось несколько минут, чтобы опустить задние сиденья. Там был плюшевый спальный мешок. Окна были тонированы.

Только через несколько недель после того, как он порвал с ней, она поняла, что он подготовился для неё или для кого-то ещё.

— С тобой всё в порядке? Я имею в виду физически?

Джудит всё ещё была с ней.

— Я не очень хорошо себя чувствую.

Не сегодня, а шестью годами ранее Маргарет чувствовала побуждение, возбуждение, испуг, невыразимый кайф. Они с Джоном Болером поцеловались по-французски, и он сжал её грудь через платье. Он расстегнул платье, задрал ей лифчик и лизнул сосок.

«Я была не в своём уме.Он спустил платье до талии и поднял, обнажив ноги, лаская меня, целуя, полностью снял лифчик, стянул трусики и ласкал пальцами, как это делал мой парень на выпускном курсе. Я чувствовала себя виноватой, но я хотела этого. Я знала, что не должна этого делать, но я слишком сильно этого хотела. Это было возбуждающе. Наконец, он спустил штаны и лёг сверху, и когда он ввёл свой эрегированный пенис, первый новый пенис за двенадцать лет, я кончила и продолжала кончать, волна за волной, пока он не кончил. Боже мой. Почему ты позволил мне быть такой податливой? Почему я не чувствовала, как это ужасно? Прости, Боже. Это не твоя вина.»

Это было в точности как в старшей школе, за исключением того, что она кончила, а в школе этого не было.

Они не были обнажены. Её платье было смято на талии. Его брюки были спущены до колен, но он не потрудился снять обувь или куртку. Снаружи микроавтобуса витала мысль об Энтони и о том, что она загрязняет гнездо и должна вернуться домой. Но внутри Маргарет ощущала давление пениса Джона, влажность между ног, толчки от своей вульвы — и вес мужчины, который хотел её, который осыпал её короткими интимными поцелуями и который обдавал её горячим дыханием.

* * * * *

Дома всё было по-другому. Энтони извинялся, насколько это вообще возможно для мужчины. Он подарил ей красивую открытку, цветы и дорогой браслет. Он пообещал устроить ей приятный вечер. Но. Но, но, но. Он опоздал со всем этим. Он подвел её. И всё ещё ощущалось покалывание между половыми губами, вызванное прикосновением другого мужчины, и воспоминание о порыве. И — о боже мой! — её бёдра были влажными. Она чувствовала запах секса.

Она поспешила в ванную, чтобы привести себя в порядок, и пришла в такой ужас, что чуть не призналась во всём Энтони в ту же ночь. Но — последнее "но" — она пролежала без сна до 3:30 ночи, прокручивая в памяти подробности того, как Джон Болер накачивал её.

Когда он позвонил ей на следующий день, она колебалась и увиливала и, наконец, согласилась пойти к нему домой.

«Я объясню ему, почему я больше никогда не смогу этого сделать.»

К концу дня стало намного легче.

* * * * *

Шесть лет спустя Маргарет не могла остановить свои воспоминания и не могла оградить себя от понимания того, что её действия, в конце концов, нанесли удар по мужу, браку, семье, всему.

«Почему это должно было случиться? Это было почти непохоже на меня, но это точно была я. Я думала о тебе всё время. Я была одержима твоим телом, твоим пенисом. Весь день я думала о том, чтобы заняться этим с тобой, гадая, как ты сделаешь это в следующий раз. После того, как я была с тобой днём, я думала об этом ночью. Я была не в духе, пока снова не встретилась с тобой.»

Ещё стук. Тихий двойной стук.

— Это, должно быть, Тони. Вам двоим нужно немного побыть наедине.

— Нет! Не оставляй меня с ним.

Но Энтони этого не потерпел.

— Нам нужно немного побыть наедине, Джуди..

Энтони закрыл дверь, а Маргарет встала и отступила к ванне, достаточно далеко, чтобы задвинуть занавеску своим телом. Её ступни теперь были холодными до самых икр. Почему-то занавеска казалась колючей и неприятной там, где касалась её кожи. У неё не было сил. Дрожь усилилась. Дрожь сотрясала её приступами. Пришло время снова сесть, не так ли, или лечь? Она не могла продолжать так стоять. Поймет ли Энтони, если она не сможет стоять? Она больше не могла смотреть ему в лицо, даже для того, чтобы умолять его, и уж точно не для того, чтобы спросить, можно ли присесть. Вот где началось возмездие. Она почти пошатывалась, пытаясь успокоиться. Она сложила руки перед собой, как будто в молитве, и Энтони... ну, Энтони перевёл дыхание и спросил:

— С тобой всё в порядке, милая?

Его голос был мягким. Его голос Энтони. Это было неправильно. Он использовал голос, который пронзал её насквозь. Он потребовал бы объяснений, или сказал бы ей, что с ней покончено, или дал бы пощёчину. Она наполовину надеялась, что он ударит её, но, по крайней мере, позволит ей пойти с ним домой.Что бы он с ней ни сделал, она это заслужила.Она старалась снова не заплакать.

— Мне так жаль, Тони.

— О, всё в порядке. Я вёл себя как придурок. Я заслужил это.

— Дело не в этом, дорогой. Ты знаешь, что это не так. Я никогда не хотела, чтобы ты узнал.

Крошечные чёрные точки, туман, начали появляться в воздухе.

— Насчёт романа? Ну, это было давно. Я думаю, Джон Болер исчез из поля зрения. По крайней мере, я надеюсь, что это так.

Энтони улыбнулся, и Маргарет снова ничего не поняла. Она попыталась подумать, но вместо этого почувствовала, что внутри неё происходит что-то ужасное.

Стало темнее, и она почувствовала упадок сил, и следующее, что она помнила, это то, что она сидела на краю ванны, а Энтони стоял перед ней на коленях, поддерживая её, чтобы она не упала в ванну. Он извинялся.

— Прости, милая. Обопрись на меня. Это хорошо. Опусти голову. Хорошо. Хорошо. Мне жаль. Мне не следовало так шокировать тебя.

Его голос звучал как будто издалека.

* * * * *

Они где-то парили, Маргарет и Энтони, паря вместе среди облаков. Может быть, это был сон. Она была окутана им, в безопасности в его объятиях, удерживаемая им, прижатая к нему, вдыхающая его запах, защищённая им. Мой Тони. Они парили где-то далеко, высоко над землей, в каком-то зелёном тропическом месте. Она и её муж. Был ослепительно жаркий день. Это было чудесно.

— Ты меня слышишь?

Говорил Тони. Её Тони.

— Боже мой, ты вся горишь!

Маргарет снова пришла в себя, и у неё было какое-то ужасное сочетание боли в руках, спине, ногах, слабости и головокружения. У неё болела голова. На глазах выступили слёзы.

— Тони? Что происходит?

Они лежали в ванной на полу с шахматным рисунком, где Энтони держал её на руках. Он гладил её по лицу, целовал и выглядел обеспокоенным. Её лицо было горячим. Всё её тело горело.

— Лежи спокойно.

— Мне жаль, Тони.

— У тебя определённо серьёзная инфекция, милая. Я должен отвезти тебя домой.

Маргарет попыталась вытянуть ногу. Она зацепилась за унитаз. Она извивалась в объятиях Энтони и внезапно поняла, что именно он сказал, и насколько это важно.

«Он знает! И он всё ещё любит меня! И снова комедийный эпизод, и снова в нём нет ничего смешного, ибо что приходит с этим знанием? Вина, облегчение, сожаление, благодарность, унижение. Воспоминания. Это мощная смесь.»

Маргарет снова заплакала, но на этот раз она уткнулась в грудь Энтони и позволила ему утешить себя. Он любит её! Она не могла перестать плакать, потому что Энтони любил её.

* * * * *

Энтони позволил Маргарет выплакаться. Он потратил время на то, чтобы высвободить её ногу, чтобы ей было удобнее лежать, затем прижался губами к её лбу.

— Шшш. Всё в порядке, милая.

Он обнимал её, как часто делал после того, как они занимались любовью.

Когда Маргарет наконец смогла говорить, она сказала:

— Я думала, ты возненавидишь меня.

— Ты моя любимая. Не волнуйся. Ничто не встанет между нами.

Она поплакала ещё немного, потом спросила:

— Как давно ты знаешь?

— С самого начала. Нет. Не смотри так. Я не знаю точно, когда это началось, не день и час, но я узнал за несколько недель до того, как это закончилось.

«Он умел хранить секреты. Жаль, что я так много не знала. Боже, я была идиоткой.»

«Ты даже не очистила свою папку с удалённой электронной почтой. Я мог заранее сказать следователю, где ты будешь, чтобы он мог получить фотографии.»

Маргарет издала звук у груди Энтони, наполовину крик, наполовину хныканье, стон, что-то в этом роде.

— Несколько недель!!!

— О, моя малышка!

Энтони просто снова поцеловал её в макушку.

— Всё в порядке. Это в прошлом.

Он поднял голову и позвал.

— Джуди! Ты не могла бы принести Марджи чего-нибудь холодного попить?

— Но ты никогда этого не показывал!

— Я не мог сообщить тебе. Я должен был решить, что делать. И это в прошлом.

Он подумал: «Если бы ты знала, как сильно я скрывал ненависть к тебе, ты была бы в ужасе. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного».

Маргарет протянула руку к его лицу, но она была слишком застенчива, чтобы по-настоящему прикоснуться к нему, теперь, когда она знала, что он знает.

— Должно быть, тебе было так больно.

— Да. Так и было. Иногда это всё ещё возвращается.

Он взял её руку и поцеловал.

— И нам не обязательно это обсуждать.

Энтони попытался помочь Маргарет подняться на ноги, но у неё снова закружилась голова, поэтому они вернулись на пол. Он снова позвал Джудит и её мужа, и Маргарет снова погрузилась в воспоминания.

«Я думала, что была такой осторожной. Я думала, что если мы время от времени занимались сексом и я устраивала тебе приятное шоу, ты думал, что всё в порядке.»

Были вопросы, которые Маргарет не хотела задавать, но теперь вынуждена была. Это были те вещи, которые, как она знала, дорого обойдутся Энтони, если он когда-нибудь узнает, о которых она беспокоилась время от времени на протяжении многих лет. Она должна была спросить его сейчас, потому что он всё это время знал.

— Как ты мог остаться со мной?

На это последовал вздох. Маргарет почувствовала это в груди Энтони так же сильно, как и услышала.

— Я читал колонку "Дорогая Эбби". Женщина спросила, что ей следует делать со своим мужем-донжуаном, и Эбби посоветовала ей решить, будет ли ей лучше с ним или без него. Я последовал совету.

Ещё один вздох.

— Много всего. Я хотел тебя. Я хотел причинить тебе боль. Я хотел, чтобы для детей было лучше.

— Но как ты мог всё ещё любить меня?

Маргарет с дрожью задавала вопрос, потому что боялась, что спустя столько времени он решит, что это не так.

— Я всегда любил тебя.

«Долгое время я думал, что это не так. Я пытался быть практичным. Всё изменилось, когда я вспомнил, какими мы были раньше, как когда-то мы держались за руки, разговаривали, гуляли, обнявшись, и играли. Я вспомнил те мелочи, которые ты делала для меня, потому что была нежной. Почему-то ты меня раздражала.»

Он поцеловал её в макушку.

«Почему? Ты отнимала время у моей работы. Ты говорила о вещах, которые мне наскучили. Ты плохо справлялась с домашними делами. Глупости. Мы спорили из-за пустяков, Марджи. Всё было не так уж плохо. Это было просто плоско. Почему бы тебе не осмотреться?»

Вслух он сказал только:

— Я скучал по тебе и понял, что потерял тебя, и моей единственной надеждой было вернуть тебя.

Маргарет заметила нерешительность в голосе Энтони. Она увидела, что он смотрит в никуда. Вешалка для полотенец. Дверь.

«Ты любил меня всё это время. Так было. Даже тогда.»

Она дотронулась рукой до его лица, и когда она пошевелилась, обморок усилился.

Энтони помог Маргарет снова встать, прислонившись к нему, затем просунул левую руку под её колени и поднял, как ребёнка.

«Мой бедный, мой дорогой. Когда-то я думала, что раз ты такой сильный, то тебе ничего не причинит вреда.»

Комната закачалась, а затем они оказались в коридоре. Правая рука Маргарет раскачивалась взад-вперёд, как у куклы. Она не слышала никого.

«Должно быть, я разогнала вечеринку.»

Она потянула руку снизу вверх, к шеё Энтони, напрягаясь изо всех сил, какие только могла найти, так что её лицо оказалось у него на плече.

— Мой сильный мужчина, - прошептала она.

Он улыбнулся.

«Ты бы носил меня так, если бы знал, насколько я плохо вела? Смог бы ты всё ещё любить меня? Смог бы ты вынести даже прикосновение ко мне? Я расскажу тебе, если ты спросишь, но, пожалуйста, не спрашивай.»

Энтони отнёс её в каморку в задней части дома. В комнате всё было из дерева — полы, стены, потолки. Для Маргарет это было как убежище глубоко в лесу. С Энтони она была в безопасности, он заботился обо всём.

«Что, если бы ты знал о том времени в кабинете Джона? Он заставил меня раздеться и мастурбировать прямо перед ним, а потом отсосать ему до конца. Студенты ждали в коридоре, чтобы увидеть его. Я не хочу, чтобы ты знал обо всём, что я делала.»

Энтони уложил её на кожаный диван, взял у Джудит стакан яблочного сока и помог Маргарет выпить. Джудит положила пальцы одной руки на бедро Энтони, пока Маргарет потягивала. Энтони проигнорировал это.

«Так намного лучше, Марджи. Гораздо лучше быть нежным с тобой, чем желать раздавить тебя. Лучше бы это больше не всплывало. В какой-то момент я планировал перевести всё в наличные и исчезнуть с близнецами. Когда ты бы вернулась домой, нас уже не было бы. Всё, что у тебя было бы, - это фотографии вашего романа. Но была и другая сторона.»

Джудит снова ушла.

— Я помню, что ты сделал. Я не знала, почему ты вдруг стал такой милый.

Лоб Маргарет покрылся мелкой испариной.

— Сразу после того, как всё закончилось. Это было тогда, когда ты устроил неожиданную поездку в Блоуинг-Рок, только для нас двоих, и твоя мама пришла побыть с близнецами.

— Да. Часть моего плана. Я не знал, что буду делать, если ты откажешься. Было либо это, либо... Я не знаю.

Пожатие плечами. Он терял слова.

— Я не знал, было ли уже слишком поздно.

«Так много изменилось. Когда мы впервые были вместе, ты искрилась, когда была рядом со мной. Это слово использовала моя мама. Сияние. Я думал, что это глупо. По детски. Это смутило меня. Но в то время ты больше не блистала.»

— А что, если...? - Она почти остановила себя. - А что, если бы это тогда не закончилось?

— Вы оба были женаты. У вас обоих были дети. Я на это рассчитывал.

«Тебе не обязательно знать всё. Я ворвался в кабинет Болера с копиями фотографий и сказал ему: "Если ты когда-нибудь снова увидишь мою жену, я отдам это Джанет и разнесу по всему университету! Ты сию же минуту позвонишь Маргарет и скажешь ей, что всё кончено — что ты устал от этого!" Я мог бы убить этого ублюдка.»

— Что ж, ты был прав. Он бросил меня.

«И я сам удивился, почувствовав жалость к тебе, к тому, какой грустной ты стала. Я думал, что буду греться в лучах твоего разбитого сердца. Но это был мой шанс вернуться в игру.»

Всё, что сказал Энтони, было: - Он был мудаком.

Пока Энтони помогал ей подняться на ноги, её лицо пылало, тело пылало, энергия вытекала на пол.

Маргарет знала, что Джон был больше, чем мудак. Он был мудаком без совести и ограничений. Маргарет вспомнила тот раз, когда Джон просто перекинул её через спинку дивана и трахнул сзади.

«Я не хотела, чтобы он кончал, потому что он бы остановился.»

— Как ты смог снова доверять мне?

— Просто потребовалось время.

«Я проверял контрольные работы, и ты наклонилась через стул, чтобы поцеловать меня в макушку, и провела руками по моим соскам. Ты спросила, не пойти ли в постель? Вот тогда я понял, что ты снова хочешь меня. Возможно, я мог бы сказать тебе это. Я также копался в твоём ноутбуке больше двух лет. Я всё ещё делаю это, время от времени. Я никогда тебе этого не скажу!»

Маргарет подняла голову, как будто собиралась что-то сказать, затем, пытаясь избавиться от вызывавших тошноту воспоминаний о Джоне, спотыкаясь, вышла из кабинета, прошла через холл, прикрыв рот рукой, обратно в ванную, где её начало рвать. Энтони последовал за ней и отвёл её волосы в сторону.

Когда Джудит заглянула, он сказал: - Я уверен, что это грипп.

Они подождали, пока её вырвет, затем осторожно, очень осторожно помогли ей дойти до машины, наполовину неся Маргарет, которая чувствовала кислый привкус во рту.

Да, похожий привкус у неё был в тот раз, когда она напрягала свои мышцы языка и горла, свою голову, кряхтя, колотясь и насаживаясь ртом на Джона, чтобы добиться последней кульминации во время той встречи. Будучи совершенно запыхавшимися и потными, они задремали, прижавшись друг к другу.

* * * * *

На следующий день Маргарет лежала дома в постели потная и хрипящая, у неё всё ещё кружилась голова, её подташнивало, она чувствовала себя виноватой и несчастной.

Энтони поставил рядом с ней пластиковую мусорную корзину на случай, если у неё откажет желудок, и дорожную кружку имбирного эля со льдом.

Она подумала, что не сможет ничего съесть, но он доказал, что она ошибалась, принеся крекеры с содовой и холодный апельсин с кожурой. Тони поставил их на стол, Маргарет обхватила его за талию и держалась за него так, словно тонула.

— Я так сильно тебя люблю!

Она снова плакала. Может быть, это была слабость из-за гриппа. Может быть, это было облегчение от того, что с неё спал груз. Может быть, это была любовь.

— Я пообещала себе, что никогда больше не буду делать ничего подобного. Я обещаю, что больше никогда не причиню тебе боль.

— Я тоже люблю тебя, милая. И я знаю, что ты любишь меня.

«Ты начала вести себя со мной мило. Я думал, ты снова меня полюбила, но это произошло не сразу. Затем однажды я застал тебя врасплох в твоём офисе в обеденный перерыв, и ты засияла.»

Энтони убрал её руки и уложил обратно в постель. Её глаза всё ещё были лихорадочными. Он измерил ей температуру, затем поцеловал.

— Не надо. Ты заразишься.

— Тогда ты сможешь ухаживать за мной.

Она притянула его обратно и поцеловала. У неё закружилась голова. У неё кружилась голова от всего.

— Я хочу это сделать. Я хочу ухаживать за тобой. И я хочу заняться любовью.

— Ты в деле. Это будет лучший способ заразиться.

— Тони. Если я когда-нибудь хотя бы взгляну на другого мужчину, ты, пожалуйста, побей меня?

— Я обещаю. Я влеплю тебе пощёчину.

Он сжал кулак и слегка прикоснулся кулаком к её губам.

— Я сделаю тебе больно.

— Я серьёзно!

— Я тоже.

Он засмеялся и поцеловал её в лоб.

— Я могу убить тебя.

Энтони пришлось вернуться на кухню, чтобы приготовить ужин для близнецов, так что у Маргарет было достаточно времени подумать. Было так много всего, чего она не могла ему сказать, никогда.

«Ты не понимаешь, Тони. Я люблю тебя так сильно, что ты никогда не узнаешь. Но я никогда не была твоей похотливой сучкой. Жаль, что я не была такой с тобой. Самое худшее за весь период интрижки, что Джон сделал меня своей похотливой сучкой и это было жутко захватывающе. Ещё хуже, что я не могу это забыть.»

Когда Маргарет засыпала, она подумала, что Энтони наверняка подхватит от неё грипп, и она сможет позаботиться о нём.

«Когда из-за вируса он станет слабым, как котёнок, я сделаю ему долгий, медленный минет на ночь, чтобы поблагодарить его за любовь ко мне.»

Она едва могла дождаться.

* * * * *

Тем временем Энтони вышел в Интернет, чтобы проверить, что Джон Болер всё ещё работает в университете далеко отсюда.

58221   22 32745  184   11  +9.74 [69]

H Jekyll, TRUTH AND MARRIAGE