Коул смог легко связаться с Майклом по электронной почте. Майкл сказал ему, что следующая вечеринка запланирована через три недели и ожидается, что придут от пяти до семи пар. Коулу и Монике будут рады. Двое мужчин обсудили некоторые идеи и согласились сотрудничать в проведении первой вечеринки Моники.

Правила вечеринки были немного более строгими, чем те, с которыми был знаком Коул. Ограничение участников людьми с определенными сексуальными предпочтениями было для него новым опытом. Людям не разрешалось опаздывать, и ожидалась высокая степень социальной вежливости. Как правило, мужчины оставались полностью одетыми, в то время как женщины демонстрировались в различных стадиях обнаженности.

Майкл рассказал, что на самой последней вечеринке мужчины ужинали за большим столом, в то время как женщины, или рабыни, как они себя называли, сидели на полу рядом со своими хозяевами, и их кормили с рук. Моника подумала, что это сексуально, и надеялась, что когда-нибудь сможет это испытать.

По мере приближения даты вечеринки Моника мучилась над тем, что надеть. Вечеринка maledom казалась отличной возможностью потанцевать, расхаживая более или менее обнаженной перед благодарной аудиторией. Хотя иногда она притворялась, что считает свое тело непривлекательным, ей доставляло огромное удовольствие демонстрировать его. Когда она никак не могла решиться, Коул, наконец, сказал ей, что она наденет черный корсет, который едва скрывал ее соски, а также высокие каблуки и темно-красные трусики.

Он упаковал небольшой чемодан с многочисленными извращенными игрушками, которые могли бы пригодиться на вечеринке. Как и большинство мужчин, он подсознательно следовал девизу бойскаутов «всегда готов», поэтому сумка была очень тяжелой.

В день вечеринки Монике потребовалось несколько часов, чтобы подготовиться. Коул просто оделся в черные брюки и спортивную куртку с открытой белой рубашкой. В конце концов они ушли, когда Коул сказал, что им пора идти, поскольку опоздавших не пустят. Он проехал по хитросплетению автострад в центре города, пересекая различные водоемы, и выехал в пригород, где жили Майкл и Дина.

Он припарковался на некотором расстоянии от большого дома и прошел по влажной подъездной дорожке между высокими елями. Дождь прекратился, и сырой холодный воздух был напоен ароматом вечнозеленого леса. Моника была рада, что надела поверх корсета длинное пальто. Когда они постучали в дверь, ее открыла очень стройная женщина. Это была Дина, одетая в черный кружевной костюм, который выглядел вполне уместно для девушки-рабыни. Вблизи ей показалось около тридцати, и у нее были очень умные глаза. Мужчина, который, несомненно, был Майклом, появился позади Дины, и Моника вежливо ответила, когда Коул представил их друг другу.

Майкл был одет в черные джинсы и черный кожаный жилет поверх белой рубашки. К облегчению Моники он, очевидно, был очень дружелюбным парнем, не тот суровый эгоист, которого она терпеть не могла. Поставив свой тяжелый чемодан, набитый игрушками, Коул взял ее за руку и повел дальше в дом. Когда они вошли в гостиную, она увидела, что там уже было несколько пар.

Корсет Моники делал ее тонкую талию еще меньше, а грудь среднего размера - больше. Она купалась во взглядах как мужчин, так и женщин, когда Коул демонстрировал ее как свою собственность.

Непосредственным желанием Моники было просто быть такой же красивой и покорной насколько это было возможно, чтобы ее Хозяин гордился ею и чтобы другие хозяева завидовали ему. Она покорно следовала за Коулом, пока Майкл знакомил его с некоторыми парами, которых он еще не знал. Они посидели в гостиной и немного поболтали с другой парой. На самом деле, большую часть разговоров вели мужчины, поскольку женщины были глубоко погружены в свои подчиненные роли.

Моника в первую очередь впитывала поддерживающую атмосферу, которая заставляла ее особенно хорошо относиться к своим подчиненным потребностям. Трое других мужчин особо отметили комплимент Коулу по поводу того, насколько красива его рабыня, конечно, они следили за тем, чтобы Моника могла слышать. Несмотря на их властное отношение, они знали, что вечеринка была в такой же степени для женщин, как и для них.

Когда Коул был готов, он отвел Монику в один из уголков гостиной комната, где стояла высокая металлическая клетка. Она была достаточно большой, чтобы в ней мог поместиться один человек. Он поместил ее внутрь и запер дверь на замок, который висел там специально для этой цели. Монику удерживали в жестком вертикальном положении с очень ограниченной свободой движений.

—Отведите локти назад, — приказал он.

Коул просунул мягкий стержень сквозь прутья, направляя его между ее спиной и руками, завел их за спину таким образом, что ее груди выдвинулись вперед. Ощущение того, что ее держат в плену, пока она выставлена напоказ, вызвало волну покорности ощущение, которое охватило ее тело и заставило дрожать с закрытыми глазами. Ощущение не было особенно сексуальным, но оно ощущалось на самом глубоком уровне ее души.

Коул перемещался по комнате, общаясь и пробуя различные закуски. Каждый из других мужчин и две сексуальные рабыни сделали ему комплимент по поводу того, как красиво выглядела его рабыня в клетке. Несколько минут он избегал обращать внимание на Монику, чтобы посмотреть, сможет ли она в одиночку поддерживать свое подчиненное положение.

Он хотел лучше понять игровые обычаи этой группы перед тем, как он начал свою запланированную сцену с Моникой. Он выпустил ее из клетки и повел в игровую зону в подвале. Она была на таком глубоком уровне подчинения, что ее пришлось вести вниз по лестнице, ступенька за ступенькой.

В просторной игровой зоне высокий, грузный хозяин приказывал своей светловолосой рабыне принимать различные позы, которые обнажали и демонстрировали ее очаровательные достоинства. Коул сел в удобное мягкое кресло и велел Монике сесть у его ног. Наклониться было нелегко в ее жестком корсете, поэтому она осторожно опустилась на колени, затем опустила ягодицы боком, чтобы соприкоснуться с полом.

Они наблюдали за выступлением пары минут пятнадцать или около того. Высокая женщина была обнажена, если не считать красного кожаного ошейника и многочисленных пирсингов. Ее большие груди были украшены массивными золотыми кольцами в сосках, и еще больше золотых колец свисало с половых губ. Ее хозяин слегка ударил ее хлыстом для верховой езды, чтобы исправить ее положение. Моника заметила, как быстро женщина отреагировала, как будто она полностью сосредоточилась на выполнении малейшей прихоти своего хозяина. Она также могла сказать, что женщина очень гордилась своей внешностью и послушанием.

Когда игровая площадка освободилась, Коул приказал Моника пройти в центр комнаты. С его помощью она сняла корсет, после чего трусики и обувь. Она заметила, что еще несколько человек собрались в игровой комнате. Он велел ей лечь под блок, который был прикреплен к потолочной балке. Он аккуратно прикрепил свои великолепно изготовленные подвесные манжеты к ее запястьям и такую же пару к лодыжкам. Почти метровая металлическая распорная планка была закреплена между ее лодыжками, а стальной трос от верхнего блока был прикреплен к рым-болту в центре планки.

Моника почувствовала, как очередная волна подчинения захлестнула ее обнаженное тело, и ей стало интересно, не покраснела ли она. Двое мужчин показывали на ее татуировку и бритую киску, сосредоточенно перешептываясь друг с другом. Из своей сумки с игрушками Коул достал множество розовых пластиковых прищепок, которые были соединены друг с другом прочным шнуром.

—Ты готова к прищепкам, Малышка?

—Да, Хозяин.

Он медленно ущипнул маленькие складочки ее кожи и прикрепил прищепки длиной в два с половиной сантиметра к ее телу. Одна нитка из пятнадцати была прикреплена в линия от ее правой подмышки, вокруг ее упругой правой груди и вниз вдоль живота. Идентичная цепочка прищепок была прикреплена таким же образом вдоль ее левого бока. Она заметила, что пружинки были довольно прочными и жестоко впивались в ее чувствительную плоть.

Коул сделал вращательное движение рукой, глядя на Майкла, который стоял рядом с ручной лебедкой, установленной на стене. Ноги Моники медленно отрывались от пола, пока ее спина почти не потеряла контакт с ковром. Затем Коул пристегнул наручники к перекладине, оставив ее в полностью открытом и уязвимом положении. Она услышала, как лебедка снова завертелась, когда ее тело было полностью поднято и подвешено лицом вверх за запястья и лодыжки. Ее подняли всего на полметра от пола, но она все равно почувствовала явную потерю контроля, когда ее тело покачнулось и медленно развернулось. Теперь в комнате было с десяток человек, которые наблюдали за ней, видя, что ее интимные места выставлены на всеобщее обозрение, и оценивая изысканную боль от прищепок. Они также могли слышать, как она начала вздыхать в короткие прерывистые вдохи, когда чувство сильной покорности начало вызывать ее сексуальное возбуждение.

Встав на колени между ее широко расставленными коленями, Коул начал слегка поглаживать и щекотать ее уже возбужденное влагалище. Ее наружные губы были несколько раз сжаты, а внутренние слегка оттянуты, чтобы показать их набухшее состояние. Ее унижение казалось почти невыносимым, и она чуть не запаниковала, прежде чем ее Хозяин успокоил ее, проведя своей любящей рукой по ее идеальному бедру.

Как раз в тот момент, когда она начала чувствовать влагу, стекающую между ее стыдливо приоткрыв половые губки, он полез в свою сумку и продемонстрировал еще несколько пружинных зажимов разных размеров и цветов в своей большой правой руке. Он протянул руку некоторым другим рабыням, которые наблюдали за происходящим со своих мест на полу. После молниеносных переговоров со своими хозяевами подошли три рабыни, и каждая взяла по два зажима.

Брюнетка с короткой стрижкой здорового вида, на которой был только кожаный лифчик, приблизилась к груди Моники двумя большими металлическими зажимами длиной не менее десяти сантиметров. К счастью, металлические зажимы были покрыты пластиком, потому что они впивались в соски Моники с почти невыносимой силой.

Затем подошла высокая блондинка и прикрепила две большие деревянные прищепки к внутренним половым губам Моники, вызвав стон боли, но также и согласия. За ней последовала миниатюрная рыжеволосая девушка, которая прикрепила еще два больших деревянных приспособления к наружным половым губам Моники. Все на мгновение отошли, чтобы посмотреть, как она отреагирует на чувственные мучения, за исключением Коула, который остался, чтобы прошептать ей на ухо.

—Я очень горжусь тобой, Малышка. Все могут видеть, какая ты восхитительная рабыня.

—Спасибо, Хозяин. Я делаю это для вас.

Она улыбнулась, но ее взгляд был слегка рассеянным.

—Я знаю, что ты девушка-сабби, теперь у меня для тебя еще больше сюрпризов.

У Моники на мгновение перехватило дыхание, пока Коул что-то шептал Майклу. Она висела в своих кожаных ремнях безопасности, широко расставив ноги, и множество небольших участков боли и давления распределялись по поверхности ее пышного торса. Один из мужчин восхищался хорошо развитой мускулатурой ее бедер и икр, в то время как другой, казалось, был больше всего впечатлен ее длинными волнистыми каштановыми волосами, которые свисали почти до пола.

Посмотрев между своих поднятых ног, Моника увидела, что Дина приближается на четвереньках. Она остановилась, ее лицо было в паре сантиметров от влагалища Моники, которое пульсировало от сильных зажимов на ее половых губах. Моника посмотрела прямо в искрящиеся озорные глаза Дины и сразу почувствовала связь со стройной девушкой-рабыней. Она также ощутила трепет от запретного извращения, поскольку в Дине было что-то кошачье, что придавало происходящему оттенок скотоложства.

Дина протянула обе свои маленькие, изящные ручки и ловко снял первые два зажима с наружных половых губ Моники. Моника закрыла глаза и тихонько застонала от внезапного прилива ощущений в области таза. Дина потянула за зажимы, прикрепленные к внутренним губам Моники, и раздвинула их, обнажив розовые внутренние поверхности, а также предательское количество скользкой влаги.

Отпустив зажимы, Дина наклонилась вперед и начала водить своим маленьким, как у кошки, язычком по розовым, пульсирующим половым губам Моники. Моника начала дрожать и задыхаться от умелой стимуляции. Две другие рабыни, которые помогали с зажимами, подошли с тонкими жесткими прутьями и начали легонько постукивать по зажимам на ее сосках и двойным линиям прищепок, проходившим вдоль ее торса. Каждый раз, когда они касались друг друга, небольшой укол боли добавлялся к быстро растущему заряду эротической энергии Моники.

Через несколько минут Коул положил руки на большие пружинные зажимы, которые сжимали ее соски. Одновременно он ослабил давление и отстранил их. Впервые Моника закричала. Она также начала двигать бедрами навстречу занятому рту Дины настолько, насколько позволяла ее ограниченная свобода. Две рабыни бросили свои прутья, и каждая начала сосать по одному из разъяренных сосков Моники, что привело ее в неистовство стонами, метаниями и тяжелым дыханием.

Коул посмотрел вниз на хорошенькую рабыню между ног Моники и просто сказал:

—Дина, пора.

Дина провела своим ласкающим язычком прямо по набухшему, пульсирующему клитору Моники. Через несколько секунд Коул взялся за веревки, соединявшие два ряда прищепок, и жестом велел двум помощницам отойти в сторону. Майкл выбрал этот момент, чтобы начать методично ударять по маленьким ягодицам Дины коротким хлыстом с одним хвостом, который при каждом ударе оставлял тонкий красный рубец.

Моника чувствовала, как боль Дины перемещается от ее тугих маленьких ягодиц через ее гибкое тело к кончику языка, где она преобразуется в сильное удовольствие и передается горящему клитору Моники. Она начала ощущать судорожные сокращения своих мышц, которые сигнализировали о приближении непреодолимого оргазма.

Как раз в тот момент, когда Моника достигла разрушительной кульминации, Коул сильно потянул за две ниточки, которые аккуратно сорвали ряды прищепок с Моники, словно расстегивая молнию. Внезапное усиление боли в сочетании с тем фактом, что Дина засунула два пальца во влажное влагалище Моники, довело ее до максимально возможного уровня оргазмического полета. Она кончала, кончала и кончала.

Когда Моника проснулась, она больше не была связана. Кто-то завернул ее в одеяло и положил на диван в игровой комнате. Ее голова лежала у кого-то на коленях. Конечно же, это был ее любимый Хозяин, Говард Коул. Когда он увидел, что ее глаза открыты, он предложил ей сесть и выпить немного холодного фруктового сока, который она жадно проглотила. Когда он убедился, что с ней все в порядке, он попросил Дину подойти и посидеть с ней, пока он поднимется наверх, чтобы пообщаться с остальной группой.

Моника и Дина сразу же установили связь. Поскольку они обе уже знали самый большой секрет друг друга, они чувствовали, что им нечего скрывать. Когда час спустя Коул вернулся, чтобы сказать Монике, что пора идти домой, их было почти невозможно разлучить. Ему пришлось напомнить ей, что сейчас 2 часа ночи и им предстояла довольно долгая поездка домой через Сиэтл.

***

К лету переговоры Моники с компанией-разработчиком программного обеспечения привели к заключению отличного контракта. В дополнение к солидной зарплате и большой творческой автономии, она будет иметь некоторый контроль над своим рабочим временем и сможет выполнять часть своей работы дома. Она предупредила своего старого работодателя за месяц, поскольку новая работа до этого времени не будет готова, и объявила, что немедленно возьмет накопленный двухнедельный отпуск. Ее отвратительный босс был не в том положении, чтобы протестовать, поскольку она была единственной, кто мог обучить свою замену.

Коул и Моника договорились, что, когда она уволится с работы в центре города, она переедет к нему, чтобы еще раз проверить их совместимость. Если они смогут счастливо прожить вместе шесть месяцев или около того, они считали, что следующим шагом должен стать брак.

Они решили использовать часть ее отпуска для пеших прогулок. Коул отменил некоторые из своих встреч и перенес другие, чтобы выкроить время. До небольшого курортного городка Ливенворт было три часа езды по извилистым горным дорогам. Они решили взять ее машину, поскольку погода была идеальной для езды с опущенным верхом. Моника вела маленький спортивный автомобиль как профессионал, вписываясь в повороты и пропуская более медленный поток машин в нужный момент. Она отказалась рассказать Коулу, где научилась так водить.

Они прибыли вскоре после полудня и осмотрели необычный город, прежде чем зарегистрироваться в роскошном отеле типа «постель и завтрак». Большинство зданий в Ливенворте были изменены и декорированы таким образом, чтобы город выглядел как традиционная баварская деревня. Даже супермаркет и точки быстрого питания объединились в баварской тематике. Играя в туристов, они побродили по десяткам небольших магазинчиков, предлагающих импортные товары. Немецкие товары и местные ремесла.

Каждый день они убеждались, насколько тяжело им приходится на крутых пешеходных тропах, ведущих к водопадам или альпийским озерам. Будучи моложе, Моника могла передвигаться быстрее, но Коул, имеющий многолетний опыт пеших походов, мог пройти не меньше, если ему позволяли устанавливать свой собственный темп. Погода была великолепной, и обычные насекомые, казалось, улетели куда-то еще, так что они получили огромное удовольствие.

Каждый вечер они совершали короткую поездку обратно в город и ужинали в одном из превосходных немецких или австрийских ресторанов. Ни один из они никогда не ели так много венских шницелей и штруделей. Однажды вечером они зашли в ресторан, оформленный в традициях баварской пивной, и попробовали зауэрбратен (прим. перев. жаркое из предварительно замаринованного в вином уксусе мыса) с квашеной капустой и отличное немецкое пиво. К счастью, их ежедневные прогулки по окрестным горам компенсировали вкусную, но тяжелую пищу.

В последний день похода Коул сказал ей, что они будут играть.

—Я выбрал тропу, которая должна быть почти пустынной, так что мы сможем повеселиться. — сказал он, когда они покидали отель.

Добравшись до начала тропы после 15-минутной поездки, они заметили только одну машину на маленькой парковке. Коул начал отдавать ей приказы.

—Оставь свой лифчик в машине, девочка-сабби.

С Коулом, несущим рюкзак, они поднялись по приятной тропе, наслаждаясь идеальными условиями для пешего туризма.

—Я хочу, чтобы ты держался в нескольких шагах позади меня. Слушай внимательно и выполняй все мои команды.

Через несколько минут он сказал:

—Я хочу увидеть твою грудь сейчас. Подними футболку и оставь ее так во время прогулки. Если ты позволишь ей упасть, ты будешь наказана.

Идея выставить себя напоказ, чтобы выполнить приказы своего Хозяина, была чрезвычайно возбуждающей. По мере того, как они поднимались, она все глубже погружалась в знакомую атмосферу покорности.

«—Я прекрасная рабыня, следующая за своим Хозяином по тропе в какую-то далекую страну», —подумала она про себя.

Сложная фантазия оформилась в ее сознании, пока они шли пешком. В ее фантазии ее тело было совершенным, чего она обычно не могла воспринять.

Коулу нравилось наблюдать, как подпрыгивают ее полные груди, когда она поднимается. Их упругость и идеальные округлые формы по-прежнему завораживали его. Ему приходилось быть осторожным, чтобы не споткнуться, когда он оглядывался на нее. Такая игра заставляла его чувствовать себя чрезвычайно доминирующим, а поскольку его подругой по играм была его любимая Моника, он тоже очень возбуждался.

—У тебя все еще самая прекрасная пара сисек, которые я когда-либо видел, Малышка.

—Спасибо, Хозяин. Возможно, вы захотите использовать их позже?

—Да, прямо сейчас я могу придумать несколько полезных применений. Я просто надеюсь, что смогу продержаться, пока мы не доберемся до луга.

Конечно, футболка несколько раз падала. Он решил, что наказание должно соответствовать преступлению, поэтому набрал полную пригоршню из травы длиной в тридцать сантиметров, которая росла огромными зарослями у тропы. Заставив ее выставить сиськи вперед, он энергично отхлестал их колючими травинками. Для него это было большим удовольствием, но Моника пожаловалась, что теперь у нее чешутся груди.

—Держу пари, что так оно и есть, непослушная шлюха. Просто убедись, что не уронишь ее снова, —приказал он.

Когда они продолжили прогулку, она с большим усердием придерживала футболку.

Как раз перед тем, как они достигли живописного луга в конце тропы, появился еще один турист, направлявшийся к ним. Коул велел ей опустить футболку до последней секунды. В конце концов она прикрылась, но они были уверены, что мужчина хорошо разглядел ее.

Расстелив одеяло на солнечном лугу, они съели вкусный обед, приготовленный в городской пекарне. Потом они немного полежали на одеяле, греясь на солнышке и слушая чувственные звуки окружающего леса.

Прежде чем они отправились обратно, он сказал ей:

—Я собираюсь выпороть тебя еще раз. Отчасти потому, что мне это нравится, а отчасти потому, что было бы стыдно упускать такое уединенное место.

Поскольку луг был пустынен, он просто приказал ей снять одежду и лечь лицом вверх на одеяло, раскинув руки и ноги.

Свежим хлыстом, сделанным из пучка травы, он принялся хлестать ее по передней части тела от грудей до бедер. Конечно, он уделил особое внимание ее груди и влагалищу. Жесткие пряди травы оставили маленькие красные линии на ее прекрасной коже. Она отдалась его ласкам, как будто это было самой естественной вещью в мире. Он остановился, когда желание проникнуть в нее стало слишком сильным. Они соединились там, на лугу, под идеально голубым небо с тихим свистом ветра в кронах деревьев. Суровое лицо горы Стюарт безмятежно смотрело на них сверху вниз, словно одобряя этот акт.

После оргазма Моники он приподнялся, чтобы оседлать ее грудь, и достал карманного размера тюбик скользкой смазки. Он поместил небольшое количество в ложбинку между ее идеальными шарами и поместил свой все еще болезненно твердый член между ними. Схватив ее за запястья, он грубо передвинул ее руки так, чтобы их локти соприкасались перед ее лицом, а ладони были сложены сзади у макушки головы. Затем он приступил к медленному траханью ее красивых сисек.

Ее груди все еще были розовыми и очень чувствительными от порки раздражающими прядями травы. Используя свои сильные руки на внешних поверхностях, он прижал их друг к другу, чтобы сформировать плотный туннель для своего разгоряченного фаллоса. Он поглаживал себя таким образом в течение некоторого времени. Руками он чувствовал, как его член движется по восхитительно мягкой плоти, и находил это ощущение довольно эротичным. Кончить было бы легко, но его доминирующее состояние ума позволяло ему довольно эффективно контролировать собственный оргазм.

Моника чувствовала каждый крошечный бугорок его возбужденного органа, когда он скользил по раздраженной коже ее сверхчувствительных грудей. Это только усилило ее возбуждение, и она крепко сжала локти, чтобы дать своему Хозяину как можно лучше использовать свое тело. "

—Используй меня, Хозяин! — закричала она.

Когда Коул был почти готов кончить, он переместил свою хватку на ее истерзанную грудь и с огромной силой сжал каждый из ее сосков большим и указательным пальцами. Резкое сведение их вместе усилило трение на его члене до такой степени, что его оргазм был вызван следующим несколько отчаянных толчков. Экстремальная стимуляция и эмоциональная связь с ее партнером, достигшим кульминации, заставили Монику кончить в сильных спазмах, которые угрожали сбросить Коула на травянистый луг.

Большую часть обратного пути к машине они проделали пешком в ошеломленном состоянии, прежде чем морально и физически оправились от своих эротических нагрузок. В ту ночь они были слишком измучены, чтобы делать что-либо, кроме как спать в тесном, любящем контакте друг с другом под большим пуховым одеялом, которое защищало их от прохладного горного воздуха.

***

Прекрасная летняя погода сохранилась в Сиэтле и после того, как они вернулись домой. Они оба были в восторге от перспективы совместной жизни и решили, что Монике следует начать перевезти некоторые из своих вещей в дом. Сняв оба задних сиденья с его минивэна, он превратился в сносный фургон для переезда. В течение нескольких дней они использовали его для перевозки различных предметов мебели, которые больше не понадобятся в ее квартире.

По мере приближения окончания ее работы в центре города они начали строить планы.

—Поскольку пятница —мой последний день, мне придется навести порядок в своем офисе, —

сказала Моника. —Как ты думаешь, ты мог бы спуститься после работы и помочь мне с коробками и прочим? Есть пара больших растений в горшках, которые не поместятся в моей машине.

Она попросила его встретиться с ней у ее машины в 7 часов вечера. Он мог помочь ей спустить вещи в лифте, а его более вместительный автомобиль легко перевез бы все, что не поместилось бы в ее автомобиль. Загрузившись, они на обеих машинах возвращались в ее район Кэпитол-Хилл, где недавно открылся новый модный ресторан. Считалось, что здесь подают лучшие экзотические блюда азиатской кухни в городе. Они заказали столик на 8:30.

Они обе становились все более взволнованными, отсчитывая дни. Иметь отличную новую работу и жить в замечательном доме со своей доминирующей второй половинкой казалось Монике раем. Ее единственным беспокойством было то, что что-то случится и положит конец тому, что казалось прекрасным сном.

Коул думал, что иметь ее рядом с собой каждый день и прижиматься друг к другу каждую ночь было бы идеальной жизнью. Ни один из них особо не задумывался о извращенной сексуальности, которую они оба разделяли. Они считали само собой разумеющимся, что это основная часть их жизни. Их заботами на тот момент были точно такие же, как у любой семейной пары в подобной ситуации.

Последним днем на ее старой работе была пятница. Она просмотрела свои файлы и выбросила большое количество старых бумаг. Несколько документов и книг были переданы ее заместителю, которому добавили новые обязанности к его существующей работе. Была обычная небольшая корпоративная вечеринка с тортом из супермаркета, который по вкусу напоминал картон. Все подписали прощальную открытку, и несколько человек сказали, что завидуют ей за то, что она смогла уехать. В 5 часов вечера она предприняла серьезные усилия, чтобы упаковать свои личные вещи в несколько картонных коробок.

Коул позвонил ей из своего офиса в 6:15 и сказал, что уже в пути. Он поищет ее автомобиль на парковке и встретится с ней там в семь. Въезжая в центр Сиэтла, он заметил, что территория вокруг высоких офисных башен казалась почти пустынной в этот вечер пятницы. Несомненно, офисным работникам не терпелось уйти и начать свои выходные, подумал он. Было прекрасное, теплый августовский вечер, который, как он надеялся, предвещал столь же приятные выходные.

Он въехал на семиэтажную парковку и вытащил талон из автомата, который потребовал его внимания неприятным жужжанием. Желтая перекладина поднялась, и он двинулся вверх, осматривая припаркованные автомобили. Парковка была хорошо освещена в качестве меры безопасности, поэтому он не сомневался, что легко заметит машину Моники. Двигаясь медленно, он тихо поднялся на второй этаж, затем на третий. Он заметил, что припаркованных машин становилось все меньше по мере того, как он поднимался выше. На четвертом этаже было всего несколько машин. По-прежнему никаких признаков машины Моники.

Пятый этаж также был почти пуст. Когда он приблизился к месту, где были припаркованы единственные машины, он внезапно заметил что-то на полосе движения, что потребовало бы от него притормозить и объехать это. Предмет оказался картонной коробкой того типа, который использовался для хранения документов. Обычное зрелище в любом офисном здании. Крышка отвалилась, и некоторые бумаги были разбросаны по грязному бетону. Возможно, кто-то положил его на крышу своей машины и уехал? Ближайшим к боксу транспортным средством был большой спортивный универсал без признаков водителя.

Медленно подойдя к упавшему ящику, он теперь мог видеть за большим транспортным средством и заметил заднюю часть маленькой спортивной машины Моники, припаркованной носом к стене. Что-то внутри него внезапно забило тревогу, и он пристально вгляделся между машинами в поисках движения. Там, со стороны водителя спортивного автомобиля, между двумя транспортными средствами стоял мужчина. Он смотрел на что-то, стоя спиной к Коулу. Микроавтобус проехал еще немного вперед, и стало видно, что кто-то еще лежит между машинами, прижавшись к бетонной стене.

Борясь за спокойствие против всплеска адреналина, Коул позволил своему фургону откатиться на расстояние чуть больше метра, прежде чем припарковать его и выйти с ключами в руке. Он нажал кнопку блокировки на пульте дистанционного управления и двинулся вперед, чтобы противостоять неизвестному мужчине. Подойдя незаметно, он смог разглядеть, что человеком на полу была Моника. Она была в ужасе. Мужчина полностью проигнорировал приближение Коула и разговаривал с ней. Невозможно было разобрать, что он говорил, но тон был явно угрожающим.

Коул остановился в метре от припаркованных машин. Он понял, что ему нужно было увести мужчину подальше от Моники и подальше от машин.

—Привет! — ответа не последовало. —Эй, приятель, что ты там делаешь? — крикнул он недружелюбным голосом.

Наконец мужчина обернулся и посмотрел на Коула. Он увидел бородатого парня, одетого в дорогой костюм и в маленьких круглых очках яппи, который, казалось, не представлял угрозы.

«—Но он мог вызвать полицию и испортить мне веселье», — подумал мужчина.

Он отвернулся от съежившейся девушки и шагнул навстречу назойливому незнакомцу.

Коул увидел, что мужчине было за двадцать, и он был крепко сложен. Медленно отступив назад, он отвел мужчину подальше от Моники.

—Это достаточно близко, — рявкнул он своим командным голосом. —Веселье окончено. Убирайся, пока я не вызвал полицию.

Несмотря на то, что он находился под воздействием различных уличных наркотиков, мужчина понял, что, возможно, недооценил слабака в костюме. По его расчетам, это потребовало бы более жестких мер. Сунув руку в карман, он вытащил складной боевой нож с тринадцатисантиметровым лезвием и продемонстрировал его, чтобы напугать намеченную жертву.

Взгляд Коула сосредоточился на ноже, и он понял, что должен действовать быстро. Прежде чем он смог обдумать свои варианты, в игру вступили часы тренировок, и пистолет появился в его руке как по волшебству. Он сделал еще один шаг назад, чтобы сохранить безопасное расстояние от бандита с ножом. Он знал, что человек с ножом может нанести ему смертельную рану, если ему позволят приблизиться примерно на шесть метров. Нападавший мог преодолеть это расстояние за то время, которое потребовалось мозгу, чтобы принять решение и послать соответствующие инструкции пальцу, нажимающему на спусковой крючок. Он был готов выстрелить в случае необходимости. Моника была в безопасности на цементном полу между двумя припаркованными машинами, остальная частью парковки был пуста.

Его голос был спокоен и холодно рационален:

—Если ты подойдешь ближе, чем на шесть метров, мне придется убить тебя. Почему бы тебе не уйти сейчас, пока ты еще можешь?

Мужчина на мгновение заколебался, затем сделал шаг вперед. Он моргнул и поводил глазами из стороны в сторону, словно пытаясь прояснить зрение. Коул заметил, что мужчина был слишком хорошо одет для бездомного бродяги. Свежая стрижка, чистые синие джинсы, белые кроссовки и футболка с логотипом бейсбольной команды. Возможно, кто-то, кто работает в почтовом отделе компании в этом районе, предположил Коул.

Мужественным, враждебным тоном мужчина сказал:

—Ты не выстрелишь в меня, неженка. Ты бы не посмел.

Коул ответил спокойно и четко:

—Хочешь поспорить на это? С такого расстояния я могу всадить по сорок пять пуль в каждый твой глаз, прежде чем ты успеешь моргнуть. Только подумайте обо всех приятных наркотиках для отдыха, которые ты упустишь. Ты не сможете принимать наркотики, когда умрешь.

Коул следил за каждой деталью с повышенной бдительностью. Он увидел, как нож перемещается в большой мясистой руке, и пленку пота на лице мужчины. Его зрение сузилось до туннеля, сосредоточенного на нападавший, его слух исключал все неважные звуки, и время, казалось, замедлилось.

Должно быть, что-то проникло в мозг мужчины и изменило его планы. Бородатое лицо неженки, казалось, приобрело отчетливо дьявольский вид. Отношение несостоявшегося убийцы сменилось с враждебности на страх. Он отступил на несколько шагов, затем повернулся и побежал к лестнице.

Коул вернул пистолет в кобуру на поясе и бросился к Монике. Она уже стояла и протягивала руку для него.

—Спасибо тебе, — сказала она, прежде чем разрыдаться.

Теперь его чувства приходили в норму, и внезапная переориентация была самым необычным ощущением. Он заставил себя успокоиться и подумать о том, что ему следует делать дальше.

Он утешал Монику в течение минуты, наблюдая за возможным возвращением бандита. Не было никакой возможности узнать, есть ли у него друзья, которые могли бы выступить в качестве подкрепления.

Он быстро осмотрел Монику, чтобы узнать, не пострадала ли она. Пиджака от ее дорогого серого делового костюма не было. Ее белая блузка и юбка были полностью разорваны, а спереди виднелся длинный разрез. Он вздохнул с облегчением, увидев отсутствие серьезных травм.

Он проверил, заперта ли ее машина, и повел ее к микроавтобусу. После того, как она благополучно оказалась внутри, он поднял упавшую коробку и бумаги, которые положил на пол за водительским сиденьем. Он ненадолго задумался о том, чтобы позвонить в полицию, но нападавший к этому времени уже давно ушел, и казалось более важным доставить Монику домой, где она могла бы эмоционально восстановиться. Продолжая держать себя в руках, он быстро и точно доехал до дома.

Благополучно добравшись до дома, Моника разделась и проверила, не пострадала ли она. Единственной пострадавшей было ободранное колено, которое он предложил перевязать после того, как она примет душ. Она встала под душ, пока Коул готовил ей крепкий кофе по-ирландски на кухне.

Позже, лежа в постели, она смогла пересказать события, которые произошли до прибытия Коула на место происшествия. Мужчина вошел в лифт, где она возилась с тяжелой коробкой с бумагами. Она подумала, что он пьян или под кайфом. Когда она отказалась от его предложения о помощи, он последовал за ней к ее машине, затем схватил ее сумочку и толкнул ее на пол парковочного сооружения. Неудовлетворенный содержимым ее сумочки, он продолжил угрожать ей различными видами вреда, включая изнасилование. По мере того, как тянулись бесконечные минуты, стало очевидно, что изнасилование стало его главным желанием. Мысль о том, что Коул скоро приедет и что он, вероятно, будет вооружен, помогла ей не упасть в обморок окончательно

—Почему администрация здания не могла обеспечить хоть немного безопасности? —спросила она. — В прошлом году они установили видеокамеры, но я думаю, что они за нами не следят. Я думаю, видимость безопасности — это то, что действительно имеет значение. Пока мы чувствуем себя в безопасности, это важно, — с горечью сказала она.

—Добро пожаловать в девяностые, Моника. Чувства превыше всего. Посмотрите, кого мы избрали президентом, —сказал он, приподняв бровь.

Затем она рассказала ему то, что беспокоило ее больше всего.

—Я не знаю, должна ли я тебе это говорить, но, когда я поняла, что не могу сбежать, я начала чувствовать себя покорной. Я думаю, это мое естественное состояние или что-то в этом роде. Хотя я пытался вспомнить те приемы самообороны на занятиях какая-то часть моего разума твердила мне позволить ему делать все, что он захочет. Я была готова сдаться и позволить ему изнасиловать меня без борьбы... Возможно, мне это даже понравилось, —всхлипывала она.

—Не волнуйся об этом, Малышка, для меня это звучит вполне нормально. У тебя был сильный эмоциональный шок, и ты, вероятно, сейчас не слишком ясно мыслишь. Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз.

Ее слезы лились рекой, а слова лились быстро:

—Ты не понимаешь Говарда, когда он начал рвать на мне одежду, я не могла это контролировать. Что, если это случится снова? Я такая шлюха, что даже не могу позаботиться о себе.

—Вот, допивай свой напиток, ты это заслужила. Я думаю, ты была очень храброй, и я горжусь тобой за то, что ты удерживала его, пока я не появился. Мы вернемся за твоей машиной завтра. Если хочешь, мы можем позвонить в полицию. Может быть, эти камеры наблюдения что-то записали, и они смогут поймать парня.

Когда ее кружка опустела, он уложил ее на большую кровать и лег рядом с ней. Моника заснула через несколько минут, но он бодрствовал большую часть всю ночь, прокручивая события в своей голове снова и снова.