Рассказ " At Play On the Sand with Mom " англоязычного автора SimonDoom

Всем героям рассказа больше 18 лет.

Адам повернул направо на улицу, идущую вдоль побережья. По многолетнему опыту он знал, что пляжный домик находится всего в километре отсюда. Хотя его семья ездила в пляжный домик каждое лето в течение четырнадцати лет, это был его первый раз, когда он ехал туда. В предыдущие годы за рулем сидел его отец. Но папа не мог сделать этого сейчас. Этим летом там были только Адам и его мама, сидевшие на соседнем сиденье.

— Мы почти на месте, - сказал Адам, нарушая долгое молчание. Он старался, чтобы его голос звучал бодро.

— Почти, - сказала его мама после минутной паузы. - Интересно, изменилось ли что-нибудь здесь?

— Вероятно, нет. Раньше это никогда не менялось. Держу пари, это то же самое.

Две минуты спустя Адам припарковал "Тойоту" на подъездной дорожке к дому. Он выглядел так же, как всегда: угловатый и современный, обшитый вертикальным сайдингом из окрашенного серого дерева, спроектированный таким образом, чтобы сочетаться с другими домами вокруг и не отвлекать от продуваемого всеми ветрами пейзажа побережья Северной Калифорнии. За домом на сотню метров или около того тянулся безлесный пологий склон, покрытый выгоревшей на солнце травой, а затем обрывался крутым обрывом к пляжу, находившемуся в 30 метрах ниже. На дальней стороне пейзажа Тихий океан расстилался приглушенно-голубой плоскостью во всех направлениях, пока не встречался с тонким дымчатым пятном, висящим над западным горизонтом, - туманом, который с часовой регулярностью накатывался на побережье перед заходом солнца.

Адам убедил свою маму зайти в дом и отдохнуть, пока он доставит багаж из машины. Они пробудут здесь всего несколько дней, так что нести было особо нечего. Он отнес маленькие чемоданы в две спальни и разложил еду по шкафам и холодильнику. Когда Адам закончил, он достал из холодильника бутылку "Совиньон Блан" и налил щедрые порции в дешевые бокалы на длинных ножках. Он отнес бокалы на террасу, где его мама сидела в кресле и смотрела на океан. Тишину нарушала только музыка слабого ветра и накатывающего прибоя.

— Я думаю, тебе это понравится, - сказал он.

— Я вижу, ты тоже налил себе немного, - сказала она с легкой улыбкой.

— Я уверен, что налил. Теперь я легален, мам. Помнишь?

В прошлом году Адаму исполнился 21 год. Он окончил колледж тремя месяцами ранее.

— Это легко забыть, - сказала она. - Или, может быть, я заставляю себя забыть, потому что я чувствую себя старой, думая о твоем возрасте. Но на самом деле нам не стоит пить так рано, не так ли?

— Время играть, мам, - сказал Адам. Это была одна из любимых фраз его отца. Каждый год они появлялись в пляжном домике. Мама Адама, Мара, возможно, устала или замкнулась в себе. Адам, возможно, скучает по своим друзьям и видеоиграм. Но его отца, Кирка, было невозможно остановить. Он вытягивался во весь рост и голосом лесоруба кричал: - Время играть, дети! - У Мары и Адама не было бы другого выбора, кроме как подчиниться. Помешать папе или перечить ему было немыслимо. Его энергия и энтузиазм были безграничны и непреодолимы.

Отец Адама погиб в автокатастрофе десятью месяцами ранее. Его громкий, раскатистый, игривый голос умолк навсегда. Без папы в семье было гораздо спокойнее. Мама Адама, в отличие от его отца, была молчаливой и сдержанной. Адам не был таким тихим, как его мама, но и кипучести отца у него тоже не было. Он пытался внести свой вклад, чтобы поднять настроение своей матери, но ему это давалось не так легко, как его отцу.

Адам знал, что его мама все еще скорбит. В последние месяцы она стала чаще выходить на улицу, встречалась с друзьями и удовлетворяла свои личные потребности, но по-прежнему переживала длительные периоды замкнутости и молчания. Адам тоже горевал, но окончание колледжа и необходимость устроиться на работу занимали его и не давали погрузиться в отчаяние из-за потери отца. Но он чувствовал ответственность за то, чтобы помочь своей маме. Ему было больно видеть, что ей все еще больно.

На террасе, согретой полуденным солнцем, Адам хотел поднять настроение своей маме.

— Папа был бы рад, что мы здесь, - сказал он.

— Ты так думаешь? - спросила Мара своего сына.

— Я знаю это, мам. Папа всегда хотел, чтобы ты была счастлива. Для него не было ничего важнее

Мара улыбнулась.

— Никто не знал счастье так, как твой отец. Он был счастлив везде, куда бы ни пошел. Он заражал всех вокруг своим счастьем. Иногда это раздражало. Я не могу тебе сказать, сколько раз я дремала или расслаблялась на диване, а твой папа врывался в комнату и кричал: "Время играть, Мара!"

— Он действительно любил тебя. Он все время говорил мне это.

— Да? - сказала она, поднимая взгляд от своих колен. - Твой отец не скрывал своего сердца. В этом смысле он был необычен для мужчины. Ты больше похож на меня. Ты держишь это в себе.

Мара уставилась на своего сына, и Адам уставился на нее в ответ. Ему было интересно, о чем думает его мама, но, как всегда, он не знал. Его отец всегда был открытой книгой, но его мама всегда была закрытой. Адам понятия не имел, о чем думала его мама.

Адам оглядел горизонт за верандой дома. Полоса тумана на горизонте все еще была далеко, но когда он появится, то наступит быстро, и тогда будет слишком холодно, чтобы проводить время на пляже.

— Пойдем поиграем, мам, - сказал Адам. - У нас есть время расслабиться. Давай наслаждаться теплом, пока можем, и отправимся на пляж. Ты же знаешь, что папа сказал бы то же самое, если бы был здесь.

— Он бы так и сделал, я уверена. Хорошо, давай сделаем это.

Пятнадцать минут спустя Адам и Мара спускались по крутой тропинке от дома к пляжу. Солнце палило в них, согревая, но с океана дул устойчивый прохладный бриз, предвещавший приближение вечерних сумерек.

Добравшись до пляжа, они сняли сандалии, чтобы коснуться песка босыми ногами. Они шли к полосе прибоя, пока не достигли отметки прилива, где рыхлый неровный песок уступал место плотному влажному песку, и идти было легче. Они остановились и полюбовались открывшимся видом.

— Мне кажется, я построил сотню замков из песка на этом месте, - сказал Адам.

— Я думаю, что ты это сделал. Твой отец помог тебе, - сказала Мара.

Они стояли рядом и смотрели, как набегают волны, одна за другой.

Адам стоял прямо за спиной своей мамы и смотрел на нее. Он не был уверен, какой купальник на ней был надет, потому что поверх него она надела короткое свободное желтое пляжное платье. Ее фигура выглядела упругой, энергичной и юной, и Адам, который по-своему оплакивал смерть своего отца в течение нескольких месяцев, почувствовал укол печали, которую, должно быть, испытывала его мама из-за того, что была слишком молода, чтобы потерять мужа.

Мара взяла Адама за руку.

— Пойдем со мной, - сказала она. Она потянула его вправо, и они пошли вдоль пляжа.

Стояла середина лета, и солнце палило прямо на них, не прерываемое облаками, но было лишь умеренно тепло. Вода у побережья Северной Калифорнии выглядела заманчиво, но на самом деле круглый год здесь было холодно, а приливы были свирепыми. Холодная вода охлаждала воздух, дующий с океана, и даже в разгар лета здесь редко было по-настоящему жарко.

Адам и его мама долго шли на север вдоль пляжа, мимо того места, где они с мамой и папой обычно проводили время. По мере того как они шли, ширина пляжа сужалась, пока он не закончился нагромождением камней между водой и обрывом.

Его мама провела его по ним. Они шли осторожно. Скалы были неровными и скользкими, а лужи морской воды, оставленные приливом, заполняли расщелины и низины между ними. Адам заметил крабов и анемоны, заполнявшие бассейны.

Они карабкались по камням, пока те не закончились и не начался другой песчаный пляж. Этот был намного меньше. Это был уютный полукруг песка, ограниченный утесами и отрезанный от большого пляжа с обеих сторон скалами.

— Я не думаю, что мы были здесь раньше, - сказал Адам.

— Может быть, и нет, - сказала Мара. - Мы с твоим отцом ходили сюда. Это был наш пляж.

Она повела его к центру маленького пляжа, где отвесные стены образовывали вокруг них букву U, открывая вид на море перед ними. Мара расстелила свое одеяло на песке и села. Адам сел рядом с ней. Они несколько минут сидели вместе на пляже, наблюдая, как волны разбиваются о берег, и ничего не говоря. Молчание нарушила Мара.

— Я думаю, может быть, нам не стоило приходить сюда, - сказала она.

— Ты имеешь в виду, в это место? - спросил Адам.

— Я имею в виду пляжный домик. В это место. Ко всему, что его окружает. Я чувствую присутствие твоего отца повсюду.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Трудно не думать о нем повсюду. Папа всегда всем руководил. Но я думаю, ему бы понравилось, если бы мы были здесь. По крайней мере, в последний раз.

Мара стянула платье через голову и бросила его в пляжную сумку. Она сидела рядом с Адамом в бледно-розовом бикини. Адам видел свою маму в бикини - в этом не было ничего нового, - но с уходом отца на этот раз все было по-другому. Он заметил ее так, как не замечал раньше. Из-за отсутствия отца откровенность его матери казалась более интимной, чем раньше. Она хорошо выглядела для женщины лет сорока пяти. Она уже не была такой худенькой, как в свои 20, но поддерживала себя в хорошей форме. Ее грудь и ноги выглядели упругими, а талия все еще была тонкой.

Адам стянул с себя футболку и сел рядом с мамой с обнаженной грудью и в черных шортах. Его мама одобрительно посмотрела на него

— Похоже, ты хорошо потренировался.

— Я стараюсь, когда могу. Ты тоже хорошо выглядишь, мам.

— Что ж, спасибо. Я думаю, что для пожилой леди у меня все хорошо получается. Хотя этот костюм немного тесноват для женщины моего возраста.

Адам подумал, что оно ей очень идет. Маме было не дать больше двадцати, и в ее теле не было ничего такого, чего стоило бы стыдиться.

— Не-а, - сказал он. - Ты выглядишь великолепно. Я уверен, папа бы так подумал.

— Твоему отцу всегда нравилось, когда я носила этот костюм. На самом деле, именно поэтому я его ношу. Я надела этот костюм, когда мы впервые пришли в это место на пляже четырнадцать лет назад, и с тех пор он хотел, чтобы я носила один и тот же костюм каждый год. - Она просунула палец под завязку на своем тазу. - На самом деле, он становится немного потрепанным. Я собираюсь выбросить его после этой поездки.

Адам понял, что она имела в виду. Хотя мама выглядела в костюме великолепно, он действительно выглядел немного потрепанным, тонким и местами обесцвеченным. Однако положительная сторона этого в том, что это больше показывало его маму. Под тканью топа, прикрывавшей ее грудь, виднелись дерзкие круглые пуговки. Взгляд Адама скользнул вниз, и он не мог не заметить, как плотно она облегала лобковый бугорок и как вдавалась там, где прикрывала ее лоно. Адам отвел взгляд, не желая, чтобы его застукали за тем, что он смотрит на нее.

— Давай войдем, - сказала она.

— В воду? Мама, вода здесь ледяная. Это не Гавайи.

— Здесь холодно, но не замерзнешь. И приливная волна здесь не так уж плоха. Я уже пробовала это. Пока мы будем держаться поближе к пляжу, с нами все будет в порядке.

Она встала и направилась к кромке воды прежде, чем Адам успел что-либо сказать. Он наблюдал, как покачивается ее задница при ходьбе. Он вздохнул и решил присоединиться к ней. Он не мог быть слабаком перед своей матерью.

Его мама вошла в полосу прибоя в 20 метрах впереди него. Она шла быстрым шагом, казалось, не обращая внимания на холод, пока вода не забрызгала верхнюю часть ее бедер чуть ниже низа бикини. Когда ноги Адама коснулись воды, его рот открылся от удивления, насколько она была холодной. Была середина августа, но вода в этой части побережья была слишком холодной для купания - по крайней мере, для него.

Мара, казалось, возражала против этого меньше. Она раскинула руки и позволила себе снова погрузиться в пенистую волну. Море окутало ее на несколько минут, пока она не вынырнула и снова не встала над водой, а затем побежала обратно к Адаму, спасаясь от сильного притяжения отступающей воды.

Вид его мамы заставил Адама на минуту забыть о холоде. Если снаружи костюм выглядел поношенным, то сейчас он выглядел возмутительно промокшим. Мамины груди покачивались, когда ее бедра поднимались и опускались в воде. Каждый сосок был идеально очерчен тонкой тканью костюма. Одна из ее грудей выглядела так, словно вот-вот выскочит из своей чашечки. Но по-настоящему его внимание привлек низ - идеально прилегающий к плоти между ее ног и раздвоенный посередине, чтобы показать углубление ее лона.

— Давай, ты должен окунуться, даже если не собираешься плавать, - сказала она.

— Я ни за что не буду купаться в этом, - сказал Адам. - И я не уверен насчет погружения. Я думаю, этого для меня достаточно. Здесь слишком холодно.

— Я окунулась, и ты тоже должен это сделать.

Она подошла к нему с лукавой улыбкой.

— Мама, о чем ты думаешь?

— Я думаю, Адаму нужна некоторая помощь, чтобы преодолеть его страх перед океаном.

— Я не...

Он не смог закончить, потому что мама плеснула в него водой. Холодная вода попала ему на грудь и поясницу. Он плеснул маме в ответ, но прежде чем он успел сделать это во второй раз, она подбежала к нему и обняла его за талию. Ее руки и торс были холодными, но даже в этом случае прикосновение ее изгибов к нему было приятным.

Он упал боком в воду. В этот момент их захлестнула волна, небольшая, но больше, чем те, что были раньше, и когда она отступила, они почувствовали, как их тела притягивает к морю. Они с трудом поднялись на ноги, не отпуская друг друга, и боролись с течением, направлявшимся в другую сторону. Они вышли из воды, держась друг за друга, замерзшие и смеющиеся, и побежали обратно к своим пляжным одеялам.

Хотя солнце палило под меньшим углом, чем раньше, воздух все еще был теплым, и они оба сели на одеяла, чтобы обсохнуть.

— Это было приятно, - сказала Мара.

— Я не знаю, хорошо ли это, но это была перемена. Сейчас приятно разогреваться.

Некоторое время они молча сидели на пляже, пока послеполуденный воздух согревал и сушил их кожу.

— Ты знаешь, почему мы с твоим папой постоянно возвращались к этому месту на пляже? - спросила Мара.

— Почему? - спросил Адам.

— Это было уединенное место и достаточно далеко от пляжных домиков, чтобы почти никто никогда не проходил мимо. Когда мы пришли сюда в первый раз, твой папа снял с меня бикини и занялся со мной любовью.

Адам понятия не имел, что сказать. Он не мог представить, чтобы его мама и папа занимались сексом посреди общественного пляжа, и он не мог представить, почему мама рассказывает ему об этом сейчас.

— А ты не боялась, что тебя поймают? - спросил он, наконец.

— Да, но именно это делало все захватывающим и веселым. Я никогда раньше не делала ничего подобного. На его лице появилась безумная ухмылка, и он сказал: "Время поиграть, Мара". А потом он начал развязывать бикини. Я была обнажена прежде, чем успела что-либо сказать. Я была удивлена и шокирована, но я хотела этого так же сильно, как и он.

— А где я был? - сказал Адам.

— Помнишь, как в детстве ты проводил время в пляжном домике Андерсонов, играя с их сыном Дэвидом? Вот тогда. Когда ты подрос, мы просто разрешали тебе оставаться в доме или ходить, куда ты хотел.

— Боже мой, - сказал Адам после долгой паузы. - Тебя когда-нибудь ловили?

— Только один раз. Мимо проходила молодая пара. Сначала мы их не заметили, но я случайно подняла взгляд и увидела, что они стоят у кромки воды и наблюдают за нами. Я была поражена и попыталась отстраниться, но твой папа продолжал заниматься со мной любовью. Я наблюдала за ними, а они наблюдали за нами. Они наблюдали за нами около пяти минут, а затем ушли. Это был единственный раз.

Адам впитывал все это в себя или пытался это сделать. Было трудно представить его родителей в этом самом месте, делающими то, что описывала его мама.

— Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил он.

— Я не знаю, Адам, - сказала она. - Я не думала, что мы собираемся сюда возвращаться. Мы всегда были довольно откровенны с тобой во всем, и это воспоминание всплыло у меня в голове, и я захотела поделиться им. Я думаю, это не очень похоже на меня - делиться чем-то подобным. Я не знаю, что заставило меня захотеть это сделать. Может быть, из-за того, что твоего отца больше нет, я чувствую, что могу поделиться этим. Я надеюсь, ты не испугался.

— Ну что ж, - сказал Адам. - Это немного странно. Но я думаю, что смогу с этим справиться.

Некоторое время они снова сидели молча, пока Мара не заговорила.

— Надвигается туман.

Это было. Они не заметили, но то, что раньше было тонкой серо-белой линией над океанским горизонтом, теперь превратилось в волнистую стену, которая приближалась, заслоняя большую часть неба на западе. За этим следует более холодный фронт воздуха, который дует на пляж, пощипывая их обнаженную кожу. вызывающий мурашки.

— Я думаю, нам следует вернуться, - сказала Мара.

— Хорошо.

Они пошли на юг по песку, обратно к пляжному домику, и когда они подошли к двери, свинцовые края полосы тумана уже ласкали окружающий склон, поросший травой. В доме было прохладно, и Мара с Адамом оба переоделись в джинсы и пуловеры с длинными рукавами.

В тот вечер они приготовили спагетти с французским хлебом и вместе выпили две трети бутылки белого вина. Мама Адама больше не упоминала о сексе на пляже, но Адам не мог перестать думать о том, что она сказала. Это не то чтобы шокировало его, но он не мог выбросить это из головы. Он посмотрел через стол на свою маму. Ее лицо освещалось свечами, которые они зажгли, чтобы рассеять мрак окружающего тумана. Она показалась ему моложе, чем казалась раньше. Он продолжал думать о ней на песке, с раздвинутыми ногами, которую трахали. Вот тогда-то его и осенило. Он был возбужден. Он потрогал себя под столом, и, конечно же, его член был твердым. Он быстро взглянул на свои колени, и, без сомнения, под обтягивающими джинсами виднелась выпуклость.

Когда он поднял глаза, то заметил, что его мама улыбается, может быть, даже ухмыляется ему, и ему стало интересно, знает ли она, что происходит, даже если она не может видеть его колени через стол. Но она ничего не сказала.

После ужина они сидели вместе на диване и смотрели фильм. Спустя 15 минут Мара свернулась калачиком рядом с Адамом и прижалась спиной к его груди. Она ничего не сказала, и Адам тоже ничего не сказал. Он не знал, что делать со своими руками, поэтому положил их на мамины бедра. Он не мог сосредоточиться на фильме. Если бы кто-нибудь попросил его описать сюжет, он не смог бы этого сделать. В этом не было ничего непристойного. Его мама не сказала и не сделала ничего наводящего на размышления, кроме как прижалась спиной к его груди и боку. Всю оставшуюся часть фильма Адам чувствовал тепло ее тела, прижатого к его телу. Его член затвердел в штанах во второй раз, и он был благодарен, что его мама не могла этого почувствовать или увидеть, когда смотрела фильм.

Когда фильм закончился, они отправились спать, каждый в свою комнату. Адам долго лежал без сна в своей постели, уставившись в потолок, пытаясь разобраться в путанице чувств, возникших у него в результате событий этого дня.

**************************************

На следующее утро Адам проснулся поздно. Свет проникал из окна, выходившего на запад и на океан, но было не очень светло, потому что прибрежную местность снаружи все еще окутывал туман. Оно заслоняло все на расстоянии более ста футов. Адам услышал шум за дверью своей комнаты и догадался, что его мама, которая всегда рано встает, готовит завтрак. И действительно, его нос уловил запах бекона. Запаха было достаточно, чтобы поднять его с постели.

Несколько минут спустя он вышел из своей комнаты и прошлепал на кухню в спортивных шортах и старой футболке. Его мама была на кухне, что-то готовила на плите. У него перехватило дыхание. На ней была только футболка, достаточно длинная, чтобы прикрыть ее задницу, но не намного длиннее. Нижний край платья высоко задирался к ее бедрам. Взгляд Адама проследовал за ее ногами до пола, и он был поражен тем, насколько они были стройными.

Что-то снова зашевелилось, на этот раз под его спортивными шортами.

"Я должен остановить это", - подумал он. Он отвел взгляд и попытался думать о чем-нибудь другом, кроме длины ног своей матери, обнаженных под рубашкой.

— Доброе утро, - сказал он хрипло.

— Привет, милый! - сказала его мама, более бодрая, чем он сам. - Я тебя не расслышала. Завтрак скоро будет готов.

— Звучит заманчиво, - сказал он. - Я приготовлю стол.

Десять минут спустя они сидели за маленьким столиком, глядя, как всегда, на океан. Утренний сумрак все еще висел над водой и окружающей сушей, но когда они посмотрели на небо, то увидели неровные разрывы в облачном покрове, через которые с трудом пробивался свет. Туман скоро рассеется. Адам с жадностью проглотил вафли Мары, бекон и чернику и запил все это двумя чашками кофе. За едой они почти не разговаривали.

К одиннадцати утра завтрак был съеден, а посуда вымыта. Мара удалилась в свою комнату, ничего не сказав, оставив Адама в неуверенности, что она запланировала на день, если вообще что-то планировала. Насколько он знал, она могла думать об отце. Он оставил ее в покое и прочитал несколько глав криминального триллера, который достал с книжной полки в гостиной.

Во второй половине дня его мама вышла из своей комнаты.

— Давай пойдем на пляж.

— Время поиграть? – спросил он.

— Время поиграть, - сказала она и улыбнулась.

К этому времени туман полностью рассеялся, и океан и суша купались в ярком послеполуденном свете.

Адам пошел в свою комнату и натянул свои вчерашние шорты для серфинга и свежую футболку. Он сунул ноги в шлепанцы, стоявшие у двери. Он вышел из своей комнаты и стал ждать в гостиной появления своей мамы.

Она появилась десять минут спустя, в маленьком пляжном платьице, которого он раньше не видел. Оно было примерно такой же длины, как и то, что она надевала накануне, бледно-голубое, расшитое тропическими цветами. Она протянула ему пляжную сумку, и они вышли из дома на пляж.

Мара шла впереди. Адам следовал за ней, разглядывая фигуру своей мамы с таким вниманием, какого у него никогда раньше не было. Когда она шла по неровному песку, ее тело под платьем двигалось так, что выглядело совсем не так, как вчера. Оно двигалось пружинисто и подпрыгивало, чего он не заметил. Адам подумал, не надела ли она купальник еще меньшего размера, чем тот, что был на ней накануне.

Как и прежде, послеполуденное солнце согревало окрестности, а слабый ветерок смягчал воздействие жара на кожу. Туман тонкой серой коркой стелился над голубой водой, далеко-далеко, но не так далеко, как днем ранее.

Адам заметил, что его мама шла ровным и решительным шагом. После получаса брожения по песку и карабканья по приливным лужам и камням Адам и Мара вернулись на маленький, укрытый утесами пляж. Здесь было так же пустынно, как и накануне.

Они расстилают свои одеяла бок о бок. Адам снял рубашку и намазался солнцезащитным кремом. Его мама, однако, не пошевелилась. Она неподвижно сидела на своем одеяле, глядя на пляж, в своем маленьком платьице. Она сидела, подтянув колени и обхватив их ногами, и смотрела на волны. Она ничего не сказала. Адаму показалось, что он увидел, как она задрожала.

Что-то в ее настроении удержало Адама от того, чтобы перебивать ее, поэтому он сидел молча, иногда наблюдая за ее лицом, а иногда переводя взгляд за пляж, на волны. Над головой не было ни облачка. Воздух был жарче, чем накануне. Не доносилось ни звука, кроме ровного рева волн, набегающих на берег.

Адам взглянул на красивое лицо своей матери и увидел, как она сжала челюсти и слегка кивнула головой, как будто что-то решила. Ее руки скользнули к низу платья и потянули его. В мгновение ока голубое платье оказалось у нее через голову на песке сбоку от нее.

Мама Адама была голой. Его рот был широко раскрыт, и он не знал, что сказать.

Мара повернулась к Адаму. Он никогда раньше не видел ее обнаженной. Ее груди были полными и спелыми, а маленький клочок коротко остриженных коричневых волос лежал на ее лоне между раздвинутых ног.

— Адам, - сказала она. - Адам, посмотри на меня.

Адам оторвал взгляд от ее промежности и посмотрел ей в лицо. Она была так прекрасна. Ее тело лучилось под лучами послеполуденного солнца, а лицо сияло. Пряди каштановых волос развевал легкий ветерок. Ее глаза были широко раскрыты и почти умоляли.

— Адам, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

Ответ застрял у него в горле, но он выдавил его.

— Что? Что, мам?

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Адам. Прямо здесь. Прямо сейчас. Ты можешь это сделать? Пожалуйста?

Вожделение Адама усилилось, и он почувствовал, как быстро твердеет у него между ног, но он тоже был сбит с толку.

— Мам, - начал он, останавливаясь. - Что... почему... в чем дело?

— Это наш последний визит сюда, Адам. Я знаю это. Наш последний раз на этом месте. На этом пляже. В пляжном домике. Я чувствую твоего папу повсюду. Я рада, что мы здесь вместе, но мы не можем вернуться. Но мне нужен еще один, последний раз. Ты мне нужен. Пожалуйста, Адам. Я наблюдала, как ты смотришь на меня. Не просто как сын смотрит на мать. Ты смотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину. Ты мужчина. Сын своего отца. Сделай это. Мне нужно, чтобы ты сделал это. Я думаю, ты тоже хочешь меня.

С этими словами она повернулась к нему более прямо и раздвинула перед ним ноги. Ее киска раскрылась, как розовый, поцелованный солнцем цветок.

Адам отодвинулся не сразу. Мать взяла его за руку и притянула к себе. Адам поднялся на колени. Она притянула руку, которая была в ее руке, к своей груди и прижала ее там. Адам закрыл глаза. Мягкая, изысканная, полная грудь лежала у него на ладони. Его большой и указательный пальцы соединились, пока не сомкнулись на торчащем соске, длинном и твердом. Он покатал его между пальцами. Он вздохнул, пораженный совершенством момента и тела своей мамы.

— Сними свой костюм, Адам, - сказала ему Мара.

Он не стал утруждать себя развязыванием, просто потянулся вниз и надавил так сильно, как только мог, пока пояс костюма не обтянул его худые бедра. Он неловко стянул с себя костюм, задрав ноги в воздух. Он упал на песок. Адам сидел на своем одеяле голый, совсем как его мама.

— Это нереально, - подумал он про себя.

Мамина грудь указывала на него, увеличенная и твердая от ласки пальцем, которым он ласкал ее мгновение назад. Он не мог остановиться. Он вскочил с колен к маме и припал губами к ее соску. Он сосал его снова и снова.

— Да. Да, Адам. Поиграй со мной. Поиграй со мной.

— Я так и сделаю, мам, - сказал он, на мгновение отрываясь от ее груди. - Я так и сделаю.

Адам сосал мамину грудь, смакуя и любя это. Он понятия не имел, как долго это продлится. Закончив, он переместился и атаковал другую грудь. Ее сосок был мягче и менее вытянут, чем у сестры. Адам бы что-нибудь с этим сделал. Он сосал и покусывал его, снова и снова, пока он не поднялся и не затвердел. Он сосал с еще большей страстью. Он услышал, как застонала его мама, и его глаза посмотрели на ее лицо, в то время как его рот продолжал сосать, и он увидел, как ее голова запрокинулась назад. Рот был открыт, и она стонала и вздыхала, глядя в голубое небо над головой.

Он не хотел останавливаться на ее груди, но ему нужно было что-то еще. Его правая рука обхватила ее затылок, возвращая ее лицо от неба к нему. Он подался вперед и сильно прижался губами к ее губам, а его язык прижался к ее губам и зубам, пока они не поддались, и ее рот полностью не открылся, чтобы он мог взять его. Он взял его. Сила его рта широко раскрыла ее рот, и его язык атаковал ее, кружась вокруг него. Ее язык снова прижался к его языку. Его тело прижалось к ней, прижимая ее спиной к песку, грудь к груди, языки продолжали свое неконтролируемое танго друг с другом. Их соски соприкоснулись.

Даже когда он целовал свою маму, его свободная рука нащупала сладкую шелковистость ее бедра и отодвинула его назад. Мара нетерпеливо раздвинула ноги для своего сына, когда он заполз на нее. Он продолжал ползти вперед, пока выпуклый кончик его теперь уже твердого члена не уперся во внутреннюю поверхность ее бедра, и он не смог продвинуться дальше. Адам знал, куда должен был попасть его член и чего хотела его мама.

Прежде чем он успел направить его, он почувствовал, как прохладная рука его мамы сжала его член, качая и сжимая его.

— О, Адам, - сказала она.

Адам продолжал целовать свою маму, в то время как ее большой палец ощупывал кончик его члена, сначала обхватывая головку, а затем постукивая по отверстию на кончике. Она погладила его несколько раз. Но мама Адама была нетерпелива. Она схватила древко на полпути к основанию и направила его туда, где оно было нужно ей, а теперь и Адаму. Она не хотела ждать.

У Адама и раньше был секс, но никогда такой. Все его тело горело от желания, сосредоточенного на кончике его члена, направляемого уверенной рукой его мамы к ее раскрытой киске. Она положила его не сразу. Вместо этого она коснулась кончиком своего клитора, который, как увидел Адам, выглядывал из-под капюшона сверкающим розовым самоцветом. Это было чистое волшебство, когда кончик его члена коснулся ее. Его мама водила его твердым членом маленькими кругами вокруг своего клитора, следя за тем, чтобы головка его члена никогда не теряла контакта с ним.

Через несколько минут она держала его член подальше от своего тела, что показалось Адаму вечностью, хотя он предположил, что на самом деле прошло всего десять секунд, а затем она сильно ударила его членом по своему клитору. Адам видел, как он сжимался с каждым ударом, но он также видел, как он отскакивал назад, становясь немного больше каждый раз, когда его член отрывался от него. С каждым разом он тоже блестел немного сильнее, купаясь во влаге, исходящей из возбужденного влагалища его мамы.

— Так хорошо, Адам, - сказала она, не сводя с него глаз. - Теперь пришло время.

— Хорошо, мам, - сказал он.

Теперь Адам лежал поверх распростертого на спине тела своей мамы с раздвинутыми ногами. Он больше не мог этого выносить. Его бедра толкнулись вперед между ее ног. Уверенная рука мамы провела его кончик мимо ее раскрытых губ в самую глубину. Когда, наконец, кончик члена Адама коснулся розовой влажной плоти внутри маминой киски, он закрыл глаза и ахнул.

Он не мог поверить, что что-то может быть так приятно. Солнце било ему в спину, а воздух был теплым, но не горячим, и мелкий пляжный песок прогибался под его коленями, ногами и руками. Но все чувства были сосредоточены на том месте, где его тело входило в мамино.

Он протолкнул свой член вперед, все это время приподнявшись на руках, попеременно глядя то на лицо своей матери, то на ее киску, которую трахал его член. Он тужился и тужился, снова и снова, и, к его удивлению, его мама легко уступила. Его пенис погрузился в нее, как в растопленное масло. Это продолжалось, продолжалось и продолжалось, пока его лобковая кость не прижалась к ее. Он был внутри нее, на всю длину.

Они не переставали целоваться, пока он входил в нее. Но сейчас Адаму нужно было увидеть это. Увидеть, как его член трахает открытую киску его мамы. Итак, он оторвался от ее рта и, упираясь руками в песок, приподнял свою грудь вверх и в сторону, пока не смог посмотреть вниз и увидеть, как его твердый член входит и выходит из нее.

Мама теперь была такой мокрой, что трахаться стало легко. Она чувствовала себя немного стесненной с его набухшим членом, но ее открытое влагалище было теперь так смазано, что это не имело никакого значения. Он с легкостью входил и выходил из нее. Каждый раз, когда он выходил, он видел, как тонкие губы его мамы вытягиваются, прижимаясь к его члену, и когда он с силой входил обратно, они исчезали под его натиском. Входя и выходя, входя и выходя, половые губки его мамы следовали за толчками его члена так хорошо, как только могли.

Луч ясности вырвался из облаков его похоти, и Адам задался вопросом, какого черта он делает, трахая свою хорошенькую мамочку на общественном пляже. Он не знал. Несколькими минутами ранее он и представить себе не мог, что это произойдет, но это происходило, и он не хотел это останавливать.

Адам гордился тем, что умел сдерживаться и продлевать трах на долгое время. Его любовницы в колледже хвалили его за это. Но теперь, когда прошло не более нескольких минут с тех пор, как его член встретился с маминым влагалищем, он почувствовал явные признаки зарождающегося оргазма. Он пока не хотел, чтобы это произошло, поэтому замедлил темп трахания со своей мамой. По лицу мамы было видно, что она тоже готова кончить, и она, казалось, удивилась, когда Адам отстранился.

— Пока нет, мам, - сказал он. - Давай продолжим в том же духе.

— Мммммм, - сказала она. - Мой сын - внимательный любовник. - Она наклонилась, обхватила ладонями его яйца и сжала их, несмотря на то, что ствол его члена все еще был погружен в нее.

Он схватил ее за плечи и снова поцеловал, и она ответила с дикой потребностью. К этому времени их языки в исступлении задвигались друг против друга.

Адаму пришла в голову идея, и он передвинулся всем телом, используя свой больший вес, чтобы прижать Мару к боку. Сначала она подумала, что он хочет прекратить заниматься любовью, и наполовину оторвала свое влагалище от его члена, прежде чем поняла, что это совсем не то, чего он хотел. Рука Адама лежала на ее заднице, крепко прижимая ее к себе, чтобы он мог оставаться внутри нее. Но Адам продолжал отталкивать маму в сторону, пока, наконец, они не перевернулись, и внезапно она оказалась на нем сверху.

— О, ты хочешь, чтобы я была сверху, да? - сказала она.

— Пока нет, - сказал Адам, крепко схватил ее и продолжал отталкивать в сторону.

Они катались по песку, и когда они перекатились в следующую позицию, Адам продолжал толкать свою маму, пока они не покатились по песку вниз по склону, как бочка, катящаяся с холма, набирая скорость, не прекращая трахать друг друга. Вскоре песок оказался на их телах и в волосах, но Адам не возражал. Судя по тому, как Мара подняла на него глаза, когда он закатился, ей тоже было все равно.

Они остановились в десяти метрах от того места, откуда начали. Мара снова была под Адамом. Он схватил ее за бедра руками и отодвинул их назад так далеко, как, по его мнению, они могли зайти. Вскоре ее ступни оказались в воздухе, пальцы ног были направлены в небо, а колени прижаты к плечам. Она лежала под солнцем, полностью открытая Адаму. Он толкался снова и снова, пробуя разные ракурсы, желая трахнуть свою маму всеми возможными способами. Ее спина выгнулась дугой, голова запрокинулась назад, а груди выпятились и болтались во все стороны, когда ее тело раскачивалось под нетерпеливым членом сына.

Ничего не говоря, Мара оттолкнулась от песка и села прямо в его объятиях, чтобы снова поцеловать Адама. Они сидели вместе на песке, продолжая трахаться. Все кружилось вокруг них обоих в солнечном свете, а они посасывали рты и языки друг друга. Адам поражался тому, с какой яростью его мама нуждалась в нем. Этому соответствовало, удар за ударом, его собственное вожделение к ней.

Затем мама положила руку ему на грудь, сначала нежно, но с нарастающим нажимом.

— Назад, - сказала она. - Я хочу быть на вершине.

Адам подчинился своей маме. Он лег на спину на песок, а мама забралась на него сверху. Его член никогда не покидал ее влагалища.

Теперь тело его мамы раскачивалось над ним, и он наслаждался силуэтом ее тела на фоне яркого неба и равномерным, восхитительным покачиванием ее грудей, когда она двигалась вверх-вниз на нем. Адам вздохнул от удовольствия. Если она будет продолжать в том же духе, он скоро кончит.

Адам приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть ее, и был поражен, заметив движение позади нее, у кромки воды. Это был человек - пожилой мужчина, выгуливавший собаку. Он остановился и наблюдал за ними. Инстинктивно Адам сел и заключил маму в объятия, чтобы оградить ее от взгляда мужчины.

— Кто-то наблюдает за нами, - сказал он.

Она вытянула шею, чтобы оглянуться, и снова повернулась к Адаму с лукавой улыбкой.

— Ты прав. Всего лишь второй раз за четырнадцать лет. Давай устроим ему шоу.

Мара толкнула своего сына, и его член вышел из нее с влажным шлепком. Она встала и протянула Адаму руку, чтобы он тоже поднялся. Как только он встал, она повернулась, подставляя свою грудь мужчине, наблюдавшему за ними. Он выглядел худым, почти хрупким, а его волосы были почти седыми. Мара снова прижалась задницей к сыну.

— Возьми меня за руки и трахни, - сказала она.

Член Адама все еще был тверд как сталь, и у него не возникло проблем с тем, чтобы направить его на влажный, открытый вход мамы, направленный на него между ее ягодицами и раздвинутыми ногами. Он схватил ее за руки чуть выше локтей и притянул к себе, снова входя в нее. Он никогда не трахал женщину сзади стоя вот так, и ему понравился новый вид ее киски, пронзаемой копьем под таким углом. Он посмотрел в сторону мамы, чтобы понаблюдать за мужчиной, который, казалось, с пристальным вниманием наблюдал за ними обоими. Позади него накатывались и разбивались волны, а туман сгущался под ярко-голубым небом. Сцена была совершенно сюрреалистичной и фантастической, и Адам наслаждался каждой секундой происходящего.

Они трахались таким образом со все возрастающей настойчивостью. Тело мамы раскачивалось в такт его толчкам. В конце концов старик отвернулся и продолжил идти, очевидно, чтобы позволить им закончить свой трах в одиночестве.

Адам почувствовал, что его мама становится ближе, когда она начала все яростнее шлепать своей попкой по его члену с каждым толчком. Адам ответил тем, что ускорил движения.

— Не могу поверить, что я это делаю, - подумал он. - Я трахаю свою маму на пляже средь бела дня. Я просто позволил кому-то посмотреть, как я трахаю ее. Боже, как я хочу ее.

Словно прочитав его мысли, заговорила его мама.

— Кончи в меня, Адам. Сделай это сейчас.

Ее слова подстегнули его, сделав еще тверже и еще больше приблизив к кульминации. Он услышал, как его мама начала визжать. Она тоже была рядом. Он надавил еще сильнее - так сильно и глубоко, что его мама теперь выпускала маленьких щенков с каждым толчком. Он почувствовал, как внутри все закипает. Он почувствовал, как мамино тело напряглось и тоже приблизилось к кульминации. Затем он услышал, как закричала его мама, долго, сильно и безудержно. Любой в радиусе ста метров услышал бы ее. Ее тело содрогнулось. Это, в свою очередь, довело Адама до оргазма, и он почувствовал, как резервуар спермы внутри него растекается по его телу, где она, наконец, густыми струями извергается в киску его мамы.

Они оба вздрогнули и затряслись, когда кончили вместе. Когда он больше не мог этого выносить, он отстранился от своей мамы. Пошатываясь, они вернулись к одеялам и упали на них.

Адам лежал, раскинув руки и ноги, и смотрел в голубое небо над собой. Он не мог поверить в то, что только что произошло. Он только что трахнул свою маму, которая лежала голая рядом с ним. 24 часами ранее он никогда бы не смог предположить, что это произойдет. Но это было так.

Он почувствовал прохладную руку на своем сокращающемся члене, а затем тепло маминого рта, обхватившего кончик. Он приподнялся на локтях, чтобы понаблюдать за ней. Она смотрела ему в глаза, пока ее рот двигался вверх и вниз по его длине.

— Мам, я могу довольно быстро подзарядиться. Но не так быстро.

— Я и не жду от тебя этого. Я просто хотела убедиться, что у меня есть хоть что-то, чего ты не оставил внутри меня.

Она лизала его и сосала до тех пор, пока не исчезли все следы его спермы.

Закончив с его членом, она скользнула вверх по его телу, пока ее лицо не оказалось над его лицом.

— Ты красивый молодой человек. Держу пари, девочки тебе это говорят.

— Не так много, как мне бы хотелось, - сказал он. - Но мне нравится слышать это от тебя. Ты прекрасна, мама.

— Спасибо тебе, сынок, - сказала она. Она осыпала его лицо нежными поцелуями-бабочками, заставляя его снова застонать от удовольствия.

Они лежали так некоторое время, пока Адам не посмотрел на небо над головой и не заметил, что оно больше не было чисто голубым. Это была бурлящая смесь голубого и серого, становившаяся с каждой минутой все более серой. Сгущался туман.

— Будет холодно, если мы останемся здесь, - сказал он. - Особенно, если мы останемся здесь голыми.

— Тогда пойдем. Время игры закончилось.

Они встали, оделись, и Адам взял пляжную сумку. Адам подумал о том, что сказала его мама. Имела ли она в виду, что время игр закончилось сейчас или навсегда? Он не хотел спрашивать ее, поэтому промолчал, и они в молчании возвращались в пляжный домик второй день подряд.

К тому времени, как они добрались до дома, послеполуденный воздух стал холодным. Они оделись потеплее и расслаблялись до тех пор, пока не пришло время готовить ужин. Адам и Мара провели вечер, время от времени болтая без умолку. Адам ожидал, что его мама заговорит о том, что произошло на пляже, но она ничего не сказала. Он снова почувствовал возбуждение и нужду, и, глядя на фигуру своей мамы в джинсах и топе с длинными рукавами, его член снова затвердел. Адам внимательно наблюдал за своей мамой в поисках знака, зацепки, но она ничего не подавала. Некоторое время они смотрели телевизор, пока Мара не сказала, что идет спать.

Адам наблюдал за задницей своей мамы в обтягивающих джинсах, пока она удалялась в свою спальню, а затем пошел в свою собственную комнату. Он пошел в ванную, почистил зубы, снял рубашку, шорты и нижнее белье и, выйдя из ванной, направился к своей кровати. Желание к маме захлестнуло его тело. Он не мог выбросить из головы образ ее обнаженной на пляже.

— Мне придется подрочить в постели, - подумал он.

Однако, не дойдя до кровати, он удивленно остановился. Мара лежала на его кровати, обнаженная, закинув руки за голову и раздвинув ноги. Ее тело сбоку освещала лампа на прикроватной тумбочке со слабой лампочкой.

— Я хочу быть в твоей постели сегодня ночью, Адам. Только этой ночью, - сказала она.

Адам подошел к своей маме и обнял ее за талию.

— О, мам.

— Займись со мной любовью снова, - сказала она. - Будь очень медленным и очень нежным. Сделай так, чтобы это продолжалось вечно.

— Я постараюсь, мам.

Его бедра подались вперед и опустились к соединению ее ног, и он почувствовал, как его член вошел в маму во второй раз за этот день. Но этот трах был мягче. Адам прижался к маме всем телом, почувствовал под своей грудью набухание ее полных грудей и медленно поцеловал ее. Он начал раскачиваться рядом с ней, но продолжал двигаться медленно, и ногти его мамы впились в его ягодицы, когда она замурлыкала от удовольствия.

Полчаса спустя он опустошил себя внутри нее. Ему показалось, что он услышал, как мама всхлипнула, а потом она затихла. Он вышел, перекатился с нее на бок, укачал ее и заснул.

*******************************************

Утром Адам проснулся и обнаружил, что лежит один в своей постели. Был ли это сон?

Это было не так. Его член покрылся тонкой коркой. Адам провел по нему рукой и поднес к носу. Запах влагалища ни с чем нельзя было спутать.

Из кухни доносились звуки. Его мама уже встала. Адам оделся и вышел из своей комнаты.

— Доброе утро, мам, - сказал он.

— Доброе утро, Адам.

Она подошла к нему, положила руки ему на плечи и поцеловала в губы. Всего лишь легкий поцелуй. Она отстранилась и вернулась к приготовлению завтрака.

— Что-то витает в воздухе, - подумал Адам. Дело было не только в контрасте отчужденности его мамы с тем пылом, который она проявила к нему накануне. Это было что-то другое. Адам кивнул. Он не чувствовал присутствие своего отца в доме. Его охватила печаль, потому что он знал, что он не вернется. Он больше не почувствует этого присутствия.

Адам и Мара почти не разговаривали за завтраком. Мара сказала что-то о том, что хочет пораньше отправиться домой. Адам выглянул в большое окно, выходящее на океан. Все, что он видел, был туман.

Час спустя кухня была убрана, дом прибран, сумки упакованы и сложены у входной двери. Адам и Мара стояли у окна, глядя на туман, все еще густой и скрывающий океан. Она взяла его за руку, сжала ее и повернулась к нему.

— Я люблю тебя, Адам.

— Я тоже люблю тебя, мама.

Она отпустила его и направилась к двери. Адам последовал за ней, гадая, что может случиться, если вообще что-нибудь случится, когда они выйдут из дома. Он понятия не имел. Он не мог понять свою маму.

Они вышли из дома, и мама заперла дверь. Они дотащили свои сумки до машины и положили их в багажник. Адам открыл мамину дверцу со стороны пассажира. Она села в машину, и Адам закрыл за ней дверь. Адам обошел машину, сел на свое место и включил зажигание. Он посмотрел на дом, который видел каждое лето в течение 14 лет. Он не думал, что увидит это снова.

Он вывел машину задним ходом с подъездной дорожки. Туман был таким густым, что он видел, как он уже окутал дом, когда машина выехала от него на улицу.

— Прощай, папа, - подумал Адам, когда машина тронулась задним ходом.

Он на мгновение отвлекся от подъездной дорожки, чтобы посмотреть на свою маму. Он увидел ее на пассажирском сиденье в профиль. Ее лицо было мягким и миловидным, а тело упругим и соблазнительным.

Адам свернул на улицу и остановился, чтобы в последний раз взглянуть на дом. Мара и Адам посмотрели на это и переглянулись. Адам не знал, что должно было произойти, но он знал, что оставляет что-то позади, и это было связано с его отцом, и это могло длиться вечно. Он представил себе лицо своего отца, смеющегося, любящего свою жену, любящего его самого, играющего в пляжном домике.

Адам отъехал, посмотрел в зеркало заднего вида, и дом исчез, окутанный летним туманом. Он произносил слова тихо, чтобы мать не могла его услышать.

— Прощай, прощай.

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.