2. Остров

Мы вышли на берег, я подтащил лодку к лесному массиву, перевернул и привязал к дереву. В темноте, на небольшой сопке стояли и смотрели на нас чёрными окнами брошенные казармы старой крепости.

— Пойдём, — сказал я, — Там обычно рыбаки ночуют, — Погреемся и обсохнем хотя бы. Не чинить же мотор в темноте и под дождём.

К казармам вела узкая, почти заросшая тропинка. Я снова взял Анну за руку, ощутил её тепло и, казалось, даже слышал, как стучит её сердце.

В первой казарме мы нашли только мусор, но вторая оказалась немного обжитой, видимо, периодически появляющимися здесь браконьерами. Часть окон была затянута целлофаном, на бетонном полу, аккурат под дырой в крыше, зияло чёрными головешками кострище, а у стены, в самом теплом и сухом месте, лежали доски, на которые было навалено сено. На досчатом самодельном столе, по таёжному обычаю, лежали спички, чай, соль и несколько сухарей. Табуретками здесь очевидно служили сухие чурки. Возле кострища был сложен валежник и береста для растопки.

— Ах, боже мой, неужели нам придётся здесь ночевать? — воскликнула Анна.

— Да, брось ты, тут совсем неплохо! Вспомни свою волонтёрскую юность!

Я положил на бересту несколько сухих палок и зажёг огонь. Помещение озарилось. Отблески заплясали на стенах. Я подкинул несколько дровин потолще. Стало тепло и светло. Анна была в мокром спортивном костюме, который красиво облегал её тело. Я видел очертания её большой груди. Губы Анны призывно блестели.

Одежда на наших телах начинала высыхать.

Я нашёл в себе силы спуститься к лодке, взять рыбу и сходить к ручью за водой.

Мы решили испечь лососей на углях, насадив их на жерди, и заварить покрепче чай в старом закопчённом чайнике.

****

— Анатолий, наверное, переживает, — сказал я Анне, когда мы уселись за стол и стали ужинать готовой рыбой, запивая её пахнущим дымком чаем, — Наверное, поймёт, что мы попали в шторм и пережидаем его где-то...

Анна горько усмехнулась:

— Да ему всё равно! Единственное, что терзает его, это ревность к тебе! Он очень ревнив!

Я смутился:

— Наверное, он очень тебя любит...

— Нет! Ему плевать на меня. У нас нет секса уже много лет!

Я молчал поражённый. Анна расстегнула ворот своей ветровки так, что стало немного видно верх её груди и продолжала:

— Когда я ехала сюда, думала, что тут, на свежем воздухе, ему захочется женского тепла. Но он четыре ночи подряд засыпал отвернувшись, а в соседней палатке Жуковы... любили друг друга! Боже, это невыносимая пытка. Единственное хорошее, что я видела в этой бухте — это ты! И мне стыдно, что по моей вине ты попал в такую дурацкую историю!

Я был тронут и поражён её признаниями:

— Знаешь, а я очень рад, что с нами случилась эта история! Мне хорошо здесь, с тобой! А завтра, как утихнет непогода, починим мотор и вернётся в лагерь!

— И ты отдашь меня мужу? — кокетливо улыбнулась Аня. И тут же поправилась:

— Шучу, шучу! Мне надо к нему вернуться.

— Зачем же? Что у вас за отношения такие? Зачем он возит тебя, например, с собой проверять сеть? — удивился я.

— Я для него надёжный товарищ. Мы с ним вместе миллионы лет...

Сеть — это традиция, мы всегда, когда отдыхаем на море, ставим сеть, ездим проверять, это идёт с молодости. В этот раз ты взял свою лодку, наверное, думал кататься по заливу, а вышло вон как... Но что сеть? Я помогала ему магазин туристического инвентаря и экипировки раскручивать. Сначала открыли первый, совсем маленький на Берёзовой. Дело пошло, открыли другой — большой, в районе получше. Я во всех этих делах играла не последнюю роль. Но сейчас я только сижу дома. Он всё делает сам. Живу с ним, как с квартирантом. В разных комнатах. Даже почти не общаемся. Но Толя — жуткий собственник... Я вспылила и села к тебе в лодку... Ах, господи, он не простит нам это!

— Так, может быть, он вообще женщин уже не хочет...

— Нет. У него случается, например, утренняя эрекция. Я хоть и сплю в другой комнате, бывает, вижу. А ещё у него в магазине продавщицы молодые. 25 — его потолок сейчас. На тех, кто старше он и не смотрит. Я кое-что слышала о его романах.

— Какой ужас! Наверное, это какие-то возрастные изменения. Как можно не хотеть такую женщину, как ты?

Анна улыбнулась, той улыбкой, которой способны улыбаться только пылкие женщины.

— Почему ты не уйдёшь от него? — снова спросил я.

— Ты прекрасно знаешь, я не могу это сделать по материальным причинам. Куда мне уходить!? А ещё — у нас общий сын. Да и Толя мне не чужой!

— Не чужой? Да ведь он унижает тебя! — не удержался я.

Возникла минутная пауза.

— Да, пожалуй, — согласилась Аня, — Нет большего унижения для женщины, чем когда её не хочет муж. Хуже может быть только если её не хотят мужчины вообще.

Она посмотрела на меня и замолчала. Дождь барабанил по полуразрушенной крыше. Я готов был доказать, что последнее к ней не относится.

Я встал и подошёл к Анне вплотную.

Она продолжала сидеть на сухой чурке, её большие глаза смотрели на меня нежно из-под коричневой чёлки.

Я наклонился и стал целовать красивое лицо: глаза, нос, щёки. Аня зарумянилась и стала мне отвечать, пытаясь поймать мои губы своими губами.

Я встал перед ней на колени и расстегнул молнию на её ветровке, задрал футболку.

Большая грудь буквально вывалилась наружу. Я стал целовать это чудо и трогать. Анна немного засмущалась, опустила голову.

Я жестом попросил подняться и стянул с неё штаны. Взору моему предстали широкие полные бёдра. Я прижался лицом к густым чёрным волосам...

— Ах, как давно меня не видел голой ни один мужчина! Неужели тебе нравится моё тело? — воскликнула Анечка.

Тут она окончательно сняла и резким движением бросила свою одежду прямо на сено, лежащие у стены. Я снял свои уже сухие вещи.

Анна встала на четвереньки и, с выражением восторга, взяла в ротик. Мне показалось, что она ласкала языком мой жезл совсем не долго. Затем дама опрокинулась на лежанку из сена и нашей одежды. Раздвинула полные ножки. Я лёг на неё сверху, обнял, стал целовать лицо и одновременно вошёл. Аня испустила какой-то животный рык, а я стал двигаться всё быстрее и быстрее

— Анечка, милая, ты прекрасна, я люблю тебя! — шептал я.

Анна сжимала меня бедрами и постанывала. Казалось, она провалилась в какой-то глубокий экстаз.

Наверное из-за пережитого накануне стресса я долго не мог кончить. Костёр то вспыхивал, озаряя нас ярким светом, то затухал. Анна стонала то сильнее, то тише, голова её двигалась из стороны в сторону, груди прыгали в такт моим движениям, глаза были зажмурены. В самом конце я резко прижался к милой обхватив руками ее тело, а она протяжно заскулила.

*****

Мы лежали какое-то время на сене, обнявшись и укрывшись стёганым ватным полотнищем, оставленным здесь каким-то лихим постояльцем.

— Никогда не думала, что буду лежать с тобой под бомжовским одеялом, — говорила Аня голосом, полным неги.

Но вдруг пережитые приключения напомнили о себе диким голодом. Мы надели кое-какую одежду и снова сели к столу. Я подкинул дров в очаг и разогрел чайник.

— Знаешь, однажды был такой случай... Толя чинил машину на даче во дворе. Я лежала рядом, загорала на шезлонге. Он ходил мимо меня туда-сюда... Я не выдержала и сказала: "Посмотри, рядом с тобой лежит женщина..." Он не обратил ни на мои слова, ни на меня никакого внимания. Просто продолжал заниматься машиной."

— Это очень печально! — с жаром воскликнул я, мне было искренне жаль Аню, меня переполняли самые нежные чувства, — Как ты можешь терпеть такое отношение?

— Вот я думаю... Может, я правда уже стара и совсем негодна? У меня ведь есть теперь лишние килограммы... Я некрасивая? Лёша, можно ли в меня влюбиться?

— А, по-твоему, я не влюблён в тебя? Я ведь все эти дни только и думал о тебе! О том, как ты смотришь на меня, какие у тебя красивые волосы, какие аппетитные формы... Ты сложена пропорционально. Многие мужчины были бы от тебя без ума... Встань к окну, милая, посмотри на море!

И добавил, когда она подошла к окну:

— А теперь наклонись, красавица!

— О, ты хочешь взять меня по-собачьи, на Собачьем острове? — Анна встала лицом к чёрному проёму окна. Я подошёл сзади присел, спустил её спортивные штанишки и начал гладить ягодицы. В полумраке казармы, в неярком свете догорающего костра, её пышная сочная попа выглядела очень сексуально. Я встал, наклонил свою девочку сильнее вперёд. Ветровка распахнулась и большие груди легли на каменный подоконник. Я вошёл в неё сзади и начал двигаться, трогая руками это, давно не знавшее мужской ласки, тело. Море шумело в проёме окна, ветер бил по старой крыше. Анна сначала стонала, затем кричала, тело её временами сотрясали любовные судороги.

Я схватил её за плечи и ускорил темп. Затем всё кончилось. Женщина повернулась ко мне лицом, встала на колени и обняла мои ноги. Я отстранил её и сел рядом. Слёзы катились по её лицу.

*****

Под старым рыбацким одеялом было тепло и мы проснулись поздно, около 10 утра.

Стояла пасмурная погода, но ветер утих и дождь прекратился. На западе была видна земля материка.

При помощи камней, я снял винт и удалил остатки сети. Сальник на валу оказался повреждён, но масло из редуктора, вроде, не ушло. Можно было возвращаться в лагерь.

Море было спокойным. Ехали мы молча. На душе было скверно у обоих. Анна хмурилась и, казалось, была готова заплакать. Я напряжённо разглядывал волны.

Как только нос лодки ткнулся в берег, я выпрыгнул на землю. Анатолий с каменным лицом тут же ринулся на меня и хотел ударить, но намерения его были настолько прозрачны, что я успел отскочить. Двое парней схватили организатора под руки.

— Толя, не здесь! — крикнула одна из возрастных девиц, — Ты же сам учил, что в походе нельзя!

— Все разборы потом, на "точке"! — крикнул кто-то.

Люди стали успокаивать своего вожака.

— Мы намотали на винт твою гребаную сетку, — крикнул я, — Я не мог завести мотор, а в такой ветер на веслах не выгребешь! Нас унесло на остров Собачий! Мы ночевали на острове! Дождь, ветер — мы там оху*ели! Утром снял винт, а там твоя сеть порвала сальник! Кое-как вернулись назад!

Анатолий подошёл к лодке, ударами камня выбил шпильку и снял винт. Убедился, что сальник порван.

— Ты, дебил, что, не видишь, куда прёшь, там же балберы, сеть видно, идиот!

— Зачем ты послал его, — вступилась вдруг Анна, — он неопытный!

— Ну понятно, что он тупой, слепой и криворукий! — снова заорал Анатолий, — Но ты-то куда смотрела! Ты же видела, он прёт на сетку! Пошла в палатку, быстро!

Анна ушла опустив голову, словно побитая собака.

— Предложили бы хоть поесть, — сказал я.

Все молчали.

*****

Поднявшись к завтраку мы увидели, что моросит дождь. Анатолий сложил свою палатку и погрузил вместе с вещами в машину, которая стояла уже на дороге, багажником к нам. Анна находилась на переднем сидении. Организатор был беден. Он объявил:

— Тут случилась небольшая неувязочка, мне позвонили и вызвали срочно на работу. Дорогу назад вы знаете.

— Какой у тебя оператор? — спросил я — У меня Билайн, здесь не ловит.

— У меня МТС, не ловит, — сказала одна из незамужних девиц.

Анатолий посмотрел не неё, как на ничтожество, развернулся и зашагал к джипу.

****

Два последующих дня мы просидели в палатках, поскольку шли непрекращающиеся дожди. Отдых был испорчен.

На третий день, не ожидая больше милостей от природы, мы свернули лагерь, погрузилась на машины и покинули пляж.

*****

После любого продолжительного похода, туристы обычно собираются на так называемой "точке". Это квартира или какое-нибудь служебное помещение, где происходит обмен походными фото и видео-материалами, подводятся итоги.

На "точке' разрешено выяснять отношения и предъявлять личные претензии, что категорически запрещено в походе.

Место и время проведения "точки", в этот раз, мне никто не сообщил.

Я пытался найти Анну: гулял часто в её районе, надеясь на случайную встречу, ждал тайком возле дома...

Я писал ей в разных мессенджерах, но везде был заблокирован.

Всё было напрасно.

****

На отдых в морскую бухту меня больше не пригласили. Думаю, мои бывшие товарищи всё так же ездят в это чудесное место каждый год. Наверное, Анатолий привозит теперь свою лодку и, вместе с Анной, они всё так же плавают вечерами проверять сетку. Иногда, когда отступает туман, они могут видеть вдалеке очертания Собачьего Острова.