Рассказ " "Tradimento" - Italian for Betrayal " англозычного автора imhapless

Всем героям рассказа больше 18 лет.

Не требуется много предыстории, но основные факты имеют решающее значение для понимания того, что произошло после определяющего события. Я Грант Остер. Когда я учился в аспирантуре, получая степень магистра химии, я познакомился с Лорой. Я влюбился сразу. Я думаю, ей потребовалось шесть месяцев, как раз перед тем, как она получила степень магистра по истории искусств, прежде чем она влюбилась в меня, но это случилось. Хотя я не думаю, что кто-то из нас был особенно опытен. Насколько я мог судить, наша сексуальная жизнь была превосходной, и она никогда не высказывала никаких жалоб и, казалось, регулярно испытывала оргазм, как от оральных ласк, так и от вагинального проникновения. Мы поженились меньше чем через год после того, как она получила степень магистра, и устроились на работу в том же городе. Она преподавала в местном колледже, а я преподавал неполный рабочий день в государственном университете. Я также работал неполный рабочий день в научно-консалтинговой фирме.

После трех лет брака я уволился из университета и работал полный рабочий день консультантом. Я стал экспертом по взрывчатым веществам, и одним из клиентов, на которых я работал, было федеральное правительство. Примерно в то время, когда родилась наша первая дочь Анджела, я выполнял большую часть своей работы на правительство, и это требовало довольно много поездок. Я знаю, что это было тяжело для Лоры, но я действительно предложил уволиться и устроиться преподавателем на полный рабочий день в местный колледж, который много раз пытался меня нанять. Однако Лоре нравились деньги, которые приносила моя работа, и образ жизни, который она нам позволяла. Она поощряла меня придерживаться этого. - Я могу выжить. Я самодостаточна, - было ее улыбчивой мантрой.

Мои путешествия не слишком ослабли к моменту рождения нашей второй дочери Грейс, через два года после рождения Анджелы. Я снова предложил сменить профессию, но Лора снова настояла на том, чтобы я продолжал работать консультантом, поскольку теперь у нас был лишний рот, который нужно было кормить, одевать и обучать.

Когда девочкам было пять и семь лет, мой график на время изменился, и с моей помощью по уходу за детьми, а также после того, как девочки пошли в школу, Лора решила вернуться к работе. Она устроилась на административную работу в местный университет, в основном занимаясь колледжем гуманитарных наук. По причинам, которые я никогда по-настоящему не понимал, но которые меня не волновали, потому что это делало ее счастливой, у Лоры появился живой интерес к фотографии. У нас есть более дюжины альбомов, посвященных нашей жизни с детьми.

Еще один, на первый взгляд странный интерес, который проявился у Лоры в то время, был к другим языкам, и в первую очередь итальянскому.

Теперь были времена, когда Лора путешествовала по своей работе, особенно в Чикаго, где у нее были встречи с благотворителями, приглашенными профессорами и Художественным институтом, а также визиты к Джине, ее подруге по колледжу, которая в то время была студенткой из Италии по обмену, но теперь работала в Чикаго.

Когда детям было восемь и десять лет, террористическая деятельность по всему миру сделала мои навыки чрезвычайно ценными для федерального правительства, и меня наняли работать на них полный рабочий день в течение двух лет. Я много часов обсуждал это с Лорой, прежде чем согласиться на назначение, потому что это привело бы к гораздо большему количеству поездок в течение этих двух лет – или, возможно, дольше – и иногда я отсутствовал бы больше месяца за раз. Лора подбодрила меня, сказав, что она и девочки будут скучать по мне, но все будет в порядке.

Из-за моей работы в федеральном правительстве я отсутствовал два Рождества подряд, когда Грейс было девять и десять лет, а Анджеле одиннадцать и двенадцать, что было душераздирающе. Лора взяла девочек с собой навестить Джину в Чикаго. Я разговаривал с ними по телефону каждый день во время их недельного визита, и они казались достаточно счастливыми. Очевидно, в гостях были родственники Джины. С некоторыми из них девочки встречались раньше, и некоторые были детьми примерно возраста наших дочерей.

Наконец, незадолго до Дня благодарения, после того как я более двух лет проработал по заданию, предоставляя свои экспертные знания для борьбы с террористами, я вернулся к консультированию на полный рабочий день и редко путешествовал. Лора продолжала время от времени выезжать, обычно примерно раз в месяц на два-три дня, в основном в Чикаго, и я был рад взять на себя все родительские обязанности за Грейс и Анджелу, когда ее не было, хотя иногда они ездили с ней.

Я думаю, следует ожидать, что девочки становятся ближе к своей матери, чем к отцу. Хотя у меня были хорошие отношения с Грейс и Анджелой, на самом деле они никогда не делились со мной важными вещами, и они редко спрашивали мое мнение о личных делах, хотя казалось, что они всегда делились личной информацией с Лорой. На самом деле меня это не сильно беспокоило, за исключением одной вещи. Они никогда, ни за что не были такими разговорчивыми, как обычно, рассказывая о своих впечатлениях, когда ездили со своей матерью в Чикаго. Хотя они не были замкнуты в себе по этому поводу, они никогда не делились информацией добровольно и часто со смехом меняли тему.

Незадолго до того, как восемнадцатилетняя Грейс поступила в колледж за пределами штата, в то время как Анджела в то время училась на первом курсе в другом колледже за пределами штата, у Лоры был мрачный период. Когда я несколько раз заставал ее плачущей, я спрашивал ее, что случилось. Она списала это на то, что стала одинокой. Она сказала, что ей нужно было съездить с девочками за покупками в Чикаго (у них нет магазинов в Колумбусе?). Поездка планировалась в спешке и, по–видимому, потребовала нескольких долгих телефонных разговоров с Джиной - на итальянском. Поскольку я не понимал по-итальянски, я просто принял то, что Лора рассказала мне о деталях. У меня не было причин сомневаться в ней, хотя она никогда раньше не была такой плаксивой, как за три или четыре дня до того, как они с девочками отправились в Чикаго.

Лора вернулась из Чикаго через три дня более оптимистичной, хотя все еще не совсем нормальной. Однако не это было удивительно. Удивительными были те несколько покупок, с которыми они втроем вернулись из своей поездки по магазинам. Когда я спросил об этом, мне сказали, что некоторые товары будут отправлены позже, в том числе некоторые непосредственно по адресам колледжей для девочек.

Я действительно заметил, что моя сексуальная жизнь – которая никогда не была плохой, за исключением, конечно, тех случаев, когда я отсутствовал подолгу, потому что я никогда не изменял Лоре, – наладилась, как только Грейс уехала в школу. Я приписал это тому, что мы с Лорой сблизились как люди с пустым гнездом, и мне очень понравилось, что это стало происходить чаще. Затем "произошло" определяющее событие в моей истории.

*************************************

Однажды в четверг я прогулял работу около полудня, не сказав об этом Лоре, которая была на своем обычном месте работы. Я планировал сыграть в гольф на девять лунок, но дождь свел на нет эти ожидания. Однако я планировал нашу предстоящую годовщину. Я хотел устроить Лоре вечеринку-сюрприз, поэтому поговорил с организатором мероприятий и приступил к делу. Около 15:00 к двери подошел курьер с деревянным ящиком с надписью "Хрупкое", который он поднял по четырем парадным лестницам нашего дома на тележке. Посылка было адресовано Лоре. Я расписался за нее, и с помощью курьера мы разместили ее в гостиной в устойчивом положении, правильно расположив "Этой стороной вверх".

Мне показалось, что доставка ящика была странной. Я не мог представить, что в нем было. Я посмотрел на обратный адрес, и там было написано "Фотостудия Романо", за которым следовал адрес в Чикаго, который, как я знал, находился в центре города. Я позвонил Лоре на работу и рассказал ей о прибытии ящика. Сначала она замолчала, а потом сказала: - О, это связано с работой. Они должны были отправить это мне в офис. Я думаю, они ошиблись. Просто оставь это нераспечатанным, и я попрошу кого-нибудь помочь мне завтра отнести это в офис.

Обычно это было бы рациональным объяснением, за исключением трех вещей.

Первое. Полное молчание на другом конце провода в течение нескольких секунд после того, как я впервые рассказал ей о ящике – достаточно долгое время, чтобы я чуть не спросил: "ты все еще там?", поскольку Лора никогда не теряется в словах.

Второе. То, как она сказала мне не открывать его; это был скорее приказ, чем просьба, и в ее голосе явно слышалось напряжение, когда она это произносила. Проработав несколько лет в антитеррористической службе, я, благодаря осмосу, осознал важность стресса и нюансов.

Третье. Все ее поведение – не только команда не открывать ящик – было напряженным.

Мое любопытство было возбуждено настолько, что я сделал несколько фотографий ящика и ввел информацию об обратном адресе в свой ноутбук.

Четвертая вещь, заставившая меня встревожиться, произошла, как только Лора вернулась с работы. Лишь небрежно поздоровавшись, она подбежала к ящику, осмотрела его – очевидно, она проверяла, не испортил ли я его, – а затем была очень расплывчатой и отчужденной, когда я спросил ее, что в нем. - Точно не уверена, но я ожидала увидеть несколько работ от организации в Чикаго, которая хотела организовать выставку в моей школе. Я открою и посмотрю на нее на работе.

— Хочешь, я помогу и открою ее сейчас? - спросил я не только для того, чтобы быть хорошим парнем, но и чтобы проверить ее реакцию.

— О, нет, нет, нет... э–э–э... нам... нужно... э–э... посмотреть на это на работе, чтобы убедиться, что ущерба не было, на случай, если потребуется страховое возмещение... э–э–э..., – заикаясь, пробормотала обычно бойкая Лора.

На следующее утро, еще до того, как я ушел на работу, появились два парня из колледжа, в котором она работала, и осторожно перенесли ящик в школьный фургон под тщательным присмотром Лоры.

Когда я сказал: - Я не могу дождаться, когда увижу выставку в школе. Когда у тебя все будет готово? - это было не потому, что мне действительно было интересно посмотреть выставку. Это было для того, чтобы проверить реакцию Лоры.

Не устанавливая зрительного контакта, она ответила: - Э-э…я не уверена, что это именно так, но…э-э…конечно, я это сделаю...мы будем...Я дам тебе знать... э-э... если мы решим насчет выставки. - Два заикания менее чем за четырнадцать часов на одну и ту же тему от обычно бегло говорящей Лоры! Если бы это не вызвало у меня интереса, то ничего бы не вызвало!

Пятая вещь, которая вывела меня из себя и вызвала подозрения, - это то, что Лора больше никогда ничего не говорила о загадочном ящике.

**************************************

За две недели после прибытия таинственной посылки я узнал большую часть того, что было общедоступно о "Фотостудиях Романо". Это был бизнес в США всемирно известного фотографа Пьеро Романо – человека, о котором я, вероятно, когда–то слышал, но, что удивительно, человека, о котором, я уверен, Лора никогда не упоминала, несмотря на то, что это было частью ее хобби фотографировать и ее работы в университете. Она часто рассказывала о художниках и фотографах.

У Пьеро был очень самобытный стиль. Большинство его фотографий отличались как истинным фотографическим реализмом в отдельных частях, так и "эффектами" в других частях. Он считался мастером традиционных фотографических эффектов боке (размытие), панорамирования, правила третей и длительной экспозиции, часто комбинируя несколько эффектов на одной фотографии. Он также был единственным практиком уникального эффекта, названного в его честь "Художественная способность Романо" (что, как я понимаю, свободно переводится как "артистизм Романо", но я никогда не видел, чтобы это было написано по-английски), который никто другой не смог воспроизвести и который трудно описать на английском языке. Моей лучшей попыткой было бы сказать, что это делает некоторые объекты суперреалистичными, в то время как соседние - нечеткими, и с изменением цвета (если фотография цветная) или оттенка внутри одного и того же объекта, но это описание не соответствует действительности.

Хотя большая часть информации о Пьеро была интересна с интеллектуальной и художественной точек зрения, меня поразили два факта: человеком, отвечающим за администрацию в его студии, была его племянница, Джина Романо Бьянки (я знал подругу Лауры, с которой встречался всего один раз, и никогда в Чикаго. Ее имя по мужу Джина Бьянки). Он погиб в автокатастрофе 1 сентября прошлого года, а его поминальная служба в Чикаго (до того, как его тело было отправлено на место захоронения его предков в Италии) состоялась 6 сентября.

Какое совпадение, что примерно 2 сентября Лора расплакалась, предположительно из-за того, что стала одинокой и что Лора и девочки были в своей поездке "за покупками" в Чикаго с 5 по 8 сентября! Хотя я и не специалист по ракетостроению, я достаточно умен, чтобы получить степень магистра химии в одной из десяти лучших школ страны, так что я смог разобраться в этом. Несмотря на то, насколько это было сокрушительно для меня, единственным логичным объяснением было то, что у Лоры была настоящая любовная связь с Пьеро Романо по меньшей мере десять лет и что мои дочери все об этом знали.

Еще один интересный факт. 16-18 апреля, через три недели после того, как я узнал эту информацию, в Чикаго должна была состояться выставка самых известных и вдохновляющих работ Пьеро, в том числе тех, которые принадлежат частным коллекционерам и некоторые из которых никогда раньше не выставлялись на всеобщее обозрение. Я был уверен, что примерно в это время у Лоры будет деловая поездка в Чикаго – несмотря на то, что 18–го числа был мой день рождения - и, скорее всего, в рамках выставки будут представлены фотографии, которые были в ящике, доставленном к нам домой двумя неделями ранее.

*********************************************

Никогда в жизни я не был так мотивирован, придумывая план, как поступить с моей женой-шлюхой и дочерьми-предательницами. Из-за моего первоначального гнева, который мне пришлось бы подавить, чтобы осуществить то, что я хотел, мне пришлось организовать "деловую поездку" на ночь того дня, когда я узнал компрометирующую информацию, и на две ночи позже. Я горячо извинился перед Лорой в сообщении, которое оставил на ее рабочем телефоне после того, как собрал все необходимое из нашего дома для трехдневного проживания в местном отеле, пообещав "загладить свою вину".

Первая часть моего плана состояла в том, чтобы подготовить все необходимые документы о разводе к подаче, как только у меня будут доказательства, которых я ожидал. Вторая часть состояла в том, чтобы найти способ уговорить кого-нибудь посетить Чикагскую выставку и снять ее на видео в первый день ее открытия – 16-го, - который был только по приглашению. Третья часть состояла в том, чтобы сделать все возможное, чтобы выйти из развода с как можно большим количеством материальных благ и денег. Я больше не заботился о своих отношениях с Лорой и был очень близок к тому, чтобы испытывать те же чувства к Грейс и Анджеле. Четвертая часть была окончательной местью, в том числе и после того, как развод был окончательным.

С первой частью проблем не было. Я получил рекомендацию хорошего адвоката по бракоразводным процессам - Гейл Шифф. Она посоветовала мне все, что мне нужно было сделать, и, несмотря на то, что она рекомендовала, чтобы основанием были "непримиримые разногласия", она была готова согласиться с "давней супружеской изменой". Гейл просто нужны были какие-то доказательства, прежде чем она сможет подать документы – которые, как я ожидал, будут у нее утром 17-го, - и она могла бы организовать обслуживание Лоры агентом правоохранительных органов, отличным от шерифа округа, и с помощью частного сервера обработки для записи событий - в последний вечер выставки 18-го числа.

Для второй части я собрал как можно больше информации об оценщиках произведений искусства, имеющих какое-либо отношение к Чикаго. Я нашел молодого оценщика по имени Роберто Милан, который пытался построить свой бизнес. Я действительно поехал к нему в Чикаго и проговорил с ним почти целый день.

Роберто был в целом знаком с работами Пьеро, и был уверен, что сможет получить приглашение на открытие 16-го числа. Он не возражал против съемки того, что, по моему мнению, могло бы заинтересовать меня, используя маленькую, дорогую, легко скрываемую HD-камеру, которую я ему подарил, и он подумал, что он мог бы дать хорошую и "высокую" оценку тому, чего стоили фотографии, которые, как я ожидал, там будут.

— Какой-нибудь действительно опытный оценщик, возможно, сможет опровергнуть мой анализ, но я был бы рад принять вызов, поскольку это помогло бы мне утвердиться в качестве реального игрока в мире оценки произведений искусства, - были последние слова, которые заставили меня нанять Роберто.

Для сегмента частей три и четыре, я обналичил две облигации на предъявителя, которые хранились у нас в депозитной ячейке по меньшей мере двенадцать лет. Я не помнил, знала ли Лаура о них когда-либо на самом деле, и она, конечно, не вспомнила бы о них сейчас. Теперь они вместе стоили около 25 000 долларов.

Для другого фрагмента части три, я предоставил своему адвокату полный список всех наших активов, включая оценку нашего дома. Я сфотографировал все драгоценности Лоры и все содержимое нашей банковской ячейки (за вычетом облигаций на предъявителя, конечно) и предоставил своему адвокату обновленные банковские выписки, номера кредитных карт и неоплаченные покупки, пенсионные и брокерские счета.

В качестве небольшого фрагмента части четыре в последний день, когда меня предположительно не было в городе, я пробрался в дом, пока Лора была на работе, и волшебным маркером стер свое лицо с каждой фотографии в дюжине или около того альбомов, которые Лора сделала за эти годы. Никогда раньше не просматривая их целиком, я был удивлен низким процентом фотографий, на которых я был – не более 15%. Я также нашел две фотографии, которые никогда раньше не видел, и даже если бы увидел, я, вероятно, счел бы их невинными. На них были Лаура, Джина, Грейс, Анджела и – барабанная дробь – Пьеро. Эти фотографии я отсканировал и сделал ксерокопии высокого качества, прежде чем вернуть их в альбом, перечеркнув черным маркером, указав стрелкой Пьеро и подписав "любовь всей жизни Лоры".

Лора сказала мне через два дня после того, как я вернулся из своей "деловой поездки", что ей нужно было ехать в Чикаго с утра 15-го до полудня 19-го. Когда я выразил разочарование тем, что ее не будет со мной на моем дне рождения, и предложил составить ей компанию, она спокойно – очевидно, она рассчитывала на мою реакцию – возразила, сказав, что это "по делам", но что она отвезет меня на курорт в следующие выходные и "загладит свою вину способом, которого никогда раньше не испытывал!" Она сопроводила это заявление страстным поцелуем, а затем расстегнула мою молнию. Лаура редко делала минет, но тогда она сделала это со страстью, которой я раньше не видел. В тот момент я смотрел на нее как на трехдолларовую шлюху, поэтому я просто наслаждался собой, держа ее за голову, чтобы убедиться, что она не сможет отстраниться, когда я изверг, казалось, литр спермы ей в рот. Она слегка поперхнулась и, очевидно, была недовольна, но притворилась, что довольна, и что "Это был только пример того, что должно произойти, дорогой!"

Что касается всех частей один, триI и четыре, то это была особенно рискованная часть моего плана. Остальное – особенно после того, как я освоился с оценщиком произведений искусства и нанял его – я был совершенно уверен, встанет на свои места. Рискованной частью был разговор с Грейс.

Я решил, что мне нужно встретиться с Грейс лицом к лицу, поэтому, как только я высадил Лору в аэропорту утром 15-го, я проехал около 250 километров от Колумбуса до Университета Карнеги-Меллон в Питтсбурге, где Грейс изучала химическую инженерию.

Почему Грейс, а не Анджела?

Хотя обе девочки были гораздо больше со своей матерью, чем со мной, Грейс была гораздо больше похожа на меня – по крайней мере, в том, что касалось работы ее мозга, – чем Анджела. Ни Анджела, ни Лора никогда не могли представить себе курс обучения в области химической инженерии, конечно, очень близкий к моим степеням по химии. Кроме того, Грейс было труднее лгать, чем Анджеле или Лоре, и хотя ее отказ сообщить мне о любовной связи Лоры с Пьеро указывал на обратное (а может, и нет), она была больше озабочена семьей, чем Анджела.

Я позвонил Грейс на мобильный, когда был примерно на полпути туда. Она действительно казалась взволнованной встречей. Я сказал ей, что приглашу ее на поздний ланч в настоящий ресторан. Мы встретились в ресторане по ее выбору – примерно в километре от кампуса – и заняли уединенный столик. После того, как мы поели, я сказал: - Мне нужно поговорить с тобой кое о чем очень серьезном, Грейс.

На ее лице появилось озадаченное выражение. - Ты в порядке, папа?

— Физически, да, но эмоционально – несмотря на очевидное отсутствие внешних проявлений – я развалина. Однако, прежде чем я поговорю с тобой, я хочу, чтобы ты пообещала, что никому не расскажешь об этом – включая свою маму и Анджелу – до следующего дня после моего дня рождения. Обещаешь? - Сказал я, подняв руку в положении "клянусь" после того, как спросил - Обещаешь?

— Ух ты – звучит серьезно, - сглотнула она. - Хорошо, папа, я обещаю. Я клянусь, - сказала она, поднимая руку и пытаясь выдавить улыбку.

— Я узнал о любовной связи твоей матери с Пьеро Романо и пытаюсь решить, стоит ли разводиться с ней, - выпалил я.

— О нет, папочка, - воскликнула она, прижимая руку ко рту, и на глазах у нее мгновенно выступили слезы.

— Есть только одна надежда. Мне нужно выяснить все, что ты знаешь об этом, и мне нужно, чтобы ты сделала тест ДНК.

— Что? - воскликнула она, прежде чем оказаться на грани полного срыва.

Я понял, что ресторан - неподходящее место для этого. Я сказал ей встретиться со мной на улице, и после того, как я оплачу счет, мы пойдем к моей машине. Я разыскал официантку, расплатился наличными, оставив 20 долларов чаевых, и нашел Грейс, все еще в слезах, на тротуаре. Как только мы сели в мою машину, я сказал: - Хорошо, Грейс, выкладывай. От этого зависит дальнейшее существование нашей семьи.

После нескольких минут рыданий, в течение которых она ничего не могла выдавить из себя, а я просто смотрел на нее, она начала говорить.

— Я не осознавала, что мама спит с Пьеро – или дядей Пьеро, как нам велели его называть, – пока мне не исполнилось двенадцать. Несмотря на проявления привязанности каждый раз, когда мы были в Чикаго, особенно на Рождество. Я знаю это из комментариев Анджелы, которые она сделала, что она знала раньше, но я не была достаточно искушенной, чтобы понять это. Я поговорила с мамой. Она сказала, что это было по-взрослому. Что она была влюблена в двух мужчин и что я пойму, когда вырасту. Что ты никогда не должен узнать, потому что это может означать конец нашей семьи, потому что ты был слишком "бесчувственным" – я думаю, именно это слово она использовала – чтобы охарактеризовать тебя. Поэтому я поклялась хранить тайну.

Грейс снова ненадолго замолчала, а затем продолжила. - Я надеялась, что на похоронах Пьеро все закончится, и что ты никогда не узнаешь. После того, как она выставила себя дурой у его гроба, я снова столкнулась с ней лицом к лицу. Я сказала ей, что если бы она просто прыгнула в объятия к кому-нибудь другому, я бы рассказала тебе всю историю. Она дала мне пощечину и спросила, как я могу думать о ней как о шлюхе. Что она любила Пьеро и любила тебя, и больше никого не будет. Она просто должна была почтить память Пьеро. Я верила ей и молилась, чтобы этот день – когда ты узнаешь – никогда не наступил, потому что я уверена, что у нее не будет другой любви или даже сексуального романа.

Я выпытывал у нее дополнительную информацию, пока не решил, что было бы контрпродуктивно получать больше. Она, как я и надеялся, все еще пребывала в состоянии душевной муки, когда я огорошил ее второй причиной своего визита.

— Я надеюсь наладить отношения с твоей матерью, Грейс. И то, что ты мне рассказала, поможет. Однако мне нужно еще кое-что. Мне нужно, чтобы мы представили образцы ДНК, чтобы убедиться, что ты моя биологическая дочь.

— Нет, папочка, нет, – закричала она, - Ты мой единственный отец.

— Я знаю, что я твой отец, - ответил я, - но я должен знать, являюсь ли я и твоим биологическим отцом тоже. Позволь мне промокнуть твою щеку. Я промокну свою, и мы положим их в этот конверт, - сказал я, доставая с заднего сиденья большой конверт, - и вместе отправим его в лабораторию тестирования.

Она еще немного запротестовала, но в конце концов согласилась. Я промокнул ее щеку. Затем я промокнул свою. Я притворился, что уронил запечатанный тампон на пол машины, а затем достал другой из-под сиденья на его место. Она так и не заметила. Я показал ей письмо в конверте, адресованное в лабораторию. Она увидела в конверте два контейнера для мазков, и тогда я запечатал его. Инструкции в письме заключались в том, чтобы отправить результаты как непосредственно Грейс, так и мне.

Когда я отвозил ее обратно в кампус, она наблюдала, как по дороге я опустил конверт в почтовый ящик экспресс-почты.

Когда мы обнялись на прощание, она умоляла: - Обещай, что ты простишь маму и у тебя все получится.

— Я не могу обещать сейчас, потому что я не лгу так, как она. Однако ты внесла свой вклад, чтобы увеличить шансы на то, что это сработает. А теперь запомни. Никому не рассказывай о нашем разговоре самое раннее до 19-го числа.

— Я обещала, - улыбнулась она. Затем она запнулась. - Есть... э-э... еще кое-что...Я должна тебе сказать. Мама и Анджела будут на чикагской выставке работ Пьеро, некоторые из которых - фотографии мамы, в твой день рождения. Она сказала мне, что ей жаль, что все так получилось, но она должна присутствовать, поскольку будут выставлены работы, которые она унаследовала от Пьеро по его завещанию. Она хотела, чтобы я тоже пришла, но у меня было слишком много работы в школе.

Я улыбнулся и так беспечно, как только мог, ответил: - Я знаю. Спасибо за честность.

Мы снова обнялись, и она ушла. Она не видела слез, которые я проливал, зная, что мои отношения с Анджелой теперь такие же мертвые, как и с Лорой, но еще не решив, смогу ли я спасти их с Грейс.

Грейс не знала, что я записал наш разговор в машине.

Была одна вещь, о которой Грейс не знала. Которая причинила бы ей боль и была частью ЧЕТВЕРТОЙ части моего плана. Тампон, который я положил в конверт, предположительно принадлежавший мне, принадлежал уборщику итальянского происхождения, работавшему в моем офисном здании, с которым я дружил на протяжении многих лет. Я пообещал заплатить за определение его родословной в качестве подарка ему на день рождения. Он даже не спросил, почему для этого мне понадобилось три мазка вместо одного. Тот, который я отправил для тестирования его наследия, показал, что он более чем на 80% итальянец, с небольшим вкраплением Восточной и западноевропейской крови, что сделало его счастливым.

Почему я поместил ДНК итальянца в то, что должно было быть протестировано, вместо своего? Потому что я хотел, чтобы всем было больно. Причина, по которой я использовал итальянца, заключается в том, что во время анализа ДНК они могут – даже при сравнении двух наборов – выяснить происхождение обоих авторов, а поскольку Пьеро был итальянцем, я хотел, чтобы все пришли к выводу, что он был отцом Грейс и – если я смогу разобраться – Анджелы.

************************************

Я скрестил пальцы, чтобы Грейс не сказала. Я разговаривал с ней по телефону 16-го и 18-го, и она пообещала, что не говорила - и поскольку я ничего не слышал от Лоры, я был уверен, что это правда.

Около 11 часов вечера 16-го числа Роберто Милан прислал мне по электронной почте фотографии соответствующих частей выставки Романо. Они задели меня глубже, чем я думал. Я дрожал как осиновый лист и рыдал, просматривая их.

Это был коллаж или серия из десяти фотографий, увеличивающихся в размере от первой к последней. Все они обладали отличительными чертами Романо, в том числе в двух последних потрясающих эффектах "Артистизма Романо". Сериал назывался "Natale Amore" (Рождественская любовь).

Что изначально разорвало мне сердце, так это первые две серии, на которых были изображены две девушки на фоне фотографии женщины, которая, несомненно, была Лорой. В то время как лица девочек были в боке (размытии), теперь по их прическам, во что они были одеты (рождественские подарки от моей мамы) и относительным размерам можно было с уверенностью сказать, что это были Анджела и Грейс, когда им было около девяти и одиннадцати. На второй фотографии из первых двух одна грудь Лоры была обнажена, и у нее был взгляд, который можно было описать только как "трахни меня".

В следующих трех сериях на Лоре было все меньше одежды, пока в последней она не оказалась обнаженной и явно играла сама с собой, хотя нельзя было видеть, как ее рука прикасалась к ее киске.

Вторая серия снова началась с фотографии, на которой девушки были на заднем плане. На этот раз несколько старше, причем последние четыре были все более рискованными, пока предпоследняя, на которой Лора была изображена в исключительно сексуальной фронтальной позе обнаженной, и последняя, где ясно подразумевалось, что ее только что трахнули и она была в посткоитальном блаженстве.

После того, как меня вырвало, я выпил немного имбирного эля и хорошенько выплакался, я снова посмотрел на фотографии. Если бы они не разрывали мне сердце, я должен был бы сказать, что последние две фотографии, вероятно, были лучшими в своем роде, которые я когда-либо видел.

Я прочитал текст, сопровождающий отчет Роберто Милана. – Извините. Я знаю, что это будет тяжело для вас. Коллекция стоит минимум 300 000 долларов, скорее всего, 500 000 долларов. Только предпоследняя фотография принесла бы 125 000-175 000 долларов, если бы продавалась отдельно. Последние две фотографии – лучшее исполнение эффектов "Артистизма Романо" в истории. Не только по моему мнению, но и по мнению, по крайней мере, четырех других оценщиков и искусствоведов, разговоры которых я подслушал. Я спросил Джину, есть ли что-нибудь на продажу - она связала меня с "владельцем по завещанию Пьеро", что неудивительно - Лорой. Лора сказала, что в настоящее время они не продаются, потому что они "бесценны", и что четыре фотографии, на которых она полностью обнажена, не будут проданы до ее смерти. "Я бы не хотела, чтобы широкая публика – и особенно мой муж – видели меня такой, пока я жива", - сказала она, "особенно мой муж" со смехом.

Несмотря на то, что он выполнял свою работу, с таким же успехом он мог оторвать мне яйца.

— Она у меня на пленке, - были последние слова его электронного письма, сопровождаемые хмурым смайликом.

Я отправил по электронной почте цифровую форму моей записи того, что сказала Грейс, а также фотографии и слова Роберто моему адвокату Гейл Шифф. Она позвонила мне в 7:30 утра 17-го. - Очевидно, ваше ходатайство о разводе обосновано утверждением о супружеской измене. Сотрудник правоохранительных органов будет обслуживать Лору завтра вечером на торжественном приеме.

— Мне нужно кое-что добавить, - сказал я. - Я отправлю это, чтобы вы могли отправить это на свой сервер обработки вместе с документами о разводе.

Я передал Гейл конверт, адресованный Анджеле. В конверте было письмо от меня, мазок со щеки итальянского уборщика, контейнер с новым тампоном и конверт, отправляемый экспресс-почтой, адресованный лаборатории ДНК с прилагаемыми инструкциями. В письме от меня к Анджеле говорилось:

"Анджела. Если есть хоть какая-то надежда на то, что у нас с тобой будут отношения в будущем, есть одна вещь, которую ты должна сделать для меня. Тебе нужно взять мазок с внутренней стороны щеки, вложить его в конверт, адресованный лаборатории ДНК, в котором уже находится мой мазок, и отправить конверт экспресс-почтой. Как ты видишь, в лаборатории есть инструкции отправить результаты непосредственно тебе в школу, а также мне.

Может быть, ты не хочешь отношений со мной в будущем. Тем не менее, тебе все равно нужно сделать так, как я прошу, потому что, если ты этого не сделаешь, я позабочусь о том, чтобы мои деньги были привязаны к этому. И ты можешь попрощаться с обучением, комнатой и питанием, а также расходами на конец первого и выпускного курсов в том дорогом частном колледже, который ты посещаешь. Так что, даже если ты ненавидишь меня так сильно, как можно было бы предположить по твоим действиям и бездействию по отношению ко мне в прошлом, в твоих же интересах сделать то, о чем я прошу. Грейс уже выполнила просьбу.

Твой отец(?), Грант Остер"

Я был рад, что меня там не было, когда в Чикаго в мой день рождения разразился скандал. Сервер процесса сообщил Гейл, что Лора и Анджела широко улыбались, общаясь с публикой около 9 часов вечера 18-го. Они были озадачены, когда сотрудник правоохранительных органов вручил им конверты, поскольку сервер обработки, который был с ним, делал фотографии. Они вскрыли конверты на месте. Сотрудник правоохранительных органов ушел, но сервер обработки остался, делая больше фотографий, пока его не выгнали. На фотографиях, которые он отправил Гейл по электронной почте, а Гейл - мне, было видно, как Лора опускается все ниже и ниже на землю, в конце концов приземлившись в позе эмбриона, а Анджела сначала обезумевшая, затем рассерженная. Она пыталась ухаживать за своей распростертой матерью.

— Действительно испортили праздник, - таким был последний загадочный комментарий сервера обработки в электронном письме, сопровождавшем фотографии, с прикрепленным улыбающимся эмодзи.

Анджела позвонила мне утром 19-го, выразив свое отвращение к тому, как я подал это в газеты. На что я ответил: - Крутая сука-предательница – скажи это кому-нибудь, кому не все равно, - такими словами я никогда в жизни с ней не разговаривал. Она сказала: - Я не склонна делать эту штука с ДНК.

— Не хочешь узнать, кто твой биологический отец, а не тот болван, который поддерживал тебя все эти годы? - Саркастически спросил я.

— Ты мой отец, - ответила она.

— Может быть, а может и нет, – ответил я. - Однако одно можно сказать наверняка. Я уже попросил своего адвоката заморозить все счета твоей матери и мои. Я могу заверить тебя, что в будущем не будет денег на твое образование – или даже на расходы на проживание, поскольку тебе исполнилось двадцать лет, – если ты не отправишь этот конверт по почте со своим тампоном. Теперь, когда я думаю об этом, мне понадобится видеозапись того, как ты вытираешь тампоном щеку, кладешь ее в конверт и отправляешь по почте. Все одновременно, чтобы поверить тебе, учитывая ту ложь, которую ты говорила мне на протяжении многих лет.

— Это жестоко. Я не лгала тебе, - прорычала она.

— О, действительно? - хихикнул я. - Но ты ведь не сказала "всей правды", не так ли? Твоя сестра раскаивается и добьется оплаты за свое обучение. Очевидно, ты такая же мерзкая сука, как и твоя мать, поэтому я не собираюсь тратить время на обсуждение этого с тобой. Потому что меня от тебя тошнит. Либо делай, как я говорю, и отправь мне видео по электронной почте, либо это наш последний разговор в твоей жизни! - С этими словами я швырнул трубку. Приятно иметь стационарный телефон, где можно сделать заявление, бросив трубку, а не просто нажав эту красную кнопку, на которой не было никакого акцента, на мобильном телефоне.

********************************************

Мерзкая сука-мать не попыталась позвонить мне 18-21-го и, вероятно, отложила свое возвращение в Колумбус на два дня, сочувствуя своей закадычной подруге Джине. Ажиотаж на выставке 18-го числа был отмечен не только в двух крупных чикагских газетах, но и в двух национальных художественных изданиях. В каждом из них появилась фотография лежащей Лоры – очевидно, проданная им сервером процесса. Я от души посмеялся в перерывах между позывами к опорожнению содержимого желудка.

Очевидно, мерзкая сука действительно пришла в дом – который, насколько я мог судить, больше не был домом – 22-го числа. Я знаю только потому, что конверта, который я оставил на новой входной двери – стальной, с усиленной рамой и замененным замком (так же, как на боковых и задних дверях) – там больше не было, и мой адвокат оставил сообщение на моем мобильном телефоне, что нам нужно поговорить.

Конверт был адресован "Мерзкой гребаной шлюхе", и я предположил, что Лора должна была знать, что это она. Мое внутреннее сообщение было кратким:

"Эй, сучка. пусть твой адвокат свяжется с моим, чтобы узнать, когда ты сможешь забрать свои личные вещи. Чем скорее мы продадим дом и покончим с нашим фиктивным браком, тем лучше. Я буду бороться с каждой твоей попыткой вернуться в этот дом, пока он не будет продан. Сделай что-нибудь достойное впервые в наших фарсовых отношениях - не сопротивляйся этому (не то чтобы ты стала бы сопротивляться по каким-то другим причинам, кроме экономических, поскольку у тебя нет ко мне ни любви, ни уважения).

Твой бывший невежда Грант.

P.S. Двери заперты на замок. Любое несанкционированное проникновение приведет к уничтожению всех твоих предыдущих семейных альбомов".

Адвокатам потребовалось явиться в суд, чтобы что-то решить в отношении условий проживания. Вероятно, я мог бы получить именно то, что хотел, если бы не написал это P.S. в записке шлюхе, но я ничего не мог с собой поделать. В конце концов мы – через наших адвокатов – согласились освободить дом и немедленно выставить его на продажу. При этом сумма наших расходов на временное жилье будет учтена при разделе имущества.

Лора пыталась быть трудной в переговорах о деньгах, но у нее не было возможности договориться, потому что она приобрела свои драгоценные фотографии у Пьеро, когда мы еще были женаты. Когда я потребовал пять фотографий – она могла выбрать одну, затем меня и т.д., пока все десять не были разделены. По словам ее адвоката, у нее началась истерика, тем более что к тому времени она увидела, как я отретушировал семейные фотоальбомы. По настоянию Лоры мы провели оценку фотографий Романо, одну из которых сделал нанятый ею оценщик, а другую - нейтральный оценщик. Забавно, что фотография Романо была самой низкой, и обошлась ей на 200 000 долларов дороже, чем если бы она согласилась с его оценкой. Поскольку это серьезно влияло на то, что она в итоге получит, она предложила мне две фотографии – те, которые выбрала сама. Однако она отменила это предложение, когда я попросил своего адвоката сказать ей, что я согласен при условии, что она доставит их на местный полигон и будет наблюдать за тем, что я с ними сделаю.

Когда все было сказано и сделано, к моменту завершения бракоразводного процесса у Лоры остались ее личные вещи (включая все альбомы. Она разозлилась, что мне ничего из них не нужно), половина мебели и четверть продажной цены дома. Больше ничего, включая отсутствие алименты, но условный тюремный срок (подробнее об этом позже).

Мы действительно договорились совместно оплачивать все расходы Грейс и Анджелы на обучение в колледже до тех пор, пока они не закончат учебу, но не более того.

Что касается Анджелы и Грейс. Как и ожидалось, результаты анализа ДНК показали, что они не были моими биологическими дочерями. Это так взбесило Лору, что у нее чуть не случился инсульт. Я поговорил об этом с Грейс, а не с Анджелой, которая выполнила мою просьбу исключительно для того, чтобы оплатить свои расходы на колледж, и, по-видимому, была довольна отсутствием дальнейших отношений со мной.

— Папа, мама говорит, что результаты неверны. Она сказала, что, пока была замужем за тобой, у нее никогда не было секса ни с кем, кроме тебя и Пьеро. И что она даже не встречалась с Пьеро до моего рождения.

— Тогда почему твой отец итальянского происхождения, как Пьеро, в то время как я голландец по обе стороны своей семьи? Твоя мать продемонстрировала, что она патологическая лгунья. Лгала мне о том, что любила меня все двадцать четыре с лишним года наших отношений. Так почему ты должна верить, что все, что она говорит, правда?

— Она говорит, что хочет еще один тест ДНК.

— Этого не произойдет, потому что вы не несовершеннолетние дети, и это не имеет никакого отношения к разводу. Я просто хотел знать для себя, и чтобы вы с Анджелой знали правду. К тому же ты видела, как я промокнул щеку и положил тампон в конверт, а затем отправил его сам.

— Папа – мама тоже хочет поговорить с тобой лично. Она говорит, что несколько раз обращалась с запросом через своего адвоката, но даже не уверена, что твой адвокат передал тебе сообщение. Потому что она так и не получила ответа.

— Она не получила ответа, потому что я сказал своему адвокату проигнорировать ее просьбу. Какая у меня могла быть причина разговаривать с этой шлюхой?

— Папа, пожалуйста, не называй ее так при мне. Я все еще люблю ее, несмотря на ее недостатки. Я прошу тебя, пожалуйста, об одолжении. Поговори с ней в течение часа. Пожалуйста.

— Извини, Грейс, ничего не могу поделать. Я простил тебя и хотел бы поддерживать с тобой отношения, но нет ничего – и я ничего не имею в виду – что заставило бы меня поговорить с ней.

*************************************************

Теперь об условном тюремном заключении Лоры и получении только четверти выручки от продажи дома:

После моего телефонного разговора с Грейс о тесте ДНК и желании Лоры поговорить со мной, она совершила глупость. Я подумал, что она может что-нибудь выкинуть, поэтому подключился и ходил с тревожной кнопкой, подключенной напрямую к частной охранной компании.

Однажды ночью в дверь квартиры, которую я снимал во время бракоразводного процесса, пока не были проработаны окончательные финансовые детали, постучала женщина. Я не увидел двух здоровяков и Лору, стоявших в стороне, когда посмотрел в глазок. Как только я открыл дверь, ворвались двое здоровенных парней и схватили меня, но не раньше, чем я нажал свою бесшумную тревожную кнопку. Как только они схватили меня, они рывком усадили меня на стул и привязали к нему, в то время как Лора вошла, а другая женщина ушла.

— Грант, мне жаль, что мне пришлось это сделать, но ты отказался встретиться со мной и отказался повторить тест ДНК, который, как мы оба знаем, неправильный.

Затем она начала нести какую-то веселую чушь о том, что всегда любила меня, и что она просто любила Пьеро в придачу. Что ее сердце было достаточно большим для нас обоих. Она поняла, что мы прошли точку примирения, но просто хотела облегчить душу. Разговаривая со мной, она держала в руках тампон. Очевидно, она собиралась силой взять у меня образец ДНК.

Ее действительно раздражало, что я никак словесно не реагировал ни на что из того, что она говорила. Я отказывался даже признавать ее присутствие, изо всех сил стараясь избегать зрительного контакта. К счастью, когда она собиралась приказать двум своим головорезам открыть мне рот для взятия мазка ДНК, сработала моя тревожная кнопка. Охранная компания вызвала полицию, и трое копов – с пистолетами наготове – ворвались в дом. Они нашли меня связанным, а у одного из негодяев в кармане брюк было незаконное оружие.

Я объяснил ситуацию, когда копы держали их троих под дулом пистолета. Копы проигнорировали просьбу Лоры просто отпустить их. Они не хотели причинить мне вреда. Они арестовали их троих.

Небольшое нападение не понравилось судье в нашем бракоразводном процессе. После того, как она дала понять, что если ей придется править, это будет действительно плохо для Лоры, я получил раздел имущества и другие соображения, изложенные выше.

Уголовный суд сжалился над Лорой, поскольку это было ее первое правонарушение. Она получила два года условно и штраф в размере 10 000 долларов (который был только из ее доли семейного имущества). У двух парней дела обстояли не так хорошо, потому что у них были темные истории. Один получил год тюрьмы, прежде чем станет возможным условно-досрочное освобождение, а тот, у кого было незаконное оружие, получил пять лет, прежде чем станет возможным условно-досрочное освобождение.

**********************************************

Четвертая часть моего плана не закончилась, когда развод стал окончательным, хотя я не признаю ни здесь, ни где-либо еще, что имею к этому какое-либо отношение. - Просто карма - вот что я всегда отвечаю, когда меня спрашивают об этом.

Через восемнадцать месяцев после окончательного развода я был в круизе по Карибскому морю с тридцатидвухлетней горячей маленькой разведенкой, которая любила, чтобы с ней обращались правильно и богато, а трахаться любила еще больше. Она была слишком похожа на Лору в том возрасте и была слишком вспыльчивой, чтобы я мог искать с ней постоянных отношений. Но с ней было весело, даже несмотря на то, что она изматывала меня трахом.

Пока я трахался в круизе, в квартиру Лоры вломились, пока она была на работе. Квартира была разгромлена. Кое-что было украдено, в том числе вторая по провокационности и ценности фотография Лоры Романо (самую ценную и провокационную она одолжила на длительный срок художественной галерее, поэтому ее не было в ее квартире). Однако было уничтожено больше вещей, чем украдено, включая семь из восьми оставшихся фотографий Романо и все семейные фотоальбомы (все, кроме двух самых ранних).

Конечно, я был подозреваемым, когда вернулся. Очевидно, я не мог сделать это сам, поскольку находился в круизе за три тысячи километров отсюда, но Лора настояла копам, что я заплатил кому-то за это.

Когда полицейские подошли ко мне, и как только они начали задавать вопросы, указывающие на то, что я подозреваемый, я отказался с ними разговаривать и нанял адвоката по уголовным делам. После поиска в моем телефоне и финансовых записях – которые, конечно же, не включали две обналиченные облигации на предъявителя, которые никогда не были частью имущества при разводе, - они не смогли найти никаких указаний на то, что я мог заплатить кому–либо за это, и не было никакой связи, которую они смогли бы найти с кем-либо, кто был способен на это. Сделать то, что было сделано.

У меня сложилось отчетливое впечатление, что через шесть месяцев после их первого контакта со мной копы практически сдались, хотя я уверен, что Лора продолжала приставать к ним. Как только истек срок давности, я устроил вечеринку.

На моей вечеринке "Наконец-то все закончилось" присутствовали в основном друзья. Моих родителей уже не было в живых, но там были мой брат, его жена, двое моих племянников, мой новый любовный интерес – Мелоди (вдова моего возраста), двое взрослых детей Мелоди и Грейс, ее муж, и моя внучка.

У меня тогда не было и сейчас нет никаких отношений с Анджелой. Я не был приглашен на ее свадьбу и не пошел бы, даже если бы пригласили. Однако я слышал от Грейс, что муж Анджелы поймал ее на измене, и она находится на ранней стадии бракоразводного процесса.

Лора поставила Грейс ультиматум. Либо разорвать все связи со мной, либо с ней. Ко всеобщему удивлению, включая мое, она выбрала меня, вероятно, потому, что была убеждена, что Лора – как я ее представлял – патологическая лгунья. Что еще более важно, Грейс осознала, насколько это ужасно, что ее мать бросила в лицо дочери информацию о ее отношениях с любовником и заставила их лгать, чтобы скрыть ее измену. Грейс не хотела, чтобы ее дети сталкивались с таким отношением.

Только одна вещь вызывала трения между Грейс и мной за последние пять лет. Я рассказал ей правду о тестировании ДНК. Сначала она разозлилась на меня, но простила меня. Точно так же, как я простил ее за ее двуличие на протяжении многих лет. Она на самом деле была очень счастлива, что я был ее биологическим отцом (мне сделали еще один тест ДНК, чтобы доказать это) в дополнение к практическому.

Я действительно верю, что Лора переехала в Чикаго, но я не знаю наверняка, и, что еще более важно, мне насрать.

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.