За два дня до нашей запланированной встречи с Пигом Энн появилась у меня дома, чтобы обустроить свое «гнездо»... место, где она и её Remington 700[1] с лазером и оптическим прицелом должны были находиться во время моей встречи с плохими парнями. Я был впечатлён. Ещё большее впечатление на меня произвело появление маскировочного костюма. Когда появился глушитель и был поставлен на место, я понял, что она воспринимает свою миссию всерьёз.

— Не надо, — ответила она на мой вопросительный взгляд. — Если мне придётся кого-то застрелить, всё равно об этом узнают. И, кроме того, я буду записывать видео всей встречи. У тебя есть действительно красивые, высокие вечнозеленые растения с видом на пляж. Я поселюсь в одном из них.

Затем она ушла в мой лес. Я намеренно не хотел знать, на каком дереве она будет находиться... Так гораздо проще не выдать её, даже случайно.

Позже в тот же день, когда мы впервые лежали в моей постели, она обняла меня и спросила:

— Странно, что я делю с тобой пространство... и пространство твоих жён... Типа, я вторгаюсь или что-то в этом роде?

— Ты не вторгаешься, — заверил я её. — Ты там, где должна быть. Это был дом для отдыха до тех пор, пока Джули не умерла. Я превратил его в свое основное место жительства примерно в то время, когда ушёл в отставку из ЦРУ. Мои подружки делили эту постель, но я не вижу там никакого конфликта. Так что нет, в этом нет ничего странного.

— У тебя хорошее место... — сказала она.

— Это говорит женщина, у которой есть сто акров земли и особняк на озере, — поддразнил я.

Энн отнеслась к моим словам серьёзно.

— Сотня акров и особняк, который она унаследовала от мудака, который издевался над ней, — ответила она. — Не очень хороший утешительный приз. За исключением тех случаев, когда ты там находишься... И, кстати, о моём доме, — продолжала она, помолчав. — Завтра я планирую переночевать там с тобой, а утром, перед встречей, привези меня сюда. Поркус, вероятно, будет находиться под наблюдением, но я сомневаюсь, что он настолько глуп, чтобы не посадить кого-то на твою территорию без приглашения. Я просто прогуляюсь по лесу в середине утра.

— Меня это устраивает, — улыбнулся я. — Что мы будем делать сегодня вечером?

— О, я не знаю... — сказала она мне с невозмутимым лицом. — Может быть, Парчиси[2]?

Когда я придал ей свое лучшее скептическое выражение лица, ??? она добавила:

— Парчиси под раздевание?

— Как, чёрт возьми, ты играешь в Парчиси под раздевание? — спросил я своим лучшим фальшиво-серьёзным голосом.

— Не знаю, — ответила она. — Я наверстываю упущенное по ходу дела. Всё начинается с того, что, проиграв, ты начинаешь снимать с себя всю одежду.

Потом она рассмеялась.

— Конечно, в какой-то момент приходится забыть о парчиси!

В конце концов мы поехали в ресторан Тони на ужин, а затем вернулись в мой дом, чтобы заняться медленной, сладкой любовью и хорошо выспаться.

***

Утром Энн уехала к себе домой. Я проверил свою систему безопасности, убедившись, что всё работает, а затем отправил электронное письмо на неприметный адрес, указав, что всё готово к полуденной встрече на пляже. Я повторил требование об отсутствии вмешательства и сообщил им, что они получат текстовое сообщение на номер, который мне дали, как только Пиг и компания покинут мою территорию.

Я ожидал, что эти неприметные парни припаркуются возле ручья к югу от моего дома, последуют за Пигом и пройдут вверх по пляжу, где я и буду их ждать. Ни оружия, ни подстраховки (кашель, кашель)... Просто мешочек с бриллиантами. Если играть хорошо, они уйдут целыми и здоровыми и с бриллиантами. Я горячо надеялся, что участие Энн не понадобится, разве что для того, чтобы послать сообщение о том, что они ушли.

У меня всё было готово настолько, насколько я смог это сделать... в том числе положил бриллианты в мой большой сейф Liberty FatBoy[3]. Это место начнёт кишеть копами ещё до того, как они откроют эту штуковину! Быстрый душ, смена одежды, дополнительная смена белья в сумке для ночлега, и я был на пути к Нирване. Я решил, что именно так должен называться дом Энн.

Я приехал туда, и мне сказали, что она внизу, на пляже, ждёт меня. Когда я спустился туда, я обнаружил, что у неё горит небольшой костер, и она готовится приготовить что-нибудь на гриле. На ней было что-то вроде саронга, который обвивал её чудесные бёдра, колышущиеся на лёгком ветерке, в остальном она была голой. Её соски чертовски заметно торчали, и она была похожа на какую-то тропическую богиню... Не то чтобы у меня были предубеждения или что-то в этом роде.

— Господи, ты действительно любишь хвастаться! — прокомментировал я, подойдя ближе.

— Для благодарного зрителя, такого как ты, определённо! — улыбнулась Энн, фактически сделав себя центром моего мира.

Я хлопнул в ладоши и, на её смущенный взгляд пояснил:

— Аплодисменты зрителей.

Это вызвало широкую улыбку.

— Ты предпочитаешь сосиски или гамбургеры? — спросила она, открывая холодильник и заглядывая внутрь.

— А можно и то, и другое? — спросил я.

Она снова рассмеялась.

— Почему я сама не догадалась? — спросила она. — У меня есть и то, и другое, и булочки для них, и приправы, и немного кроличьего корма, чтобы насытить твою неандертальскую сторону, пока она отвлекается на мясо.

Я подошел к ней, обнял сзади, низко, за талию и прижал к себе.

— Тебе лучше быть осторожнее, — тихо сказал я ей, наклоняясь и щекоча её ухо бородой. — Может быть, кто-то всерьёз влюбляется...

— Слишком поздно, — сказала она мне, затем встала и переместила мои руки с талии на грудь. — И Боже! Мне нравится ощущение твоих рук на мне!

Она подождала пару мгновений, прежде чем повернуться ко мне лицом и обнять меня за шею.

— Знаешь, если мы не будем держать себя в руках, еда сгниет до того, как мы начнём её есть.

Я всё ещё возвращался к «слишком поздно...»

Я говорил о том, что влюблюсь в Энн, но даже не думал, что это возможно с её стороны. Я полагал, что она видит во мне весёлого парня, которого можно иметь в качестве приятеля в постели. Не более... И теперь у меня внутри бегали всякие мурашки.

— Энн, просто чтобы я не влип в это по-крупному, — спросил я, — ты хочешь сказать, что влюбляешься в меня?

Я уверен, что пробное качество моего голоса было очевидно.

— Нет, — ответила она.

Я вздохнул с облегчением. Оказалось, слишком рано.

— Я уже влюбилась в тебя.

Вот и всё, что касается облегчения.

— Джек, не беспокойся об этом прямо сейчас, — сказала Энн. — Мы разберемся с этим позже. Я думаю, что мы оба завязли довольно сильно. Но у нас есть время. Давай переживём завтрашний день и Пиговское дерьмо Лестера, а потом посмотрим, где мы находимся.

— Ладно, договорились, — согласился я.

Энн не нужен был персонал, который готовил бы для неё. Она была, как минимум, мастером-грильером. Гамбургеры и сосиски были приготовлены идеально, дижонская горчица, английские пиккалилли[4] и лук видалия[5] были идеальными. Я не знаю, что такое бриошь[6], но булочки были превосходными, и она завершила все это Heineken Special Export[7]. И у неё даже был салат и помидоры для бургеров. Я думаю, что это как раз то, что она называла кроличьей едой.

Мы ели до тех пор, пока не насытились, а затем бездельничали, любуясь закатом и почти не разговаривая. Я лежал, прислонившись спиной к бревну, а Энн передо мной, откинувшись назад, когда мой телефон защебетал. Я немного потревожил её:

— Извини... — и выудил его из кармана.

Очень мало людей, у которых есть номер моего мобильного телефона.

Я посмотрел на идентификатор вызывающего абонента, и это было неизвестное имя, неизвестный номер. Прелестно. У меня было хорошее представление о том, кто находится на другом конце провода, и я действительно подумывал о том, чтобы перевести вызов на голосовую почту. Но что-то в моей голове подсказывало мне, что я должен ответить на него.

— Да? — я определенно не выглядел счастливым.

— Ты будешь там? — спросил хриплый голос с другого конца.

— Да, Лестер, я буду там. Это мой дом, чёрт возьми. В полдень я буду стоять на своём пляже, на открытом воздухе, на виду у тебя. Они будут со мной, и если ты будешь вести себя хорошо, мы обменяемся любезностями, и ты уйдёшь с ними. Ты можете привести с собой одного головореза и всё. Я буду знать, если ты подсадишь кого-то другого на мою территорию, поверь мне. И это будет неприятно.

— Не пытайся быть милым, Баб, — сказал он мне. — Я не люблю милых.

— О, я не буду милым, Лестер. Я собираюсь сделать именно то, что я собираюсь сделать. Посмотрим, насколько хорошо у тебя это получится, когда на кону два миллиона углерода высокой плотности.

Я повесил трубку. Энн внимательно наблюдала за мной.

— Ты его разозлил, — тихо сказала она.

— Надеюсь, что да, — согласился я. — Злые люди совершают ошибки. Он не собирается следовать правилам. С ним точно будет один клоун. Вооруженный, конечно. Он будет твоей проблемой, если проявит творческий подход. Я собираюсь надеть неуклюжий, очевидный старый слуховой аппарат. В конце концов, я старик. Ты держишь меня в курсе того, что видишь, как со своего насеста, так и с видеомониторов, транслируемых на твой телефон. Ты должна записать мой разговор с ним. Хвастливые эгоманьяки, такие как Пиг, меня не пугают. И они, как правило, довольно глупы. Вот почему мы сажаем таких.

— Как скажешь, босс, — улыбнулась Энн. — Я уже предупредила своего адвоката, что ему, возможно, придется внести за меня залог. Я не стала говорить ему, почему. Только упомянула, что в деле замешаны федералы, так что он должен вести себя хорошо.

— Боже, это, должно быть, было жутко, — сказал я. — Ну, твоя история? Вау...

— На самом деле, меня больше интересует моё настоящее и моё будущее, — сказала она, и ее голос стал серьёзным. — Я хочу, чтобы завтра всё закончилось, а затем я хочу сосредоточиться на нас... Но перед этим, — добавила она, сдвигаясь вверх по моему телу и касаясь этими чудесными сиськами везде, где только могла, — я хочу, чтобы ты отвёл меня обратно внутрь и выебал мне мозги. Снова, и снова, и снова...

Я понял суть. Я встал и начал тушить огонь, в то время как она начала убирать еду. Вместе мы быстро справились с этим, и через двадцать минут уже были в доме, в её спальне, в её постели и друг в друге. Я в буквальном смысле. Со своей стороны, Энн обхватила меня чем-то большим, чем просто голова.

— О, Боже, Джек... Ты мне так подходишь, — пробормотала она, когда мы раскачивались вместе. — Это никогда не устареет.

— Нет, но со мной у тебя есть все шансы увидеть обратное, — хмыкнул я, и тут же пожалел о сказанном.

— Заткнись, Джек, — сказала она мне мягко, но серьёзно. — Сейчас это табу. И на ближайшие пару десятилетий. Когда у меня наступит менопауза, мы сможем поговорить о старении.

— Когда у тебя наступит менопауза, ты будешь вымещать своё разочарование на мне, пиная меня по дому, — прокомментировал я. — Боже, помоги мне, если ты будешь наверху лестницы, когда будешь злиться. Это будет ухабистая дорога.

Она рассмеялась. И когда она смеялась, обнимая меня, это было действительно странно и действительно чудесно. Вроде как покачиваться на ней. Замечательно.

Мы потратили несколько часов, выполняя сладостную миссию снова и снова, прежде чем упали в объятиях друг друга.

Я спал как мёртвый, пока не прозвенел будильник.

***

Я въехал на подъездную дорожку около 5:30 утра.

— Оставайся там, — сказал я комку парусины на заднем сиденье. — Я дам тебе знать, когда осмотрюсь и уверюсь, что всё в доме нормально.

— Хорошо, — тихо ответил голос Энн из-под бесформенной кучи.

Я зашёл в свой дом и направился к пульту мониторинга в спальне. Никто не трогал дом, и не было никаких признаков того, что в лесу кто-то есть, ни зрительно, ни по тепловому следу.

— Все ясно, — написал я Энн, и через несколько мгновений она осторожно вышла с заднего сиденья моей машины. На ней был комбинезон с анти-ИК, и она направилась прямо в лес. Я знал, что она уже спрятала маскировочный костюм и винтовку в своём гнезде. Ожидание было долгим, но она была обучена справляться с подобными ситуациями, и хотя это не было в категории езды на велосипеде, я был уверен, что она выполнит свою часть работы хорошо.

Зная, что в такое раннее время никого на озере ещё нет, я достал мешок с бриллиантами, спустился на свой пляж и закопал его примерно на расстоянии в две трети пути до кромки воды, и положил сверху безобидный на вид камень. Затем я вернулся в дом. Я был слишком взвинчен, чтобы отдыхать, так что потратил время на то, чтобы прокрутить весь план в голове и перебрать все возможные варианты.

Я привык к тому, что от закона Мерфи[8] никуда не денешься. Ну, до тех пор, пока не вышел на пенсию. После этого дела пошли намного лучше. А сейчас всё просто напрашивалось на то, чтобы его печально известный Закон вступил в силу.

***

Я ждал до 11:30, когда увидел тепловую сигнатуру[9] от машины, остановившейся на обочине дороги у ручья, и из неё вышли четыре человека. Один остался у машины, а трое других направились вниз по течению.

«У тебя их четыре?» — написала Энн.

«Ага, — ответил я. — 1 машина, 3 пешком».

Я подождал еще несколько минут, а затем направился к выходу и получил сообщение, в котором говорилось:

«1 остановился в лесу. 2 идут дальше».

Я поспешил на пляж. Я хотел стоять у своего особого камня, когда они подойдут. Я стоял в шортах и футболке, явно невооружённый, и ждал, пока толстяк и его горилла сократят дистанцию.

Он заметил мой слуховой аппарат и начал говорить особенно неприятным голосом.

— У тебя есть кое-что моё, — почти закричал он. — Отдай мне это.

— Что? — Я ответил ему немного громко: — Ладно, Лестер... Значит, без любезностей? Никакой пустой болтовни? Никаких «эй, спасибо, что пошли и взяли мои вещи, потратив свои деньги»?

— Хватит, умник, — сказал мне головорез и вытащил из наплечной кобуры пистолет образца 1911 года.

— Убери его, Мудак, — сказал я ему тихо, решительно и не дрогнув.

— Заткнись и отдай Боссу его вещи, — был блестящий ответ Мудака.

— Лестер, ты не хочешь сказать своей обезьяне, чтобы она посмотрела на свою грудь и убрала игрушку? — сказал я ему ровно, но с оттенком угрозы.

И Пиг, и головорез посмотрели на туда, куда я указал. Там светилась ярко-красная точка, танцующая вокруг центра массы назначенного в жертвы.

— Чёрт!.

Мудак начал пытаться отмахнуться от метки, и было бы забавно, если бы он не размахивал своим проклятым пистолетом, половину времени направляя на меня дуло. Затем, классическим движением, которое заставило меня захотеть поцеловать Энн, Мудак сумел «перекинуть» точку с него на Лестера, который действительно начал паниковать.

— Дерьмо! Ник! Уберите пистолет! Христа ради, уберите пистолет! — он тоже попытался уйти от красной точки, но она продолжала следовать за ним.

Головорез Ник немного замешкался, но в конце концов всё же убрал пистолет в кобуру. Как только он это сделал, маленькая красная точка исчезла.

— Раз уж ты не хочешь быть милым, Пиг, — сказал я ему, как только лазерная точка исчезла, — давай кое-что проясним. Если ты хочешь увидеть свои вещи, то перестанешь валять дурака и станешь вежливым. Ты скажешь своему парню, ожидающему в лесу, чтобы он присоединился к своему приятелю у машины, и они оба сядут в неё. Как только я узнаю, что они подчинились, и ты не собираешься делать глупости, я отдам тебе бриллианты, которые мы забрали, ты развернёшься и уйдёшь с ними, и ты никогда, никогда не будешь угрожать мне, Энн или кому-либо из нашей семьи, друзей, родственников или сотрудников... Если ты этого не сделаешь, то умрешь неприятной смертью или будешь жить и пребывать в смертельной агонии всю оставшуюся жизнь. Как и большинство твоих головорезов. И, чтобы быть предельно ясным, ни ты, ни Мудак меня не пугаете. И если моему человеку придётся снова прицелиться в вас, он будет стрелять без предупреждения. Так скажи своему парню, чтобы он убирался из леса.

Я замолчал и стоял, ожидая. Пиг подождал немного, затем вытащил мобильный телефон. Мой собственный телефон лежал в кармане. Он велел «Джонни» вернуться к машине и подождать в ней вместе с «Джимми». Я продолжал ждать, ничего не говоря, пока не услышал голос Энн у себя в ухе, сказавший: «Два тёплых тела в машине».

— Ладно, тебе нужно будет немного отойти, — сказал я Лестеру, прежде чем он успел сказать мне, что его ребята сделали то, что он им сказал.

Они с Мудаком сделали два шага назад, и я начал копаться в песке, в конце концов вытащив сумку. Я шагнул немного вперед, посматривая на Мудака, и сказал Лестеру:

— Ты можешь проверить содержимое, чтобы убедиться, что это то, что ты хотел получить.

Затем я бросил в него сумку.

И он, и его головорез смотрели, как мешок летит к нему. Я подошёл к Мудаку, вытащил его пистолет из кобуры и сделал пять или шесть быстрых шагов назад, остановившись вне пределов досягаемости, в то время как он стоял в замешательстве между Лестером, пытающимся поймать сумку, и мной, освободившим его от пистолета.

— Думаю, я просто подержу это, — сказал я мужчинам, делая еще несколько шагов назад. — Пока ты проверяешь сумку.

Ник, очевидно, хотел сделать что-нибудь глупое, например, напасть на меня, но понял, что я держу его заряженное оружие. Он решил быть умным.

Лестер, со своей стороны, не видел происходящее до тех пор, пока не поймал сумку, а когда сюрприз случился, он решил притвориться хладнокровным. Он открыл сумку и заглянул внутрь. Я увидел облегчение на его лице.

— Хорошо, теперь ты видишь, что мы выполнили задачу, и теперь тебе пора развернуться и уйти, — сказал я.

— Да, вы доставили... Так что же она для вас?

— Это не имеет значения, — сказал я ему. — Но чтобы ты понимал, она моя соседка и очень хороший друг. Почти моя семья. Вот почему, если ты не оставишь её в покое, у тебя будет очень болезненный остаток твоей короткой жизни. Всё ясно?

— Да, всё ясно, — проворчал он.

Я открыл магазин пистолета и начал выбрасывать патроны на песок. Я не был полным идиотом и знал, что в стволе есть ещё один. Опустошив магазин, я вставил его обратно и потянул за затвор, чтобы выбросить последний патрон на песок и запереть затвор. Я нажал на затвор, нажал на спусковой крючок и бросил пистолет Мудаку.

— Прежде чем ты потянешься за запасным магазином, — сказал я ему, — или за запасным пистолетом, вспомни о маленькой красной точке. Ты не выберешься с этого пляжа живым.

Он взял пистолет, проверил, пуст ли он, и убрал его в кобуру. Неужели чудеса никогда не прекратятся? Головорез, который верил в безопасность оружия, по крайней мере, какое-то время.

Пиг даже не удосужился попрощаться. Они просто развернулись на пятках и быстро пошли обратно к машине.

— Ладно, дорогая, — сказал я, глядя на них. — Дай им поверить, что у них есть бриллианты, их машина припаркована у водопропускного сооружения ручья и они уезжают. Затем можешь спускаться. Я собираюсь навести порядок на пляже, а затем пойти в дом.

— Я поняла, милые щечки, — раздался голос Энн у меня в ухе. — Встретимся в доме.

Я подобрал патроны, засыпал дыру в песке и направился к дому.

***

— Теперь мы играем в выжидательную игру, — сказал я, раздавая вечерний перекус... бутерброды с ветчиной и сыром и суп минестроне из банки. — Знаю, — добавил я. — Не особенно элегантно. Но это просто готовится и помогает мне жить. Ты увидишь, что я простой человек.

— Одна из многих вещей, которые я могу ценить в тебе, — улыбнулась Энн. — Твоя сложность проста. У тебя глубокий и разнообразный опыт, ты чётко расставляешь приоритеты, и всё становится просто. Наверное, мне стоит поучиться у тебя.

Она несколько мгновений оглядывала моё скромное жилище, а потом добавила:

— А что, если я продам своё жильё и перееду сюда к тебе?

Я, чёрт возьми, чуть не вылил горячий суп себе на колени.

— Должен указать на очевидное, — пробормотал я, пытаясь прийти в себя, — у меня нет ни бассейна, ни теннисного корта, ни конюшни, ни причала...

«И дворецкого, и служанок, и слуг» — подумал я.

— Ты будешь торговать на понижение, по-крупному.

— Ну, если это важно для тебя, тогда тебе просто придётся переехать ко мне, — решила она. — Я не хочу, чтобы ты жил отдельно от наших детей.

Визг... Грохот-бах-бум! Звон колоколов... Звуки крушения, когда мой мозг сошел с рельсов.

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты жил отдельно от наших детей, — повторила она.

— Нет, нет... Я слышал эту часть, — сказал я ей. — Какие дети?

— Ну, мне тридцать три, я в довольно хорошей форме, и мои биологические часы тикают, — сказала она мне. — Я не могу придумать лучшего человека, который мог бы стать отцом моих детей, и я бы предпочла, чтобы ты был рядом, чтобы помочь их вырастить. Я считаю, что дети лучше всего развиваются, когда в их жизни участвуют оба родителя. Это не значит, что родители-одиночки не могут справиться с этой работой... Просто лучше с мамой и папой. Очевидно, что у тебя есть опыт работы в отделе воспитания детей, поэтому иметь тебя в непосредственной близости имеет смысл. Я не буду заходить так далеко, чтобы предлагать руку и сердце.

Я ничего не сказал. Я не мог. Я встал, подошёл к своему винному шкафу, вытащил бутылку Southern Comfort[10] и выпил из неё пару здоровенных глотков, прежде чем опять завинтить крышку, убрать бутылку и вернуться к столу. Энн смеялась надо мной. Тихо, но смеялась.

— Ты хочешь снова пробежаться мимо меня? — спросил я.

Я надеялся, что она шутит, потому что, если это не так, то искушается та часть меня, которую я пытался скрыть.

— Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая, — сказала она, — и большая часть общества, вероятно, согласится с тобой. Однако... Я хотела бы иметь детей, и ты, кажется, обладаешь уникальной квалификацией, чтобы сделать их. И помочь их вырастить. Да, я знаю, что тебе шестьдесят пять, и шансы на то, что ты доживёшь до окончания средней школы, довольно малы. С другой стороны, ты в отличной форме и поддерживаешь себя в таком состоянии, и я могу позволить себе позаботиться о том, чтобы ты получил наилучшее медицинское обслуживание... Короче говоря, я работаю над вопросом: что не так с этой картиной? Сценарий уже складывается в моей голове, и хотя я вижу негатив, я вижу и положительные стороны. Поэтому я хочу, чтобы ты подумал об этом. Я вижу, что ты колеблешься, и полагаю, что так и должно быть. Тем не менее, я хотела бы вернуться к этому вопросу в течение следующих нескольких недель. Я хотела бы, чтобы ты отнёсся ко мне и к моей идее серьёзно.

Я посмотрел на неё и глубоко вздохнул. Затем выдохнул с долгим вздохом.

— Энн, я не обещаю принять решение в твою пользу, — заговорил я, — но я уважаю тебя за то, что ты относишься к этой идее серьёзно. Мне будет о чём подумать, и нам будет о чём поговорить в течение следующих нескольких недель. А пока...

У меня не было возможности закончить мысль.

— Хочешь выебать меня, пока мы ждём, когда полицейские скажут нам, что они поймали Пига? — перебила она меня.

— Хм... это не то, к чему я собирался подойти, но... Да, конечно, почему бы и нет? — я невольно заулыбался.

— Ты можешь заодно попрактиковаться в зачатии детей, — усмехнулась Энн. — Пока потихоньку приходишь к пониманию того, что я права.

Честно? Учитывая то, как меня тянуло к ней, это должна была быть пара недель интересной умственной гимнастики.

Но это было на будущее. Прямо сейчас раздеться казалось очень хорошей идеей.

Конец

***

Примечания переводчика:

1. Remington 700 - винтовка производства США. Существует множество вариантов винтовки под разный патрон. Стандартный патрон — 7, 62×51 мм НАТО (.308 Win). Технически представляет собой магазинную винтовку с продольно-скользящим поворотным затвором. Ёмкость магазина зависит от калибра и может составлять от 3 до 5. Является топовым продуктом фирмы Remington Arms.

2. Пачиси (от хинди «пачис» — «двадцать пять») — настольная игра, появившаяся в Индии более 4000 лет назад. Представляет собой игровое поле в виде креста, по которому игрок перемещает фишки. Количество клеток, на которые перемещается фишка, определяется броском пяти, шести или семи раковин каури. Считается национальной игрой Индии.

3. Liberty Fatboy — это один из самых сложных сейфов, построенных в Америке.

4. Пиккалилли (Piccalilli) - британская интерпретация южноазиатских солений, приправа из нарезанных и маринованных овощей и специй.

5. Видалия (Vidalia onion) - один из сортов сладкого лука.

6. Бриошь (фр. brioche) — булочное изделие; сладкая булка из сдобного теста на пивных дрожжах с добавлением масла.

7. Heineken Special Export - голландское светлое пиво с 5% алкоголя по объему, производимое Heineken N.V., которая выпускает пиво Heineken в зеленой бутылке с красной звездой.

8. Закон Мерфи (англ. Murphy's law) — шутливый философский принцип, который формулируется следующим образом: Если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так. Иностранный общий аналог русского «закона подлости», «закона бутерброда» и «генеральского эффекта». Приписывается капитану Эдварду А. Мерфи, инженеру Лаборатории реактивного движения, служившему на авиабазе Эдвардс в 1949 году.

9. Сигнатура (лат. signatura «обозначение») - набор характеристик отражённого целью сигнала, принятого средствами наблюдения.

10. Southern Comfort (англ. «Южный комфорт» или «Южное утешение») — американский пряный ликёр на основе виски, созданный в Новом Орлеане в 1874 году.