Уважаемые читатели, в начале этой части будет небольшое повторение того, о чем вы уже прочитали в предыдущей. Прошу за это прощения.

– Да не хочет она от него ни денег, ни квартиры, ни машины. Она в панике, понимаешь? А что, если вместо ЭКО, за которое, тоже нужно выложить немалые денежки, между прочим, мы просто удочерим ее ребенка.

Ленка вначале задумалась, а потом медленно стала рассуждать.

– Да, вопрос не простой, – она внимательно посмотрела на меня, – а, самое главное, почему она всё это выложила именно тебе? Я понимаю, что она твоя мама, но, как это ты с ней можешь говорить о таких вещах?

– Ну, не о всех ваших женских делах я могу с ней говорить. Повторяю, она в панике, хватается за «соломинку».

– За соломинку, говоришь, – она снова посмотрела на меня, – а не за дрын ли?

– Хватит глупости говорить, ей просто не к кому было обратиться. Я еле уговорил её обсудить это с тобой. Все-таки вы – две рожавшие женщины, должны лучше друг друга понимать Да и, потом, у вас и отношения с ней хорошие, как у мамы с дочкой. Поговори, успокой её. Заодно узнаешь подробности.

– Какие подробности тебя в первую очередь интересуют? Испытала ли она оргазм во время соития с этим профессором, или, о чем они в это время говорили.

– Не держи, пожалуйста меня за дурочка, – я сделал вид, что слегка обиделся, – ты прекрасно понимаешь, что я о её желании прервать беременность. Уговори её не делать это и выносить ребенка.

– Конечно, я хоть сейчас поговорю с ней, ты же знаешь, что у нас с ней сразу же сложились хорошие отношения. Про свекровь и невестку есть много анекдотов и поговорок, но между нами никогда не было каких-то сложностей. Я тебе честно скажу, что у меня даже с собственной матерью нет таких доверительных отношений, как с ней, и ты же знаешь, что я называю её  мамой,   и, поверь мне, что нисколько не кривлю при этом душой. Я всегда уверена, что стоит мне только обратиться за помощью к ней, она вывернется наизнанку, но сделает всё, чтобы помочь мне.

– Я очень признателен тебе за понимание и надеюсь, что ты поговоришь с мамой и уговоришь её принять взвешенное решение. Уверен, что вы, как две женщины, лучше разбираетесь в этих делах. Только, умоляю тебя, не вызывай у неё чувства вины. Она итак винит себя во всём, хотя, в чём, собственно, её вина? Да, она поддалась влечению, страсти, но, она, в конце концов, свободная женщина, в рассвете сил, здоровая, чувственнаяч. Неправильное слово я употребил – поддалась. Она имела на это право. Да, она отдалась ему, но, кто может судить, имела она на это право или нет. Да, она знала, понимала, что у него семья, дети, внуки. Но, она ещё имела в голове, что любила его когда-то, что желала его тогда, тридцать лет назад.

– Какой ты, всё-таки молодец! Как ты понимаешь и защищаешь свою маму. Сегодня уже поздно, но завтра утром мы вместе поговорим с ней, успокоим, поддержим её.

– Но, ты, надеюсь, не против, если я проведу с ней этот вечер и ночь. Представь, как ей тяжело сейчас без нашей поддержки.

– Конечно, я тебя прекрасно понимаю. Вы – родственные души. Обними её, приголубь, поцелуй. Ну, кто это может сделать лучше, чем родной сын?

Я поехал ночевать к маме, открыл дверь своими ключами и заглянул в зал. Она сидела, воткнув взгляд в экран телевизора.

– Я поговорил с Леной, она обещала поговорить с тобой завтра, сегодня она с сыном возится, тот немного приболел.

– Что она сказала первым делом? Стыдила, наверное, меня?

– Мама, ну что ты такое говоришь? Она прекрасно тебя понимает.

– Но, как мне-то будет стыдно говорить с ней об этом? – мама оторвалась от телевизора, и посмотрела на меня грустными глазами, в уголках которых уже появились слезы.

Я обнял её за плечи, прижал к себе и стал языком слизывать эти милые капельки.

– Какие они у тебя вкусные, солененькие и вовсе не горькие. И ты понапрасну не горюй.

– Я уже чувствую его – сказал я, положив ладонь ей на живот, – он уже шевелится там.

– Фантазер, – мама улыбнулась – не можешь ты ничего этого чувствовать на таком раннем сроке, я сама ещё этого не ощущаю. Только ощущаю, что внутри что-то изменилось.

– Вот и я это понимаю и чувствую головой. А как я, – начал было говорить, но тут же поправился – как мы все будем его любить. Кстати, тебе не сказали, мальчик или девочка?

– Ну что ты, на таком раннем сроке ещё не определить пол, где-то месяца в три только.

– Хорошо, если родится девочка, – я стал вслух мечтать, – я буду ей косички заплетать.

– Я бы тоже хотела девочку, сын у меня уже есть.

Сказав это она закатила вверх глаза, и я подумал, что психологически мама уже настроилась рожать.

– Конечно родится девочка, вот увидишь. Три месяца потерпим. Но, если и мальчик, то тоже хорошо. Правда, мама?

Не дав ей заговорить, я прижался губами к её губам и страстно поцеловал. Она ответила на мой поцелуй своим, я лег рядом, одной рукой гладил волосы, другой раздвинул полу халатика и стал ласкать грудь. Я боялся, что мама будет сопротивляться, но она, видимо тоже этого хотела и лежала передо мной вся покорная.

– Ты знаешь, милый, я, наверное, схожу с ума на старости лет! Я часто ловлю себя на мысли, что хочу тебя.

– Какое же это сумасшествие, – я оторвался от её губ, я знаю, что при беременности женщины становятся намного чувствительнее, раскованнее.

Как бы продолжая, мама стала медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Я понял это, как приглашение к действию, расстегнул ремень, стянул с себя брюки, развязал пояс халата и увидев свою такую родную и красивую «киску», припал к ней губами. Она уже была горячей и влажной. Мама сразу же завелась, стала извиваться, вращать тазом и подавать его вперед, как бы нанизываясь на мой язык, а  когда же я стал посасывать губами клитор, она начала стонать.

– Войди же поскорее в меня, я так истосковалась по твоему члену – умоляюще прошептала она, и я понял, что она действительно стала чувствительней за время беременности. Я тоже распалился и просто жаждал погрузиться в её «девочку» и почувствовать изменения своим чувствилищем. И действительно, почувствовал. Стенки вагины охватили мой ствол и стали словно маленькими тисками сжимать и разжимать его, а когда я достал головкой до шейки матки, мама вся затряслась. Ещё бы, ведь это была матка, в которой развивался наш ребенок.

Мне трудно  передать то ощущение нежности, которое испытывал в этот момент. Нежность переполняла меня, я замер в этом положении, стал гладить мамино лицо, припал к её губам и прошептал:

– Какое блаженство! Матка стала такой нежной, такой чувствительной. И я уже знакомлюсь с ребеночком.

– Ну, это ещё не ребеночек, а комочек плоти, нашей с тобой совместной плоти, но я тоже совсем по-другому ощущаю твой член. Он тоже стал другим, вдвое роднее, что ли?

Я уложил мамины ножки к себе на плечи и стал входить и выходить из её «киски». При каждом касании шейки матки она вздрагивала, подавала таз вперед. Зрачки её при этом были приподняты вверх и она как бы всматривалась в себя, наблюдая, как там мой член касается матки. Блаженная улыбка была на её лице.

– Мама, ты похожа сейчас на Джоконду! Я всегда подозревал, что она улыбается так, потому, что всматривается в себя, ощущая внутри плод, радуется этому своему состоянию.

– Да, я тоже всегда думала, что это улыбка беременной женщины.

– Я теперь буду тебя звать своей Джокондочкой! Нет Джокой. А Дочка у тебя внутри.

– Так мило слышать это от тебя! Не торопись, давай продлим это чувство двойного наслаждения от соития, – шептала она, ласково поглаживая мой волосатый живот. – Не люблю это дурацкое выражение – «половой акт». Это как будто мы выступаем перед зрителями, которые со стороны наблюдают за нами. А я хочу, чтобы в этом театре только двое были и актерами и зрителями, и соитие происходило при закрытых дверях. Именно соитие, соединение, слияние двух любимых людей. И именно – игра, импровизация.

Я наклонился над ней, поцеловал в губы, а ладони положил на грудь и стал её нежно ласкать. Мама стала «заводиться», активнее двигать тазом и нанизываться на мой член так, что мы ударялись лобками а мои яйца шлепали по её промежности. Она протянула руку, взяла их в ладонь и стала нежно перебирать их. Другою руку она положила на клитор и теребила быстро-быстро теребила его, возбуждаясь всё сильнее и сильнее. Она при этом слегка стонала иподвывала.

– А теперь давай побыстрее, я уже на подходе, – буквально выкрикнула она, – давай, милый, ещё, ещё...

Я не выдержал, член задергался и стал выстреливать спермой в неё. Она же задрожала всем телом, выгнулась дугой и я почувствовал как её накрыл сильнейший оргазм. Она опустила попу на кровать, её вагина запульсировала, сжала мой член, как бы выдаивая из него всё семя.

– Спасибо, сынок, – отойдя от возбуждения, шепнула она, – я просто схожу с ума от того, что ты со мной делаешь! Если бы мене кто сказал ещё два месяца назад, что я буду испытывать такие чувства от «этого», я бы не поверила, а теперь, я просто с ума схожу от возбуждения. Не знаю, беременность так действует, или я просто перерождаюсь, распускаюсь, как цветок, за которым ухаживает садовник, периодически поливает, «подкармливает»?

– Наверное и то и другое и третье, – мой член вывалился из её вагины.

– Что именно третье, – на её лице появилась вопросительная улыбка.

– Я про подкармливание! Ты не хочешь собрать то, что осталось на нем, – я указал взглядом на свой влажный член.

– Ты знаешь, – смущенно ответила она, – мне стыдно признаться, но у меня самой давно уже возникало такое желание, но я, как-то стеснялась.

– Ну так перестань стесняться, если хочется. Ложись на меня сверху, только повернись ко мне своей «красавицей». Это называется «поза 69».

– Почему «69», – удивленно спросила она.

– Потом объясню, ложись и получай удовольствие.

– А как? Я же не знаю, что нужно делать?

– Делай что хочется и как хочется. Природа подскажет! Просто облизывай, как чупа-чупс, касайся языком, бери в рот. Если он возбудится, и начнет расти, значит ты всё правильно делаешь. И я буду стараться сделать тебе приятно. И у нас получится игра «ты мне, я тебе». Ты вот говорила про «соитие», а я бы назвал это действо «совокуплением», то есть, совокупными действия двух любящих людей, для достижения оргазма. Каждый должен стараться отдавать как можно больше, тогда и сам в ответ получит больше.

Я развернул её «киской» к себе, и приник к этому «любовному колодцу», и почувствовал вкус своей спермы, смешанной с её обильными выделениями. Я слизывал этот любовный бальзам с её возбужденных губок, проникал языком поглубже в вагину, посасывал клитор, отчего мама слегка задергалась и стала тереться писькой, размазывая выделения по моему лицу. Сама же она в это время старательно «училась» работать с членом, и у неё неплохо получалось. Вялый сначала, он заметно окреп, когда она облизала головку, взяла её в рот и действительно стала обсасывать её как леденец. Когда же он как следует возбудился, я стал двигать тазом так, что член стал проникать в её горло. Она, вначале слегка поперхнулась, но потом задвигала головою так, что член почти полностью погружался в горло. Так мы синхронно двигались, я навстречу её письке и клитору, она глубже заглатывала член. Наше возбуждение нарастало, пока не достигло пика. И снова мы кончили одновременно. Она дрожала всем телом, распласталась писей на моем лице, из вагины мне в рот вылилась струйка сквирта, который я с удовольствием собрал и проглотил. Она же старалась глотать мою сперму, но у неё это плохо получалось. Часть её вылилось на подбородок, шею и грудь. Потом мы лежали рядом, целовались, и перебрасывались словами.

– Я никогда не думала, что сперма такая вкусная, – смущаясь, говорила она, – и что я буду её глотать. И, ты знаешь, мне это даже понравилось.

– Ещё бы, для женского организма это такая мощная «подкормка». Знаешь, сколько в ней содержится гормонов, необходимых для женского организма? А для беременной женщины это вдвойне необходимо, чтобы не было разных там токсикозов, изжоги.

Говоря это, я собирал с груди и шеи сперму и давал ей облизывать мои пальцы. С подбородка и губ она сама её собирала и слизывала.

– Мне показалось, – смущенно сказала она, что когда меня накрыл оргазм, то я немного описалась.

– Мама, это был сквирт! У тебя что, никогда такого не было?

– Нет, никогда! Это впервые. Вот видишь, до чего мне хорошо с тобой, что я даже и сквирить начала.

– Вот уж действительно, твоя сексуальность распускается подобно цветку, попавшему к хорошему садовнику.

– Нет, сынок, мы действительно с тобой ненормальные. Ну, ты-то понятно, вам, мужикам, лишь бы вставить и кончить, а я-то дура, на старости лет, что творю?

– Ну, во-первых, мне не всё равно, куда и кому вставлять. Я люблю тебя, и мне хорошо с тобой не только во время соития, совокупления, но и просто когда ты рядом. Я смотрю, как ты ходишь, что-то делаешь, просто стоишь, лежишь, и мне хорошо. А, во-вторых, никакая ты не дура, а нормальная чувственная женщина, которая поставила крест на своей сексуальной жизни, а теперь я нажал «спусковой крючок», и то, что ты держала в себе столько лет вылилось наружу. И это здорово.