Я нравился Олесе еще со средней школы. Нравился так, как мальчик обычно нравится девочке: ребячливо, легко, непосредственно. Симпатия была взаимной: мы дружили, сидели за одной партой, ходили друг к другу на Дни рождения, переходили из класса в класс, и ничего в нашей дружбе не менялось. Так было до тех пор, пока нам обоим не пришла пора перед выпускным классом уехать по программе обмена на год в США. В нашей элитной гимназии была такая традиция: после десятого класса многие будущие выпускники уезжали за океан обмениваться ученическим опытом с американскими студентами. Так что почти целый год я не виделся со своими одноклассниками, а об Олесе вспоминал только на ее День рождения и 8 марта, когда в приятельской манере поздравлял ее короткими сообщениями.

И вот год спустя мы, уже восемнадцатилетние, обросшие новыми впечатлениями и заморскими знаниями, перешли в последний, выпускной класс. Парни вытянулись и возмужали, а девочки перешли в свой самый золотой возраст: все еще очень юные, но при этом уже полностью созревшие. Я не помню, когда обратил внимание на то, что Олеся - уже не та Олеся, которую я помню. Возможно, лишь спустя несколько недель, первые впечатления от долгожданной встречи со школьными товарищами поутихли и школьная жизнь вошла в привычную колею. По-моему, это случилось на уроке алгебры, когда я повернул голову к Олесе, чтобы попросить у нее листочек для черновика, и мой взгляд упал на вырез в ее блузке. В голове раздался секундный хрустальный звон и в тот же миг я понял, что для меня назад дороги нет. Олесина грудь, налитая, стоячая, упругая, распирала блузку так, что последняя пуговица опасно натянулась. Олеся аккуратно писала в тетради, и ее грудь вздымалась в такт мерному сосредоточенному дыханию.

Кровь застучала в висках, я позабыл обо всем на свете, а не найденная производная, казалось, обречена остаться не найденной никогда. Мой член затвердел в одну секунду, больно врезавшись в пряжку ремня, во рту пересохло, а я не мог оторвать взгляд от Олесиной идеальной груди. Большего всего в ту минуту я хотел прикоснуться к этим надувшимся шарам и сжать их в руках. Как только эта мысль проскользнула в мозг, я почувствовал как яйца начинают распухать и наполняться семенем, а из колом стоящего члена вытекла капля смазки. Я задышал так тяжело, что Олеся с удивлением подняла на меня взгляд, и прошептала: "Что такое?"

"Ничего, Олеся", - с трудом произнес я. - "Дай листок для черновика."

Олеся немного смутилась: я очень редко называл ее по имени, пренебрежительно используя лишь ее фамилию или панибратское "эй, подруга". Щеки девушки слегка порозовели, она поправила очки, сползшие на кончик носа, и протянула мне вырванный из тетради листок. Я нарочито неуклюже потянулся на ним, и на одно мгновение пальцы коснулись ее руки выше локтя, а потом, вскользь, упругого шарика груди. Этой доли секунды было достаточно, чтобы мои яйца заныли от желания, а возбужденный член выделил еще немного смазки. Я почувствовал что капли стекают по пульсирующему стволу. В паху ломило так, что было больно.

Олеся не могла не заметить этого мимолетного прикосновения к ее груди. Она запунцовела еще больше, но я заметил, что губы девушки улыбчиво дрогнули. Казалось, Олеся прекрасно поняла, что она заставляет меня сейчас чувствовать, и в ее груди пышно расцвело долгожданное женское торжество: наконец-то она добилась от меня мужского внимания, как давно того желала. Она жаждала, чтобы я хотел ее, хотел ее тело, ее красивую грудь, ее точеные ножки, ее тугую круглую попу, чтобы я сходил с ума от ее безупречной фигуры, чтобы она ощущала исходящий от меня жар похоти. И вот ее желание одномоментно исполнилось на тот самом уроке, который стал поворотной точкой в нашей школьной жизни.

Раздался звонок на перемену, и я решил пройтись по коридору, чтобы хоть как-то успокоиться. Буря ниже пояса никак не утихала - я понимал, что мне необходимо слить кипящую в яйцах сперму, иначе я сделаю это прямо в брюки на следующем уроке, ведь мы с Олесей снова окажемся за одной партой. Я направился было к туалету, но тут меня окликнули:

"Подожди! Помоги мне с этим логарифмом, я не уверена, что у меня правильно получилось." - Олеся протягивала мне тетрадь. Я заметил, что последняя пуговичка, испытывавшая напряжение на уроке, расстегнута, и ее тугие полушария показываются из-за плотной ткани белой блузки.

Я молча взял тетрадь, уставился на логарифм, а Олеся обошла меня, спрятала руки за спину и заглянула через плечо, при этом уперевшись грудью в мою руку. Так мы стояли несколько секунд, я вглядывался в написанное в тетради, от возбуждения не различая ни одной цифры, а член протекал смазкой как неплотно закрытый кран. Я почувствовал, что запросто могу сейчас кончить, но Олеся и не думала останавливать пытку своим телом. Видимо, новое ощущение власти надо мной ей очень понравилось. Она заговорила, показала что-то в тетради, и в это время потерлась обоими шариками о мою руку выше локтя.

"Да, да, по-моему все правильно", - немного невпопад поддакивал я, полностью сосредоточившись на ощущении ее плотной упругой груди, прижатой ко мне. Если бы в тот момент в школьном коридоре вдруг не оказалось бы ни души, я бы в приступе абсолютно неконтролируемого желания сорвал бы с Олеси блузку и лифчик, чтобы наконец увидеть ее грудь голой. Но увы, школа есть школа - народ в коридорах бегал и шумел, и я, используя всю силу волю, что ее осталась, наслаждался только тем, что Олеся мне позволяла.

Звонок. Олеся забрала у меня тетрадь, и очень неуклюже, нарочито неловким движением развернулась так, чтобы я, поворачиваясь по направлению к классной двери, задел бугорком стоящего члена ее упругую попу, обтянутую черной юбкой.

"Идешь?" - спросила она, обернувшись в дверях. Ее роскошное тело в проеме было освещено соломенным полуденным светом, блузка словно стала прозрачной, и я на секунду подумал о том, что такого превосходного тела, без единого изъяна, я не видел никогда в жизни: красивая налитая грудь стояла очень высоко и дерзко, ее круглая попа была ни большой, ни маленькой - эталонного размера, подтянутые точеные ноги, изящные плечи, тонкая талия, и темные волосы, забранные в тугой пучок на затылке. Нет, положительно, такая красота - величайшая редкость.

"Скажи учителю что я опоздаю на пять минут", - бросил я и пошел в туалет, стараясь не сорваться на бег. Меня всего колотило от возбуждения - такой сильной похоти я еще никогда в жизни не чувствовал. Заперевшись в кабинке, я исступленно спустил брюки, взял член в руку и сам поразился тому, насколько он большой: он раздулся до личных рекордных размеров. Настолько напряженным мой стержень еще не был. Сизая головка блестела, вены на стволе пульсировали кровью, ствол быть весь мокрый от стекшей смазки. Я начал медленно водить ладонью по стволу и кабинка наполнилась звуками хлюпанья. Яйца ныли от чрезмерного переполнения эякулятом. Я тяжело дышал, мастурбируя и шепча Олесино имя. Мне хватило полминуты чтобы начать извергать сперму какими-то невероятными по силе толчками. Сначала член задрожал и из головки показалась мутная капля, а спустя секунду сперма выстрелила длинной струей и с громким звуком врезалась в эмалированный край унитаза. Я почти согнулся пополам, но толчки не прекращались, и член продолжал стрелять семенем: густая жидкость вылетала раз за разом, пока наконец толчки не прекратились, и последние тяжелые капли полетели вниз. Я едва не упал, пока кончал, и длилось это очень долго и ярко. Все это время у меня перед глазами стояла Олесина грудь, и я представлял, как изливаюсь прямо на ее, покрывая безудержным потоком семени ее тело, ее грудь, заляпывая спермой ее аккуратные острые соски, и как вязкая жидкость стекает по ее стоячим наливным шарам...

Я на дрожащих ногах вернулся в класс. Во время оставшихся двух уроков ничего не произошло: скорее всего, Олеся прекрасно поняла, что я только что слил огромное количество горячей спермы, фантазируя о ней, и самодовольное выражение никак не сходило с ее лица. Единственное, что она сделала под конец дня - в раздевалке, словно ставя точку в новой диспозиции наших отношений: снова неуклюже потерлась об меня упругой попой, стараясь попасть ложбинкой в член. Ей это не удалось, но мой член, конечно же, вновь затвердел.

"Черт, " - задумался я: "Если Олеся продолжит таким образом дразнить меня своим телом, то она действительно сведет меня с ума. Нужно дать ей понять, что так продолжать больше невозможно".

И я не придумал ничего лучше, чем написать печатными буквами записку, состоящую из четырех слов: "Я хочу тебя, Олеся!". Через пару дней, чтобы не вызывать совсем уже откровенных подозрений, я положил эту записку в карман ее куртки. Все эти дни я сознательно избегал прикосновений к Олесе, специально чтобы она списала тот прилив моего возбуждения на досадную случайность. Это была жестокая игра, и в первую очередь для меня, поскольку Олеся и не думала одеваться скромнее. Но я терпел из последних сил. И только когда на очередном уроке Олеся коротко взглянула на меня c укоризной (ведь я совсем не интересовался ее глубоким вырезом в новой блузке), я понял что тянуть больше не стоит, и во время перемены записка оказалась в кармане ее осенней куртки.

Я гадал, что же будет дальше, но я и предположить не мог, что Олеся - кроткая, нежная, скромная Олеся, которая еще даже не полностью осознала, насколько он сексуальна и желанна, - сделает шаг первой. Смс-ка, которая пришла мне вечером того дня была такой:

"Я тоже хочу тебя..."

Дальше наша переписка развивалась следующим образом:

"Олеся, ты себе не представляешь, как же сильно я хочу тебя! Я так изнемогаю от желания к тебе, что не могу спать!"

"Да, я чувствовала это, я знала, что ты хочешь меня..."

"Ты меня с ума сводила своим телом все это время!"

"Я все думала, когда ты скажешь мне... Я ведь видела как ты был напряжен там... Скажи, ты на меня кончал, милый?"

"В понедельник я спустил на тебя наверное целый литр спермы, я не мог представить, что во мне может быть столько. Но ты так меня возбудила, что это оказалось возможно."

"Ооо... Как же я хотела бы почувствовать твой напор своим телом! Если бы я сейчас стояла рядом с тобой, то куда бы ты хотел кончить больше всего?"

"На твою грудь..."

"У тебя будет такая возможность, милый мой :)"

"Завтра?"

"Потерпи, не торопи меня. Я хочу немного подразнить тебя."

Последующими сообщениями я умолял Олеся позволить мне облить спермой ее шикарную красивую грудь завтра, но девушка была непреклонна, какие бы витиеватые увещевания я не пускал в ход. У нее явно был свой план, которого она намеревалась придерживаться.

А на следующий день...