Колесницу судьбы не остановить. И вот уже ещё одну неосторожную деву перемалывают жернова разврата и похоти...

Бабушкино. Радио-пьеса в четырёх актах.

Действующие лица:

Яна Красницкая-Шапошникова, погоняло - Красная Шапочка, абитуриентка столичного ВУЗа, девушка в том возрасте, когда созревшие округлости опьяняюще упруги и ещё даже не начали обвисать. Особые приметы: круглолицая, курносая, пухлые губы и глаза с хитринкой.

Сергей Сергеевич Волков, в просторечии - Серый. Слегка полнеющий мужчина лет 45. В прошлом - чемпион области по академической гребле. Несмотря на регулярное злоупотребление, ещё вполне активен. Поэтому очень тяжело переносит отсутствие секса в семейной жизни. Особые приметы: 23 на 6.

Надежда Волкова, его жена. В прошлом симпатичная, к настоящему времени жирная, неопрятная баба, к тому же - алкоголичка. На семью забила давно. И давно бы уже оказалась разведёнкой, но... на неё всё записано. Особые приметы: высокий, визгливый голос.

Михаил Волков, старший сын, погоняло - Муха. Но это - только когда отец посылает за водкой в деревенский сельмаг. Особые приметы: симпатичный.

Лёва Волков, младший сын, погоняло - Волк, абитуриент областного техникума. Особые приметы: нет. А нет, есть: бывший одноклассник Яны Красницкой-Шапошниковой.

Борис Евграфович Волкогонов, участковый, в просторечии - Борян. Сосед Волковых справа. Особые приметы: любит лошадей.

Владимир Вольфович Оборотов, в просторечии - Вольфыч. Сосед Волковых слева. Пенсионер. Особые приметы: плюгав, беззуб и суетлив.

Матильда Карловна, соседка Вольфыча. Пожилая женщина, помятая жизнью, но ещё не сдавшаяся и мечтающая, хоть раз, собрать нормальный урожай на своих 6 сотках. Особые приметы: Знает всё про всех соседей. Ну, она так думает.

Васисуалия Германовна Шапошникова, её гостья. Ровесница Матильды Карловны, но ещё молодящаяся и пытающаяся выглядеть интеллигентно даже по колено в навозе. Проживает напротив дачи Волковых. Особые приметы: бабка Яны Красницкой-Шапошниковой по отцовской линии.

Шарик, цепной пёс волковых, крупный и сильный рыжий кобель.

Акт 3

Баня Волковых. Трое в бане, не считая... Яны.

— Ну вооот, вот и хорошо... Ты попей, попей.

— Кх.. А... Этот старикашка где? Он сюда не придёт?

— Кто, Вольфыч? Да какой он старикашка! В самом соку ещё мужчина, а для тебя - так и вовсе спаситель!

— Спаситель!? Да он мне чуть!.. Он меня чуть!..

— Вот. Именно! А представь, это был бы Миха!? Или, недайгосподи, я!? А так, потихонечку, полегонечку...

— Ничего себе, полегонечку!... Так больно!..

— Нууу, Янка, это ты брось. Вспомни, как сегодня орала и болела, когда я тебе це... девственность твою... того? А что потом? С Михой-то уже всё подругому было, а?

— . ..

— Воооот, и с попкой дела обстоят точно так же. Сначала больно, потом приятно. И это - закон! просто ты ещё не растянутая до той степени, когда приятно становится. Но это - дело поправимое!

— Дядь Серёжа!... Вы что!?.. Меня опять ЕМУ отдадите!?.. Не надо, пожалуйста не надо!!! Я что захотите, только не это!!

— Да успокойся, Яночка, успокойся! Кстати, тут Миха за стенкой, сейчас помоет тебя, приголубит...

— . ..

— Ой, ну опять раскраснелась, что заря, ха-ха-ха, тоже мне, скромница!.. Пошли, покажу, что где тут у нас...

— Дядь Серёжа... Может не надо?..

— А чего теперь-то, Яна? Всё ж хорошо, сейчас по...парим тебя, как новенькая будешь!.. Пошли, пошли...

Скрип двери в парилку, испуганный вскрик Яны и радостный мужской хохот.

— Как говорится, как хорошо, что все мы, здеся, сейчас, значитца, собрались!

— Дядь Серёжа!!.. Что он тут!?... Что вы все!?... Голые!!!.. Нет!.. Не надо!!.. Пожалуйста!... Нет!!!..

— Да не артачься, Янка. Будешь послушной - скоро пойдёшь домой, поняла?

— Пппожалуйста... Ну пожалуйста!!..

— Миха, поцелуй ты девушку уже, что стоишь!... А мы поможем... погладим... полижем...

— Ннннеееет... Ннн... Ннн!... Нннн!!.. Ненадааааах!!.. А!...

Далее - только звуки поцелуев, возбуждённое дыхание мужчин и панические ахи и охи Яны. Звуки поцелуев становятся всё более влажными, очень скоро слышится скрип полка, возня, Яна, вдруг, ахает совсем громко. Далее чмокание и хлюпание, Яна громко и протяжно стонет. Полок начинает поскрипывать ритмичнее. Яна, уже не сдерживаясь, блажит от души, всё ускоряя крики, пока не захлёбывается финальным, глубоким стоном.

— Ну как, Яночка? Как тебе наши поцелуи? Хорошо, ведь!? А языки во всех дырках, как - понравились?

— Мммм...

— Извини, не расслышал?

— Аааа...

— Ну и молодца!.. А теперь, будь ласкова, ответь нам тем же... Да ты не пугайся, мы нежно!..

— Аааа!!!.. Оох!!!.. Мммммм!!!...

— Давай, Мишаня!!! Засаживай, сынок!!!

Возня, резкий скрип половиц и, вот уже ритмично хлопают бёдра о бёдра, Яна стонет, но глухо, как будто у неё занят рот.

— Серёнь, а я!? Мне-то куды!?

— Уххх!!.. Не бзди, Вольфыч, щас разберёмся!... Охх... Я тоже ещё нигде, кроме рта не отметился, ха-ха-ха!..

— Так это... Может Миха... того, перевернётся? тогда и я...

— Миха, ты как!? Согласен?

— Уфф!.. Нуачо... Щас!

— Аааахххх!!!... Нет!!!... Не надо!... Дядь Серёжа ПОЖАЛУЙСТА!!! Нннееееетттт!!.. Ммммм... У... У... У... Мммм... БЛЯТЬ!!!...

— Охтыжбля!!...

— Янка, а ну не кусайся!!...

— Ааааа!!!! Хваааатит!!!.. Блааять!!! Бля!.. А!.. А!.. А!! А!!!

Крики Яны внезапно обрываются, становятся глухими, а возня усиливается, теперь пыхтение троих мужчин почти заглушает полные боли глухие стоны Яны. Постепенно в этой неразберихе проступает некий общий ритм, который нарастает, ускоряется. К резким шлепкам бёдер добавляются периодические звонкие шлепки ладонью по влажным ягодицам.

— Охблять!!!.. Вот это кайф!!!..

— Так всё!!! Меняемся!! Пустите уже и меня в святая святых... Миха, ты в рот, Вольфыч, долби уже в жопу, не стесняйся, ей ещё нас принимать, хе-хе...

Снова короткая возня, плач Яны, потом отчаянный, полный боли вскрик, переходящий в её ритмичные, отчаянные вопли и мат. Которые, через секунду переходят в громкое, надрывное мычание... Вновь резкий скрип полка, шлепки бедер о бёдра и ладоней по заднице.

— Бляяя!!!... Вот оно, счастье!!!...

— Ооооо!!!..

— Ууууу!!!..

— Ладно, Миха! Жопа теперь твоя! Вольфыч, ложись! Ну, как тебе мой размер, Яночка!?...

— Ыыыыыы!!!.. Аааааа!!!... Мамаааа!!!... Хвааааатит!!!...

— Вот молодца, сама рот открыла!!!..

На протяжении следующих нескольких минут слышны только резкий скрип половиц, мощные шлепки голых потных тел, густое хлюпанье,

довольные матерки троих мужчин, да утробные стоны Яны с какими-то истеричными подвизгиваниями.

— Ух, блять, кайф! Сынок, давай, меняемся! Я тоже её в жопу хочу отодрать!

— Па, а ты не порвёшь ей!?

— Ну ты же разработал ужо!?

Яна как-то отчаянно и слабо вскрикивает, пытается что-то произнести, но ей вновь затыкают рот и нарастающий было крик боли переходит в глухой хрип... Снова звуки ебли, Яна уже не орёт, только ритмично и хрипло мычит, задыхаясь и кашляя.

— Ох хорошо! По самые яйца!

— Ага! И я!!!

— Сынок, ты только, её когда в горло ебёшь, дышать иногда давай! А то, не ровен час...

— Пап, да я понимаю!.. Ох, бля!! Вместе с яйцами в рот всё вошло!!!

Шлепки и хлюпанье усиливаются и ускоряются, так что почти заглушают кашель и хрип Яны. Так продолжается несколько долгих минут.

— Владимир Вольфыч! Вы живой там!? Па, у него глаза остекленевшие! И прямо мне в яйца смотрит!

— Да живой он, не ссы! Я его через перегородку внутри чухаю, долбит и долбит, даром что пенсионер!

— Па, я не могу, я спускаю!!

— Чё-то хилая молодёжь вы нынче... Ох, блять, я тоже!!!

— И яаааа!!!

Скрип и шлепки всё ускоряются, мужское рычание и мат наполняют парилку. Кончают довольно долго, видимо, накопилось. Сквозь всё это слышатся судорожные горловые звуки глотания и глухие всхлипы Яны. Потом всё затихает.

— Ну во-от, а ты не хотела! Все вы, бабы, делаете вид, что не хотите, пока вас на хуй не насадят! А потом бегаете следом и просите добавки... Ишь ты, приятно посмотреть - через твоё очко теперь, кажись, аж желудок видно!

— Ой не говори, Серёга... Вроде девка невеликая, а куда всё пихается!? По самые яйца принимает, молодца!

— Ну ты сказал, Вольфыч! Там же я до тебя побывал, растянул как надо! Сначала, оно, и правда, упирался во что-то, но баба ж, она как устроена? Шо бы в неё не засунули, не лезет только сначала, а потооом... Со свистом. Да ты лежи, лежи, Яна. Щас мы отдышимся, да на второй заход пойдём, да мужики?

— П... ппожалуйста... Ну не надо... Больше не надо... Ну отпустите, дяденька Сергей... Я больше не могу...

— Так, я не понял - те чё, не понравилось!? Охуела!?!?

— Я... Дда.. Понравилось...

— Тогда чего ноешь? Куда-то собралась она... Ещё вся ночь впереди, расслабься, не бзди!

— . ..

— Да не реви, дура! Я не понял - чем-то недовольна!?

— Иииии... пппожалуйстааа...

— Ну раз "пожалуйста", то мы, так и быть, ещё по разу тебя выебем, а потом - отпустим, обещаю! Но только, если ты нам будешь помогать, поняла?

— К-к-как?..

— Сосать от души - это раз, опять же - ты уже умеешь. Подмахивать - это два, руки без дела не держать, яйца поглаживать всем, кому достанешь - это три! А ты думала, уже всему научилась!? Короче, сейчас устроим тебе контрольную работу за полупопи... тьфу ты, за полугодие, ха-ха-ха, хорошо сдашь - пойдёшь домой! Договорились?

— . ..

— Не слышу? А-а-а, ты, наверно, на всю ночь хочешь остаться? Ладно!

— Нет... Нет!!!.. Я буду!... Буду...

— Что ты будешь?

— Сосать...

— Что сосать?

— Хуй...

— Что - хуй!?

— Сосать хуй...

— А ещё!?

— Подмахивать... И яйца...

— Другое дело! Да не реви ты! Сейчас уже легко пойдёт во все дырки, не боись... Теперь ты настоящая, взрослая женщина! Молодец, Янка, такой настрой мне нравится! Слушай своё задание: сейчас Миха ляжет на спину, а ты сядешь жопой ему на хуй, до конца сядешь, чтобы устойчиво сидеть, поняла? Вольфыч станет сбоку от тебя, будешь у него сосать. Ну, а я - войду с парадного, хе-хе-хе! И тогда, Яночка, ты и покажешь, чему научилась за день!!!

В этот момент в предбаннике внезапно раздаются тяжёлые шаги и через мгновение дверь в парилку рывком отворяется.

— Нунихуясебе!!! А чё эт вы тут делаете?

— Борюсик! Напугал...

— Да я и не начинал ещё... Так, чё тут у нас? Вот, блять... Это ж дочка Красницкой-Шапошниковой! Вы чё, блять, совсем с ума посходили!?

— А чё!?

— Ничё!! Бляяяя... В три хуя девку ебёте... По нарам заскучали, герои!?

— Борян...

— Я тебе не Борян теперь, а товарищ участковый, понял!?

— Но...

— Говно! Всем стоять на месте, будем составлять протокол об изнасиловании!

— Боря ты чо, мы же!.. Она же... Да она сама пришла!

— Да, да... Следователю будешь рассказывать, как она сама пришла, сама разделась, возбудила всех троих и одновременно наделась сама на три хуя, несмотря на ваше отчаянное сопротивление...

— Боряонаподмахивала!!! И вообще, она у нас с обеда тусовалась, младшего моего на чердаке соблазнила, потом, вон, Мишке дала, а мы с Вольфычем уж так, просто для порядку, приглядываем! Ну, сам понимаешь, чтоб всё по взаимному согласию, все дела...

— Тихо. Чё, правда подмахивала?

— Да бля буду!!! Вот Мишка подтвердит! И Вольфыч!

— Дядь Борь, всё правда! Не была она против!

— Вольфыч, а ты чего как воды в рот набрал?

— Борян... так это... правда всё. Сама она. Прифигела, конечно, когда в три смычка её стали наяривать, но - не вырывалась, зуб даю!

— Какой, блять, зуб, у тебя их нет давно... Так! А чё разит так от неё? Водка, что ли? Точно, водка. Ладно. Походу, придётся переквалифицировать статью с группового на... совращение. Что тоже гарантирует бесплатный проезд. На севера.

— Борян...

— Тихо, я сказал! Я не закончил. В интересах оперативно-следственных мероприятий будет проведён этот... следственный эксперимент!

— Чё?

— Хуй в очё. Следственный эксперимент призван восстановить картину преступления во всех подробностях, чтобы потом использовать их в суде!

— Кого использовать!?

— Вы дебилы, что ли? А ну пошли все на хуй отсюда!!! И дверь за собой закройте...

— Дядь Бо...

— Миха заткнись! Серый бери его быстро и в предбанник, бегом!

— Вольфыч, ты...

— Тебе сказано - следственный ехспермимент! Валите!

— Вольфыч, тебя тоже, между прочим, касается!

— Борян, а если помочь там что, подержать??

— На хуй все отсюда!!!

— Всё, всё... поняли мы, поняли...

Звук закрываемой двери. Пауза. Шёпот.

— Пап... А пап... А он правда нас посадит?

— Шшшш!!! Тихо вы. Слушайте.

— Ни хуя не слышу...

— Тсссс!

— О!.. Стонет кто-то!

— Тихо, блять! Кто-то... Известно, кто.

— Ого, покрикивать начала...

— Пап, он правда там эксперименты делает?

— Правда, сынок, правда. Восстанавливает ход событий. Подробно.

— Бляяя... Серый, это надолго.

— Ты откуда знаешь!?

— Говорю тебе. Всё пошли покурим, мочи нет уже. И это, Мишгана в дом отправь, пусть стол накроет как следует. Водочка там, закуска, чтоб всё как у людей.

— Нафига!?

— Ненафига! Борюсик, конечно, мужик в доску свой. Но мент. А значит - надо подмазать. Смекаешь?

— Так если он... того, Янку отъебёт сейчас... Зачем ему нас-то сдавать!?

— Вроде-то вроде, а бережённого Бог бережёт. А ну, не понравится ему? Что тогда!?

— Да что ему может не понравиться!? Девка молодая, упругая, дырки все смазанные, разработанные, еби - не хочу!

— Вот то-то и оно, Серый, то-то и оно...

— Ладно. Понял задачу, Миха? Всё, давай, мухой! А мы тут, на стрёме...

Удаляющиеся осторожные шаги в предбаннике. Запах сигаретного дыма со двора. Пауза, в которой тишину нарушают только глухие вскрики Яны, доносящиеся из парилки. По прошествии нескольких минут осторожные шаги возвращаются под дверь. За это время в парилке становится гораздо шумнее - теперь Яна орёт не переставая и, кажется, рыдает.

— Так, в жопу засадил. Так я и думал.

— Почему??

— Потому, что после тя, Серый, ебать в пизду - всё равно, что бросать банан через Бродвей!

— Чё?...

— Вот те и "чё"!.. Один фиг - не добросишь... Бляяяя, хоть бы в жопу получилось! А хотя, ты и там уже растянул всё...

Пауза затягивается. Из-за двери уже отчётливо доносятся частые мощные шлепки бёдер и надрывные завывания Яны.

— Таак... Значитца, будет и третий раунд переговоров...

— Каких переговоров!? Чё ты несёшь?

— Да так, мысли вслух. Курить пойдёшь?

— Да.

Шаги удаляются. Внезапно наступает тишина, нарушаемая только сдавленными рыданиями Яны, которые внезапно обрываются. Шаги возвращаются мелкой, обеспокоенной рысью.

— О! Слышишь!?

— А чё это? Как будто её тошнит...

— Конечно тошнит, четвёртый хуй за вечер в глотку пихают! Тут кого хочешь затошнит...

Пауза, в которой слышны странные булькающие звуки и глухие стоны.

— Это чё? Филин, что ли ухает?

— Сам ты филин, дебил. Это наша свобода. Получилось у него в рот, всё-таки. Ну, и то - хлеб...

— О, слышь? Затихло, вроде...

Осторожный стук в дверь.

— Борян... Борян!

— Чё тебе!?

— Ты, это... Того? Кончил свои, эти... ехспермименты?

— Не кончил, а закончил, блять!

— Ну да, ну да. Так закончил?

— После вас, блять, закончишь... Разъебали все дыры ей так, что даже в горло бестолку пихать! Всё одно ни хрена не чухается... Как кобылу конскую выебал... Уроды.

Пауза.

— Борян, а Борян?

— Да чё!?

— А ты, это... Откуда, ну, знаешь - как оно, когда лошадку ебёшь!?

— Ах тыж, блять!!!

— Борюня! Борюнечка, всё, всё!!! Осознал! Да осознал я!!!

— То-то. За базаром следи.

— Всё-всё-всё! Ты только ствол убери, а то мало ли, вдруг чего...

Пауза.

— Борюсик... Ты ж устал, поди? Столько е... работал. А у нас там есть всё! Поляна почти неначатая... Давай, может, отдохнём кулюторно!?

— А и то... Пошли, щас только... трусы найду.

— А с ней как? Что-то тихо там, в парилке... Она там живая, хоть??

— Да живая, живая... Тебя б столько раз отъебли зараз, ты б тоже тихо лежал! Всё, пошли.

Слышатся шаги от бани в направлении дома.

— О, и точно... Смотри, сама из бани выползла! Только почему на карачках!?

— Да не видишь, что ли, у неё руки-ноги трясутся... Блять, куда она поползла!? Голая!?!?

— Дык, это... Домой, поди. Вон у них калитка-то, аккурат насупротив нашей, через улицу...

— А, понял. А вдруг увидит кто!? Голая же... А хотя нет, темно уже. Пусть ползёт. Пошли. Жрать хочу.

Продолжение следует.