The Admonition © Writewinger

***

Предупреждение

Если не прислушиваться к голосу разума, это может привести к взрывоопасной ситуации.

Это художественное произведение. Любые имена или места, которые напоминают реальных людей или места, являются чисто случайными.

В этой истории очень мало секса, и я был в затруднительном положении относительно того, к какой категории её отнести, но поскольку она включает в себя некоторую супружескую неверность, я поместил её здесь.

***

8 января 1991 г.

12:04

Взрыв, который произошел по адресу 3473 Pentalia Road в вышеуказанную дату и время, выбил все окна в передней части дома и два боковых окна у соседей. В старом дубе, который в то время тихо сбрасывал последние листья, готовясь к приближающейся зиме, застряло лобовое стекло. Дверь со стороны водителя была катапультирована на тридцать метров на лужайку соседа. Дверь со стороны пассажира была отвратительно перекручена и висела на одной обожженной петле. Последовавший за взрывом жар от воспламенившегося топлива расплавил щебеночную дорогу под автомобилем.

Весь материальный ущерб в конечном итоге был устранён. Обломки автомобиля находились под стражей в полиции до тех пор, пока каждый квадратный сантиметр не будет тщательно изучен различными государственными, местными и федеральными властями.

То, что осталось от Ника Веллатона, было кремировано, а его прах развеян по ветру.

В тот вечер в местных и национальных новостях мрачный капитан полиции в форме объявил, что член оперативной группы департамента по борьбе с организованной преступностью, в частности, детектив Николас Веллатон, был убит, когда его полицейская машина без опознавательных знаков взорвалась, когда он сел в машину, чтобы начать свою смену с 13:00 до 21:00. Далее капитан сказал, что предварительное расследование показало, что было использовано взрывное устройство, но поскольку расследование только началось, у них нет непосредственного подозреваемого. Он продолжал добавлять обычные банальности: «Будут приложены все усилия, не останется камня на камне, все ресурсы департамента и т. д. и т..».

Утренняя газета изображала героического, преданного своему делу полицейского, прослужившего двенадцать лет в полицейском управлении Фуллертона, и описывала преданного мужа и отца троих детей в возрасте шести, девяти и одиннадцати лет. Наряду с повторением большей части того, что его командир, капитан Натан Хартвиг, сообщил в вечерних новостях. Репортёр также упомянул, что детектив Веллатон был племянником вице-губернатора штата Уилфорда Бро.

***

8 января 1991 г.

17:45

Моя жена, Арлин, обычно возвращалась с работы около пяти часов вечера, но в сложившихся обстоятельствах я не был удивлён, что её задержали, поэтому я начал ужинать без неё. Наши сыновья, 13-летний Кевин и 9-летний Дэнни, делали домашние задания наверху в своих комнатах.

В течение последних трёх лет моя жена работала гражданским служащим полиции Фуллертона, приписанной к оперативной группе по борьбе с организованной преступностью. Она была одним из секретарей подразделения и заняла эту должность после того, как Дэнни пошёл в детский сад.

Меня зовут Майк Фоули, и я являюсь заместителем шерифа в офисе шерифа округа Фуллертон и приписан к отделу аварийно-спасательной службы. Я только что закончил смену с 7 утра до 3 часов дня и, конечно, слышал различные передачи о взрыве. Поэтому я не удивился, увидев очень эмоционально расстроенную жену, когда вошла в дверь.

Я только что закончил проверять жареную курицу, когда Арлин тяжело села на кухонный стул и дрожащим голосом, на грани слёз, спросила:

— Думаю, ты уже слышал новости?

— Конечно, — ответил я. — Такие новости распространяются довольно быстро. Жаль его жену и детей. Им будет тяжело, особенно детям.

— Всё наше подразделение перевели на сверхурочную работу, и некоторые детективы из других подразделений были временно назначены к нам для помощи в расследовании, — сказала она, не глядя на меня.

Я налил ей виски «Джек Дэниелс» с кока-колой и успокаивающе сказал:

— Выпей. Это поможет тебе расслабиться.

Она рассеянно взяла бокал и стала потягивать напиток, глядя в пространство.

Мы с Арлин женаты чуть больше пятнадцати лет. Мы познакомились в местном колледже, когда я приехал туда благодаря G.I. Bill [1] после двух командировок на Ближний Восток в составе армии США.

В обычный день Арлин очень привлекательная женщина, обычная футбольная мама [2]. В особых случаях, когда мы собираемся куда-то на вечер, она привлекает внимание. При росте 173 сантиметра, с волосами песочного цвета со светлыми бликами, она весит 61 килограмм и носит платья 44 размера. Я так и не узнал, как оценить размер её бюстгальтера, и хотя у неё не было огромной груди, её было достаточно, чтобы красиво заполнить одежду и показаться в небольшом декольте, когда это хотелось Арлин. Сейчас она весила всего на пару килограммов больше, чем когда я встретил её, и хотя она всегда контролировала в зеркале на свою «толстую» попку, я считаю, что выглядит она идеально, и часто говорю ей об этом.

Мой рост 190 сантиметров, вес 111 килограммов, и думаю, что выгляжу я средне. У меня голубые глаза, каштановые волосы и нормальные черты лица, за исключением сувенира, который я привез домой из Ирака - тонкого шрама, идущего от середины левого уха до линии подбородка. Когда я получил его, он выглядел довольно пугающе, но со временем выцвел. К сожалению, мой департамент не разрешает иметь растительность на лице у офицеров в форме, кроме усов, поэтому он всё ещё виден. Арлин говорит, что это придает мне атмосферу таинственности и добавляет мне образа «крутого парня».

Фуллертон очень похож на Лос-Анджелес. Меньше, но не по площади, а только по численности населения. Точно так же, как и в Лос-Анджелесе, где полиция Лос-Анджелеса следит за городом, а департамент шерифа патрулирует большую часть остальной части округа Лос-Анджелес, в Фуллертоне действует аналогичная схема. Несмотря на то, что каждый отдел является автономным, между ними существуют тесные отношения. На самом деле, в некоторых областях есть некоторое дублирование усилий, но я думаю, что в этом есть определённая политическая целесообразность, которая служит общему делу.

***

В течение нескольких дней после взрыва Арлин казалась уязвимой и хрупкой. У нас всегда была довольно хорошая сексуальная жизнь. Немного более редкая с годами, но три, а иногда четыре раза в неделю приносили необходимое удовлетворение.

В те первые несколько ночей я давал жене полную свободу, не настаивая на сексуальной близости. Арлин просто обнимала меня, пока мы спали, как будто я был спасителем её жизни в штормовом море.

Примерно неделю мы избегали эту тему. Решив, что моя жена, как казалось, вернулась в нормальное состояние, однажды вечером, после ужина, когда мальчики разошлись по своим комнатам, я спросил её, продвинулось ли расследование по делу Веллатона. Она покачала головой и ответила:

— Нет. По крайней мере, я об этом не знаю. Я всего лишь секретарь, поэтому они не обсуждают со мной вопросы, но было много встреч за закрытыми дверями с людьми из других агентств. Я знаю, что сотрудники полиции штата и ATF [3] организовали офисы в здании, но это всё, что мне известно.

Арлин, казалось, стала немного грустной. Она обняла меня за шею и, притянув к себе, нежно поцеловала. Затем, положив голову мне на грудь, прошептала:

— Я люблю тебя, Майк.

— Я знаю, — ответил я, — Я тоже люблю тебя, детка.

***

4 июля 1990 г.

Вторая половина дня

Полицейское управление Фуллертона проводило свой ежегодный пикник, и все сотрудники были приглашены на него. Раньше я смог посетить только одно предыдущее мероприятие из-за своего рабочего расписания, и Арлин расстраивалась, что не сможет показать меня коллегам.

В этом году наконец случилось так, что пикник выпал на мой выходной. Когда я сообщил жене, что мы сможем пойти вместе, она, казалось, была не в восторге и даже спросила:

— Ты уверен, что хочешь пойти, дорогой? Я помню, как тебе было неудобно в прошлый раз.

— Конечно хочу, — ответил я с убеждённостью, которую на самом деле не чувствовал.

Кроме того, что бы я делал дома один. Мальчики проведут день в доме Сета, играя в бассейне.

Жена одарила меня, как мне показалось, нерешительной улыбкой и коснулась моей руки в знак согласия.

Как я уже сказал, между двумя отделами существуют профессиональные отношения, но также и негласное соперничество. Я знал всего несколько человек в этом отряде, и поскольку Арлин, без сомнения, дружила с людьми, с которыми она работала, это, скорее всего, добавило бы мне дискомфорта.

Как и в большинстве полицейских управлений или офисов шерифа, многие детективы являются чьими-то протеже, достигшими своего положения благодаря политическому влиянию, а не долгой работе в полиции. Мой личный опыт за восемнадцать лет службы показал, что многие из них были эгоистичными и некомпетентными.

Пикник подразумевал еду, хот-доги, гамбургеры, салаты, кукурузу и безалкогольные напитки. Но это было мероприятие BYOB [4], если хотите, пиво, вино или что-то покрепче. Я взял с собой холодильник с несколькими бутылками пива и бутылкой белого вина для Арлин. Со своей стороны, всё, что она взяла, была туалетная бумага. Окружной парк, где проходил пикник, был не слишком обустроенным и в нём вряд ли можно было бы найти этот необходимый товар.

Приехав на место, я припарковался и открыл багажник, чтобы взять выпивку. Арлин сказала мне, что побежит вперёд, чтобы занять нам столик. К счастью, у охладителя были колеса, потому что тропинка через лес, которая вела к открытой зоне барбекю и к столам, была довольно длинная. Когда я вышел из леса, там уже было около ста человек, и, поскольку это было семейное мероприятие, увидел несколько жён с детьми. Все сидели или бродили вокруг, болтали и не спускали глаз с маленьких детей. Столики, ближайшие к тропинке, уже были заняты, и когда я осмотрел территорию в поисках своей жены, я увидел, что она разговаривает с парнем на дальней стороне зоны для пикника рядом со столиком, занятым несколькими другими парами.

Арлин стояла под углом, так что она смотрела в мою сторону, и когда она увидела, что я приближаюсь, она подала мне знак улыбкой и помахала рукой, а парень, с которым она разговаривала, на мгновение уставился на меня, прежде чем уйти.

Хотя он не был высоким, может быть, 173 или 175 сантиметров, я заметил, что он был симпатичным парнем с волнистыми черными волосами. Что мне показалось странным, так это то, что все были одеты либо в шорты, либо в джинсы и футболки, либо в рубашки с цветочным принтом. Он же был одет в чёрную шелковую рубашку, белые брюки и классические туфли. Это выглядело неуместно, но в то время я не придал этому большого значения.

Поставив холодильник рядом с остальными, я поздоровался с коллегой Арлин по работе Шелли и её мужем Джоном. Меня представили Нэнси, ещё одной секретарше из другого отдела, и её бойфренду Хэнку. Я несколько раз встречался с Шелли и Джоном и знал, что он по профессии электрик. В ходе разговора я узнал, что Хэнк был учителем математики в средней школе.

В течение следующего часа мы вели светскую беседу, ели гамбургеры и хот-доги, приготовленные несколькими волонтёрами, и выпили несколько кружек пива. Мы с Джоном хорошо поладили, так как я работал с электроникой, когда служил в армии, а он, будучи электриком, расширял свой бизнес, включая установку домашних развлекательных систем, а также бытовых и коммерческих систем безопасности. Хотя Хэнк казался по-настоящему хорошим парнем, как учителю, ему нечего было добавить к нашему разговору, но он внимательно слушал, добавляя свои замечания то тут, то там.

Примерно через полчаса я почувствовал необходимость сходить в туалет, но мне не хотелось идти через поле только для того, чтобы обнаружить, что расположенный там диспенсер пуст. Я взял рулон туалетной бумаги из сумки Арлин и отправился в свой путь как можно незаметнее.

Когда я вошёл, мужская комната была пуста, поэтому у меня был выбор из трех кабинок, и я выбрал ту, которая находилась дальше всего от двери. Я только устроился, когда услышал, как вошли два парня, разговаривая и направляясь к писсуарам.

— Типичный Ник в своём репертуаре, — услышал я голос одного из них.

— Да, приходит на пикник, как будто он одет для яхт-клуба, — сказал следом более глубокий голос. — Приятно иметь деньги. Я видел его новый красный «Ягуар» на парковке.

Первый парень добавил с легким сарказмом:

— Да, и то, что у него есть завязки в кабинете губернатора, ему точно не повредило. Ты когда-нибудь с ним работал?

— Когда мы вместе служили, — ответил более глубокий голос. — у него было прозвище Ник Ёбарь. Он мог соблазнить монахиню, не смотря на её благопристойность. В то время он гонялся за кем угодно в юбке.

Я услышал, как вода бежит в раковине, когда первый парень сказал:

— Не думаю, что что-то изменилось. Я слышал, что он ебёт одну из секретарш, замужнюю женщину.

— Какую? — спросил другой.

— Не знаю, но в здании всего четыре девушки, и все они красиво выглядят, и все, кроме одной, замужем. Когда-нибудь он доиграется. Либо старушка его поймает, либо какой-нибудь муж потушит ему свет.

Голоса затихли, когда дверь за ними закрылась, а я остался с тревожным чувством в животе. Было очевидно, что парень, которого они описали, был тем самым симпатичным чуваком, с которым Арлин разговаривала, когда я приехал.

Когда я вернулся к столу, там были только Нэнси, Хэнк и Арлин, поэтому я спросил:

— Что случилось с Джоном и Шелли, они уже уехали?

— Нет, — ответила Нэнси с кривой улыбкой. — Они женаты меньше года и только что узнали, что Шелли беременна. Они просто решили совершить небольшую романтическую прогулку к озеру.

— Что ж, им лучше наслаждаться этим, пока они могут, — сказал Хэнк, посмеиваясь. — Потому что, когда рождаются дети, остаётся не так много места для романтики.

Нэнси игриво швырнула ему в голову свернутую салфетку и прошептала:

— Мудак.

Мы все рассмеялись, но мой смех был скорее обязательным, так как в моём сознании было посеяно маленькое зерно подозрений.

Арлин никогда не давала мне повода усомниться в своей верности. Это было то, что никогда даже не приходило мне в голову - до сегодняшнего дня. Парень, с которым, как я видел, разговаривала моя жена, был, по всей вероятности, «Ником Ёбарем», как описали его два полицейских, которых я подслушал в туалете. Зная такой типаж, можно было с большой уверенностью предположить, что его хвастовство было чушью, предназначенной для того, чтобы укрепить репутацию местного Лотарио [5]. Однако, если это было правдой, я должен был принять во внимание два неоспоримых факта.

Во-первых, в одном здании работало всего четыре секретаря, одна была свободна, три были замужем. И одна из них была моей женой. Насколько я помню, наша сексуальная жизнь не пошла на убыль, но я заметил, что Арлин в последнее время вела себя несколько необычно.

Еще один факт, который следовало учитывать, заключался в том, что Арлин никогда не работала сверхурочно, никогда не «гуляла с девочками», не играла в боулинг и не участвовала в каких-либо мероприятиях вне дома, если только это не касалось меня или детей. Два или три раза в год она ходила на вечеринки по случаю выхода на пенсию или продвижения по службе, но я даже не мог вспомнить, когда это происходило в последний раз. Конечно, были времена, когда я работал по вечерам раз в две недели, но тогда дома были тринадцатилетний и девятилетний ребенок. Так что какие-либо необычные отсутствия жены обнаруживались бы сразу. Поэтому единственное время, когда она могла участвовать в каких-либо похотливых забавах, было во время обеденного перерыва. «Крайне маловероятно», — подумал я.

***

Покинув пикник, мы забрали мальчиков в доме Венгов, вежливо отказавшись остаться на гамбургеры и пиво, так как мы всё ещё были сыты после пикника. Мальчики были наверху, переодеваясь после купания, так что в конце концов я согласился выпить пива, пока Арлин и Лора Венг болтали на кухне за бокалом вина. Фил Венг был ветеринаром и не большим любителем полицейских. Он обычно расспрашивал меня обо всём интересном, чем я мог заниматься в последнее время. Он никогда не говорил о своей профессии, но я думаю, что нет ничего драматичного в том, чтобы засунуть палец в перчатке в зад собаке или попытаться избежать того, чтобы кошка выцарапала вам глаза.

***

Остаток выходных был посвящён обычным семейным делам. В понедельник у меня стояла смена с 15:00 до 23:00. Я, как обычно, встал рано, и пока Арлин просыпалась, заставил сыновей встать и пошевеливаться, пока сам готовил кофе. Мальчики должны были быть в школе к восьми пятнадцати, и я уже успел проводить их до автобусной остановки, когда моя жена спустилась вниз, чтобы быстро выпить чашечку кофе и перекусить перед работой.

Первое, на что я обратил внимание, это то, что хотя обычно она носит брюки, строгую блузку и удобные туфли, сегодня на ней была чёрная юбка, белая шёлковая блузка и нескромные туфли на высоком каблуке. Её наряд, конечно, не был провокационным, просто - необычным. Она всегда наносила на лицо немного макияжа, и это не вызывало тревоги.

Что действительно привлекло моё внимание, так это слабый аромат духов, который я почувствовал, когда она проходила мимо меня, чтобы налить кофе. Я не помнил, чтобы она пользовалась духами на работе. Они использовались только когда мы собирались куда-то вечером или она чувствовала себя немного резвой, ложась спать.

Всё это, вероятно, было связано с моей паранойей, вызванной теми двумя полицейскими в парковом туалете. И я решил раз и навсегда покончить с возникшими глупыми подозрениями. Проблема была в том, как это сделать?

У полицейских нет доступа к данным, которые предоставляют многие другие профессии. Я ношу униформу, вожу полицейскую машину с опознавательными знаками. В моей служебной машине есть GPS, который показывает моё точное местоположение в любой момент времени на большом мониторе в штаб-квартире. У меня двое детей, ипотека и два оставшихся платежа за машину. У меня нет абсолютно никаких дискреционных [6] средств, чтобы заплатить частному детективу.

То, вернее, кто у меня был, так это Джо Шеридан.

Джо был недавно назначенным заместителем шерифа округа Фуллертон. Когда-то он был назначен ко мне в качестве офицера по обучению после окончания академии. Как и я, он был армейским ветераном, отслужившим некоторое время в Ираке. Джо также воспользовался Биллем о солдатах и ходил в школу на неполный рабочий день по специальности «Информатика». Получив ученую степень, он безуспешно пытался лоббировать в офисе шерифа создание отдела по борьбе с компьютерными преступлениями. Это предложение было достаточно проработано, но так и не было реализовано. После того, как округ сократил наш бюджет, которые планы пришлось отложить, и одним из них был отдел по борьбе с компьютерными преступлениями.

В полиции Фуллертон-Сити действительно был отдел по борьбе с компьютерными преступлениями, состоящий из трёх гражданских служащих. Проблема для них заключалась в том, что им нужен был офицер, принявший присягу, чтобы наблюдать за операциями, а ни один из наших офицеров не был квалифицирован по этой специальности. Как только Джо узнал о вакансии, он подал заявку, и, поскольку он уже был присягнувшим офицером в штате, городская полиция отказалась от всех обычных требований к новобранцам и наняла его для управления отделом.

Джо был немного моложе меня, но благодаря нашему общему боевому опыту мы сразу нашли общий язык. В конце концов, когда он и его жена Розали хотели купить дом, он думал, что останется шерифом, поэтому они купили дом недалеко от моего, и, поскольку это позволяло легко добираться до города, решили остаться там. Время от времени мы сталкивались друг с другом, и он и его жена даже несколько раз бывали в нашем доме, а мы в его доме.

Я решил попросить его тихо провести расследование в отношении коллеги-офицера, что, несомненно, нарушило бы политику департамента, поэтому я должен был объяснить ему, почему мне это нужно.

Я связался с ним по служебному телефону и после нескольких любезностей спросил его, сможет ли он сделать мне одолжение и перезвонить мне на мой мобильный телефон. Джо - опытный парень, и он сразу понял, что всё, что я собирался ему сказать, было чем-то, чего я не хотел бы видеть в документах отдела, поэтому он согласился без колебаний.

Пятнадцать минут спустя он ответил на мой звонок, и, не желая задерживать его, я рассказал ему о своих опасениях и спросил, может ли он немного покопаться для меня. Не колеблясь, он ответил:

— Я могу получить некоторую информацию о персонале прямо из своего кабинета, и у меня есть несколько ребят на местах, которые должны мне некоторые услуги. Я могу связаться с ними.

После минутного колебания он добавил:

— Надеюсь, что ты ошибаешься, Майк, но я, конечно, понимаю твою тревогу и желание всё узнать. Твоё имя нигде не будет упомянуто.

***

Через пять дней Джо позвонил мне на мобильный телефон и без предисловий спросил:

— У тебя есть несколько минут? Ты можешь говорить?

Когда я ответил утвердительно на оба вопроса, он начал:

— Прежде всего, то, что я узнал, никоим образом не является окончательным в ответе на твой вопрос. Но учти, что часть информации взята из конфиденциальных личных дел, к которым я смог получить доступ без риска быть обнаруженным. Другая информация была получена из неназванных, но надёжных источников, которые я тебе не назову... Ник Веллатон, или «Ник Ёбарь», как его называют в некоторых кругах, является племянником вице-губернатора. Один ревнивый муж подал на него жалобу, когда однажды ночью застукал Ника и свою жену танцующими щека к щеке в клубе, который часто посещало множество изменщиков. IAB [7] провела расследование, но конкретных доказательств не было, поэтому он получил пощёчину от своего генерального директора. Шесть месяцев спустя он был пойман ночью в своей машине с полевым супервайзером, делающей ему минет за закрытым супермаркетом. Он был офицером по обучению женщины-новичка, которая была в машине вместе с ним. В своём заявлении об увольнении она заявила, что сделала это только потому, что он пригрозил ей плохой оценкой, если она не согласится ему отсосать. Поскольку она всё ещё находилась на испытательном сроке, её уволили, а он, благодаря вмешательству дяди, получил только недельную дисквалификацию... Почти три года назад он был повышен до детектива и назначен в отдел общего обслуживания 2-го участка. Он не нравился ни своим товарищам по отряду, ни лейтенанту-детективу, который был его командиром. Утверждалось, что у него был короткий роман с женатой секретаршей участка, но, поскольку это не было доказано, он не получил официального выговора, но секретарша была переведена, и когда слух дошел до её мужа, они развелись. По сути, он был персоной нон грата в команде, и к нему относились холодно. Его дядя снова вмешался и добился перевода его в оперативную группу по борьбе с организованной преступностью, к большому огорчению нынешнего командующего капитана Хартвига... Какое-то время ему удавалось держать свой член в штанах, но затем начали появляться слухи, что он трахает одну из секретарш, женщину по имени Шелли Лонгмайр. В то время она была помолвлена, и теперь её зовут Шелли Прайс, и она беременна. Среди ребят есть секретный тотализатор относительно того, будут ли у ребенка светлые волосы, как у неё и её мужа, или чёрные волосы, как у Веллатона... Другой источник сообщил мне, что жена Веллатона, Мэрилин, либо подозревает, либо знает о его романах, но, поскольку у них трое детей, решила не обращать внимания на его неверность. По крайней мере, на данный момент. Она работает медсестрой в госпитале County General, и я думаю, что ей надоело играть «вторую скрипку», потому что ходят слухи, что она незаметно танцует горизонтальное танго с одним из врачей... Последняя информация, которая у меня есть, не очень приятна и, ни в коем случае не приукрашивая её, подчеркну, что она в лучшем случае косвенная. Судя по всему, Арлин несколько раз была замечена на обеде с ним. Один факт заставил мой источник заподозрить неладное. Дело в том, что Ник он не может использовать служебный автомобиль для перевозки гражданских лиц, и его автомобиль имеет GPS-слежение. Так вот, он отогнал свой служебный автомобиль на «неслужебную сторону парковки», которая всё-таки показывала, что его автомобиль находится на месте. Через несколько минут мой источник увидел, как твоя жена поехала на обед и забрала Ника на своём автомобиле. Парень, который мне сообщил про это, не является поклонником Веллатона, и когда он случайно заметил такой манёвр в первый раз, стал держать глаза открытыми и заметил то же самое в двух других случаях. Большую часть времени он проводит в поле, так что это всё, что он может сказать определенно...

— О да, — добавил Джо впоследствии. — Помимо того, что он считает себя Божьим даром женщинам, у него столько денег, что он может их просто жечь. Судя по всему, это семейные деньги, доставшиеся по наследству, потому что у него большой дом в фешенебельном районе, новый «Ягуар», 8-метровый каютный круизер – знаешь, все эти игрушки. Почему он захотел стать полицейским, можно только догадываться.

Я не прерывал своего друга на протяжении всего его доклада, хотя моё кровяное давление явно значительно поднялось. Информация не оставила у меня никаких сомнений в том, что этот парень был куском дерьма, который охотился на замужних женщин, и если бы у него не было блата в офисе губернатора, его бы давно окоротили. Прервав мои мысли, Джо сказал:

— Это всё, что у меня есть, Майк. Просто постарайся помнить, что здесь нет «дымящегося пистолета», люди любят сплетничать, а слухи растут в геометрической прогрессии.

Я искренне ответил:

— Я очень ценю твою помощь, Джо. Я просто надеюсь, что ты не поставил себя в неудобное положение, когда можешь застрять в отделе.

Он усмехнулся и ответил:

— Ни капельки, чувак. Я простой компьютерный ботаник. Но я лучшее, что у них есть, и я не оставляю отпечатков пальцев. Что касается личных расспросов, то вопросы были заданы так, что никогда не вызовут подозрений. Было легко получить компромат на кого-то, кто настолько непопулярен.

Я ещё раз поблагодарил его, и мы отключились.

Он был прав насчет дерьма с «дымящимся пистолетом», но я также знал, что «нет дыма без огня». Моя цель состояла в том, чтобы либо доказать это, либо положить это в долгий ящик ради моего собственного спокойствия и ради нашего брака. В любом случае, я знал, что теперь у нас с «Ником Ёбарем» будет разговор.

***

После моего разговора с Джо, чуть больше недели назад, всё, что происходило дома, уже не могло быть нормальным. Арлин не проявляла никаких изменений в поведении. Она была любящей, как обычно, и мы по-прежнему занимались сексом несколько раз в неделю. Моя жена любила секс и была раскованной в нём. Она инициировала его так же часто, как и я.

Я начал задаваться вопросом о своей собственной паранойе, но были эти тайные обеды, и я просто не мог выбросить их из головы.

***

Это случилось несколько дней спустя, в мой выходной, когда мои подозрения снова усилились. Я проводил мальчиков в школу, поставил кофе и готовил яйца всмятку для Арлин, когда услышал, как она вошла в кухню позади меня. Теперь я чётко подмечал всё, что касалось её поведения или одежды. Поэтому, когда она снова появилась в юбке, блузке с круглым вырезом и на каблуках, я был ошеломлён. Её волосы были распущены, а макияж был более ярким, чем обычно.

Я похвалил её за внешность и спросил, по какому поводу.

На её лице быстро появилось выражение вины, но она, должно быть, знала, что я замечу, и подготовила своё оправдание:

— А, это, — сказала она, оглядывая на себя сверху вниз с пренебрежительным жестом руки. — Я просто люблю иногда хорошо выглядеть. Брюки и рубашки, которые я обычно ношу, ощущаются почти как униформа, и мне нравится время от времени чувствовать себя привлекательной. Кроме того, мы с девочками хотели сегодня вместе пообедать.

С улыбкой, которую я не чувствовал, я сказал:

— Ну, учитывая, что ты работаешь в основном с мужчинами, я не уверен, что испытываю восторг от того, что ты выглядишь «ТАК» привлекательно.

Она рассмеялась и, проглотив кусочек тоста, пропитанного яйцом, сказала:

— Не волнуйся, милый, они все либо женаты, либо слишком скромные. Кроме того, я просто старушка по сравнению с большинством из них. Мне просто нравится время от времени чувствовать себя женственной.

— Хорошо. Только помни, что ты моя «старушка», — сказал я с лёгким раздражением в голосе.

С натянутой улыбкой на лице она подошла ко мне и, наклонившись, нежно поцеловала меня в губы, а затем, взглянув на часы, сказала:

— Ой, мне пора. Я уже немного опаздываю.

Она явно хотела уйти побыстрее, и избегала моих взглядов, когда произнесла, направляясь к двери:

— Люблю тебя.

Взглянув на кухонные часы, я понял, что она нисколько не «опаздывает». Во всяком случае, она опережала обычный график на десять минут. Кроме того, зная, что это мой выходной, она не спросила меня о моих планах на день, что было необычно.

Было ли это теперь паранойей, когда Джо посеял в моей голове дополнительные семена сомнения? Может быть, но я не собирался просто сидеть и надеяться на лучшее. В моей голове вырисовывался некий план, и через вскоре я решил следовать ему.

***

Как я уже сказал, я не мог нанять частного детектива. Но мог позволить себе взять машину напрокат, поэтому позвонил и забронировал в агентстве машину. Мой пикап был слишком приметным автомобилем для наблюдения, а вот невзрачный Chevy Vega, который я забрал час спустя, вполне подходил для этой цели.

В 11:00 я поставил свою машину на парковке для посетителей, откуда мог видеть машину Арлин и входную дверь её офиса. Без сомнения, мудак был в своей машине без опознавательных знаков, и хотя я не знал, какая из них принадлежала ему, я определённо запомнил его лицо с пикника.

Я не знал, понадобятся ли они мне, но взял с собой небольшой бинокль и фотоаппарат. Моя арендованная машина была частично скрыта от здания, так что использование мной бинокля было бы нелегко обнаружить из окон в офисе. По крайней мере, я на это надеялся. Если бы меня поймали на шпионаже за подразделением по борьбе с организованной преступностью, это вызвало бы у всех удивление и поставило бы меня в неловкое положение.

В 11:45 несколько человек начали выходить из здания, направляясь на обед. В 12:05 я увидел, как Веллатон вышел из центральной двери и сел в красный «Кэдди». Насколько мне известно, у него не было «Кадиллака». Он ездил на «Ягуаре», а у его жены был внедорожник «Лексус», поэтому я предположил, что это может быть автомобиль, который департамент конфисковал в соответствии с законом RICCO [8].

Он въехал на стоянку для посетителей и припарковался примерно в 4, 5 метрах от меня. Его машина стояла лицом в сторону входной двери, и я мог видеть, как он время от времени проверял свои зеркала, ища кого-то или наблюдая за чем-то или кем-то. Я молился, чтобы он искал не Арлин.

К сожалению, через несколько минут появилась именно она. Он быстро вышел из «Кэдди» и проскользнул на пассажирское сиденье фургона «Шевроле» моей жены. Пока, по крайней мере, не было никаких проявлений привязанности, таких как поцелуй или объятия. Внимание Арлин, казалось, было сосредоточено на том, чтобы покинуть парковку как можно скорее, поэтому, как только дверь за ним закрылась, она сразу поехала.

Она выехала на дорогу и направилась на юг по Пайн-Крест, четырехполосному шоссе с коммерческими зданиями и редкими ресторанами быстрого питания по обеим сторонам. У «куска дерьма» не было доступа к зеркалу заднего вида, а Арлин никогда бы не подумала, что за ней могут следить. Я держался на удобном расстоянии позади них.

Они проехали около двух миль и, наконец, остановились у ресторана Taco Bell. Не имея выбора, я проехал мимо них сотню метров, свернул налево на парковку и смог выехать обратно на северную полосу и встать на стоянке напротив ресторана.

В это время дня стоянка Taco Bell была заполнена, и моё расположение не позволяло мне видеть её полностью. Я не знал, были ли они в очереди «на вынос» или припарковались вне моего поля зрения. В любом случае, у меня не было другого выбора, кроме как продолжать наблюдать.

Десять минут спустя я получил ответ, когда они вышли из ресторана, неся белый бумажный пакет и картонный подстаканник с напитками. Вернувшись в машину, они поехали направо на Пайн-Крест, продолжая путь на юг, и я получил несколько звуковых сигналов, когда пересекал полосу, ведущую на север, в погоне за ними. Теперь я ехал примерно в восьми машинах позади машины Арлин, агрессивно прокладывая себе путь к ближе к ним. Менее чем через пару километров я увидел, как включился поворотник на машине моей жены, и она въехала в тот же окружной парк, где проходил недавний пикник.

К счастью, я был уже достаточно близко и отставал от них на несколько мгновений, медленно въезжая в парк. Я увидел, как они припарковались в дальнем конце стоянки, и встал примерно в 60 метрах по диагонали напротив них. По всей стоянке было разбросаны другие автомобили. Большинство из них были припаркованы рядом с детской площадкой. За исключением пожилого джентльмена, выгуливающего свою собаку, все остальные люди были молодыми мамами, толкающими своих детей на качелях или ловящими их у подножия горки.

Я наблюдал за тем, как Арлин с мудаком ели взятую на вынос еду и оживленно болтали, сидя на переднем сиденье машины. Когда они закончили, Говнюк выбрался наружу и выбросил остатки от обеда в мусорный бак недалеко от фургона. Прежде чем снова сесть, он быстро огляделся по сторонам и только затем проскользнул внутрь. Я понял, что разговоры окончены, потому что он сразу же потянулся к Арлин и обнял её. Через несколько мгновений они уже целовались.

Я чувствовал стеснение в груди и мне стало трудно дышать, из-за чего даже закружилась голова. Мне пришлось отвести взгляд и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить контроль. В этот момент мне было уже всё равно, кто меня может увидеть. Схватив камеру, я сделал несколько зум-снимков, на которых они пытались проглотить языки друг друга. Сделав нескольких откровенных фотографий, я вернулся к биноклю, который позволил мне лучше разглядеть фургон.

Фургон был устаревшей модели с цельным передним диваном. Я увидел, что левая рука Ёбаря лежала на плече у моей жены, а его правая рука массировала ей груди через блузку.

У меня было искушение просто подъехать к ним, вытащить ублюдка из машины и выбить из него всё дерьмо, но я испытывал такую ярость, что боялся, что могу просто убить его. Я уже убивал раньше, и хотя не получал от этого удовольствия, убийство этого куска дерьма не лишило бы меня ни минуты сна. У меня было искушение просто прекратить свою агонию и уехать, но что бы это ни было - болезненное любопытство, мазохизм, потребность увидеть, как опустится последний занавес моего брака, - что бы это ни было, мне удалось внутренне собраться, чтобы остаться до победного конца.

Правая рука Арлин была на его шее, пока они продолжали целоваться, и хотя я не мог видеть её левую руку, я предположил, что она была внутри его штанов, поглаживая его член или, по крайней мере, потирая его через штаны. Я видел, как они прервали поцелуй, когда он завел руку ей за голову. Это явно было попыткой направить её голову вниз к его промежности. Арлин оттянула голову назад и правой рукой убрала его руку со своего плеча. Выражение ужаса на её лице указывало на то, что она недовольна этим его манёвром. Ублюдок попытался сгладить ситуацию, придвинув лицо к ней и пытаясь возобновить поцелуй, но Арлин упёрла руку ему на грудь и отодвинула его от себя. Со своего места я мог видеть только лицо моей жены. Они обменялись некоторыми, казалось бы, неодобрительными словами, прежде чем она посмотрела на часы, развернулась и завела фургон. Не прошло и тридцати секунд, как она дала задний ход и направилась к выезду.

***

Было около двух, когда я остановил свой пикап на подъездной дорожке нашего дома. Мальчики должны были быть дома примерно через час, поэтому я открыл пиво, сел в кресло и попытался переварить то, чему был свидетелем.

То, что она целовалась и позволяла другому мужчине лапать свою грудь, само по себе было большим предательством. Хотя у меня, возможно, заболело бы сердце, я бы не удивился, если бы её голова исчезла у него в коленях. Арлин нравилось сосать член, и у неё это хорошо получалось.

Однако её решительный отказ можно объяснить только одним из двух вариантов. Во-первых, их отношения, возможно, не развились до такого уровня близости, или она просто обиделась на его желание получить быстрый минет на парковке. Я надеялся и склонялся к первому их них.

Может быть, это было принятие желаемого за действительное с моей стороны, но я еще не был готов расстаться со своим браком. Наверняка этот подонок был известным хищником и будет преследовать мою жену, пока не достигнет своей цели.

Была еще одна уверенность, что у нас с ним будет разговор – очень серьезный разговор.

***

На следующий день, когда я всё ещё был на выходном, я снова был на стоянке для посетителей офиса в 11:15, и его Кэдди и фургон Арлин были там же. Я надеялся, что ещё одного рандеву в обеденное время не состоится, и в 12:10 Веллатон вышел из здания, сел в свою машину и покинул территорию. Моё сердце бешено колотилось, когда я продолжил наблюдать за машиной Арлин, но она так и не вышла из здания.

В 13:30 Веллатон вернулся и зашел внутрь. Я сохранил свою арендованную машину и готовился прождать до пяти и последовать за Веллатоном к нему домой. Я знал его адрес, но хотел понаблюдать за маршрутом, по которому он поедет, чтобы подготовиться к нашему разговору. Я обрадовался, когда он вышел в 15:45, надеясь, что он отправится прямо домой. Следуя за ним, я отметил несколько тихих мест, где я мог бы пообщаться с ним.

***

На следующий день была пятница., Мне предстояла смена с 15:00 до 23:00. Будучи офицером аварийно-спасательной службы, я не имел конкретного сектора патрулирования, и мне часто приходилось бывать в различных местах, останавливаясь на некоторое время. К сожалению, из-за того, что мой автомобиль был удлинённым фургоном с высокой крышей, он был более заметен, чем патрульная машина. Автомобиль был оснащён различным оборудованием для решения множества нестандартных ситуаций. Таким как робот-сапёр, снайперские винтовки, бронежилеты, слезоточивый газ, светошумовые гранаты, очки ночного видения и даже маленькой дистанционной видеокамерой, которая могла заглянуть за угол и проецировать цветное изображение «в реальном времени» на восьмидюймовый экран.

Мне повезло, что моя добыча жила за городом и в пределах моей юрисдикции, и хотя от меня не ожидали, что я буду находиться в постоянном движении, я передвигался по округу, чтобы создать иллюзию «вездесущности» полиции. Надо было вести себя так, чтобы супервайзер, следящий за моей GPS-меткой, не заметил какие-либо длительные остановки или то, что я нахожусь на малозначительной боковой дороге и стал спрашивать о причине, по которой я там нахожусь.

Помня о склонности мудака к ранним уходам с работы, я прибыл в выбранное мною место в тихом переулке, который пересекался с улицей на его маршруте, в 16:30. Удача улыбнулась мне, когда его Кэдди проехал мимо меня в 17:05. Я тут же выехал и, догнав его машину, включил световые сигналы. Я не стал использовать сирену, стараясь не привлекать лишнего внимания, хотя улица состояла в основном из Мак-Мэншнс [9], расположенных далеко от улицы.

В этот момент, я уверен, он понятия не имел, кто я такой, но я следовал стандартной процедуре остановки движения и встал возле его машины прямо позади водительской двери, заставив ублюдка повернуть голову под необычным углом, чтобы увидеть меня. Однако вместо того, чтобы запросить у него лицензию и регистрацию, я сказал через открытое окно:

— Вылезай из машины, Говнюк, и держи руки так, чтобы я их видел.

У него в руке уже был значок и футляр для удостоверения личности, но ему пришлось слегка повернуться на своём месте, чтобы увидеть меня, и он сердито прошипел:

— Что, чёрт возьми, ты мне только что сказал?

— Извините, — ответил я искренне. — Выйдите из машины, мистер Говнюк.

Его дверь распахнулась, и когда он быстро выскочил из машины, готовясь к конфронтации, я развернул его и ударил грудью о дверь. Удерживая его левым предплечьем в таком положении, я просунул правую руку под его куртку и вытащил из кобуры служебный пистолет Glock 9 мм. Затем отступил назад и вытащил обойму и патрон из патронника. Я перекинул обойму и патрон через машину, в лес и небрежно бросил оружие на пол его машины.

Он был вне себя от ярости и, продолжая держать в руках футляр для значков, открыл его и, держа на расстоянии вытянутой руки, закричал:

— Я детектив полиции Фуллертона, мудак, и когда я закончу с тобой, ты не сможешь устроиться на работу даже рабочим по заделке выбоин на дороге.

Прежде чем он успел продолжить, я сказал сдавленным голосом:

— Я знаю, кто ты, Веллатон, и можешь звонить кому хочешь. В том числе и своему дяде из администрации губернатора. Но сначала мы немного поговорим.

Я подошёл вплотную к нему и ударил указательным пальцем в грудь с такой силой, что он отшатнулся на полметра. Прежде чем он успел возразить, я продолжил:

— Я не только знаю, кто ты, но и знаю, какой ты. Ты подонок, который любит спать с замужними женщинами. На случай, если ты ещё не понял, детектив... Я муж Арлин Фоули, и я знаю, что ты пытался залезть ей в трусы. Итак, вот что дальше произойдёт, Говнюк. Прямо с этой минуты ты прекращаешь свои домогательства, и воздерживаешься от попыток переспать с другой замужней женщиной. По крайней мере, с моей женой. Если ты этого не сделаешь, я обещаю тебе, что последствия будут ужасными. Что касается того, чтобы бежать к дяде за помощью, то тебе лучше подумать дважды. Ваш командир не хотел бы ничего лучшего, чем сбросить тебя обратно в униформу, а твой шеф был бы более чем в восторге от того, чтобы повесить твой скальп на свою стену. Кроме того, губернатор и ваш дядя настолько отстают в опросах, что потребуется чудо, чтобы добиться их переизбрания в ноябре.

— Ты сумасшедший, — сплюнул он. — Я не знаю, о чем, чёрт возьми, ты говоришь, сумасшедший хуесос. Я не делаю «нежелательных» ухаживаний за женщинами, замужними или нет.

Он ухмыльнулся, подчеркнув слово «нежелательный», и продолжил с сарказмом:

— Так что, если твоя старушка получает какой-то странный член сбоку, это не моё. Может быть, тебе стоит посмотреть в зеркало и узнать, чего она не получает дома.

Я не хотел ничего больше, кроме как оторвать ему голову, но знал, что он специально подталкивает меня к этому. Я просто прорычал:

— Тебя предупредили, ублюдок, и на твоём месте я бы отнесся к этому очень серьёзно.

***

В выходные я работал в вечернюю смену. Жизнь дома была счастливой и нормальной. В субботу вечером, когда я вернулся домой, Арлин ждала меня в своём красном прозрачном пеньюаре, и наши занятия любовью были фантастическими. Она даже подняла меня ртом на второй раунд около шести утра.

Прошло несколько недель после моей конфронтации с Веллатоном, и, как я и ожидал, я не услышал от своего начальства никаких жалоб. За это время мне несколько раз удавалось проверить, продолжались ли встречи в обеденное время, но их не было. Конечно, я не мог делать это каждый день, но решил, что он либо принял к сведению мои слова, либо затаился. Я подозревал второе, но надеялся на первое. Такие мудаки, как он, не будут сидеть сложа руки из-за того, что их так унижают.

К сожалению, ещё через несколько недель я стал ещё более самодовольным, и когда Арлин объявила, что девочки устроят Шелли неожиданный детский душ [10] после работы в пятницу, я не придал этому большого значения. Вспомнив комментарии в туалете на пикнике, я задался вопросом, какого цвета волосы будут у ребёнка.

В четверг вечером, после ужина, Арлин упаковала подарок в сине-розовую бумагу и обвязала его лентой, чтобы взять с собой утром. В пятницу я работал в дневную смену, поэтому меня не было дома, когда моя жена уходила на работу.

***

В пятницу после обеда я вернулся домой около четырёх часов дня и отпустил няню. Мы с ребятами около часа гоняли обручи на подъездной дорожке, а потом я начал готовить ужин. Арлин сказала, что душ будет проходить с 16 до 22 часов в зале Американского легиона, который находился примерно в двадцати минутах ходьбы от нас. В 22:30 я начал слегка беспокоиться. В 22:45 у меня началась паранойя, и я позвонил ей на пейджер.

Через несколько минут она перезвонила и сказала, что будет дома минут через пятнадцать, и что просто все задержались на кофе.

Когда она вернулась домой, то выглядела нормально, за исключением слегка остекленевших глаз. Я приписал это вину, пуншу или чему-то ещё, что она могла пить. Я спросил жену, как прошла вечеринка, и она коротко ответила:

— Хорошо. Все хорошо провели время, и Шелли была в восторге.

Обычно, когда Арлин выпивает немного алкоголя, она становится довольно резвой, поэтому я подумал, что, возможно, меня ждёт приятное времяпровождение. Но когда мы добрались до спальни, и я подошёл к жене для поцелуя, она стала умолять меня оставить её в покое, сказав, что от вина у неё разболелась голова, пообещав исправиться следующим вечером.

После того, как мы легли в постель, она довольно целомудренно поцеловала меня на ночь, сказала, что любит меня, и, повернувшись на бок, протянула руку и выключила свет. Обычно она прижималась ко мне, но в эту ночь просто осталась на боку и, казалось, уснула.

Меня это не обеспокоило, поэтому я довольно быстро заснул. Обычно я крепко сплю до утра, но через некоторое время проснулся. Это был один из тех случаев, когда вы неожиданно просыпаетесь и не знаете, что именно вас разбудило.

Я лежал, пытаясь понять, что меня разбудило, но в доме было спокойно и тихо. Через несколько мгновений, когда моя сонливость медленно рассеялась, я понял, что меня разбудил не шум, а движение. Я лежал на спине, а моя жена всё также на боку. Хотя мы не соприкасались, я смог уловить дрожь, пробегающую время от времени по телу Арлин. Я медленно повернул голову, чтобы посмотреть на неё. В комнате было достаточно рассеянного света, чтобы я смог увидеть, что Арлин обернула подушку вокруг головы, и смог различить звук приглушённых всхлипываний.

Я не показал ей, что проснулся, а просто лежал с болезненным чувством, растущим в моей душе. В конце концов она уснула, а я пролежал без сна большую часть ночи, просто думая.

Около 5:30 я тихонько встал с кровати и пошёл в ванную, тихо закрыв за собой дверь. Между ванной и спальней по обеим сторонам были две небольшие гардеробные, «его и её», если хотите. У каждого из нас была корзина с одеждой для стирки, и я открыл шкаф Арлин и включил свет.

В этот момент моё сердце бешено колотилось, и я молился, желая не найти то, что искал. К сожалению, примерно на полпути ко дну корзины я вытащил пару чёрных трусиков, в промежности которых подсыхала мужская сперма. Моё сердце сжалось, а колени подогнулись так, что мне пришлось прислониться к стене, чтобы не рухнуть.

Я стоял там, глядя на доказательства, казалось, полчаса, но, скорее всего, это заняло всего пять минут. Я положил трусики обратно и вернулся в постель, не зная, как я справлюсь с этим. Почувствовав моё движение, Арлин, хотя и продолжала спать, привычно прижалась к моему плечу, положив руку мне на грудь. Я не убрал её, но и не сделал ответного движения. Я просто лежал, и в моей голове проносились образы её предательства.

У меня был выбор, и я должен был сделать его в ближайшее время. Я мог предъявить ей неопровержимые доказательства измены и просто подать на развод. Или мог бы потребовать признания и посадить её на короткий поводок, если бы она проявила искреннюю скорбь и сожаление. По тому, как она рыдала в подушку, я был почти уверен, что она уже сожалеет о своем проступке. Конфликт с неверной женой и, как следствие, нарушение моего психологического равновесия поставило бы под угрозу план мести, который начал формироваться в моём мозгу.

***

На следующее утро она была на кухне и не услышала меня, когда я появился на пороге. Арлин стояла перед столешницей, опершись на неё руками и опустив голову, которой просто покачивала взад и вперёд, как бы отрицая. Когда мальчики пришли завтракать, она была особенно ласкова с ними, крепко обнимала каждого из них и целовала в макушки. Мне удалось оставаться как можно более беспечным, избегая при этом каких-либо интимных контактов с ней. Учитывая наши предыдущие «обидчивые» отношения, я думаю, что она начала испытывать некоторую паранойю по поводу того, подозреваю ли я что-нибудь из-за её поведения прошлой ночью.

Уходя на работу без поцелуя и просто сказав «до свидания» я увидел в её глазах, что она начинает разбираться со своими собственными демонами, и, как бы садистски это ни звучало, я получил большое удовлетворение от этого.

У меня были свои демоны, с которыми нужно было иметь дело, и одним из них был Ник «Ёбарь» Веллатон.

***

В течение следующих нескольких дней Арлин была очень любящей по отношению ко мне, но я оставался несколько отстранённым, находя причины, чтобы не заниматься с ней любовью, когда мы ложились спать на ночь.

С каждым днем моя жена становилась всё более нервной и суетливой. Я понимал, что только оттягиваю неизбежное и что конфронтация неизбежна.

На четвёртый вечер, после того как мальчики разошлись по своим комнатам, а Арлин убирала кухонный стол, я подошёл к ней сзади и положил руку ей на плечо. Она буквально выпрыгнула из кожи, вскрикнула и уронила стакан, который держала в руках, в раковину, где он тут же разбился.

Обернувшись и положив руку на грудь, она воскликнула:

— Боже мой, Майк, ты напугал меня до смерти!

Она начала было собирать кусочки стекла, но я твёрдо сказал:

— Оставь это. Пойдём со мной, мне нужно кое-что с тобой обсудить.

Выражение её лица можно было описать только как чистую панику, но она послушно последовала за мной в гостиную. Я сел в кресле, а она осторожно присела на край дивана напротив меня.

Это должен был быть самый трудный разговор, который у меня когда-либо был в жизни. Я ничего не репетировал и сразу перешел к делу:

— Арлин, я знаю, что у тебя был роман, и знаю, с кем.

К её чести, она не начала говорить какие-либо банальности, которые обычно извергают супруги, пойманные на измене. Она просто откинулась на спинку дивана и, закрыв лицо обеими руками, начала тихо всхлипывать.

Я пытался принять образ праведника, но внутри моё сердце колотилось и шевелился кишечник. Я продолжил:

— Ты не только нарушила свои клятвы, но, что более важно, ты разбила моё сердце. Прежде чем мы продолжим, у меня есть один вопрос, ответ на который может свести на нет необходимость дальнейшего обсуждения. Неужели ты разлюбила меня?

— Боже мой, Майк, нет... Пожалуйста, Майк... Нет, нет, никогда не думай, что... пожалуйста.

Она спрыгнула с дивана и поспешила ко мне, но я поднял обе руки, останавливая её, и решительно сказал:

— Сядь, Арлин.

Она стояла там, на полпути между нами, с выражением горя на лице, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.

— Пожалуйста, сядь, — сказал я мягче. — Нам есть что обсудить, и то, что ты сейчас скажешь, определит будущее нашего брака. Как бы ни было трудно тебе.., мне... Мне нужна правда.

Я был почти уверен, или, по крайней мере, надеялся, что знаю ответы на вопросы, которые собирался задать. Но их нужно было задать, если я собирался добиться какого-либо прогресса.

— Во-первых, как долго это продолжается? Сколько раз ты занималась с ним сексом?

На её лице была написана агония, а затем она начала икать, что было нормальным для моей жены, когда она была подавлена. Я медленно встал и сказал:

— Я схожу и принесу тебе воды. Когда же вернусь, я буду ждать, что ты мне всё расскажешь. Просто помни, что я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — солгал я и ушёл в ванную.

Я едва добрался до унитаза, когда мой кишечник освободился, и пока я сидел там, меня начинало снова тошнить от перспективы вернуться и выслушать жуткие подробности предательства моей жены.

Наконец я собрался и вернулся в гостиную со стаканом воды и коробкой салфеток. Икота Арлин утихла, но она с благодарностью выпила воду. На её лице было написано выражение, которое я могу описать только как мучительную решимость. Жена посмотрела на меня опухшими красными глазами и нерешительно начала:

— Я знаю, что сейчас это прозвучит банально, но я никогда не переставала любить тебя. Ни на минуту, ни на секунду. Я не могу описать, как мне стыдно, не за то, что ты меня поймал, а за то, что я поддалась искушению. Я хотела признаться, но слишком боялась потерять тебя.., потерять нашу семью. Я поняла, что что-то пошло не так на следующее утро после вечеринки у Шелли, когда ты не поцеловал меня на прощание и не сказал, что любишь меня. Последние три дня были адом для меня, и теперь я знаю, что они, должно быть, были адом и для тебя, зная, что твоя жена предала тебя самым ужасным образом... Я не знаю, что на меня нашло...

Она на мгновение поморщилась, но быстро пришла в себя:

— Я не знаю, о чём я думала. Наверное, не думала вообще.

Она смотрела не на меня, а скорее мимо меня, продолжая:

— Ник — мастер соблазнения. Я знала, что у него интрижка с другой девушкой в нашем офисе. И всё равно я позволила ему... Мне льстило, что этот молодой, красивый парень заинтересовался мной, замужней женщиной старше его. Он занимался со мной своим ремеслом постепенно, с комплиментами. Всегда говорил что-то хорошее.., о моих волосах, моём наряде, моих духах и, в конечном счете, о том, насколько я сексуальная и какая у меня фантастическая фигура... Когда он в конце концов пригласил меня на обед, я убедила себя, что нет ничего плохого в том, чтобы пойти пообедать с коллегой. Я оправдывалась перед собой, находя причины не говорить тебе об этом. Это должно было быть моим первым звоночком, но я решила проигнорировать его и продолжила питаться его лестью. Я украдкой от коллег пробиралась к нему на обед ещё несколько раз. Я убедила себя в том, что всё в порядке. Ведь между нами не было никакой близости. Кроме того, что он однажды положил руку мне на талию, когда он вёл меня через дверь.. Или ненадолго положил свою руку на мою за столом, чтобы подчеркнуть какой-то момент... Один раз, в машине, я поцеловала его и позволила ему прикоснуться к моей груди... Тем не менее, наши разговоры становились более интимными. Не в сексуальном плане, а в личном. Он признался мне, что у него брак без любви. И он знает, что у его жены был роман с врачом, с которым она работала, но из-за детей они остались вместе... Я рассказала ему, какой у нас с тобой замечательный брак и как я горжусь тобой и нашими мальчиками. Он поддержал меня и сказал, как здорово, должно быть, иметь сексуальную, яркую жену, с которой можно разделить свою жизнь. Несмотря на то, что он был привлекательным и внимательным, я ни разу не думала о нём иначе, чем как о друге. Я обманывалась, говоря себе, что единственная причина, по которой я не упомянула тебе о наших с ним обедах, заключается в том, что ты можешь напрасно ревновать... Оглядываясь назад, я понимаю, что попала в его ловушку.

Арлин на мгновение замолчала и, взглянув на меня с умоляющим выражением лица, снова отвернулась и дрожащим голосом продолжила:

— О Боже, Майк, это так трудно признать, так трудно сказать, но ты спросил меня...

После короткой паузы и глубокого вдоха она заставила себя продолжать:

— На самом деле это было только один раз после вечеринки. Он убедил меня, что ему нужно побыть со мной хотя бы один раз. Он сказал мне, что знает, что мы никогда не сможем быть любовниками, и что он знает, что я люблю тебя, своего мужа... Но если хотя бы один раз он сможет почувствовать меня «в полной мере», он будет удовлетворён...

Она покачала головой, словно пытаясь отогнать воспоминание, и схватила салфетки, когда снова потекли слёзы. Глядя себе под ноги и со словами, перемежающимися рыданиями, она сказала:

— Не могу сказать, что я не была немного взволнована такой перспективой. Ты единственный мужчина, с которым я когда-либо была, и новизна и азарт взяли верх над моим разумом. В тот вечер я придумала оправдание, почему мне нужно уехать с вечеринки пораньше, и встретилась с ним в мотеле.

Что-то из того, что она сказала, застряло у меня в голове, и я прервал её вопросом.

— Ты сказала, что на самом деле это было только один раз. Уточни, Арлин. Что ты имела в виду под словом «на самом деле», я думаю, что есть что-то, что ты упускаешь.

— Пожалуйста, Майк, не заставляй меня больше говорить. Мне и так стыдно. Ты не представляешь, как это тяжело для меня.

— Чёрт возьми, Арлин! — закричал я. — Ты говоришь, что тебе трудно. А ты знаешь, как я себя чувствую сейчас? Оказывается, моя жена много раз лгала мне и достигла кульминации лжи умолчания, занявшись сексом в мотеле с серийным бабником... Или ты скажешь мне, что значит «на самом деле», или этот разговор окончен!

Теперь она забормотала так сильно, что я знал, что ответа не будет, пока она не восстановит контроль. Мое прежнее спокойное поведение быстро рассеивалось, поэтому, прежде чем сказать ей что-то, о чем я потом пожалею, я сердито произнёс:

— Мне нужно что-нибудь выпить.

Идя на кухню, я сначала хотел выпить воды и собраться с мыслями, но решил, что скотч будет более подходящим для того, что может произойти дальше. Я задержался на кухне на несколько минут, потягивая свой напиток и давая Арлин время собраться с мыслями.

Когда я вернулся в кресло со свежей порцией виски, рыдания моей жены несколько утихли. Я сидел и ждал.

Наконец она набралась смелости продолжить:

— Я рассказывала тебе о том, что две недели назад мы устроили обед в честь сержанта Мосгроува. Капитан дал нам всем лишний час и сам отвечал на телефонные звонки, пока нас не было. Мы все пошли в ирландский паб Маллигана, расположенный поблизости. Почти все пили пиво или напитки. Он.., Ник, убедил меня выпить коктейль Cosmo вместо белого вина. Ты знаешь, что я редко пью крепкие напитки, и к тому времени, когда вечеринка закончилась, я выпила их три.

— Арлин, переходи к делу, — прорычал я.

Она тянула время. Я знал это, и она знала это, поэтому я боялся того, что будет дальше.

— Хорошо, — слабо сказала она. Просто... ну, я просто не могу.., я слишком много выпила...

— АРЛИН!

— Ладно, ладно! Мы пробыли в офисе совсем недолго, когда капитан попросил меня подняться наверх в картотеку и забрать несколько папок, которые ему были нужны. Ник, должно быть, подслушал, потому что я была там всего минуту или две, стоя спиной к двери. Когда я услышала, как кто-то вошёл, я вздрогнула, а когда обернулась, он обнял меня и начал целовать. Я попыталась оттолкнуть его, но он упорствовал, и я вдруг обнаружила, что целую его в ответ. Я всё ещё была под кайфом, и когда он просунул руку мне под блузку... Я не сопротивлялась. Он несколько раз попытался засунуть руку мне под юбку, но я отталкивала её. Я не помню, когда и как ему это удалось, но он взял мою руку и потянул её вниз к своей промежности... Его эрегированный пенис торчал из брюк наружу... Нику удалось задрать мой лифчик и одной рукой он ласкал мою грудь, а другой держал мою руку и поглаживал ей свой член... Я возбудилась, но боялась, что кто-то войдёт к нам. Я попыталась вырваться, но он не принимал «нет» в качестве ответа и продолжал дразнить меня тем, что я ощущала в своей руке внизу... Своим торчащим из штанов членом... Я всё больше и больше беспокоилась о том, сколько времени мне понадобится, чтобы найти папки, и боялась, что кто-то придёт искать меня.. Поэтому, когда он положил руку мне на затылок и начал толкать мне голову вниз, я сделала ему минет...

Она начала говорить что-то ещё, но я закричал:

— ГОСПОДИ, АРЛИН, КАК ТЫ МОГЛА ДЕЛАТЬ КОМУ-ТО... МИНЕТ?

— Я знаю, что звучу как какая-то шлюха, и поверь мне, именно так я себя чувствовала, но мне нужно было выбраться оттуда... Я поспешно сделала это, но когда я почувствовала, что он близко, я отодвинулась от него и направила его в пол рукой.

Чтобы подчеркнуть это, она добавила:

— Я не позволила ему кончить мне в рот. Я знаю, как это звучит, и даже не могу поверить в слова, которые слетают с моих губ. Всё, что я могу сказать в своё оправдание, это то, что я люблю тебя всем сердцем, и я по глупости увязла в чём-то, за что мне будет стыдно до конца дней.

После некоторого колебания она добавила:

— Есть ещё кое-что, что я должна тебе сказать.

«Чёрт! Что ещё может быть?» — подумал я. Я побоялся спросить, поэтому не стал этого делать, я просто сидел ошеломлённый и смотрел на неё.

— Ещё до того, как мы вошли в номер мотеля той ночью, я знала, что это никогда не повторится. Я так нервничала, что меня стало тошнить. Я всё время спрашивала себя: «Зачем ты это делаешь? Почему ты рискуешь всеми и всем, что любишь? Ради глупого «опыта»?» Пробыв в номере некоторое время, Ник почувствовал отсутствие у меня энтузиазма и начал вести себя агрессивно. Толкнул меня на кровать и грубо раздел. В этот момент мне хотелось просто выбежать из комнаты, пусть даже полуголой. В конце концов, он, должно быть, понял, что это будет не то романтическое свидание, которое он себе представлял, и он просто взял меня. После того, как он закончил, он попытался убедить меня остаться, сказав, что это просто мои нервы, и в следующий раз мне это действительно понравится. Он попытался оправдать свое поведение, сказав мне, что ждал так долго, что не мог себя контролировать и просто увлекся. Слёзы текли из моих глаз, и когда я сказала ему, что в следующий раз не будет, ни сегодня вечером,.. никогда, он встал, снял с комода что-то, похожее на фотоаппарат, и сказал: «Ну, не волнуйся, милая. Следующий раз будет, и как только ты преодолеешь свои запреты, ты будешь умолять о большем. Особенно, если ты не хочешь, чтобы твой муженёк увидел это видео»... Я была подавлена и взбешена. Если бы у меня был нож, я бы зарезала его. Я не могла поверить, насколько глупой была. Меня так легко разыграл такой коварный ублюдок. Я даже не умылась, просто накинула одежду и потребовала, чтобы он отвёз меня обратно к моей машине. На обратном пути он пытался успокоить меня словами лести, но я просто смотрела в боковое окно и старалась не сломаться окончательно... Меня так сильно трясло и я так сильно плакала, что просто сидела в машине полчаса, прежде чем смогла даже попытаться взяться за руль. Мне понадобилось всё мужество, чтобы войти в нашу парадную дверь, зная, что увижу человека, которого люблю.. Человека, которого я предала...

Какое-то время она больше ничего не говорила, и я погрузился в свои мысли. Я всё ещё злился на неё, но не так сильно, как раньше. Тем не менее, мысль о том, что она с широко открытыми глазами позволила этому флирту развиваться, не ускользнула от меня. Мне было больно от того, что она обдумывала это предательство, даже если оно не принесло ей эмоционального результата. Но ярость и презрение, которые я испытывал к этому подонку, ни много ни мало к полицейскому, были неизмеримы.

Наконец, не имея больше слёз, она посмотрела на меня и умоляющим голосом сказала:

— Майк, я знаю, что не заслуживаю этого, но я молюсь, чтобы ты простил меня. Надеюсь, я не уничтожила всю твою любовь ко мне.

Я встал, подошел к дивану и протянул руку. Арлин неуверенно взяла её, когда я повёл жену наверх. Сегодняшний вечер больше не предназначался для взаимных обвинений или жалости к себе. Я многому научился в армии, и одна из важных вещей заключалась в том, чтобы не следовало наносить ответный удар без плана.

Сегодняшний вечер я использую для планирования.

***

В течение следующей недели у нас с Арлин было много разговоров, и хотя у нас не было сексуальных отношений, это было в основном из-за её неспособности простить себя. Я слышал так много раз: «Мне так жаль, и, пожалуйста, не оставляй меня», что я был готов задушить её.

Я узнал у жены, подходил ли Говнюк к ней после той ночи. Она рассказала мне, что тот ничего не говорил ей прямо, только иногда, когда он был в офисе, открывал свой ящик и клал камеру на стол, а затем поворачивался и смотрел на неё, ухмыляясь или подмигивая. После её рассказа о той ночи у меня возникли серьёзные сомнения в том, что этот ублюдок делал какие-либо видеозаписи и что он использовал их как уловку, чтобы запугать своих жертв и склонить их к дальнейшему сотрудничеству.

Однажды вечером мы с Арлин сидели на диване, когда она ни с того ни с сего начала плакать и ругать себя. Мне это уже порядком надоело. Мы всё ещё не занимались любовью, и большую часть ночей я просыпался от того, что она тихо всхлипывала в подушку.

Я рассердился и, водимо, более решительно, чем намеревался, сказал:

— Хватит, Арлин! Ладно, ты облажалась. Все мы люди, и совершаем ошибки, но ты должна простить себя, чтобы мы могли вернуть свою жизнь. Конечно, мне всё ещё больно, но эта боль не заживёт быстрее, если ты продолжишь своё самобичевание. Ты ходишь по тонкому льду, и это влияет не только на меня, но и на наших детей. Я хочу, чтобы моя жизнь и моя жена вернулись, так что больше никаких извинений, хорошо?

Я рассказывал ей всё, что я узнал о Веллатоне. Но не то, как я узнал об этом. И я никогда не рассказывал ей о том дне в парке, когда я следил за ней и видел попытку Говнюка получить быстрый минет. Меня смущало, что она не восприняла ту его явную попытку получить дешёвое сексуальное удовлетворение как предупреждающий знак, но я не стал зацикливаться на этом.

Не вдаваясь в подробности, я рассказал ей о браках и карьерах, которые разрушил Веллатон, и подчеркнул тот факт, что он был хищником и не останавливался, пока кто-нибудь не останавливал его. Судя по тому, как она посмотрела на меня, я думаю, она поняла мой вывод, но не стала подвергать его сомнению.

В ту ночь мы наконец занялись любовью, и хотя в ней не было той дикой самоотверженности, которую мы обычно испытывали, она принесла удовлетворение. Тогда я подумал, что мы перевернули страницу в нашей жизни. Это была первая ночь за несколько недель, когда мы спали спокойно, а утром я увидел, как начала возвращаться моя Арлин. Такой, какой я знал её раньше.

Моя проблема заключалась в том, что Ник Веллатон всё ещё действовал. Хотя я и знал, что теперь моя жена была в безопасности от его пристрастий, он продолжал делать её жизнь некомфортной. Прежде чем перейти к своей следующей жертве.

***

4 марта 1991 года.

Прошло более двух месяцев с тех пор, как подонок был сожжён на подъездной дорожке своего дома. Из отдельных расспросов я узнал, что расследование смерти Веллатона зашло в тупик. Несмотря на все усилия окружных, городских и федеральных следователей, не было обнаружено никакой связи ни с одним из дел, в которых он участвовал раньше или вёл в последнее время. Поэтому я не удивился, когда в мою дневную смену мне позвонил диспетчер:

— Майк, 10-20.

Код 10-20 означал доклад своему командованию. В случае с заместителями патрульных это означало районное управление в зоне патрулирования, но в моем случае это подразумевало штаб, где все подразделения спецслужб имели свои офисы.

Когда я вошёл в здание, заместитель Даг Монахэн сидел за столом и следил за «внутренним святилищем». Он был завсегдатаем всех вечеринок, и я не могу себе представить, чтобы в отделе был хоть один человек, которому не нравился его весёлый нрав или случайные банальные ирландские шутки, которые он отпускал. Он мог бы уйти на пенсию десять лет назад. Он рано овдовел, а двое его детей уже выросли и разъехались. Работа давала ему повод вставать с постели каждое утро.

— Доброе утро, Даг, — сказал я, подходя к его высокому насесту через пустой вестибюль.

Он наклонил голову, приподнял густую серую бровь, наклонился вперёд и прошептал:

— У тебя нет никаких проблем, не так ли, Микки, парень?

— Зачем мне неприятности? — легкомысленно спросил я.

— Не знаю, но мне сказали отправить тебя в кабинет главного заместителя сразу, как ты приедешь. И он не один. На них костюмы, которые я никогда не видел с гостевыми бейджами, но они воняют федералами.

Мы обменялись несколькими дразнящими колкостями, и Даг пропустил меня. Я направился на второй этаж. Когда я вошёл в приёмную перед кабинетом шефа, его секретарша взглянула на мою табличку с именем и нервно сказала:

— О, заместитель Фоули.., да, они.., шеф ждёт вас в конференц-зале в конце коридора.

Я открыл дверь и вошёл в просторную комнату. На дальней стороне стола сидели шесть человек, и тот факт, что никто не разговаривал и все взгляды были устремлены на меня, указывал на то, что секретарша предупредила их о моём приходе. Я узнал двоих мужчин. Одним из них был наш заместитель главного шерифа Томас Пендергаст, а другим — капитан полиции Фуллертон-Сити, который дежурил перед камерами в ночь смерти Веллатона.

Как того требовал протокол, я небрежно отдал честь своему шефу. Он просто кивнул и попросил меня присесть. Том был лейтенантом и моим начальником, когда я впервые пришёл в отдел восемнадцать лет назад. Это был выдающийся на вид мужчина, которому было уже за пятьдесят, с волосами цвета соли и перца и внушительным телосложением. Мы хорошо ладили, и он сыграл важную роль в том, чтобы меня назначили в отдел аварийно-спасательной службы. Он был уважаем офицерами и окружными комиссарами и, скорее всего, должен был стать преемником нынешнего шерифа, когда тот уйдет в отставку в следующем году.

Он познакомил меня с мужчинами, сидевшими за столом, начав слева от себя. Он представил капитана Хартвига из городского полицейского управления, сержанта Пикколо, также из города, и агентов Мейсена и Холмса из ATF, а также специального агента Лупо из ФБР.

Без лишних слов шеф начал свой заготовленный текст. Слегка махнув рукой в сторону остальных, он сказал:

— Эти люди участвуют в расследовании смерти детектива Николаса Веллатона, и я согласился позволить им поговорить с тобой в духе межведомственного сотрудничества. Однако, как я уверен, ты знаешь, что поскольку это всего лишь неформальная встреча по установлению фактов, и ты не находишься под присягой, то имеешь право отказаться отвечать на любые вопросы или требовать присутствия на заседании профсоюзного адвоката. В свете того, что я только что объяснил, хочешь ли ты использовать какой-либо из этих вариантов?

— Нет, сэр, не сейчас. Если есть что-то, что я могу сделать, чтобы помочь расследованию, я буду более чем готов это сделать.

— Капитан Хартвиг, у вас есть что-нибудь, что вы хотели бы спросить у офицера?

Капитан Хартвиг был крупным чернокожим мужчиной с опущенными веками и лицом, которое, казалось, находилось в постоянном веселье. Глубоким баритоном он ответил:

— Не сейчас, шеф. Я был командиром Веллатона, но не принимал участия в расследовании.

Агент Мейсен, маленький человек с выдающимся носом и глазами-бусинками, вскочил и гнусавым голосом сказал:

— Если вы не возражаете, шеф, я хотел бы задать Фоули несколько вопросов.

Прежде чем он успел продолжить, шеф Пендергаст произнёс снисходительным голосом:

— Агент Мейсен, мы все здесь являемся присягнувшими сотрудниками правоохранительных органов, и в целях этого неформального интервью я прошу всех использовать присвоенные нам звания. Поэтому, если вы хотите задать офицеру Фоули какие-либо вопросы, то, пожалуйста, обращайтесь к нему как положено.

Лицо Мейсена покраснело от выволочки, но он быстро пришёл в себя и спросил:

— Заместитель Фоули, вы знали или когда-нибудь встречались с детективом Веллатоном?

— Не то, чтобы знал, — сказал я искренне. — На самом деле, я не могу припомнить, чтобы у меня было какое-либо взаимодействие с какими-либо детективами из полиции Фуллертон-Сити.

— А как насчёт социальной сферы? Разве вы не были на городском пикнике полиции в июле этого года?

— Да, я сопровождал свою жену, которая является гражданским сотрудником департамента, но меня не познакомили ни с одним из детективов, приписанных к отделу по организованной преступности. Я провёл время с двумя коллегами моей жены и их гражданскими мужьями. Вы это хотели услышать, агент Мейсен? — невинно спросил я.

Краем глаза я заметил, что агент ФБР выглядел удивлённым от растущего разочарования от Мейсена. Будучи агентом ФБР, он, вероятно, был юристом и знал, что нельзя задавать вопросы, на которые у вас нет ответов.

Несмотря на то, что это было неформальное интервью, Мейсен, не будучи опытным следователем, смог установить, что я являюсь «лицом, представляющим интерес» в течение первых же трёх минут встречи. Он перерыл какие-то бумаги в папке перед собой и, обвиняюще посмотрев на меня, спросил:

— В ваших документах указано, что вы ветеран армии и отслужили восемнадцать месяцев в Ираке в качестве техника по обеспечению спецопераций. Не могли бы Вы уточнить,. .. заместитель, в чём заключаются обязанности специалиста по спецоперациям?

— Ну, — ответил я с оттенком сарказма, — боеприпасы — это всё, что угодно, от пуль до бомб, но моя особая подготовка заключалась в том, чтобы уничтожать или обезвреживать самодельные взрывные устройства.

— Конкретно, как вы выполнили эти задачи?

— Ну, это зависело от обстоятельств. Если это было самодельное взрывное устройство, которое не представляло угрозы для людей или строений, я просто подрывал его выстрелом из винтовки. Если устройство находилось в здании или на рынке, мы использовали робота, чтобы убедиться, что оно не заминировано, а затем я заходил внутрь и определял, можно ли его деактивировать. Это не не точная наука, и некоторые из моих сослуживцев вернулись домой в мешках для трупов.

Мейсена, казалось, это не впечатлило, когда он продолжил:

— Итак, если вы знаете, как разобрать бомбу, вы должны знать, как её сделать, да?

Я усмехнулся и ответил:

— Да, почти каждый может это сделать. Вы же не думаете, что у талибов были инженерные дипломы Массачусетского технологического института? Всё, что вам нужно, это взрывчатка, детонатор, 12-вольтовая батарея и контейнер. Послушайте, Мейсен.., Извините, агент Мейсен, что вы имеете в виду? Из-за того, что я и сотни других солдат знали, как собрать взрывное устройство, я решил без разбора убивать сослуживцев-полицейских? Вы можете прямо сейчас зайти на свой компьютер и узнать, как делать бомбы, которые намного сложнее, чем те, с которыми мне приходилось иметь дело.

Мейсен ухмыльнулся и словами, полными сарказма, сказал:

— Я не говорил «без разбора», офицер. Знаете ли вы, Фоули, что ходят слухи, будто у вашей жены был роман с детективом Веллатоном?

Я встал и начал обходить вокруг стола, чтобы проучить маленького гадёныша, но парень из ФБР и городской детектив остановили меня, прежде чем я успел выбить ему свет.

Мейсен прислонил стул к стене и выглядел так, будто намочил штаны. Когда я успокоился, агент ФБР подошёл к Мейсену, наклонился в нескольких сантиметрах от его лица и прошипел:

— Убирайся отсюда, мудак. Подожди нас снаружи. А лучше, не жди. Просто возвращайся в свой офис, и я разберусь с тобой позже.

Мейсен выдавил несколько возражений, но в конце концов покинул кабинет.

Очевидно, что специальный агент Лупо собирался стать «хорошим полицейским», потому что он сразу же извинился за Мейсена и спросил меня примирительным тоном:

— Вы не возражаете, офицер, если мы продолжим это в менее резкой манере?

Я колебался, но в конце концов кивнул и сел на свое место, но когда он уже собирался возобновить говорить, капитан Хартвиг вмешался своим низким голосом:

— Я не думаю, что я выхожу за рамки, поскольку личное дело детектива Веллатона может быть получено в соответствии с законом о «свободе информации». Однако до сих пор ни одно новостное агентство не запрашивало нас об этом, и мы решили не предавать это огласке, чтобы защитить его семью.

В этот момент я заметил, что агент Лупо заёрзал в кресле, видимо, чувствуя себя неловко из-за этого откровения в самом начале расследования.

— Николаса Веллатона несколько раз обвиняли в сексуальных связях с замужними женщинами. Во многом благодаря вмешательству его дяди, который в то время был вице-губернатором, только одно обвинение привело к дисциплинарным взысканиям. Но, каким бы отвратительным ни был его моральный облик, мы здесь не для того, чтобы судить о его характере, а для того, чтобы выяснить, кто ответственен за его убийство... Как полицейский, вы знаете, что большое количество дел раскрывается на основе того, что начиналось как слухи. Скажу честно, если бы мы решили допросить каждого мужа или бойфренда, связанного с мистером Веллатоном, нам, вероятно, пришлось бы удвоить нашу следственную группу.

Сержанту-сыщику, сидевшему слева от Хартвига, пришлось отвернуть голову и закашлять, чтобы подавить смешок. От моего внимания не ускользнуло и то, что ссылка Хартвига на жертв перешла от детектива Веллатона к Николасу Веллатону и мистеру Уэллертону.

Полицейские управления являются квазивоенными организациями, и, как и боевые подразделения, полицейские зависят от своих коллег-офицеров, которые находятся рядом в случае эскалации ситуации. Эта потребность в однозначной поддержке порождает определённые негласные правила поведения. Одно из таких правил заключается в том, что независимо от того, женат ты или холост, ты не должен спать с женой или девушкой своего сослуживца, даже если она проявляет в этом инициативу. Как и в любой организации, не все соблюдают правила, но большинство их придерживаются.

По словам и поведению капитана Хартвига у меня сложилось впечатление, что его ведомство отходит на второй план в этом расследовании и позволяет федералам взять инициативу в свои руки. В подтверждение моих подозрений, агент Лупо продолжил:

— Как сказал капитан, слух — это всего лишь слух. Слух, о котором так неуместно упомянул агент Мейсен, мог начаться с улыбки, или его наклона над столом, или смеха над шуткой. Честно говоря, такой смутный слух не привлёк бы столько внимания, если бы не факт вашего военного прошлого и опыта работы со взрывчаткой. Моя работа, однако, заключается в том, чтобы спрашивать о стабильности ваших отношений с женой. Были ли в последнее время какие-либо трудности, которые могут дать основания полагать, что у вашей жены и детектива Веллатона могли быть отношения?

Мне пришлось посмеяться над его неудачной попыткой избежать употребления слова «роман», но после паузы я ответил:

— Вы имеете в виду «друзей с выгодой», не так ли?

Прежде чем он успел ответить, я продолжил:

— Я нахожу этот вопрос довольно навязчивым, но, чтобы положить конец этому вопросу, я отвечу. Я ненавижу казаться напыщенным, но у нас с Арлин лучший брак из всех пар, которых я знаю. Я люблю её безоговорочно, как и она меня, и мы никогда не перестаем выражать эту любовь. Отвечая на ещё один вопрос, который может прийти вам в голову, моя жена не ходит на девичьи вечера, она не принадлежит ни к каким командам или организациям, которые требуют её отсутствия в доме. Мы, в общем-то, всё делаем вместе, и когда я работаю по ночам, она заботится о наших двух маленьких сыновьях. Да, и мы занимаемся сексом три-четыре раза в неделю. — добавил я с сарказмом.

Шеф усмехнулся, и я увидел, как на губах Хартвига появилась короткая улыбка. Агент Лупо никак не отреагировал. На самом деле, он не пропустил ни одного удара, и продолжил:

— Здесь есть ещё одна возможность, офицер. Я говорю о ней только как о возможности, а не как об обвинении. Ваша жена и покойный детектив работали вместе, и как следователь он не всегда был в офисе. У них была возможность встречаться в обеденный перерыв.

Я не ожидал такого и не отреагировал. Здесь я был на критическом этапе. Неназванный информатор моего приятеля Джо, возможно, уже был опрошен и признался в том, что видел, как Арлин и Веллатон покидали дом на её машине. Возможно, он или она уже признались, что с ними связался Джо, и было бы легко отследить нашу личную связь. Тем не менее, либо у Лупо было лучшее покерное лицо в мире, либо он прикрывал свои базы всеми возможными отношениями. У меня не было другого выбора, кроме как прислушаться к своей интуиции и позволить бутерброду упасть так, как у него получится.

Итак, после нескольких задумчивых выражений и легкого кивка головой, я ответил:

— Прежде всего, агент, ваш первоначальный вопрос касался стабильности моих супружеских отношений, о которых, как мне кажется, я рассказал. Есть ли возможность для моей жены, или вашей жены, или любой другой жены вступить в быстрый сексуальный контакт, когда они идут на рынок, когда они едут за детьми с футбола или бегут в парикмахерскую? Однозначно! Но, если я правильно помню из моих курсов психологии в колледже, когда большинство женщин вступают в любовную связь, это для них происходит эмоционально, а не сексуально... Парень, или, я бы сказал, определённый тип парня, часто участвует в этом ради завоевания или быстрого сексуального удовлетворения.

Помня информацию Джо и понимая, что эти люди знали, почему Веллатон наконец-то был наказан, вымогая минет у недавно вышедшей замуж 23-летней новенькой, я сделал паузу.

— Такой парень может сделать это за кустом, в переулке, на заднем сиденье автомобиля. Все мы знаем мужчин, находящихся у власти, которые использовали своё положение для того, чтобы открыто или психологически вымогать секс у подчиненных. Чёрт возьми, мы даже знаем президентов, которые...

— Хорошо, Фоули, — быстро сказал агент Лупо. — Я понимаю вашу точку зрения, но...

Я наклонился вперёд и, глядя ему в глаза, сказал:

— НИКАКИХ «НО». НАШ РАЗГОВОР ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ «ИНТЕРВЬЮ», А ВЫ ПРЕВРАТИЛИ ЕГО В ОХОТУ НА ВЕДЬМ.

Более сдержанным голосом я продолжил:

— Если бы вы сидели здесь, в этом кресле, а я делал унизительные инсинуации о вашей жене?.. Не думаю, что вы бы терпели это так долго, как я. Я здесь, потому что у вас есть распутный мертвый полицейский, который работал в том же здании, где и моя жена, чей муж служит своему округу в качестве, которое может быть связано или нет со смертью жертвы. Делайте свою работу, Лупо, и перестаньте пытаться найти решение по своему делу за счёт меня и моей жены.

С этими словами я встал и, взглянув на своего шефа, спросил:

— Если мы закончили здесь, шеф, я хотел бы вернуться к работе.

Пендергаст кивнул мне и сказал:

— Можете идти, заместитель... и спасибо, что пришли.

Когда я выходил из здания, я чувствовал себя довольно хорошо, но знал, что ФБР не собирается просто так поджать хвост и вернуться в Вашингтон.

***

5 марта 1991 г.

Это было на следующий день после, так называемого, собеседования, и это был мой выходной.

Обычно мы вставали в 6:30, принимали душ, а затем кормили мальчиков завтраком и готовили их к встрече со школьным автобусом в 7:45. В свои выходные дни я откладывал принятие душа до тех пор, пока все не уйдут из дома, чтобы сделать утренние хлопоты менее беспокойными.

В 6:45 Арлин всё ещё была в душе, когда я услышал звонок в входную дверь. Позвонили несколько раз, а затем последовал стук в дверь. Я надел махровый халат и, потянувшись к тумбочке, сунул свой пистолет в карман и спустился вниз.

Я держал руку в кармане, сжимая пистолет, когда приоткрыл входную дверь на длину страховочной цепочки. Выглянув наружу, я увидел агента Лупо, который стоял там в своей синей полевой куртке с надписью ФБР.

— Чего вам надо, — раздраженно спросил я. — И почему вы у меня дома в такое раннее время?

Он сказал мягким голосом:

— Майк, у меня есть ордер на обыск вашего дома и автомобиля.

Он ненадолго поднял лист бумаги, и я смог разобрать слова «Ордер на обыск».

— Моя жена в душе, а дети собираются в школу. Вы не думаете, что это могло бы подождать более подходящего времени. — прорычал я.

— Послушайте, офицер, — сказал он более решительно. — Я не испытываю радости, находясь здесь. Если вы будете сотрудничать, мы сможем сделать всё как можно более безболезненным и незаметным. Пожалуйста, откройте дверь, чтобы мы могли спокойно обсудить это внутри.

Я снял цепочку и отступил. Женщина-помощник шерифа, которая была вне моего поля зрения и которую я смутно припомнил, проскользнула из-за него. Он представил её как заместителя Гонсалеса и спросил, могут ли они присесть. Я жестом пригласил их на диван, и они оба сели., Я опустился в стоящее рядом кресло. Прежде чем он успел заговорить, я начал первым:

— Позвольте мне спросить вас кое о чём, агент Лупо. Я думал об этом вчера, прежде чем наше «интервью» внезапно закончилось. Это ведь расследование убийства, тогда почему в этом участвует ФБР?

— Это не упражнение из двадцати вопросов. У меня есть работа, которую нужно сделать, и я намерен её выполнить... Надеюсь, при вашем сотрудничестве. С ним или без него, она будет сделана. Тем не менее, я вам скажу вот что. Детектив Веллатон был вовлечён на незначительном уровне в нашу Объединенную оперативную группу по борьбе с организованной преступностью, и хотя мы не обнаружили связи, которая хотя бы отдалённо поднималась бы до такого серьёзного уровня возмездия, как подрыв, мы не исключаем полностью такой вариант... Давайте перейдём к протоколу. Из соображений профессиональной вежливости я запланировал наш приезд в то время, когда большинство ваших соседей либо ещё спят, либо заняты подготовкой к работе. Снаружи есть другие автомобили и другой персонал, который будет задействован в обыске. Я свёл количество задействованных людей к минимуму, и все наши автомобили без опознавательных знаков. Я знаю, что департамент широко использует ваш отдел, чтобы помогать своим детективам в исполнении ордеров, так что всё это не будет для вас новостью... Ордер имеет ограничительные параметры. Вы знаете, что мы не ищем оружие, наркотики или чеки от азартных игр. Вы также знаете, что в этих вопросах мы должны руководствоваться процессуальными нормами. Одно из этих указаний заключается в том, что жильцы дома должны быть ограничены в передвижении во время обыска. Офицер Гонсалес находится здесь, чтобы гарантировать, что ваша жена будет иметь ограниченный доступ, если таковой имеется, к тем частям дома, которые будут обысканы... Как я уже сказал, мы сделаем это как можно менее навязчиво. Если ваша жена захочет пойти на работу, как я предлагаю, заместитель Гонсалес сопроводит вас наверх, чтобы вы рассказали ей о том, что здесь происходит. Если же она решит остаться здесь, офицер составит ей компанию, пока будет проводиться обыск... Снаружи находятся два агента ATF, которые будут основными следователями, и, прежде чем вы спросите, Мейсен не входит в их число. Один из них был детективом в полиции Нью-Йорка, а другой — техником по охране правопорядка в ВМС США. Я знаю, что у вас есть недоверие к нашим федеральным агентствам, но если вы думаете, что эти ребята будут «рассыпать пыль» в нужных местах, чтобы подставить вас, то вы ошибаетесь... Вот что будет дальше. Обыск дома не начнётся, пока ваши сыновья не уедут в школу. Тем не менее, офицеру Гонсалес придётся наблюдать за вашей женой, пока она кормит их и собирает на учёбу. Она работает в департаменте шерифа, поэтому ей должно быть легко объяснить присутствие заместителя. В ближайшее время мы начнём обыск ваших транспортных средств, и, поскольку мы используем собаку-сапёра, это можно сделать, пока автомобили остаются в гараже. Когда обыск автомобилей будет завершён, они будут перемещены на подъездную дорожку, чтобы завершился обыск гаража. Следующим будет сарай на заднем дворе, а к тому времени мальчики и, возможно, миссис Фоули уедут... Мне нужно знать, сколько и какого вида оружия находится у вас в доме. Где оно, а также где хранятся все боеприпасы. Они будут временно заперты в одной из полицейских машин. О, и мне нужно, чтобы вы отдали то, что у вас в кармане халата.

Я был частью достаточного количества таких команд, чтобы знать, что это далеко не стандартная практика. Для того, чтобы не допустить побега или уничтожения улик, не говоря уже об ограничении возможности жильцов вооружиться, назначенные офицеры обычно давали около пятнадцати секунд на то, чтобы кто-то открыл дверь, прежде чем они выбивали её ногой и осматривали помещение на предмет возможной угрозы. Почему меня лечат в детских перчатках, я понятия не имел.

Может быть, это было из-за детей или моего статуса офицера, приведённого к присяге, но более вероятно, что ордер был получен с меньшими, чем обычно, обоснованиями для выдачи.

Поскольку Арлин, вероятно, всё ещё одевалась, заместитель Гонсалес прошла со мной наверх, предупредив, что я должен оставить дверь открытой, чтобы она могла наблюдать за моими действиями, постаравшись оставаться незаметной, пока я объясняю жене, что происходит в нашем доме.

Арлин была в ванной комнате, прикрытая лишь банным полотенцем, обернутым вокруг неё, и заканчивала сушить волосы. Увидев меня, она улыбнулась, выключила сушилку и спросила:

— Ты уже поднял мальчиков?

— Нет, ещё нет, — ответил я, а потом мягким голосом продолжил: — Послушай, дорогая, постарайся не пугаться, но в нашей спальне за нами наблюдает женщина-офицер.

— Боже мой, Майк, почему? Что, чёрт возьми, происходит?

Её глаза широко раскрылись, и она вытянула шею, пытаясь оглядеть за мной спальню. Она снова начала говорить, но я прервал её и, подойдя ближе, взял её руки в свои, привлекая внимание:

— Перестань искать её и посмотри на меня. У нас не так много времени. Пока ты была в душе, появилось ФБР с ордером на обыск. По какой-то причине они делают нам послабление, так что офицер Гонсалес будет находится здесь, пока ты заканчиваешь собираться сама, а потом пока ты соберёшь мальчиков в школу. Ещё один человек, который находится в доме на данный момент, это агент ФБР, которого я знаю и который отвечает за обыск... Ради мальчика мне нужно, чтобы ты вела себя нормально. Ты работаешь с полицейскими весь день, так что просто представь её как подругу с работы, который подвезёт тебя сегодня, потому что мне нужно отогнать твою машину в сервис.

Арлин была напугана, но вчера вечером после своего «интервью» я вкратце обрисовал ей возможность того, что что-то подобное может произойти, так что обыск не стал для моей жены полным шоком.

Я все ещё был в халате, когда прошёл мимо наших гардеробных и спросил Гонсалес, можно ли мне переодеться. Она, казалось, задумалась на мгновение, а затем спросила с сарказмом:

— У вас там нет бомб, не так ли?

Я улыбнулся, но потом вспомнил, что у меня есть табельное оружие и несколько ящиков патронов, и, не желая, чтобы она попала в неприятности, я рассказал ей об этом. Она, казалось, не знала, как реагировать, и я предложил ей, что она может посмотреть, как я возьму здесь несколько предметов одежды, а переоденусь в ванной. Это, казалось, удовлетворило её, и через несколько минут я был нормально одет. Когда Арлин направилась по коридору, чтобы поднять мальчиков и заняться их сборами, я спустился вниз и присоединился к агенту Лупо

Я объяснил ему, что произошло наверху, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Лупо, казалось, совсем не волновался, когда предложил:

— Хорошо, давайте возьмем ваше оружие, и я попрошу Стивенса закрыть его в своей машине.

Я не знал, кто такой Стивенс, но, поскольку мне было всё равно, я не стал спрашивать.

Дверь в гараж находилась между кухней и гостиной, и я услышал, что ребята из ATF уже делают свою работу. Пока мы сидели и ждали, когда Арлин и дети уйдут, Лупо завёл светскую беседу, расспрашивая меня о наших сыновьях и рассказывая о своей дочери, которая училась в колледже.

Когда пришло время для школьного автобуса, в гостиную вошла Арлин и, казалось, не знала, что делать или говорить. Лупо встал и весёлым, расслабленным голосом поздоровался с ней:

— Доброе утро, миссис Фоули. Полагаю, мальчики отправились в школу?

На мгновение моя жена показалась косноязычной, но быстро пришла в себя, слабо улыбнулась и сказала:

— Да, я должна проводить их до автобусной остановки.

— Конечно! — ответил он.

— Хорошего дня, ребята, — сказал он мальчикам, а Арлин предупредила их:

— Роза будет здесь, чтобы встретить вас, когда вы вернетесь.

Она неуверенно кивнула нам и вывела сыновей через парадную дверь. Роза небрежно сказала:

— Арлин приготовила кофе, могу я принести его вам, ребята?

— Молоко, без сахара, спасибо, — ответил Лупо, — как насчет вас, Майк?

— То же самое, пожалуйста, — ответил я.

Это был второй раз, когда он называл меня по имени, и я не был уверен, играл ли он в «хорошего полицейского» без «плохого полицейского». В течение пятнадцати минут или около того, пока Арлин отсутствовала, Лупо вёл светские беседы, в основном о семье, работе, о том, как мне удалось получить учёную степень, работая с семьей, которую нужно содержать.

Я по-прежнему не доверял ему, но не доверял теперь немного меньше. Отношения между местными полицейскими управлениями и федеральными агентствами, особенно ФБР, часто были напряжёнными на протяжении многих лет, и я, конечно, не собирался раскрывать свои секреты под руководством опытного юриста.

Когда Арлин вернулась, она выглядела измождённой, но держала себя в руках. Она кивнула Розе, подошла ко мне и поцеловала, сказав:

— Ребята уехали. Увидимся позже.

Это был скорее вопрос, чем утверждение, но я уверенно сказал:

— Да, и не беспокойся об ужине, мы поедим вне дома.

Роза начала болтать о чём-то, когда они уходили, и мы с агентом Лупо были предоставлены сами себе. Было несколько мгновений неловкого молчания, прежде чем я нырнул с головой:

— Агент Лупо, не поймите меня неправильно... Я ценю любезность, которую вы оказываете моей семье в этом неприятном положении, но, не желая смотреть дарёному коню в зубы, я должен спросить вас. Почему это происходит? Особенно после нашего вчерашнего разговора.

Он рассеянно потер подбородок, видимо, в раздумье, и наконец сказал:

— Здесь и сейчас, пока мы одни, зовите меня Тобиас. А лучше Тоби... Вы знаете, что отношения ФБР с большинством полицейских управлений в лучшем случае непрочные. Иногда мы вынуждены работать вместе по некоторым причинам, и каждое ведомство пытается либо присвоить себе заслугу, либо возложить на другого вину, в зависимости от результата. В данном случае мы, федералы, были втянуты в это дело из-за возможной его связи с организованной преступностью. Честно говоря, у моего руководства есть на примете рыба покрупнее, особенно с учётом того, что связь выглядит всё более и более маловероятной, и оно хочет прекратить наше здешнее участие...

***

Чуть более четырёх часов спустя я был удивлён, когда один из парней из ATF пришёл снаружи, вернул мне моё огнестрельное оружие и попросил поговорить с Лупо на кухне. После короткого разговора они вернулись туда, где я сидел, и вручили мне лист сбора доказательств на подпись и сказали, что я получу копию. В нём перечислялись такие вещи, как: сыпучее вещество, обнаруженное в сарае; белое порошкообразное вещество, взятое из подвала; три небольшие катушки электрического провода, найденные на рабочем столе в подвале дома; рулон клейкой ленты и плоскогубцы, найденные в гараже, и, кроме этого, ещё полдюжины других обыденных предметов, которые можно найти в любом доме.

После того, как агент вручил мне мой экземпляр и ушёл, я поднял лист и вопросительно посмотрел на Лупо. Он пожал плечами и сказал:

— Вы же не думали, что они проведут здесь пять часов и вернутся к своему боссу с пустыми руками, не так ли?

Я покачал головой и спросил:

— Что теперь?

— Это зависит от местных властей, — небрежно сказал он, — и я рекомендую своему боссу оставить это дело в их руках.

***

На следующее утро, когда я приехал в штаб-квартиру на дневную смену, Даг сидел за столом и посоветовал мне идти прямо в кабинет начальника. «Довольно необычно», — подумал я, поднимаясь наверх, так как Пендергаст обычно не бывал в своем кабинете до девяти часов. Когда я подошёл к столу его секретарши, она посоветовала мне сразу же войти к нему в кабинет. После вежливого стука я вошёл и отдал обязательное приветствие.

Выражение лица шефа не было ни враждебным, ни дружелюбным, когда он сказал:

— Присаживайтесь, офицер. Я сразу перейду к делу, — сказал он без паузы, — С сегодняшнего дня вы переведены в отдел документации. Все сотрудники отдела являются гражданскими лицами, а, учитывая конфиденциальный характер содержащейся в документах информации, государство требует, чтобы за их обработкой наблюдал офицер, принявший присягу. В настоящее время эта должность принадлежит сержанту Фишеру, но он уходит в отставку в конце следующей недели. Когда мы закончим здесь, вы доложите ему о своём назначении. Это даст вам достаточно времени, чтобы ознакомиться с политикой и процедурами... Я не буду нести чушь, Майк. Над твоей головой нависла чёрная туча и много политического дерьма. Шериф решил, и я с ним согласен, что если ты останешься на улице, это обеспечит тебе слишком высокий статус среди подозреваемых... Есть вопросы?

— Нет, сэр, — ответил я, быстро отсалютовал и направился к своему новому назначению в подвале здания.

***

ЭПИЛОГ:

Несмотря на то, что никаких обвинений против заместителя Фоули так и не было предъявлено, чёрная туча всё же нависла над его головой. Отчасти благодаря усилиям агента Мейсена, который опросил большинство их соседей и в ходе каждого допроса обязательно упоминал, что их сосед был «лицом, заинтересованным в преступлении».

Что касается сотрудников офиса шерифа округа и городского полицейского, то мнения разделились. Некоторые считали, что Майк Фоули виновен и должен быть привлечён к ответственности. другие считали, что он это сделал, но в сложившихся обстоятельствах должен быть оправдан. Третьим, в основном тем, кто хорошо знал Веллатона, было просто насрать.

Два года спустя, получив право на пенсию, Майк перевёз свою семью в северо-западную часть штата и открыл ставший успешным оружейный магазин с прилегающим стрельбищем. Вскоре после этого его приятель Джо Шеридан, который был так полезен в разоблачении Ника Веллатона, был переведён из отдела компьютерных преступлений обратно в патруль в напарники к недавней выпускнице престижного университета, имевшей связи с генеральной прокуратурой штата.

Джо ушёл в отставку и присоединился к Майку, помогая ему в расширении бизнеса. Теперь, наряду с обучением «скрытому ношению» разрешённого оружия, они также проводят обучение обращению с огнестрельным оружием офицеров из небольших полицейских управлений по всему штату.

Джо никогда не спрашивал Майка о какой-либо причастности к «делу Веллатона», и ни один из них никогда не обсуждал его.

КОНЕЦ

***

Примечания переводчика:

1. G.I. Bill — закон (билль) США, который определял льготы для вернувшихся с фронтов участников Второй мировой войны. Срок действия закона истёк в 1956 году, но термин «G.I. Bill» до сих пор используется для обозначения программ, созданных для оказания помощи ветеранам Вооруженных сил США. В 2017 году этот законопроект был изменён путем принятия закона Forever GI Bill.

2. Футбольная мама (Soccer mom, англ.) - это термин, который в широком смысле относится к американке, канадке или австралийке, женщине из пригорода, принадлежащей к среднему классу, которая тратит значительную часть своего времени на перевозку своих детей школьного возраста на молодежные спортивные мероприятия или другие мероприятия (например, на игры в футбол). Оно вошло в широкое употребление во время президентских выборов в США в 1996 году и со временем приобрело неблагоприятный оттенок.

3. ATF (англ. Bureau of Alcohol, Tobacco, Firearms and Explosives, сокр. АТО или АТФ) - Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ — федеральное агентство Министерства юстиции США.

В обязанности агентства входит:

— расследование и предотвращение преступлений, связанных с незаконным использованием, производством и хранением огнестрельного оружия и взрывчатых веществ;

— контроль за незаконным оборотом алкогольной и табачной продукции;

— лицензионное агентство для продажи, хранения и транспортирования огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ на территории США.

4. BYOB или BYO - это инициализм и аббревиатура, относящаяся к алкоголю или марихуане, что означает "принеси свою бутылку" или "принеси свою выпивку", "принеси свое пиво", или для марихуаны "принеси свой собственный бутон". BYOB пишут в приглашении, чтобы указать, что хозяин не будет предлагать алкоголь и что гостям следует приносить свой собственный.

5. Лотарио - имя нарицательное, обозначающее эгоистичного и безответственного в отношениях с противоположным полом мужчину, повесу и ловеласа. Произошло от имени героя пьесы Николаса Роу «Кающаяся красавица». Нарицательное «дон Жуан» — синоним «Лотарио».

6. Дискреционный - совершающийся или используемый по чьему-либо личному усмотрению; дающий кому-либо возможность поступать по своему личному усмотрению.

7. IAB (Internal Affairs Bureau) - подразделение правоохранительного органа, которое расследует инциденты и возможные подозрения в преступных и профессиональных проступках, приписываемых сотрудникам. Таким образом, это механизм ограниченного самоуправления, "полицейские силы, которые сами себя охраняют". Названия, используемые подразделениями внутренних дел, различаются в зависимости от ведомства и юрисдикции.

8. Закон RICO (англ. The Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act, «RICO Act» или «RICO») — закон, принятый в США для борьбы с организованной преступностью. Он устанавливает более строгую самостоятельную ответственность за легализацию незаконно заработанных средств. Цель закона — преследование не отдельных лиц, а организаций, которыми могут выступать как юридические лица (в том числе частные, общественные, государственные), так и любая группа фактически объединённых людей. Наказания, предусмотренные этим законом, намного строже, чем за отдельные предикатные (предшествующие) преступления. Результатом применения закона RICO стало заключение руководителей американской мафии и ликвидация деятельности целых «семей» (ОПГ).

9. Мак-Мэншнс (McMansion) - уничижительный термин, обозначающий большой дом "массового производства" в пригороде, который продается для высшего среднего класса в Соединенных Штатах.

10. Детский душ (Baby shower, англ.) - это вечеринка, посвященная раздаче подарков в честь родов или ожидаемого рождения ребенка. Это обряд посвящения, который празднуется дарением подарков и совместным времяпрепровождением.

***

Обращение переводчика:

Уважаемые читатели! Приглашаю Вас посетить мою страницу:

https://boosty.to/dmitry113

Там Вы сможете оставить свои пожелания, скачать понравившиеся Вам переводы полностью (без деления на части). Кроме того, рассказы доступны в форматах fb2 и epub для электронных книг.

Если у Вас есть возможность и желание, поддержите, пожалуйста, меня материально своей подпиской. Или можно сделать перевод на карту Сбера 2202 2009 1676 7559. Буду благодарен любой сумме.

Заранее благодарю всех откликнувшихся!

Новые переводы – за мной...