Это продолжение истории "Спасти маму от секса". Если не читали прошлый сезон, ничего не поймете :)

Как же я себя ненавижу... Особенно сегодня. Ебучий случай! Ощущение, будто меня автобусом переехало. При чем водитель попался сильно сердобольный и, увидев, что я остался жив, решил не продлевать мои мучения, и проехал еще... Раз 15 еще, сучара. Ненавижу водителей автобусов. Этакие младшие братья дальнобойщиков. Им тоже руль, непонятно нахуя, причпандорили горизонтально и сидит этот ебучий Якубович с такими же усами, будто спиздил их у той мексиканской мышки из Тома и Джери, барабан свой, размером с обруч, крутит и огурцом малосольным закусывает.

И-и-и.... Внимани-ие... АВТОМОБИ-И-ИЛЬ! Да, это мое вам новое приветствие. А еще это то, что я, блядь, вижу перед собой сейчас, едва открывая глаза. Автомобиль. Автомобиль, сука. На комоде. Неизвестно на каком комоде неизвестно какой автомобиль неизвестно в какой комнате незнакомого мне дома. Вата-фак-из-дес? Я умер? Судя по белым шторам, развивающимся ну точно как в хоррор фильме, я умер. Одна из них, например, при каждом, даже, сука, малейшем дуновении ветра, щекочет мне нос. Она ебанутая, пацаны. Кстати о шторах. Я ненавижу шторы. Шторы и водители автобусов сейчас вызывают во мне просто бешенную ненависть. Не, ну а хули они существуют тогда, когда мне так плохо? Сами, блядь, нарвались.

Короче, спешу вас обрадовать или расстроить, я не умер. И-и-и давайте еще раз. Май нейм из Леша и я обосравси. Серьезно. Спасти маму от секса? Красава Леша! Справился на пять с жирным таким и длинным минусом. Да, этот жирный и длинный минус обкончал моей маме все лицо. А еще я поругался со своей девушкой, сцепился с каким то маньячиной, поцеловался взасос со своей мамой, помирился со своей девушкой, послал нахуй директрису, дважды подрался, поругался со своей девушкой, разок меня сбила машина, потом я прокатился на этой же машине, меня чуть не выгнали из школы, а сколько раз я попадал в забавные и нелепые ситуации у-у-у... Я говорил, что поругался со своей девушкой? Да, дважды, блядь. Ну че? Ты все еще читаешь, думая, что ты такой крутой и ахуенно продвинутый, что поймешь сюжет, не прочитав десять частей ДО? Подумаешь, всего лишь порно рассказ. Это ж как ДОМ-2. Включил на любом месте и все понятно. Эта телка хочет вырвать волосы вон той, а у того мужика стоит на во-он того мужика. Не. Нихуя, чувак. Я тебе тут не Ольга Бузова и тут тебе не это самое... Как его? Лобковая местность, во! Все серьезно. По-взрослому, нахуй! Так что суй член обратно в штаны, застегивай ширинку и пиздуй читать предыдущий сезон. Я серьезно. Приду, проверю!

Итак, спросите как я понял что не умер? Ну как минимум мне всегда казалось, что после смерти вот ТАК хуево не бывает. Будет чуть хуевисто. В основном от осознания бренности своего земного бытия, бесполезности существования и немного печальки от того, что не успел засадить вооон той цыпочке со второго курса химико-биологического факультета. Да нет, не той блондиночке в короткой юбке и таким глубоким декольте, что сиськи вот-вот выпрыгнут. Вон та. Рядом. У окна. Да, да, вон та в очках, которые в четыре раза больше ее ебала и у которой все лицо в крапинку от прыщей. Ох-х, а сейчас я буквально готов выплюнуть все содержимое моей кожаной оболочки на этот милый, ворсяной ковер.

Во-вторых я, сука, далеко не ангел и путь в рай мне заказан, а это место реально напоминает рай, ибо от концентрации светлых тонов рябит в глазах. В этом месте живет или реально святой человек или же такая чертина, что не в сказке сказать, не матом выразить. Всё белое, нахуй! Даже одеяло, которым меня накрыли, тоже, сука, белое. Белый автомобиль, стоящий на белом комоде, белый ковер, белый диван, на котором лежит моя, надеюсь, все еще белая задница, белые окна, белые стены, белый свет солнца, который хуярит мне по глазам будто шпагой и с особым пристрастием, белые шторы... Не хватает только белого водителя автобуса.

Ты все еще тут? Да, да, я с тобой говорю. Тот, который, после моих прошлых слов, все еще остался и читает дальше, думая: "Что за бред я сейчас вижу? Где тут кого-нибудь ебут? Я прочитал уже десять тыщ символов и не увидел оргию". Это моя голова, мои правила! Тут не подают горячих цыпочек и анал ежедневно. Тут вообще нихуя не подают! И ты нихуя не получишь, кроме того, что я тебе дам! Здесь собрались матерые ветераны, прошедшие со мной огонь, воду, лаву, пар, Афганистан, четыре квартала до ларька с пирожеными под выкрики феменисток, третьих Героев и стримы Фирамира, а ты, рядовой Куча, не примажешься вот так просто к нашему братству! Ты вообще никуда не примажешься! Ты вздрочнуть сюда пришел? Тут кастрируют и пришивают заново! Тут из сопляков с членом в руках делают мужчин со слезами на глазах!

Кх-м, на чем мы там остановились? Ой, в пизду короче... Мне сейчас так хуево, что мысли бегут из головы, зовут друзей, прибегают обратно и они устраивают голую вечеринку на Голубом Огоньке... Блядь, я что, уснул на газете с расписанием передач первого анала? Ну что ж, какой бы чертиной не был обитатель этого маньячного притона, он заботливо оставил мне стакан и две таблетки... Белые таблетки, естественно. Надеюсь героина. А героин в таблетках вообще продают? Ща сделаем как в фильме... Буль. И-и-и... зашипело. Кла-асс. А на вкус как блевотина мамонта. Не класс. Время, на белых часах в белой комнате с римскими цифрами вместо человеческих, половина пятого. Что ж, в школу я точно опоздал. Ну и пошла бы она нахуй. Для начала, как минимум, надо убедиться, что я не в плену и меня не держат тут, что б пустить на органы. И...

— Ебучий ты дятел Вуди! — вырвалось у меня, когда я встал и повернулся, увидев свое отражение в зеркале на шкафу. Да, естественно светлом шкафу.

А выглядел я ну точно как... Как... Как будто вырос за ночь сантиметров где-то так на пол метра. Светло-красные шортики, которые размером были скорее как мои трусы и майка юного алкоголика. Да, та самая. Белая, без рукавов и рисунков, так еще и на хуй знает сколько размеров меньше, что делало ее на моем длинном теле топиком. Ну, хоть носки при мне остались... Волосы взъерошены, лицо помятое... В общем жуть. Последнее, что я помню, это как я спускался по лестнице и... Блядь, я схватил ту паленку. Надеюсь это не мои любимые соседи затащили меня по тихой к себе, приняв с бодуна за своего.

— Ебать Леша, да ты просто гений! — сказал я отражению. — Хлебать паленку. Додумался, блядь!

— А еще какой красавец, ты глянь только. Все телки на районе твои будут. Такие "Муууу" и звоночком "дилинь-дилинь". Травку жуют, на тебя зыркают...

— Опять ты, пизданутый на голову шиз... Ну конечно. Куда ж я без тебя во втором сезоне?

Удивительно, но не все вокруг было белым. Да, просторная квартира была обставлена достаточно современно, в светлых тонах, идеально разбавляющихся серыми, разных оттенков, коричневыми и темными, доходя порой до полной черноты. В сравнении с этим, родительская берлога напоминала старую, сталинскую квартирку, которая и самого Сталина застала, при чем в момент зачатия.

— Достаточно стильненько. Хвалю.

— Спасибо, — внезапно послышался в ответ знакомый, женский голос откуда то из-за стены.

А вот и чертина. Как я так в точку то попал идеально? Стоп! Она что, все слышала? Какой позор, ужас...

— Инна Федоровна, умоляю, обрадуйте меня и скажите, что не сожгли мои вещи на своем ведьмином костре.

— Знаешь, учитывая прошлую ночь, их надо было бы сжечь, — все еще отвечала она из комнаты за стеной.

Прошлую ночь... Прошлую... Ой бля-я... Да ну нахуй? Только не говорите мне, что я и она...

— И ладно бы тебя вырвало только на штаны, но нет! — продолжала Инна Федоровна, повышая голос на каждом слове. — Кофта тоже, пострадал мои сидения, мой пол, мои туфли, мои вещи!

Моя самооценка, моя зарплата, моя пиз...

— Предлагаю забыть эту жаркую ночь и остаться друзьями.

— Забыть? — усмехнулась она. — Не-ет, Лешенька, ты мне теперь по гроб жизни обязан!

Я точно в аду.

— Мало того, что я с тобой до утра провозилась, ведь засыпать ты не хотел, так мне еще, после работы, заниматься стиркой твоих вещей, потому что вонь стоит просто невыносимая!

— Ах вот почему все окна открыты... Можно мне в одно выйти?

— А как возвращаться в автомойку, в которой я оставила свою машину, я даже не представляю, ведь мойщик смотрел на меня как на алкоголичку со стажем!

— Инна Федоровна, простите. Мне очень стыдно, правда...

Тут, внезапно, она вырулила из соседней комнаты, держа в руках увесистый такой тазик с мокрыми шмотками и я ее, по началу, даже не узнал. Строгая одежда куда то пропала и вместо нее появился самый обычный, домашний костюм, не облегающий ее прекрасную фигуру, как на зло, ни в одном, сука, месте. Макияж она, видимо, уже успела стереть, а стильная прическа просто испарилась. На ее месте остались только длинные, волнистые волосы, опускающиеся чуть ниже лопаток. Вот отвечаю, это другой человек нахуй. Верните мне мою директрису. Я эту женщину не знаю! Но, кроме шуток, действительно сложно было ее представить в повседневности. К слову я никогда и не пытался. Глупо было думать, что она и дома ходит в образе горячей училки, но сейчас было ощущение, будто мои детские мечты разбились о жестокую реальность. Да, оказывается она еще и ЖЕНЩИНА! Ахуеть. Мой мир прежним не будет.

— На! — рявкнула она, всучив мне этот тазик. — Коль уж ты проснулся, то помогай. Пойди развесь во дворе.

— В таком виде???

— Ой, а что такое? — исковеркала голос директриса. — Ночью тебя как то твой внешний вид вообще не волновал. Живо!

— Слушаюсь и повинуюсь. Только...

Быстро поставив тазик на пол, я забежал в ту комнату, откуда только что вырулила Инна Федоровна и слава Богу это оказалась уборная с унитазом иначе я не знаю куда бы пришлось блевать, что бы потом меня из этой квартиры не вынесли по частям.

— А я надеялась, что из тебя все уже вышло, — негодующе сказала Инна Федоровна и оставила меня наедине с унитазом.

Мы, кстати, хорошо поладили. Знаете, девочки, он ТАК хорошо слушает. Вот кричишь в него, а он, представляете, всё понимает. Молчит и слушает... Ах-х... Ну не мужчина, а просто подарок судьбы.

С тазиком мы, кстати, тоже отлично поладили, а вот с солнцем на мою пропитую голову и обитателями этого двора как то не особо. Выйдя из подъезда, я тут же нарвался на стереотипных бабок, сидящих на лавочке у подъезда и, в момент, когда я проходил мимо, взгляд у них был такой, что дальнейшую тему для обсуждения угадать было не сложно. К слову, двор был достаточно оживленный... Даже слишком для моего внешнего вида. По ощущениям тут было... Ну человек сто нахуй. Короче, уткнувшись носом в белье, я быстро-быстро пошлепал в шлепанцах и носках до местной сушилки, поставил тазик и начал развешивать белье. Интересно, а свое белье она постирала? Может будет для меня кладом где-нибудь на дне? Хорошая, кстати, мотивация закончить все это как можно скорее.

В общем стою, подрабатываю висельником за нулевую ставку, как вдруг, откуда не возьмись, появился в рот ебись.

— Ты-ы кто такой? — послышался скрипучий голос из-за, только что развешенного мною, полотенца.

Да, вы угадали. Это мой самый лучший друг в этой истории. Очередная бабка. Обожаю, блядь. Вот почему бабок так много, а дедов, вот ска, не так много, м? Может на самом деле мы богомолы? И самки откусывают нам головы где-то поближе к старости? Уже представляю: "Ну шо, дед, ты, наконец, импотент? Теперь годишься только на обед"

— Бабуль, не видишь разве? — ответил я, видя только ее ноги из под полотенца. — Муж на час я.

— А-а-а, — протянула бабка. — То и вид у тебя такой... Сразу видно, проститут.

— Люди древнейшей профессии, к Вашему сведению, — ответил я, пытаясь понять как правильно развесить свою кофту, — не занимаются подобным на работе. Стыдно, с Вашим то опытом, не знать.

— Занимаются, не занимаются, — прокряхтела в ответ бабка и, наконец, показалась из-за полотенца, — а ты мое место занял! Я тут всегда вешаю!

А выглядела она ну точно как призрак коммунизма. Скрюченная буквой ЗЮ, на голове волос, видимо, меньше, чем у меня на груди, поэтому замотала свое хлебало платком, а кожа как у меня на машонке.

— Что ж Вы свое место с ружьем не стережете?

— А зачем? — опешила бабка. — Все знают что мое это место!

То есть ружье у тебя, все же, есть, да? Надо бы следить за словами. Ну ее нахуй, а то придется отсюда зигзагами драпать.

— Как зачем? Вы, разве, объявление на подъезде не читали? Вывешивали два месяца назад.

— Какое объявление? Не читала. Я в санатории была вообще!

— Ну, бабуль, незнание от ответственности не освобождает. В объявлении том как раз места для белья распродавали. Вот мы и прикупили, пока перекупщики не набежали. А знаете как они сейчас цены заламывают? У-у-у. Это ж золотая жила!

Я такую чушь еще никогда не выдавал. Если она поверит, я ахуею едва ли не больше, чем вы.

— То-то я Зинку со второго подъезда давно не видала, — посетовала бабка. — Подумала померла уж старушка, а нет. Похоже тоже купить не успела... Вот же буржуи поганые. Всю страну! Всю страну распродали! И кому? Китайцам и вот таким, как ты соплежуям!

Вот же пидорасы эти китайцы. Официально: китайцы и водители автобусов сегодня главные враги человечества.

— Так а я за что? Гнать этих соплежуев узкоглазых надо в шею! А это все правительство наше и массоны проклятые! Что ж, ну а куда нам, простым русским людям, деваться? В такое время живем, бабуль. Слушай, да мы же не против. Вешай, когда хочешь. Но сейчас место нужно, без обид.

— Да мне и вешать то нечего, — махнула рукой бабка. — Я стирать то через неделю только собираюсь.

А че ты доебалась до меня тогда вообще?!

— Ой, разволновалась я что-то. Пойду домой, валерьяночки выпью.

И поплыла бабуля путем обратным. Я же, к слову, клада не нашел. Из всех ее вещей были только юбка да красная рубашка. Да, именно то, в чем она была вчера... Пиздец. Мне под землю провалиться охота. Так стыдно еще никогда не было.

С пустым тазиком я вернулся в квартиру. Хозяйка тем временем закрылась в своей спальне, а я заметил на уже убранном после меня диване аккуратно сложенное полотенце, зубную щетку, мочалку и мыло...

— Что ж, Инна Федоровна, намек понятен, — сказал я и поплелся в душ.

Да-а, квартирка у нее что надо. Прям мечта. Интересно, сколько денег она в нее вложила? Может она там втихую банки грабит по ночам? Ну блядь, сложно поверить, что ТАКОЕ можно позволить себе на зарплату в нашей системе образования. Короч помылся, отмылся, почистил бивни, уши, с сомнением глянул на то, во что облачила меня Инна Федоровна, и понял что, коль уж она предпочитает римский стиль, то можно и одеться как римлянин.

Короче вышел я, аки на подиум, завернутый как голубец в полотенце, усиленно натирая мокрые волосы и вдруг, застопорившись, едва не убежал обратно в ванную, оставив после себя, как в мультике, дымную тень.

— Этот? — спросила Инна Федоровна, которая уже успела прибрать волосы и сняла свою спортивную кофту, под которой, как оказалось, была достаточно сексуальная футболка, обтягивающая ее стройное тело и в особенности грудь, явно не менее третьего размера, форму которой отлично украшал пуш ап лифчик.

Она стояла, нагнувшись и облокотившись на кухонную стойку, лицом ко мне и той самой, сука, бабуле, которая сидела на барном стуле. Повернув свой крючковатый нос в мою сторону, бабуля та улыбнулась во все свои оставшиеся зубы.

— Да, да, — закивала она. — Он самый.

— Не обращайте внимания, — махнула рукой с зажатой в ней кружкой кофе Инна Федоровна, — он у нас местный клоун.

— В свое оправдание замечу, чтоо-о, — успел вставить я, уже ожидая прочехвостевание с двух флангов, — мои шутки явно посмешнее, чем у цирковых клоунов.

— Я оценила, молодой человек, — кивнула бабка. — А как убедительно рассказывает, Инночка, ты бы видела. Я чуть не поверила.

— А это вот заслуга Инны Федоровны, — подошел я ближе и облокотился на стол перед ней рядом с бабкой и притворно улыбнулся. — С таким директором не только говорить убедительно научат.

— Спасибо, Алексей, за такой приятный отзыв о моей работе, — ответила Инна Федоровна, вернув мне притворную улыбку и так сексуально прищурившись, что у меня едва не встал под полотенцем.

— Так и что же меня выдало? — повернулся я к бабке, которая с задорной улыбкой рассматривала нас двоих.

— Ох-х, молодой человек, я пусть и стара, но из ума то пока не выжила.

— Екатерина Алексеевна была деканом в Московском институте, — добавила Инна Федеровна. — А еще, Лешенька, она местный управдом, так что с объявлениями ты палочку то перегнул.

— Не ругай его, Инночка, — все так же ярко улыбалась Екатерина Алексеевна. — Признаюсь, я давно так не смеялась. Обычно молодежь просто убегает, завидев меня, а вот Алексей не растерялся.

— У Вас хобби гонять молодежь что ли?

— Признаюсь, — положила она свою дряхлую руку на мою, — есть такой грешок. Я стара, на пенсии уже почти двадцать лет. Ох, хоть какое то развлечение.

Тем временем кофеварка заработала на полную и уже скоро мы сидели за маленьким, круглым столом в зале, распивая кофе и общались на тему учебы и образования в целом. Удивительно, но с ними было очень приятно вести диалог. Это были не те училки, что затыкали твое мнение в задницу и нагло сидели на нем, а даже наоборот. Особенно Екатерина Алексеевна, ебать так совпадение с имечком, совершенно была не против того, что я достаточно нелестно отзывался об учителях и даже частенько вставала на мою сторону, когда Инна Федоровна пыталась их выгораживать. А позже она скрасила вечер, принеся из своей (соседской) квартиры торт собственной работы и кучу пирожных. В общем вечер я провел просто превосходно.

— До свидания, Екатерина Алексеевна, — улыбаясь. сказала Инна Федоровна, провожая бабульку. — Заходите еще.

— Ой, спасибо Инночка за такую чудесную компанию, — снова улыбнулась Екатерина Алексеевна, — но не стану злоупотреблять твоим гостеприимством. А ты, Лешенька, оказался очень умным мальчиком...

— Я бы сказала "Горе от ума", — сквозь улыбку проворчала директриса.

— Ах-хах, ты слишком строга к нему. Он еще молод, но у него может быть большое будущее. Я редко встречала такие светлые головы, даже когда преподавала, а преподавала я не абы где.

— Еще чуть-чуть и Вы его перехвалите, — добавила Инна Федоровна и тут с лица бабули резко сошла улыбка.

— К сожалению светлая голова — это еще ни о чем не говорит. Ты знаешь это лучше остальных.

На миг повисло такое напряжение, которое едва не снесло меня в другую часть квартиры.

— Извини, — добавила бабуля. — Доброй вам ночи.

Ничего не ответив, Инна Федоровна закрыла входную дверь и, оставив меня одного, обернутого полотенцем в коридоре, исчезла в своей комнате. Знаете этот неловкий момент, когда ты не знаешь пора ли тебе уходить? Вот это был он. А идиотизма ему добавляло то, что возвращаться мне не в чем... Да и некуда.

Этот день я провел так, будто ничего не было. Серьезно. Ни разу не вспомнив о Рустаме, о маме, о Кате, о школе и всем-всем-всем том, что происходило со мной, но сидеть и просто не думать об этом долго все равно бы не вышло. Что ж, пусть это и не решение, но я уже знал как поступлю и что буду делать. Правда решиться на это оказалось сложнее, чем просто обрисовать в своей голове. Да, настолько сложнее, что мне пришлось дважды нажраться.

Внезапно дверь в комнату, куда ушла Инна Федоровна, открылась и она молча вышла, положила на диван постельное белье, одеяло и огромную, мягкую подушку.

— Инна Федоровна, — окликнул я ее, когда она собиралась так же быстро исчезнуть в своей комнате, — простите, но... Огромное Вам спасибо за то, что вы сделали. Я правда очень благодарен Вам и... Мне очень стыдно перед Вами. И спасибо за гостеприимство, — сказал я, кивком указав на диван, — но я пойду.

— В полотенце? — с усмешкой и недоверием глянула она на меня, сложив руки на своей объемной груди. — На одну ночь я могу тебя пустить, пока твои вещи сохнут. Мне не сложно.

— Знаю, но мне правда нужно идти, — ответил я ей и шагнул к двери.

— Полотенце то хоть верни потом, — усмехнулась Инна Федоровна.

— Эм... Я еще не ухожу. Я это... За шмотками на улицу. Сейчас вернусь.

Инна Федоровна искренне рассмеялась, глядя на мое офигевшее лицо и, птротиснувшись между мной и обувной полкой, открыла входную дверь.

— Жди, горе от ума. Хватит мне тут местных бабулек пугать.

Вскоре она вернулась, принеся мои вещи и, не отдав их мне сразу, сначала бросила в сушилку.

— То есть у Вас все это время была сушилка? — сложил я руки на груди и изобразил порицающий тон. — А на кой черт было меня посылать все это на улице развешивать?

— Это было забавно, — невозмутимо пожала она плечами, закрыв сушилку. — Ты, в таком виде, да за работой.

— Это такая месть, да?

— Ну а как ты хотел? В отличие от тебя, я прошлую ночь помню отлично и еще долго не забуду.

— Надеюсь я не пел, — ответил я и тут же увидел, как она усмехнулась. — Я пел?

— Настроение у тебя было не для песен, — нахмурилась Инна Федоровна. — Из всего, что я разобрала, было понятно только то, что у тебя какие то проблемы с родителями и весьма серьезные, но, даже в таком состоянии, рассказать ты мне не захотел. Думаю и трезвым ничего не скажешь.

— Это мои проблемы и только.

— Похвально, — кивнула Инна Федоровна, — и глупо. Леш, я давно работаю в школе и видела много разных детей из самых разных семей. Многим, к сожалению, с самого детства приходилось заботиться о себе самим. Они к этому привыкли, а ты... Ты рос в полноценной семье и вот так резко остаться без людей, которые всегда были твоей единственной опорой будет гораздо тяжелее, чем тебе сейчас кажется. Похвально, что ты пытаешься справиться самостоятельно, но глупо вот так просто отвергать сейчас любую помощь. Я не стану лезть в твою жизнь и переубеждать тебя. Делай то, что считаешь нужным, но, если что, ты всегда можешь обратиться ко мне.

— Буду иметь ввиду.

Через пол часа я, наконец, приобрел образ современного человека и, попрощавшись с директрисой, пошел обратно. Домой. Точнее в то место, которое я так привык называть. Я не думал, что ждет меня по возвращении. Она, скорее всего, уже всю округу на уши подняла, разыскивая меня. Только благодаря разрядившемуся телефону этот день остался для меня небольшим островком спокойствия в океане безумия и скоро мне снова предстояло окунуться в него с головой. Я не думал, что ждет меня по возвращении, потому что это уже было не важно. С этого момента моя прошлая жизнь закончилась, потому что иначе... Иначе не получится.

Я вернулся, вошел в свою квартиру, полный решимости сделать то, к чему готовился весь день, как вдруг из кухни выглянула мать. Лицо ее было помятым. Она явно плакала, а крепко зажатый в руке телефон давал понять, что она с ног сбилась, разыскивая меня. Пережив шок и удивление, она тут же бросилась ко мне и крепко обняла.

— Лешенька, где тебя носило?

Я снова почувствовал тепло ее объятий, ее любовь и мои руки бессознательно потянулись вверх ответить на ее объятия.

"— Меня еще никогда так не трахали — звонким голосом пронеслось у меня в голове и я тут же оттолкнул ее от себя"

Отойдя на шаг, она стояла, глядя на меня удивленным взглядом, а я, почему то, не мог выдавить ни слова. Они стали комом в горле, заткнув всю мою накопленную решимость с такой легкостью, будто ее и не было вовсе. Я думал у меня получится... Получится жить и с этим, и с ней под одной крышей, но, видя ее сейчас... Я пиздец как ошибался.

— Что с тобой? — спросила она, нахмурившись. — Где ты был вообще?

Не в силах выдавить ни слова, я молча снял кроссовки и, протиснувшись мимо нее, пошел в свою комнату, сразу же воткнув свой телефон на зарядку.

— Я с тобой говорю! — повысила она тон, идя за мной. — Я места себе не находила, всех твоих друзей обзвонила! Все участки, все больницы...

Тем временем я вытащил из своего шкафа большую, спортивную сумку и начал молча закидывать в нее свои вещи.

— Ты что делаешь, м? — продолжала мама. — Ты куда собрался, я тебя спрашиваю?! Да ответь уже хоть что-нибудь, — прикрикнула она и, схватив меня за плечо, попыталась развернуть к себе.

— Не смей ко мне прикасаться! — тут же вырвалось у меня и я машинально, с грубой силой сбросил ее руку с себя. — Хватит трепетать. Достала.

— А-ну-ка объяснись, — озлобилась она, сложив руки на груди.

На мгновение все застыло. Она ждала объяснений, а я пытался, наконец, собраться с силами, что бы ей ответить. В этот момент было так тяжело, что проще было бы еще раз в одиночку против четверых в драке выйти, чем общаться с ней.

— Если бы твой ублюдок тебя сейчас увидел, что сказала бы ему? — сказал я хрипящим голосом, повернувшись к ней. — Ну что, хватит смелости повторить свой ответ при мне?

Мама стояла в ступоре, глаза ее расширились так, будто вот-вот выскочат из орбит. Она испугалась. В этот момент я видел в ее глазах лишь страх и недоумение и это помогло мне избавиться от этого надоевшего кома в горле.

— Он заснял это, — уже смелее продолжил я. — Тебя. Во всей красе. Выебанную и довольную.

Она громко сглотнула и спрятала трясущиеся руки за спиной. Явно безуспешно пытаясь подобрать слова, она лишь изредка открывала рот, что бы возразить, да все четно.

— Че, не ожидала, что он это снимет, м? Или ты уже течешь от воспоминаний?

— Алексей, я твоя мама и...

— И сидела голая, залитая спермой как шлюха! Ты, блядь, представляешь, что ждет меня в школе?

— Я прошу, не матерись при мне.

— Завали ебало! — уже перешел я на крик. — Каждая собака об этом знать будет. И не просто, блядь, знать, а еще и с ебучим видеодокозательством! Спасибо, мам. Ахуенно потрахалась!

— Я... Я... Просто не знаю что на меня нашло. Я не хотела.

— О нет, ты ОЧЕНЬ этого хотела. Я всю вашу переписку прочитал. И не смей оправдываться тем, что папа ушел. Ты переписывалась с ним еще до этого! Пиздец... Просто пиздец. Так подставила меня! Собственная, блядь, мать!

Все снова затихло. Я смотрел на ее застывшее в ужасе лицо и... Представляя этот момент в своей голове раньше, мне было жалко ее. Именно сейчас в этом моменте не было ни злости, ни обиды. Только жалость. Но в реальности все было иначе. Я ощутил лишь чувство превосходства, смешанное со злостью и это чувство было даже приятным.

— Можем забрать документы, — наконец проговорила она полушепотом. — Давай просто сменим школу и все...

— Бежать? — начал шагать я к ней, заставляя отступить назад. — Серьезно? Решение проблемы? У нас город маленький, если ты не заметила. ВСЕ об этом знать будут, понимаешь или нет? Да нихуя ты не понимаешь! Засветись тут еще раз огромный елдак и ты на него с радостью запрыгнешь.

Делая шаг вперед почти на каждой фразе, я заставил ее выйти из своей комнаты и сейчас уже стоял на ее пороге, крепко ухватившись за дверь.

— Господи, Леш... Я тебя не узнаю. Ты, как будто, совсем другой человек.

— Нет, мам. Я все тот же, просто старше и злее. И бежать я не собираюсь. По крайней мере от проблем, а от тебя... Блядь, даже видеть тебя не могу.

Дверь захлопнулась с такой силой, что едва не повылетали все стекла, отделив нас друг от друга. Заполнив сумку до краев всем, что мне казалось необходимым на первое время, я кинул ее на пол и, включив телефон, тут же зашел в телеграм. Игнорируя кучу сообщений и уведомлений, я нашел в списке его и написал:

Л: — Чего ты хочешь за то, что бы это видео никуда не ушло?

Ответа ждать пришлось недолго. Появившись в сети и моментально просмотрев мое сообщение, он быстро ответил:

L: — Сразу к делу, да? Мне нравится такой деловой подход.

Я не стал отвечать. Понимая, как ему сейчас охота позлорадствовать, я решил не тешить его эго и просто ждал что он ответит.

L: — Возможно я тебе скоро напишу.

Этот ответ меня полностью устроил. Он не глуп и, видимо, слив этого видео не даст ему того, что он хочет, а значит это дает мне время, пока он не придумает как меня использовать.

Схватив свою сумку, я так же резко открыл дверь и снова встретился с мамой, стоящей на все том же месте. Не говоря ей больше ни слова, я прошел к входной двери и принялся надевать кроссовки.

— Куда ты собрался? — наконец спросила она. — К отцу? Да ему самому жить негде. Он по друзьям перебивается! Леша, подумай...

— Я подумал, мам. Очень хорошо я, блядь, подумал. На всю жизнь я обо всех вас надумался! Так что нахуй отца, нахуй тебя и всех остальных. А ты... Ты, блядь, даже не представляешь, что ты натворила и представлять тебе нечем. Как выяснилось, думаешь ты, в нужные моменты, только своей пиздой. Так что да, думать теперь за тебя буду я, пока не вытащу нас из того дерьма, в которое ты нас запихнула. Счастливо оставаться.

***

Закусывая большой палец, Рустам раскручивался на своем стуле туда-сюда, вращая телефон в другой руке. Уже несколько раз он включал его, сбрасывал экран блокировки и даже заходил в телеграм, но потом снова выходил и тушил телефон, еще сильнее раскачиваясь на стуле. Раздумывал он так уже почти час, иногда поглядывая на разложенные тетрадки и учебники по русскому языку на своем столе. Наконец он не выдержал, остановился, облокотился на свой стол и, яростно тыкая пальцами по экрану, написал:

Р: — Эй, бля, я думал ты выложишь то видео в своей манере. Че началось то? Зассал?

L: — Зассал? xD

L: — Я не обязан потакать твоим хотелкам. Ты прислал мне свое видео, я назвал тебе имя. Мы в расчете. Что я буду делать дальше с МОИМИ вещами тебя не касается.

L: — И да, в отличие от тебя, я знаю кого лучше держать рядом, а кого на поводке.

Р: — Ты о ком сейчас? Обо мне что ли?

L: — Вот и ответ. А ты даже как грубая сила не управился. Сделал из Лехи отморозка, теперь пожинаешь плоды.

Р: — Бля ты ничо не попутал? Хули ты из себя строишь?

L: — Я строю из себя то, чем являюсь и нехуй петушиться передо мной. Мне ты ничего не можешь сделать и никогда не сможешь.

Р: — Да ты даже имя свое засветить ссышь, а крестного отца из себя какого то строишь.

Р: — Знаешь, хуй с тобой. Я хочу расплаты и могу обойтись без тебя. Сам все выложу!

L: — Ну давай, а я постою в сторонке, посмеюсь...

Р: — Над чем?

L: — Над твоей глупостью. Ты в шахматы хоть раз играл? Хотя бы на шаг вперед думать умеешь или тебя волнует только то, что есть здесь и сейчас прямо перед носом?

Р: — Ты пиздец вздротный. Говори блядь прямо. Нахуй ты столько слов пишешь хуй пойми зачем?

L: — Клиент всегда прав :) Ты можешь выложить, посмеяться и поунижать его пару дней, а может даже неделю и потом он тебе отомстит. Да так, что ржать будут уже над тобой. Может даже до конца жизни.

Рустам прочитал сообщение и, не зная что ответить, перечитал еще несколько раз, пока собеседник снова не начал печатать:

L: — Сомневаешься? Ты уже загонял его в угол и вот что вышло. Загони еще раз и он зайдет дальше. Интересно, насколько?

Р: — И че ты мне предлагаешь? Сидеть и дрочить на это видео?

L: — Я всегда предлагаю сделку. Ты его не выкладываешь, а я тебе помогаю. Чего ты хочешь?

Р: — Ты тупой или как? Я хочу мести и унижения! И что бы он, сука, передо мной извинился на коленях! Ну че? Сможешь мне с этим помочь?

L: — Я многое могу, но не всесилен.

Р: — Ну тогда иди нахуй. Толку блядь от тебя и твоих ебучих речей?

L: — Я еще не закончил! Может быть я смогу это устроить, но мне нужно время.

Р: — Может быть? Нужно время? Мне до старости ждать?

L: — Все же видео у тебя. Ты всегда можешь его выложить, но тогда нашему договору точно конец. А пока этого не произошло, ты можешь рассчитывать на мою лояльность.

Р: — Это что бля значит?

L: — Помогать тебе буду, ебень необразованный. В меру возможного и адекватного.

***

Нажав на кнопку, я услышал достаточно раздражающий звонок внутри квартиры и принялся ждать. Прождав минут пять, я нажал на кнопку еще раз, зажав ее уже чуть на дольше. Через несколько минут с той стороны послышался щелчек замка и дверь, наконец, открылась настежь.

— Леша, наши отношения еще не на той стадии, когда я готова проводить с тобой каждую ночь, — промямлила Инна Федоровна, опершись рукой на дверной косяк.

И я никогда не видел ее еще более сексуальной, чем сейчас. Ее темно-красные волосы были взъерошенны постелью, сонное лицо заставляло ее алые губки едва раскрываться, а глазки щуриться. Сама она была в коротком, шерстяном халате, который ни чуть не закрывал ее стройные ножки с невероятно гладкой, шелковистой кожей и чутка приоткрывал передо мной грудь, тут же приковавшую мой взгляд. Заметив это, Инна Федоровна сразу же запахнула халат и снова вопросительно глянула на меня.

— А я уже ощущаю цветочно-букетный период, — ответил я, слегка подмигнув.

Сонная директриса снова глянула мне в глаза, после чего выглянула из квартиры, посмотрела направо, потом сделала шаг своей босой ножкой, глянула налево через дверь и, вернувшись к порогу, спросила:

— А букет и конфеты подойдут позже?

"— Если будешь хорошей девочкой, еще и с гандонами в обнимку, — едва не вырвалось у меня"

Явно посмеявшись немного про себя, как и я, она снова посмотрела мне в глаза и ее лицо стало чуть серьезнее.

— С родителями не задалось? — спросила она.

Я лишь покачал головой в ответ.

— Ваше предложение еще в силе?

Она пожала плечами и отошла от двери, приглашая меня внутрь.