Синопсис: Запуганная Эми безжалостно подвергается издевательствам и жестокому унижению у ног младшей сестры своего парня, Синтии.

Это художественное произведение. Имена, персонажи, компании, места, события, локации и происшествия являются либо плодом воображения автора, либо используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или мертвыми, или реальными событиями является чистым совпадением.

P.s. В переводе могут встречаться незначительные ошибки. Просьба сильно не ругаться. Просто спокойно укажите на них.

Переезд Синтии ко мне домой казался хорошей идеей в то время. Во всяком случае, хорошей идеей с финансовой точки зрения. Она была младшей сестрой моего парня, и пока он был на стажировке пару месяцев, договоренность имела смысл. Она помогала оплачивать аренду, и было приятно узнать ее немного лучше. Так мой парень и убедил меня, поощряя эту договоренность. Думаю, в каком-то смысле он делал это только для того, чтобы комната не досталась другому парню, не то, чтобы это было возможно.

Меня всегда немного отталкивала Синтия. По характеру она была моей полной противоположностью. В то время как я была спокойной и сдержанной, Синтия была прямолинейной, даже грубой в некоторых случаях. У нее был довольно вспыльчивый характер, судя по тому, что я видела ее в доме их родителей. Мой младший брат учился с ней в паре классов в старшей школе, и я слышала бесчисленные истории о том, как она издевалась над другими девушками. Мой парень отмахивался от ее поведения, говоря, что она просто подросток. Несмотря на мои опасения, он заверил меня, что мы найдем общий язык и что договоренность имеет смысл. Я неохотно согласилась, и свободная комната стала ее.

Синтия работала в местном тренажерном зале помощником персонального тренера, надеясь научиться ремеслу и сделать собственную карьеру. Это также давало ей возможность бесплатно пользоваться тренажерным залом, чем она пользовалась ежедневно. Так как я работала дома фрилансером, я немного беспокоилась, что мы будем мешать друг другу. К счастью, из-за ее работы ее редко бывало дома днем, поэтому мы не проводили много времени вместе. Когда она была дома, то обычно проводила время либо в своей комнате, слушая музыку и копаясь в интернете, либо валяясь перед телевизором в гостиной.

Она была миниатюрной и стройной, ростом около 168 сантиметров, и, как и мой парень, чистокровной европейкой. Как результат, у нее были светлые кожа и волосы. Светлые волосы и голубые глаза были семейной чертой, и Синтия не была исключением. Ее губы были полными, а фигура - отточенной, но при этом пышной.

Синтия была стильной в спортивном стиле. Она обычно носила бейсболку, часто задом наперед, так что светлые волосы свисали спереди. Это был ее повседневный образ. На работе она собирала волосы в милый хвост. На ее ногах красовались леггинсы, а одежда была, как правило, функциональной, позволяя ей легко переходить от работы к отдыху. Спортивные кроссовки с высокими носками были ее любимой обувью. Ее фигура была миниатюрной и женственной, но при этом сильной. Ее руки казались мускулистыми, но, как и ее спина и ягодицы, были подтянутыми — все это выглядело очень пугающе, но в конечном счете женственно. Она, безусловно, была компактным сгустком сильной женственности.

Прошло пару месяцев с момента ее переезда, и договоренность, похоже, работала, в какой-то степени. Синтия в основном выполняла свою часть работы по дому, хотя время от времени ее нужно было мягко напоминать об этом. Она была невероятно предана поддержанию своей физической формы, но по дому была ленива. Возможно, это было связано с тем, что она тратила так много сил в тренажерном зале. Я видела, что она считает меня занудой, но думаю, что поскольку я была девушкой ее брата, она старалась хоть как-то соответствовать моим правилам. Пару раз мы ссорились, но в основном из-за того, что Синтия не боялась высказывать свое недовольство, если что-то шло не так, как ей хотелось. Она была вспыльчива, когда ее раздражали, и, хотя я никогда не видела ее с плохой стороны, я не хотела с ней сталкиваться. К счастью, мысль о ее брате держала ее в узде. Всякий раз, когда казалось, что она вот-вот вскипит и перейдет черту, я замечала выражение сомнения, сменяющее ее возбужденное выражение лица, и ссора быстро сходила на нет.

Однако не все сводилось к конфронтации и придиркам с моей стороны. Иногда мы проводили время вместе, и Синтия могла быть вполне вежливой, если в целом все шло по ее плану. Она не участвовала ни в чем, что считала скучным или неинтересным, но присоединялась ко мне за просмотром сериалов с попкорном или отправлялась со мной за едой и напитками. Пару раз я даже ходила с ней в тренажерный зал, хотя мне было трудно за ней угнаться, и я ускользала в джакузи, пока она неодобрительно качала головой. Думаю, нам хорошо подходило определение "знакомые, которые живут вместе". Мы ни в коем случае не были подругами.

В один из таких дней мы отправились перекусить после того, как я сопроводила Синтию на одно из ее занятий йогой. Я уже пыталась заниматься йогой раньше, но безуспешно, а это конкретное занятие показалось мне более интенсивным по сравнению со всем, что я пробовала раньше. Я совершенно не гибкая, и через десять минут мне этого хватило. После этого Синтия была крайне недовольна тем, что, по ее словам, было моей нехваткой энтузиазма и жалкими усилиями. Она не церемонилась, высказывая свое разочарование. Я попыталась загладить ее недовольство, предложив угостить ее едой. Неудивительно, что она с готовностью согласилась.

На протяжении всего обеда светская беседа была вялой, как это обычно бывало с ней. У нас было мало общего. Большая часть разговора была сосредоточена вокруг моего парня и того, как проходит его стажировка. Их семья была очень сплоченной, и я восхищалась тем, насколько Синтия была горда и заботлива по отношению к своему старшему брату. Она клялась, что никогда не позволит ему встречаться с не той женщиной. Я также подозревала, что она не одобряла наших отношений, но, похоже, мирилась с ними, потому что ее брат был счастлив, а у нее было где жить.

Кровь отлила от моего лица, когда я узнала одну из трех девушек, вошедших в ресторан. Ее звали Натали, и мы были соседками по комнате в университете. Она превратила мою жизнь в ад. Она издевалась надо мной со своими друзьями, воровала мою одежду и вообще оставляла нашу комнату в ужасном состоянии, так что мне приходилось ее убирать - Натали делала все. Хуже всего было то, что у меня никогда не хватало духу дать ей достойный отпор. Я неконфликтна, когда дело доходит до реальной конфронтации, а она была намного крупнее меня, плотная такая. Она также была громкой и агрессивной. Всякий раз, когда я пыталась слабо противостоять ей в прошлом, она перекрикивала меня. Через какое-то время я просто смирилась с ее господством в нашем жилье и избегала ее, как могла. Перепалки с Синтией были терпимыми, в основном потому, что я испытывала к ней некоторое уважение, ведь я встречалась с ее братом. Натали же не проявляла ко мне ни капли уважения с самого первого дня. Я ее откровенно ненавидела и боялась, что она меня заметила.

Я попыталась отвернуться и спрятать лицо, но Натали меня увидела. Ее ухмылка была хорошо видна с другого конца комнаты, когда она шла ко мне. Не говоря ни слова, она села напротив меня и схватила с моей тарелки горсть картошки фри. Пока я молча наблюдала, картошка исчезла в ее жадном рту. "Вот не ожидала тебя здесь увидеть, слабачка", - сказала она, противно чавкая. Один только этот звук вернул все ужасные воспоминания, которые я пыталась похоронить. В довершение ко всему, по обе стороны от нее стояли ее подруги и смеялись, пока она ела еду прямо с моей тарелки.

Краем глаза я заметила, что Синтия наклонила голову набок и внимательно слушает. Она многократно переводила взгляд с меня на Натали, внимательно следя за происходящим, но оставаясь в роли наблюдателя. Она молчала, по-видимому, ожидая, что я что-нибудь скажу Натали. Что-нибудь, что заставит ее остановиться. Хоть что-нибудь. Я молчала. Мои губы дрожали, пытаясь произнести хоть слово, но ничего не выходило.

"Эта была моей сучкой в универе", - сказала Натали одной из своих подруг, что вызвало новую волну смеха.

Я в панике посмотрела на Синтию и увидела, что она не веселится.

Натали продолжала издеваться надо мной, а я просто сидела и терпела. Она отпускала замечания о том, какая у меня вульгарная одежда, и ругала мою прическу, ероша ее своими грязными пальцами. Мое лицо покраснело, и мне хотелось просто провалиться сквозь землю. Даже некоторые посетители за соседними столиками заметили переполох и с любопытством смотрели в нашу сторону. Глазами я умоляла Натали прекратить свои издевательства, но это был взгляд, с которым она была знакома, и который только еще больше раззадоривал ее.

Я снова посмотрела на Синтию, на этот раз мое лицо было искажено отчаянием, я молча умоляла ее о помощи. Я была слабачкой, но она была полной противоположностью. Я думала, что она бросится на мою защиту и с гордостью спасет девушку своего старшего брата от этого мерзкого существа. К моему разочарованию, Синтия лишь равнодушно смотрела на меня, странным образом отказываясь вмешаться и избавить меня от страданий. Сначала я подумала, что она, возможно, испугалась или нерешительна, как и я, но это было просто не в ее стиле. Возможно, ей было любопытно мое безволие. Я знала об этой своей черте, и Натали, безусловно, тоже знала. До этого момента Синтия не подозревала о моей мягкости, так как я хорошо скрывала ее от нее.

В конце концов Натали переключила свое внимание на Синтию. "А кто эта твоя маленькая подружка?" - спросила она, потянувшись к тарелке Синтии. Поскольку Синтия молчала, Натали, должно быть, глупо подумала, что мы скроены из одного теста. Прежде чем ее пальцы успели коснуться тарелки, рука Синтии метнулась вперед и вывернула их назад, к ее запястью. Раздался резкий хруст, затем визг и последующие стоны Натали. Ее подруги, которые всего несколько мгновений назад смеялись над ее издевательствами, застыли в шоке.

Синтия, казалось, не тронуло это. Пока Натали кричала своим подругам, чтобы те вызвали скорую и полицию, Синтия собрала свое пальто, напомнила мне, чтобы я оплатила счет, и вышла ждать на улицу.

Расплатившись, я вышла к Синтии, и мы молча пошли к машине. Я была довольно потрясена всей этой ситуацией. Внутри я была глубоко унижена тем, что моя слабость была раскрыта младшей сестре моего парня. Меня также терзали сомнения. По лицу Синтии во время перепалки я поняла, что она не была ни рассержена, ни впечатлена; я боялась, что эти эмоции были связаны с моей слабостью, а не с поведением Натали.

Когда мы подошли к моей машине, любопытство Синтии, должно быть, взяло верх. "Почему ты не остановила эту суку, когда она так с тобой обращалась?" - спросила она.

"Я не знаю", - ответила я. Моя губа задрожала от стыда, и я опустила взгляд на тротуар. Мои щеки горели от смущения. Одно дело быть безвольной плаксой, но совсем другое - чтобы об этом узнала младшая сестра моего парня.

"Я никогда не думала, что ты такая тряпка", - небрежно сказала Синтия. "Не могу поверить, что ты просто позволила ей так с собой обращаться".

"Я не тряпка", - сказала я почти умоляюще.

"Честно говоря, я в шоке", - продолжала она, не обращая внимания на мои мольбы. "Не могу поверить, что мой брат встречается с такой тряпкой".

Я попыталась возразить, но Синтия не стала меня слушать. Она просто покачала головой и отмахнулась от моих возражений. Поездка домой прошла в основном в тишине. Я пыталась заговорить и защитить свое поведение, или, скорее, его отсутствие, но Синтия каждый раз шикала на меня.

На следующий день я уютно устроилась на диване, смотря свое любимое телешоу, когда услышала, как открылась входная дверь. Я пыталась выкинуть из головы унижение, которое пережила от рук Натали, и весь день просидела перед телевизором, чтобы отвлечься, поглощая кучу шоколада. Заедание стресса всегда меня подбадривало.

Через несколько секунд в комнату вошла Синтия и сбросила с плеча рюкзак. "Что смотришь?" - спросила она, прежде чем плюхнуться рядом со мной на диван. От нее пахло потом после, очевидно, очередной интенсивной тренировки в спортзале. Пока я переживала из-за вчерашней стычки, Синтия просто продолжала свой обычный распорядок дня; ее фирменная бейсболка, как всегда, была на голове.

Я посмотрела на нее, чтобы понять, был ли это серьезный вопрос, ожидая, что она будет донимать меня после того, что произошло накануне вечером, особенно после того, как она открыто назвала меня тряпкой. Синтия, казалось, была занята тем, что снимала кроссовки, а затем и носки. Она поднесла один из них к лицу и сморщила нос от запаха, прежде чем небрежно бросить его через всю комнату.

"Просто смотрю один из своих сериалов. Как прошел спортзал?" - спросила я, стараясь быть вежливой. Поскольку она не поднимала тему того, что произошло в ресторане, я не хотела будить лихо, так сказать.

"Да так, знаешь", - ответила она, устраиваясь поудобнее на мягких подушках дивана. "Утомительно. Я, наверное, пробежала миль десять на беговой дорожке, и это после часа работы с клиентом".

"У тебя болит что-нибудь?" - спросила я. Я просто поддерживала разговор, но поскольку я была невеждой в вопросах спортзала, я не знала, много ли это - пробежать для нее столько. Звучало так, будто я бы, наверное, умерла, если бы попыталась.

"Ты бы не поверила", - вздохнула она. Она потянулась руками над головой и еще больше откинулась на подушки. Ее глаза были уже, чем обычно, и она лениво смотрела на меня, словно была погружена в свои мысли. Не отрывая от меня взгляда из-под полуприкрытых век, она подняла ноги и положила их мне на колени. Меня сразу же окутал зловонный запах. Очевидно, пробежав все это расстояние, ее ноги вспотели в этих толстых носках и кроссовках. Прежде чем я успела возмутиться ее наглостью, она кивнула на свои ноги и ухмыльнулась. "У меня ноги просто отваливаются. Будь добра, помассируй их". Она даже не дождалась ответа, прежде чем закрыть глаза и откинуться назад с довольным видом.

Я была в растерянности. Я посмотрела вниз на ее отвратительные ноги. Конечно, у нее был педикюр, и они не были уродливыми или что-то в этом роде, но они просто ужасно воняли. Если я сделаю то, что она хочет, и помассирую ее ноги, я в каком-то смысле подчинюсь ей. Мне хотелось скинуть их с колен, встать и устроить ей разнос за ее наглость и дерзость. Я даже представила себе этот сценарий и вообразила, как она съежится от шока. Но этого так и не произошло.

Пока Синтия лежала, расслабленная и довольная, я старательно растирала ее уставшие после тренировки ноги. Я водила пальцами по ее сморщенным подошвам и скребла огрубевшую кожу на ее пятках. Большими пальцами я разминала каждый ее пальчик, пока она ворочалась и стонала от удовольствия. Я даже удалила ворсинки между ее пальцами, ловя проблески ее блестящих глаз, наблюдающих за мной из-под полуприкрытых век, с легкой улыбкой на губах.

Растирание усталых ног Синтии после спортзала стало моей ежедневной обязанностью после того первого дня. Мы никогда не говорили об этом вслух, но, придя домой, она снимала кроссовки и носки и клала ноги мне на колени. Она даже не просила меня растереть их, она просто ожидала, что я это сделаю; и я делала. Она не стеснялась откидываться назад в блаженном расслаблении и одобрительно стонать при моих прикосновениях. Она часто лениво клала одну ногу мне на плечо, пока я массировала другую, не замечая и не заботясь о том, как близко ее вонючие пальцы находятся к моему лицу. Может быть, она даже не осознавала этого, поскольку у меня никогда не хватало духу сказать ей, насколько ужасен этот запах. Я просто терпела его и растирала ее ноги, пока она не была удовлетворена. Во время массажа мы почти не общались, Синтия лишь изредка просила меня сосредоточиться на какой-то конкретной части ее стопы или растереть посильнее, и я, как ее неоплачиваемая массажистка, подчинялась.

Недели шли, и поведение Синтии становилось все более понятным. Я недооценила ее коварство. Я знала, что она жесткая, но думала, что она просто немного поиздевается надо мной за то, что я позволила Натали помыкать собой. Но в то время, как я расценила это как унижение, Синтия увидела в этом лазейку и возможность. Натали продемонстрировала ей мою слабость, и избалованная ленивая младшая сестра моего парня, похоже, решила воспользоваться этим; думаю, я была легкой добычей в ее глазах. Как будто всякое уважение, которое она ко мне испытывала, испарилось тем вечером в ресторане. Она спокойно позволяла себе класть мне на колени ноги сразу после долгой пробежки, даже когда свежий блестящий пот с ее подошв впитывался в мои ладони.

После одного такого массажа Синтия дала понять, что с нее хватит, уперевшись ногой мне в грудь и мягко оттолкнув меня. Я не ожидала этого и случайно опрокинула локтем стакан с водой. Быстро сориентировавшись, я побежала за полотенцем на кухню, затем упала на четвереньки рядом с диваном и принялась вытирать разлитую воду.

Я услышала, как Синтия хихикает надо мной, пока я вытирала лужу, а затем почувствовала тяжесть ее ног на своей спине. Я не знала, что делать. Сделать вид, что это шутка, или выразить свое недовольство тем, что она зашла слишком далеко. В результате я застыла на месте и позволила ей использовать себя в качестве импровизированной подставки для ног.

"Вот так, просто стой смирно, тряпка", - сказала она. Она подчеркнула свои слова, подняв и опустив пятку мне на шею с глухим стуком. Это было не очень больно, но достаточно, чтобы я не двигалась и оставалась на четвереньках. Через несколько секунд, не встретив сопротивления с моей стороны, я почувствовала, как ее ступни утонули в изгибе моей шеи, а ее поза расправилась. Она откинулась на диван и принялась переключать каналы; очевидно, ни о чем не беспокоясь. Должно быть, я выглядела нелепо, когда эта молодая, миниатюрная европейка использовала меня как личную подставку для ног, но я оставалась на четвереньках, не возражая. Время от времени я слышала щелчок жвачки, когда она надувала пузыри. В какой-то момент она даже ответила на телефонный звонок и долго разговаривала с одним из своих клиентов по персональному тренингу о завтрашней тренировке, все это время переминаясь ногами у меня на шее.

Мои конечности вскоре устали и задрожали от напряжения, но я превозмогла боль и держалась. Если моя голова опускалась слишком низко от усталости, Синтия постукивала мне по шее пяткой, и я находила в себе силы подняться немного выше.

Наконец, к моему изнеможению, Синтия заскучала от того, что смотрела, убрала ноги и побрела наверх, чтобы принять душ. Она не сказала ни слова о том, что произошло за последний час, оставив меня стоять на четвереньках, как будто ничего необычного не случилось.

Ежедневные массажи ног после спортзала продолжались как обычно, и еще дважды я оказывалась подставкой для ног Синтии. Ни в одном из этих случаев она не воспользовалась случаем, как в первый раз; мне прямо сказали встать на четвереньки рядом с диваном и стоять смирно. Она сформулировала это так, будто я делаю ей одолжение, поэтому я посчитала грубостью отказаться. Оба раза она отдавала приказ небрежно, сразу после длительного сеанса массажа ног. Поскольку я уже была у ее ног, массируя их, я находилась в особенно слабом и покорном состоянии духа, поэтому, конечно же, делала именно то, что она говорила. Как она и знала.

Я стала готовиться к массажу Синтии после ее возвращения из спортзала. Обычно она возвращалась в одно и то же время каждый день, и я ждала ее с холодным напитком. Как только она садилась, я снимала с нее кроссовки и носки, и следующие полчаса-час тратила на то, чтобы побаловать ее уставшие ноги. Иногда она просила растереть ей еще и икры, шею или плечи, и я разминала все узлы и напряжение, которые накопились у нее за день от любых упражнений, которые она выполняла.

Однажды вечером, как обычно, я послушно ждала у дивана, когда Синтия должна была вернуться домой. Ритуал был молчаливо и обоюдно согласован, вернее, ожидаем с ее стороны и принят с моей. К тому времени я уже знала свою роль, когда дело доходило до того, чтобы Синтия была бодрой после тренировки в спортзале и готова к новой на следующий день.

В этот раз Синтия не плюхнулась на диван и не протянула мне свои ноги в кроссовках, как обычно. Она с любопытством посмотрела на меня, потом закатила глаза и целенаправленно подошла. Ее бедра покачивались, а хвост развевался за ее головой; как кошка, преследующая свою добычу. Не говоря ни слова, она схватила меня за волосы и неловко вывернула шею. Я была вынуждена смотреть ей в глаза, пока она стискивала зубы от напряжения. Я была в смятении и растерянности от такого неожиданного обращения. Это было похоже на животную потребность утвердить свое физическое превосходство надо мной. С решительной гримасой на лице она постепенно опустила меня на колени.

Я вскрикнула от боли.

"Зачем ты это делаешь?" - простонала я. "Пожалуйста, прекрати, Синтия".

Пока я неловко стояла на коленях, вывернув шею в сторону, Синтия вытащила ногу из кроссовки. Она подняла ногу и показала мне подошву своего грязного носка. "Сними с меня носок", - сказала она. Когда я пробормотала отказ, она дернула меня за волосы, заставив мою голову дернуться в агонии. Через несколько секунд я уже снимала с ее ноги носок. Сняв его, она выхватила носок у меня из рук и силой засунула мне в рот. Мои глаза забегали в растерянности от того, что у меня во рту оказался носок. На глаза навернулись слезы, когда я почувствовала первый ужасный вкус, атаковавший мой язык, и я не смогла сдержать всхлипывания и дрожи от шока. В этом не было никакого смысла. Я была готова и хотела растереть ей ноги, как ей нравится, а вместо этого она так жестоко со мной обращается.

Синтия присела на корточки, посмотрела прямо в мои бегающие глаза и заставила меня замереть. Когда наши взгляды встретились, смысл был передан: меня унижали просто потому, что она могла это сделать. С этими словами она отпустила мои волосы и, казалось, потеряла ко мне всякий интерес. Пока я оставалась стоять на коленях с набитым носком ртом, она уверенно прошла через комнату, плюхнулась в кресло и принялась набирать что-то в телефоне.

Освободившись от ее нападения, я засунула руку в рот и вытащила носок.

"Не смей его вынимать", - сказала Синтия, даже не отрываясь от телефона. "Пососи его немного. Попробуй на вкус и оцени, как я сегодня поработала".

Я взвесила все варианты и решила, что сосать носок Синтии гораздо лучше, чем подвергаться ее физическому насилию. Моя кожа головы все еще горела от того, как она грубо дергала меня за волосы. Я нерешительно села на диван и сидела там с ее носком во рту. Чувствуя себя дурой, я попыталась посмотреть телевизор, пока Синтия развалилась в кресле, скрестив ноги в лодыжках; одна из них все еще была спрятана под свежим потным носком. Она смеялась над тем, что показывали по телевизору, и одновременно переписывалась с кем-то по телефону. А мое лицо было искажено от отвращения, поскольку вкус ее носка атаковал мои вкусовые рецепторы. Я старалась не глотать и не жевать, но было трудно не делать этого случайно. Я могла бы просто вытащить носок изо рта и послать ее к черту, но у меня просто не хватало смелости. Будучи законченной тряпкой, может быть, я действительно заслужила сосать вонючие носки Синтии. Какой человек позволит кому-то другому так с собой обращаться? Прошли годы с окончания университета, а я все та же трусиха.

"Хочу видеть, как ты его сосешь", - сказала Синтия с другого конца комнаты. Она оторвала взгляд от телефона и ждала, пока я не начну действовать. Я преувеличенно двигала челюстью, показывая, что сосу ее носок, как она хотела. Удовлетворенная, она снова переключила свое внимание на телефон, но я продолжала сосать на всякий случай, если она вдруг заметит, что я остановилась.

Как только телешоу закончилось, Синтия лениво поднялась из кресла и подошла ко мне. Мое тело напряглось в ожидании очередной вспышки гнева; моя кожа головы не выдержала бы еще одной порции выдергивания волос. Она просунула пальцы между моих губ и выдернула носок. Меня окутало чувство мгновенного облегчения, но оно длилось недолго. Ее второй носок был быстро снят - прямо с ее вспотевшей ноги - и помещен мне в рот. "На пол", - сказала она.

Интересуясь, что она задумала, я выполнила ее приказ.

"Залезай под диван и высовывай голову". Она подбодрила меня пинком ноги, и я поспешила под диван. Это был диван на высоких ножках, под которым оставалось как раз достаточно места, чтобы я могла лечь, прижавшись грудью к полу. Синтия запрыгнула на диван и бесстыдно поставила мне на лицо свои босые ноги. Вот так я снова стала ее подставкой для ног, но на этот раз в гораздо более унизительном положении. Вместо того чтобы попытаться стряхнуть ее, я лежала неподвижно и позволяла ей рассеянно тереть подошвы. Ее пальцы изучали черты моего лица, скользя по носу и дергая за брови. Каждое шевеление ее пальцев дарило мне новую дозу ее запаха ног; едкого и отвратительного зловония. Она засовывала мой нос в углубления между пальцами и заставляла меня нюхать.

Все это время я сосала ее вонючий носок. Вкус был невыносимым, а запах ее потных ног вызывал у меня головокружение. Мои чувства подвергались атаке со всех сторон одним источником: вонючими ногами Синтии. Пока я испытывала сенсорную перегрузку, Синтия беззаботно играла в своем телефоне. Должно быть, было приятно быть на ее месте, не имея носка во рту и пальцев на носу. В этом и заключалась разница в нашем положении в доме. Тряпкой была не она, а я.

"Наконец-то я нашла тебе достойное применение, тряпка", - фыркнула она, лениво потирая ногами мое лицо. Она втирала остатки пота с подошв в мои щеки, оставляя свой запах и помечая меня как свою территорию, своего рода.

Я пробормотала что-то в ответ, но мои слова были заглушены носком. Синтия крепко прижала свою ступню к моим губам, и я восприняла это как знак замолчать.

"Боже, какой-то придурок сегодня клеился ко мне и просто не хотел отставать". Она больно втирала подошвы в мое лицо, прижимая мой нос к щеке и заставляя меня зажмуриться от боли. Внезапно ее настроение стало понятным: меня наказывали за действия какого-то мудака. Я ничего плохого не сделала. Я была просто легкой мишенью, на которой она могла сорвать злость. Я просто надеялась, что не стану ее отдушиной каждый раз, когда кто-то ее обидит.

В ту ночь я почти не спала. Ее обращение со мной, а особенно оскорбления, не давали мне покоя. Она была так небрежно жестока, и мне было не по себе находиться рядом с человеком с такими резкими перепадами настроения. Я чувствовала, как мой контроль над ситуацией, а вместе с ним и контроль над моим домом ускользает. Это был мой дом, и я должна была быть главной женщиной в нем. Синтия должна была быть квартиранткой. Кроме того, она была младшей сестрой моего парня. Как я могла смотреть ему в глаза после того, что она со мной сделала? Она не только открыто признала, что считает меня тряпкой, но и обращалась со мной как с таковой. Я не хотела становиться ее грушей для битья, на которой она будет срывать свой гнев всякий раз, когда кто-то ее обидит.

На следующее утро я все еще была в ярости от того, что произошло накануне, и откуда-то нашла в себе решимость. Так больше продолжаться не могло. Из-за выходок Синтии меня не покидало чувство страха. Я боялась, что все будет только хуже, поскольку она уже вкусила всю глубину того, насколько я безвольна. В глубине души она, должно быть, думала, что может выйти сухой из воды, что бы ни сделала.

За завтраком я попыталась занять твердую позицию и вернуть себе немного достоинства. "Синтия, я думаю, тебе лучше съехать", - сказала я.

Синтия на мгновение оторвала взгляд от своей миски с йогуртом и кусочками фруктов. "Ага, конечно. Как скажешь". Она закатила глаза и отправила в рот еще один кусочек яблока.

"Я серьезно", - сказала я, стараясь говорить убедительно и скрыть дрожь в голосе. "Все зашло слишком далеко, и поскольку я встречаюсь с твоим братом и все такое, я думаю, лучше нам прекратить это, пока не стало неловко".

"Еще чего", - отрезала Синтия. Она облизала с пальцев йогурт, обошла стол и с вызовом встала передо мной. "Тебе, конечно, было бы лучше, если бы я съехала, но с какой стати я должна это делать?" Она резко ткнула меня пальцем в грудь, и я поморщилась от боли. Прежде чем я успела отстраниться, она схватила меня за волосы и дернула на пол. Они все еще болели после вчерашнего вечера, и я ахнула от резкой, жгучей боли. Я попыталась вырваться, но ее хватка была крепкой.

"Пожалуйста, Синтия, прекрати", - умоляла я.

Крепко сжав мои волосы в своей руке, она оглядела кухню, вероятно, в поисках чего-нибудь, чем можно было бы меня ударить. Ближе всего оказалась одна из ее тапочек, которая слетела с ноги. Она усмехнулась, поднеся ее к моему лицу, и велела мне нюхать.

"Что? Нет! Зачем?" - умоляла я из тапочка, который облегал мое лицо.

"Давай же, дай отпор", - подначивала она, хихикая про себя. "Заставь меня остановиться".

Я попыталась изобразить крутость и сопротивление, но никого не обманула. Мои плечи опустились, а на глазах навернулись слезы. Мои губы дрожали, а руки тряслись. При первом же проявлении агрессии я превратилась в дрожащую развалину. Я словно снова оказалась в том ужасном общежитии, в университетские годы; в ловушке, в тюрьме с грозной соседкой по камере.

Руки Синтии бессильно повисли, и тапочек едва касался моего лица. Даже ее хватка на моих волосах ослабла настолько, что я могла бы вырваться. Но я этого не сделала. Я просто сидела и нюхала ее вонючий тапочек, пока она победно ухмылялась мне. Она наклонилась и приблизила свое лицо к моему, чтобы я могла видеть, как ей нравится унижать меня, пока я вдыхаю ее зловонный аромат.

"Я дам тебе выбор, тряпка", - сказала Синтия, поворачивая тапочек у моего лица. Я поморщилась, когда она снова открыто назвала меня так, но у меня не хватило смелости поправить ее. "Я могу прямо сейчас надрать тебе задницу за твою наглость говорить мне, чтобы я съехала, и мы обе знаем, что я на это способна". Она отпустила мои волосы и напрягла бицепс. Он не был чрезмерно мускулистым, но женская сила была очевидна.

Я съежилась от мысли, что Синтия меня побьет. Я знала истории о ее издевательствах от моего брата, и, видя ее здесь, в гораздо лучшей форме, чем я сама, я боялась худшего. Она была немного ниже меня, но, без сомнения, намного сильнее; было уже достаточно плохо, когда она дергала меня за волосы. Мои руки и ноги были мягкими и дряблыми, в то время как ее - подтянутыми и сильными. То, как она легко поставила на место Натали - мою бывшую мучительницу, - было достаточной угрозой.

Я выхватила у нее тапочек и обеими руками прижала его к лицу. Я быстро и с энтузиазмом его нюхала, пытаясь показать ей, что принимаю сложившееся положение вещей. Синтия стояла с ошеломленным выражением лица, на мгновение шокированная тем, насколько глубоко я готова была пасть. Наконец она ухмыльнулась и одобрительно кивнула, затем забралась на барную стойку передо мной. Ее босые ноги легли мне на колени, а ее локти - на ее собственные. Она подперла подбородок ладонями и приблизила свое лицо к моему, внимательно наблюдая с понимающей усмешкой, как я втягиваю носом каждый уголок этого ужасного тапочка. Она, казалось, была довольна, позволяя мне унижаться в течение пары минут, прежде чем забрать тапочек и отбросить его в сторону.

"Я все еще склоняюсь к тому, чтобы надрать тебе задницу", - сказала она, заставляя мою губу дрожать. "Но я же сказала, что дам тебе выбор. Так что ты можешь либо принять свое наказание, либо поцеловать мне ноги и извиниться".

"Я поцелую тебе ноги!" - тут же ответила я. Я бы согласилась на что угодно, лишь бы избежать побоев.

Она хихикнула, наверное, зная, что я выберу, еще до того, как предложила. "Тогда встань на колени".

Я соскользнула с табуретки и отодвинула ее в сторону. Встав на колени, я обнаружила, что смотрю на Синтию снизу вверх, между ее болтающимися ногами. Она слегка приподняла одну ногу и повернула ее так, чтобы свод стопы был обращен ко мне. Я точно знала, что делать. С надеждой глядя на нее снизу вверх, я прижала губы к ее своду стопы и нежно поцеловала. В момент соприкосновения Синтия свысока посмотрела на меня. Я ожидала смеха или словесных оскорблений, но вместо этого она, казалось, наслаждалась моим самоуничижением. Она предложила мне другую ногу, и я совершила еще один символический поцелуй благоговения.

Если это была цена, которую нужно было заплатить, чтобы избежать побоев от Синтии, я с радостью ее заплатила. Я почувствовала прилив крови к щекам, когда осознала всю абсурдность и унизительность того, что сделала. Вот я целую ноги младшей сестры своего парня, чтобы она меня не обидела. Я была старше ее почти на десять лет, но все равно оказалась в таком положении. Стыд стал неотъемлемой частью моей жизни. Я произнесла слова, которые, как я молилась, спасут меня. "Прости, что сказала, что ты должна уехать, Синтия".

Синтия спрыгнула с барной стойки и прижала подошву своей ноги к моему лицу, лишив меня равновесия. Я упала на бок и растянулась на холодном кафельном полу. "Ты жалкая", - сказала она, прижав мою щеку к полу босой ногой. Краем глаза я смогла разглядеть, что она показывает мне фак обоими руками. "Я должна рассказать брату, какая ты тряпка. Думаешь, он все еще захочет встречаться с тобой, узнав, что ты целуешь ноги его сестры по ее требованию?"

Прежде чем я успела ответить, она еще раз толкнула меня ногой в щеку, затем повернулась в сторону гостиной и оставила меня лежать на полу кухни. Я просто неподвижно лежала в стыде с закрытыми глазами; мне хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила меня. Я думала, что с унижениями покончено, но она окликнула меня из гостиной и позвала к себе. Я вяло поднялась на четвереньки и подползла к ней. Я чувствовала себя физически и эмоционально истощенной ее играми.

Синтия сидела прямо, прислонившись к спинке кресла. Ее поза была почти королевской. Ее руки уверенно лежали на подлокотниках. Вся ее манера держаться была расслабленной и непринужденной, вплоть до скрещенных лодыжек на выдвижной подставке для ног. "Иди сюда", - сказала она. Она поманила меня пальцем.

Я подошла и встала на колени рядом с креслом. "Ты... ты ведь не расскажешь Джеффу обо всем этом, правда?" - робко спросила я. Мысль о том, что Джефф узнает о том, что Синтия заставила меня сделать, была невыносима. Массаж ног я могла бы выдать за заботу. Инцидент с подставкой для ног был сложным, но я могла бы сказать, что просто дурачилась. Сосание носка и нюханье тапочка? Для этого не было никакого объяснения. Конечно, я могла бы попытаться все отрицать, но Синтия быстро сломила бы меня перед своим братом. Я была слабой, дрожащей развалиной, когда она утверждала свое превосходство.

"Умоляй меня не говорить ему". Она скрестила руки на груди. На ее лице было выражение сурового неодобрения.

"Пожалуйста, давай оставим это между нами, Синтия. Твоему брату не нужно ничего знать. Я буду целовать тебе ноги сколько угодно, только пожалуйста, не говори Джеффу".

На губах Синтии появилась легкая улыбка. Одна ее нога игриво болталась над другой, вытянутой и покоящейся на подставке кресла. "Тогда поцелуй мне ноги, тряпка", - сказала она, кивая головой на свои шевелящиеся пальцы.

Я подползла к подножию кресла и замерла в нерешительности. Ее ноги не были уродливыми или что-то в этом роде; я достаточно натирала их, чтобы знать это. Ее пальцы были милыми и равномерно уменьшались в размере от большого к мизинцу. Они не могли быть больше 35 размера. Она на самом деле очень хорошо за ними ухаживала, и в этот момент ее пальцы были покрыты свежим черным лаком. Однако они все еще выглядели немного уставшими от ее постоянных тренировок, а ее подошвы были грубыми в некоторых местах, без сомнения, от постоянных нагрузок в тренажерном зале.

Я наклонилась и почтительно поцеловала подошву ближайшей ко мне ноги. Как только мои губы оторвались от нее, я села обратно на пятки. "Пожалуйста, не говори Джеффу, Синтия".

Она удивила меня, громко расхохотавшись. "Ты думаешь, я бы на самом деле ему рассказала? По какой-то причине он тобой очень увлечен, поэтому это уничтожило бы его, если бы он узнал, какая ты подхалимка. На самом деле он слишком хорош для тебя. Тебя давно пора было поставить на место. Но, знаешь, Джефф действительно тебя любит, поэтому я пыталась с тобой ладить. Но мне трудно притворяться, что я тебя уважаю, теперь, когда я знаю, какая ты на самом деле. Я больше не буду притворяться, что ты мне нравишься".

У меня упало сердце. Ее слова были грубыми, жестокими, но в конечном счете честными.

"Но ты все равно можешь продолжать целовать мне ноги", - добавила она.

Следующий час я провела на коленях у подножия кресла, осыпая поцелуями изящные ноги Синтии. Я чередовала поцелуи то одной, то другой ноги, то ее подошв, то пальцев, то верхней части стоп, в зависимости от того, что было ближе, когда она шевелила ими. Между поцелуями я извинялась. Снова и снова я говорила ей, как сильно сожалею о том, что предложила ей съехать. Она почти не обращала на меня внимания и предпочитала играть в своем телефоне; я же продолжала целовать ее ноги. Время от времени она тихо вздыхала, когда мои губы касались ее кожи, вероятно, от чувства власти, которое давало ей мое самоуничижение. Это было абсолютно унизительно - быть вынужденной целовать ноги младшей сестры моего парня. Однако я делала это, чтобы избежать альтернативы - быть избитой. Я делала все, что нужно, чтобы выжить.

В конце концов, Синтии, должно быть, надоело мое поклонение. Она убрала ноги и скрестила их по-турецки. Она протянула руку, поддела указательным пальцем мой подбородок и подняла мою голову так, чтобы мои глаза встретились с ее. "Хорошая девочка", - сказала она, прежде чем одарила меня сияющей победной улыбкой. "Кто ты?" - спросила она.

"Тряпка", - вздохнула я в знак поражения.

Она погладила меня по голове. "Да, ты тряпка".

Когда наши роли по отношению друг к другу были четко установлены, Синтия потащила меня на свою следующую тренировку в спортзале. Я оделась в спортивную форму, решив, что она будет гонять меня как сержант-инструктор. Если бы она велела мне сделать сто отжиманий, я бы сделала их; сколько бы времени это ни заняло. Когда мы приехали, я поняла, что ошибалась в ее намерениях.

Синтия хотела, чтобы я была в тренажерном зале не более чем ее лакеем. Я должна была вытирать пот с ее лба по команде. Когда она заканчивала заниматься на тренажере, я должна была вытирать с него остатки пота. Если ее бутылка с водой опустела, я должна была ее наполнить. Иногда, когда мы ехали домой, она снимала кроссовок и подносила его к моему лицу, хихикая от удовольствия. Каждый день после окончания тренировки она намеренно откладывала принятие душа до тех пор, пока я не натирала ее вонючие ноги дома. Казалось, ей доставляло удовольствие заставлять меня массировать ее ноги сразу после того, как я снимала с нее влажные носки.

"Мне это нравится", - сказала она однажды по дороге домой. В этот раз ее кроссовок был привязан к моему лицу, пока я вела машину, заставляя меня вдыхать ее теплый запах на протяжении всего пути. Другие водители замечали это и странно смотрели на меня. "У каждого любителя тренажерного зала должна быть своя тряпка в качестве девочки на побегушках", - размышляла она.

Во время одного особенно изнурительного унизительного представления в тренажерном зале к моему амплуа лакея добавилось новое требование. Синтия заставила меня встать на колени в раздевалке и снять с нее кроссовки, предварительно поцеловав каждый из них. Все остальные женщины видели эти поцелуи, и я была в полном отчаянии. В результате я глупо выступила против моей тиранки из спортзала и была сурово наказана тем, что мне засунули в рот влажный носок. С этого момента все свои обязанности в спортзале я выполняла, сосуще ее носок с предыдущего дня. Она сказала мне, что это нужно для того, чтобы я помнила, зачем я здесь, и не выкидывала никаких фокусов. Несколько парней даже пытались со мной познакомиться, и мне приходилось тупо смотреть на них, что-то бормотать и уходить, прежде чем они понимали, что к чему. Синтия находила эти неловкие моменты забавными.

"Какие у тебя планы на сегодня?" - спросила меня Синтия однажды утром. Прошли недели с тех пор, как она объявила меня своей девочкой на побегушках, и с тех пор я практически каждый день ходила с ней в тренажерный зал. Если она тренировала клиента, меня не приглашали. Но на свои личные тренировки она обязательно брала меня с собой, чтобы я удовлетворяла ее потребности.

Было еще рано, но я уже сидела за своим рабочим столом и корпела над документом. "Я просто собиралась поработать сегодня. Я немного отстала от графика по одной статье".

Синтия села рядом со мной и положила свои ноги в кроссовках мне на колени. Ее высокомерие было оскорбительным, но не остановить. Она позволяла себе такую вольность в своем поведении. Любой другой человек послал бы ее к черту, но я просто сидела и терпела. Ее ноги шевелились у меня на коленях, а я ничего не делала, чтобы убрать их. Она обращалась со мной так небрежно, как будто я была просто еще одним предметом мебели. Она подняла один кроссовок и положила его пяткой на носок другого. "Звучит скучно", - сказала она, разглядывая свои ногти.

Пятка нижнего кроссовка Синтии повернулась на моей ноге и порвала мне кожу. Я поморщилась от жгучей боли, но она, похоже, не заметила или, скорее всего, ей было все равно. Я посмотрела на экран своего ноутбука и вспомнила, что у меня очень строгий дедлайн. Его важность заставила меня заговорить. "Можно нам на секунду серьезно, пожалуйста, Синтия?"

Синтия наклонила голову и, казалось, задумалась над моим тоном. "Конечно", - сказала она. Она убрала ноги с моих колен и выпрямилась на стуле. "О чем ты хочешь поговорить?"

Я обрадовалась тому, насколько разумной она была. Возможно, она действительно готова была выслушать мои опасения. Я воспользовалась возможностью, чтобы выговориться и все ей рассказать. "Вся эта история с ежедневными походами в спортзал. Я не думаю, что смогу это продолжать. Ты практически командуешь мной во всем, что я делаю".

"Это еще мягко сказано", - засмеялась она.

Волосы на моей шее встали дыбом от ее веселого ответа, но я продолжала упорно высказывать свои претензии. "Синтия, пожалуйста. Я боюсь, что, если это продолжится, я потеряю работу, а вместе с ней и эту квартиру. Я не успеваю сделать достаточно работы, и мой редактор начинает задавать вопросы".

Синтия с любопытством посмотрела на меня и закинула одну ногу в кроссовке на сиденье. Она обняла ногу и положила подбородок на колено. "Ну, я, конечно, этого не хочу. Тебе действительно грозят неприятности?"

"Да", - ответила я, и это была правда.

"Подожди здесь секунду". Она выскочила из моей комнаты и вернулась примерно через минуту. В руке она держала свой грязный носок с предыдущего дня. Она подошла ко мне, держа носок пальцами за носок, как будто собиралась приколоть хвост ослу. Я знала, что сейчас произойдет, и мой рот, казалось, непроизвольно раскрылся, то ли от шока, то ли от мышечной памяти из-за постоянных тренировок со стороны Синтии. Носок был слишком большим, чтобы поместиться в мой рот целиком, поэтому Синтия засунула его носок так глубоко, как только могла. Остальная часть носка свисала с моего подбородка. Она расхохоталась, довольная своей идеей, так что я предположила, что выгляжу нелепо. "Я отпускаю тебя сегодня из спортзала, но ты будешь сосать это весь день, пока работаешь, поняла?"

Я сильно покраснела.

"Хочешь вытащить его, да?" - поддразнила она меня.

Я отвела от нее взгляд и кивнула.

"Но я говорю, что ты не можешь этого сделать. Так что ты будешь делать, тряпка?"

Я тупо посмотрела на нее и ничего не сказала, да и все равно не могла говорить с набитым ртом. Я знала, чего она хочет, поэтому демонстративно пососала и пожевала носок ее носка. Мои глаза зажмурились от мерзкого вкуса, атаковавшего мой язык. Мое согласие вызвало у Синтии довольную ухмылку.

Я просидела так весь день, печатая на ноутбуке. Сначала носок отвлекал меня, но в конце концов он стал настолько привычным, что я почти не замечала его. Даже вкус стал приемлемым, пропитавшись моей слюной. Это было похоже на утешительное одеяло, к которому ребенок привязывается в своей кроватке. Еще много лет он будет носить его с собой повсюду и жевать. Милая мысль, если не считать того, что моим одеялом был грязный носок Синтии.

Удивительно, но в тот день я действительно сделала много работы. Это был самый продуктивный день за последние недели.

Синтия заглянула ко мне, вернувшись из спортзала. Она, казалось, была довольна тем, что носок все еще торчал у меня во рту, как она и просила. Моей наградой было похлопывание по голове. "Открой рот", - скомандовала она. Я так и сделала, и ее носок выпал из моих губ. "Ты такая жалкая", - засмеялась она, закатывая глаза. "Сосала мой потный носок весь день только потому, что я тебе велела. Что ты можешь сказать в свое оправдание?"

Я ничего не сказала, а вместо этого посмотрела в пол.

"Ну, в любом случае, я подумала над тем, что ты сказала раньше. И я готова пойти на компромисс. Мне очень понравилось жить с тобой последние несколько месяцев, все действительно наладилось. Так что я не хочу рисковать тем, что ты потеряешь эту квартиру".

Может быть, для нее все и наладилось, но для меня это был кошмар.

"Ты будешь продолжать растирать мне ноги каждый день после тренировок, потому что ты не представляешь, как это приятно. Но мы ограничим твои обязанности девочки на побегушках только пятницами. Я подумала об этом, и это как раз тот день, когда я действительно выкладываюсь по полной, потому что это перед выходными, так что ты мне будешь нужна рядом. В остальные дни ты можешь оставаться дома и заниматься своей работой. Но ты будешь делать это, сосуще мой носок с предыдущего дня. Что скажешь?"

Ее требование массажа ног я могла понять, как бы извращенно это ни звучало; она получала от этого некоторое облегчение. Брать меня с собой в спортзал и использовать в качестве лакея тоже имело смысл, не для меня, а для нее. Но заставлять меня сосать ее носок, пока ее даже нет рядом? В этом не было никакой необходимости, кроме как получить садистское удовольствие от моих мучений. Было абсурдно слушать, как она открыто говорит о таких вещах. Еще несколько месяцев назад было совершенно немыслимо, чтобы младшая сестра моего парня спокойно и непринужденно обсуждала способы унизить меня. И не просто способы унизить, а те, которые она считала компромиссом и справедливостью. Настоящая справедливость заключалась бы в том, чтобы она оставила меня в покое.

Когда я не ответила так быстро, как ожидала Синтия, она подстегнула меня. "Это лучшее предложение, которое ты получишь, так что советую тебе проявить немного благодарности".

Я хотела встать на колени, чтобы в знак поражения поцеловать ее кроссовки, но Синтия положила мне руку на плечо и остановила. "Успокойся, тряпка", - сказала она с усмешкой. "Не спеши целовать мои ноги. В любом случае, сейчас мне нужно растереть ноги после тренировки, так что ты сможешь целовать их сколько душе угодно и показать мне свою благодарность во время этого, хорошо?"

К счастью, в ближайшую пятницу меня избавили от необходимости идти с Синтией в спортзал, потому что Джефф приехал на выходные. Я никогда не была так рада, как когда он вошел в дверь. Быть в его объятиях впервые за несколько месяцев заставило меня почувствовать себя лучше. Синтия в основном игнорировала меня, пока ее брат был рядом, и это был столь необходимый перерыв, чтобы попробовать на вкус что-то помимо ее потных носков; губы Джеффа были гораздо приятнее на вкус.

Мы провели вечер пятницы вдвоем в баре и танцевали всю ночь напролет. Я забыла, каково это - по-настоящему веселиться и наслаждаться жизнью; чувствовать себя свободной. С тех пор как Синтия стала ежедневно навязывать мне свои грязные ноги, я практически превратилась в узницу в своем собственном доме. Джефф освободил меня от этого, поскольку Синтия, кошмарная, какой она была, не собиралась унижать девушку своего брата прямо у него на глазах.

В субботу утром мы лежали в объятиях друг друга, страдая от похмелья и восстанавливаясь после вчерашнего вечера. Джефф повел меня на обед в уютное кафе, а после обеда мы гуляли по местному парку и кормили уток. Быть снова нормальной девушкой, наслаждающейся временем, проведенным со своим великолепным парнем, было всем, о чем я мечтала.

В последний вечер своего визита Джефф предложил взять напрокат фильм. Это показалось мне хорошей идеей, пока он не упомянул, что Синтия тоже будет дома. Я забеспокоилась, но, прижавшись к нему, я почувствовала себя в безопасности от прихотей Синтии. В какой-то степени я почти забыла об истинной природе моих отношений с его сестрой; настолько освобождающими были эти выходные с моим парнем.

Все шло хорошо, пока Джефф не поставил фильм на паузу и не извинился, чтобы сходить в туалет. Пока его не было, Синтия вскочила на ноги и уверенно подошла ко мне. Уперев руки в бока и балансируя на одной ноге, она поднесла ногу к моему лицу и растопырила пальцы так, чтобы большой палец был направлен на мой рот. "Соси", - сказала она.

Я переводила взгляд с ванной комнаты на ее ногу; я не слышала, как смывают воду в туалете, так что Джефф, вероятно, все еще делал свои дела. Судя по выражению ее лица, она была очень серьезна. Она, вероятно, не могла заставить меня сделать это, пока Джефф рядом, так что, если я буду держаться твердо, она, скорее всего, сдастся и оставит меня в покое. Однако к этому моменту послушание Синтии настолько укоренилось в моем мозгу, что я не смела не делать того, что она хочет. Пока у меня было время, я наклонилась вперед и взяла палец Синтии в рот. Я неряшливо и интенсивно сосала его, надеясь ублажить ее до возвращения Джеффа. Мой взгляд скользнул по ее загорелой ноге и встретился с ее глазами, которые с отвращением смотрели на меня над искривленным в победной ухмылке ртом. Она вытащила палец из моего все еще сосущего рта с чмокающим звуком как раз в тот момент, когда смыли воду в туалете и послышался звук открывающейся двери ванной комнаты. В качестве последнего оскорбления Синтия взъерошила мне волосы и сказала, что я хорошая девочка, прежде чем засмеяться про себя и ускользнуть на кухню, чтобы налить себе выпить. Джефф снова сел рядом со мной на диван и поцеловал меня в губы, прежде чем я успела увернуться. Мне оставалось гадать, чувствует ли он на вкус палец своей сестры, который был у меня во рту всего несколько секунд назад. Как бы я ни пыталась избавиться от этого ужасного вкуса, делая глоток за глотком своего напитка, мне это не удавалось.

Следующий час мы спокойно досматривали фильм. Большая часть сюжета фильма прошла мимо меня, так как мой разум был сосредоточен на других вещах. Джефф ласково потирал мою руку или целовал меня в лоб, и я улыбалась в ответ, как будто все было хорошо. Синтия, конечно же, мучила меня все это время, сгибая и разгибая пальцы ног на подставке для ног прямо у меня на глазах, напоминая мне о том, что я сосала за спиной своего парня совсем недавно. Мне было трудно сосредоточиться, когда объекты моих страданий так свободно выставлялись напоказ.

В конце концов, Джефф уснул у меня на коленях, и Синтии не потребовалось много времени, чтобы заметить это и воспользоваться ситуацией. На цыпочках, с одним из своих отвратительных носков в руке, она бесшумно засунула его мне в рот, прежде чем вернуться на свое место. Ей пришлось прикрывать рот рукой, чтобы подавить смех, настолько ее забавляло мое затруднительное положение.

Я оказалась в ловушке под своим спящим парнем с носком его сестры во рту. Я уже собиралась вытащить его и бросить в нее, но Синтия опередила меня.

"Хочешь еще попкорна?" - крикнула она.

Джефф вздрогнул, просыпаясь у меня на коленях. "Что?"

"Попкорна?" - повторила Синтия, тряся пустым ведром.

"А, да, хорошая идея".

Джефф сел и посмотрел на меня. "Хочешь немного, детка?"

Я покраснела, не в силах ответить ему. "Угу", - пробормотала я в ответ.

Джефф странно посмотрел на меня, и я увидела в его глазах беспокойство. Мое лицо становилось все краснее по мере того, как ситуация затягивалась. "Ты в порядке, детка?"

Конечно, я не могла ответить, так как мой рот был набит отвратительно потным носком Синтии. Мои глаза метались между братом и сестрой, и они посмотрели друг на друга; Джефф - в растерянности, а Синтия - с весельем. К этому моменту знакомый ужасный вкус пота Синтии уже начал атаковать мои вкусовые рецепторы, и, помимо того, что я была напугана этой ситуацией, мне вдруг стало тошно. Я оттолкнула Джеффа и бросилась в ванную комнату.

"Что с ней такое?" - спросила Синтия с притворной невинностью как раз в тот момент, когда я захлопнула за собой дверь.

Я просидела в ванной больше часа в полном стыде. Джефф стучал в дверь и уговаривал меня выйти и рассказать ему, что случилось, но я не произнесла ни слова в ответ. В конце концов, ему пришлось сдаться и лечь спать, так как рано утром ему предстояла долгая поездка.

Наступило утро, и мы неловко попрощались. Не то чтобы мы поссорились, но он знал, что что-то не так. Я даже не могла смотреть ему в глаза, прощаясь. Он еще раз спросил, не случилось ли чего. Когда я не ответила, он ушел, почесывая затылок, по-видимому, озадаченный моим странным поведением.

После ухода Джеффа я провела остаток утра, обдумывая, как мне поговорить с Синтией. Она перешла все границы, втянув Джеффа в свои игры, и мне пора было взять себя в руки и серьезно с ней поговорить.

Когда Синтия вернулась с покупками в тот день, я уже сидела на кухне и ждала ее. В этот раз на ней были шлепанцы вместо ее обычных кроссовок. Это была простая смена гардероба, но ее было достаточно, чтобы отвлечь меня от речи, которую я подготовила.

Я ожидала застать ее врасплох своей лекцией, но Синтия бросила сумки и подошла прямо ко мне. "Прежде чем ты начнешь ныть из-за вчерашнего вечера, я просто скажу вот что". Я почувствовала, как ее пальцы скользнули в мои волосы и схватили их. Это было неожиданно, и я не смогла остановить ее, прежде чем она успела крепко ухватиться.

"Ой, прекрати, пожалуйста", - умоляла я. Моя голова уже была повернута под неудобным углом от силы ее хватки.

"Нет, ты прекрати и послушай", - сказала она. Она еще сильнее дернула меня за волосы, и я замолчала. "Мне слишком нравится унижать тебя своими ногами. В смысле, кто бы от этого отказался?" Она сильно дернула меня за волосы, и от внезапной боли я тут же упала со стула на колени. Прежде чем я успела отреагировать, она сбросила с ноги шлепанец и засунула мне пальцы в рот. "С кем еще я могу так поступать, когда мне вздумается?" - восхищалась она.

С ногой Синтии, засунутой мне в глотку, я внезапно потеряла и дар речи, и желание вразумить ее. Мои руки обмякли, и я бессильно опустилась. Мой рот был наполнен тем же ужасным вкусом, что и накануне вечером; вкусом, который не должна испытывать ни одна независимая, уверенная в себе женщина. Могла ли я еще считать себя частью женского коллектива, раз теперь могла узнать этот вкус?

Я застыла, пытаясь вырваться. Синтия небрежно трясла моей головой, и мой рот издавал хлюпающие звуки вокруг ее пальцев. Это было вульгарно и тошнотворно.

"И вбей себе это в свою тупую башку", - сказала она. Она выделяла каждое слово, еще сильнее тряся мою голову. "Я буду делать это с тобой, когда захочу, и с этого момента".

Она не лгала.

В следующую пятницу все вышло на новый уровень после довольно интенсивной тренировки. Возможно, из-за того, что Джефф ограничил ее веселье в прошлые выходные, Синтия решила, что я должна за это поплатиться.

Мы редко проводили в спортзале меньше двух часов, так как Синтия очень любила нагружать себя. В этот раз она провела на беговой дорожке больше часа, а перед этим усердно поработала с весами. В результате она была мокрой от пота. Под серой майкой на ней был спортивный бюстгальтер, и майка промокла насквозь. Ее фирменная бейсболка не смогла удержать спутанные пряди волос, прилипшие к блестящему лбу.

В этот раз по дороге домой меня не мучили. Возможно, Синтия была слишком измотана для своих обычных издевательств, но всю дорогу она терла бутылку с холодной водой о щеки и лоб. Я глупо подумала, что, возможно, в этот день меня освободят от моих пятничных обязанностей из-за ее усталости.

Как только мы переступили порог, Синтия вернулась к своему обычному требовательному "я". "Принеси сюда подставку для ног", - сказала она, щелкая пальцами. Она плюхнулась на диван и с ожиданием подняла ноги в воздух, под которые я тут же подставила скамеечку. Затем я встала на колени, готовая начать ее ежедневный массаж ног.

Синтия окинула меня хитрым взглядом. "Обычно мне приходится принимать душ сразу после того, как ты заканчиваешь растирать мне ноги. Они так сильно нагреваются и потеют в этих кроссовках. Но знаешь, я так устала, что у меня просто нет сил подниматься наверх, а мои ноги все мокрые". Она приподняла свои ноги в кроссовках над подставкой для ног и постучала ими друг о друга. "Сними их, тряпка".

Как только первый кроссовок был снят, она выставила вперед свою ногу в носке и схватила мой нос своими липкими пальцами. Я поморщилась от уксусного запаха. Он был гораздо сильнее, чем обычно, и я попыталась вырваться. Синтия в ответ зацепила мою шею ногой в кроссовке и удержала меня на месте. "Не смей", - сказала она сквозь стиснутые зубы. "Нюхай эту вонь".

Я знала, что лучше не отказывать Синтии в том, чего она хочет — это просто не вариант, - поэтому я громко и с энтузиазмом нюхала. Почувствовав мое подчинение, Синтия откинулась назад и наслаждалась моими действиями. Она использовала мое плечо, чтобы снять второй кроссовок, и заменила первую ногу на более свежую вторую. Я нюхала эту ногу в носке с таким же энтузиазмом, как и первую.

Синтии надоело нюханье, и она заставила меня снять с нее один из носков. Ее нога была гораздо более потной, чем обычно. На ее подошве была какая-то грязная пленка; скорее всего, смесь пота и омертвевшей кожи. Она посмотрела на свою ногу и согнула подошву, проветривая ее и шевеля пальцами. Я проследила за ее взглядом и с тревогой посмотрела на ее отвратительную ногу. Я боялась, что мне придется массировать эту штуку в ее нынешнем состоянии. Я посмотрела в глаза Синтии, и она ухмыльнулась. "Лизни ее", - сказала она.

Я отпрянула от нее в отвращении. Я не могла сдержать своих эмоций. "Ты не можешь так со мной поступать", - простонала я сквозь слезы.

"Нет, могу, и мне на самом деле понравится это делать", - сказала она. Она зацепила мою шею ногой в носке и притянула меня поближе. Босой ногой она потерла грязными пальцами мои щеки. Она расслабленно откинулась назад, ее глаза были прищурены от удовольствия. "Ты собираешься меня остановить, тряпка?"

Я открыла рот, чтобы возразить, но слова не шли. Вместо этого я бессильно обмякла и нахмурилась. Мое слабоволие начало вызывать у меня отвращение. Я оставалась неподвижной, пока она свободно играла со мной своими грязными пальчиками. Она засовывала их мне в ноздри, хватала меня за нос, сжимала щеки и заставляла закрывать глаза; и все это без малейшего сопротивления с моей стороны.

В конце концов, пальцы Синтии оказались у моего рта, и она ободряюще постучала ими по моим губам. "Давай же, покажи мне, как твой жалкий ротик жаждет моих пальчиков. Я знаю, что тебе понравилось в тот раз".

И я сделала это. Я не знаю, что побудило меня к этому. Возможно, это было связано с тем, как она говорила со мной, но я сделала именно то, чего она хотела. Я полностью сдалась. Все сопротивление и достоинство улетучились, когда я опустилась до самой низкой точки в своей жизни. Даже Натали не довела меня до такой степени разврата.

Я охотно сосала и облизывала вонючие пальцы Синтии, пока она подбадривала и ругала меня за безволие. Я была бесстыдна в своем стремлении угодить ее прихотям. Я даже ловила себя на том, что издаю тихие стоны и хныканья, когда жадно следовала за ее ногой, когда она поворачивала и наклоняла ее, чтобы я облизала каждый дюйм. Вкус был ужасен, и я чувствовала, как у меня подкатывает к горлу, но было просто легче сдаться и сделать то, что она хочет. Сопротивление было эмоционально изматывающим. Было утомительно пытаться казаться сильной, когда я была полной противоположностью.

Синтия растопырила пальцы, и молчаливый приказ был понят. Пока я переходила от одного пальца к другому, просовывая язык между ними и жадно выковыривая всю слизь, Синтия скрестила ноги в лодыжках и подняла руки за голову, демонстрируя расслабленное превосходство. "Так и должно быть", - сказала она, глядя на меня с презрением, пока я слизывала пот из складки между мясистой подушечкой стопы и ее пальцами. "Вот что тряпка делает для сильной женщины".

Слова Синтии резанули меня. Каждое оскорбление ранило мою душу. Она, казалось, верила, что раз она сильнее и увереннее в себе, то имеет право издеваться надо мной. Раз я слабее, то должна принимать все, что она мне преподносит. Я лизала ее ногу, как она хотела, но, похоже, этого ей было недостаточно. Я могла бы обойтись без ее комментариев о том, как низко я пала, но Синтии было все равно. Все, что имело значение, — это ее собственное удовольствие.

"Знаешь, ты не заслуживаешь парня, Эми, больше нет, особенно моего брата. Тебе не положено иметь парня; тебе положено лизать и сосать грязные ноги, и с этого момента", - сказала Синтия, когда я провела языком по ее подошве, и я поморщилась от ее слов. Полагаю, в тот момент я не могла спорить с тем, что она говорит правду. Было трудно делать это, когда вкус ее потной подошвы все еще ощущался на моем языке. И все же эти слова глубоко ранили меня, и я почувствовала, как по щеке скатилась слеза.

Я попыталась сосредоточиться на ее ноге и игнорировать то, что она говорила. Я принялась ритмично облизывать ее подошву снова и снова. Мои движения были бездумно механическими.

Синтия, однако, была неумолима, и ее жестокие слова не прекращались. "Тебе нечего сказать?" - поддразнила она меня. "Тогда давай, сделай себя полезной и убери это".

Я именно этим и занималась - убирала ее ногу своим языком. Постепенно вкус едкого пота сменился более естественным вкусом ее кожи; настоящее свидетельство того, насколько эффективную работу я, должно быть, проделывала. Возможно, было глупо так рьяно выполнять ее желание. Если я слишком хорошо вылижу ее ногу, она может потребовать, чтобы это стало еще одной моей ежедневной обязанностью.

Синтия толкнула пятку мне в рот, и мои губы сомкнулись вокруг нее. Кончиком языка я почувствовала огрубевшую кожу на пятке и поскребла ее зубами. Ее глаза расширились от новой техники, которую придумала ее личная педикюрша. Ее язык скользнул по зубам, готовый выплеснуть очередное оскорбление, словно безжалостный кнут. К счастью, ее телефон завибрировал и прервал ее.

"Алло", - сказала она. "А, привет, братишка. Да ничего особенного, только что вернулась из спортзала. Что случилось?"

Я встрепенулась, зная, что на другом конце провода Джефф. Потом я вспомнила, что делаю в данный момент, и почувствовала, как по всему телу, до кончиков пальцев рук и ног, пробежал румянец стыда. Я с интересом слушала ее разговор с братом; моим парнем, послушно облизывая ее подошву, как она и требовала.

Я облизывала ее снова и снова. Как будто я теперь принимала ее точку зрения: она была сильнее, а я слабее. Было почти уместно, что я должна делать это для нее, чтобы признать, что я тряпка, а она нет. Она разговаривала с Джеффом по телефону, а я лизала ее ногу.

"Да, мы прекрасно ладим", - сказала она моему парню. Она прикрыла телефон рукой и толкнула меня ногой в щеку. "Пососи мои пальцы еще немного", - сказала она. "Мне нравится, когда ты это делаешь". Казалось, что только это и имело значение - что нравится Синтии, поэтому я сосала ее пальцы. Я переходила от одного пальца к другому, стараясь нежно массировать каждый своим мягким и влажным языком. Я смотрела на нее снизу вверх, пока работала, но она почти не замечала моих усилий. Она была слишком занята разговором, смеясь вместе со своим братом над чем-то, о чем я не знала. Я молилась, чтобы она не рассказала ему, что я делаю в данный момент.

"О нет, ее сейчас здесь нет", - сказала Синтия.

Я почувствовала облегчение от того, что она не собирается выдавать меня за жалкую, лижущую ноги тряпку, которой я теперь, очевидно, являлась.

"Я не знаю, как тебе это сказать, братишка, поэтому просто скажу. Думаю, она гуляет с каким-то другим парнем".

Впервые за несколько месяцев я почувствовала, как у меня появляется хребет. Я задрожала от ярости, услышав ее наглость. Эта лживая сука. Джефф был мне дороже всего, и я никогда бы не изменила ему с другим парнем. На меня снизошло мгновение прозрения, и я поняла, какой идиоткой была. Как я могла допустить, чтобы все зашло так далеко? Как я могла позволить этой девчонке так со мной обращаться?

Синтия была слишком увлечена тем, чтобы разрушить мои отношения с Джеффом, чтобы понять, что перешла черту. Пока она по телефону втаптывала мои отношения в грязь, я отшвырнула ее ногу и вскочила на ноги. Она тут же подняла на меня глаза, и впервые я увидела в них нерешительность. Ее рот приоткрылся, как будто она хотела что-то сказать, чтобы исправить ситуацию, но ничто не могло остановить мой гнев теперь, когда она втянула в эту глупую игру, которую она со мной затеяла, своего брата. Ее глаза забегали, и я увидела, как ее рука прикрыла телефон. Синтия поняла, что облажалась.

Я бросилась на нее с намерением преподать этой сучке урок. Я увидела, как ее лицо напряглось, а нога, которую я только что лизала, рефлекторно дернулась вверх в защитном жесте. Моя атака прошла не по плану. Вместо того чтобы схватить эту маленькую корову и вырвать ей волосы, я получила ее пяткой прямо в лицо. Из-за того, как я прыгнула на нее, весь мой вес пришелся на удар. Моя голова откинулась назад от резкого движения, и я почувствовала, как хрустнула шея. А мое лицо, о, мое бедное лицо. В носу звенело и онемело. Я чувствовала, как кровь скапливается на верхней губе. Я хотела преподать Синтии урок, а вместо этого лежала на полу в полуобморочном состоянии.

"Поговорю с тобой позже, братишка", - спокойно сказала Синтия позади меня. Ее нога надавила мне на плечо, и я перекатилась на спину. Я посмотрела на потолок и увидела, как кружится узор на краске. Синтия неподвижно стояла, уперев руки в бока, на ее лице читалась ярость.

Я открыла рот, чтобы попросить пощады, но Синтия засунула туда ногу, прежде чем я успела заговорить. Я посмотрела на нее с кончиков ее пальцев; они были плотно зажаты у меня во рту. Мои глаза слезились, когда я чувствовала, как растягиваются уголки моего рта. Она поднялась на цыпочки опорной ноги и еще немного надавила ногой мне в рот, достаточно, чтобы я завизжала от боли. В ее глазах читались решимость и желание заставить меня заплатить. "Ты правда думала, что можешь перехитрить меня, идиотка?" - сказала она. Ее голос почти дрожал от гнева. "Даже когда у тебя был шанс меня одолеть, ты все равно оказалась тем, кем являешься - законченной неудачницей. И где ты оказалась после своей маленькой истерики? Именно там, где тебе и место. Распластанная на спине, с моей ногой у тебя в глотке".

Было слышно, как у меня в горле булькает, когда ее пальцы неудобно устраиваются там.

"Посмотри на себя. Ты можешь остановить это в любой момент", - сказала она. "Если бы у тебя был хоть какой-то характер, тряпка. Твои руки не связаны. Но посмотри на них, они просто беспомощно лежат по бокам".

Она была права. Мои руки лежали неподвижно, прижатые к ковру, как будто я была парализована.

Синтия покачала головой и закатила глаза. "Твоей безвольности нет предела. Ты постоянно меня удивляешь". Она вытащила ногу у меня изо рта, и засмеялась, когда моя слюна капала с ее пальцев на лицо.

Я сделала глубокий вдох, с облегчением ощущая, что могу свободно дышать. Однако передышка длилась недолго, поскольку Синтия опустила свой зад мне на живот, заставив меня согнуться. Устроившись поудобнее, она сняла другой носок со второй ноги и помахала грязной тканью у меня перед лицом. "Этот еще свеженький, можешь насладиться", - сказала она.

Она указала большим пальцем ноги на мой рот, и я знала, что нет смысла ей отказывать. Я взяла предложенный большой палец в рот и стала покачиваться на нем. Мои щеки покраснели, и я зажмурилась от стыда. Мне хотелось, чтобы и уши могли закрыться, так как я была вынуждена слушать, как Синтия издевается надо мной, пока я облизываю ее палец.

"Такая жалкая", - сказала она. "Да, соси этот палец, ты, безвольная тряпка. Как он на вкус?"

Я просто посмотрела на нее снизу вверх и продолжила сосать. Примерно через минуту она вытащила палец у меня изо рта.

"Смотри на меня", - сказала она. Она наклонилась ко мне и схватила мой подбородок своими ухоженными пальцами. Я была вынуждена смотреть ей прямо в глаза. "Вот твое место. Поняла?"

"Пожалуйста, Синтия", - пробормотала я сквозь ее пальцы. Я была измотана и задыхалась. Ее господство было бесконечным, и я больше не могла этого выносить. "Это так неправильно. Мне даже не нравятся твои ноги. Все зашло слишком далеко".

"Слушай, тряпка, неважно, нравится тебе это или нет. Я заставила тебя лизать мои ноги, Эми. Это о чем-то говорит, когда девушка делает это для другой девушки. Это как негласное соглашение между нами: я выше тебя, и ты это признаешь. Я бы никогда, никогда не стала лизать чьи-то ноги, но ты, ты делаешь это для меня, когда я тебе говорю, и сейчас тоже". Она слегка откинулась назад и подняла свою свежо воняющую ногу над моим лицом. "Давай, лизни ее".

Я наклонилась и долго облизывала ее подошву, от пятки до пальцев. Закончив, я откинула голову на ковер и посмотрела на нее снизу вверх, ожидая дальнейших инструкций. Мне даже в голову не приходило ослушаться ее и доказать, что она неправа.

"Видишь. Теперь ты лижешь ноги, с тех пор как твой язык коснулся моей подошвы в первый раз, и ты всегда будешь ею. Ничто не может этого изменить". Она одарила меня широкой покровительственной улыбкой, чтобы подчеркнуть правдивость своих слов.

Я всхлипнула и задрожала от ее слов. "Просто... я больше не хочу этого делать, пожалуйста. Я хочу нормальной жизни". Мой голос звучал жалобно и отчаянно.

Мои мольбы не произвели на Синтию никакого впечатления. "Я думала, ты понимаешь, но, видимо, мне придется объяснить тебе все прямо, не так ли? В твоей жизни нет ничего важнее, чем мои пальцы у тебя во рту!" Она грубо сжала мои щеки и яростно потрясла мою голову, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. Затем ее пальцы разжались, и моя голова упала обратно на ковер. Ее нога в мгновение ока оказалась надо мной и несколько раз ударила меня по щеке. "Ничего. Поняла?"

"Да, да, я поняла!" - ответила я. Я просто хотела, чтобы пощечины прекратились.

"Что самое важное в твоей жизни?" - Она снова вонзила ногти мне в щеки с такой силой, что я поморщилась.

"Твои пальцы у меня во рту!"

"Покажи мне!" Она поднесла ногу к моему рту и ободряюще пошевелила пальцами. Я сделала то, что от меня ожидали, и с благоговением пососала их. "Если я скажу, что мои ноги нужно почистить, ты бросишь все, чем занимаешься, и сделаешь это. Понятно?"

Я энергично кивнула, не отрывая ее пальцев ото рта.

"Ты моя тряпка", - сказала она. Она вытащила пальцы у меня изо рта, и я подумала, что издевательства закончились. Вместо этого она крепко схватила меня за волосы и провела моим языком по своей подошве вверх и вниз. "Моя тряпка. Моя. Никогда не забывай об этом".

"Не забуду, Синтия, не забуду", - сказала я, задыхаясь, облизывая ее подошву. Она отпустила мои волосы, но я все равно продолжала лизать.

"Вот так. Просто сдавайся", - подбодрила она меня. "Вы с Джеффом теперь практически расстались, так что не сдерживай себя. Признай, что ты тряпка, и наслаждайся этим. Тебе вообще стоит быть благодарной, что я тебя выбрала, а не твоя толстая подруга из универа. Это будет как камень с плеч, поверь мне. Больше не нужно притворяться нормальной девушкой. Какой парень захочет встречаться с девушкой, которая лижет ноги другой девушке? Мы обе знаем, кто ты на самом деле. Теперь здесь только ты и я, тряпка, так что не сдерживай себя".

Я посмотрела на ее улыбающееся лицо в полном унижении, и она игриво повела бровями, как будто хотела еще больше усилить мои мучения. Я сдалась. Я закрыла глаза и стала сосать и облизывать эту ногу, как будто это было моим истинным предназначением в жизни. Все это время Синтия смеялась и одобрительно хлопала надо мной в ладоши, ругая и подбадривая меня, чтобы я еще больше унижалась ради ее удовольствия.

"Где моя лижущая ноги тряпка?" - крикнула Синтия на следующий день, вернувшись из спортзала. Я поморщилась, надеясь, что ни один из соседей не слышит ее сквозь тонкие стены.

Теперь, когда я позволила ей совать свои мерзкие ноги мне в рот и признала ее право на это, я думаю, пути назад действительно не было. Как я и предсказывала, к списку моих ежедневных обязанностей, по-видимому, добавилась еще одна; и это была самая отвратительная обязанность.

"Боже, как же я хочу снять эти кроссовки", - поддразнила она меня, занимая свое обычное место в кресле. "Я приготовила их сегодня специально для тебя".

Я молча встала перед ней на колени и сняла с нее кроссовки. Она была права, они были особенно вонючими, но разве они когда-нибудь были другими?

"Я все еще зла из-за того, как ты вела себя вчера". Она отчитывала меня, пока я снимала с нее носки. Ее пальцы были липкими и покрасневшими от чрезмерного использования. Ворсинки от носков прилипли к ее ногам, особенно между пальцами. Я заметила, что черные носки, которые были на ней, были совершенно новыми; отсюда и все эти лишние ворсинки. Она, наверное, надела их сегодня специально. "Ты заставила меня сделать с тобой все это. Так что ты будешь заглаживать свою вину. Ты должна быть сегодня покладистой и старательной".

Я изо всех сил старалась быть такой, какой она хотела меня видеть. Я начала с того, что нежно поцеловала ее подошвы, а затем мягко поцеловала каждый ее палец. Я подумала, что если я проявлю уважение к ее трудолюбивым ногам, то завоюю у нее несколько очков. Я довела свое поклонение до различных поцелуев и облизываний ее подошв. Мои прикосновения языком к ее коже были долгими, так что я могла глубоко втирать его кончик и массировать по ходу движения. Уделив некоторое внимание ее подошвам, я стала чередовать ощущения, которые ей нравились, нежно посасывая один из ее пальцев. Судя по ее вздохам, моя техника, похоже, имела желаемый эффект.

"Знаешь", - восхитилась Синтия, презрительно глядя на меня сверху вниз, пока я трудилась над ее ногами. "Для девушки, которая якобы не лесбиянка и не любит ноги, ты слишком увлекаешься".

Я остановилась и задумалась над ее словами, мои губы все еще обхватывали ее палец. Неужели я действительно увлеклась? Я так не думала, но, видя, какие усилия я прилагаю, я могла понять, почему она так решила. Я просто делала то, что должна была делать, чтобы избежать публичного унижения перед всеми своими друзьями и семьей. У нее была власть сделать это. У нее также была физическая сила причинить мне боль, чего я тоже не хотела. Я отняла рот от ее ноги и умоляюще посмотрела на нее. "Разве у меня есть выбор?"

Синтия хихикнула и легонько шлепнула меня ногой по щеке. "Наверное, нет". Затем она щелкнула пальцами и растопырила пальцы, обнажив кучу черных ворсинок. "Давай, залезь туда и съешь все это".

Я тут же подчинилась и провела языком между каждым ее пальцем, выковыривая грязь, которую она так усердно наработала в спортзале, чтобы унизить меня.

"Боже, как же мне это нравится", - засмеялась она. "Ты даже не сопротивляешься, просто сразу делаешь это. Это именно то, чего я хочу, чтобы ты облизывала их, как будто ты их любишь, хотя я знаю, что это не так. И ты, типа, лучшая мотивация, чтобы работать в спортзале еще усерднее. Я никогда больше не подумаю о том, чтобы пропустить тренировку, потому что мне понравится, как ты будешь делать это потом. Ты на самом деле получаешь от этого удовольствие? Какой у них вкус? Может, ты пристрастишься к моему сырному запаху?" Она не могла удержаться от смеха мне в лицо.

"Конечно, нет. Я ненавижу это делать. На вкус это отвратительно". Я снова лизнула ее ногу и проглотила еще немного грязи. Текстура была зернистой и липкой, а вкус - вульгарным.

"Ну, это очень жаль. Жаль, что я не знала, какая ты тряпка, когда только переехала. Я слишком долго терпела твои придирки. И знаешь, я всю жизнь издевалась над другими девушками, даже избивала некоторых в школе. Я заставляла ботаников в классе делать за меня домашнюю работу". Она сделала паузу, схватила мои запястья своими кулаками и потянула меня вверх. Когда я поднялась на колени, Синтия подняла ноги между моих вытянутых рук и свесила их передо мной; ее большие пальцы были отведены от остальных, более мелких пальцев, и указывали на мой рот. "Но никто раньше не позволял мне так с собой обращаться", - добавила она.

Ее пальцы висели в паре сантиметров от моего рта, пока она выжидательно смотрела на меня. Я робко посмотрела в глаза Синтии, потом открыла рот, и ее пальцы оказались у меня во рту. Я сосала их как леденцы.

Я практически смирилась с властью Синтии надо мной в моем собственном доме. Я делала все, что она хотела, когда дело касалось ее ног, и она унижала меня ежедневно. Если ее планом с самого начала было сломить меня, то она полностью преуспела.

Однако Джефф спутал все карты. Несмотря на мою вымышленную измену, о которой ему рассказала Синтия, он постоянно звонил и писал мне, требуя объяснений. Я в основном игнорировала его звонки, так как мне было слишком стыдно отвечать ему и говорить правду. Он был мне очень дорог. Я не знала, была ли это любовь или нет, но теперь это не имело значения, так как Синтия все испортила.

Он подловил меня в тот день, когда позвонил с незнакомого номера. Я ответила, думая, что это может быть связано с моей работой. Как только Джефф дозвонился до меня, он засыпал меня вопросами. Я не хотела рассказывать ему правду обо всем, что произошло с Синтией, потому что, честно говоря, это было так стыдно, что я с трудом могла произнести слова. Он спросил о парне, с которым я якобы встречалась, и я не могла ответить и на это, потому что такого парня не было. Ближе всего к поцелуям с кем-либо были поцелуи пальцев его младшей сестры, и я не могла сказать ему об этом.

В конце концов, Джефф разозлился и сказал, что приедет домой завтра утром, чтобы мы раз и навсегда все выяснили. Я попыталась отговорить его, но он был таким же упрямым, как и его сестра, и не желал меня слушать.

Синтия проводила ночь с каким-то парнем, с которым познакомилась в спортзале, и ее телефон был выключен. Я увидела возможность возобновить отношения с Джеффом, пока ее нет рядом. Я не стану рассказывать ему о том, что произошло, но могу сказать, что Синтия ошиблась. Возможно, она оставит меня в покое, если я снова буду с Джеффом. То, что я избегала его, было связано только с ней, поэтому, если ее не будет дома, возможно, все получится.

На следующее утро я была готова и ждала. Джефф написал мне, что будет около полудня. Я надела свою лучшую одежду и долго делала макияж, надеясь произвести на него впечатление. Я все спланировала, что скажу.

К сожалению, незадолго до полудня домой приехала Синтия. Она сразу заметила, как много усилий я приложила к своей внешности, и ее интерес был задет. "Что происходит?" - спросила она.

В присутствии Синтии я уже была побеждена. Моя уверенность испарилась при одном ее появлении. Я рассказала ей все. "Я встречаюсь с Джеффом, чтобы поговорить. Мы собираемся все выяснить. Он уже едет сюда".

"Ни за что", - сказала Синтия. Она покачала головой и погрозила мне пальцем. "Этого не будет, ни единого шанса".

"Я пыталась отговорить его, но он настоял", - простонала я.

Она проигнорировала меня, схватила за волосы и потащила к дивану. "Залезай под него. Прямо сейчас. Как в прошлый раз".

Я упала на колени и заползла под диван, как в тот раз, когда Синтия использовала меня в качестве подставки для ног. Моя голова торчала из-под дивана, и я ничего не видела, кроме потолка. Синтия бросилась вверх по лестнице и через мгновение вернулась с одеялом. Я понятия не имела, что она задумала, но поняла, что для меня это не к добру, когда она быстро сбросила кроссовки и сняла носки.

"Что ты делаешь?" - спросила я.

Синтия села на диван надо мной и бесцеремонно поставила одну ногу мне на лицо, а другую положила рядом так, чтобы ее палец щекотал мне ухо. Пальцы на моем лице шевелились, пытаясь найти удобное положение, и в конце концов большой палец оказался у меня во рту. "Заткнись и соси мой палец, тряпка. Лучше бы тебе молчать", - сказала она. Она накинула одеяло на ноги, и я осталась в темноте под ее ногами.

Через несколько мгновений приехал Джефф и сам вошел. К этому моменту я уже знала, что попала в ловушку, и Синтия победила окончательно. Я никак не могла выбраться из этого положения.

"Эми?" - позвал Джефф.

"Я здесь", - крикнула Синтия.

Я услышала, как Джефф вошел в комнату. "Привет, сестренка", - сказал он. "Где Эми? Она должна была встретиться со мной здесь".

"Я ее не видела", - солгала Синтия.

Я почувствовала, как другая нога Синтии легла мне на лицо, небрежно демонстрируя ее господство надо мной. Ее палец выскользнул у меня изо рта, и я поняла, что она испытывает меня, провоцирует сказать что-нибудь. Мне очень хотелось заговорить и сказать Джеффу, что я здесь, как он и просил. Я не могла вынести мысли о том, чтобы потерять его навсегда, даже после всего, что произошло, и того, как я игнорировала его. Но как я могла что-то сказать, находясь под одеялом, когда ноги его младшей сестры у меня на лице? Я не смогла бы этого объяснить, и унижение было бы невыносимым.

Я молчала. Секунды тикали, и у меня заканчивалось время, чтобы действовать. Мне нужно было сделать выбор, и я его сделала. Я нашла ногу Синтии и покорно поцеловала ее. Она победила окончательно, и в этот момент я полностью сдалась и признала ее победу. Через несколько секунд тот же большой палец уперся в мои губы. Он был агрессивным и властным в своих желаниях, и я позволила ему проникнуть мне в рот. Я закрыла глаза и жадно сосала этот палец, слушая, как Синтия разрушает всякую надежду на возобновление моих отношений с ее братом. "Кажется, она сказала, что вчера шла на встречу с каким-то парнем. Она так и не вернулась", - сказала она.

Джефф был убит горем, а я просто лежала и слушала, как он терзается из-за моей вымышленной измены. Я крепко зажмурилась и попыталась заглушить его голос, сосредоточившись на том, что имело значение в данный момент: сосать палец Синтии; он давил и сгибался у меня на языке в знак победы.

Синтия попыталась утешить Джеффа, но, к сожалению, ей пришлось встать. Ее палец выскользнул у меня изо рта, и я заметила, что она аккуратно накинула мне на голову одеяло, чтобы я не была обнаружена. Я подумала, что все закончилось, но тут мне пришлось слушать, как Синтия утешает моего теперь уже бывшего парня и говорит ему, какая я ужасная. Она наплела всякой ерунды о других парнях и о том, что он достоин гораздо большего, чем я. В конце концов, она убедила его позвонить кому-нибудь из его старых школьных друзей и пойти выпить, чтобы помочь ему забыть меня. Я поморщилась, когда он сказал ей, какая она замечательная сестра. Они обнялись, и она поцеловала его в щеку, прежде чем он ушел.

Меня вернули к свету, когда Синтия сняла с моей головы одеяло. Я увидела ее сияющую улыбку. Я ненавидела ее больше, чем когда-либо, за то, что она сделала со мной. Позволить ей переехать ко мне было худшим решением в моей жизни.

"Боже, как мне это понравилось. Это было так круто и дерзко", - сказала она. Она радостно захлопала в ладоши. Казалось, она была настолько поглощена собственным удовольствием, что не могла осознать ту разруху, которую только что устроила в моей жизни. Это было хуже, чем в прошлый раз, потому что в этом была какая-то окончательность. Я была уверена, что Джефф больше никогда не заговорит со мной.

"Я знаю, что я тебе не нравлюсь, Синтия", - сказала я сквозь слезы. "Но как ты могла так поступить со своим братом?"

Она бросила на меня злобный взгляд; ее глаза сузились от раздражения. "Я сделала это ради него, идиотка!" - поправила она меня. "Он не понимает этого, но я только что оказала ему огромную услугу. Думаешь, он захотел бы остаться с тобой, если бы знал, какая ты жалкая?"

Мне действительно нечего было ответить на это, потому что правда была ужасна. Он был бы в отвращении от того, что его сестра заставила меня делать.

Синтия запрыгнула на диван надо мной и посмотрела на меня сверху вниз, между своих болтающихся ног. "Пора ему, наконец, образумиться. Знаешь, ты, типа, самая низшая из низших в культуре нашей семьи. Ты лижешь мне ноги каждый день, это так... жалко. Ты никак не можешь быть с моим братом после этого. Как ты можешь сохранять серьезное лицо, предлагая это? Ты вообще ни с кем не можешь встречаться!"

Я бессильно опустила голову, и мое лицо горело от стыда. Она была права. Абсолютно права. Я вздохнула. "Значит, ты закончила меня мучить? Ты получила то, что хотела".

"Полагаю, я и правда заставила тебя пройти через многое". Она провела большими пальцами по моим губам. "Буду с тобой честной, Эми. Я не законченная стерва, знаешь ли, иногда я чувствую себя виноватой из-за того, что делаю с тобой. Я представляю себя на твоем месте, если бы кто-то делал это со мной, заставлял бы меня сосать его ноги... Боже, я бы не смогла жить с этим".

В ее голосе впервые прозвучали искреннее беспокойство и сочувствие. Я почувствовала, как во мне забрезжила надежда. Наконец-то я избавлюсь от нее и ее отвратительных ног. Все дошло до того, что я была более знакома с ногами Синтии, чем когда-либо была с членом ее брата.

"Но я не чувствую себя достаточно виноватой, чтобы остановиться", - продолжила она. "Если бы кто-то попытался сделать это со мной, я бы надрала ему задницу. Но ты, ты тряпка, Эми, поэтому я могу делать с тобой все, что захочу, и собираюсь делать это еще долго. Твой язык просто слишком приятно ощущается на моих пальцах после долгой тренировки". Она схватила меня за подбородок своими ухоженными пальцами и сжала его достаточно сильно, чтобы причинить мне дискомфорт. Я попыталась отвернуться, но ее рука, сильная от всех ее тренировок, удержала меня на месте. Она была сильнее меня с самого первого дня, но все равно было абсурдно, как она обращалась со мной, сидя надо мной на диване.

"Серьезно, какая женщина позволит девчонке так с собой обращаться?" Она просунула мне в губы оба больших пальца, и я позволила им делать с моим ртом все, что им заблагорассудится. "Ты знаешь, как весело совать пальцы кому-то в рот, когда мне захочется? Особенно когда они все липкие. Это как высшее наслаждение - иметь возможность делать это с кем-то; а тот факт, что это ты, делает это еще лучше. Давай, скажи мне, какая женщина?"

Я посмотрела в ее безжалостные голубые глаза. С ее пальцами, все еще застрявшими у меня во рту, и звуком машины Джеффа, отъезжающей от дома, слово вырвалось невнятно, но достаточно четко, чтобы она расхохоталась.

"Тряпка", - сказала я.