Глава 19

Мы с мамой провозились на диване около часа, пытаясь вывести пятна от моей спермы. Как только нам удалось сделать их почти незаметными, мы отправились на пляж и немного позагорали, нежась на солнце под толстым слоем масла, время от времени ныряя в океан, чтобы поплавать. Когда солнце село, я достал из холодильника несколько банок пива. Мы с мамой поделились ими, когда говорили о школе, о девушках, о том, как провести хорошее свидание. Она дала мне список советов о том, как приглашать девушек на свидания, которые я не мог не записать. А что я хотел бы сделать для нее: дарить подарки, водить ее в интересные места, устраивать значимые юбилеи.

Было странно говорить об этом с моей матерью, поскольку она, казалось, была сосредоточена на том, чтобы дать мне совет, который я мог бы использовать в отношении других женщин. Но на пляже она была такой милой, купальник так идеально облегал ее талию, а ее возбужденная, нетерпеливая улыбка была такой опьяняющей и привлекательной. Я хотел приглашать ее на свидания, снова водить ее танцевать, дарить ей маленькие упакованные коробочки и слышать, как она визжит от восторга, открывая их.

Моя мать говорила почти по-деловому, явно более зрелая и образованная, чем я. По мере того, как ее лекции продолжались, я с грустью подумал, что, возможно, мне действительно придется воспользоваться этим советом, чтобы понравиться другим девушкам. Я должен был почувствовать облегчение. Это было нормально - встречаться с девушками своего возраста, но это было ненормально - хотеть встречаться с собственной матерью, водить ее на танцы, а потом часами насиловать ее.

Я услышал, как пришло маме сообщение. Она нерешительно посмотрела на него. - Ой. Твой отец, - объяснила она. - Он уже возвращается.

— Что слышно об ужине?

— Он слишком пьян, чтобы принести домой ужин. - Мама закатила глаза. - Тебе придется купить что-нибудь в деревне. Я накрою на стол. Спасибо, дорогой.

К тому времени, как я вернулся на виллу, подъехало папино такси. Он практически выпал из него, невнятно выговаривая слова. - Добрый день, мой мальчик. Надеюсь, ты хорошо проводишь время со своей мамой. - В руке он держал полупустую бутылку какого-то напитка без этикетки. Я практически чувствовал исходящий от него запах, даже несмотря на аромат еды в пакете, который я привез из деревни.

— Мама готовит ужин, - сказал я, пытаясь избежать его внимания. Он вытащил из бумажника пачку наличных и бросил ее водителю, который угрюмо выругался себе под нос.

— Твоя мама, - сказал папа, стараясь держаться прямо, - собирается сегодня куда-то пойти?

Я рассмеялась и отступила назад, когда он неторопливо направился к вилле. - Нора! - Он вломился в парадную дверь. Мама стояла у стола, расставляя бокалы. На ней снова было платье-солнце, простое белое, которое было длиннее остальных и доходило ей только до колен. Оно было простым, но элегантным. Она выглядела как жена миллионера.

— Черт возьми, Росс, - простонала мама и схватилась рукой за голову, заметив, как папа пробирается на виллу, натыкаясь на стены.

— Твой муж здесь, - пробормотал он, падая на стул и прихватывая с собой бутылку. Он протянул другую руку и погладил ее по заднице. Мама чуть не рассмеялась, убирая его руку от себя.

Мы поужинали, пока папа пытался развлечь нас историей о том, как он чуть не подрался. Из-за того, что он быстро менял точку зрения, мы поняли, что на самом деле его выгнали из другого бара после того, как он слишком сильно напился и оскорблял других посетителей, пока бармен не смог подкупить его, чтобы он ушел, предположительно, с полупустой бутылкой. Рассказ занял весь ужин - к тому времени, как он закончил, глаза мамы практически остекленели.

— Хорошо, дорогой, - сказала она измученно. - Я думаю, тебе пора идти спать. - Мы все встали, чтобы убрать посуду.

Папа изобразил на лице хитрую улыбку. - Я тоже так думаю, детка. - Он неторопливо подошел к маме и, обняв ее, прошептал что-то на ухо. Мама печально посмотрела мне в глаза, но на самом деле было почти забавно видеть, как папа пытается вести себя с мамой спокойно после всего своего нелепого поведения.

— Я серьезно, - сказал он, и его шепот перешел практически в крик. - Я собираюсь устроить тебе бурную, безумную ночь сегодня вечером.

— Я думаю, - сказала мама, высвобождаясь, - я лучше просто посмотрю телевизор сегодня вечером. У меня болит голова.

— У меня тоже, - простонал папа, поднося руки ко лбу. Он, спотыкаясь, вернулся к своему стакану, открыл крышку и снова начал пить. - Что мы смотрим?

Мама ошеломленно уставилась на него. - Что бы там ни показывали. - Включился телевизор, и на экране появилось музыкальное шоу. Сверкающие костюмы судей в обтягивающих костюмах и сверкающих платьях ослепили взволнованную публику, из динамиков неслась быстрая испанская речь.

— Боже, я обожаю это шоу, - сказал он, практически вваливаясь в гостиную. Он рухнул на диван, который мы с мамой только что убрали. Мне пришло в голову, что в некотором смысле он сейчас лежит на моей сперме. Мысль не была сексуальной, но забавной. Он похлопал по подушкам, жадно глядя на маму. - Давай, Нора. Иди к папе.

Я устроился в кресле и наблюдал, как мама пытается придумать что-нибудь, что угодно, что помогло бы ей вырваться из его объятий. Казалось, он вызывал у нее отвращение. - Думаю, я просто посижу у Бретта на коленях, - неохотно сказала она.

— Будь по-твоему, - пробормотал папа, закрывая глаза. - Он всего лишь маленький мальчик. - Его слова превратились в невнятное бормотание, когда он опустил глаза от выпитого.

Мама подошла и устроилась на мне, прижавшись мягкой попкой к моим бедрам. Ее ноги были прохладными на моих, а волосы каскадом ниспадали вниз, когда она прижималась спиной к моей груди. Я мог видеть линии загара вдоль ее шеи и спины, спускающиеся к верху платья. Ее рука, которую папа не видел, скользнула вдоль моего бока и остановилась на внутренней стороне моей ноги. Она сжала ее и вздохнула.

Я наблюдал, как папа вяло впитывал в себя все, что происходило на экране. Он не спал - это было точно. Он бодрствовал, ничего не соображая, просто позволяя телевизору скоротать для него время.

Тем временем мамина рука двигалась вверх и вниз по моей ноге. Я почувствовал, что у меня снова встает.

— Это шоу немного скучноватое для меня, малыш, - прошептала она мне на ухо. Она просунула свою скрытую руку мне между ног и погладила ладонью мой член через брюки.

— Хочешь развлечься? - прошептал я в ответ. Моя рука тоже была спрятана. Она скользнула вверх и коснулась тонкого хлопка ее платья вдоль поясницы, а затем спустилась по талии к мягкому бедру. Она была прохладной на ощупь. - Я могу тебе кое-что дать.

— Ты не мог бы? - Спросила она шепотом.

— Потише, - внезапно сказал папа с дивана. Мама замерла, а я подскочил. Мы следили за ним, как ястребы, внезапно осознав, что если мы собираемся что-то предпринять, то должны быть предельно осторожны.

— Хорошо, милый, - голос мамы был нарочито высоким. Она пыталась успокоить его.

— Спасибо, - пробормотал он.

Мама повернула ко мне лицо и нежно, беззвучно поцеловала в щеку. Это было восхитительное ощущение, когда от влажности ее губ на мне осталось холодное пятно. Мой член рванулся вверх, упираясь в ее задницу через платье. Она едва заметно пошевелилась, посылая по мне волну удовольствия.

Ее рука настойчиво легла мне на бедро.

Моя рука скользнула вниз по ее ноге и осторожно потянула за край, приподнимая его и проводя вдоль ее скрытой ноги. Я заметил, что она бросила взгляд на папу на диване, но он был прикован к экрану. Его единственным движением было откупорить бутылку и сделать еще один глоток, после чего он снова сосредоточился на новом музыкальном номере.

На экране девушка, одетая в платье, которое, казалось, почти полностью состояло из блесток, начала танцевать, вращая бедрами. Музыка звучала интенсивно и громко, а ее темные, полные губы произносили страстное обещание. Ее изгибы изгибались взад и вперед, обещая зрителям, что любой мужчина, который овладеет ею на ночь. получал бы непостижимое наслаждение от ее сильных, быстро извивающихся бедер. Папа не отвел бы взгляда. Я бы тоже не стал этого делать, если бы у меня на коленях не сидела моя собственная женщина, и ее шикарные бедра совершали незаметные движения, которые вызывали у меня приятные, давящие ощущения.

Почувствовав, что папа полностью отвлекся, она поднял руку и провел ею вдоль своей ноги, нащупывая что-то под платьем. Я увидел, как что-то маленькое, кружевное, черное стягивало ее попку.

Мои глаза, должно быть, расширились больше, чем экран телевизора, когда я понял, что мама снимает трусики.

Она посмотрела на меня. Ее веки отяжелели, а губы приоткрылись. - Твоя мама плохая, - прошептала она мне. - Что ты собираешься делать? - Ее сжатая ладонь потянулась к моей, и пальцы разжались. Ее трусики упали в мои пальцы, и я ошеломленно держал их. Они были слегка влажными, несомненно, из-за того места между ее ног, которое блестело в свете телевизора, перекрещенного с моими.

— Ты будешь прикасаться ко мне, - сказал я. В ответ мамины брови поползли вверх. - А ты раздвинешь ноги и позволишь мне трахнуть тебя, пока мы будем сидеть на этом диване. - Ее брови приподнялись еще выше. Но она, казалось, не очень удивилась. Как будто это было то, чего хотела моя мать. Чего она ожидала.

— А что, если нас поймают? - Спросила она, забавляясь. Ее взгляд скользнул по рассеянной фигуре отца на диване.

Она была права. Я знал, что папа не отрывается от телевизора, но ему не составило бы труда просто повернуть голову и посмотреть, что происходит. Повышенный риск и возбуждение усилили мою эрекцию. Это было опасно. Это было весело. Моя собственная мать, казалось, была с этим согласна.

— Не поймают, - осторожно ответил я, подумав. - Нет, если ты будешь вести себя тихо. - Я поднял руку и провел по ее подбородку, и она откинулась назад, прижимаясь ко мне. Я провел пальцем по ее губам, и она открыла рот, взяв мои пальцы в рот. Она начала нежно посасывать их, молча, не сводя глаз с моего отца, который все еще был поглощен телевизором. Мои пальцы скользнули в ее рот и зацепили нижнюю губу, в то время как другой рукой я стянул с себя брюки.

Мы двигались мучительно медленно, все время наблюдая за папой. Песня на экране подходила к концу. Мои брюки были спущены с бедер. Я чувствовал прикосновение хлопка ее платья к своей коже. Я увидел, как ее рука приподняла край платья, обнажая бедро, и линию загара, едва заметную в голубом свете экрана.

С точки зрения папы, это, должно быть, выглядело нормально. Возможно, если бы он повернулся, чтобы посмотреть на нас, единственной подсказкой было бы то, что мы неловко переминались с ноги на ногу, возможно, неловко смотрели в ответ. Но то, что мы делали, было незаметно - мамино платье было по большей части спущено и облегало ее ноги. Мои собственные ноги и штаны были скрыты мамой, сидевшей на мне верхом.

Мама продолжала задирать подол своего платья. Мои пальцы с едва слышным щелчком оторвались от ее губ, а затем скользнули вниз, прошлись по бедру, поднялись по гладкой талии, приподняли грудь и почувствовали, что под платьем-солнцем на ней нет лифчика. Упругий мамин сосок был у меня под пальцами, в то время как другая рука медленно стягивала пояс моих брюк вниз.

Ее собственные руки задрали край платья до самого верха. С того места, где сидел папа, он, возможно, смог бы увидеть кусочек ее животика, когда платье задралось, но началась другая песня, и другая милая девушка на экране покачивала бедрами, в то время как его глаза опускались все ниже и ниже, а пальцы едва держались за бутылку.

Мама пошевелилась, и ее руки легли на подлокотники. Она медленно приподнялась. Деревянная конструкция слегка скрипнула. Она замерла, наблюдая за отсутствием реакции отца. Она посмотрела на меня, дрожа. Она продолжала подниматься. Ее великолепная, плюшевая попка приподнялась над моей талией - мой член торчал наружу, пульсируя в моей руке, когда я направлял его вниз, целясь в мягкое местечко между ее ног.

Она оглянулась и встретилась со мной взглядом. Моя мать пристально смотрела на меня, пока мы осознавали серьезность ситуации: я был ее сыном, она была моей матерью, и я был готов проникнуть глубоко-глубоко в нее, в то время как ее муж, мой отец, сидел всего в нескольких шагах от нас, пьяный. Возбуждение было невероятным. Я видел, как она покраснела в свете телевизора. Я также мог видеть слабый отблеск влаги у нее между ног, когда она медленно продвигалась вниз. Ее киска приближалась ко мне сантиметр за сантиметром. Я почувствовал жар между ее ног, затем влажность в невидимом пространстве, затем я почувствовал мягкую, влажную плоть ее половых губ, когда она плавно опустилась вниз.

Я был у ее входа. Она затаила дыхание, взглянув на моего отца.

Я услышал, как застонал мой отец. Песня закончилась. Мама застыла на месте. Все, что ему нужно было сделать, чтобы увидеть, как она приподнимается прямо над моим членом, это повернуться градусов на тридцать. Для этого не потребовалось бы ничего - он увидел бы нас, и начался бы кошмар... но он не повернулся. Вместо этого он захрапел, прикрыв глаза. Заиграла новая песня. Это была медленная баллада. Он ни за что не проснется.

Я почувствовал, как задрожала мамина киска, когда она слегка коснулась головки моего члена. Было жарко, скользко. Жар и предвкушение продолжали нарастать, только усилившись.

— Ниже, - одними губами сказала я маме, и она послушно села, принимая меня. Когда ее нежные губки скользнули по всей длине моего члена, я откинул голову назад, наслаждаясь ощущением, которое доставляло мамино влагалище. Горячая влага растекалась по всему моему члену, пока она принимала меня сантиметр за сантиметром. Я услышал, как она медленно-медленно вздохнула, когда я вошел в нее, пока не вошел полностью, и она одними губами произнесла: - Так полно, - когда прижалась ко мне бедрами, а ее веки закрылись от блаженства.

— Двигайся на мне, - прошептал я. Мама безмолвно качнула бедрами, и я почувствовал, как мой член скользит внутри нее, когда она тихо застонала. Мы продолжали смотреть на папу, который теперь храпел не переставая. Это не имело бы значения, если бы он проснулся - даже если бы он посмотрел на нас, заставляя остановиться, все, что он увидел бы, это свою жену, тихо сидящую на коленях у его сына, в то время как его сын, казалось, почти спал. Но пока он не смотрел, мама двигалась на мне взад и вперед, приоткрыв рот, наслаждаясь ощущением того, как ее маленький сын дергается внутри нее.

— Это так плохо, детка... - прошептала она. Звук был потрясающим.

Мама продолжала двигаться на мне, но недостаточно быстро. Я поднял обе руки и схватил ее за бедра, а она прикусила губу, ожидая, что я возьму себя в руки. Я двигал ее взад-вперед на себе. Мягкий скользящий звук раздавался у нее между ног, когда я двигал ее взад-вперед, заставляя ее киску двигаться на моем члене вперед и назад. Я почувствовал, как головка моего члена массирует что-то глубоко-глубоко внутри нее, и она тоже это почувствовала. Она сильнее прикусила губу, подавляя стон.

Я двигал ее на себе все быстрее и видел, как она улыбается в экстазе в темноте. - О, детка, - услышал я ее слова между влажными звуками, исходящими из ее киски, когда она двигалась во мне. - Используй меня, детка. Как будто мамочка - твоя маленькая шлюшка.

Я подавил свой собственный стон, когда она прошептала мне на ухо непристойности.

— Тебе нравится, когда ты глубоко входишь в свою собственную мать? Когда ты заставляешь ее чувствовать себя такой наполненной членом ее ребенка? - Я услышал, как она ахнула, когда я вошел глубже. - О, милая, ты ведь знаешь, что ты больше своего отца, верно? Ты трогаешь меня там, так глубоко, детка... мой малыш своим большим, красивым членом...

Ее бедра начали двигаться сами по себе. Я почувствовал, как удовольствие проникает вверх по моему члену, когда музыка соков ее киски стала звучать все быстрее и быстрее. Задница моей матери прижалась ко мне, а теплый мускусный аромат ее влагалища окутал меня.

Она напряглась, двигаясь все быстрее и быстрее, едва сдерживая стон. Я поднял руку и зажал ей рот, заглушая ее стоны, оттягивая ее назад. Ее затылок прижимался к моей щеке, и интимность нашего положения была больше, чем все, о чем я когда-либо мечтал или чего хотел от секса - и это было с идеальной женщиной, моей матерью, в то время как ее муж лежал без сознания всего в нескольких метрах от меня.

Мама начала дрожать. Сила моей руки, зажимавшей ей рот, казалось, сделала это за нее. Она подняла свою руку и убрала мою ладонь от своего рта, а затем опустила ее, обхватив мои пальцы вокруг своей шеи.

Если бы папа проснулся и увидел, это было бы очевидно. А мама издавала какие-то звуки, едва скрывая вздохи, и теперь было совершенно очевидно, как ее киска скользит по моему члену. Но я не хотел этого скрывать. Мама тоже не хотела. Она задвигалась быстрее, и ее лоно напряглось еще сильнее, когда она начала приближаться к оргазму, возбужденная моей рукой на ее горле, риском того, что ее муж будет лежать там, и тем фактом, что ее собственный сын был под ней, едва сдерживая свои стоны. Я застонал, сильно кусая ее за шею, пока она не издала громкий стон. Я почувствовал, как во мне поднимается сперма. Я почувствовал, как это началось.

— Мама, - прошипел я ей на ухо, в то время как она откинула голову назад. Ее дыхание стало тяжелым, и в каждом движении ее груди чувствовался огромный сексуальный риск. - Мама. Я должен кончить.

Мамина рука потянулась назад и вцепилась в мои волосы. Она повернула голову и поцеловала меня, а ее язык проник в мой рот. Она задыхалась, скользя по мне, и теряясь в удовольствии.

— Мама! - Я попытался объяснить это более ясно. Это поднималось во мне. Мой член сжался - я почувствовал, как что-то поднимается глубоко внутри меня, а мои яйца начали сжиматься, когда я почувствовал нарастающее удовольствие. - Мама, послушай, я сейчас кончу.

— Подожди, малыш, - настойчиво прошептала она мне на ухо. - Я почти кончила, - ее полные удовольствия вздохи были громче звука телевизора. Свет освещал нас, а движение было бы очевидным - любой мужчина, лежащий там, к этому времени проснулся бы и увидел нас, извивающихся от неудержимого наслаждения. Мой член упирался в ее самое глубокое место, в то время как она прижималась все ближе и ближе, приближаясь к кульминационному моменту оргазма.

Мамина шея напряглась, затем спина, затем бедра, когда она прижалась ко мне. Я видел, с каким напряжением она двигалась на моем члене, более настойчивым, чем я когда-либо видел, когда оргазм поднимался от ее таза. - О, черт! - Мамины слова прозвучали резко в моих ушах. - Черт, детка, мамочка кончает! - Для меня это прозвучало громко, оглушительно. Я уверен, что на самом деле это был едва слышный шепот, но я бросил взгляд на отца, который пошевелился на диване.

Я почувствовал, как мамина киска сжимается вокруг моего члена, и внезапно ее пронзил оргазм. Ее рот широко открылся, и я почувствовал, как одна из ее рук вцепилась в мои волосы, так крепко, что я подумал, она может содрать с меня скальп, в то время как другая ее рука опустилась и вцепилась в мое бедро, впиваясь ногтями так сильно, как я никогда не чувствовал, чтобы она что-то сжимала. Папа все еще двигался. Я почувствовал панику и удовольствие, когда он перевернулся, в то время как мама извивалась на моем члене. Я почувствовал, как жар разливается по ее влагалищу - ее киска наполнилась соком, и она прижалась ко мне еще сильнее. Оргазм полностью овладел ею.

Я не смог сдержаться - я тоже был готов кончить. Я едва мог разглядеть фигуру папы, но надеялся, что он каким-то образом ничего не видит, что он еще не проснулся.

— Мам, пожалуйста, - умолял я ее, - я кончу в тебя, если ты не встанешь.

Я почувствовал, как возбуждение нарастает, мой член пульсировал, яйца сжимались, сперма хлынула вверх. Я почувствовал, как она неудержимо поднимается…

Мама издала неохотный стон и отодвинулась от меня - по гостиной разнесся тихий чмокающий звук, когда ее киска отпустила мой член.

И я кончил.

Моя сперма устремилась вверх, разбрызгиваясь по ее обнаженной пояснице, в то время как мама издавала бесконечно тихий вздох при каждом горячем, липком толчке моей спермы, которая поднималась и опускалась по ее заднице, стекала вниз, скатываясь на ее задницу. Я чувствовал, что все еще бьюсь в конвульсиях. Сила и жидкость все еще поднимаются по моему члену. Мама тоже двигалась, все еще испытывая оргазм.

И папа все еще двигался.

Я обхватил рукой шею матери и прижал ее к себе, пытаясь заставить ее не двигаться, но она все еще дрожала, наполовину потерявшись в муках, которые причинял ей мой член, прежде чем она оторвалась от меня. Я прижался своим членом к ее ягодицам и почувствовал, как мой член тает в ее объятиях. Моя сперма стекала по ее ягодицам, когда она терлась об меня.

Я увидел, как папа открыл глаза. Он начал поворачиваться в нашу сторону.

Моя рука скользнула вниз и потянула за край ее платья, крепко сжав ее бедро и прижимая ее ко мне еще сильнее. Это должно было быть больно, но я отчаянно пытался дать понять маме, что она должна замереть, не делать ни малейшего движения.

Папа поднял глаза.

Он встретился со мной взглядом.

Должно быть, я запаниковал, потому что он посмотрел на меня с забавной улыбкой на лице. Возможно, он был слишком пьян, чтобы видеть, что происходит. Видеть, как член его сына прижимается к заднице его жены, а сперма стекает по ее спине и ягодицам.

Нас с мамой скрывала длина платья, едва достаточная, чтобы прикрыть наши интимные места, но достаточная, чтобы, по пьяному замечанию папы, он ничего не увидел. Или он бы ничего не увидел? Глаза папы сузились. Я услышал, как с дивана кто-то втянул воздух.

— Вы двое, - услышал я, как он медленно выговаривает слова, и в его тоне нарастало подозрение.

Мама застыла, глядя на меня. Ее глаза были широко раскрыты, когда она пыталась не шевелиться. Мое горячее семя стекало по ней, размазываясь по моей талии, струйками стекая вниз по нашим телам.

Папа несколько раз моргнул, пытаясь осознать то, что увидел. Было ясно, что мама смущена и напугана. Я старался не шевелиться, но мои руки явно лежали на маминых бедрах. Мы были раскрасневшимися и потными от того, чем только что занимались, и если папа был в сознании, когда мама издала свой стон, прежде чем я кончил на нее, то он должен был догадаться, что происходит.

— Вы двое, - продолжил он, пытаясь сесть. - Вы так странно себя ведете. Весь день, каждый день, вы оба ведете себя так чертовски странно. - Он встал, почти скатившись с дивана. Мама затаила дыхание и начала трястись на мне. Меня тоже трясло. Папа уже собирался подойти и посмотреть поближе. - Бретт, ты близок со своей матерью, не так ли? Слишком близок.

Он заковылял на кухню, включил свет, волоча за собой бутылку. При свете это было бы заметно. С того места, где он стоял, была видна обнаженная мамина спина. Ее нежная плоть прижималась к моим бедрам, а мои брюки были явно спущены. Свет отражал бы жидкость, которую я израсходовал, сперму, которая стекала по ее пояснице и нашим талиям.

Но папа, казалось, ничего не заметил. Он открыл шкафчик и взял пакет чипсов, выключил телевизор, как будто нас там не было, а затем направился к лестнице. Я слышал, как он что-то бормочет себе под нос. - Маменькин сынок, мать его так. Я не ревную, это ты ревнуешь. Ты ревнуешь. - Его шаги послышались на лестнице.

Мы с мамой сидели рядом в кухне, освещенной флуоресцентным светом, и наши жидкости смешивались. Мама уставилась на меня, потрясенная и испытывающая облегчение. Она начала двигаться вверх, а мой член скользил по ней, между ягодицами. Ее ноги дрожали. Она едва могла стоять. Она спрятала руку за спину и разинула рот, чувствуя, как много спермы я изливаю прямо на нее.

Мы целую вечность смотрели друг на друга, пытаясь понять, что, черт возьми, все это значит. Мама глубоко вздохнула. - Я думаю, тебе пора ложиться спать. Нам нужно будет поговорить об этом утром. Возможно.

Она осторожно встала. Я увидел свое семя на ее пояснице - и вспомнил наш первый раз на тайном пляже, когда масло для загара выглядело так же, как сперма после секса. А вот и моя мама - моя сперма стекала по ее спине, великолепная в свете кухни. Она взяла салфетки и вытерла ее, глядя на меня.

Я подумал о будущем, чуть ли не впервые в своей жизни. О том, чтобы лечь спать одному. О том, что мама будет спать на диване или, что еще хуже, в одной постели с папой. Похоже, мне предстояло провести ночь в одиночестве, если я не смогу что-то изменить.

— Ты... хочешь спать со мной? - Нерешительно спросил я.

Мама слегка улыбнулась. На ее лице отразилось облегчение. Она улыбнулась мне с материнской заботой, как будто ей польстил кто-то маленький и очаровательный. Как будто я был маленьким ребенком, который только что сказал ей, что она красивая.

— Я бы с удовольствием, малыш, - сказала она. - Но я не уверена, что это было бы разумно, если бы твой отец был рядом. Я уверена, он нашел бы способ сделать это проблемой.

Я кивнул, понимая, к чему она клонит. Она достала из шкафа в прихожей несколько одеял и уже приготовила себе место на диване.

— Хорошо, - сказал я, все еще чувствуя головокружение от пережитого. Я направился в свою комнату. - Спокойной ночи, мам.

— Спокойной ночи, сынок, - сказала она из гостиной. - Я люблю тебя.

Эти слова зажгли во мне огонек блаженства.

— Я тоже люблю тебя, мама, - сказал я, вкладывая в эти слова больше, чем когда-либо в своей жизни. Я закрыл дверь, рухнул на кровать и погрузился в идеальный сон без сновидений.

Глава 20

Я почувствовал, что кто-то встряхивает меня, чтобы разбудить. Чья-то рука легла мне на плечо. Когда я открыл глаза, послышался шепот - в комнате было по-прежнему темно, и я едва мог различить силуэт моей матери, когда она толкнула меня в плечо.

— Не шуми, - сказала она, приложив палец к моим губам. - Я уже собрала твои вещи. Ты готов?

— Что? - Я сел и попытался понять. Мама сидела на моей кровати, уже одетая и готовая к выходу. На ней было свободное, струящееся платье и широкополая шляпа от солнца, которую она надела на днях. Она выглядела просто сияющей, даже в темноте моей комнаты. Я посмотрел в окно и понял, что там все еще темно.

— Что происходит? - Спросил я, пытаясь понять, к чему она клонит.

— Я взяла напрокат машину, - сказала она, едва переводя дыхание. Мама была явно взволнована и широко улыбалась. Это напомнило мне об одном особом дне рождения, когда она разбудила меня и сказала, что позвонила в школу, чтобы сообщить, что я заболел, и вместо этого мы провели день вместе, ели мороженое и играли в мои любимые видеоигры. Но сегодня, в Белизе, у нее были гораздо, гораздо более грандиозные планы.

— Машина?

— Мы едем в Канкун, - сказала она напряженным от сдерживаемой радости голосом. - Только ты и я. Твой отец понятия не имеет. Я оставила машину на улице, и мы поедем прямо сейчас. Это будет путешествие матери и сына!

— Я думал, Канкун - это... - у меня не было достаточных знаний географии любой другой страны.

— Это всего в пяти часах езды к северу. Просто надевай штаны и собирай багаж. Поторопись, пока твой отец не проснулся. - Мама ушла, а ее платье шуршало у нее за спиной. Она оглянулась и подмигнула мне, пока я в оцепенении выбирался из постели.

К тому времени, как я добрался до машины, прохладный утренний туман с океана обдал меня холодом. Я отнес наши чемоданы и забросил их на заднее сиденье изящного маленького красного седана.

— Готов, мистер мускулы? - Мама забралась на водительское сиденье.

— Ты вообще спала прошлой ночью? - Спросил я, пытаясь понять, была ли мама под кайфом. Я все равно сел на пассажирское сиденье, готовый ехать, даже если мама что-то принимала. - Откуда у тебя эта штука в такую рань?

— С мобильным телефоном все возможно. - Мама помахала телефоном, демонстрируя новое приложение для аренды, и завела машину.

Мы тронулись в путь, несмотря на сильную жару, как раз в тот момент, когда солнце начало подниматься над кромкой океана. Вилла исчезла из виду, когда дороги свернули на главную улицу деревни, а затем мы свернули и с нее на полосу асфальта, которая уходила в бесконечные джунгли. Мы проезжали через городки размером с одну-единственную лачугу, время от времени проезжая мимо туристических мест, застроенных соломенными хижинами над лагунами и озерами. Мама включила микс из старых хитов времен своей учебы в средней школе и колледже - лучшие поп-композиции 80-х, которые гремели, когда она опускала окна, чтобы впустить краски утра.

В какой-то момент мы услышали мелодию звонка с маминого телефона. Она намеренно игнорировала ее, пока не наступила тишина, и тогда я услышал последний сигнал ее голосовой почты.

— Мы хотя бы оставили записку? – спросил я.

— Я не обязана ничего объяснять твоему отцу, - сказала мама. - Он был такой занозой в заднице всю эту поездку. Единственный раз, когда нам было весело, это когда мы были вдвоем, так зачем мне вообще сообщать ему, куда мы идем?

Я пожал плечами, пытаясь найти в этом смысл. - Но разве он не будет волноваться?

Мама рассмеялась, и я почувствовал, как по моим щекам потекли слезы от глупости вопроса. - Я думаю, что папе будет все равно, когда он немного выпьет.

Шоссе тянулось дальше, в джунгли. Мы заправились в маленьком магазинчике, и мама передала мне горячий торт на завтрак, а сама попивала кофе с шоколадом. Когда мы завели машину, у мамы снова зазвонил телефон. Она закатила глаза и сунула его в отделение для перчаток.

Поездка продолжалась и продолжалась. Мы начали говорить о будущем. О работе, которую я хотел бы получить, о своих мечтах, о доме, который я хотел бы когда-нибудь иметь. Мама все время просила меня продолжать, расширяя мои надежды на будущее, но чем больше я думал о том, какой дом хочу, тем больше представлял себе, как буду просто жить дома и видеть маму каждый день.

Я хотел рассказать ей об этом. Я даже хотел сказать ей, что хочу приглашать ее на свидания. Но она, казалось, была так настроена слушать, как я рассказываю о своих мечтах, о том, чего я хочу, о разных местах, разных машинах, разных людях, целях. Я хотел каким-то образом связать их с ней, но чем больше я продолжал, тем больше останавливался и удерживал себя от того, чтобы связать эти мечты с жизнью моей собственной матери.

Странное чувство возникло у меня в животе. Это была загадочная боль. Я подумал о том, что каникулы заканчиваются через пару дней, о перелете обратно, о возвращении в колледж. Маме снова придется жить с папой. Я застряну в колледже. Затем - карьера. Существовать как самостоятельный человек. Жизнь продолжалась бы.

— Не позволяй ничему сдерживать тебя, детка. Живи так, как хочешь, усердно учись, встречай хороших девушек. Не позволяй им забеременеть слишком рано, - твердым голосом сказала мама, потягивая кофе. Это делало ее похожей на безжалостную деловую женщину - кофе, платье, то, как она откинулась на спинку стула, излучая здравый смысл. Я снова почувствовал себя маленьким, как на лекции. Она была такой хорошенькой в лучах восходящего солнца, пробивающихся сквозь джунгли вокруг нас. - Ты ведь теперь мужчина, не так ли, Бретт? - Она так твердо спросила меня, пока мы ехали.

Моя мать, мой наставник. Я кивнул, стараясь не грустить, пока мама рассказывала мне о жизни, которую я не совсем понял из рассказов отца.

— Ты ведь будешь звонить по выходным, правда? - Ее последний вопрос был задан совершенно случайно, и он полностью отличался от темы жизненных советов, которую она выбрала для первого этапа поездки. Ее губы были плотно сжаты. Мягкие. Обеспокоенные.

— Конечно, - нетерпеливо ответил я.

— И ты будешь приезжать на все праздники?

— Конечно. - Я кивнул, стараясь быть уверенным, что она поймет, чего я хочу больше всего на свете, чем быть с ней при каждом удобном случае.

— И ты женишься на хорошей девушке, и будешь по-настоящему добр к ней. Ты сделаешь ее счастливой, верно? - В мамином голосе послышалось напряжение.

Я уставился на нее, в то время как она не отрывала взгляда от дороги, спрятанного за темными стеклами солнцезащитных очков. Я не смог ответить. Что я мог ей сказать? Что я хотел жениться на девушке, которая была намного, намного моложе ее?

Хотя, если бы я это сказал, это имело бы смысл. Но этого не произошло.

Мама молча ехала дальше, пока я мучился чувством, что было бы неправильно с моей стороны пойти и найти другую девушку, с которой я мог бы быть.

— Наверное, - неуверенно сказал я.

Мама посмотрела в мою сторону, оценивая мой тон. Она протянула руку и похлопала меня по бедру. - Я не должна была так давить на тебя, детка. Мне жаль. – вздохнула она. - В конце концов, ты еще так молод. Едва ли не ребенок.

Я протянул руку и ущипнул ее за бедро. Мама слегка вскрикнула и улыбнулась.

— Я теперь мужчина, на случай, если ты забыла о прошлой ночи, - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно естественнее.

Мама облизнула губы. - Ммм. Это верно. Мой сын, крупный, сексуальный мужчина. - У нее перехватило дыхание. - Черт, милый, я не знаю, где ты научился так трогать девушку своим красивым членом, но это действительно завело меня. - Она начала напевать от этой мысли.

— Я сделаю это снова, если хочешь, - предложил я, изо всех сил стараясь флиртовать.

— Пожалуйста, сделай это, милый. Ты доставил маминой киске такое удовольствие. - Теперь мама улыбалась во весь рот. Мы вернулись к возбужденному блаженству - к открытой дороге, к приключениям, в которых не было сложных вопросов. - Кстати, как только мы доберемся до следующей остановки, ты сядешь за руль.

— Все, что ты захочешь, мам. - Я не шучу. Если бы я мог растянуть время, если бы я мог позволить себе отпуск на всю жизнь, если бы у меня была возможность всегда заставлять ее улыбаться, я бы воспользовался этим, безоговорочно.

Теперь мама тихонько напевала мелодию из музыкального микса. Ее лицо под солнечными очками было спокойным.

В лучах солнца на мексиканском шоссе мне ничего так не хотелось, как запечатлеть это мгновение и жить им вечно.

Мы остановились у придорожного ресторанчика и перекусили. На этот раз я выпил кофе, чувствуя себя сытым. Мама бросила мне ключи, когда мы шли обратно к машине, и я завел мотор, чувствуя, как он урчит. Как машина становится управляемой. Это действительно было по-спортивному - циферблаты выглядели совсем по-другому, теперь, когда я сидел прямо перед ними, они доставляли гораздо больше удовольствия. На приборной панели был загадочный набор кнопок, который я только сейчас заметил.

— Что это за машина? – спросил я.

— Понятия не имею, - ответила мама, усаживаясь на пассажирское сиденье. - Дорогая машина. - Мы выехали на шоссе, и запах еды наполнил салон.

Я с минуту смотрел на кнопки, пока маленький значок не показал машину без верха. Я посмотрел на потолок машины, отмечая скобы на стыках, с трудом веря, что в первые часы поездки я этого не заметил. - Мам, - сказал я, стараясь сохранять хладнокровие. - Это кабриолет. - Шоссе начало проноситься мимо нас, когда я набрал скорость. Я схватил солнцезащитные очки, предвидя, какой ветер поднимет эта штука.

— О. - Мамино удивленное признание показалось мне очень слабым. Она начала смеяться, теперь оценив, в чем мы сидим. - Я понятия не имела.

— Я открываю крышу. - Я щелкнул зажимами по бокам машины, протягивая руку мимо нее. Механизмы удовлетворенно щелкнули. Кнопка на приборной панели загорелась. Все было готово. Я на мгновение встретился взглядом с мамой через ее темные очки. Она широко-широко улыбнулась.

Я нажал кнопку.

Крыша внезапно откинулась назад - последовательный звук мотора и внезапный порыв ветра, пронесшийся по машине, - волосы мамы взметнулись вокруг нее, когда она взвизгнула, как будто была подростком, впервые едущим на скоростной машине. Крыша машины опустилась позади нас, и ветер с шоссе на полной скорости дул мне в лицо, холодя волосы, в то время как над нами неуклонно поднимались лучи солнца, и я чувствовал его тепло прямо на своей коже.

Мама всплеснула руками. Я увеличил громкость ее музыки. Она смеялась.

Мы проезжали через маленький городок под названием Тулум, замедляя ход, когда проезжали мимо туристических кафе, а затем снова ускорились, когда он свернул в джунгли. Это был последний этап - справа от нас простирались бесконечные километры пляжа, и мы направлялись на север, к Канкуну, расположенному на побережье. Солнце теперь светило прямо вниз, и жара, проникая сквозь ветер, обжигала нашу кожу.

Я нажал на кнопку, и крыша закрылась. Мама откинулась назад, глядя на океан и впитывая все это в себя. По знакам мы поняли, что приближаемся к Канкуну.

— Тебе весело? – спросил я.

— Больше, чем когда-либо, - ответила моя мама, держа правую руку под подбородком. Ее левая потянулась и погладила меня по бедру. Я тут же почувствовал, как мой член поднялся и уперся во внутреннюю часть брюк. Мама посмотрела на меня, опустив солнцезащитные очки. - О, милый, правда? Перед твоей матерью?

— Я еду в кабриолете с красивой девушкой, - извинился я. - Не уверен, что ты хочешь, чтобы я здесь делал.

Мама улыбнулась, пытаясь придумать, что бы такое умное сказать. Ее голос изменился. В нем звучала соблазнительная похоть. - Я могла бы позаботиться об этом для тебя, ты же знаешь. - Ее рука легла на мое бедро, а пальцы коснулись головки моего члена. - Чтобы потом не опозориться.

— Я уже видел это порно раньше, - пошутил я.

— Ты не прожил этого, детка. - Мама сняла солнцезащитные очки и закинула руки за голову, завязав волосы на затылке. Затем она отстегнула ремень безопасности. Я взглянул на циферблат и понял, что мы едем со скоростью более ста километров в час, и моя мама, которая всегда была сторонницей безопасности, расстегнула ремень безопасности на своей пышной груди.

Она наклонилась ко мне, касаясь губами моего плеча. - Ты хоть представляешь, что такое "роуд хед"?

— Нет, - солгал я.

— Позволь мамочке показать тебе, - сказала она, наклоняясь еще ниже и проводя обеими руками по моим штучкам. Ее бледные пальцы расстегивали молнию на моих брюках. - Мама должна заботиться о своем сыне, чтобы он не смущался. - Мой член выскользнул наружу через отверстие в нижнем белье. Мамины пальцы обхватили его, и я почувствовал мягкое тепло ее ладони, когда она массировала мой член вверх и вниз. - Я была бы плохой…очень плохой матерью, если бы не решила эту проблему за него прямо сейчас.

Юмор ситуации улетучился так же быстро, как усилился мой стояк. Губы моей матери, которые несколько лет назад наорали бы на меня за то, что я отстегнул ремень безопасности, теперь приоткрылись. Я почувствовал мягкое дыхание на своем члене, боковым зрением увидел мамины волосы, выгоревшие на солнце, и попытался сосредоточиться на шоссе. Я внезапно почувствовал, как по головке моего члена пробежала влага. Мама облизывала меня, смачивая кончик моего члена своим теплым, мягким языком.

— Продолжай ехать, малыш, - сказала она. Ее волосы мерцали в лучах света, падавшего из окон.

Затем я почувствовал, как что-то влажное, горячее скользнуло по головке моего члена. Мама взяла в рот первые сантиметры моего члена, и я услышал, как она замурлыкала, наслаждаясь вкусом моей плоти. Она двинулась вниз, и скользкая слюна из ее прелестного ротика потекла по моему стволу. Когда она обхватила мою длину губами, я застонал и почувствовал, что теряю концентрацию. Я попытался сосредоточиться. Сосредоточить все свое внимание на дороге, но мама начала двигать головой вверх-вниз. Я видел, как ее блестящие волосы опускаются мне до пояса, чувствовал скользкость ее языка. Я чувствовал, как она стонет на моем члене, облизывая и посасывая меня, словно я был вкусным куском мяса.

Она замедлилась, пробуя меня на вкус. Но для меня это было недостаточно быстро - моя скорость на шоссе увеличилась, и моему члену хотелось входить и выходить из чего-то горячего и влажного. Я убрал одну руку с руля и потянулся к пучку волос, который она завязала в узел. Я схватил ее, и мама вздохнула, когда я наклонил ее голову, и ее влажный рот вобрал в себя всю мою длину.

— Ммм, - издала она стон, когда я опустил ее голову вниз, снова приподнял за волосы, направляя ее вдоль своего члена, пока она посасывала его. Я почувствовал, как одна из ее рук погладила внутреннюю сторону моего бедра, слегка коснувшись моих яичек через хлопок нижнего белья.

— О, черт, мам... - простонал я, пока она сосала, опуская голову. Ее язык скользил по всей длине моего члена. Я почувствовал, как задняя стенка ее горла уперлась в головку. Она надавила чуть сильнее, издав какой-то звук, а я вздрогнул, пытаясь снова сфокусироваться на шоссе. В этот момент там было три полосы движения. Боковым зрением я увидел подъезжающую машину, пока прижимал мамин рот к своему члену. Он подъехал к нам справа, двигаясь в ровном темпе. Скорость круиз-контроля.

Я был почти уверен, что люди в той машине могли бы увидеть, что происходит, если бы захотели. Я наклонил голову мамы, пока не почувствовал прикосновение к ее горлу. Посмотрел в сторону, где люди в машине ехали дальше, ничего не подозревая. Они прошли мимо нас, пока мамин рот сосал меня.

Слева подъехала еще одна машина. Мама мотнула головой, пока я пытался удержать управление. Это было так горячо - опасность, связанная с дорогой, когда моя мама издавала звуки наслаждения, когда ее слюна покрывала меня всего, когда я наслаждался влажностью ее рта, когда я чувствовал, как во мне разгорается жар. Мама двигалась все быстрее и быстрее, когда слева от нас поравнялась другая машина. Я начала двигать бедрами, стараясь добиться более глубоких ощущений.

На передних сиденьях внедорожника сидела молодая пара. Женщина на пассажирском сиденье была почти слева от меня - ей было лет двадцать или около того. Она лениво повернулась, чтобы посмотреть, как мы выглядим, и я увидел, как у нее отвисла челюсть, когда она увидела, как голова моей матери все быстрее двигается вверх-вниз, а я приподнимаю бедра, пытаясь трахнуть ее в рот.

Мы с дамой посмотрели друг другу в глаза. Она пристально посмотрела на меня и начала что-то говорить парню рядом с ней, но я заметил, что он начал смеяться. Я нажал на акселератор и помчался вперед, чувствуя, как напрягается мое естество, когда мамин рот начал что-то возбуждать - горячее давление, возникшее у основания моего члена.

Я подбирался все ближе, но этого было недостаточно. Мне нужно было больше. Я перегнулся через маму, взял в руку что-то из ее платья и притянул к себе. Мамины формы внезапно раскрылись, когда я задрал ее платье, и под струящимся белым платьем на ней оказались милые маленькие белые стринги, которые скользнули между холмиками ее попки и исчезли. Это были стринги с высокой талией, которые идеально подходили к такому платью, как у нее, и ее прекрасное бледное тело, едва тронутое розовым и золотым от солнца, было выставлено на всеобщее обозрение, пока я нарушал скоростной режим в другой стране.

Вид ее тела помогал. Я чувствовал, как сила и жар поднимаются по моему члену, когда мама посасывала его сильнее, позволяя моим бедрам и направлению моей руки в ее волосах воздействовать на ее рот.

Мы обгоняли несколько машин впереди нас. Я вырулил на свободную полосу, и мы проскочили мимо грузовика со стороны моей мамы. Без сомнения, они бы увидели ее. Ее мягкую белую плоть, выставленную на всеобщее обозрение в окне, когда она наклонилась над моим сиденьем с членом во рту. Ее задница раскачивалась из стороны в сторону, когда она прилагала к этому все усилия, и я почти видел в зеркале заднего вида изумленные взгляды людей в грузовике, мимо которого мы проезжали.

Я почувствовал, как это нарастает, и сильнее прижал ее лицо к себе. Мама стонала. В этот момент я понял, что она опиралась одним локтем на мое бедро, а другая ее рука была у нее между ног, когда она трогала себя. Ее пальцы скользили внутри нее, пока она ощущала вкус преякулята, который, должно быть, поднимался вверх и стекал по ее языку. Она начала вздрагивать, пока сосала меня, и ее стоны добавляли мне новых ощущений, по мере того как я подходил все ближе и ближе.

Я был на грани.

— Черт, мам! - Стрелка скоростного режима была на ста пятидесяти. Мы проезжали мимо еще одного ряда машин. Мамины прелестные бедра качались взад-вперед, и я почувствовал, как что-то вздымается глубоко в моем тазу, когда я почувствовал, как сперма поднимается, выплескиваясь наружу. Мы проехали еще одну машину. Какому-то счастливчику, сукиному сыну, легко удалось разглядеть мамины пальцы глубоко внутри, и я почувствовал, как оргазм нарастает. Затем я снова услышал мамин рингтон, доносившийся из бардачка. Звонил папа.

Она наклонилась, издав тихий стон, и я увидел, как ее рука просунулась под нее, а голова опустилась так низко, что мой член вошел ей в горло. Я кончил, сильно, прижимаясь к ее лицу, чувствуя, как мои яйца выстреливают мою сперму вверх, прямо в ее горло. Я почувствовал, как жена моего отца - моя мать - сглотнула, застонав от удовольствия, когда моя сперма полилась ей в рот. Часть ее скользнула вниз по ее губам, по гладкости ее языка, когда она втягивала ее вверх. Ее волосы все еще были у меня в руках, и я толкнул ее вниз, чувствуя, как головка прижимается к задней стенке ее горла, а оно вибрирует от ее стонов, когда я изливаю все, что у меня было, в красивый, мягкий рот моей матери.

Затем она подняла голову, задыхаясь. Моя сперма струйками стекала с ее губ, и она откинулась на спинку кресла, одергивая платье, пытаясь поймать вытекающую из нее жидкость. Она посмотрела в сторону и увидела в зеркале ошеломленные взгляды парней, мимо которых мы только что промчались, прежде чем скрыться из виду на такой скорости, что нас определенно могли арестовать. Мама всплеснула руками. Я увеличил громкость ее музыки. Она смеялась.

Я держал ногу на педали газа, в то время как мой член все еще пульсировал от удовольствия, последние капли вытекали из меня, пока мама переводила дыхание, покраснев, вытирая рот салфетками, оставшимися у нас с завтрака.

— Ты немного смелее, чем я думала, - поддразнила меня мама дрожащим голосом. - Может быть, ты больше похож на мальчика, чем я ожидала.

— Может быть, - признался я, пытаясь успокоиться. Я держался на той скорости, на которой мы ехали, в течение нескольких минут, пока не убедился, что никто не сможет нас догнать и заметить, а затем отпустил акселератор, чтобы мы не столкнулись с копами, когда будем приближаться к Канкуну.

Мама тяжело дышала, взволнованная. - Я никогда не делала ничего подобного, - призналась она.

Я застегнул молнию на брюках одной рукой. - Ты ведь тоже никогда не ездил в автомобиле с откидным верхом, не так ли?

— У тебя такого не было, пока твоя мама не взяла его напрокат, - напомнила она, ткнув меня в плечо. - Кроме того, в старших классах тебе приходилось много лет водить мой минивэн. Я никогда не позволю тебе забыть это. - Она выпила немного воды и достала из сумочки зубную щетку и пасту, пытаясь избавиться от вкуса моей спермы во рту. - Ты действительно поразил мои вкусовые рецепторы, малыш, - сказала она, и зубная паста вспенилась на ее губах.

— Кстати, - добавила она, закончив расчесывать волосы, - то, что мы здесь делаем, - это абсолютный предел.

— Что?

— Ты кончил в рот своей матери, Бретт, - сказала она, как бы между прочим. - Ты больше нигде не кончишь внутри меня. Ты понимаешь?

— О. - Я почувствовал, как на меня накатила волна разочарования, затмившая все остальное. Похоже, замедление хода машины соответствовало моему настроению.

— Послушай, - мама положила руку мне на ногу. - Это очень весело. Такого веселья у меня не было уже очень-очень давно. Если честно, то никогда. И мы не собираемся останавливаться. - Мама поджала губы, стараясь выразить это как можно яснее. - Но ты должен понять, что я твоя мать, и то, что мы делаем, это просто безумие. У нас был секс - это чудовищный, незаконный поступок, Бретт. Ты мой сын, и я не должна была даже дрочить тебе несколько дней назад.

Мы замолчали, когда машина превысила допустимую скорость.

— Я буду... немного шлюхой для тебя, - сказала мама, не привыкшая произносить слово "шлюха". - Но у меня к этому очень, очень серьезное отношение. Это больше, чем мораль, ты понимаешь? Ты можешь себе представить, если... если я забеременею от тебя?

Я не мог себе этого представить. Это действительно было безумием. Я понимал, к чему она клонит, но идея была настолько ошеломляющей, что я не знал, что ответить.

— Понимаешь, Бретт? - Мама снова стала похожей на мать, подтвердив, что я знаю, к чему она клонит.

Это было действительно странно, но мое разочарование было безмерным. - Да.

Мама сердито посмотрела на меня.

— Да, мам, - неохотно ответил я. - Я понимаю.

Я не понимал.

Я очень, очень, очень хотел кончить в свою мать.

Глава 21

Я смущенно улыбнулся, стараясь выглядеть невозмутимым, в то время как Канкун начал мелькать по сторонам дороги. Туристические достопримечательности, зоопарк, отели и мотели - от крытых соломой хижин на воде до массивных глинобитных комплексов. Названия отелей, мимо которых мы проезжали, то появлялись, то исчезали с английского, такие названия, как Paradise Spa, смешивались с Casa de Vino Anejo, а ограничение скорости заставляло нас снижать скорость, замедляя движение в соответствии со стоп-сигналами.

Мы въехали в центр города, где жемчужные фасады соседствовали с высокими отелями, в то время как люди просачивались через базу - туристы с потемневшей кожей, у которых было больше упаковок пива, чем сотовых телефонов.

— Где мы остановимся? – спросил я. Мама вышла из задумчивости и указала направо, на дорожный знак с надписью "Исла Мухерес".

— Просто следуй этим знакам, Бретт. Это сюрприз.

Я пожал плечами и свернул, следуя ее указаниям. - Хорошо.

На улицах внезапно исчезли все отели. По обеим сторонам дороги тянулись зеленые полосы, а слева от нас раскинулся широкий парк, усеянный пальмами и бассейнами, пока мы не направились на восток, пока не уперлись в прямую стену многоквартирных домов темно-оранжевого кремового цвета. Затем квартиры исчезли так же быстро, как и появились. Слева от нас начали простираться обширные жилые комплексы, бесконечная подстриженная трава и колышущиеся пальмы, а за ними мы снова увидели океан, когда мы плыли на юг вдоль длинного узкого полуострова, на котором, как я понял, было больше роскошных отелей на квадратный метр, чем я когда-либо видел.

— Ого! - я восхищался изящными современными зданиями в стиле минимализма, которые возвышались на обширных газонах, сливающихся с океаном, разноцветными навесами, усеивающими песчаную полосу, вспышками десятков бассейнов, разбросанных между зданиями курорта.

— Это он, - сказала мама, ухмыляясь, когда мы подъехали к входу, выложенному холодными белыми монолитными камнями.

— Это... - я уставился на бронзовую вывеску с позолотой и подсветкой, на безукоризненно подстриженную траву, с которой стекала свежая вода, и теплый запах хлорки. - Это заведение выглядит дорогим. Как ты забронировала такое место?

— Кредитные карточки, Бретт, - смеялась надо мной мама. - Когда-нибудь ты станешь достаточно большим мальчиком, чтобы тоже ими пользоваться.

Мы заехали на парковку и вышли. Наши ноги были напряжены от поездки и от нашей сексуальной игры на скорости. Пока мама регистрировалась, я нес весь наш багаж, выступая в роли носильщика за нас обоих. Люди оглядывали нас с головы до ног - не только персонал, который восхищался красивой женщиной в солнечных очках, но и гораздо, гораздо более молодой парень, который все делал за нее.

Мне пришло в голову, что здесь, без моего отца в качестве барометра, люди могли бы сделать о нас предположение, которое было бы не совсем верным, но в то же время они также предположили бы, что мы изначально не были родственниками.

Это было захватывающе.

Закончив регистрацию, мама начала рассказывать, посмеиваясь про себя. - Знаешь, - сказала она с явной улыбкой в голосе, - они спросили меня, нужно ли им рассыпать лепестки роз, если у нас намечаются какие-то особые дни. Например, годовщина. Или медовый месяц.

— Для нас?

Мамины бедра соблазнительно покачивались, когда она шла впереди меня. Она оглянулась, смеясь надо мной. - Они сказали: "Мы надеемся, что у вас останутся здесь незабываемые воспоминания". Все это так, как будто мы были любовниками или что-то в этом роде. Представь себе это.

— Ух ты. Да.

Мы заскочили в лифт. Мама смотрела на мою грудь и плечи, пока я поднимал наши вещи. Она прикусила губу, глубоко задумавшись. - Знаешь, - сказала она, - я бы не возражала, если бы мы разыграли что-нибудь в этом роде.

— О?

— Может, ты и мой сын, но об этом никто не знает. - Ее маленькая белая ручка легла ей на шею. - О, Бретт. Мы что, с ума сошли?

Я понятия не имел, что сказать. Полчаса назад я только что кончил в рот своей матери, и мы игнорировали все звонки моего отца, ее мужа. Это было так, как будто мы действительно сбежали, как любовники, несмотря на то, что были связаны гораздо теснее, чем может быть у большинства любовников.

— Мы могли бы сойти с ума, - добавила мама, и ее улыбка стала дразнящей и озорной. Было ясно, что она придумывает что-то еще, что можно было бы добавить к нашему отпуску. Она наклонилась вперед, поцеловала меня в нижнюю губу и, закрыв глаза, провела языком по уголку моего рта. Я поцеловал ее в ответ.

Двери лифта открылись, и мама вышла из него на виду у персонала и гостей, ожидавших на нашем этаже. Я заметил, как они отвели от нас взгляды, и на их лицах отразился ряд мысленных расчетов, когда они сравнивали возраст моей мамы и мой.

Мамина рука смело погладила мой таз, когда она вышла. - Давай, малыш, - сказала она, и ее глаза стали сексуальными и темными. - Если это предложение "сладкой мамочки" сработает, мне нужно, чтобы ты поторопился. Я не буду ждать, когда мне сделают массаж.

Некоторые гости подавили улыбки, услышав мамин намек, а мое лицо вспыхнуло, когда я вышел и попытался скрыться из виду. Как только мы завернули за угол, у меня хватило присутствия духа понять, что делает моя мама. Она выглядела так, словно ей было весело, время от времени оборачиваясь, чтобы посмотреть на мое красное, смущенное лицо.

Когда мы вошли в нашу комнату, мама села на кровать. Это была единственная кровать в комнате. Она сияла в свете, пробивающемся сквозь занавески. - У меня есть просьба, - медленно произнесла она. Она скрестила ноги, и ее слегка загорелое бедро заблестело над белой постелью. - Ты ведь хочешь что-то сделать для своей матери, не так ли?

— Конечно, - сказал я, готовый выполнить все, что бы ей ни понадобилось.

— То, что я сказала в лифте... о том, что ты сладкий малыш, - она откинулась назад, приподнимая грудь и подтягивая колено. - Я бы хотела поиграть в эту игру. - Я понял, к чему она клонит, но мама объяснила, ее голос звучал соблазнительно и медленно. - Я буду твоей сладкой мамочкой. Ты будешь делать то, что я скажу на людях. Я притворюсь, что расточаю все это на свою новую блестящую игрушку. Ты согласен стать новой красивой маминой игрушкой?

Эта идея показалась мне забавной. Но в то же время я подумал, что было бы очень забавно притвориться, что моя мать - это вовсе не моя мать. Что она была милфой, пумой, которая подобрала меня и увезла в Мексику, чтобы я был полностью в ее распоряжении. - Хорошо, - сказал я, глядя на маму по-другому. Она действительно была самостоятельной женщиной, хотя было странно думать о ней как о ком-то еще, кроме как о моей маме. Эта женщина стирала для меня белье почти два десятилетия, она самоотверженно поддерживала чистоту и безопасность в доме и подрабатывала на стороне, чтобы я мог покупать такие вещи, как брекеты или лучшие рождественские подарки.

И теперь она просила меня стать ее игрушкой, ее роскошью. - Конечно. Ты заслуживаешь этого, мама, - добавил я.

— Для тебя я Нора, - сказала она, отводя колено в сторону, и гладкая, бледная внутренняя сторона ее ног искусно обнажилась под хлопком платья. Я почувствовал, что снова становлюсь твердым, хотя всего час назад кончил ей в рот. Она посмотрела на меня, словно играя со мной. - Вообще-то, я хочу, чтобы ты называл меня как-нибудь по-другому. - Она слегка сжала губы, придумывая что-то. - Миссис Робинсон.

Это определенно была не наша фамилия. Но мама пыталась придумать что-то новое. Как будто мы не были родственниками. Как будто она была кем-то, с кем я, возможно, был знаком по профессии или учебе. Как будто она была моим профессором, или моим начальником, или женой кого-то из них. Мама провела пальцем по внутренней стороне своего бедра. Я жадно посмотрел на нее.

— Только миссис Робинсон?

— Только миссис Робинсон, - твердо решила мама. - И не забывай об этом. Или мне придется снова отстранить тебя от занятий.

— Хорошо.

— Как насчет того, чтобы сказать "да, мэм"? - Мама начала смеяться, когда ее пальцы коснулись гладкости между ее ног. Ее бедра снова сомкнулись, и мама повернулась, демонстрируя мне изгибы своей задницы.

Я послушно кивнул, завороженный. - Да, мэм.

— Знаешь, что я хочу, чтобы ты сделал для меня, малыш? - Прошептала она, просовывая пальцы себе между ног. - Иди сюда.

Я шагнул вперед, приближаясь к кровати, готовый. Я был готов съесть ее, обслужить своим членом, дать ей то, что ей нужно, между ног. - Что вы хотите, чтобы я сделал, миссис Робинсон? - Я осторожно отодвинул свой член в сторону и приготовился расстегнуть молнию на брюках.

Мама откинулась назад, притягивая меня к себе. Я почувствовал, как мой член прижался к ее ноге, в то время как она подвинулась, упираясь своим влагалищем в твердость. Ее губы коснулись моей щеки, нежно поцеловав ее, а затем переместились к моему уху. Она прошептала, а я жадно слушал.

— Принеси мне еще полотенца и масло для массажа. Ты сделаешь мне массаж, а я взамен приглашу тебя на ужин. - Она захлопала ресницами, глядя на меня. Мама явно была настроена получить от меня как можно больше удовольствия.

Разочарованный, с пульсирующим членом, я приподнялся.

— Если тебе нужны деньги, - сказала она, растягивая слова, как будто была самой богатой женщиной в мире, - у меня в кошельке есть наличные. Спасибо, малыш. - Она растянулась на кровати, улыбаясь мне и наблюдая, как я угрюмо удаляюсь с пригоршней песо.

Сотрудники стойки регистрации быстро принесли мне полотенца. Мне пришлось купить массажное масло в магазине, где также продавались купальные костюмы и солнцезащитные очки. Я подумал, что мама, вероятно, захочет заглянуть сюда в какой-нибудь момент - здесь представлено элегантное разнообразие самых модных фасонов, и я мог бы представить, что она будет носить каждый из них: от ярко-красного до цвета морской волны, белого в горошек и чистого черного. Я хотел сделать маме сюрприз, но она дала мне денег только на масло. И, возможно, для моего достоинства было лучше, что я их не купил, но это не помешало мне выбрать для нее что-нибудь сексуальное.

Среди них был один купальник, который особенно привлек мое внимание - он был очень тонким, в нем едва хватало черной ткани, чтобы прикрыть соски, и в нем было больше ниточек, чем в самом купальном костюме. У любого, кто загорал в нем, образовалась бы сеть перекрещивающихся линий. Это было почти порнографично из-за того, как мало ткани на самом деле было частью этого.

Разглядывая, я представлял, как мама будет носить его дольше, чем я смогу себя контролировать. Моя собственная мама была бы гораздо красивее - она была бы воплощением чистого секса, украшенным всего несколькими унциями ниток, прикрывающих ее наготу. Я видел, как женщина за кассой неодобрительно покачала головой, когда я уходил. Я не мог себе представить, как бы выглядела эта женщина, если бы узнала, что я думаю о своей собственной маме. От этой мысли у меня потекли слюнки, я вытер рот и ушел, пытаясь сообразить, когда же я смогу привести ее сюда и убедить купить это.

Я был почти уверен, что бедные пассажиры в лифте, возможно, заметили, что я делаю. Я вернулся в номер, пытаясь контролировать свою эрекцию.

В центре номера появилось новое дополнение. Должно быть, кто-то из персонала принес массажный стол. Мама сидела на краешке, одетая только в халат. Ее руки были скрещены на груди, а взгляд устремлен только на меня. Створки окна были открыты, позволяя свету и ветерку проникать в комнату. Снаружи доносился тихий шум прибоя.

— Они здесь быстрые, не так ли? - Заметила мама, постукивая пальцами по массажному столу. - Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, вы правы, миссис Робинсон, - сказал я, стараясь оставаться в роли.

— Я с нетерпением ждала этой услуги, - прошептала она. Ее руки потянулись к краям халата. Ее мягкие бледные пальцы взялись за края. Я заметил, что галстук на ней не завязан. Ей не потребовалось много времени, чтобы полностью раскрыться. - Я хочу, чтобы ты... немного ослабил мое напряжение. Ты можешь сделать это для меня? - Она слегка потянула за край халата, обнажая часть своей груди. Передо мной возник розовый сосок ее правой груди, теплый на фоне светлой кожи моей матери. Она смотрела на меня так, словно действительно была другой женщиной - как будто это не она родила меня, а соблазнительница, которая подобрала меня и перелетела через полмира, как свою игрушку.

— Конечно, - сказал я, у меня пересохло во рту.

— Я даже не знаю, как тебя называть, - сказала мама. Она склонила голову набок. - Достаточно тяжело осознавать, что ты мой маленький мальчик. Как я должна называть тебя, если мы играем в эту игру? Помоги мне, Бретт.

Я был в растерянности, не находя слов.

— Мне позвонить тебе, милашка? Молодой человек? "Привет, ты"? - Она улыбнулась, одергивая халат и обнажая полную, тяжелую грудь. - Я сдаюсь. Ты принес массажное масло?

— Я так и сделал, - с трудом выдавил я.

Мама выпрямилась, провела рукой по волосам и уложила их спереди. Они упали ей на грудь, скрыв часть кожи, когда она повернулась и наклонилась, позволив мне полюбоваться прекрасной формой ее ягодиц под халатом. Она развела руки в стороны, потянув за края своего халата... и он упал на пол.

Ее нежная кожа, тронутая солнечным оттенком, с линиями бикини, которые подчеркивали невероятно хрупкую бледность, была такой восхитительной. Ее бедра плавно изгибались, а ягодицы были пухлыми и мечтательно соблазнительными.

Моя мама повернула голову и наблюдала за моей реакцией, когда она потянулась, перегнувшись через массажный стол, устраиваясь на нем. Ее ноги вспыхнули влажным розовым светом, а изгиб ее ягодиц стал еще более заметным теперь, когда она лежала лицом вниз. Ее груди были плотно прижаты к груди, а волосы падали на глаза. Она смотрела на меня сквозь свои пряди, ожидая меня.

— Ты выглядишь таким голодным, но у нас есть договоренность, мальчик-игрушка, - сказала она, пряча улыбку за мягкими плечами. - Сначала массаж. А потом мы поужинаем вместе.

Я нанес лосьон на ладони, вновь переживая тот момент, когда я впервые нанес масло для загара на кожу моей любимой мамы. На этот раз мама ждала этого, наблюдая за мной, желая почувствовать мои руки. Я растер его между пальцами, позволяя излишкам стекать по спине моей матери.

Как сперма.

За последние несколько дней я уже кончал на лицо своей матери, но понял, что мне очень, очень сильно хочется снова взять ее сзади, выйти и забрызгать спермой всю ее спину, как прошлой ночью на диване. Одного вида масла было достаточно, чтобы погрузить меня в глубокое, сильно возбуждающее чувство.

Мой член под шортами вытянулся по стойке "смирно". Мама посмотрела на это, прикрывшись руками, и я услышал тихий смех. - Не так быстро. Надеюсь, ты понимаешь, как далеко я хочу, чтобы ты зашел сейчас.

— Что?

— Помассируй мне спинку, малыш, - промурлыкала мама, и меня окутал прохладный аромат ее духов. - Дай этим мышцам работу.

Я вылил еще немного масла ей на спину. Мама ахнула, почувствовав, как прохладная жидкость скользит по ее спине, растекаясь по заднице. Затем я провел руками по ее коже, и мама тихо застонала, когда я надавил на нее, почувствовав напряжение под ее сексуальной, нежной кожей. Чем сильнее я давил, чем сильнее скользил руками вверх и вниз по ее телу, тем меньше напрягалась ее спина, но тем напряженнее, казалось, становился ее стон.

Дыхание мамы становилось тяжелым. Я скользнул руками к ее затылку и крепко сжал его, чувствуя, как расслабляются мышцы ее шеи, в то время как ее глаза распахнулись, чтобы увидеть, как мой член напрягается в штанах.

— О, иногда ты выглядишь таким аппетитным, - почти прошептала она, не сводя глаз с моего члена, пока я двигался взад-вперед, массируя ее более глубоко. - Я почти хочу пососать тебя, малыш... - Мамины вздохи были напряженными - почти такими же, как когда мы с ней трахались в кресле прошлой ночью.

— Почти? - Мои пальцы были скользкими, как и ее прелестная шея, как и вся ее гладкая, изогнутая спина.

Мама издала стон, когда я провел пальцами по ее пояснице, удерживая ее так, словно садился на нее сзади. Я прижал свой член к упругой попке и почувствовал, как меня пронзает волна удовольствия, когда я прижался к ее боку. Мама открыла рот и позволила себе расслабиться, издавая звуки приятного расслабления, в то время как я работал над мышцами ее спины, нежно поглаживая ее, ощущая пальцами, как разглаживается ее тело.

Мне пришло в голову, что я уделял внимание только половине ее тела. Моим пальцам не нужно было ограничиваться ее спиной.

Я мог бы почувствовать гораздо, гораздо больше, если бы нажал. Снаружи... и внутри... и вниз.

Ее нижняя часть тела выглядела так восхитительно. Мои руки скользнули вниз, прижались к основанию ее позвоночника, раздвинулись, разглаживая, когда я раздвинул ладони, чтобы обхватить ее шикарную округлую попку. Великолепная мамина попка оставляла гладкие, упругие углубления, когда мои пальцы погружались в нее. Она пошевелилась, напевая, чувствуя, как мои пальцы скользят по ее наготе. Я хотел рассмотреть ее поближе. Я хотел проникнуть глубже. Между ее ног было мягкое, потайное, влажное местечко. Мама бросила на меня выжидающий взгляд через плечо, пока я облизывал губы в поисках того места, которое она прятала.

— Я не знаю, Бретт... - Прокомментировала она. - Тебе не следует туда смотреть. Я твоя мать, не так ли?

Я просунул большие пальцы под каждую ягодицу. Потянул ее к себе. Ее попка была такой упругой, такой мягкой. Невозможная дихотомия женского совершенства, которая означала, что я мог толкаться глубоко, что означало, что она была настоящей женщиной. Мои большие пальцы проникли внутрь и потянулись дальше, открывая ее теплые, влажные половые губки, и идеальную розовую щелочку. Я услышал, как мама затаила дыхание, когда я исследовал ее, когда ее самое сокровенное место открылось только для меня. Я двинулся дальше, и ее половые губы раздвинулись, и передо мной открылось мамино влагалище, уже влажное, уже манящее, выглядящее таким…таким влажным и сладким.

Как дом.

Я чувствовал, как мой член пульсирует о стол, вдыхал пьянящий мускусный запах моей матери, полностью осознавал, что мама смотрит на меня, наблюдая за мной, ожидая, что я буду делать. - Помни, Бретт, - тихо, игриво сказала моя мама. - Это соглашение. Ты не можешь делать все, что захочешь.

— Я знаю, - сказал я, стараясь говорить искренне.

Затем из маминой сумочки раздался мелодичный звонок. Мы остановились, и оба посмотрели на него. Он звонил, и звонил, и звонил, мелодия, которую мама выбрала специально для папиного контакта, звучала снова и снова. Чем дольше она звучала, тем мрачнее становилось настроение в комнате. Мама вдруг почувствовала, как я напрягся под ней.

Она пошевелила руками. Она приподнялся, и мои пальцы выскользнули из мягкого местечка под ее ягодицами. Она повернулась, приподняв одно колено, и посмотрела на меня. Ее упругие груди слегка приподнимались в стороны, а розовые соски были похожи на леденцы. Она снова выглядела озабоченной.

— Бретт... - обеспокоенно спросила мама, - что мы делаем?

У меня не было ответа.

— Я знаю, что только что много говорила тебе о границах... но я тоже думала. Мы очерчиваем границы того, в чем уже зашли так далеко. Слишком далеко. Честно говоря, - начала она, - последние несколько дней мне было так весело, что я не была честна сама с собой. О том, что я играла в сексуальные игры со своим собственным сыном.

— Это из-за папы? - Спросил я, чувствуя, к чему клонится разговор.

Мама задумалась над этим. Свет играл на ее груди, и доносился запах океанского бриза. - Я просто не знаю... Что мы делаем? Что мы наделали? Я знаю, что мы зашли слишком далеко, но я не хочу признаваться в этом самой себе. Иногда я хочу, чтобы это прошло. Будь честен со мной, Бретт. - Она посмотрела на меня умоляющим взглядом. - Мы зашли слишком далеко?

Я знал, что это так.

Мама нежно смотрела на меня, пока я чувствовал, что моя эрекция проходит. Ее мягкие губы, те самые, что сжимали мой член, когда она сосала его ранее в тот день, слегка опустились, когда она все глубже и глубже погружалась в размышления обо всем, что мы сделали. Обо всех запретных барьерах, которые мы преодолели.

— Бретт... - она старалась говорить четко, но ее голос срывался. - У нас был секс, Бретт. Ты мой сын. Я твоя мать, я родила тебя! То, что мы сделали, было очень, очень неправильно, и мы не квиты... мы просто ведем себя так, будто это сексуальная игра. Во что мы играем? Притворяемся ли мы, что все это правильно? Что это хоть немного нормально?

У меня возник сложный вопрос. - Ты хочешь остановиться?

Мама прикоснулась к своим губам, встала, наклонилась, чтобы поднять халат, и красота ее полных грудей скользнула вниз. Она завернулась в него. Спрятала все подальше. - Я не знаю, - тихо сказала она. Мама подошла ко мне и положила руку мне на плечо. Она посмотрела на меня своими темными-темными глазами.

— Мне... нравится, Бретт.

— Мне тоже нравится. Мне это нравится, - сказал я, пытаясь успокоить ее.

— Тебе... нравится это? - Мама прикусила губу. Моя мама посмотрела на меня так, как будто она была юной, застенчивой девочкой в старшей школе. Эта женщина, которая была в расцвете своих сексуальных сил, более опытная, чем я, во всех возможных отношениях, смотрела мне в глаза с глубокой неуверенностью, ожидая от меня ответов, надеясь на какое-то подобие уверенности. - Это странно, что мне нравится ощущать член моего собственного сына? Что мне на самом деле... нравится, какой у него вкус?

Мы оба знали, что это очень, очень странно и очень, очень неправильно.

— Тебе нравится быть внутри своей матери? Доставлять ей удовольствие? - Спросила меня мама, пытаясь сохранить самообладание, опьяненная табу, выбитая из колеи, настроенная против всех своих представлений о том, что правильно. Я увидел, как ее рука легла между ног, а пальцы легонько потянулись вверх, как будто она пыталась сделать это так, чтобы я не заметил.

— Ты самая горячая штучка в мире, - ответил я.

Моя мама глубоко вздохнула и повторила то, что я сказал. - Самая горячая... в мире... - Ее взгляд стал немного острее. Она вздернула подбородок. Я мог сказать, что она принимала решения. Выражение ее лица было точно таким же, как и во всех тех случаях, когда ей приходилось придумывать творческий способ наказать меня за какую-нибудь глупость, которую я совершал. Это был решительный взгляд, в котором был план, предназначенный специально для ее сына.

— Я хочу пойти потанцевать, - сказала она твердым голосом. В ее глазах была решимость. - А потом, - она глубоко вздохнула, - ты будешь трахать меня так, словно я единственная женщина, оставшаяся на Земле, независимо от того, твоя я мать или нет.

Продолжение следует......

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.