— Папа?! — Вера застыла с открытым ртом, увидев на пороге отца с цветами вместо Игоря.

Константин, увидевший младшую дочь абсолютно голой, да ещё и с явными следами спермы на лице, тоже впал в ступор. Только сама собой возникла непрошенная мысль: «Блин, как же на Нинку похожа!» Он даже вспомнил первый раз, когда они остались вдвоем в квартире его родителей, причём сразу на сутки. Он ей тогда так же все лицо обкончал.

Первой взяла себя в руки Вера, буркнув: «Проходи», она развернулась и чинно прошла в ванную. Её сердце выпрыгивало из груди, хотелось убежать, но что толку? Уже поймана. И в конце концов, это же отец! Ее родной, любимый папочка! Мама — да, могла бы сначала голову открутить, а потом объяснять, что конструкция изначально задумывалась именно такой. Встав под душ, девушка включила воду и начала приводить себя в порядок. Главное успеть волосы высушить потом: школу-то никто не отменял.

Первым порывом у Константина было броситься за дочкой, надавать отеческих пощечин и с пристрастием выспросить, с кем же она трахалась. Но он тоже повёл себя благоразумно: на осинке не родятся апельсинки, да и дочка выросла — рано или поздно это должно было произойти. Она должна была когда-то начать встречаться с мальчиками, а эти мальчики непременно стали бы засовывать свои хуи ей во все подходящие для этого отверстия.

Заперев за собой дверь, мужчина положил на тюмо орхидеи для Нины, спокойно разделся, снял обувь, заглянул в комнату младших детей. Тут как обычно: бардак, Алешин верхний ярус застелен, Верин нижний — разбросан, по полу валяются игрушки сына и одежда младшей дочери, компьютерный стол завален барахлом... Нет, дело явно происходило не здесь. А вот в их с Ниной спальне было всё иначе: одеяло валялось на полу, в воздухе висел густой запах секса, бутылочка с массажным маслом на столике стоит открытая, а ещё... Константин сначала не поверил своим глазам: на кровати было ТРИ подушки! Бывшая жена говорила, что супружеское ложе уступила Игорю с Ульяной, но у них же на двоих не три головы! Проведя ладонью по простыне, он нашел место, где, если судить по сырости, совсем недавно, но очень долго и жестко ебали его младшую дочь. Потом осмотрел подушки и почти сразу нашел, что искал: на левой обнаружился тёмно-русый волос Ульяны, а на правой — несколько Нининых — таких же, но длиннее и уже тронутых сединой у корней. Бывшая жена, старшая дочь и будущий зять явно спали сегодня вместе, и, если воспользоваться бритвой Оккама и не множить сущности сверх необходимого, то выходит, что и Верину мордашку с утра обвафлил Игорь. Теперь понятно, почему Нина вчера выгнала бывшего мужа взашей и почему зять так на него наехал в дверях. Они, очевидно, еблись, а Костя им помешал своим приходом, отчего удостоился лишь обмена оральными любезностями.

В сердце вцепились сразу три крысы-ревности: за обеих дочерей и за бывшую супругу. Еще обиднее было то, что сделать ничего нельзя: с женой разведен, а дочери — выросли. Остается только утереться, скрипя зубами. Была даже мысль плюнуть на все и уйти, оставив орхидеи вянуть в прихожей, но сдержался. Собственно, любовником больше — любовником меньше у Нины — какая разница? А с учетом периодических групповых оргий, куда бывшие супруги часто приглашали своих любовников и любовниц, а Нина даже подруг иногда звала, вообще должно быть всё равно. Наверное, все дело в Вере: она всегда была любимой папиной дочкой, пай-девочкой и недотрогой, не то что оторва-старшая.

Ванная комната была не заперта, младшая стояла опершись ногой о бортик и отжимала волосы полотенцем. Увидев отца, она не стала прикрываться, а продолжила сушиться, как ни в чем не бывало, только глядела несколько настороженно. Рассматривая ее, Костя все ярче вспоминал юность. И Нину, какой она была тогда. И все те веселые и крайне развратные безумства, что они творили тогда, в конце девяностых.

— Давай, помогу, — наконец сказал мужчина, протягивая к дочери руку.

Та молча отдала полотенце. Вытирая плечи, руки и живот ее, он вспоминал, как делал это бесчисленное количество раз, когда она была маленькой, как сажал ее на горшок и ставил в угол за проказы. Потом он перешел к груди и кровь прилила к лицу. Это были те самые Нинины сиськи, которые он когда-то полюбил больше жизни. Они росли, росли, во время беременности Ульяной — вообще надулись молоком, как воздушные шарики. Потом опустели, провисли, стали такими, как сейчас: огромными, тяжелыми, притянутыми к земле. Не стали хуже, просто потеряли то первозданное очарование.

Константин сам пропустил момент, как сосок оказался у него в губах. Нежный, бархатистый, чуть влажный после душа, и от этого будто бы тающий. Дочь всхлипнула, от чего пришло осознание, что не только рот, но и руки вдруг стали жить своей жизнью. Пальцы сами нашли киску и уже даже ощутили маслянистую влагу.

— Пап, – тихо сказала Вера, обвив его шею и не давая отстраниться. — Сделай мне... как раньше...

Еще раз вдохнув запах молодой самки, он поцеловал восхитительную грудь, подхватил дочку под бедра и одним движением усадил на стиральную машину.

— Ты давно не радовал свою доченьку, папочка, — промурлыкала девушка, разводя ноги и усаживаясь так, чтобы отцу было удобнее.

Конечно же, она рассказала Игорю далеко не все. У них с папой был один секрет, тянувшийся с того самого случая в день рождения Алеши. Костя тогда был не настолько пьян, чтобы не понять, кто же так нерешительно и осторожно пробует его хуй на вкус. Сейчас мужчина присел на край ванны и льнул к щелке, что проросла из его семени. Каких-то пятнадцать минут назад он наверняка побывал своим членом Игорь, но было как-то все равно. Это его дочка, его родная кровиночка, соскучившаяся по папиным ласкам. Вера даже не стонала, а тихо скулила. Папин язык был гораздо нежнее, чем у Игоря. А кроме того, он был таким родным, таким понимающим... Он отлично знал все закоулки и чувствительные точки, которые жених сестры только начал изучать наугад. Константин с какой-то остервенелой жадностью вылизывал дырочку дочери. Моё. Моё! Моё!!! Из глотки рвалось рычание, но язык был занят щекотанием клитора и оно просто клокотало в горле. Постепенно мужчина начал подключать руки, и меньше чем через минуту Вера очередной раз кончила.

— Спасибо, папочка, — сказала она, протягивая ступни для поцелуев.

Отец очень любил её ножки. В детстве Вера очень боялась щекотки и заливисто хохотала, даже когда папа просто надевал на нее носки. С возрастом, когда к их взаимоотношениям вдруг примешался порочный эротизм, это вылилось в отдельную игру. Дочь гладила подошвами тело отца и даже ходила по нему, (благо мужчиной он был крупным, а девушкой — миниатюрной), а он — целовал и облизывал ей пальцы ног, иногда дрочил между ступнями.

— Вер, — мужчина выпустил изо рта большой палец и лизнул подошву. — А ты мне сделаешь... Как раньше?...

Снова впившийся поцелуем в ногу Константин внутренне напрягся в ожидании отказа: новые знания давили на него и грозили обломом. Девушка задумалась, а потом решительно тряхнула сырыми волосами и протянула к отцу руки:

— У меня есть идея получше. Отнеси меня на кровать, пап.

Она прижалась голым телом к отцу и обняла его руками и ногами, как мартышка ствол дерева. Костя забыл, как дышать. «Намеренно? Или случайно? Да какое там! Конечно намеренно!» К его твердо стоящему хую Вера прижималась сквозь брюки голой мокрой пиздой. Слегка крякнув, (миниатюрная — это да, но пятьдесят пять килограмм — это пятьдесят пять килограмм, тут одни сиськи на пару кило потянут), он понес дочь в гостиную. Мягко опустив ее на диван, мужчина замер в нерешительности. Вера — напротив: решительно схватилась за отцовский ремень. В молодости ебаться хочется постоянно, и Игорь, так замечательно трахнувший ее в жопу (в первый раз настоящим членом, кстати!) по сути лишь распалил ее еще сильнее. Ее пизда горела от желания, и папин язык никак не мог погасить этот пожар. Пизда горела от желания, и папин язык не мог погасить этот пожар. А еще ей хотелось, чтобы самый родной в мире член побывал в ней первым. По-настоящему. Пора уже взрослеть!

Сдернув с отца брюки вместе с трусами, девушка ухватилась за неимоверно твердый, но компактный и от этого почти нестрашный хуй. Потянула, увлекая родителя на себя и направляя его орудие в самую свою нежность.

— Будь моим первым, пап, – прошептала она.

В голове у Константина помутилось, сердце стучало как сумасшедшее. Даже досада на дочку куда-то делась. Вопрос, «как я могу быть первым, если тебя пятнадцать минут назад отъебали на той же кровати, где зачали?», мелькнул на секунду и пропал. Верочка оказалась узкой. Совсем узкой. Будто и не дрочила всем чем можно и нельзя с двенадцати лет. Он, как никто другой, знал об этом. На ум сразу пришла Нина, но когда был их первый раз, у него самого агрегат был как будто меньше. Мягко стиснутый влажными стенками, мужчина замер внутри, когда девушка касанием спины попросила его остановиться. Ее глаза были закрыты, она напряженно дышала, привыкая к ощущению настоящей, живой плоти в природной и предназначенной для этого дырке. Постепенно тело расслаблялось. И пизда тоже. Верин случай вагинизма (и откуда он взялся?) был из самых легких и когда через минуту папа вновь начал медленное движение, все было уже почти нормально. Девушка даже отвлеклась немного от ощущений внутри и смогла спокойно ответить на мягкий и нежный поцелуй. Отец ускорялся, засаживая все сильнее и жестче. Он знал, что маленький хуек — в пизде королек, и что ни при каких условиях не сделает партнерше больно, даже если это — пугливая, как лань, любимая дочь. Глаза Веры не открывались, страх исчез. Был только ходивший внутри поршень. Всё получилось не так, как с Игорем. Тот взял ее сам, нагло, настойчиво, на грани принуждения, и плевать, что это она заявилась к нему в спальню и села на лицо. Он раздавил ее хрупкое женское своим брутальным мужским, взнуздал молодую кобылу, и та послушно покорилась, как природой наказано. Отца же почти пришлось уговаривать. Сам бы он никогда на такое не решился, несмотря на те маленькие шалости, которые они изредка позволяли друг с другу раньше. И все же стонала девушка искренне. Папа то ускорялся, то замедлялся, то засаживал до упора, то слегка, на головку только. Это было классно и создавало ощущение езды на американских горках: то вверх, то вниз, и неизвестно, что будет в следующую секунду. Первые два оргазма от этого пришли быстро, а вот третий все ускользал. Дважды она была уже на грани, но отец вдруг менял темп и все началось заново. Придется брать все в свои руки...

Много раз видев, как это делает мама, Вера перевернула папу на лопатки и забралась сверху. Получилось как-то очень легко, отец отдал инициативу с готовностью, лишь пожирая дочь глазами и изучая ее тело руками так, будто не доверял зрению. Теперь все стало так, как хотелось Вере. А хотелось ей третий оргазм, и как можно скорее! Она начала быстро подпрыгивать на отце, со всего размаху плюхаясь обратно, чтобы его небольшой член доставал до самой-самой сути. Сиськи подпрыгивали в такт движению, пик приближался, родные руки сжимали задницу... Внутри как будто что-то оборвалось. Электрический разряд пронзил ее от левой пятки до макушки и от макушки до правой пятки, заставив содрогнуться. Не удержав равновесие, она упала отцу на грудь, пульсирующей вагиной, сжимая его хуй. В надежде протолкнуть семя в матку, организм старался изо всех сил, сводя судорогой все тело.

Внезапно еще трясущаяся девушка почувствовала взгляд. Вздрогнув от оргазма последний раз, она с трудом оторвала лицо от папиной подмышки и подняла взгляд: в дверном проеме стояла мать. Как и вчера, Нина Артемовна зашла домой в обеденный перерыв и услышав в дверях характерные звуки, пошла на их источник, в гостиную. Любовь – это, конечно, хорошо, но прогуливать школу из-за этого не стоит. Ульяне летом поступать, да и Игорю забивать на учебу не надо... Увидев трахающуюся на диване пару, Нина сначала обомлела, потом рассвирепела, а в конце на нее напало какое-то философское спокойствие, причем все это произошло за какие-то полсекунды. Да, дочка выросла. И то, что и Ульяна, и она сама начали половую жизнь заметно раньше Веры значения не имело. Просто мать до последнего старалась видеть в ней ребенка. Даром, что сиськи у этого ребенка могли вызвать зависть и у состоявшейся силиконовой порно-актрисы. Со старшей такого не было: и взбунтовалась рано, да и сама Нина Артемовна, в пору того бунта, была моложе и отнеслась к нему гораздо более снисходительно: себя еще хорошо помнила. Мужчина же, на хую которого так упоенно прыгала младшая... Да, с одной стороны, инцест – это противоестественно и порицается церковью. Но кого, по большому счету, интересует их мнение? Общественное мнение – это мнение тех, кого не спрашивают. А с другой – это родной, и без сомнения, любимый и любящий отец. Уж если кто и сможет привести инициацию максимально мягко, так это он. А ведь Нина уже мысленно примеряла на эту роль Игоря (странно было бы, трахнув мать невесты, обойти вниманием ее младшую сестру. Ну правда!), но опасалась, что этот грубый, сильный и властный самец может напугать её или навредить своей здоровенной хуяброй. Что касается ревности... Какая ревность может быть к человеку, с которым ебешься четверть века? Они и развелись-то от того, что стало скучно: даже поговорить не о чем. Все давно сказано. А так — после секса хоть новостями обменяться можно, не все время молчать. Тут младшая дочь тонко завыла, затряслась и упала Косте на грудь, смачно шмякнувшись упругими сиськами: оргазм она словила яркий, сильный. Нина даже вспомнила, как она сама двадцать пять лет назад так же кончала на этом хуе и в трусиках у нее потеплело. Прошла молодость, эмоции поблекли... Игорь ее тем и взял, что от него веяло теми же ощущениями, из юности. И практика показала, что веянье это не пустое. Сколько энергии от траха она не получала уже много лет. Ни от любовников, ни от их комбинаций, ни тем более — от Кости. Костя был своим в доску, теплым, знакомым до последней трещинки, ламповым и привычным, как старые кроссовки. Но страсти... страстей давно не было.

Немного отойдя от оргазма, Вера подняла взгляд. Секунда понадобилась ей, чтобы понять, кем и на чем она поймана. Зрачки расширились от ужаса, лицо побледнело, и вся она зажалась, тщетно пытаясь стать как можно меньше.

— Ай-я! — сжав зубы, выругался бывший муж, а вслед за ним и Вера заскулила, схватившись за пах.

Мужчина рефлекторно попытался стряхнуть дочку с себя, но не тут-то было: спазмировавшаяся от страха пизда держала крепко. Первой сообразила, что происходит, как ни странно, сама Нина. У нее самой вагинизма никогда не было, но младшая, похоже, унаследовала эту беду от бабки. Схватив со столика флакончик с маслом, она обильно полила на место сопряжения двух тел, а потом стала аккуратно массировать одной рукой пизду дочери, другой пытаясь высвободить из нее мужнин конец.

— Расслабься, дура! — зашипела она ей в ухо.

Своей смазки у Веры было достаточно, да и поняв, что убивать на месте ее никто не будет, она чуть подуспокоилась. Спасательная операция завершилась за минуту. Слетев с хуя, еще крепко стоящего, девица получила не сильный подзатыльник и чувствительный пендель по голой заднице:

— Вечером поговорим, а сейчас — с глаз долой и марш в школу! — прорычала Нина Артемовна. — У тебя биология начнется через десять минут!

Не рискуя огрызаться, Вера сбежала к себе, мелькнув в дверном проеме расстраханным очком. «И все же без Игоря тут не обошлось», – хмуро подумала женщина. Костя никогда бы не смог так ее растянуть — факт.

Снова обернувшись к мужу, уже принявшему сидячее положение и сосредоточенно растирающему свой прищемленный конец, она от души размахнувшись зарядила ему пощечину, на все деньги.

— Давно ее ебешь?! – спросила она с той злобой в голосе, которую не испытывала.

Мотнув головой и потерев плечом пострадавшую щеку, мужчина флегматично ответил:

— Сегодня — первый раз. Но языком балую уже давненько. И ты это знаешь.

— Не знаю! — резко рыкнула Нина, но, помолчав несколько секунд, все же добавила: —Хотя догадывалась...

— Ну и зачем тогда скандал? Зачем Верку напугала так? — мужчина отвлек наконец руки от своего хуйка и обнял бывшую жену за плечи, ненавязчиво положив ладони на ее грудь.

— Отстань, скотина! — снова зарычала она, передернув плечами, отчего объятия стали только крепче. Да еще и в ухо дохнули: мягко, тепло, влажно, вызвав мурашки по всему телу и еще большую сырость в трусиках.

— Я же ничего тебе не говорю за то, что ты с зятем трахаешься, – укоризненно прошептали его губы.

— Откуда ты знаешь? – вот тут от неожиданности струхнула сама Нина.

— Ха! Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы поднять это, – хмыкнул Константин, а его руки уже вовсю хозяйничали в ее лифчике и под юбкой.

Злиться не получилось совсем, пизда затмевала разум. «Все равно ведь получит! И ведь так хочется!» – подумала женщина, отталкивая когда-то благоверного.

— Ладно, я дам тебе, но только раком, — резко сказала она, вставая на четвереньки и отворачиваясь. — И быстро!

— Ну... Быстро или нет — это как получится, а почему именно раком? — спросил Костя, задирая юбку и спуская стринги с космотой пизды.

— Видеть тебя, гада, не могу... Ой! — бывший заправил резко, грубо. И, несмотря на скромный размер, получилось как надо.

Нине внезапно захотелось, чтобы ее отъебали сразу втроем, причем хуями еще большими, чем у Игоря. Чтобы они в горло не помещались, через жопу до желудка доставали, а матку — вообще затолкали к подбородку. И чтобы спермой залили под пробку... Очень хотелось анала, но, увы, помимо кончи, спущенной туда Игорем вчера, там уже наверняка было кое-что похуже.

«С другой стороны», — думала женщина, уже уронившая лоб на руки, закрывшая глаза и неподдельно стонущая и подмахивающая долбящему ее хую. — «Так — тоже неплохо, да. Да. Да! Да!!!»

Оргазм пришел неожиданно сильный: она снова брызнула, как тогда, в первый раз подглядывая за сексом Ульяны и Игоря.

Не дожидаясь окончания судорог, сильная рука схватила ее за волосы и потащила вверх-назад. Выпавшие из лифчика потные сиськи сжали до пронзительной боли-наслаждения, а поршень так и продолжал ходить внутри, невеликий ростом, но могучий опытом. Как в такой ситуации не ответить на жгучий поцелуй бывшего мужа? Нина будто бы выпала из реальности на время, а, вернувшись, немало удивилась тому, что с жадностью отсасывает мужу, которому вроде бы недавно решила дать только раком, чтобы не видеть паршивца. Более того, ей снова кончают в рот, наполняя его густой и терпкой пряной жидкостью.

Полностью одевшись и собравшись в школу, Вера все же решилась одним глазком заглянуть к родителям в комнату, откуда только что перестали доноситься звуки яростной ебли. Мать блаженно лежала на диване с закрытыми глазами, разбросав блестящие от пота сиськи, раскинув ноги и предъявляя миру обильно волосатую пизду. По ее подбородку текла большая капля густого папиного семени. Отец же, перехватив Верин взгляд, ободряюще подмигнул. Вымученно улыбнувшись в ответ, девушка вышла из квартиры.

— Да, Кость, все же ты — самый жуткий ебарь-террорист из всех, кого я знаю... — медленно, не открывая глаз, проговорила Нина Артемовна, услышав хлопок двери.

— Почему? — хмыкнул мужчина, довольно потягиваясь.

— А я больше не знаю мужчин, которые выебали по очереди дочь, бабушку и внучку. Или ты думаешь, я не знаю, почему моя мать внезапно воспылала к тебе тещиной любовью после нашей свадьбы?

— Это был секрет Полишинеля. Даже твой отец догадывался, — пожал плечами Константин.

— Давно был у нее?

— Вчера, как от тебя ушел. После климакса вкус к сексу у нее пропал, но сосет она по-прежнему классно и с удовольствием.

— Кобель! — беззлобно сказала женщина.

— Еще какой! Я совершенствуюсь, — самодовольно произнес мужчина, совсем как в юности. — И у меня смена подрастает: мать, дочь и ее сестру Игорь уже трахнул. А внучку... Внучку родить и вырастить ещё надо. Всё впереди...

— Типун тебе на язык, охальник! — Нина даже скривилась.

— Может, позовем его на тройничок?

— Если Ульяна позволит, то давай, пожалуй, — пожала плечами женщина.

«Ну, нихуя ж себе!» — подумала Ульяна, столкнувшаяся с Верой в дверях и простоявшая весь разговор в коридоре.