“Десятый”, мысленно поздравил я себя, когда мачете перерубил сочно лопнувшую шею очередного зомбака. Возле реки этих тварей было немало. Они любят не только нашу плоть и женщин, но и воду. Если бы не первый пункт, их можно было бы назвать почти людьми.

Я приглушил старенькую “Яву” и, внимательно оглядевшись, спустился к реке. Раз утренняя десятка закрыта, нужно вымыть клинок. Те, кто не ухаживает за железом, быстро остаются без него, а следовательно и без жизни. Почистив металл от полусвернувшейся крови и мерзкой слизи, я быстро вернулся к мотоциклу. Из леса уже слышался шелест веток, поэтому я запустил мотор и газанул отсюда.

Через час на дороге показались двое мертвецов, склонившихся над чем-то. Хотя, о чём это я? Очевидно, они склонились над кем-то. Проезжать мимо человека в беде, конечно, нехорошо. Особенно если главная беда приключилась с ним до встречи с тобой, и он не сможет отблагодарить тебя пулей между лопаток. А вот оставшейся снарягой — очень даже. Я остановился неподалёку и присвистнул: человек в беде оказался девушкой. Мёртвой, конечно. Сейчас над ней трудились трупаки.

Почему-то в голливудских фильмах до катастрофы считалось, что зомби-вирус передаётся через кровь укусом. Бред, конечно. В реальности он проникал в людей капельно-воздушным путём. Через три года ада последняя горстка учёных изобрела вакцину, поэтому ты не станешь зомби, если просто подышишь заражённым воздухом. Люди расслабились и даже начали выползать из укрытий, как тараканы на свет, но продлилось это недолго. Вирус изменил поведение трупаков, и теперь они стали вносить вирус непосредственно в тело человека. Половым путём.

От этого не было лекарства. Более того, новые восставшие стали гораздо умнее, ловчее и... озабоченнее. Теперь ты не мог рассчитывать на скорую смерть в руках трупаков. Перед этим тебя отдерут во все дыры независимо от пола и возраста.

Вот и сейчас я наблюдал за обрядом обращения. Похоже, мертвецы когда-то были семейной парой — на безымянных пальцах блестели кольца. Зомбачка яростно тёрлась влагалищем о лицо жертвы, размазывая по нему кровь со слизью, а зомбак долбил её в пах.

Я спокойно приблизился к тройничку и расстегнул ремень. Зомби редко отвлекаются от обращения, а у меня уже яйца болели от двухнедельного воздержания. Я сконцентрировался на обнажённой груди девушки. Она ритмично подёргивалась в такт толчкам, на белой коже алело несколько брызгов крови, а соски стояли торчком, словно она наслаждалась процессом. Зомбаки меня не возбуждают, поэтому я смотрел то на стройные задранные ножки девушки, то на обрывки омерзительно пёстрого халата. Такие бывают только в борделях. Какая-то мысль грызла меня, не давая расслабиться и кончить. Я перевёл взгляд на ступни девушки - они были без обуви.

Адреналин вспыхнул в крови и я неловким прыжком сместился в сторону. Ногти третьего зомби скользнули по кожаной куртке. Я спешно подтягивал штаны, а мертвец уже пёр на меня. Свежеобращённый парень, тело ещё не деформировано вирусом, но цвет кожи уже никому не даст перепутать его с живым. Я рубанул его по пальцам, но он отдёрнул руку и прыгнул на меня. С трудом увернувшись, я смог-таки застегнуть штаны и перехватил клинок двумя руками. Свеженькие зомби быстрее, но двигаются куда более очевидно, чем матёрые. Он снова прыгнул, но я уже был готов. Дал ему пролететь совсем рядом и с силой рубанул по затылку. На шее осталась болтаться только нижняя челюсть, остальное отлетело в кусты. Я выдохнул и глянул на растянувшееся тело. На нём не было штанов, а зад весь заляпан кровью. Его оприходовали первым.

Теперь всё встало на свои места: парень украл шлюху из борделя, но остановился возле реки. Скорее всего баба захотела помыться. Этот придурок отошёл в кусты и попался парочке зомбаков. Они над ним поработали и оставили обращаться, а сами занялись девкой.

Я покачал головой, поражаясь человеческой тупости, и пошёл обезглавливать остальных. Парочка как раз закончила оплодотворять шлюху. Никто из них не доставил мне проблем, видать, утомительное это дело — обращать людей.

Закончив с восставшими, я обыскал округу и нашёл вещи дебиловатого парня. Кроме небольшого запаса еды и старенького ПМ, ничего ценного не нашлось. Пистолет выглядел заношенным до невозможности, а накладки на рукоять были примотаны красной изолентой.

То, что у них не оказалось транспорта, внушало оптимизм. Раз у шлюхи ноги были в приличном состоянии, значит шли они недолго и где-то рядом должен быть бордель. Единственное, что меня беспокоило — дебил мог выкрасть самую красивую бабу. Оставалось надеяться, что она там была не единственная.

Через час мои выводы подтвердились. Я выехал на шоссе и почти сразу увидел стены, вокруг которых толпилось несколько десятков зомбаков. На большом транспаранте от руки было намалёвано: “Всё — для тебя!”. Я просигналил наблюдателю на стене и поехал “круг почёта” мимо мертвецов. Останавливаться было самоубийством. Я нарезал три круга, пока со стены мне не опустили длинный мост, на который я заехал. Его тут же стали втягивать обратно, обрубая цепкие серо-зелёные пальцы.

Как я и ожидал, за стенами оказалась заправка. Тут гением быть не надо. На развалинах мира выживали те, кто имел доступ к ресурсам. И основными представителями малого и среднего бизнеса стали хозяева заправок. Они возвели стены, организовали у себя магазины и бордели. То, что нужно усталому путнику. Больше “бензинщиков” зарабатывают только “оружейники”, но у них и жизнь короче.

Заглушив мотоцикл, я огляделся. Заросшие лица обитателей крепости не выражали ни капли гостеприимства. Два ствола, смотрящих мне в грудь - тоже. Я продемонстрировал пустые руки и громко потребовал позвать главного. Один из бородачей - высокий краснолицый толстяк сердито засопев подошёл поближе. Ствол он не опустил. За спиной лязгнул поднятый мост, а на землю упало перерубленное тело зомби. Я мысленно вздрогнул, но сохранил невозмутимо-отстранённое выражение лица.

— Чего так сурово встречаешь клиента, хозяин?

— А ты точно клиент? Есть чем платить? Или будешь просить помочь, а сам сопрёшь что-нибудь и сбежишь? — с вызовом поинтересовался хозяин.

— А что, - усмехнулся я, — Уже кто-то обнёс твоё честное заведение?

— Ты тут мне не шуткуй, — вскинулся бородач, его руки крепче перехватили винтовку.

Я демонстративно медленно вытащил из сумки пистолет похитителя шлюх. И, держа за ствол, протянул хозяину. У того загорелись глаза. Отбросив винтовку, он стал крутить в руках ПМ.

— Твой воришка обронил, — ухмыльнулся я самой паршивой улыбкой.

— А девку? Девку при нём видел?

— Когда я приехал, её уже заканчивали обращать. А твой гость сидел на ветке, и несло от него так, что даже зомби обходили его дерево стороной. Пришлось проявить к нему милосердие. Стыдно признаться, но я был с утра не в ударе. То ногу задену, то член отстрелю... Упал он только после пятого выстрела.

Чем дольше я говорил, тем сильнее лицо хозяина расплывалось в маниакально-хищной ухмылке. Справедливость - она такая, всем нравится. По окончании рассказа мужик расхохотался, махнул своим, чтобы опустили ружья, и перешёл сразу к делу.

— Пойдём, покажу товар.

Товар не возбуждал. Я прохаживался мимо пяти шлюх, а настроение стремительно падало. Нет, там были неплохие фигурки, да и в навыках опытных женщин я не сомневался. Однако за их игривыми ужимками скрывалось усталое равнодушие. Лишь одна заинтересованно окинула меня взглядом. Была и другая проблема: мне всегда нравились девчонки помоложе. Тут же самые молодые были моего возраста, а большинство лет на пять-десять старше.

Похоже, мои опасения подтвердились — воришка-имбецил украл единственную молодую и красивую бабу в борделе.

Оттягивая момент выбора, я огляделся по сторонам и заметил стоящую на коленях фигурку в углу. Девушка мыла пол тряпкой и явно не хотела попадаться на глаза новому клиенту. Но, заинтересовавшись моими муками выбора, она подняла голову и встретилась со мной взглядом. Тут же вздрогнула, опустила голову и с силой продолжила тереть пол. Я быстро подошёл к ней, сзади послышалось обеспокоенное сопение хозяина борделя. Как я теперь знал, его зовут Пётр.

— Звиняй, Кирилл, она не продаётся. Её заказал для личного пользования один оружейник из-под Ростова. На днях должен приехать. Не могу дать портить товар.

— Так она целка? — восхитился я. В наше время такое нечасто встречается.

— Да, — скривился Пётр, - Оружейник обещал сто тысяч за неё. Иначе я бы её сам уже попробовал.

Девушка что-то зло буркнула себе под нос.

— Молчи, сучка! — вызверился на неё толстяк - Я за твою тощую задницу ещё ни рубля не получил. И если захочу, отдам тебя беззубому зомбаку. Пускай трахает тебя, пока в кровавую кашу не сотрёт.

Он схватил её за волосы и поднял на уровень живота. И сразу толкнул вниз, так что она упала лицом об пол. На свежевымытую плитку стали падать алые капли. Пётр пнул девушку в бок, но уже без яростного запала. То ли остыл, то ли в самом деле берёг товар.

Я задумался. Если продать мотоцикл и стволы, да выложить заначку, сто тысяч бы мог наскрести. Но одна целка того не стоит. Я окинул девушку оценивающим взглядом. Тонкие руки, белая кожа, неровно подстриженные в каре чёрные волосы. Чуть раскосые глаза - где-то недалеко в родне пробегала азиаточка.

— Так может она хотя бы пососёт?

— Не дам, — нахмурился Пётр, — Знаю я как это бывает. Сначал в рот, потом в зад, а через полчаса она уже беременная. Нет, выбирай из тех.

Я ещё раз посмотрел на поломойку. Кончик языка осторожно облизывал разбитую губу, а из аккуратного носика текла кровь. Но чёрные глаза были абсолютно сухими. Она смотрела на спину Петра таким ненавидящим взглядом, что я сразу мысленно попрощался с бензинщиком. Не знаю как, но она убьёт его.

От её взгляда член начал набухать, а я представил как сладко будет отодрать эту маленькую фурию. Хлестнуть бы её ремнём через рёбра, сорвать одежду, заломить руки и вставить без смазки, чтобы до конца жизни помнила свой первый раз. Но не сейчас.

— Да к чёрту этих баб! — махнул я рукой, — С мужиками веселее.

— Ты это... - опешил Пётр, — Из этих? У нас мальчиков нет, мы таким не...

— Пойдём выпьем, — с улыбкой пояснил я.

Пётр рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

Люблю эту незамысловатую шутку. У собеседника сразу вылетает из головы о чём мы до этого беседовали.

Спускаясь в бар, я чувствовал как спину буравит взгляд черноволосой девушки. “Ничего, милашка, скоро мы познакомимся поближе”, подумал я и расхохотался над бородатым анекдотом развеселившегося хозяина борделя.

Комната оказалась на удивление неплоха. Минет тоже. После пузыря водочки местные шлюхи стали куда симпатичнее. Я полулежал на старом кресле, а между ног трудилась кудрявая представительница древнейшей профессии. Трудилась, надо сказать, очень умело. И даже изобретательно. Она принесла с собой баночку острого масла, и время от времени опускала туда язычок. Её рот становился горячее, слюны вырабатывалось больше, а мой член так и плавал в огненном озере.

Она резко выпустила член изо рта - по влажной коже пробежал холодок - и снова заглотила его, теперь уже совсем глубоко, по самые яйца. Я не выдержал и кончил. Её горло сжалось, словно пыталось высосать сперму до последней капли. Когда я расслабленно раскинулся на кресле и потрепал её кудри, она медленно выпустила член и облизнулась. Чёрт побери, не знай я, что это профессиональная шлюха, поверил бы что она реально кайфует от процесса.

— А что такая мастерица делает на такой задрипанной бензоколонке? Ты же легко могла бы зарабатывать в городах?

— Могла. И зарабатывала, — она пожала плечами, — Но так сложилось, что мне пришлось бежать и скрываться. Не могу я больше появляться в больших городах. По крайней мере открыто.

— Тебя Анжела зовут? — напрягшись, я вспомнил как она представлялась, когда уводила меня сюда, на второй этаж.

— Да.

— Так вот, Анжел, неужели тебе нравится вот это всё? — Я сам не понимал почему разговорился с ней. Возможно под впечатлением от её мастерства, а может просто захотелось языком почесать после минета.

— Если бы не Пётр с братьями, мне было бы вполне неплохо. Я больше не хочу драйва и опасностей. Я довольна старшинством над девочками. А ты? Ты гоняешь на мотоцикле по дорогам, режешь зомби и ночуешь на дереве или в дерьмовых забегаловках, навроде этой. Ты доволен?

Я расхохотался.

— О чём ты? Считаешь, что твоя жизнь сосалки лучше моей свободы?

— Я не о том. Ты никогда не хотел осесть где-нибудь? Руководить бизнесом. Забирать деньги у дурной молодёжи на байках, а не отдавать их опытным торгашам?

Я несколько секунд молчал, а потом расплылся в понимающей улыбке.

— Пётр пригрел на своей груди ту ещё змеюку.

— Не пригрел, а воспитал, — зло бросила Анжела, закатывая подол юбки. На бёдрах сине-зелёными кляксами расплывались синяки. — Эта тварь избивает девочек до потери сознания. Двух он забил до смерти. Убил бы и больше, да иначе совсем бизнес загнётся. Думаешь, почему о нас никто не знает, почему наш бордель никому не интересен? Ни одна девушка тут дольше пяти лет не живёт. Но это рекорд, обычно они через два превращаются в уродливых развалин. Почему тебе предложили только пять шлюх, хотя нас пятнадцать? Все в подвале лежат. Больные, беременные, избитые. Я уже готова была поднять бунт, но из-за заказа на Сашу всё перевернулось...

— Сашу? Ты про целочку?

— Да. Жалко девочку, но с оружейником мы не можем потягаться. Я хочу, чтобы Пётр отдал её, забрал деньги, а дальше мы его пришьём и сделаем наш бордель по-настоящему первоклассным заведением.

— А я, значит, должен выполнить за вас всю грязную работу?

— Не хочешь, не выполняй. Мы и сами разберёмся.

— Не дуй мне в уши. Ты не стала бы со мной просто так откровенничать. Если я всё расскажу Петру, он вас просто убьёт.

— Ты прав. Мне нужно, чтобы ты руководил борделем. Стал его лицом, директором, как хочешь. Сейчас не так много женщин могут позволить себе свободу от мужчин. И даже если я возьму винтовку, любой клиент захочет убить меня и забрать бордель себе. Я не бой-баба, способная любому мужику глаз на жопу натянуть. Нам нужен кто-то, кто нас защитит. А мы обеспечим ему жизнь в достатке и удовольствии.

— Заманчиво, чёрт побери, — я потёр подбородок, — Значит, всего лишь завалить трёх мужиков?

— Да. Но ночью к ним не попасть, двери все на магнитных замках. Нужно будет убивать при свете дня, в открытую. Снотворного, яда тоже нет. У нас вообще нет лекарств... — На этих словах её голос дал трещину. Видимо, одна из девочек погибла из-за этого. А может, она сама больна?

— Что ж, считай - договорились.

Я притянул ей руку. Она пожала крепким, судорожным движением. Встала, оправила юбку и пошла на выход. У двери обернулась.

— Помни, сначала отдаём Сашу оружейнику, потом начинаем действовать.

“Посмотрим”, подумал я.

Я проснулся от тяжёлых шагов в коридоре. Дождавшись, когда человек пройдёт, я осторожно выглянул за дверь. Нетвёрдой, раскачивающейся походкой Пётр направлялся к лестнице вниз. Не долго думая, я выскочил из комнаты и направился вслед за ним.

Сначала я пожалел, что вышел в одних трусах, но быстро решил, что так легче будет отбрехаться. Дескать, искал толчок.

Пётр источал такой сильный алкогольный дух, что голова кружилась от одного запаха. Это мне на руку. Бухой человек пойдёт туда, куда трезвый шагу не ступит, а значит мне выдался удачный шанс провернуть какое-нибудь дельце или разжиться информацией.

Мы миновали второй этаж, лестницу, первый этаж, стали спускаться в подвал. Лестница скрипела, как проклятая, так что мне пришлось идти с Петром шаг в шаг. Наконец, он дошёл до ржавой двери, огляделся и несколько раз провернул ключ в замке. Потом приложил пластиковую карточку и, покачнувшись, открыл дверь.

Тут же ему на голову упало одеяло, а худенькая фигурка попыталась проскочить у него между ног. Всё было выполнено идеально, ей банально не повезло. Качнувшись, Пётр споткнулся о свою ногу и упал прямо на Сашу, впечатывая её в пол. Женский кулачок несколько раз вошёл в мясистый бок, но быстро был перехвачен толстой волосатой рукой.

Пётр с трудом поднялся, несмотря на меткие и болезненные удары ногами. И нанёс только один удар - в живот. Этого оказалось достаточно. Саша повисла на его кулаке, а потом рухнула на пол, беззвучно хватая ртом воздух. Пётр за волосы потащил девушку обратно в комнату. Я на цыпочках пробежал последний десяток метров и успел просунуть ладонь в проём прежде, чем дверь захлопнулась.

Тем временем, Пётр включил в комнате свет и подтащил пленницу к кровати.

— Сейчас... Ты будешь... Сосать... — В его нетрезвом рыке с трудом угадывались слова.

Девушка сжала зубы и отрицательно покачала головой. И тут же отлетела в угол от мощной оплеухи.

— Я должна быть целой и невридимой! — Саша выкрикнула это как последнее спасительное заклинание, но Петру было уже плевать.

Он расстегнул ремень и достал не очень длинный, но толстый, увитый венами член и ткнул его в разбитые губы. Саша зажмурила глаза и только сильнее стиснула челюсти. Тогда пальцы Петра сжали бледные щёки так, что сашин рот сам распахнулся и член вошёл на всю глубину.

Я понимал, что план Анжелы рушится на глазах, но до последнего надеялся, что Пётр удовлетворится минетом. Но гордость Саши добила всё окончательно.

Пётр кончил почти сразу. Его руки отпустили сашины щёки и вцепились в волосы, а бёдра толкнулись вперёд, вбивая девушку затылком в стену. И тут она нанесла удар. Член давил ей на корень языка и челюсти не могли сами сжаться, поэтому она ударила себя ладонью в подбородок. Кровь брызнула из-под зубов, а Пётр с диким воем отшатнулся. Пульсируя, кровь выплёскивалась из десятка прокусов, а член быстро терял длину и объём. Саша безумно улыбалась окровавленным ртом, в рваной ночнушке похожая на вампирицу.

Я восхитился её мужеству и желанию бороться. Сашины лицо и волосы были забрызганы смесью крови и спермы, но она чувствовала себя победительницей. Однако, будь она поумнее, поняла бы, что отныне для Петра её жизнь ничего не стоит.

Пётр с утробным воем пошёл к девушке, а я понял, что надо действовать. Подбежав сзади, я дёрнул его приспущенные штаны вниз, а когда Пётр обернулся, прописал ему в челюсть так, что пальцы на несколько секунд потеряли чувствительность. Такой удар ронял почти любого шкафа. Увы, Пётр входил в это “почти”.

Он удивлённо посмотрел на меня, потом на Сашу. В его мутных глазах мелькнуло озарение. Похоже, он счёл меня таким же шлюшьим вором, как его прошлый постоялец. Тряхнув головой, Пётр пошёл мне навстречу.

Я всегда любил бокс, а вот Пётр явно отдавал предпочтение борьбе. Мои удары впечатывались в здоровенную тушу, которая загоняла меня в угол, чтобы задавить, задушить, сломать. Увы, размеры подвальной комнатушки играли на руку противнику. Он на секунду остановился, потом опустил голову и побежал, расставив руки. Я встретил Петра отличным апперкотом, а он вбил меня в стену. Его пальцу вцепились в мою шею, но тут Саша решила вмешаться. Её голень с размаху вошла Петру между ног.

Пётр выпучил глаза и осел на землю, зажав в руках яйца. Я тут же взял его на удушающий. Саша, взбесившись, продолжала бить его ногами. Но Пётр был ещё в сознании. Схватив меня за руки, он резко наклонился вниз, сам при этом поднимаясь на ноги. Я перелетел через его спину и ударил Сашу пятками в грудь. Девушка с тонким криком покатилась по полу.

А Пётр навалился на меня, пытаясь задушить. В грубой силе я ему проигрывал с каждой секундой всё сильнее. Его руки сжали шею, полностью перекрыв дыхание. Я безуспешно бил по локтям, но его руки только крепче стискивали горло. Казалось, он сейчас просто сотрёт трахею в порошок.

Краем глаза я заметил как Саша, держась одной рукой за грудь, роется в карманах Петра. Видимо, эта дура хочет вытащить магнитную карточку и попытаться сбежать. Забыла что ли о зомбаках вокруг борделя? В глазах потемнело. Я изо всех сил вытянул руки, нашаривая лицо Петра. Мой палец вошёл во что-то мягкое. Последним усилием, в слепую, я надавил. Под холодеющим пальцем лопнуло, по коже потекла тёплая влага. Пётр закричал, на секунду ослабив руки.

И тут же его крик превратился в булькающий хрип. На меня хлынул водопад обжигающе-горячей жидкости. Клешни, сжимающие горло, исчезли. Вес Петра тоже исчез, зато я услышал панические Сашины крики.

На то, чтобы подняться с пола ушло несколько секунд. Сфокусировав зрение, я увидел как Пётр сидит на распластанной на полу Саше и наносит удар за ударом. Тело девушки вздрагивает, из разбитых губ доносятся крики. Но и Пётр в ужасном состоянии. Вместо одного глаза у него месиво из белка и крови, а горло распорото несколькими рваными ранами. На лицо, грудь и живот Саши толчками выплёскивается кровь.

Пошатываясь, я побрёл к ним. Но жизненные силы Петра подошли к концу. До его съежившегося от водки мозга дошло, что он умирает. Пётр попытался зажать горло пальцами. Но как только он перестал бить Сашу, она несколько раз вонзила ему в бок перочинный ножик. Пётр жалобно всхлипнул и упал на девушку. Саша задёргалась, но спихнуть тушу в три раза тяжелее себя не смогла.

Я перевернул тело и помог Саше подняться. Не знаю как выглядел я, но она выглядела жутко... Ярко-алая артериальная кровь покрывала её лицо, руки, грудь и живот. От одежды остались жалкие клочки ткани. Теперь тонкое спортивное блестящее от крови тело молодой девушки я мог разглядеть во всех подробностях. Многочисленные побои ещё не успели стать синяками, но уже приобретали характерный тёмный оттенок. Чего-то всей этой картине не хватало. Она была не завершена.

Тонкими окровавленными пальцами, Саша поправила слипшиеся волосы и с удивлением посмотрела на меня.

— Ты не очень похож на принца-спасителя, — хриплым от недавнего удушья голосом сказала она. Нервно хихикнув, она облизнула разбитые губы и поправила трусики — единственную целую часть одежды.

— Я не принц, — таким же хриплым голосом подтвердил я и направился к ней.

Первым делом я отобрал у Саши перочинный ножик. Её глаза испуганно расширились, она дёрнулась в сторону, но я уже держал девушку за запястье. Я заломил тонкие руки за спину и вдавил грудью в стену. Потом одним движением разорвал её трусики, плюнул себе на член и прислонил головку к её щели.

— Принцы в награду получают свадьбу, а мне нужно кое-что другое, — прошептал я ей на ушко.

Головка вошла легко и сразу же упёрлась в преграду. Саша дёрнулась, оттолкнулась от стены, и тут же я вбил в неё член, разрывая девственную плеву. Она тонко крикнула и на секунду окаменела. Я чуть не кончил — так сильно сжалось влагалище. Попутно отметил, что её киска мокрая, как размоченная в молоке булка. Сашка текла от драки и вида крови?

Не смотря течку она продолжала бороться. Я покрепче заломил ей руки и начал разрабатывать киску. Под окровавленной кожей ходили тонкие мускулы, она рвалась на свободу, ругалась и пыталась плюнуть в меня. Но с каждым толчком, вбивающим её в стену, сашины ноги раздвигались всё шире, рывки слабели, а ругань превращалась в стоны.

Через несколько секунд по её телу пробежал спазм, она пискнула, а по её ляжкам потекла жидкость. У Саши подкосились ноги, но я не дал ей упасть. Вышел из неё, развернул лицом к себе. На окровавленных щеках виднелись светлые дорожки от слёз, кусочки штукатурки впились в кожу. Опьянённо-растерянный взгляд замер на моём члене - покрытом её кровью и соками. Она ещё до конца не осознавала что сейчас произошло.

Я подхватил Сашу под бёдра и вошёл в неё до упора, до самой матки. Она прикусила губу, а из глаз снова брызнули слёзы. Однако её руки и ноги обхватили меня, а голова покорно легла на плечо. Она почти не сопротивлялась, пока я долбил её порванную киску.

Я уже готов был кончить, благо Сашкина киска была уже многих попок, но мне не хотелось скучной разрядки. Я сильно шлёпнул её по заднице, она лишь болезненно застонала. Тогда я укусил её за шею, за плечо, прошёлся зубами по ключице. Она впилась ногтями мне в спину и попыталась ударить пятками по почкам. Я хорошенько приложил её лопатками об стену, продолжая долбить на всю глубину. Дёрнул зубами за ухо, ко которому прилетел удар от Петра. Саша взвыла от боли и начала вырываться, словно я ещё только собираюсь лишить её девственности.

Хоть Сашка и весила как пёрышко, я с трудом удерживал её в руках. Взбесившаяся девушка впилась пальцами мне в лицо. Понимая, что могу остаться без глаз, я отпустил её бёдра. Она расцепила ноги и повисла на одном члене, не доставая до земли. Тут мы оба взвыли. Даже её 40 кило на член было многовато. Я присел, с хлюпаньем покидая влажную пещерку.

Саша оттолкнула меня, уперевшись в стену. Побежала к трупу Петра, рывком вытащила ремень и замерла, испуганно глядя на меня.

Я задумчиво оценил картину под названием “Изнасилованная Саша”. Кровь на стройном теле где-то уже засохла и отвалилась, где-то смешалась с потом и только сильнее размазалась по коже. Следы ударов виднелись всё отчётливее. На шее синеватые отметины от пальцев Петра. Слипшиеся сосульки волос, светлые штрихи слёз, прокушенные сжатые губы. Ноги дрожат, между ними месиво из крови и смазки. Правая грудь потемнела от огромной гематомы. Чёрт побери, для идеала не хватает буквально нескольких мазков.

Я хищно улыбнулся и пошёл ей навстречу. Саша попятилась, но в маленькой подвальной комнатушке места почти не было. Стукнувшись пяткой о стену, она всхлипнула и замахнулась ремнём.

Удар был хорош. Тяжёлая пряжка ударила в челюсть, рассекая кожу. Я отшатнулся, Саша с победным криком нанесла ещё удар, и ещё. Третий пришёлся по руке. Ремень сделал оборот вокруг кисти и я без труда его перехватил. Дёрнул на себя, Саша полетела вперёд и встретилась животом с кулаком. Она выпучила глаза и попыталась глотнуть воздуха. Ремень выпал из её рук.

Пинком я отправил Сашу на пол и принялся с оттяжкой лупить ремнём. Белые полосы ложились на лицо, руки, ноги, тело. Они тут же краснели, из пор начинала сочиться кровь, а Саша с плачем извивалась на бетонном полу, пытаясь избежать ударов.

Я отбросил ремень и накинулся на беспомощную девушку. Закинул её ноги за голову и резко вошёл в неё. Саша кричала, пыталась оттолкнуть меня, но её тонкие пальцы лишь царапали мне грудь, распаляя и так бушующее пламя.

Я отпустил её ноги и сжал её шею. Крик тут же прекратился, а лицо стало приобретать красный оттенок. Саша пыталась оторвать мои руки, но она была слишком слаба. Лицо девушки становилось всё темнее, глаза стекленели, а движения замедлялись. С каждым толчком она слабела. Стенки влагалища конвульсивно сжимались, словно пытались хоть так глотнуть воздуха. Я разрядился в неё с криком удовлетворения. Никогда мне ещё не было так хорошо.

Сашины руки плавно упали на пол.

Я отдышался и разжал пальцы. Прислушался к дыханию. Положил голову ей на грудь. Ни дыхания, ни стука сердца. С чавкающим звуком я вышел из Сашки и начал сердечно-лёгочную реанимацию. Тридцать толчков в грудь, два дыхания рот-в-рот. После третьего цикла Саша закашлялась и перевернулась на бок.

Я облегчённо выдохнул и откинулся к стене. Было бы обидно потерять такую вкусную игрушку в самом начале.