Маленькая слезинка, отпустившая меня / A Little Bitty Tear, Let Me Down © The Wanderer

Категория: Измена, Перевод

*******************************

Жужжание переговорного устройства у моей кровати пробудило меня от сиесты. Я протянул руку и нажал на кнопку.

— К вам пришла леди, которая хочет вас видеть, сэр. — Из аппарата донесся отрывистый голос моей секретарши.

— Я сейчас немного занят, Колетт. Спроси Вэл, может ли она принять ее вместо меня, пожалуйста?

Валери - мой помощник и обычно занимается большинством моих посетителей. Честно говоря, я вовсе не был занят - я превратился в затворника и дремал после обеда. Колетт знала об этом, поэтому было необычно, что она меня потревожила.

— Леди говорит, что это личное и очень важное дело, сэр. Она говорит, что то, что ей нужно обсудить, она может обсудить только с вами, сэр.

— Черт побери! Скажи ей, что ей придется записаться на прием на... Ну, не знаю, как-нибудь на следующей неделе.

— Леди говорит, что это срочно, и она непреклонна, сэр.

— О, черт, ну ладно. Полагаю, мне лучше встретиться с ней - проводи ее в мой кабинет минут через пять.

Я встал с кровати, быстро ополоснул лицо в ванной, чтобы прийти в себя, а затем направился через пентхаус в свой личный кабинет. Из окна открывался вид на раскинувшийся внизу город. Черт, я ненавижу это чертово место - ненавижу все, что здесь есть. Господи, кажется, я ненавижу и всех на семнадцати этажах ниже меня, хотя все они работают на меня.

Колетт вошла в кабинет без стука. В последнее время она никогда не стучала, потому что я редко бывал там. Теперь я всего лишь номинальный глава этой организации - единственная причина, по которой я находился здесь, в своем пентхаусе, заключалась в том, что мне больше некуда было пойти и нечем было заняться.

Очень миловидная молодая женщина, которую Колетт должна была проводить, с официальным видом прошествовала мимо нее в кабинет. Но, по-моему, внезапное великолепие, в котором она оказалась, застало ее врасплох и выбило ветер из ее парусов. Видно было, что ей непривычно и неуютно в той обстановке, в которой она вдруг оказалась.

— Мистер Джон Кроуфорд? — спросила она, прежде чем Колетт успела официально всех представить.

— Это я.

— Меня зовут Джун Парсонс, я из социальной службы Слау.

Не знаю точно, но мне кажется, что я должен был испугаться ее заявления.

— И чем я могу вам помочь, мисс или миссис Джун Парсонс из социальной службы Слау?

— Пожалуйста, зовите меня Джун. Мы стараемся быть не слишком официальными.

Теперь на ее лице читалось замешательство. Думаю, я был не тем, чего она ожидала, как и обстановка, в которой она оказалась. Эта женщина привыкла иметь дело с людьми, находящимися на другом конце финансового спектра, и, похоже, здесь, со мной, она была совершенно не в своей тарелке.

— Очень хорошо, Джун, можете называть меня Джоном. Чем я могу вам помочь? О, прошу прощения. Ладно, Колетт, можешь оставить мисс Парсонс со мной, спасибо.

Колетт с любопытным выражением лица и подмигиванием глаз повернулась и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Что ж, моя посетительница была довольно красива, а золотоискатели в прошлом использовали весьма интересные способы, чтобы заполучить меня.

— Мистер Кроуфорд...

— Джон.

— Простите, Джон. Я из социальной службы в Слау.

— Вы уже не раз это говорили - теперь скажите, пожалуйста, чем я могу вам помочь?

— Это... э-э... с чего бы мне начать? — сказала она, оглядывая комнату. Очевидно, великолепие этого места было совсем не таким, как она ожидала. — Послушайте, у меня есть дело. В деле замешаны двое детей и мать, которая пыталась покончить с собой. Может быть, будет лучше, если вы прочтете эту записку, ее нашли рядом с матерью.

Она протянула мне конверт с запиской, только это было скорее письмо, чем записка. Я откинулся в своем большом вращающемся кресле и открыл его.

«Мой дорогой Джон», - гласила первая строчка, и, черт возьми, я сразу же понял, от кого это письмо. Моя память перескочила на одиннадцать лет назад, к тому моменту, когда моя некогда счастливая жизнь внезапно оборвалась.

+++++++++++++++++

Черт, как сейчас помню, у меня было чертовски тяжелое утро. На Чизвик Хай-роуд прорвало водопровод, и весь этот проклятый район встал в тупик, пока люди пытались объехать перекрытую дорогу.

Я опоздал почти на полтора часа, когда попытался незаметно пробраться в свой офис. Уже второй раз за неделю, дорога на работу превращалась в чертов кошмар.

Когда я вошел в свой кабинет, Джун, моя секретарша - ну, на самом деле она не была моей, она присматривала за тремя или четырьмя из нас - остановила меня.

— Джон, где, черт возьми, ты был и почему не включил свой мобильный?

«О, черт, я, должно быть, забыл зарядить эту чертову штуку вчера вечером», - подумал я и понял, что в последнее время это становится моей привычкой: я чертовски уставал, чтобы соображать, когда возвращался домой по вечерам.

— Тони Джордон ищет тебя с девяти часов. Он чем-то очень озабочен. Лучше бы тебе поскорее притащить туда свою задницу.

Дерьмо, гребаные засранцы. Только этого мне и не хватало: этой напыщенной маленькой задницы на своем гребаном высоком коне. С тех пор как его отец ушел на пенсию, этот маленький говнюк и его брат возомнили себя божьим даром для этой чертовой индустрии. Правда в том, что они понятия не имели, как вести переговоры по контракту или делать клиентов счастливыми. Мне стало интересно, кого этот маленький ублюдок сейчас расстроил.

— О, Джон, слава богу, что ты появился. Я все утро пытался тебя разыскать. Знаешь, тебе действительно нужно что-то делать со своим временем, — сказал Тони Джордон, когда я вошел в его кабинет.

«Ну, если бы ты не перенес этот проклятый офис из Слау в гребаный Чизвик, мне бы не пришлось сидеть в проклятых пробках каждое чертово утро и вечер, ты, гребаный маленький козырный засранец», - пронеслось у меня в голове. Я подумал, почему, черт возьми, у меня не хватает наглости сказать это маленькому дерьму. Но, ведь, мы все так думаем, не так ли?

— Извини, Тони, на Хай-роуд прорвало водопровод.

— Ну, я пришел вовремя!

«Конечно, ты успел, маленький засранец. У тебя есть дорогая городская квартира, оплаченная компанией и находящаяся всего в паре кварталов отсюда, в которой ты живешь всю чертову неделю. С этой маленькой пироженкой, о которой твоя миссис не знает, чтобы согревать тебя по ночам».

— В общем, что-то пошло не так с работой «Джонсонс». Они снова жалуются на задержку с доставкой. Мне нужно, чтобы ты полетел туда и образумил совет директоров «Джонсонс». Ну, знаешь, подлить масла в огонь. Они снова угрожают, что переведут свой контракт в другое место. Если это случится, полетят головы. Не только здесь, но и на заводе. Ты и раньше мило уговаривал Джонсона, уверен, что сможешь сделать это снова.

«И почему бы тебе самому не поехать, - подумал я. - Раз уж ты туда собрался, возьми с собой еще одну кучу дерьма, твоего брата Роберта. Вы вдвоем погубите эту чертову компанию. Если бы твой старик знал, как вы двое тут все проебали, он бы в гробу перевернулся». И снова мы думаем о таких вещах, не так ли - я действительно хотел бы выяснить вескую причину, почему я их не говорю. Но если бы я это сделал, то оказался бы на улице, не так ли?

— Я позвоню Саймону Джонсону. Уверен, он придет в себя. Мы ведем с ним дела уже много лет.

— Нет! Ты полетишь туда двенадцатичасовым рейсом. Старик Джонсон ушел на пенсию, а его племянник Пол Джонсон занял пост председателя правления компании. Ни Роберт, ни я не можем поехать. У нас обоих очень плотный календарь на этой неделе.

— Рейс в двенадцать часов? Черт, я никак не могу успеть. Мне нужно сначала добраться до дома и собрать вещи. И кроме того, я должен сегодня вечером сводить Салли в театр - она уже несколько месяцев уговаривает меня взять ее с собой.

— Ну, тебе придется отвести ее в другой раз. Не волнуйся, компания возместит тебе стоимость билетов.

— Спектакль показывают до вечера субботы, Салли уже несколько недель сводит меня с ума, чтобы взять ее с собой. Но я был так занят, улаживая дела с контрактом Картера, что возвращался домой только поздно вечером, когда уже было поздно идти. Я решил, что теперь, когда контракт с Картером подписан и не будет никаких проблем, мои вечера будут свободны хотя бы на несколько недель. Я знаю, что на последний вечер все билеты распроданы. Сегодня был единственный день, на который мы смогли достать места. Если я поеду в Нью-Йорк, то вернусь не раньше пятницы. Салли будет в бешенстве.

— Тогда ей придется пойти с подругой или еще с кем-нибудь, не так ли? Салли не хуже других знает, что компании нужна работа с Джонсоном, это почти половина нашего оборота. Лучше позвони ей на фабрику, пусть едет домой и соберет тебе сумку. Отсюда ты не успеешь добраться до дома и обратно в аэропорт. Беги, мы не можем позволить себе, чтобы ты опоздал на рейс.

«Наглая маленькая дрянь», - подумал я, выходя из его кабинета. Я начал работать на Генри Джордона сразу после колледжа. Когда я пришел к нему на работу, это был совсем небольшой концерн. Jordon & Sons Machine Tools («Джордон и сыновья. Машинное оборудование»). Несколько лет назад Генри Джордон занял первое место. Мэгги Тэтчер заявила, что промышленность должна стоять на своих ногах. И банки начали требовать от компаний овердрафты. Лишившись оборотных средств, британские машиностроительные компании стали массово закрываться.

Генри Джордон был одним из тех стервятников, которые скупали все ненужное оборудование и станки. Он восстанавливал их на собственной маленькой фабрике и продавал по смехотворной цене компаниям по всему развивающемуся миру. Генри Джордон был типичным консерватором до мозга костей. Думаю, немалая часть прибыли каким-то образом исчезала на оффшорных счетах. Хорошему тори не пристало платить слишком много налогов, не так ли?

Как только банкротств стало меньше, Генри Джордон изменил методы работы компании. Он стал агентом компаний, которые хотели продавать станки в Европу. Все очень просто. Станки ввозились в страну по частям, затем собирались и доставлялись в любую точку ЕЭС.

Дела компании шли хорошо, пока братья не стали достаточно взрослыми, чтобы присоединиться к фирме. К сожалению, два сына Генри, оба учившиеся в университете, пытались вести дела по принципу «точно в срок». Это было здорово на производственной линии, но не оставляло времени на решение проблем, которые часто возникали в нашем бизнесе.

Детали, поступающие со всего мира, могли задерживаться по тысяче и одной причине. К счастью, большинство наших клиентов были в курсе этих проблем. Но если бы братья просто оставляли несколько дней отсрочки, когда указывали сроки поставки, у нас не было бы и половины тех проблем, которые мы испытывали.

Мне всегда казалось, что это очевидно. Укажите клиенту, что он может получить товар через три недели, а потом скажите, что можете доставить его на пять дней раньше - и он будет счастлив. Скажите им, что можете получить его через две недели, а доставьте на неделю позже. Полетит дерьмо! И никогда не обещайте того, чего не можете выполнить.

Я не мог понять, почему Тони настаивает, чтобы я летел в Нью-Йорк. Последний контракт с «Джонсонс» заключили братья, и именно они должны были навести порядок. Да, но я знал, как это будет выглядеть для совета директоров, если все пойдет не так. Я был той самой рожей, кому предстояло взять все на себя.

Вернувшись в свой офис, я позвонил в офис Салли на фабрике в Слау. Да, Салли тоже работала на «Джордон и сын». Именно на это намекал Тони. Не только у меня покатится голова, но и у Салли тоже.

Мы с Салли познакомились, когда она много лет назад присоединилась к машинописному бюро. Машинописное бюро, чтобы вы понимали, о каком времени я говорю. С самого начала мы вроде бы неплохо ладили. Но встретились мы только после того, как в тот год пошли на рождественскую вечеринку компании. Вы знаете, как это бывает: все целуются под омелой, а когда я поцеловал Салли... Я не знаю точно, что произошло, но, в конце концов, кто-то спросил нас, не сдвинемся ли мы с места, так как они хотели занять свою очередь.

Мы с Салли не стали обсуждать это или что-то еще. С того поцелуя мы стали друг другу друзьями. Думаю, мы оба носились как сумасшедшие, покупая друг другу подарки на Рождество, и я присоединился к ней и ее семье на рождественском ужине. Думаю, это вызвало некоторое замешательство, поскольку я уверен, что они ждали какого-то другого парня. Но никто ничего не сказал.

Мы вместе пошли гулять в канун Нового года и проснулись вместе в моей постели в первый день Нового года. Это был наш первый раз вместе. К сожалению, мне приходится признать, что я мало что помню об этом. Зато я помню ночь с первого января. Салли так и не вернулась домой, и через четыре месяца мы поженились.

Следующие десять лет были самыми счастливыми в моей жизни, когда я был дома. Моя жизнь на работе была прекрасной, пока мальчики-близнецы Генри не закончили университет и не пришли работать в фирму. До их прихода в компанию я был вторым номером Генри, его помощником во всех делах, как над, так и под землей.

Появление мальчиков означало перемены. Генри был неплохим старым упрямцем - поначалу он не ставил своих мальчиков выше меня в иерархии компании, но они оба, похоже, обижались на это. Они были достаточно любезны со мной, но я знал, что им не нравится, что я занимаю более высокое положение в их компании.

Генри Джордон вывел компанию на фондовый рынок и сделал на этом чертову кучу денег. Это был единственный раз, когда он действительно расстроил меня. Я думал, что он направит хотя бы несколько акций в мою сторону, но он этого не сделал. Еще что не произошло - меня не сделали директором. Оба брата вошли в совет директоров, а я - нет.

Потом у Генри случился чертов сердечный приступ. В больнице он попросил меня присмотреть за мальчиками. «Слабые надежды, Генри, - подумал я. - Если бы ты дал мне несколько акций и ввел меня в совет директоров, я мог бы иметь на них влияние». Конечно, я никогда не говорил ему об этом. Мне было ясно, что он уходит.

Генри сразу же ушел на пенсию и скончался через три месяца. Как только крышка его гроба была закрыта, мальчики начали кое-что менять. Ничего из этого я не считал хорошей идеей, но мало что мог с этим поделать. Они арендовали новые офисы в Чизвике, и большинство администраторов и продавцов переехали туда. Тони возглавил этот отдел, в то время как Роберт полностью взял на себя управление фабрикой. При этом он унаследовал Салли в качестве своего секретаря. Некоторое время она была помощником управляющего фабрикой, но управляющий надолго не задержался, потому что Роберт постоянно занимался его делами.

Не могу сказать, что я был в восторге от того, что Салли работала на Роберта Джордона. Я не мог понять, в чем дело, но мне никогда не нравилось, как на нее смотрит один из братьев. Ну да ладно, наверное, это могла быть ревность, а может, просто мне не нравился ни один из братьев. Но я что-то чувствовал. Салли была на пять лет старше обоих мальчиков, но она была красивой женщиной, даже если это только я так считаю.

Оказалось, что Салли очень хорошо ладит с Робертом. Слишком хорошо, как по мне. Нет, я не думал, что происходит что-то неприличное. Но поскольку парни мне очень не нравились, я иногда делал замечания в их адрес. Салли вставала на их защиту, и вот он, рецепт неприятностей.

По правде говоря, когда компания стала более загруженной, а я носился по всюду, чтобы порадовать клиентов и заключить новые контракты, думаю, Роберт стал чаще видеть Салли, чем я. Поэтому она видела его сторону любой проблемы задолго до того, как она сваливалась на меня.

Ладно, вернемся к контракту с «Джонсонс» и моему срочному вылету в США. Я позвонил Салли, чтобы сообщить ей хорошие(?) новости. Думаю, они наверняка слышали ее реакцию на футбольном поле «Челси». Я знаю, что она меня оглушила.

— Но ты же сегодня ведешь меня на спектакль! Ты обещал! Какого черта ты вызвался ехать в Нью-Йорк?

Это была еще одна моя проблема. Всякий раз, когда меня просили куда-то поехать, Салли почему-то вбивала себе в голову, что я сам так решил. Я никогда не мог понять, почему она считает, что я добровольно отправляюсь в эти чертовы поездки. Но из наших разговоров на эту тему было очевидно, что она была уверена в том, что именно так я и делаю.

— Я не вызывался добровольно, Салли. Тони просто приказал мне ехать. Конечно, ты знаешь, в чем проблема с поставками по контракту Джонсона. Разве Роберт не сказал тебе?

— В наше время всегда есть проблемы. Но почему ты всегда должен добровольно их решать? Особенно когда мы сегодня должны идти на спектакль. Мне уже надоело твое отношение ко мне в последнее время. А как же мой спектакль?

Понимаете, о чем я? Я только что сказал ей, что меня отправляют в Нью-Йорк, а она все еще настаивала на том, что я сам вызвался поехать. Боюсь, меня разозлило, что она не очень-то прислушивается к моим словам.

— Честно говоря, Салли, мне плевать на этот чертов спектакль! На кону стоит наша - и твоя, и моя - работа, и если я не смогу утихомирить чертово правление Джонсона, компания окажется в проклятом ручье без весла и без заказов. И не надо винить меня в том, что ваши люди на фабрике не могут выпустить продукцию вовремя!

Вот в чем проблема разделения двух частей компании. Это превратилось в культуру «они - мы». К сожалению, я был с «нами», а Салли - с «ними». Еще больший рецепт для катастрофы.

— А теперь, пожалуйста, иди домой, собери для меня эту чертову сумку, а потом встреть меня у стойки регистрации в Хитроу в одиннадцать. Пожалуйста.

Несколько мгновений на другом конце телефона царило молчание, а затем Салли очень спокойным голосом сказала:

— Ты получишь свою чертову сумку и, возможно, еще кое-что, на что ты не рассчитывал. Знаешь ли, я не твоя чертова прислуга! — Линия оборвалась.

Зачем я это сделал? Почему я накричал на Салли и почему она накричала на меня? Черт, я знал, что должен был извиниться перед ней, когда она встретит меня в аэропорту.

Но этого не произошло. Я ждал на регистрации, но Салли не было видно. Десять часов на табло отметились, а ее все не было. Девушка уже собиралась закрыть стойку, когда появилась Салли. Она прогуливалась по залу вылета, как будто у меня было все время в мире.

— Черт возьми, Салли, что же ты так долго? — явно с резким оттенком в голосе, так как я очень переживал, что опоздаю на самолет.

Но потом я понял, что ни Салли, ни я не виноваты в том, что мы поссорились. Никто из нас не виноват в том, что она была разочарована отменой спектакля в тот вечер, и нам не следовало расставаться, злясь друг на друга.

— Прости меня, Салли. Я просто так переживаю из-за этой проклятой поездки.

Я хотел поцеловать ее, но она отстранилась от меня.

— У нас нет времени на это. Ты должен спешить и спасать свой драгоценный контракт.

Затем я услышал, как девушка на стойке регистрации сказала:

— Вы должны сейчас же сдать свою сумку, мистер Парсонс, иначе она не попадет на ваш рейс.

Я снова повернулся к девушке и прошел все формальности регистрации. Когда я снова повернулся к Салли, ее уже не было.

— Как скоро будет объявлен рейс? — спросил я девушку.

— Наверное, около получаса или около того. Но я бы посоветовала вам не покидать зону вылета.

Я побежал в том направлении, откуда появилась Салли. Но Салли, видимо, уходила гораздо быстрее, чем пришла. В конце конкорса (распределительный зал для пассажиров в крупном транспортном здании) находился вход на огороженный мостик, который вел на краткосрочную автостоянку.

Я был уже на полпути к мостику, когда краем глаза заметил ярко-желтый «Ламборджини», выезжающий с парковки на нижнем этаже. Сквозь лобовое стекло со стороны пассажира я едва смог различить пальто Салли. Я знал маленького засранца, сидевшего за рулем, хотя и не мог его видеть. Роберт Джордон не позволял никому водить свой чертов символ статуса, кроме себя.

Боже, как я был зол. Роберт Джордон был так занят, что не мог поехать в Нью-Йорк, но у него нашлось время покатать мою жену на этой своей чертовой киске. Господи, я был чертовски зол, когда возвращался в здание аэровокзала. Как ни странно, я зашел в бар и заказал выпивку. Посидев там минут двадцать или около того, мой рейс объявили, и я перешел в зал вылета.

Большую часть полета я как можно внимательнее изучал контракты в поисках лазеек, которые Генри всегда вставлял в них и которые давали нам небольшую свободу действий в отношении сроков поставки и тому подобного. Но на последних контрактах работали мальчики, и большинство этих тонких лазеек было закрыто.

По прибытии в аэропорт Кеннеди меня встретил сам Пол Джонсон вместе со своей помощницей Петрой, которую он, очевидно, унаследовал от своего дяди, и небольшой свитой подпевал. В прошлом я уже несколько раз встречался с этим парнем - на самом деле это немного неправильное название - но Пол всегда выглядел рядом со мной очень молодым, как братья Джордон. На самом деле я был старше их всего на пять или около того лет.

В прошлом Саймон Джонсон обычно говорил больше всех, а Пол был одним из тех, кто с энтузиазмом кивал в знак согласия на все, что говорил Саймон, и, конечно, смеялся над его шутками.

Меня насторожило слишком восторженное приветствие Пола. Еще больше меня насторожило то, что с ним была целая толпа его сопровождающих, которые понесли мои сумки и ноутбук к ожидавшему меня лимузину.

— Мы разместили вас в номере компании в WA, — сказал Пол. — С. Дж. надеялся увидеться с вами во время этой поездки, но время неудачное: он все еще в кругосветном путешествии. Он просил передать, что найдет вас, когда судно причалит в Саутгемптоне.

Я помню, что подумал, что для Саймона Джонсона это очень странное желание. Да, я всегда ладил со стариком. Мы с Генри Джордоном не раз встречались с ним за те годы, что сотрудничали с его компанией. Но я никогда не считал нашу дружбу чем-то иным, кроме чисто деловых отношений. Теперь, когда он вышел на пенсию, с какой стати он хотел бы меня видеть?

В течение многих лет Генри Джордон всегда останавливался в отеле «Waldorf Astoria». Но когда я сам приезжал в Нью-Йорк, то, как правило, останавливался в местах не столь экстравагантных. Но Пол сказал мне, что этот номер был номером компании, и я решил, что он просто оказался свободным. Мне было трудно представить, что братья Джордон раскошелятся на номер для меня.

Высадив меня у WA, Пол сказал, что около семи часов пришлет Петру за мной на ужин; затем он и его маленькая свита удалились. Господи, эта поездка становилась все более запутанной с каждой чертовой минутой. Теоретически это я должен был забрать или хотя бы попросить Пола Джонсона поужинать со мной.

К тому времени было уже около четырех часов дня по местному времени. Я гадал, пошла ли Салли на спектакль сама или нет. Билеты-то были у нее. Я набрал наш домашний номер - как я и ожидал, ответа не последовало. Подумав, что в Лондоне сейчас около девяти вечера, я отправил на ее мобильный сообщение с вопросом, нравится ли ей спектакль и с кем она пошла.

Когда Петра приехала за мной, она снова застала меня с телефоном. Я не получил ответа на свое сообщение Салли и подумал, что она уже должна быть дома. Но домашний телефон снова не отвечал. На этот раз я оставил сообщение на автоответчике, сказав, что иду ужинать и позвоню ей на следующий день.

Когда я собрался выйти из комнаты, Петра выхватила у меня из рук портфель и вернула его на стул, с которого я его взял.

— Сегодня у нас чисто светский вечер, Джон. Пол хотел бы познакомить вас со своей семьей. Он сказал, что жаль, что вы не взяли с собой жену.

— Петра, что все это значит? — спросил я, как только мы сели в машину.

Видно было, что Петра раздумывает, как ответить на мой вопрос, и прошло несколько мгновений, прежде чем она ответила.

— Просто Пол просто считает, что, поскольку мы ведем так много дел друг с другом, вам обоим следует получше узнать друг друга. И он хочет, чтобы также вы познакомились со всеми членами совета директоров «Джонсонс».

Все это не имело для меня никакого смысла, пока я не пришел к мысли, что, возможно, меня собираются переманить из «Джордон и сын» в «Джонсон и партнеры». Другого объяснения странному поведению всех присутствующих я придумать не мог.

Ужин был превосходным, на нем присутствовало большое количество членов правления «Джонсонс» с супругами. Затем мы отправились в ночной ресторан, где некоторые участники вечеринки танцевали. Я не рискнул выйти на танцпол, так как чувствовал смену часовых поясов: я пробыл на ногах на пять или около того часов дольше, чем все остальные.

Однако по мере того как продолжался вечер, я все больше и больше убеждался в том, что моя идея с хедхантингом («охота за головами» - одно из направлений поиска и подбора персонала) должна быть правильной. Все члены совета директоров из кожи вон лезли, чтобы поговорить со мной и заставить меня чувствовать себя как дома. Петра прилипла ко мне как клей, ведя себя так, словно она была моим помощником. Вы понимаете, о чем я: когда кто-нибудь подходил ко мне, она шепотом говорила, кто он или она, и рассказывала все, что мне нужно было о них знать.

Когда я вернулся в свой номер, было около двух часов ночи по нью-йоркскому времени, а дома - около семи утра. На моем мобильном не было никаких сообщений, и, по словам портье, Салли тоже не оставила для меня никаких сообщений. Я подумывал позвонить ей, но решил, что делать это рановато, поскольку накануне вечером она поздно ушла.

В 11 утра меня пробудил от сна мертвеца шумно прибывший завтрак, за которым последовала теперь уже вездесущая Петра. Она снова выступала в роли моего помощника.

— В 12 часов у вас встреча с полным составом правления. Это не займет много времени, а после этого Пол хотел бы, чтобы вы присоединились к нему для игры в гольф. О, вы, ведь, играете, не так ли? Конечно, играете. Я помню, как вы с Генри играли с С. Дж. В любом случае, вы полетите в поместье С. Дж. с вертолетной площадки на крыше здания сразу после встречи. Да, и Пол хотел узнать, насколько вы торопитесь вернуться в Лондон.

— Ну, это зависит от того, что Пол и совет директоров скажут о наших задержках с поставками.

— О, я думаю, они будут довольны, что бы вы ни сказали. В конце концов, вы же... Ну, в любом случае, они знают и доверяют вам. А теперь вам лучше поторопиться, иначе вы опоздаете на встречу.

Петра вдруг потеряла свою обычную уверенность в себе. На мгновение она показалась мне необычайно взволнованной и так же внезапно поспешила покинуть комнату. Или, по крайней мере, на некоторое время избавиться от моего присутствия!

Признаюсь честно, я не слишком внимательно следил за тем, что говорила Петра, так как мне не терпелось позвонить Салли. Я позвонил в ее офис на фабрике, но коммутатор перехватил мой звонок. Девушка объяснила, что Салли в этот день нет в офисе. К счастью, как выяснилось, секретарша была временной сотрудницей и не узнала мой голос. Эта глупая сучка даже не спросила, кто я такой. Когда я спросил, не знает ли она, почему Салли нет на месте, она ответила, что не знает.

Не знаю почему, может, это было шестое чувство. Но что-то заставило меня попросить ее соединить меня с Робертом Джордоном - она сказала мне, что в этот день его тоже нет в офисе.

Совсем разозлившись, я позвонил на домашний номер, но там опять не ответили. Тогда я позвонил на мобильный Салли и обнаружил, что он выключен. Мобильный Роберта тоже оказался выключенным.

Совершенно взбешенный, я позвонил Тони Джордону в офис в Чизвике. Когда он вышел на связь, я потребовал сообщить, где, черт возьми, находится Роберт. Я сказал Тони, что в контракте есть кое-что, что мне нужно, чтобы Роберт прояснил для меня. Мне показалось, что Тони думал немного дольше, чем это было необходимо, прежде чем ответить.

— О, я думаю, Роберт уехал в Брайтон, сегодня он встречается с директорами «Картерс Индастриз». Кажется, он сказал, что собирается взять с собой Салли, чтобы она вела записи. Ты же знаешь, какая у Роберта память.

Плохой выбор, маленький лживый засранец. Это был тот самый чертов контракт, который я закрыл на прошлой неделе. Все подписано, скреплено печатью и доставлено. Что за чушь ты пытаешься мне всучить? И снова это была мысль, а не утверждение.

После того как Тони спросил меня, как идут дела, я сказал ему, что, вероятно, мне придется задержаться на пару дней, чтобы успокоить их. Затем, как только я закончил разговор с Тони, я позвонил секретарю Монти Картера в Брайтоне. Как я и ожидал, она подтвердила, что в тот день не было запланировано никаких встреч между Робертом и ее боссом. Более того, она вообще не могла припомнить, чтобы они когда-либо встречались.

Петра снова появилась и призвала меня поскорее принять душ и одеться для конференции. Запихнув в горло остатки завтрака, я бросился в душ.

Мы немного опоздали, но, похоже, никто этого не заметил. Начался невероятный раунд представлений, а затем экскурсия по офисам. В конференц-зал мы попали только почти в час дня.

Должен сказать, что мои переговоры действительно были полным фарсом. Все соглашались со всем, что я говорил, и, похоже, их больше волновало, расстроен ли я по какому-либо поводу.

Я понял, что все согласны со мной в том, что братья Джордон - пара засранцев и пустая трата места. Но на деле это не было сказано словами. Убедившись к тому времени, что они собираются сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться, я был несколько удивлен, когда это предложение не последовало.

Когда совещание закончилось, мы с Полом и еще несколькими директорами поднялись на крышу, чтобы сесть в вертолет. Петра, как обычно, присоединилась к нам. Она спросила, когда я хочу вернуться в Англию, и организовала рейс на конец дня.

На поле для гольфа я позвонил по мобильному своему секретарю в Чизвике и сказал, что останусь на несколько дней. Что бы там ни происходило, я хотел, чтобы все верили, что меня еще несколько дней не будет в стране. Петра, должно быть, слышала мой разговор.

— Извините за любопытство, Джон, но что-то случилось? Я должна спросить, потому что не могла не заметить, что каждый раз, когда вы звоните в Англию, вы чем-то встревожены, — обеспокоенно спросила она.

— Я не уверен, но мне кажется, что там что-то не так, хотя, боюсь, это личное.

— Мы давно знаем друг друга, Джон? Могу ли я чем-то помочь? Вы знаете, что я умею быть осторожной.

— Ну, вы могли бы мне помочь. Будет полезно, если никто не узнает, что я лечу домой сегодня вечером. То есть, никто в Англии! Если то, чего я опасаюсь, происходит, я бы хотел попытаться поймать их на месте преступления.

— О, Боже, вы же не думаете, что ваша жена...

— Не знаю, Петра. Но мы поссорились перед моим отъездом, и она не была там, где, как я думал, должна быть, когда я пытался ей позвонить. Я также не могу дозвониться до нее по домашнему телефону. Возможно, она все еще раздражена на меня, но есть мужчина, с которым я тоже не могу связаться, и кое-кто еще говорит мне неправду. Должна быть какая-то причина.

— О, теперь я понимаю, почему вы торопитесь вернуться. Послушайте, если кто-то из Англии попытается вам позвонить, я переведу его на себя. Я единственная, кроме Пола, кто знает, что вы в любом случае летите этим вечером. Все звонки Пола проходят через меня, так что я задержу любого, кто попытается с вами связаться. Вы можете перезвонить им со своего мобильного, и они не будут знать, где вы находитесь.

— Спасибо, Петра, а теперь, думаю, мне лучше вернуться к игре.

Пока я разговаривал с Петрой, то заметил, что Пол начал приближаться к нам. Я отошел подальше от посторонних глаз, чтобы позвонить. Меня смутило то, что краем глаза я заметил, как Петра сделала небольшой жест рукой, увидев, что Пол начал двигаться в нашу сторону. Пол тут же изменил направление и вступил в разговор с двумя другими игроками.

Закончив игру, мы отправились в особняк С. Дж. на ужин, где я снова встретил дочь С. Дж., Беатрис. И снова мне показалось, что что-то не так. Я знал Беа много лет, но в тот день она выглядела неловко рядом со мной. Я не мог понять, в чем дело, но у меня было ощущение, что эти люди знают что-то, чего не знаю я. Я начал думать, не совершил ли я ошибку, рассказав Петре о своих подозрениях.

В конце дня мы вернулись в штаб-квартиру компании на вертолете, а затем Петра проводила меня в аэропорт. Она договорилась, чтобы кто-то забрал мои вещи из WA. Полет обратно в Хитроу прошел без происшествий, пока я не приземлился. Стюард встретил меня в зале прилета, сказал, что меня срочно вызывают по телефону, и подвел к служебному телефону.

— Джон, это Петра. Вчера вечером, после вашего отъезда, было несколько звонков. Звонила ваша жена, и я сказала ей, что вы на конференции с Полом. Потом позвонили оба Джонсона, но по отдельности, и я передала им то же самое. Затем снова позвонила ваша жена и спросила, не знаю ли я, когда вы вернетесь домой. Я ответила, что забронировала для вас билет на вечерний субботний рейс. Вас это устраивает?

— Спасибо, Петра, все будет в порядке. Я позвоню им со своего мобильного позже и расскажу ту же историю. Спасибо за помощь.

— Оставайтесь на связи, Джон. Я дам вам знать, если кто-нибудь из них снова позвонит сюда.

Итак, моя любящая жена снова появилась и проявила признаки беспокойства о том, где я нахожусь. Я задался вопросом, почему она вдруг так за меня беспокоится.

Я забронировал номер в отеле Novatel у аэропорта и обнаружил, что компания Hertz уже доставила машину, которую я забронировал в Нью-Йорке. У меня, вернее, у компании, был счет в Hertz, так что это был самый простой выбор, но машина была заказана для меня в частном порядке.

Не чувствуя усталости, я проехал мимо своего дома. Машина Салли стояла на дорожке, а дом был погружен во тьму. Этого следовало ожидать, ведь, как-никак, было уже четыре утра. Из телефонной будки на углу нашей дороги я позвонил на домашний телефон - ответа не последовало, и сработал автоответчик. Я позвонил четыре раза подряд и, когда она не ответила ни на один из них, решил, что можно считать, что Салли нет в доме.

Оставив машину на месте, я подошел к дому и тихонько вошел. Быстро осмотрев дом, я убедился, что он безлюден. Что же теперь делать, спросил я себя. Лучшая идея, которая могла прийти мне в голову - это сесть и ждать возвращения Салли. Я сварил себе кофе и устроился в гостиной. Я рассчитывал, что кофе не даст мне уснуть, но этого не произошло!

Незадолго до восьми часов, меня разбудил шумный выхлоп «Ламборджини». Через окно я наблюдал, как Салли и Роберт выходят из желтой машины и подходят к дому.

— Заходи, Бобби. Мне не нужно много времени, чтобы принять душ и переодеться. Сходи на кухню и приготовь кофе. Мне нужно что-нибудь, чтобы прояснить голову.

Удивительно, но никто из них не заметил, что я сижу в гостиной, хотя дверь была широко открыта. Наверное, некоторые люди не видят того, чего не ожидают увидеть.

Салли побежала вверх по лестнице, а Роберт отправился на кухню. Я слышала, как он рылся во всех шкафах. Потом он вышел и, поднявшись по лестнице, обратился к Салли.

— Где ты держишь перколятор (вид кофеварки) для кофе, Сал?

— Сбоку, — ответила она ему.

— Ну, я не могу ее найти, — отозвался он, поднимаясь к ней.

Я услышал, как Салли спускается по лестнице.

— О, вы, мужчины, бесполезны, если рядом нет хорошей женщины, которая бы за вами присматривала, — сказала она, входя на кухню.

— Забавно, он должен быть сбоку. Не думаю, что я оставила его в гост... О, БОЖЕ МОЙ! Что ты здесь делаешь?

Салли, не найдя на кухне перколятор для кофе, пришла в гостиную в поисках его и, наконец, заметила меня. Она стояла там в крошечном лифчике и стрингах. Ни то, ни другое, добавлю, я никогда раньше не видел.

— О, я просто сидел здесь и ждал, когда вернется моя верная жена. А теперь, думаю, я вобью зубы этого гнусного маленького засранца в его гребаную глотку, — сказал я, вставая со стула.

И Роберт, и Салли на мгновение словно приклеились к месту в шоке - ведь, они оба были уверены, что я все еще нахожусь в США. Затем Роберт пришел в себя и попытался скрыться. К несчастью для него, на нашей входной двери была установлена довольно необычная и сложная «ночная» задвижка. Чертов рычаг на ней поворачивается не в ту сторону. Чем больше он дергал и тянул за него, тем сильнее его охватывала паника.

Я прижал его к двери и буквально выбил из него все дерьмо. Вряд ли этот маленький онанист даже знал, как защищаться. Салли кричала на меня, что «все не так, как кажется», и пыталась оттащить меня от Роберта.

Не думаю, что я ударил его и вполовину так сильно, как мне хотелось бы. Честно говоря, я не склонен к насилию. Поэтому, когда он попытался свернуться в клубок на полу, я перестал его бить. Думаю, некоторые воспользовались бы возможностью выбить из него все дерьмо, но я не мог заставить себя это сделать.

Повернув защелку в нужном направлении, я открыл дверь и выволок его на улицу. Затем, не задумываясь, я схватил Салли и тоже вытолкнул ее на улицу.

Захлопнув дверь, я вернулся в гостиную, но на этот раз направился к шкафу с ликером.

Салли постучала в дверь и немного погодя позвонила в нее. Через окно гостиной я наблюдал, как Роберт, отступивший к своей машине, снова вышел из нее, неся дорожное одеяло, полагаю, чтобы прикрыть им почти обнаженное тело Салли.

Салли крикнула через почтовый ящик, еще раз заявив, что все не так, как кажется, и умоляя меня впустить ее обратно. Я твердо решил, что не собираюсь вступать с ней в перепалку, и проигнорировал ее.

К тому времени некоторые соседи уже заинтересовались нашим маленьким кабаре - я мог видеть, как они наблюдают за этим из своих парадных дверей и со дворов. Салли, видимо, решила, что я вернулся в гостиную, так как сменила цель и начала стучать в одно из окон гостиной, все еще крича, чтобы я впустил ее.

К несчастью для нее, она, видимо, ударила по окну слишком сильно. Как раз в тот момент, когда приехала полиция, оконное стекло разлетелось вдребезги, и Салли осколками сильно порезала руку.

Казалось, прошло всего несколько мгновений, прежде чем приехали парамедики и машина скорой помощи. Полагаю, их вызвала полиция, но не я!

Потом ко мне в дверь постучал полицейский. Я наблюдал, как он разговаривает с Салли и Робертом, прежде чем он это сделал.

— Доброе утро, сэр. Не хотите ли вы рассказать мне свою версию этого маленького дебоша? — спросил он.

— Я застал свою жену с засранцем. Нужно ли мне еще что-то говорить?

— Не совсем, сэр, но мужчина говорит, что вы его ударили.

— Ударил. А вы бы не ударили? Он был в моем доме!

— Хм, вы не били свою жену?

— Нет, черт возьми, я этого не делал. Я просто помог ей выйти через дверь, чтобы она могла побыть со своим парнем. Думал, что поступаю весьма великодушно.

Другой офицер, который продолжал разговаривать с Салли и Робертом, подошел к первому офицеру и покачал головой.

— Он не хочет никуда ее везти. А леди говорит, что никакого насилия по отношению к ней не было.

Затем он обратился ко мне:

— Сэр, у вашей жены ужасная рана на руке. Медик говорит, что ей придется наложить несколько швов, так что ее отвезут в травмпункт. Но ей понадобится одежда. Вы же отнесете ее туда к ней?

— Не в этой чертовой жизни - я не стану. Это ее чертова проблема, а не моя. Пусть ее маленький дружок-говнюк купит ей обновки, у него полно денег.

— Ясно. Послушайте, вы же понимаете, что у нее должна быть какая-то одежда. Она не может ходить в такой одежде. Она же почти голая!

— Тогда ей придется найти какую-нибудь другую рожу, чтобы зайти и принести их ей, не так ли? Вы можете подняться и взять немного, если хотите, или, возможно, ее парень захочет зайти еще раз.

Мое внимание привлек гул «Ламборджини», отъезжающего вслед за машиной скорой помощи.

— О, похоже, она решила обойтись без этого. А теперь извините меня, офицеры, мне нужно позвонить стекольщикам и адвокату.

Полицейские ушли, пробормотав что-то о том, что они надеются, что их не вызовут позже в течение дня. Я позвонил стекольщикам, и через несколько минут пришел парень, чтобы заменить разбитое стекло. Он попытался завязать светскую беседу, пока работал, но вскоре понял, что я не в настроении разговаривать.

Мой адвокат перенаправил меня к своей коллеге, которая занималась разводами в их практике. Она сказала мне, что приведет все в движение, но не сможет сделать ничего особенного, пока мы не выясним, кого Салли собирается нанять в качестве адвоката. Все зависело от того, как Салли захочет все разыграть.

Я заметил, что в течение утра несколько раз мимо проезжала полиция, пока я складывал одежду Салли, которую я поместил в мусорные мешки, в гараже.

Надо полагать, между полицией и Салли существовал некий сговор. Должно быть, они сообщили Салли, что я положил ее вещи в гараж. Потому что около четырех часов дня к дому подъехала другая полицейская машина, в которой на этот раз был всего один офицер. Он не стал выходить.

Чуть позже фургон «Форд Транзит», за рулем которого сидел один из парней с фабрики, спустился с дороги и задом въехал на мою подъездную дорожку. С помощью пульта дистанционного управления я открыл ворота гаража - мне стало ясно, за чем они приехали. Салли, рука которой теперь была на перевязи, вышла из пассажирской двери вместе с одной из девушек из офиса.

Пока парень и девушка грузили вещи Салли в фургон, я услышал, как Салли пытается открыть служебную дверь между гаражом и кухней. Обнаружив, что она заперта, она подошла и позвонила в парадную дверь.

— Джон? Джон, мне нужно с тобой поговорить, ты все неправильно понял. Между мной и Робертом ничего не было. Джон, ты меня слышишь? Я знаю, что ты там. Поговори со мной, Джон, пожалуйста. Давай все обсудим, пожалуйста. Ты совершаешь ужасную ошибку, —звала Салли через почтовый ящик.

Я открыл дверь, но прежде чем она успела что-то сказать, я сунул ей в руки ее сумочку и снова захлопнул ее. Я уже вынул из нее кредитные карты и ключи от дома.

Я наблюдал за тем, как Салли идет и разговаривает с полицейским, который вышел из машины. Он все время пожимал плечами и качал головой. Через некоторое время, с покорным выражением лица, он указал на место на земле, где, как я полагаю, велел Салли и ее друзьям подождать, затем подошел и постучал в дверь.

— Ваша жена хочет поговорить с вами, сэр. И вы знаете, что не можете не пускать ее в супружеский дом, — сказал он, когда я открыл.

— Можете сказать ей, что нам нечего обсуждать. Дом уже выставлен на продажу, поскольку она решила, что он больше не является нашим супружеским домом. Если бы это было так, она была бы в нем вчера вечером, когда я вернулся домой, а не трахалась бы со своим парнем в другом месте, не так ли? Передайте ей, чтобы ее адвокат связался с моим, хорошо? Она знает, кто мои.

Офицер вернулся в дом, где у него состоялся короткий, но очень оживленный разговор с Салли и ее друзьями. Затем Салли, очевидно, упала в объятия двух своих друзей, которые помогли ей вернуться в фургон. Затем они уехали. Полицейский стоял и качал головой, наблюдая за тем, как медленно закрываются ворота гаража. Пожав плечами одному из соседей, наблюдавших за пантомимой, он сел в машину и уехал.

+++++++++++++++++

Через час или около того, Петра позвонила мне. Я рассказал ей о событиях дня, и она сказала, что сожалеет. Она спросила, что я намерен делать, и я сказал, что развожусь с Салли и, конечно, не смогу больше работать в «Джордонс». Петра сказала мне, что я должен поддерживать с ней связь, и заставила меня пообещать это сделать.

Она также упомянула, что Саймон Джонсон собирается позвонить мне, и сказала, что я должен оставаться на связи, чтобы он смог найти меня. Однажды Пол уже говорил мне об этом. Я задумался, что же такого важного было в этом визите Саймона Джонсона?

Было уже за полночь, когда я вернулся в Novatel. Я никак не мог снова заснуть в этом доме. В нем было слишком много воспоминаний.

После завтрака на следующее утро я позвонил своей секретарше Джун и спросил, нет ли рядом Тони. Она сказала, что в этот день его не будет в офисе, и спросила, что, черт возьми, происходит. Что ж, я рассказал ей все начистоту. Джун была очень расстроена этой новостью. Готов поклясться, что она плакала, когда я ей рассказывал.

Она сообщила мне, что Тони сказал ей, что я, вероятно, уйду в отставку, когда снова появлюсь в офисе. У нее сложилось впечатление, что в тот день он не появлялся в офисе только для того, чтобы не быть там, когда я появлюсь.

Отсутствие Тони показалось мне странным. Я бы подумал, что после того, как я набил морду его брату, он с большим удовольствием уволит меня. В конце концов, Роберт - один из директоров компании, и между нами не было никакой любви.

Все это не имело никакого смысла. Все это не имело никакого смысла!

Сначала моя поездка в Нью-Йорк. Тони настоял, чтобы я поехал, но когда я приехал туда, все люди «Джонсонс», казалось, были удивлены тем, что я там появился. Да, было несколько опозданий с поставками, но не похоже, чтобы они лезли на стену из-за них.

А тут еще Роберт приставал к Салли. Да, она симпатичная женщина. Но когда речь заходила о женщинах, Роберт был немного мальчишкой и всегда, казалось, держал под руку какую-нибудь маленькую куколку. Салли была старше его, по меньшей мере, на пять лет. И почти на десять лет старше, чем его обычные пироженки.

Не знаю. Наверное, они могли влюбиться. Они, ведь, провели вместе большую часть своей трудовой жизни. Но я почему-то сомневался, что Роберт пошел бы на это.

Я зашел в офис, чтобы забрать свои личные вещи. Пользуясь случаем, я стер жесткий диск на обоих компьютерах компании и на ноутбуке, который таскал с собой. Но не раньше, чем скопировал содержимое жестких дисков на zip-накопители.

Я отнес свое заявление об уходе, которое для меня подготовила Джун, к кадровику. Пока я стоял и ждал, он распорядился, чтобы мою последнюю зарплату и премии сразу же перечислили на мой банковский счет. Бухгалтерия поначалу отнеслась к этому несколько неохотно, но только до тех пор, пока не поняла, кто именно уходит в отставку.

Думаю, почти все сотрудники либо помогли мне донести вещи до арендованной машины, либо вышли помахать мне на прощание. Я оставил служебную машину в гараже, надежно запертую в доме. Я хотел убедиться, что получу все, что мне причиталось, прежде чем позволю им вернуть машину.

На этом все и закончилось. Я прожил в Novatel неделю или около того, прежде чем нашел квартиру, которая мне понравилась. Дом продался очень быстро: он находился в хорошем районе, и я выставил цену для быстрой продажи.

Работа? Ну, я решил взять несколько месяцев отпуска и обдумать свои дальнейшие действия. Честно говоря, я все еще ожидал, что «Джонсонс» сделает мне предложение, и не хотел слишком быстро связывать себя обязательствами в другом месте.

Салли? Я видел ее пару раз. В обоих случаях у нас были жаркие ссоры. Поправка: в обоих случаях я называл ее маленькой шлюхой, и она отвечала мне взаимностью. Гражданские разговоры между нами, похоже, были невозможны.

Я был удивлен, что она не переехала к Роберту сразу же - она переехала к нему только через несколько месяцев после того, как я выгнал ее из дома. В чьей квартире она жила все это время, я не знаю. Но парень, которого я нанял присматривать за ней, сказал, что она переехала к Роберту сразу после нашей первой серьезной ссоры у адвокатов. Им чуть не пришлось вызывать полицию. Вероятно, на той встрече она поняла, что мы ни за что не сойдемся.

Вторая наша словесная битва произошла, когда мы подписывали бумаги о разводе. Салли, выглядевшая очень странно, сидела за столом до того, как я вошел в комнату. На ней было большое зимнее пальто, и сидела она довольно странно. Мы с адвокатом сели напротив, пока зачитывались детали соглашения, затем Салли подписала бумаги. Их положили передо мной, и, когда я собрался поставить подпись, Салли спросила:

— Джон, ты действительно уверен, что хочешь это сделать? Есть некоторые вещи, которые тебе действительно нужно...

— Сандра, ты слышала, как какая-то лживая маленькая шлюшка что-то сказала? — спросил я своего адвоката.

Салли набросилась на меня, обзывая всякими словами, так что я быстро подписал формы и вышел из комнаты, не добавив больше ни слова. Как я уже говорила, у меня не было ни необходимости, ни желания вступать с ней в перепалку.

+++++++++++++++++

Прошло несколько недель, может быть, месяц или около того после того, как развод стал окончательным, и Петра позвонила мне, чтобы сообщить, что Саймон Джонсон приезжает в Саутгемптон на выходные. Я договорился встретиться с ним в одном из отелей города.

После того как неловкие формальности были улажены, Саймон и его жена еще некоторое время болтали со мной о своем круизе. И снова у меня возникло ощущение, что он что-то замыслил. Послушайте, этот парень был просто клиентом, которого я знал много лет, но сейчас он вел себя как давно потерянный друг.

О, мы пособолезновали по поводу смерти Генри, и он сказал, что ему очень жаль слышать о том, что произошло между мной и Салли. А потом он сказал, что ему очень жаль, что он не мог действовать раньше, но он должен был уважать желания Генри.

Это заявление подсказало мне, что он ходил вокруг да около. Все закончилось, когда в комнату вошла Беа. Она поздоровалась со мной, обняла и поцеловала в щеку, как обычно. Затем она отдала Саймону портфель, который несла в руках. Затем Беа и жена Саймона вышли из комнаты, прежде чем он открыл его.

— Итак, Джон, перейдем к делу. Скажи мне, что ты подумал, когда Генри разместил акции компании на фондовом рынке и не дал тебе ни одной акции? — неожиданно спросил он.

Я действительно не знал, что ответить.

— Ну, это была его компания, и он мог делать со своими деньгами все, что хотел, — сказал я.

— Но ты помог ему ее построить. Из того, что я знаю о Генри, могу поспорить, что ты не раз шел на риск ради него.

Я не стал отвечать. Я полагал, что он скоро перейдет к сути дела.

— Ты знаешь, что Генри тоже владел значительной долей «Джонсонс» через оффшорные холдинговые компании? И эти же компании владеют значительной долей акций «Джордонс»?

Это было для меня новостью, но я все же решил, что лучше промолчать и послушать, что скажет Саймон.

— Скажи мне, что Генри сказал тебе, когда вышел на пенсию? Он знал, что жить ему осталось недолго.

— Он попросил меня постараться держать его мальчиков под контролем. Но поскольку я не входил в совет директоров, шансов на это было мало.

— Да, мне жаль, что приходится говорить тебе, но он сделал это специально. Он полагал, что парни обанкротят компанию в течение года или около того, и не хотел, чтобы твое имя фигурировало в бумагах. Он думал, что они попытаются свалить вину на тебя. Ты, ведь, знаешь, что если компания обанкротится из-за неправильного управления средствами, ее директорам могут запретить занимать другие должности, не так ли?

— В общем, он решил, что мальчишки быстро выведут компанию из строя. Теперь, согласно этим бумагам, ты являешься главным акционером этих холдинговых компаний. По сути, они принадлежат тебе.

Саймон положил на стол пачку бумаг.

— А в этих бумагах содержатся реквизиты всех банковских счетов Генри. Предполагалось, что я буду хранить все это до тех пор, пока «Джордон и сын» не прогорит. Но после того, что братья сделали с тобой, я думаю, тебе лучше получить их сейчас.

— Ты, конечно, знаешь, что по условиям завещания их отца братья не могли тебя уволить, не так ли? А, вижу, не знал. Думаю, эти ублюдки подставили тебя и Салли, чтобы ты ушел в отставку.

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня.

— Знаешь, Джон, ты теперь очень богатый человек, хотя все твои деньги лежат на офшорных счетах - так что тебе нужно придумать, как легально вернуть их в страну. Я могу показать тебе несколько трюков. У меня есть несколько очень изобретательных бухгалтеров.

У меня голова шла кругом. Он только что рассказал мне, что Роберт Джордон соблазнил Салли и разрушил мою жизнь не иначе как для того, чтобы выгнать меня из фирмы. Но почему?

— Ты выглядишь рассерженным, Джон, и я тебя не виню. Послушай, Генри вообще не был уверен, что мальчики действительно его. У Марты была привычка заводить романы, пока Генри был на работе. Несколько лет назад он сделал анализ ДНК и, в общем, какое-то время считал, что он их отец, даже если на самом деле они не были его сыновьями. Но он пришел к выводу, что они знали, что он не был их настоящим отцом. И он узнал, что за его спиной они говорили о нем очень неприятные вещи.

— Генри всегда говорил, что ты для него больше, чем сын, поэтому он решил, что все его деньги будут у тебя. Он решил, что мальчики развалят фирму. Думаю, он хотел, чтобы они обанкротились и остались без гроша в кармане, как, полагаю, и ты.

— Но как же сотрудники «Джордонс»? Они все потеряют работу.

— Нет, если какая-нибудь крупная американская компания возьмет все на себя. Теперь ты понимаешь маленькую игру Генри, Джон? Компания «Джонсонс» расторгнет свои контракты с «Джордонс» в течение следующей недели или около того. А на следующий день, один или два офшорных акционера выбросят кучу акций «Джордонс» на лондонский фондовый рынок. Это должно убить цену акций. Будет сделан намек нужным директорам банков, и они заберут кредиты компании.

— Затем в дело вступит консорциум и выкупит у банков то, что осталось от компании. Я позволю тебе угадать, кто будет стоять во главе этого консорциума и станет главным акционером, но об этом никто не узнает.

— Ты, конечно же, перезаключишь контракты с «Джонсонс». Возможно, со временем ты пригласишь меня войти в состав своего совета директоров. Тогда в результате слияния «Джонсонс» и «Джордонс», ты тоже войдешь в совет директоров «Джонсонс».

— Как тебе это все, Джон?

— Я не понимаю. Почему Генри с самого начала не оставил компанию мне?

— И ты бы боролся с их претензиями на завещание в течение следующих двадцати лет. Последние несколько лет ты был рядом с Генри почти каждый день его трудовой жизни. Ты знаешь, что Генри всегда был немного эксцентричен. Он был уверен, что семья заявит о твоем чрезмерном влиянии на него. Они были уверены, что у него есть деньги, спрятанные где-то за границей.

— За последние несколько лет они потратили кучу денег, разыскивая их. Вот почему Генри передал все это на мое попечение. Любой, кто проверит, откуда взялись твои деньги, обнаружит, что они пришли от меня. А поскольку я больше не связан с компанией «Джонсон и партнеры», они не могут обвинить нас в инсайдерской торговле. И конечно, я был на этом чертовом судне последние шесть месяцев.

+++++++++++++++++

И вот мы здесь. Теперь я председатель совета директоров «Саймон Джонсон Ассошиэйтс». Я оставил Пола руководить американским филиалом и слежу за тем, что происходит в Европе.

Оба брата Джордон стали банкротами, и им запрещено быть директорами любых компаний в течение десяти лет. Пару раз они пытались наладить дела, но я внимательно следил за ними.

Удивительно, на мой взгляд, но Роберт женился на Салли. Я не уверен, но мне кажется, он думал, что Салли получит в свои руки часть денег, которые, как я уверен, он подозревал, будут поступать ко мне. Но поскольку они официально перешли в мое владение после нашего с Салли развода, у него не было ни единого шанса. А как только они поженились, я подал в суд заявление о прекращении выплаты алиментов. После этого они ничего от меня не получали.

Брак продлился не больше года. Признаюсь честно, мне было жаль близняшек, которых Салли родила от него. Должно быть, они занимались сексом в офисе после того, как я ее выгнал, поскольку парень, у которого я наблюдал за Салли, сказал, что они редко встречались по вечерам. Я сомневался, что этот ублюдок вообще платил ей алименты после того, как бросил ее.

Знаете, такие вещи не выходят из головы, и я задумался, сколько же лет Роберт трахал Салли за своим столом? Но, должно быть, она забеременела довольно быстро после того, как мы расстались. Я видел, как она толкала коляску на Слау-Хай-роуд, всего через год после того, как я ее выгнал.

В последний раз я слышал о Роберте, что он живет где-то на юге Испании, а его делом занимается отдел по борьбе с наркотиками. Южная Испания, Марокко - недалеко для быстроходного судна. Надо полагать, именно так и работал ум Роберта. Ну, во всяком случае, именно поэтому я навел наркополицию на след.

Что касается Тони, то, судя по всему, он водит автобусы по Лондону. Не самое приятное место для вождения автобуса. Его жена развелась с ним после того, как получила информацию о его маленькой соседке по квартире. Кто снабдил ее этой информацией, догадаться невозможно. И, конечно, с Тони живет его мать Марта.

Чувствую ли я какую-то вину за то, что Марта потеряла свой доход от «Джордона и сына»? На самом деле вопрос должен звучать так: чувствовала ли Марта вину за то, что бегала за спиной Генри. Что посеешь, то и пожнешь!

Салли, насколько я слышал, живет в муниципальной квартире в Слау. Полагаю, живет за счет общества. Не знаю, возможно, она подрабатывает на стороне. Простите, это было неуместно, но я так чувствую.

Дела пошли довольно быстро, как только мы начали работать. Мы с Полом отлично сработались. Нас обоих обучали эксперты: Генри Джордон обучал меня, а Саймон Джонсон - Пола. В последующие несколько лет мы поглощали другие компании оптом. Объединение двух компаний превратило нас в большую транснациональную корпорацию. Теперь мы с Полом немного отошли от дел и предоставили миньонам делать большую часть забот.

Саймон Джонсон с женой обосновались в Англии. У него прекрасное поместье рядом с моим. Мы с его дочерью, Беа, вроде как проводим время вместе. Нет, мы не собираемся жениться и не планируем. Мы оба уже однажды проходили этот путь. Беа состоит в совете директоров вместе с Полом и мной, и, конечно, с Петрой. Мы все прекрасно ладим.

Да, Петра? А чего вы ожидали? Жена Пола погибла в дорожной аварии несколько лет назад. После долгих уговоров он женился на Петре. Пол утверждает, что она вышла за него только потому, что ей надоело ждать, пока я сделаю ей предложение.

Вы спросите, почему я живу в этом пентхаусе один? Ну, в моей жизни чего-то не хватает, и так было с тех пор, как... ну, вы знаете, когда. Я как бы живу день за днем. Если появится возможность сорвать куш на рынке, я за него ухвачусь. Но в жизни должно быть что-то большее, чем зарабатывание денег.

+++++++++++++++++

Итак, социальный работник протягивает мне письмо от Салли. Я быстро прочитываю его, а затем нажимаю кнопку внутренней связи на своем столе.

— Колетт, узнай, есть ли Беатрис в здании, и попроси ее как можно скорее прийти сюда.

— Да, сэр, думаю, она в своем кабинете. Я видела ее раньше и больше не видела, чтобы она выходила.

Через несколько минут Беа была у моей двери. Когда она вошла в комнату, я молча протянул ей письмо. Прочитав его, Беа сделала несколько глубоких вдохов, что говорило о том, что его содержание привело ее в ярость.

— Злобная мстительная маленькая сучка. У тебя были хоть какие-то мысли?

— Ни малейших.

— Что ты собираешься делать?

— Перестань, Беа. У меня нет выбора в этом вопросе.

Переключив внимание на Джун Парсонс, я спросил:

— В какой больнице находится Салли?

— В общественной больнице Слау.

— И каков прогноз, вы знаете?

— Когда вчера вечером я была там, они не знали. Она приняла целый коктейль лекарств. Практически все, что у нее было в доме. Ее откачали, но они понятия не имеют, как долго она там пролежала. Доктор сказал мне, что пройдет какое-то время, прежде чем у них появится хоть какое-то представление.

— А дети?

— Вчера вечером я передала их приемной матери. Она сегодня за ними присмотрит. Я решила спросить, что вы хотите делать. О, я должна забрать эту записку. Если она не выживет, коронер захочет ее увидеть.

— Без проблем, сделай для меня копию, Беа, а оригинал отдай мисс Парсонс.

— Колетт, соедини меня как можно скорее с главным менеджером больницы скорой помощи Слау. — Снова интерком.

Вскоре зазвонил телефон.

— Алло! Да, хорошо, значит, вы знаете, кто я. У меня к вам вопрос. Сколько ваша больница перерасходовала в этом году? ---- Ладно, дело вот в чем. У вас есть пациентка по имени Салли... простите, Джун, какая фамилия у Салли?

— Та же, что и ваша - Кроуфорд, — ответила Джун Парсон.

Это было неожиданно.

— Верно, у вас пациентка по имени Салли Кроуфорд. Случай передозировки. Если она выживет, ваша больница получит от меня чек на миллион фунтов. Если она умрет, вы не получите ничего. Вы поняли? --- Хорошо! Я не хочу срезания углов, не хочу экономить на расходах. До свидания.

— Конечно, они и так делают все, что могут, — прокомментировала Беа.

— Я не доверяю этим чертовым бюрократам - управляющим нашими больницами в наши дни. Слишком часто слышишь о том, как они пытаются срезать углы. Иногда я просто удивляюсь. В любом случае, миллион фунтов им не повредит, и я уверен, что теперь для Салли будет сделано все возможное.

— Хорошо. А теперь пойдемте и заберем моих детей. Полагаю, именно за этим вы сюда и приехали, Джун.

— Миссис Кроуфорд утверждает в письме, что это ваши дети. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы передать их вам, по крайней мере, на время. Но вы понимаете, что, пока судья не скажет иначе, они находятся под моей ответственностью.

— Вам не стоит беспокоиться. Они будут в надежных руках, и вы можете рассчитывать на то, что я буду держать вас в курсе того, что с ними происходит. С вашего разрешения мы отвезем их в мой дом недалеко от Суиндона. Там будет чем их занять, пока мы не выясним, как обстоят дела с Салли. Через час или около того мы сможем выехать на автостраду, чтобы навестить ее в больнице.

— Я рад, что вы так думаете, мистер Кроуфорд.

— Да ладно, мы начали этот разговор с Джоном и Джун. Я уверен, что дети будут более спокойны, если мы будем продолжать в том же духе.

Мы втроем отправились на парковку в подвале. Мисс Парсонс присоединилась к нам с Беа на заднем сиденье моего лимузина, чтобы отправиться в Слау. Сначала мы заехали в больницу, чтобы проверить состояние Салли. Врачи не слишком охотно брали на себя обязательства на том, что они назвали «столь ранней стадией».

Затем Джун Парсонс направила нас в приемную семью, где находились дети. Мы с Беа остались в машине, пока она зашла внутрь, чтобы сначала поговорить с детьми наедине. Через десять минут она позвала меня к себе, и Беа последовала за мной внутрь.

— Кей и Хизер, это ваш дядя Джон. Он будет присматривать за вами, пока вашей маме не станет лучше, — сказала им Джун.

Мы решили ограничиться дядей Джоном, пока не узнаем, как сложится судьба Салли. И как девочки воспримут меня.

— Привет, девочки, это моя подруга Беатрис, можете называть ее тетя Беа.

Две десятилетние девочки смотрели на меня и Беа с некоторым подозрением.

— Пока ваша мама не поправится, вы будете жить у дяди Джона в его доме в деревне. Думаю, вам там понравится: у него есть лошади, на которых вы сможете кататься, а в доме есть собственный бассейн, — добавила Беа.

— А где наша мама? Мы можем ее увидеть? — спросила Кей.

— Она умрет? — добавила Хизер.

— Ну, врачи делают все возможное, чтобы этого не случилось, — ответил я. Девочки все еще смотрели недоверчиво. — Мы видели ее совсем недавно, но, если хотите, мы можем заехать в больницу, и вы увидите, как усердно они работают над тем, чтобы она снова поправилась.

— Они могут не пустить к ней детей, — заметила Джун.

— Они пустят этих детей к матери, уверяю вас. Помните эти знаки фунта? — ответил я.

Мы высадили Джун на станции, где она оставила свою машину, когда поехала в город, чтобы повидаться со мной. Затем мы отправились в больницу. Как я и ожидал, правила были нарушены, и девочек пустили в отделение интенсивной терапии.

Девочки не плакали, как я ожидал. На самом деле они оказались парой крепких маленьких печенек. О, и Беа отметила явное семейное сходство со мной. В этот момент я решил забыть о запланированных тестах ДНК.

Поездка в Уилтшир прошла довольно спокойно. Почувствовав себя в лимузине как дома, девочки играли, используя, практически, все. Идея о том, что можно смотреть телевизор во время поездки по автостраде, была для них в новинку.

Когда мы свернули с автострады, Хизер повернулась ко мне и спросила:

— Ты, ведь, наш отец, не так ли?

Я не видел смысла отрицать это.

— Да, я считаю себя таковым, но должен сказать, что до сегодняшнего дня я не знал об этом факте. Если бы это было так, вы бы часто видели меня.

— Мы знаем. Мама сказала нам на прошлой неделе, что не рассказывала тебе о нас. Мы не знали, что она собиралась делать, но она сказала, что была очень груба с тобой и не сказала тебе, что ты наш отец. Она сказала, что ты считаешь нашим отцом ее другого мужа, — продолжила Хизер.

— Она плакала! — добавила Кей.

— Это правда. Возможно, когда-нибудь ваша мать объяснит, почему она так поступила.

— Как ты думаешь, ей тогда станет лучше? — спросила Кей.

— Ну, я очень на это надеюсь.

— Она не хочет выздоравливать. Она хочет попасть в рай, — сказала Хизер.

— Я не могу в это поверить, имея двух таких замечательных детей, как вы, — ответила Беа.

— Мама устала. Она так много работает, а денег никогда не хватает.

— Ну, теперь хватит, и она точно больше не будет работать. Вон, видите тот маленький домик? — Машина как раз въезжала на территорию моего поместья. — Когда ей станет лучше, я спрошу вашу маму, не хочет ли она жить в этом доме. Вы двое сможете кататься на лошадях здесь и плавать в бассейне в большом доме.

Девочки широко раскрыли глаза, глядя на особняк, перед которым остановилась машина. Навстречу им по ступеням спускался персонал дома. Я знал, что к приезду девочек были сделаны спешные приготовления. Для них была приготовлена одна из гостевых комнат с двумя односпальными кроватями.

Думаю, о нас с Беа забыли, пока персонал суетился вокруг девочек и уводил их.

— Вот это поворот в книге, — сказала Беа. — Интересно, почему она не сказала тебе, что они твои?

— О, Салли, должно быть, прибегла к хитрости, чтобы скрыть от меня факт своей беременности. Знаешь, когда сейчас я думаю об этом, мне кажется, она должна была показать это на той последней нашей встрече, когда мы подписывали бумаги о разводе. Насколько я помню, она сидела за столом, сгорбившись, и на ней было длинное пальто. Помню, я подумал, что это очень странная вещь для такого погожего дня.

— Интересно, почему она так меня ненавидела? В конце концов, это она мне изменила. Как еще она ожидала, что я отреагирую, когда узнаю, что она спит с этим засранцем?

— Тебе придется спросить у нее. Это при условии, что она выживет.

Дети очень хорошо устроились, подумал я. То, что с ними возился домашний персонал, им, похоже, очень нравилось. Каждый вечер я укладывал их в постель и рассказывал немного о нашей с матерью совместной жизни. Я остановился на последнем годе.

+++++++++++++++++

Через две недели я вошел в палату, где спала Салли. Накануне вечером она впервые пришла в сознание.

Я вложил ей в руку оставленное ею письмо и стал ждать, когда она проснется.

Наверное, я задремал, пока ждал.

— Привет, Джон. Мне очень жаль! — было первое, что я услышал от нее.

Я посмотрел на нее и увидел, что она смотрит на письмо в своей руке.

— Как мои девочки?

— С ними все в порядке. Я сегодня утром оставил их в бассейне. Могу сказать, что они измотали мой персонал. Это две чудесные девочки, твоя настоящая заслуга. Беа сегодня днем привезет их сюда.

— Спасибо. Мне жаль, что я скрыла их от тебя. Это был глупый поступок, который я совершила в гневе. Но как только это случилось, я не смогла придумать, как это исправить.

— Ну, я не могу придумать более худшего способа, чем тот, который ты выбрала.

— Прости, но я была в отчаянии. Ты знаешь, я задолжала тысячи фунтов, которые просто не могу вернуть. Роберт оставил мне столько долгов - он заставлял меня расписываться за все. Думаю, поэтому он и женился на мне, потому что, будучи банкротом, не мог получить кредит.

— Теперь у тебя нет долгов, Салли. Я их все погасил. А те акулы, у которых ты брала в долг, теперь навсегда вышли из бизнеса.

— О, ты узнал о них.

— Это было нетрудно сделать. Они явились в твою квартиру с требованием денег, пока один из моих сотрудников собирал оставшиеся вещи девочек. Он сказал им прийти попозже, и, думаю, они были немного удивлены, когда пришли. Будь уверена, они больше никогда тебя не побеспокоят.

— Почему ты так добр ко мне? В последний раз, когда ты меня видел, ты...

— Это было очень давно, Салли, и тогда мне еще было больно. Теперь это просто неприятное воспоминание. Знаешь, мне было очень больно, когда я прочитал твое письмо. Мне придется долго прощать тебя за то, что ты скрывала от меня моих девочек.

— Мне очень жаль. Это все, что я могу сказать.

— Что ж, насколько известно девочкам, мы теперь друзья. Завтра, если ты согласна, тебя перевезут в мой дом. У меня есть пара медсестер, которые будут ухаживать там за тобой. Когда ты полностью поправишься, вы с девочками сможете жить в одном из домов поместья. Так я смогу часто видеться с ними.

— Ты не заберешь у меня детей?

— Нет, я не собираюсь забирать у своих девочек их мать. Они любят тебя, возможно, даже больше, чем когда-то я. Но я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не отнимала их у меня.

— Мне жаль и это все, что я продолжаю повторять. Но я действительно сожалею о всех тех глупостях, которые я совершила.

— Есть один вопрос, который я хочу задать тебе, Салли. Почему ты вообще связалась с этим мерзким уродом?

— Ты думаешь, я не задавала себе этот вопрос тысячу раз за последние десять лет? Я не уверена, что у меня есть ответ. Он очень тщательно работал надо мной в течение долгого времени. О, я знаю, почему он решил это сделать. Он сказал мне это, когда понял, что девочки не его. Это не заняло у него много времени: они так похожи на тебя.

— Он сказал, что они не могли тебя уволить - что-то связанное с завещанием их отца. Они были уверены, что у тебя есть часть денег их отца. Они думали, что, когда у тебя не будет работы, ты используешь часть этих денег, чтобы - не знаю - открыть собственное дело, я полагаю. За тобой постоянно следили частные детективы.

— Они были в бешенстве, когда ты поехал в Саутгемптон и встретился с Саймоном Джонсоном. А через неделю, четыре крупнейших контракта компании были аннулированы, и "Джонсонс" в том числе. Но ты, конечно, знал, что это произойдет, не так ли? Думаю, банк, обративший на них взыскание, застал их врасплох. Этого они никак не ожидали.

— Следующим событием стало появление в доме полиции. Знаешь ли ты, что Роберт почти все списывал на счет компании? У нас ничего не было - ни дома, ни машины, ни чего-либо еще. Роберта и Тони арестовали за нецелевое использование средств компании. Но я подозреваю, что за всем этим стоял ты.

— Нет, Салли, силы закона двигались по своим собственным путям без моей помощи. Но Роберт и Тони получали нелепо большие зарплаты. Что они делали со всеми своими деньгами?

— Точно не знаю. Они оба любили играть на бирже, а Роберт разбрасывался деньгами, как водой, в клубах. Он был не прочь поиграть и в азартные игры. Думаю, они уже все растратили, когда им пришла в голову идея убрать тебя из фирмы. Они планировали, что ты откроешь, где лежат все деньги, которые, как они были уверены, припрятал Генри.

— Ты так и не объяснила, почему связалась с этим засранцем.

— Ну, я была зла на тебя. Ты знаешь, Роберт был очень умен - он обманул меня. Каждый раз, когда ты уезжал, он делал небольшие замечания. Он позволял мне подслушивать разговоры, которые наводили меня на мысль, что у тебя повсюду подружки. Это трудно объяснить, но я слышала, как он обсуждал с Тони твои расходы на ночные клубы и прочее.

— О, я уверена, что это были законные расходы. Но это были маленькие оговорки, которые он говорил Тони по телефону - я не должна была их слышать, но, конечно, он следил, чтобы я их слышала. Знаешь, мужские разговоры - он говорил, что-то вроде того, что у тебя новая девушка в Нью-Йорке или Риме, и ты потратил кучу денег на ее развлечение.

— Они убедили меня, что, когда речь заходит о поездках, ты хочешь поехать и встретиться со своими подружками.

— Но если ты считала, что я бегаю за твоей спиной, почему ты не бросила мне вызов?

— Потому что я не могла заставить себя поверить в это. Если бы я бросила тебе вызов и ты сказал, что это правда, что бы я тогда делала? Я не была такой сильной, как ты. Не думаю, что я смогла бы уйти и развестись с тобой. Я бы жила в несчастье.

— Но время шло, и я начала колебаться в вере. А потом появился этот спектакль. Ты знал, что я хочу, чтобы ты меня на него сводил. Роберт сидел там, когда ты позвонил и сказал, что едешь в Нью-Йорк. Он слышал наш разговор, и я расплакалась, поэтому он утешил меня. Потом он отвез меня домой, чтобы я могла забрать твою сумку, а затем в аэропорт.

— Мы не вернулись на работу. Роберт сказал, что я слишком расстроена. Мы спустились к реке в Саннидейле и просидели там, разговаривая, весь день. После этого он пригласил меня на ужин и на вечерний спектакль. Наверное, я слишком много выпила. Я знаю, что это не оправдание, но в ту ночь я легла с ним в постель. Я уверена, что не сделала бы этого, если бы не выпила так много. Но это легко сказать сейчас, не так ли.

— Я чувствовала себя очень плохо, и в тот день Роберт помог мне почувствовать себя на высоте. В конце концов, мой, так называемый, любящий муж только что улетел на встречу со своей девушкой. Так я думала!

— Я все еще так думала, пока Роберт не ушел от меня. Он рассказал мне все о том, как они все устроили. Если бы ты в ту ночь не вернулся домой, у них были бы фотографии, на которых мы с Робертом вместе - они собирались отправить их тебе анонимно.

— Я знала, что спать с Робертом неправильно. И если тебя это утешит, он был не очень хорош в постели. Слишком эгоистичен...

— Я не хочу этого знать, Салли.

— Мне жаль, но он был бесполезен, практически, во всем, за исключением избиения меня. Под конец он стал довольно хорош в этом. Когда ты вернулся и застал нас с Робертом вместе, я разозлилась. Не знаю точно, почему, но мне показалось, что ты меня подставил. Эта чертова девчонка сказала мне, что ты не вернешься домой до воскресенья. Эта чертова маленькая пироженка...

— Петра.

— Да, Петра. Я была уверена, что она - твоя штучка.

— Ну, это не так!

«Думаешь, я не понимаю этого сейчас? Но я думала, что ты подставил меня, чтобы поймать и развестись. Это меня очень разозлило. Наверное, я злилась на себя.

— Я собиралась рассказать тебе о близнецах в тот день, когда мы подпишем бумаги о разводе. Я так планировала. Подпишу бумаги, а потом, до того как ты их подпишешь, расскажу тебе о малышах. Так бы не получилось, что я использую их, чтобы заставить тебя передумать и принять меня обратно. У тебя был бы выбор, подписывать их или нет.

— Но ты все равно злился на меня. Знаешь, мне кажется, именно тогда я должна была понять, что ты мне не изменял. Если бы это было так, ты бы не стал так злиться на меня за то, что я делаю то же самое. Нет, ты назвал меня чертовой шлюхой или что-то в этом роде, и я вышла из себя. Прости меня.

— Ради всего святого, перестань просить прощения. Что сделано, то сделано, и этого уже не изменить.

— Ты когда-нибудь простишь меня?

— Прощу ли я тебя, вот в чем вопрос. Возможно, в конце концов, я смогу тебя простить, но я ни за что не забуду. Но теперь в этом уравнении есть две прекрасные юные леди, и я - или, скорее, мы - должны думать о них. Я буду всегда вежлив с тобой и ожидаю, что ты будешь вежлива в ответ. Что касается девочек, то ты - их мать, а я буду их любящим отцом. Только не приводи в мой дом своих парней.

— У меня никогда не было никаких парней и никогда не будет.

— Никогда - это очень долго, Салли!

+++++++++++++++++

Салли поправилась и жила в маленьком домике в поместье вместе с девочками, пока они не поступили в университет. Рак забрал ее пару лет назад. Я не думаю, что у нее были силы бороться так упорно. Я уверен, что лекарства, что она приняла при передозировке, оставили у нее необратимые повреждения.

В конце концов, мы с Би поженились. Любили ли мы друг друга? Ну, я не думаю, что люблю Беатрис так же, как любил Салли. Мы с Беа как бы родственные души. Мы очень любим друг друга, и нам нравится заниматься любовью друг с другом. Наверное, это любовь, но не такая, как раньше.

Близнецы уже выросли и вышли замуж. У них есть свои дети. Беа стала бабушкой, и я считаю, что она еще слишком молода для этого звания.

Счастлив ли я сейчас? И да, и нет! Хотел бы я прожить свою жизнь с любимой женщиной. Теперь я могу только возлагать цветы на ее могилу.

Беатрис каждое воскресенье ждет у ворот кладбища, пока я это делаю.

Жизнь продолжается.