Ирма переворачивала страницы, на которых были прикреплены типичные отпускные фотографии. Но на всех снимках – на автозаправках, в кемпингах на фоне трейлеров, на берегу моря, на улицах приморского города – Ирма оставалась голой. Люди смотрели на неё, толпились у неё за спиной, посмеиваясь, но она полностью игнорировала реакцию случайных свидетелей и вела себя, как ни в чём ни бывало. Её дочь тоже время от времени попадала в кадр, однако не всегда голышом. Чаще девочка была одета в летнее платье или в майку и шорты. Но Ирма...

Альбом показался мне поистине концептуальным. Снимки голой Ирмы в обыденной обстановке производили поистине сюрреалистическое впечатление из-за того, что окружающие реагировали на её наготу совершенно нейтрально. Отчасти всё это напоминало фотосерии Nude in Public, с недавних пор заполнившие интернет, но вариант, предложенный Ирмой и её мужем был, конечно, сильнее, так как тут и речи не было о постановке со специально подобранными проститутками и стриптизёршами. Шокировала именно случайность пойманных фотографом кадров. За ситуациями в местном супермаркете, в бюро, на улице, дома просматривалась целая жизнь.

Она сидела рядом, слегка касаясь меня плечом, запах её духов кружил мне голову и я, сам не зная, как это получилось, вдруг обнял её и прижался губами к её рту. Ирма мне ответила, какой-то момент мы были близки к тому, чтобы продолжить, но... Она оттолкнула меня и отодвинулась.

— Простите, - сказала она глуховато, глядя в сторону. – Вероятно, у вас составилось совершенно неправильное представление обо мне. Я сама в этом виновата. Я... слаба, я несколько лет практически одна и... Многие считают, что, если женщина... неодета, это значит, что она предлагает себя... Но это совсем не то, что вы думаете!

— Откуда ты знаешь, что я думаю? – ответил я. – Я думаю, что ты – самая прекрасная женщина в мире, и мне неважно, как ты одета. Но если ты скажешь мне уйти – я уйду. Я не хотел оскорбить тебя, и мне больно, что ты так подумала.

Я встал. Ирма сжалась в углу дивана. На меня она не смотрела.

— Простите меня, - сказал я Ирме. – Мне следовало сдержаться, я знаю. Мне очень жаль, что так получилось.

Я поклонился. Ирма продолжала молчать. Слегка прихрамывая, я вышел из холла, осторожно прикрыв за собой дверь. Во дворе уже синели сумерки, из-за леса, со стороны озера, тянуло вечерней сыростью. Да-а-а, братец, сегодня ты был на высоте, ничего не скажешь. Мысленно я обозвал себя идиотом и по уже знакомой тропе направился домой. Настроение было хуже некуда.

Эта женщина одинока и хрупка. Вокруг неё наверняка крутится толпа сластён, желающих урвать у вдовушки пару минут удовольствия, и я повёл себя в точности, как эти типы. Они же все воспринимают наготу, как приглашение к сексу, как провокацию в свой адрес, а не как выражение самодостаточности. Кретин! Я всё испортил. Впрочем, там, наверно, и портить было нечего. Вряд ли я её заинтересовал настолько. Чтобы у него сложилось какое-то мнение обо мне... В кустах зашуршало. Я приостановлся. В темноте лунно блеснули кошачьи глаза. Ночные хищники на охоте, раздражённо подумал я и ускорил шаг.

Дома я включил и выключил телевизор, плеснул себе немного коньяку, выпил залпом, как водку, включил свет во всех комнатах и почувствовал себя ужасно одиноко. Коньяк не помог.

Я вышел во двор и встал у калитки, около сирени, глядя на звёзды, крупные, яркие, как слёзы на глазах.

— Болван, - пробормотал я. – Бездушный, безмозглый болван...

— Нет... – тихо послышалось из тени. Я обернулся. В ночном мраке, сгустившемся около кустов, едва угадывался силуэт. – Нет. Это я дура. Я хочу попросить прощения у тебя. Я... была неправа, совсем, совсем неправа...- Она заплакала. – Но я так долго была одна...

Я подскочил к неё одним прыжком. Ирма была голая, как всегда. Её тело было темнее ограды за её спиной. Я так крепко схватил её, что она ахнула.

— Ты больше не одна, - шепнул я ей на ухо. Я подхватил Ирму на руки и внёс в дом. Раздеваться пришлось только мне, это заняло считанные секунды. Она смотрела на меня снизу, сидя на ковре, моргая от яркого освещения, на её щеках ещё блестели слёзы. Ноги были раздвинуты, по животу – я видел это, как на сверхкрупном плане, прошла лёкая дрожь. Никаких прелюдий не было, я бросился на неё, как в атаку, и вошёл с первого раза, с жестокой точностью, она только вздохнуть успела. Она была на взводе не меньше меня, и наш первый раз разрядился стремительно, меньше, чем за минуту.

Кончив, мы некоторое время обессилено лежали рядом, потом я сообразил встать и выключить верхний свет в комнате. Вернувшись на ковёр, я обнял Ирму, и только теперь мы занялись взаимными ласками. В позе 69 она сосла мой член, а я щекотал языком её клитор. Вспомнив, что у неё в заду что-то блеснуло, я раздвинул ягодицы. Ничего. Я провёл кончиком пальца вокруг ануса, и Ирма шутливо куснула меня за член.

— Как ты узнала, где я живу?

— Я сразу побежала за тобой, только боялась заговорить, - ответила Ирма, выпустив мой член изо рта. - Когда ты вошёл в дом, я стояла под дверью, не зная, что делать. Уже собралась возвращаться, когда ты вышел.

— Уф, - вздохнул я. – Представить только, какой ужас мог случиться, если бы я не вышел! Ты за ночь передумала бы, и всё. Я начал бы преследовать тебя своими извиниениями, скрытыми домогательствами, ты раздражалась бы, гнала бы меня...

— Не знаю, - Ирма откатилась в сторону, в свете ночника слабо блеснул пирсинг в углублении живота. – Может быть. Сейчас мной как безумие овладело, я как с цепи сорвалась. А если бы чуть успокоилась, вспомнила бы, что я тебя намного старше...

Я фыркнул.

— Намного! Всего-то на пять лет! Это пустяки. Не будем об этом. Давай лучше подумаем, как дальше быть. Ты переедешь ко мне или я к тебе?

Ирма приподнялась на локтях и скептически осмотрела мою обстановку.

— Не хочу критиковать твоё холостяцкую берлогу, но лучшее, что здесь есть, это ковёр, на котором мы сейчас лежим. Если тебе здесь ничего не дорого, то лучше обоснуемся у меня.

— Ладно. Надо только забрать велосипед, компьютер и коробки с дисками.

Мы ещё раз занялись любовью, на этот раз не торопясь, растягивая удовольствие. Затем перешли в спальню и заснули, как убитые.

Утром я решил, что мне всё приснилось. Постель рядом со мной была пуста и даже, вроде бы, не примята. Птицы под оконм вовсю скандалили, солнце было уже высоко. Я встал, отчаянно зевая и пытаясь сообразить, что за суккуб посетил меня прошлой ночью. Припадая на правую ногу, я выбрался в холл и оглядел ковёр. Ковёр был чист. Значит, и в самом деле приснилось. Я вздохнул, и вдруг увидел свою одежду, аккуратно сложенную на кресле. Нет! Это было на самом деле!

В этот момент я услышал шуршание шин по тротуару и, как был, нагишом, выскочил на крыльцо. Из тёмнокрасной «шкоды» выходила улыбающая Ирма, в одних кроссовках.

— Доброе утро, госпожа Петерс! – раздалось из соседнего дома. Соседку я не видел, её от меня закрывала высокакя дивая изгородь. – Целую вечность не виделись! Как ваши дела?

Ирма, свернув в сторону голоса, исчезла из моего поля зрения.

— Здравствуйте, Марта! Всё отлично. Как Штефан?

— Постоянно в командировках! А так, всё в порядке. Что нового у вашей Эльзы? Ещё не сделала вас бабушкой?

— Пока нет. Но я готова.

Женщины засмеялись.

— Ладно, передавайте Штефану привет от меня, а мне тут надо кое-чем заняться.

— В самом деле? Я могу помочь?

— Помочь? – Ирма выглянула из-за изгороди, увидела, что я стою перед дверью совершенно голый, и подмигнула, Я помахал ей рукой. – Пока нет, спасибо. Надо пару пусятков забрать, я сама справлюсь.

— Ладно, но если помощь понадобится, я всегда... – послышались шаги, дверь хлопнула: соседка ушла в дом.

Ирма легко взбежала по ступеням, поцеловала меня и прижалась ко мне всем телом. Голая кожа на голой коже – это было неописуемо приятно.

— Ага, вот какого ты мнения обо мне! Я всё слышал! «Забрать пару пустяков»! Значит, я пустяк, по-твоему?

— Нет, ты настоящее сокровище, но я пока не знаю, как ты относишься к нудизму, поэтому не хочу выставлять тебя напоказ Марте.

Мы вошли в дом.

— А я думал, ты будешь настаивать, чтобы я тоже стал нудистом. Ведь ты такая убеждённая сторонница кульутры свободного тела!

— Настаивать не буду. Я никого никогда не принуждала, ни Карстена, ни Эльзу. И тебя не буду заставлять.

— Но ты предпочла бы, чтобы я ходил голышом?

— Только если ты сам этого хочешь. Я тебя буду любить, даже если ты закутаешься в десять шуб.

— До этого, надеюсь, дело не дойдёт, - пробормотал я, отсоединяя компьютер от сети.

— Ещё один пустяк, - сказала Ирма. – Нам сейчас придётся выехать в центр города, так что решай, в каком виде ты появишься на площади перед ратушей. Ты в самом деле собираешься разгуливать там в таком виде? – она скептически взглянула на мои незагорелые бёдра.

Я быстро натянул джинсы и рубашку, перетащил компьютер с монитором и коробку с дисками в багажник «шкоды», и мы покатили в центр Айхольцхаузена. Я то и дело поглядывал на Ирму. Голая женщина за рулём была совершенно спокойна.

Она была спокойна и тогда, когда мы припарковались между местной церковью и зданием мэрии. Ирма бегло поцеловала меня в щёку и выпорхнула из машины, прихватив с собой какую-то папку с бумагами. Какие-то туристы, щёлкавшие фасад церкви, уставились на Ирму, открыв рты от изумления. Очнувшись от шока, они снова схватились за камеры и принялись фотографировать покачивающиеся ягодицы Ирмы, которая не спеша напрявлялась к входу мэрии. Это выглядело забавно, и я отчасти понял, что чувствовал покойный муж Ирмы, когда она разгуливала по городу, выставляя себя напоказ. Он чувствовал гордость. Как я в эту минуту.

Туристы, трое мужчин и две женщины, приблизились к мэрии, явно ожидая появления Ирмы. Когда она возникла в дверном проёме, они опять принялись щёлкать затворами фотоаппаратов.

Ирма была не против. Она улыбалась и махала рукой, спускаясь по ступеням с горделивой осанкой, как какая-нибудь звезда на кинофестивале. Оказавшись рядом с туристами, она что-то сказала, они в ответ расхохотались, и одна женщина спросила Ирму о чём-то, что я не расслышал. Ирма кивнула в ответ, быстро огляделась по сторонам и приняла непристойную позу, широко расставив ноги, выгувшись назад, одной рукой приподняв грудь, а другой раздвинув полове губы. Туристы принялись лихорадочно фотографировать, Ирма повернулась к ним споиной, оттопырила зад, раздвинула ягодицы обеими руками. Ещё несколько кадров, и один из туристов, оглянувшись, тронул Ирму за плечо. Она выпрямилась, поправив волосы, как ни в чём ни бывало. На площадь выкатился желтый почтовый пикап и припарковался рядом со мной. Молодой мужчина в форменной куртке вынырнул из-за руля, кивнул мне, как старому знакомому, и направился прямиком к группе, стоявшей у магистрата. Его, похоже, нагота Ирны нисколько не удивила. Он перекинулся с ней несклолькими словами, отдал какой-то конверт и двинулся дальше, к почтовым ящикам окрестных домов.

Ирма попрощалась с туристами, махнула мне рукой, и почти бегом направилась в официального вида здание напротив мэрии. Туристы ещё раз сфотогрфаировали её и, оживлённо обсуждая происшествие, вернулись к своей машине.

— Хотела бы и я так же! – скзала одна из женщин.

— А кто тебе мешает? Рискни! – засмеялся её спутник.

— Я никогда не решусь, - вздохнула женщина. – Подумать только! Если бы Магнус не потащил нас фотографировать эту дурацкую церковь, мы никогда бы...

— Эта церковь не дурацкая, - возразил кто-то уже из автомобиля. – Семнадцатый век, высокое барокко!

Дверцы хлопнули, «фольксваген» туристов развернулся и уехал. Следом за ними площадь покинул почтовый пикап. Я некоторое время ждал Ирму, потом мне это надоело, и я направлся к зданию, в котором она исчезла.

Это оказался местный культурный центр. В прохладном светлом вестибюле в углу стоял стенд с краеведческми изданиями, на стене висел огромный плакат с картой окрестностей. За стойкой регистарации сидела симпатичная темноволосая девушка в очках. Он вопросительно взглянула на меня.

— Я к госпоже Петерс...

— Библиотека там, по коридору и направо, - показала девушка.

Я поблагодарил и прошёл в указнном направлении. Довольно большой зал, перегороженный книжными полками, был пуст. Я позвал Ирму, она отозвалась откуда-то из-за шкафов.

— Хорошо, что ты пришёл, - сказала она мне, сбрасывая какие-то бумали в утилизатор. – Поможешь мне донести мои вещи до машины. Итак, кончилась моя работа среди книг. Библиотека закрывается. Завтра сдаю отчётность – и всё.

— Непохоже, что ты грустишь по этому поводу. Ты ведь теперь безработная!

— Что делать! Библиотека давно уже стала архаикой. Последние полгода – ни одного читателя. Все читают в интернете. Бумажные книги устарели. Их попытаются продать с благотворительными целями, но, думаю, из этого ничего не выйдет. А что касается безработицы, то... об этом я подумаю завтра.

— Мне понравилось, как ты общалась с незнакомцами на площади, - сказал я, разлядывая её спину, покрытую золотистым загаром. Под тонкой кожей перекатывались крепкие мускулы. Спортивная женщина, подумал я.

Ирма оглянулась на меня через плечо.

— Тебя не шокировало моё поведение?

— Нисколько – заверил я её. – Я очень доволен. Только не понимаю, как при таком поведении ты смогла сохранить свою репутацию.

— При местных я ничего такого не делаю, - объяснила Ирма, поднявшись на ноги. – Если мне хочется устроить что-то в таком духе, я уезжаю подальше. Ты ревнуешь?

Я подумал.

— Нет. Никакой ревности. Только гордость, что такая женщина – со мной.

Ирма прижалась ко мне всем телом и поцеловала в губы.

— Спасибо.

— Нет, - возразил я. – Это тебе спасибо. Думаю, мы с тобой много интересного придумаем, в том духе, что ты на площади вытворяла.

Её рука скользнула мне в джинсы. Я обхватил и сжал её ягодицы обеими руками.

— Осторожней, - шепнула Ирма. – Останутся отпечатки твоих ладоней – и что подумает Сильвия, которая на регистратуре сидит?

— А почему она должна подумать что-то нехорошее?

Но Ирма уже отстранилась от меня и застегнула молнию на моих джинсах.

— Нет, это не дело. Приедем домой, там побезумствуем, а пока лучше воздержаться.

Я взял картонную коробку с бумагами и всякими мелочами и в сопровождении Ирмы покинул культурный центр. Сильвия проводила нас любопытным взглядом.

Эпилог.

О том, что было дальше, вы догадаетесь без труда. Я переехал к Ирме и первые несколько дней единственным нашим ограничением была необходимость для меня время от времени восстанавливаться. Разумеется, всё это время я ходил голый. Затем приехала Лиза с мужем и дочерью. Рудольф, здоровенный парень в возрасте чуть за тридцать, оставался одетым все три дня, которые они провели у нас, а Лиза и девочка, Соня, наоборот, не одевались вообще.

Пока наши женщины занимались приготовлением ужина (Соня тоже приняла участие), я поговорил с Рудольфом о его стиле жизни.

— Почему я одет? Просто мне не хочется привыкать к полной наготе. Если большую часть дня я провожу в одежде, я острее ощущаю наготу, когда раздеваюсь, - объяснил Руди. – Ну, а Лиза и Соня – это другое дело. Для них одежда является чем-то неприятным, раздражающим. Однако для Сони важно, что она видит меня одетым. Это ей напоминает, что натуризм не для всех, что это их с мамой образ жизни, а другие люди могут публичную наготу не принимать, и надо с уважением относиться к таким мнениям. Думаю, если бы не этот мой трюк, Соню было бы сложно убедить одеваться в школу. А так – она восприяла необходимость одежды перед посторонними людьми, как данность.

Я признал мудрость этого решения. Хотя подумал, что, наверно, Руди не совсем искреннен. Нагота жены и дочери на фоне одетого мужа выглядела намного пикантней... Но я оставил это мнение при себе.

Спустя три дня, познакомившись со мной и убедившись, что я не представляю опастность для Ирмы, Лиза с семейством укатила, и наша жизнь вошла в колею...

Что тут можно добавить? Мы счастливы.