Вообще-то этого не должно было случиться.

В деревне и маленьких городках, знаете ли, всё движется по заведённому кругу. Только в больших городах человек каждый раз выбирает новый маршрут, а в буколических ландшафтах каждый житель, как планета Солнечной Системы, движется по своей орбите, не отклоняясь в сторону. Если я, скажем, привык ходить в местный супермаркет по асфальтовой дорожке вдоль реки, мне и в голову не прийдёт переться напрямик через лес. А в результате, даже прожив в этой деревне полжизни, я понятия не имею, что творится в двух шагах от моего забора. Просто потому что хожу по другой тропинке.

Но я не совсем деревенский житель. Я, понимаете ли, купил дом в Айхольцхаузене после того как разругался со своей подругой в Кёльне. Мне осточертели все эти дискотеки, рок-концерты и клубы, в которых я был вынужден знакомиться с людьми, мне, как минимум, неинтересными. И я принял решение. В наше время тотальной Сети для моей работы программиста совершенно необязательно находиться именно в центре кипения супермодернового мегаполиса. Достаточно иметь подключение к интернету и вокзал скоростных поездов поблизости – весь мир оказывается на растоянии протянутой руки, даже в деревенской глуши, где по утрам кричат петухи.

После покупки дома, находясь мысленно в Интернете, в постоянном контакте с коллегами и заказчиками, я как-то совсем невнимательно отнёсся в своему физическому окружению.

Наладились дорожки до магазина, до автозаправки, к тому же я проложил маршрут ежедневных велосипедных поездок, и на этом моё знакомство с окрестностями закончилось.

И всё шло бы гладко день за днём, год за годом, если бы в один прекрасный день на моём веломаршруте не застрял, разворачиваясь поперёк, лесовоз. Там с опушки леса вывозили брёвна, оставшиеся с прошлогоднего прореживания соснового бора.

А мне что делать? Я свернул в сторону и поехал через лес, по малозаметной тропинке, уповая, что она не исчезнет через полкилометра, а выведет на другой конец леса. Велосипедная прогулка получалась чуть дольше обычной, но я не спешил.

Ехал спокойно, вертел педали, когда мне навстречу из-за поворота не выбежала женщина, одетая в одни только кроссовки.

От неожиданности я потерял равновесие и вместе с велосипедом полетел в какую-то заросшую канаву. Трах! Сперва в крапиву грохнулся я, потом мне на спину свалился велосипед. Отшвырнув его в сторону, я попытался встать на ноги и снова повалился, вскрикнув от боли в щиколотки.

— Вы в порядке? – раздался у меня над головой встревоженный женский голос. Я пробормотал что-то непонятное себе самому и стал выкарабкиваться, стараясь не наступать на вывихнутую ногу. Не знаю, сколько времени мне пришлось бы ковыряться в бурьяне, если бы эта женщина не спустилась ко мне и не помогла выбраться на тропу. Это было настоящее самопожертвование с её стороны, потому что канава, в которой я ворочался, заросла крапивой, а женщина была совершенно голая. Но она на крапивыные укусы не обратила не малейшего внимания, выволокла меня и снова спустилась вниз за моим велосипедом.

Поймите меня правильно – я современнный человек и голых женщин видел более чем достаточно - и на нудистских пляжах, и в сауне, и в солярии. Но тут, посреди июньского леса, я менее всего ожидал встретить что-то подобное. Я был смущён. А она вела себя так непринуждённо, как будто была одета как минимум в спортивный костюм.

— Ну-ка, дайте сюда вашу ногу, - женщина присела передо мной на корточки, так что я убедился в том, что её генитилии тщательно эпилированы, и взяла меня за щиколотку. Я заорал, и нагая незнакомка покачала головой. – Сильный вывих. Немедленно к врачу. Мой дом недалеко, пойдёмте, я отвезу вас

Она помогла мне встать, я обхватил незнакомку за голые плечи, машинально отметив крепость мышц, и мы потащились по тропинке. Минут через пятнадцать хромого хода сквозь кусты блеснула крыша, покрытая солнечными батареями, и мы вышли к симпатичному шале, перед которым была припаркована тёмнокрасная «шкода» прошлогодней модели.

Незнакомка втолкнула меня на заднее сиденье, не одеваясь, села зы руль и мы выехали на просёлочную дорогу.

— Мой вывих - не вопрос жизни и смерти, - заметил я. - Могу подождать, пока вы оденетесь.

— О, - спокойно отвела женщина, бросив на меня взгляд в зеркальце заднего вида. – Вам пришлось бы ждать очень долго, пока я оденусь. Думаю, что у меня не возникнет необходимости одеваться до ноября... А может, и дольше, – Она засмеялась, увидев выражение моего лица. – Я не ношу одежду уже лет двадцать. Нет, конечно, когда температура опускается до минус двадцать, без шубы не обойтись... Но это будет нескоро.

— Что же, вы повсюду в таком виде ходите? – спросил я недоверчиво. – И к на работу и в магазин и к доктору?

Смеясь, она кивнула головой. Ей было, на мой взгляд, лет тридцать пять, невысокая, спортивного телосложения – я видел, как бицепсы перекатывались под загорелой кожей – с короткой стрижкой добела выгоревших волос.

— Вы, наверно, новый человек в наших краях, - продолжила женщина. - А то бы уже знали о такой местой достопримечательности, как я.

— Не такой уж новый, - возразил я. – Уже полгода живу в конце Рёмерштрассе, от соседей не прячусь, но о вас мне никто ничего не говорил.

Мы въехали на стоянку перед кабинетом местного врача, доктора Брема, голая незнакомка выпорхнула из машины и помогла выбраться мне. Мы взобрались на крыльцо, и там добросерджечная самаритянка передала меня в руки медсестры, ничуть не удивлённой её видом. Они обменялись парой слов, и женщина, на прощанье махнув мне рукой, удалилась.

— Кто это? – не удержался я от вопроса.

— Госпожа Петерс. Ирма Петерс, - ответила медсестра, не отрываясь от заполнения моего формуляра. – Она заведует районной библиотекой... Доктор Брем сейчас вас примет, подождите минутку...

Несколько дней я провалялся дома с забинтованной ногой, а когда решил, что всё пришло в норму, отправился навестить мою спасительницу, Ирму Петерс. Кроме того, надо было забрать велосипед.

Я купил букет цветов и похромал по лесной дорожке, надеясь, что не заблужусь. Разумеется, я заблудился, не нашёл ту тропку, на которую свернул с велосипедного маршрута, и был вынужден плестись до того места, с которого тёмно-вишёвая «шкода» вывернула из леса по пути к врачу. Так что к дому госпожи Петерс я добрался почти в сумерки и чувствовал себя неловко.

Позвонив в дверь, я немедленно пожалел об этом. А вдруг у неё гости? Если бы я пришёл днём, мой визит был бы мимолётным проявлением вежливости, но сейчас, в вечернем свете, всё смотрелось... хм... интимно.

— Кто... Ах, это вы! – госпожа Петерс распахнула передо мной дверь. Как и в прошлый раз, она была совершенно неодета, и это ей шло лучше, чем какое бы ни было платье.... Впрочем, нет, теперь она была «одета» чуточку иначе. Если в прошлый раз на ней были только кроссовки, и всё, то сейчас я заметил изящные туфли на тонких каблуках, ювелирную подвеску на клиторе, блеск серёжек в ушах, пирсинг в пупке и проколотых сосках.

— Я хотел поблагодарить за помощь, - сказал я, протягивая букет. – Но, вижу, что пришёл немного не вовремя, вы ждёте гостей...

— Ах, - вздохнула госпожа Петерс, принимая цветы. – Никого я не жду. Муж умер три года назад, дочь год назад вышла замуж и уехала, так что наряжаюсь я, простите за откровенность, для собственного удовольстия. Садитесь, - она махнула рукой в сторону элегантного кожанного дивана. - Хотите чай? Кофе?

— Кофе, если можно, - попросил я и вдруг спохватился. Дочь? – Простите, про дочь я не понял. У вас взрослая дочь?

— Конечно, - госпожа Петерс улыбнулась. – Принимаю ваш вопрос, как комплимент. Моей дочери уже двадцать, мне самой – сорок три. Я не скрываю свой возраст.

Я выдохнул. Ну и ну.

— И с рождения дочери вы ходите голышом?... Госпожа Петерс?

— Ирма. А вы?...

Я представился. Ирма прошла на кухню за водой для букета, я огляделся по сторонам, и мне понравилось увиденное. Скромная, но очень дорогая обстановка, На стене эскиз Нольде... или очень хорошая имитация. Муж Ирмы был обеспеченным человеком.

— Я начала ходить голой ещё до рождения Лизы, - сказала Ирма, возвращаясь в холл. – Это была причуда беременной женщины. Вы знаете, во время беременности многим женщинам приходят в голову странные фантазии. Как правило, с рождением ребёнка всё прекращается, - она поставила на столик вазочку с пирожными. – Кофе сейчас будет готов... Да... В моём случае фантазии не оставили меня и после рождения дочери. Из родильного отделения Михаэль повёз меня домой, завёрнутую в одеяло. С тех пор я всего несколько раз одевалась полностью... Конечно, осенью и зимой приходилось что-то на себя накидывать, чтобы не простудиться, но я постепенно закалилась и сейчас спокойно хожу в естественном виде даже при минус пять.

Ещё раз сбегав на кухню, Ирма принесла кофейник и чашки. Когда она наклонилась над низким столиком, в огромном, в полстены, зеркале, отразились её полураздвинутые ягодицы, между которыми что-то блеснуло. Ого, подумал я, но не рискнул спрашивать, а вместо этого заговорил о её работе.

— Ах, это... – Ирма махнула рукой. - Синекура, если можно так выразиться. После рождения дочери я могла остаться домохозяйкой, денег у нас хватает, но мне хотелось быть полезной обществу. Мой муж несколько сроков подряд избирался бургомистом, он и устроил меня в общественную библиотеку. Разумеется, это всё было согласовано с общиной... Никто, даже женщины, не возражали, что нудистка будет работать в библиотеке.

— Странно. Они совсем не ревновали? Или, скажем, то обстоятельство, что в библиотеку ходят дети, их не смущало?

— К этому моменту меня уже все, кто хотел, увидел. К моему виду привыкли. И – ревность – какая ревность? Все знали, что я обожала мужа и на других мужчин не смотрела.

— А сейчас?

— Сейчас в библиотеку никто не ходит. Даже пенсионеры. Я приезжаю на работу, когда взрослые на работе, а дети уже в школе, ухожу, когда все сидят у телевизоров и в интернете. Почти никогда никого не встречаю на улице. Возможно, молодое поколение даже не знает, что в библиотеке работает нудистка. Это вымирающая профессия. Вероятно, уже в этом году библиотека будет расформирована. Предполагалось на её основе создать медиацентр, но в этом тоже нет смысла.

Она сидела передо мной в черном кожаном кресле, приятно контрастировавшим с её золотистой кожей, загорелой так, как не все после отпуска на Средиземноморье загорают. Это был устойчивый, многолетний загар, не сходящий с тела на протяжении зимних месяцев. Её волосы, на этот раз не растрёпанные, уложенные в изящную причёску, были светлее кожи, а глаза были светлы, как сталь, в которой отражается небо. В сосках небольшой упругой груди поблескивали колечки пирсинга, такое же колечко виднелось в середине плоского, по спортивному мускулистого, живота. Но вообще Ирма не производила впечатление спортсменки, тренировки явно не были для неё смыслом жизни, и я поневоле задумался о том, чем она заполняет долгие одинокие вечера.

— А чем вы занимаетесь? – прервала паузу Ирма. Я вкратце рассказал о программировании и пошутил насчёт того, что сегодня каждый человек, даже живущий посреди леса, находится в центре мировой Сети, как если бы восседал бюро в центре Кёльна. – Это даёт свободу, - заметила Ирма.

— Во всяком случае, никаких проблем со стилем жизни в наше время ни у кого быть не может, - я кивнул хозяйке. – Вы можете работать на фирму, расположившуюся в Берлине, прямо на Курфюрстендамм, но вам не надо ни ехать в Берлин ни одеваться. А ваша дочь? Вы говорили, она вышла замуж?

— Да! И она счастлива. Так же, как я, она абсолютная нудистка, с тех пор, как окончила школу. Я не старалась воспитать её в подобном духе, но мой пример оказался заразителен. Видите? – она махнула рукой в сторону большой фотографии, с которой улыбалась Ирма, стоящая на фоне какой-то горы, рядом с одетым мужчиной и голой девочкой примерно двенадцати лет.

— Это ваш муж? Он не присоединялся к вашему образу жизни?

— Нет. Но и не возражал против моего чудачества. Ему это нравилось. Он знакомил меня со своими деловыми партнёрами. Представляете, как они были шокированы? – Ирма засмеялась.

Я встал с дивана и подошёл к фотографии.

— Погодите! Да ведь это не Германия!

— Совершенно верно. Это Ибица. Я понимаю ваше удивление. Но и туда я добралась не одеваясь, - Ирма встала и подошла ко мне. Я почувствовал запах духов. Не слишком сильно разбираюсь в этих запахах, но, мне кажется, пахло сандалом. – Честное слово! Это был своего рода эксперимент. Мы ехали на своём автомобиле через Францию, Испанию, а потом на пароме добрались до острова. Ночевали в автокемпингах. И никто, ни разу, ни по пути туда, ни на обратной дороге, не сделал ни одного замечания ни мне ни Эльзе.

— Трудно поверить!

— Тем не менее. Вот, смотрите, - Ирма достала из секретера фотоальбом, мы вернулись на диван, сели рядом и склонились над страницами альбома.

(продолжение следует)